Текст книги "Время для откровений"

Глава 7

Застыв на месте, Мал бездумно смотрел в ту точку, где только что стояла Эйвери. Он еще раз прокрутил в голове ее слова и тихо выругался.

А потом постучался в закрытую дверь ванной:

– Эйвери? Немедленно открой.

Но она не открыла, и Мал полез в сумку за ножиком, мысленно благословляя Рафика, научившего его сотням жизненно важных навыков. Быстро справившись с замком, Мал распахнул дверь и замер над сидящей на полу Эйвери.

– Тебя теперь и запертые двери не останавливают? Убирайся, я не хочу тебя видеть.

– Я не уйду.

– Неужели тебе мало той боли, что ты мне и так уже причинил? Тебе снова нужно меня ранить? Да еще и ножом?

Мал быстро отложил нож.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль. – Он еще ни разу не видел, чтобы Эйвери так открыто выражала свои чувства. Мал опустился рядом с ней на корточки, говоря так, словно хочет успокоить раненое животное: – Habibti, клянусь тебе, я ничего не знал.

– Чего не знал? Того, что ты – бесчувственный ублюдок?

Понимая, что она защищается из последних сил, Мал пропустил оскорбление мимо ушей.

– Я не знал, что ты отдала мне свое сердце. – Он устало вздохнул. – Ты молчала, а сам я не сумел тебя понять.

– А говорил, что отлично умеешь читать язык тела.

– Похоже, я ошибся.

– Похоже, ты вообще слишком часто ошибаешься. Я была с тобой целый год, разве этого недостаточно, чтобы понять очевидное?

– Я думал, нам хорошо вместе. – Увидев, что на ее глаза снова наворачиваются слезы, Мал умолк на полуслове и потянулся смахнуть слезинки, но Эйвери опять отстранилась, и слишком большая для нее рубашка слегка съехала, обнажая плечо. Мал сглотнул и отвел взгляд. Эйвери была ему сейчас важней всего на свете, и он хотел наконец-то решить все их недопонимания, но как же сложно сохранять ясность мысли, когда на ней почти ничего не надето! – Ты ни разу не говорила, что любишь меня, а сам я ничего не понял.

– Но ты тоже ни разу мне этого не говорил.

Неужели все так просто?

– Я хотел признаться тебе в любви и просить стать моей женой. Но стоило мне на это решиться, как ты заявила, что между нами все кончено, и ушла.

– А я о твоем «решении» случайно узнала от клиента, когда он отказывался от моих услуг.

– Извини, я этого не хотел.

– Он просто издевался, зная, как высоко я ценю свою работу. Похоже, даже Ричард смог понять меня лучше, чем ты.

– Возможно, но мои слабости он тоже разгадал. Он вообще оказался довольно проницательным. – Мал резко поднялся и, поймав Эйвери за руку, заставил встать и ее.

– А я думала, у великолепного принца не может быть слабостей.

С растрепанными волосами и ненакрашенным лицом, Эйвери казалась невероятно юной и ранимой, и Мал ощутил острый прилив нежности. Жаль, что эта хрупкая девушка так часто прячется за личиной суровой бизнес-леди.

– Ты серьезно? – Запустив пальцы в светлую гриву, он заставил ее слегка приподнять голову. – Ты – моя главная слабость, habibti. И Ричард сразу же это понял, понял и так меня разозлил, что я впервые потерял над собой контроль.

– Извини, мне сложно в это поверить.

– А ты попытайся. Я тогда действительно потерял голову и сорвался. Калила тебе об этом уже говорила.

– Говорила, но я все равно не верю, что тебя можно вывести из себя.

– У каждого есть свой предел. И Ричард угадал мой как раз тогда, когда я хотел сделать тебе «правильное» предложение. Нам было хорошо вместе, я хотел всю оставшуюся жизнь провести с тобой, и мне очень жаль, что Ричард так не вовремя влез между нами.

– Но зачем было все скрывать?

– Затем, что я очень старомоден.

Эйвери слегка отстранилась и выпрямила плечи.

– Вот, мы снова к этому вернулись. Ты старомоден, так что даже если бы и успел попросить моей руки, то все равно захотел, чтобы я оставила работу.

Да, они снова к этому вернулись. Чтобы качественно выполнять такую работу, нужно очень много времени, но у его жены никогда не будет этого времени.

Мал буквально чувствовал, как она с каждой секундой ускользает от него все дальше и дальше.

– Неправда. Конечно, ты бы не смогла посвящать работе по восемнадцать часов в день, но мы бы что-нибудь придумали.

– Что-нибудь такое, где мне пришлось бы пожертвовать всем, а тебе ничем.

– Нет, мы бы все обсудили и нашли выход.

– Но мы этого не обсудили. По твоей вине.

Как же это на нее похоже! Чувствуя, что она начинает оживать, Мал слегка улыбнулся:

– Да, ты права, я виноват во всем, кроме того, в чем виновата ты. – Заметив, что рубашка снова начинает сползать с ее плеча, открывая еще более соблазнительный вид, Мал ухватил Эйвери за руку и, невзирая на легкое сопротивление, повел ее в спальню. – Извини, но, если ты хочешь, чтобы мы действительно обо всем договорились, давай сделаем так, чтобы я мог думать о чем-нибудь, кроме твоего обнаженного тела в мыльной пене. Для начала советую застегнуть рубашку на все пуговицы.

– Неужели ты даже сейчас способен думать лишь о сексе?

– Еще скажи, что сама ты о нем совсем не думаешь.

– Нет, ваше высочество, вы меня совершенно не возбуждаете. – Под его пристальным взглядом Эйвери опустила глаза и пожала плечами. – Ладно, может, я и думаю о сексе, но от этого лишь хуже. Даже лучший секс в этом мире не в силах заменить настоящие отношения.

– Но одно другому не мешает.

– Возможно, но мы хотим слишком разного в этой жизни.

– При желании всегда можно договориться.

– Проще говоря, ты не оставишь меня в покое, пока не добьешься своего. – Эйвери уселась на диван и устало спросила: – Когда за мной прилетит вертолет?

– После того, как мы договорим.

– Ну так вперед, ваше высочество, говорите. Я вас слушаю.

– Ты винишь меня в бесчувственности, и я действительно во многом виноват перед тобой. Но ты так боялась подпустить меня слишком близко, что и сама не спешила ни в чем признаваться.

– И я имела на это полное право.

– Нет, если бы ты действительно мне доверяла, то не стала бы ничего от меня скрывать. А когда я пытался с тобой открыто говорить, все мои усилия разбивались о твою непрошибаемую броню уверенности и профессионализма.

– Это не броня, это настоящая я.

– Это броня. Зачем, по-твоему, я попросил тебя устроить для меня свадебный прием?

– По-моему, мы об этом уже говорили. Ты – бесчувственный ублюдок. – Несмотря на беззаботный тон, в ее глазах плескалась настоящая боль.

– Да, ты это сказала, но не дала мне возможности ответить. А думаешь, мне не больно сознавать, что ты не готова идти ради меня ни на какие жертвы? Да и вообще не хочешь прилагать ни малейших усилий, чтобы сохранить наши отношения?

– Но любые отношения рано или поздно заканчиваются, так к чему оттягивать неизбежное?

– Знаешь, когда-то я считал тебя невероятно образованной, интересной и открытой для всего нового женщиной. Но ты так предубеждена насчет брака, что я просто не понимаю, как мог раньше этого не замечать.

– Это ты таким хитрым путем пытаешься объяснить, что имел полное право просить меня устроить твою свадьбу с другой женщиной?

– Это я таким хитрым путем стараюсь напомнить, что ты сама отказывалась со мной что-либо обсуждать и заявила, что нам не о чем говорить до тех пор, пока я не захочу нанять тебя для устройства какого-нибудь праздника. Именно это я и сделал. Нанял тебя. – Мал внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица.

– Но я же выражалась фигурально!

– А я понял тебя буквально.

– Ты собирался жениться на другой женщине, а теперь ждешь, что я поверю в твое разбитое сердце? Извини, звучит весьма сомнительно. Сначала я от совершенно постороннего человека узнаю, что ты собираешься взять меня в жены и лишить любимой работы, а когда отказываюсь, ты мгновенно делаешь предложение другой. По-моему, здесь и не пахнет разбитым сердцем, зато в очередной раз подтверждает, как мимолетны отношения.

Ну вот, опять. Похоже, ему наконец-то пора рассказать про Калилу. Но тогда он окончательно потеряет Эйвери, а сдаваться без драки Мал не собирался.

– Но я думал, между нами все кончено.

– Но раз я так много для тебя значила, почему ты чуть ли не в ту же секунду, как я ушла, попросил Калилу стать твоей женой?

– Я ее ни о чем не просил. Этот брак – всего лишь политическая сделка наших отцов. – По крайней мере, это правда, а подробности сейчас не важны. – Я обещал отцу жениться, но ты отказалась стать моей женой, так что мне было все равно, кто займет твое место.

– Но ты мог отказаться!

Не мог.

– А зачем? Мне все равно рано или поздно пришлось бы жениться и обеспечить страну наследником. Отец уже не молод, и однажды мне придется занять его место на троне. Но когда-то я мечтал, что ты всегда будешь рядом, поддерживая и помогая советом.

– И зачем ты мне сейчас все это говоришь?

– Потому что, если я сказал бы это раньше, ты убежала бы еще быстрее.

– И ты страдал, когда я ушла?

– Очень.

– Вот и хорошо. Приятно сознавать, что не одной мне пришлось пройти через все муки ада.

– Всегда рад доставить тебе удовольствие. И знаешь, даже когда я попросил тебя устроить мне свадьбу с другой женщиной, я где-то в глубине души все еще продолжал на что-то надеяться.

– Неужели ты думал, что я способна отбить тебя у Калилы?

– Она хотела этого брака ничуть не больше меня, так что наверняка тебя еще и поблагодарила бы. Ведь тогда ей не пришлось бы самой от меня убегать, рискуя навлечь на себя отцовский гнев. Ладно, давай больше не будем возвращаться к Калиле и нашему прошлому. Сейчас я бы предпочел поговорить о вчерашней ночи.

– Вчерашняя ночь осталась в прошлом. Она ничего не изменит.

– Возможно, но вчера ты наконец сбросила маску и признала, что каждую ночь видишь меня во сне. Кстати, я тебе когда-нибудь говорил, что тебе очень идут мои рубашки?

– Не начинай. Я так не могу.

– Можешь. Для этого нужно лишь встретиться со своим страхом лицом к лицу.

– Неужели ты действительно думаешь, что я позволю тебе еще раз сделать мне так больно?

– Но я же не специально причинил тебе боль, к тому же часть вины лежит на тебе.

– Возможно. Любые отношения рано или поздно заканчиваются, весь вопрос в том, как они заканчиваются. – Эйвери обняла себя за плечи, жалея, что не стала нормально одеваться и краситься, тогда ей наверняка было бы легче отстаивать свои взгляды.

– Сразу видно, что ты выросла в доме юриста по бракоразводным процессам.

– Ты кого-то нанял, чтобы проверить мое прошлое?

– Нет. Мы встречались целый год, но за все это время ты так ничего и не рассказала о своей семье, так что я сам почитал про твою мать в Интернете, но не нашел никаких упоминаний о твоем отце.

Конечно, не нашел.

– А какое тебе дело до моей семьи? Ты же встречался со мной, а не с моей матерью.

– Но так бы я смог лучше тебя понять. Почему ты меня с ней не познакомила?

– Потому что у нас не те отношения, когда вместе выбирают платья и красят друг другу ногти. Мать вообще не слишком-то любит мужчин, а уж альфа-самцов искренне ненавидит. Радуйся, что я вас не познакомила.

– Похоже, твоя мать – страшная женщина, – вздохнул Мал, натягивая брюки.

– Да, вроде меня, только еще хуже. Извини, Мал, но я просто не могу с тобой остаться. Я живу работой и ни за что ее не оставлю, нам бесполезно даже пытаться начать все сначала.

– Неправда. Если на этот раз мы будем честны друг с другом, то обязательно что-нибудь придумаем, – возразил Мал, глядя ей прямо в глаза. – Я люблю тебя.

Наверное, примерно то же самое чувствуют люди, в которых попала молния.

– Ты меня любишь?

– Да, я люблю тебя. Люблю даже твое невыносимое упрямство.

Эйвери прижала руку к груди. Сейчас ей бы следовало сделать ответное признание, но она еще ни разу в жизни никому не говорила этих слов.

– Я… – Слова застряли у нее в горле. – Я…

– Ты?

Черные глаза так пристально на нее смотрели, что Эйвери захотелось завыть в голос.

– Я срочно должна глотнуть свежего воздуха. Может, проедемся верхом?

Мчась на арабской кобылице сквозь пустыню навстречу восходящему солнцу, Эйвери забыла обо всех своих горестях и тревогах. Бескрайняя пустыня и Мал. Что еще нужно для счастья?

– Нам пора возвращаться, иначе ты сгоришь на солнце, – заметил принц, осаживая норовистого жеребца.

Эйвери послушно завернула кобылу, хотя солнцезащитный крем еще никогда ее не подводил.

– Здесь так красиво, но мне действительно пора возвращаться к работе.

– Тебе уже давно пора нанять стоящих помощников. К тому же мы оба прекрасно понимаем, что ты не столько стремишься вернуться к работе, сколько бежишь от своего страха. Расскажи мне про свою мать.

– Какое тебе до нее дело?

– Просто я хочу понять, стала ли она такой циничной, занимаясь бракоразводными делами, или, наоборот, из-за врожденной циничности выбрала такую профессию.

– Циничность у нее врожденная.

– Не обязательно. Было же у нее что-то с твоим отцом.

Несмотря на жару, Эйвери почувствовала, как у нее холодеют руки.

– Поверь мне, она всегда была циничной.

– Именно поэтому у них ничего и не получилось?

Эйвери никогда и ни с кем не обсуждала эту тему.

Даже с матерью был всего один-единственный разговор, и Эйвери до сих пор в точности помнила, как тогда закричала: «Это неправда! Скажи, что это неправда, что ты этого не делала!» Но мать лишь пожала плечами:

– Половина твоих одноклассников живет без отцов. Поверь мне, женщинам совершенно не обязательно зависеть от мужчин, без них намного лучше.

Но Эйвери была в том возрасте, когда хочется во всем походить на сверстников, так что она не собиралась сдаваться.

– Да, но они все равно иногда видятся со своими отцами.

– Значит, им, в отличие от тебя, не повезло. Скажи спасибо, что я избавила тебя от ненужных ссор и лишних стрессов.

Но Эйвери упрямо мечтала об отце, о любом отце, и начала придумывать себе сказки. Отец уехал в командировку и скоро вернется. Отец ее обожает, но по делам уехал на Дальний Восток, а мать не смогла бросить работу в Лондоне, так что они остались вдвоем. Понимая, что мать не способна на проявление каких бы то ни было чувств, Эйвери просила ее лишь о деньгах и покупала себе подарки от воображаемого отца, которого за всю жизнь так ни разу и не увидела.

А потом она выросла в сильную, уверенную в себе женщину, вот только детские страхи никуда не исчезли.

Может, уже пора наконец перестать врать и открыто во всем признаться?

– Я не общаюсь с отцом. Я… я вообще его никогда не видела.

– А он хотя бы знает, что у него есть дочь? Или твоя мать так ничего ему и не сказала?

Они были посреди пустыни, но Эйвери почувствовала, как вокруг нее словно сжимаются каменные стены.

– Ты никогда не пробовала его найти?

– Нет, я и так знаю, что не нужна ему. – Эйвери стукнула лошадь пятками, но глупая кобыла не захотела уходить от своего жеребца, а потом еще и Мал отобрал у нее повод.

– Что бы ни случилось между твоими родителями, каждый человек имеет право знать, что у него есть ребенок.

– Возможно, но далеко не каждый мужчина желает пользоваться этим правом, и поверь мне, мой отец один из них. – Эйвери не надеялась, что Мал сможет ее понять, ведь сам он даже в бурной молодости никогда не забывал о своих обязанностях.

– Неужели тебе совсем не интересно, кто он такой?

– Я и так знаю, кто он такой. – Ну зачем она позволила втянуть себя в этот разговор? – Я уже малость старовата, чтобы заводить отца, да мне и без него неплохо живется. Смотри, снова газели! – Стараясь отвлечь Мала, она махнула рукой ему за спину, но он даже не повернулся, а вот кобыла испугалась и так резко прянула в сторону, что Эйвери едва не слетела в песок. Успокоив лошадь, она решилась довести разговор до конца, понимая, что иначе Мал от нее не отстанет. – Моя мать никогда не страдала особой заботливостью и всячески поощряла мою самостоятельность. Обычно мы встречались лишь за ужином, она быстро просматривала мои оценки, а потом рассказывала о работе, так что я каждый день выслушивала отчет о сотне скончавшихся браков. Супружеские измены, увольнения, казино, алкоголизм и наркомания… эти темы ей никогда не надоедали, а уж об отсутствии доверия и неумении друг друга слушать она могла говорить часами. Тебе хватит или в подробностях описать первые восемнадцать лет моей жизни?

– А она хоть раз упоминала, что не все браки заканчиваются разводами?

– Нет.

– А с мальчиками ты встречалась?

– Да, но я никогда не приводила их домой. Мать всегда считала, что может заранее сказать, из-за чего отношения разрушатся, и не стеснялась применять это умение на практике.

– Проще говоря, ты с юности привыкла начинать отношения, думая не о том, что из них вырастет, а о том, как они закончатся.

– Наверное, хотя абсолютное большинство отношений действительно заканчиваются не слишком удачно, так что, возможно, мама не так уж и ошибалась.

– Она ошибалась, но зато я теперь хотя бы могу понять, почему ты так цинично настроена.

– Во всем есть свои плюсы и минусы. Именно благодаря маме я нашла любимое дело. Я всегда знала, что отношения рано или поздно заканчиваются, но меня так завораживало их начало, что я решила делать людям праздники. Блеск начищенной посуды, изящные наряды, бесконечные возможности…

– Возможности?

– Да, настоящее счастье длится лишь считаные секунды, но так окрыляет… И мне всегда хотелось помочь людям найти свой кусочек счастья. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, мне, наверное, стоит отменить все приготовления к твоему свадебному приему?

Мал смотрел на нее бесконечно долгое мгновение, а потом ответил:

– Нет.

– Но…

– Ты хотела проехаться верхом, – Мал выпустил ее повод и послал своего жеребца вперед, – вот и поехали.

Глава 8

Сперва они неспешно любили друг друга в бассейне, а потом ужинали в лучах заходящего солнца. Жаль, что раньше им слишком редко удавалось оставаться наедине.

– Ты прекрасна, – прошептал он, протягивая Эйвери бокал с шампанским.

– И как ты только сумел раздобыть посреди пустыни такое платье?

– Платье – это ерунда, главное, что ты рядом. Я до последней секунды боялся, что ты все-таки уйдешь.

– Оказывается, и кронпринц Зубрана умеет бояться и сомневаться?

– Да, но мне это не слишком-то нравится. – Мал изо всех сил старался не торопить события.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Тебе в жизни все давалось слишком легко.

– Мой отец с тобой бы наверняка согласился, но вы оба не правы.

Отставив бокал, Эйвери задумчиво посмотрела на Мала:

– Неужели нашлась хоть одна женщина, сказавшая тебе «нет»?

– Ты мне это говорила.

В глазах Эйвери мигом потухли игривые искорки.

– Но ты все равно добился своего. Все стало так сложно.

– Подводные камни есть в любых отношениях.

– Да, но я не собираюсь о них разбиваться.

Мал вдруг понял – если он не хочет ее потерять, то должен шагнуть ей навстречу.

– Извини, что причинил тебе боль. Я этого не хотел.

– Возможно, но от этого не легче.

– Я люблю тебя. – Как же сложно признаваться в своих чувствах, когда тебя всю жизнь учили доверять лишь семье. Но в том-то и дело! Раз Мал хочет, чтобы она стала частью его семьи, он просто обязан перед ней открыться. – Я еще никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Любовь все меняет, но тогда я еще не был готов к переменам.

– Да, тебе была нужна принцесса-девственница.

– С того мгновения, как я тебя увидел, мне нужна была лишь ты одна.

Эйвери задумчиво вертела в руках бокал шампанского.

– Не ври. Когда ты понял, что мне нет дела до кошелька и титула, то решил меня покорить. Да и чего еще ждать от такого самонадеянного человека?

– Ты действительно так считаешь? Конечно, всегда есть женщины, готовые переспать с кем угодно, лишь бы урвать кусочек славы и богатства, но это лишь одна из сторон моей жизни. Обратная же сторона медали заключается в том, что я и шагу не могу ступить, не подумав о долге и обязанностях, бесцеремонно вторгающихся в мою личную жизнь и диктующих условия. Даже принцу хочется доверять, но достаточно ошибиться всего один раз, и ты понимаешь, что доверие – роскошь, которая позволена далеко не каждому.

– Мал…

– Тебе приходится учиться всегда быть одному и самому за все отвечать. А это весьма непросто, особенно поначалу, когда ты еще не в силах принимать верные решения и каждую секунду ждешь, что мир вот-вот разлетится на куски и все поймут, что на самом деле ты ничего не знаешь и не понимаешь. Но тебе нельзя проявлять слабость, так что на мудрый совет рассчитывать не приходится. И очень скоро ты учишься действовать быстро и решительно, надеясь оправдать возложенные на тебя ожидания. По-твоему, это самонадеянность?

– Нет. Но ты ни разу не говорил мне ничего подобного.

– А должен был. И в спорах с тобой я вдруг обрел то, на что уже давно перестал надеяться. Я стал тебе доверять и думал, что ты станешь частью моей жизни. Как всегда, я принял решение в одиночку, а отец одобрил мой выбор.

– А меня ты даже не стал спрашивать.

– Я не сомневался в твоих чувствах, хотя ты ни разу о них не говорила. Я уже купил кольцо и собирался сделать предложение, но тут встретился с Ричардом и, когда он намекнул, что собирается…

– Я бы никогда не позволила ему к себе прикоснуться.

– Знаю, но тогда я не смог сдержаться. И потерял тебя.

– Дело не в тебе. Просто я привыкла считать брак началом гибели любых отношений. Я пыталась с собой бороться, но воспитание брало верх. А потом еще тот звонок… И как я сразу не поняла, что Ричард намеренно пытался нас поссорить? Я так боялась, что ты потребуешь от меня непосильной жертвы, что начала искать предлог для бегства. И Ричард мне его предоставил.

– Я сам тебе его предоставил. Я так привык все и за всех решать, что даже и не подумал делиться с тобой планами. А с тобой так нельзя. Извини, что не смог понять ни твоих страхов, ни глубины твоего чувства.

– Тебе не за что извиняться. Если мои чувства были бы достаточно сильны, я и сама сумела бы побороть страх.

– А теперь? Достанет ли тебе сил пойти против всего, чему учила тебя мать? Способна ли ты забыть о тысяче и одном способе уничтожить брак? Готова ли ты жить долго и счастливо?

Эйвери резко встала и отвернулась:

– Не надо, Мал.

– Надо.

– Разве нельзя все оставить, как есть?

– Нельзя, я обязан жениться, но, в отличие от тебя, я действительно этого хочу. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе. – Мал осторожно подошел и обнял ее со спины.

– Люди постоянно друг другу что-то обещают, но как ты можешь знать, чего захочешь в будущем?

– А создавая свою фирму, ты тоже думала лишь о том, что у тебя ничего не получится?

– Нет, но это другое.

– Но фирмы закрываются каждый день, habibti.

– Я бы этого не допустила.

– Да, ты этого не допустила, и именно поэтому твое дело процветает в наше трудное время. Если упрямо бороться, решать проблемы и идти на компромиссы, то и наш брак будет успешным.

– Разве можно сравнивать брак и работу?

– Можно, если мы оба станем до конца бороться за наше счастье, то у нас все получится.

– Я боюсь, – прошептала Эйвери, прислонившись лбом к его груди.

– Я рад, что ты научилась честно признавать свои страхи. Вместе мы с ними справимся, но сперва тебе нужно найти в себе силы и признать, что любишь меня. – Мал аккуратно приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть себе прямо в глаза. – Могу ли я надеяться, что однажды услышу заветные слова?

На этот раз он сумел разглядеть в ее глазах ту теплоту, что всегда мечтал в них увидеть.

– А разве твоему самолюбию это необходимо? – улыбнулась она.

Мал легонько прикоснулся губами к ее губам.

– А ты проверь.

– Мы слишком разные и хотим разного.

– Я хочу тебя, а ты меня. Разве наши желания так сильно отличаются друг от друга?

– Но ты ждешь, что я оставлю работу.

– Не совсем. – Мал задумчиво провел пальцем по бриллиантам на ее шее. Его бриллиантам. – Ты можешь одновременно заниматься сотней проектов, умеешь вести светские беседы и говорить нужные слова в нужное время. Ты красивая, добрая и щедрая. Именно такой и должна быть жена султана.

– Ты делаешь мне предложение руки и сердца или высокооплачиваемой работы?

– До руки и сердца я еще не дошел, но именно к этому и веду.

Эйвери прижалась к нему еще крепче.

– Значит, речь о работе. И вот мы снова к этому возвращаемся. Я должна пожертвовать всем, а ты ничем.

– Ошибаешься, я хочу, чтобы ты была счастлива. – Решив, что время наконец-то пришло, Мал вытащил из кармана кольцо. – В прошлый раз я не смог сделать тебе нормальное предложение…

– В прошлый раз ты мне его вообще не сделал. – В глазах Эйвери читался настоящий ужас, и Мал осторожно поцеловал ее. – А Калиле предназначалось это же кольцо?

– Я понимаю, что слишком мало заботился о твоих чувствах, но даже я никогда бы не стал дарить один и тот же подарок двум женщинам. Это кольцо принадлежало моей бабушке.

Эйвери осторожно взяла кольцо:

– Такое изящное.

– Но ты же его наденешь? Бабушка была счастлива в браке, надеюсь, и тебе оно принесет счастье.

– Я не верю в талисманы. Да и сам ты в них не веришь.

– Зато я верю в нас и хочу, чтобы ты тоже в нас поверила. Согласна ли ты стать моей женой?

– Да, – выдохнула Эйвери. – Но если ты еще раз сделаешь мне больно, я сразу же тебя прикончу.

– Как скажешь, – усмехнулся Мал, чувствуя, что ему придется набраться терпения, если он действительно хочет услышать ответное признание в любви.

Следующие два дня они провели в пустыне, вылезая из кровати лишь для того, чтобы искупаться, проехаться верхом и поесть. И все эти два дня Эйвери каждую секунду чувствовала на своем пальце неподъемную тяжесть кольца.

А во дворце уже вовсю шли приготовления к свадьбе.

– Ты пригласишь на свадьбу свою мать?

– Что? Нет, я же говорила – мы с ней не слишком близки.

– Но свадьба даст вам отличную возможность встретиться и все обсудить.

– Поверь, моя мать не тот человек, которого стоит звать на подобное торжество.

– А отца?

– Нет. Но я обязательно составлю список своих гостей.

– Иначе говоря, ты не хочешь говорить об отце.

– Именно. – Эйвери встала, накинула шелковый халатик и скрылась в ванной.

И на этот раз он не стал ее останавливать.

Неужели все так и начинается? Первая размолвка, за которой последуют все новые и новые трудности? Как стремительно легкая трещинка в отношениях разрастется в настоящую пропасть, через которую уже невозможно докричаться друг до друга?

– Все будет не так.

Она опять забыла про вторую дверь!

– Прошу тебя, скажи, что в дворцовой ванной только одна дверь.

– Их там много, но, если ты не прекратишь изобретать сотни способов покончить с нашими отношениями, я вообще прикажу снести все стены, за которыми ты могла бы от меня спрятаться. Я понял, отчего ты сбежала, и больше не буду возвращаться к этому разговору. Не хочешь искать отца – не ищи, это твое право, но, если передумаешь, я с радостью тебе помогу.

Эйвери и так слишком хорошо знала горькую правду, но тут Мал привлек ее к себе, и она сразу забыла обо всех тревогах и заботах.

А потом, много часов спустя, когда они наконец-то насытились друг другом, Эйвери задумалась, имеет ли право хранить все в тайне. Но даже когда они вернулись в столицу Зубрана, она так и не нашла в себе сил во всем признаться.

Она так привыкла работать для богатых и знаменитых, что роскошный дворец с лепными потолками и извилистыми коридорами не произвел на нее особого впечатления, а вот сады и причудливые фонтаны, дарящие прохладу посреди знойной пустыни, раз и навсегда покорили ее сердце. Именно туда она и стала приходить, когда хотела отдохнуть от предсвадебной суеты.

Пока Мал занимался придворными вопросами, она успела слетать в Лондон, разобралась с накопившимися делами, поручила Дженни решать все повседневные задачи, а заодно рассказала подруге о своих приключениях.

Как же все-таки хорошо любить и быть любимой! Она наконец-то смогла признать, что действительно любит Мала.

А Мал любит ее и хочет немедленно жениться. Так приятно сознавать, что ты кому-то действительно нужна! И как же жаль, что мать учила ее полагаться лишь на себя и ни разу не говорила, как хорошо быть с любимым человеком.

Через десять дней после того, как они обосновались во дворце, Эйвери решила поработать и с чашкой кофе и стопкой документов спряталась в любимом уголке в тени фонтанов. Но очень скоро к ней пришел Мал:

– Тебя ищет весь дворец.

– А я и не пряталась, просто мне нравится работать под плеск фонтанов.

– Эти сады отец подарил маме на свадьбу, и она всегда говорила, что только здесь может отдохнуть в тишине и спокойствии от дворцовой суеты.

– Как я ее понимаю. Знаешь, так странно сознавать, что я скоро выйду замуж. – Эйвери улыбнулась и задумчиво покрутила на пальце обручальное кольцо. И когда она только успела к нему привыкнуть? Мал уселся рядом с ней, и Эйвери вдруг добавила: – Теперь я уже не сомневаюсь, у нас обязательно все получится. Я доверяю тебе и люблю тебя. Слышишь? Я только что сказала, что люблю тебя. Даже не верится, что я могу так свободно говорить эти слова.

– Продолжай тренироваться, – улыбнулся он.

– Тренировка тут ни при чем, все дело в доверии. Доверие чем-то похоже на дверь. Я всегда думала, что ради безопасности ее нужно запирать на все замки, а теперь поняла – стоит ее лишь немного приоткрыть, как в твоей жизни появится что-то прекрасное. Что-то такое, чего у меня никогда не было.

– Эйвери…

– Пусть мы и провели вместе целый год, но раньше я просто не понимала той ответственности, что непрерывно давит на твои плечи. Всем от тебя что-то нужно, и тебе постоянно приходится держать в голове сотни дел. Знаешь, мне казалось, что у меня много дел, но теперь, когда я вижу, в каком мире приходится жить тебе… А еще я наконец-то поняла, почему ты взорвался, когда Ричард решил тебя подразнить. Ты уже принял решение и двинулся дальше, а он осмелился оспорить твой авторитет. И наверное, ты все-таки имел право решать за меня, ведь ты меня любил.

– И сейчас люблю, – улыбнулся Мал, целуя ее в губы. – А детские праздники тебе приходилось устраивать?

– Да, а что?

– Моя мама руководила программой детского образования, и в память о ней мы раз в год устраиваем грандиозный праздник.

– Если не нужно выпускать воздушные шарики и ловить полсотни лебедей, то я согласна, – усмехнулась Эйвери, радуясь, что наконец-то может заняться чем-то полезным. – Какой у меня бюджет?

* * *

– Передвиньте дату хотя бы на неделю.

– Ваше высочество, вы и сами понимаете – это не в нашей власти.

Ему всю жизнь приходилось что-то «понимать», но сейчас он думал лишь о том, что его ждет, когда Эйвери все узнает.

А потом в зал совета ворвалась сама Эйвери, и по ее взгляду Мал сразу же понял, что ей все известно.

– Оставьте нас.

Советники встревоженно переглянулись, но все же подчинились и молча ушли.

– Пока я готовила для тебя детский праздник, мне довелось очень плодотворно пообщаться с одним слугой, – начала она ледяным тоном, как только за советниками закрылась дверь. – А сам ты мне говорить ничего не собирался?