Текст книги "Все время между нами"

– Садись, Дезмонд.

Дезмонд. Тренер редко обращается к нам по именам, и даже не знаю, к добру ли это сейчас или к худу.

Я напряженно сажусь.

– Я в чем-то провинился, тренер?

– Нет, сынок. У меня для тебя отличная новость.

От его слов я облегченно выдыхаю.

– Правда? – Внутри меня что-то расшатывается, пока я наблюдаю, как обычно угрюмое лицо тренера медленно расползается в улыбке. – Мистер, выкладывайте все и покончим с этим.

– Они хотят тебя, Дез.

– Что? – Я вскакиваю. – Кто?

– «Болтс», – с улыбкой сообщает тренер.

– Я… Ох, ты блин! Боже мой, простите, тренер, но… сами «Болтс»?

Я вижу, как в его глазах сверкает гордость.

– Мне сообщали, что они за тобой наблюдают, но я и подумать не мог, что просмотры могут быть такими быстрыми…

Я не верю его словам. Проклятие, я счастлив! Происходящее кажется настоящим сном, и я вот-вот проснусь.

– А теперь, Дезмонд, присядь-ка.

Я снова сажусь. Молниеносно, но сердце в моей груди продолжает биться тысячу ударов в минуту. Потому что я знаю: самое важное наступает теперь.

– Весь оставшийся год ты будешь тренироваться с нами. Отыграешь чемпионат, а потом войдешь в состав их новичков. Однако это вовсе не значит, что ты сразу же попадешь в основу их главной команды. Тебе ведь это ясно?

– Д-да, мистер!

На большее я и не мог надеяться.

– Ты должен упорно работать.

– Да-да, мистер!

– Это испытание для тебя. Отнесись к нему со всей серьезностью, Дез. Они мигом вышвырнут тебя обратно, если захотят.

– Тренер, я это понимаю.

– Каждый день ты должен показывать им, чего ты стоишь.

Я киваю:

– Будет сделано.

Все еще не верю в происходящее.

– Тебе понадобится представитель. Так что я хотел бы переговорить с твоим отцом.

Мой отец. У меня больше нет отца. На мгновение я расстраиваюсь и только потом до меня доходит, что речь о тренере Дэвисе.

– Конечно, мистер. Уверен, что он тут же приедет, как только узнает эту шикарную новость.

Судя по всему, от мистера Беккетта не ускользает нежная нотка в моих словах, поэтому он улыбается:

– Ты ведь ему многим обязан, не так ли?

Я сглатываю. Такое ощущение, что эта сцена повторяется из раза в раз. За последнее время мне повезло встретить сразу же нескольких людей, которые поверили в меня.

– Я многим обязан и вам, мистер.

Мистер Беккетт кивает с серьезным видом, а затем, растроганный, отводит взгляд в сторону:

– Да, окей… Смотри, не разочаруй меня, парень.

– Я этого не допущу, тренер.

– Тогда пошевеливай свой зад. Будем на связи.

В очень приподнятом настроении я покидаю кабинет тренера и на мгновение даже забываю обо всем, что произошло за последние несколько часов. Знаю, что не могу позволить Спектору ускользнуть. Паренек, которым я был, воображает, что отыщет его и раз и навсегда решит эту проблему, потому что других вариантов просто нет, но прямо сейчас мне есть чему порадоваться и стоит подумать, как сделать так, чтобы мое прошлое не разрушило будущее.

Когда я появляюсь на поле, вся команда прекращает тренировку. Не знаю, могу ли я уже им все рассказать. В отличие от предыдущего раза, когда тренер сообщил мне, что я на карандаше у скаутов, сегодня он не предупреждал, чтобы я держал рот на замке, но, пребывая в сомнениях, я предпочел бы ничего не говорить и благодарен своим товарищам, что никто из них не задает мне лишних вопросов.

Только Лиам подходит ко мне и хлопает по плечу:

– Это то, о чем я думаю? – искренне улыбается он, и в его улыбке нет ни тени соперничества.

– Да, похоже на то.

– Лады, Вэрд, – его взгляд заостряется, но на лице по-прежнему сияет улыбка. – Значит, я должен надрать тебе зад. Давай разогревайся. Йэн! – зовет он нашего друга, и Шерман тут же к нам подбегает.

– Давай покажем нашей новой футбольной звезде, как тренируются настоящие игроки.

– О, ни хрена себе! – орет Шерман, сжимая меня в своих объятиях. – Черт, Дез! Это фантастика!

– Ага, так и есть, – по-идиотски улыбаюсь я.

Затем оба оглядываются по сторонам и тут же приглушают голоса.

– Вот дерьмо! А нам можно было говорить об этом? – спрашивает Лиам.

– Ха, кажется, поздновато задавать такой вопрос. Ты так не думаешь, капитан? – я подшучиваю над ним, и он снова улыбается в ответ.

– К черту! Это не тот случай, чтобы скрывать его ото всех. Парни, идите-ка сюда!

Вокруг нас собирается вся команда, и Лиам сообщает им новость обо мне.

В следующий миг раздается оглушительный рев, и я оказываюсь на руках товарищей, которые несколько раз подкидывают меня в воздух.

Невероятно. Все за меня рады, и на миг мир начинает вращаться в правильную сторону.

4. Анаис

Единственное, что я знаю – это то, как сильно мне его не хватает.

Я прождала пару часов. Пыталась подготовиться к экзамену. Даже съела сэндвич и ответила на расспросы Фейт о последних событиях. Все, чтобы не сойти с ума.

Могу гордиться, как стойко я справляюсь, однако вот уже вечер, а от Дезмонда по-прежнему никаких новостей.

Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечал. Несмотря на все это, я решила довериться ему и оставить на время в покое. Тем более с ним Брэд, и что бы ни случилось между Дезом и Вайолет, я уверена, что все под контролем.

Так я себя убеждаю, но на самом деле приходится прилагать нечеловеческие усилия, чтобы избавиться от своей паранойи.

Мне нужно мыслить ясно. Понятно же, что уже скоро я снова буду нужна Дезу, и если, как обычно, сорвусь, то ничем не смогу ему помочь.

На этот раз я хочу быть на высоте. Речь не про саму ситуацию, а про Деза. Я хочу показать, что могу быть рядом с ним, ведь теперь из нас двоих именно он более уязвим.

– Дозвонилась до него? – Фейт выходит из своей спальни и направляется на кухню.

Ее вопрос застает меня врасплох, и я мысленно развожу руками. О чем ей мог рассказать Брейден? Я еще не говорила с ним. Не знаю, мог ли он поделиться с ней всем, что знает о Дезе, однако я чувствую, что моей подруге ничего не известно. Брейден никогда бы не подставил Дезмонда.

– Нет, – вздыхаю я. Единственное, что я знаю – это то, как сильно мне его не хватает.

Фейт зажигает плиту и ставит чайник, чтобы вскипятить воду.

– Никуда он не денется, – успокаивает она, и я согласно киваю, не зная, что сказать в ответ. Мне не по себе, что я обманываю свою подругу, но иначе я не могу.

– Ты ведь знаешь, какой он. Он беспокоится за тебя, – продолжает Фейт.

– Ага! – уклончиво отзываюсь я.

– Но ему следует понять, что ты и сама можешь справиться. Не беда, если ты допоздна засидишься в библиотеке. В кампусе спокойно даже вечером.

Так вот, о чем рассказал ей Брэд. Он ей соврал. И теперь я должна ему подыграть.

– Рано или поздно он это примет. Он лишь хочет защитить меня.

– Знаю. Слушай, насчет библиотеки. Тут звонила Бри, она собирается проторчать там, пока не подготовится к своему заваленному экзамену.

– Биология… Да, он сложный, – подтверждаю я, довольная, что можно сменить тему.

– Не думаю, что все дело в экзамене. Последнее время Бри витает в облаках.

Фейт права. Бри отдалилась от нас и порой ведет себя весьма несговорчиво. Не знаю, что на нее нашло.

– Я уже сто раз спрашивала ее, что с ней происходит, но она, как обычно, отвечает, что все в порядке, – поясняет Фейт.

Ее слова заставляют меня осознать, какой дрянной подругой я стала за последнее время. Слишком зацикленной на себе, на Дезмонде, на наших отношениях, и совсем не заботилась ни о Бри, ни о Фейт, пусть у последней теперь и есть Брейден, и их отношения на всех парах мчатся вперед, по крайней мере, так кажется со стороны.

– Думаешь, Бри не по себе, потому что она чувствует себя… одинокой?

Логичный вопрос, учитывая, что у нас-то с Фейт есть парни.

– Может, и так… – кивает Фейт и тут же отворачивается на свист чайника.

– Тебе заварить чая? – спрашивает она.

– Лучше травяной сбор, спасибо. Обычного чая я сегодня уже достаточно напилась.

– Ты поела…

Это не вопрос. Фейт смотрит на мусорное ведро и крохи, оставшиеся от моего обеда.

– Съела сэндвич, – сообщаю я, и хотя Фейт поворачивается ко мне спиной, я знаю, что в этот момент она улыбается, отчего улыбка расплывается и на моем лице.

Мой телефон вибрирует, оповещая о новой эсэмэске. Я хватаю его, уверенная, что это Дез, но тут же замираю в удивлении. Это сообщение от моей матери.

«Ты на занятиях? Могу тебе позвонить?»

Она редко мне звонит, но сообщение от нее и вовсе что-то беспрецедентное.

– Вот твой отвар, – Фейт ставит на стол чашку с горячим напитком.

– Минутку. Мне нужно позвонить.

– Все в порядке? – спрашивает подруга, возможно, заметив мое замешательство.

– Да, – отвечаю я с деланым выражением лица. – Мне… мне написала мама.

– Твоя мама? – переспрашивает Фейт.

– Да, знаю, что это звучит странно. Сейчас вернусь.

Я отправляюсь в спальню и закрываю дверь. Разговоры с матерью всегда вызывают у меня тревогу.

Она так долго пыталась вылепить из меня идеал, указывая на мои недостатки и показывая мне, как их скрывать, что в конце концов я убедила себя, что являюсь ошибкой. С детства я была уверена, что не заслуживаю ее любви, и даже до сих пор я то и дело проваливаюсь в темноту, пытаясь вспомнить, когда последний раз она проявляла ко мне материнскую ласку.

Было ли это хоть когда-то?

Да, возможно, когда я была совсем маленькой девочкой, но я была слишком мала, чтобы запомнить хоть что-нибудь об этом. Так что когда я копаюсь в себе, то не нахожу ни единого совместного воспоминания о нас, как матери и дочери, и ни единой ласки. Это опустошает.

В такие моменты пустота поглощает меня, и я испытываю нужду наполнить ее и вернуться в настоящее с помощью боли.

Теперь объяснить мое беспокойство куда проще. Доктор Джексон шаг за шагом помогает мне вытаскивать все наружу, и ее участие словно плацебо, которое уменьшает мое страдание и подталкивает меня избавиться от него насовсем. Каждое воспоминание, каждое слово… будто книжные страницы, которые я жадно глотаю одну за другой, вовсю желая добраться до финала.

Телефон звенит у меня в руках, пока я сижу, погруженная в свои мысли. Моя типичная мать, которая не может ждать ответа дольше пяти минут.

– Алло? – нетерпеливым тоном откликаюсь я.

– Анаис, почему ты не ответила на мое сообщение?

– Мама, я была в душе. Я ведь не все время с телефоном.

– А стоило бы. С твоей стороны было бы правильным всегда быть на связи со своей семьей, – раздраженно отзывается она.

– Да уж… еще бы вы сами звонили почаще. Честно говоря, даже не помню, когда это было последний раз.

Мгновение она молчит, обескураженная моим тоном.

Да, мама. Я тоже умею быть высокомерной. Теперь.

– Колледж тебя меняет, – холодно произносит она.

– Я всего лишь взрослею…

– Не так, как следовало бы.

– О, конечно! Даже не сомневалась в твоих мыслях.

Ей когда-нибудь надоест унижать меня любой ценой?

Порой я спрашиваю себя, чем мы с Евой, черт возьми, заслужили такое отношение.

– Неужели я никогда не радовала тебя такой, какой я была? – выхожу я из себя. Понимаю, что серьезно накаляю ситуацию, но последние события пробудили воинственную сторону моей натуры, ту часть меня, которая больше не намерена сдаваться.

– О боже! Анаис, что за тон? Я все-таки твоя мать. Тебе нужно вернуться домой.

– Мама, у меня два экзамена на носу. Раньше весенних каникул я не приеду, – спокойно сообщаю я, и хотя сама мысль о возвращении домой не вызывает у меня никакого энтузиазма, но и страха от этого я больше не испытываю. – Ты мне позвонила по какому-то поводу? – спрашиваю с нескрываемым намерением положить конец нашему очередному жалкому разговору.

Я слышу, как она глубоко вздыхает.

– По двум, – начинает она. – Первый касается Евы. Кажется, у нее появился парень.

Моя сестра не звонила мне уже несколько недель, и весьма странно, что она мне ничего не рассказала.

– Она вам сама об этом сказала? – спрашиваю я, огорченная тем, что мне приходится узнавать об этом от своей матери.

– Нет. В этом-то и дело.

– Нет? – Я в замешательстве. – Тогда, как ты…

А затем до меня доходит. Ева учится в Сан-Франциско в том же университете, где учился и наш отец, и ясно, что у него остались там кое-какие знакомства. Как ясно и то, что эти его друзья-товарищи по отцовской просьбе глаз не спускают с его драгоценной дочурки.

– Вы что, за ней шпионите? – взрываюсь я.

– Анаис, мы просто присматриваем за ней. Не вижу в этом ничего плохого.

– Просто присматриваете… Не могу поверить! У вас, наверное, и здесь есть информаторы?

Правда, я тут же соображаю, что, похоже, избежала такой участи. Если бы кто-то сообщал моему отцу обо мне, то папа уже все бы знал и про меня, и про Дезмонда, и даже, скорее всего, про нашу поездку в Лас-Вегас. И в таком случае уже бы разразился конец света. Разумеется, это не сошло бы мне с рук.

– Послушай, – категоричный тон матери не оставляет сомнений, что она считает тему закрытой, – я хотела просто узнать, говорила ли Ева тебе об этом или нет, но, по-видимому, ты и сама ничего не знаешь, так что вряд ли чем-нибудь нам поможешь.

– Помогу в чем? – ору я.

– Мы хотели узнать побольше об этом парне. Он не студент, поэтому у нас нет о нем никакой информации. Твой отец очень обеспокоен.

Я просто в шоке. Моя рука крепко сжимает мобильник, хотя из-за переполняющей меня ярости мне хочется просто разбить его об стену.

– Может, он работает в пиццерии, – я провоцирую мать, – или почтальоном. Знаешь, какие смазливые пареньки развозят почту по студенческим кампусам.

– Анаис, прекрати сейчас же!

– Нет, это ты прекрати. Черт возьми, вы оба прекратите! Как вы можете… Боже, у меня нет слов. Если Ева захочет рассказать нам, что встретила парня, который ей по-настоящему нравится, то сделает это тогда, как сама сочтет это нужным. И если он ей понравился, то кого вообще должно волновать, студент ли он или продавец. Это ее жизнь. И вы ничего с этим не сможете сделать, – задыхаюсь я. – Вы хотите видеть нас идеальными, но вот тебе главная новость дня: мама, мы не такие.

– Анаис Керпер, – мать пытается осадить меня, но уже поздно.

– Что вы хотите сделать с этим парнем? Разыскать его и заставить исчезнуть из жизни Евы? Может, вы даже готовы заплатить ему за это? Поймите наконец, что не все из того, что вы считаете для нас благом, и вправду таково. В общем, я никогда не буду шпионить за своей сестрой ради вас. Никогда.

Мое дыхание прерывисто, адреналин пульсирует в венах, а сердце того и гляди выскочит из груди, но я чувствую себя… в порядке.

– Я согласна… – мать говорит так тихо, что мне начинает казаться, будто ее слова мне почудились. – Возможно, ты права…

Что?

– Поговорим об этом в другой раз, – она тяжело вздыхает.

– А что со вторым поводом? – спрашиваю я с нетерпением, желая поскорее закончить этот разговор.

– Завтра я отправляюсь в Южную Каролину.

– Едешь к бабушке с дедушкой? – удивленно спрашиваю я.

Я не видела их с тех пор, как мне исполнилось пять лет, и говорить о них в нашем доме было запрещено.

– Да, моя мать умерла, – она сообщает это таким тоном, словно речь идет о прогнозе погоды. – Созвонимся на следующей неделе, Анаис.

После этих слов, произведших эффект разорвавшейся бомбы, она тут же кладет трубку.

Фейт заглядывает внутрь моей спальни.

– Можно войти? – Она подходит ко мне и кладет руку мне на плечо. – Проклятье! Я слышала твои крики. Это было…

Я смотрю на нее словно в трансе. И вижу на ее лице гордую улыбку.

– …эпично, – договариваю я за нее. Фейт кивает и начинает смеяться, и мне тоже хочется рассмеяться, схватившись за живот и вытерев слезы, потому что, кажется, только что я освободилась от той девчушки, которую столько лет унижала и контролировала собственная мать.

Но засмеяться у меня не получается.

– Что такое? – спрашивает Фейт, глядя на мое растерянное лицо.

– Моя бабушка, – говорю я. – Мать только что сообщила, что она умерла.

– О, золотко!

Я смотрю на свою подругу, не зная, что и сказать.

Я ничего не чувствую и в то же самое время испытываю какие-то странные ощущения.

– Я даже ничего о ней не помню, так пара фотографий.

Теперь очередь Фейт молчаливо застыть.

– Мать даже не попросила меня поехать с ней…

– Анаис, мне жаль.

И мне тоже. Или, по крайней мере, мне так кажется…

5. Дезмонд

В ее глазах я вижу понимание, что только ее самой будет недостаточно, но при этом и надежду стать для меня всем.

День, когда я должен снова увидеться с Анаис, приближается. Я не могу и дальше игнорировать ее звонки или делать вид, что потерял свой мобильник.

Уже два дня, как я откладываю нашу встречу. Максимум, на который я сподобился, это пара сообщений с жалкими извинениями. Но Анаис не глупа и дала мне время вместе со своим доверием, не оказывая лишнее давление (и я знаю, чего ей это стоило), а я отплачиваю ей за все это как самый настоящий трус.

К счастью, Вайолет больше не дает о себе знать, как и Джеремия, след которого как будто вообще простыл. Признаюсь, я искал его в каждом саду и закоулке кампуса. Нетерпеливо и яростно, но при этом одна только мысль, что я найду его, приводила меня в ужас, потому что, если такое случилось бы, я, скорее всего, накинулся бы на него с кулаками, и никто бы не смог оттащить меня от него, пока я не забил бы его до смерти.

Мой разум сейчас – это бесконечный и запутанный клубок, который распутывается лишь до определенной точки.

Как же это угнетает, когда у тебя есть цель, а ты в то же самое время всего лишь в паре шагов от того, чтобы всё разрушить, просто потому, что не можешь что-то контролировать.

Звонок телефона заставляет меня выругаться и заворочаться на постели, чтобы спрятать голову под подушку. Мобильник замолкает, а затем начинает звенеть по новой, и я понимаю, что момент настал. Сочувствие Анаис, похоже, закончилось.

Однако, когда я хватаю мобильник, то с удивлением обнаруживаю, что мне звонит Люк, и немного расслабляюсь.

– Алло! – говорю я в трубку.

– Сынок, прости меня за настойчивость. Ты был занят?

У Люка всегда такой ободряющий голос, что на миг я решаюсь рассказать ему обо всем и отдать себя в руки тому, кому доверяю.

Я инстинктивно сблизился с тренером Дэвисом, обнаружив в нем хорошего человека. Его рана приносила ему огромную боль, и, возможно, поэтому он немного ворчлив, но при этом Люк Дэвис умеет быть безмерно щедрым.

– Немного задремал, – вру я. – Ты разговаривал с университетским тренером? – спрашиваю, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего.

– Он звонил мне вчера, и я очень счастлив за тебя. Почему ты мне не сказал об этом?

Да, почему же? Может быть, потому что в последние несколько часов я снова погрузился в хаос, который обрушился на меня, словно река, вышедшая из берегов.

– Полагаю, я был занят.

Люк глубоко вздыхает. Я кажусь крепким орешком. Мне даже не хочется задаваться вопросом, был ли его сын одним из тех парней, которые не создают проблем. Одним из тех, кем гордятся родители… одним из тех, кто на своем месте, каким был Зак.

Протягиваю руку к изголовью кровати и касаюсь кепки моего друга, испытывая от этого прикосновения ощущение покоя.

– Мы договорились увидеться с мистером Беккеттом через пару недель. Мне хотелось бы, Дез, чтобы и ты был на этой встрече. Твоя ма… – он осекается и кашляет, после чего исправляется. – Элизабет, она очень сильно хочет тебя увидеть. И я тоже был бы счастлив повидаться.

Неуверенная нотка в его голосе заставляет меня вздрогнуть.

Я – настоящий имбецил. Одно сплошное разочарование. Недостойный семьи Дэвисов, которым я даже не могу признаться, как сильно их люблю. Надеюсь лишь, что однажды они узнают про это, и я как-нибудь смогу отплатить им за их отношение.

– Буду, – выдавливаю я, сдерживая внутри себя ярость и разочарование из-за того, чему мне приходится покоряться и что мешает мне быть таким, каким я хотел бы себя видеть.

– Хорошо, Дез!

– По рукам! – подытоживаю я и кладу трубку прежде, чем наступит обычное волнительное молчание.

Встряхиваю головой и отправляюсь в ванную, чтобы принять душ. После я позвоню Анаис.

Ей следует знать, чего ожидать. Она должна увидеть, в каком я состоянии.

Бессмысленно скрываться в ожидании, что я возьму себя в руки, потому что этого не произойдет. Я чувствую себя хрупким и, несмотря на Лас-Вегас, татуировку и нас, у меня нет уверенности, что Анаис захочет остаться рядом со мной.

Чуть погодя я отправляю ей эсэмэску с просьбой прийти.

Анаис тут же отвечает, что едет, и я понимаю, как сильно она этого ждала. Она дала мне время, но я представляю, как сильно пожирала ее тревога, как она расспрашивала Брэда, чтобы тот хоть что-то рассказал обо мне, учитывая, что я словно отрезал ее от себя.

Я пытаюсь придать презентабельный вид комнате.

Повсюду разбросаны коробки от еды навынос и раскрытые учебники. Моя спальня выглядит не лучше: это – тихий ужас. Я подбираю раскиданную одежду и закидываю ее в ванную, чтобы при первой же возможности постирать свои шмотки.

Затем беру пустую бутылку от виски, который послужил мне анестезией, и засовываю ее поглубже в мусорное ведро, надеясь, что Анаис ничего не заметит.

После я усаживаюсь перед окном и начинаю ждать, когда она появится на улочке.

Когда она наконец-то появляется, у меня перехватывает дыхание.

Проклятье, мы ведь только-только снова сошлись! Из нас двоих именно я всегда был более сильным. А теперь она увидит меня разбитым, и я не знаю, как это скажется на нашей истории.

Я рассматриваю Анаис. Она идет быстро, с высоко поднятой головой, ее волосы колыхаются на ходу в такт ее шагам. На ней джинсовая мини-юбка и светлые кроссовки, белый топ и клетчатая рубашка, которая намеренно выделяет ее формы.

Просто глаз не оторвать.

С раздражением я замечаю, как несколько парней глядят на Анаис, надеясь поймать ее взгляд, но она с невозмутимым видом продолжает лететь навстречу мне.

Анаис – сноп света, способный озарить темноту, в которую я погрузился. И стоит мне только осознать это, как я снова начинаю дышать и устремляюсь к ней на бешеной скорости.

Я распахиваю дверь комнаты, спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и мигом оказываюсь на улице, всего в паре шагов от нее.

Едва Анаис меня замечает, как останавливается. Но я – нет. Я продолжаю бежать навстречу и затем сжимаю ее в своих объятиях, зарываясь лицом в ее волосы и вдыхая родной аромат.

– Мне жаль, Нектаринка.

– Никогда так больше не делай, Дез, – укоряет она, однако ее голос проникнут беспокойством.

Я обхватываю ее лицо ладонями и погружаюсь в ее взгляд.

– Нам нужно поговорить, – сообщаю я. Я должен это сделать прежде, чем снова начну думать, что смогу справиться с этим в одиночку. Такой поступок был бы более рассудительным, однако отдалил бы ее от меня. Снова. И я не знаю, справились бы мы с этим на этот раз.

– Ты мог бы меня сначала поцеловать, пожалуйста? – она приближает свое лицо к моему.

Наши губы сливаются в отчаянном поцелуе, который постепенно растапливает сковывавший меня лед.

Когда Анаис отлипает от меня, я вижу на ее лице ободряющую улыбку.

– Теперь я готова, – произносит она.

Я киваю в ответ. Затем беру ее за руку, и мы заходим обратно в общежитие.

Там я рассказываю ей обо всем. О Вайолет, о ее прошлом, о том, как оно связано с моим, и о появлении Джеремии.

– Значит, она тоже стала жертвой своего отца…

Анаис обеспокоена, но я еще никогда прежде не видел ее такой решительной и готовой оставаться со мной.

– Да. Я был так шокирован этим, что практически выгнал ее отсюда, но я понимаю, что нам нужно снова с ней поговорить. Джеремия где-то здесь, и одна только мысль об этом сводит меня с ума.

Я не рассказываю Анаис, что Вайолет употребляет наркотики. Меня все еще гложет вина за то, как я повел себя с той, и, возможно, мне следовало бы проявить больше внимания к ней. Вайолет пережила тот же ад, что и я, и я мог бы ей помочь.

– Его прямо-таки тянет к тебе, – подытоживает Анаис.

То же самое мне сказала и Вайолет.

– Последние несколько дней я напивался в хлам, – признаюсь я, стараясь не смотреть на Анаис. – Меня мучают ужасные кошмары. Каждый чертов день я возвращаюсь назад в тот дом, в тот проклятый гараж, Анаис.

На этот раз я смотрю ей в глаза и вижу, как они наполняются слезами, но Анаис даже не пытается их смахнуть.

– Я снова превращаюсь в того парнишку, и в такие моменты от мужчины, которым я пытался стать, не остается и следа. Тебе следует это знать.

Я осторожно смотрю на нее, пока признаюсь ей во всем. В ее глазах я вижу понимание, что только ее самой будет недостаточно, но при этом и надежду стать для меня всем.

Я снова пялюсь на ковролин. Мне стыдно, словно вору, и я неодобрительно шепчу, когда чувствую, как ее рука берет мою.

– Постой! – выхватываю я свою руку. – Мне нужно, чтобы ты поняла, Нектаринка, и только после этого решила, оставаться со мной или нет.

– Это даже не обсуждается, – она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, словно я только что сказал что-то безумное.

– Нет, черт возьми, это как раз и нужно обсудить! Сейчас я просто разбит на куски.

Я заставляю себя не смотреть на Анаис.

– И я здесь, – произносит она, приближая свое лицо к моему.

Она не знает, с чем имеет дело, и поэтому выглядит такой решительной. Мне жаль говорить об этом, но ее жизнь, даже несмотря на ее дурацких родителей, очень сильно отличалась от моей.

Анаис шепчет мое имя, но оно доносится до меня как будто издалека, пока она вдруг не обхватывает ладонями мое лицо, чтобы убедиться, что я внимательно ее слушаю.

Ее взгляд такой светлый и решительный, что я снова пытаюсь скрыться внутри себя, но Анаис не позволяет мне этого и продолжает удерживать мое лицо в своих руках, все крепче обхватывая мои щеки.

Когда она придвигается ближе, чтобы поцеловать меня, я беззащитно замираю. Я не хочу расслабляться, не сейчас, когда могу превратить отчаяние в ярость, а боль в другую боль. Но Анаис целует меня еще сильнее, прижимаясь ко мне всем телом, и ее сладострастное желание побуждает меня прикасаться к ней, как если бы она была лекарством.

Моя рука, словно чужая, двигается к ее затылку. Зарывается в ее волосы, а затем сжимается в кулак, грубовато зажимая несколько прядей.

Сейчас мне стоило бы остановиться.

Я чувствую, как внутри меня крепнут противоречивые ощущения – и речь не только о приятных, – и огромным усилием воли я прерываю наш поцелуй.

– Мне нужно время, Анаис, – признаюсь я, потому что так будет правильно, но в то же самое время я молю, чтобы ее упрямство взяло вверх, и она осталась.

Я – отвратительный эгоист. Вся правда в этом.

– Я больше не собираюсь давать его тебе, – отвечает она.

Мое сердце начинает биться еще быстрее. С той же силой, что и учащенно пульсирует жилка на ее шее. Моя рука все еще в ее волосах, и я чувствую пот, проступивший на ее затылке.

– Скажи это, Дез, – настаивает она.

– Что именно?

– Ты хочешь меня бросить?

Боже, нет!

– Мне надо лишь время, чтобы разобраться с этой… ситуацией, – мгновение я колеблюсь.

Что я у нее прошу? Подождать меня? А я, тем временем, что я буду делать?

Анаис прижимает свои ладони к моей груди, в районе сердца, согнув пальцы, будто хотела бы вырвать его наружу.

– Не делай этого, – умоляет она, хотя ее голос звучит остро и уверенно. – На этот раз мы не выберемся наружу, Дез. Мы не можем просить друг друга побыть одному каждый раз, когда возникает какая-то трудность. Так не поступают те, кто находится в отношениях.

Я закрываю глаза и яростно вдыхаю воздух.

– Ты не знаешь, через какой ад я прошел, – произношу я.

– Тогда покажи мне его!

– Что? – Широко раскрыв глаза, я изумленно гляжу на нее и пытаюсь отступить, уйти куда-то далеко, но Анаис удерживает меня, и я позволяю это, потому что в глубине души именно этого я и хочу. – Ты ничего не знаешь о моем мире, Анаис.

– Нектаринка…

– Нектаринка, – исправляюсь я, – не проси меня об этом. Не хочу, чтобы ты приближалась к этому дерьмищу.

– Нет, – категорично заявляет Анаис. – Ты не понимаешь. Я хочу приблизиться к тебе, пусть это и значит, что мне придется что-то сделать со всей этой мерзостью. Скажи это, – повторяет она. – Расскажи мне все, ничего не утаивая.

Она не может просить меня об этом.

Я крепко сжимаю губы, и вся нежность, которую я сохранял вместе с самоконтролем, начинает рушиться. Я отстраняюсь от Анаис и, когда она пытается удержать меня, вырываюсь что есть силы из ее объятий.

– Оставь меня, – прошу я, отвернувшись от нее.

– Пожалуйста, Дез.

– Черт… – огрызаюсь я, обернувшись к ней, – не надо играть в моего психолога!

– Позволь мне тебе помочь.

– Да ни хрена ты не поможешь!

Анаис хватает ума промолчать в ответ, и мы так и замираем друг напротив друга: она не сводит с меня глаз, а я лихорадочно ловлю ртом воздух.

– Мне скоро на тренировку, – холодным тоном произношу я.

Анаис непоколебима.

– Уходи, прошу тебя, – устало бросаю я, и на этот раз она колеблется.

Маска спадает с ее лица, а с ней на моих глазах отслаивается и вся та решительная уверенность, в которую Анаис облачилась, идя сюда, чтобы помочь мне.

Она направляется ко входной двери, но мгновение медлит с задвижкой.

– Ты не сможешь убегать вечно, Дез.

Она так это видит? Что я сбегаю?

– Проблема как раз в другом. Я не собираюсь больше этого делать, а ты рискуешь застрять из-за этого. Этого бы я себе никогда не простил.

Анаис оглядывается на меня и произносит:

– Иногда тебе следует доверять мне.

– Не на этот раз, – решительно отвечаю я.

– Не на этот раз, – тихо повторяет она, – но скоро мы снова об этом поговорим.