Текст книги "Корни зла"

– Я действительно сожалею о ее смерти, – повторила Трикси Смит. – Я была бы рада познакомиться с ней. Мы подружились по телефону. И она очень заинтересовалась моей диссертацией.

– Преступление в возрасте от девятнадцати до пятидесяти лет?

– О, она вам рассказала?! Да, я надеюсь использовать личность Лукреции фон Вольф в качестве центральной фигуры моей диссертации. Замечательная была женщина, не правда ли?

– Я так никогда не считал, – коротко ответил Эдмунд. – Я всегда считал, что Лукреция была очень жадной и что ей доставляло удовольствие манипулировать людьми.

– Да? – Трикси сделала глоток (Эдмунд был вынужден предложить ей чашку чаю). – Ну, какой бы она ни была, мне хотелось бы выяснить, что заставило ее прийти в тот день на Ашвудскую студию. В психологическом отношении это очень интересное дело. Стоит заметить, что один из убитых мужчин – Конрад Кляйн – был любовником вашей бабушки.

– Она не была моей бабушкой, – отрезал Эдмунд. – Дебора Фэйн вышла замуж за Уильяма Фэйна – брата моего отца. Так что Дебора стала моей тетей только после замужества.

– О, ясно. Но вы же знаете семейные истории?

Эдмунд согласился, что кое-что ему известно. Но его тон подразумевал, что ему не нравилось то, что он знал.

– Как насчет Альрауне? Вы знаете что-нибудь о ней?

Альрауне... От этого имени, казалось, воздух содрогнулся на мгновение. Эдмунд, нахмурившись, спросил:

– Вы имеете в виду фильм?

– Нет, человека.

– Такого человека никогда не существовало. Альрауне – это всего лишь легенда. Все сошлись на этом.

– Вы уверены? В полицейских отчетах указано, что ребенок, внесенный в список просто как «Алли», был на студии «Ашвуд» в тот день и...

Обычно Эдмунд не перебивал людей, но в этот раз он не сдержался.

– Боюсь, вы увлеклись своей теорией, мисс Смит, – сказал он. – Искажение фактов во имя того, чтобы все сошлось. Это могло быть упоминание о ком угодно.

– И я разговаривала с вашей кузиной Люси Трент об Альрауне.

О боже! Эта женщина успела обойти все семейство! Эдмунд поинтересовался:

– И что же рассказала вам Люси?

– Она сказала, что миф об Альрауне был создан журналистами для рекламы. Только мне кажется, что она не так уж и верит этому. Я всегда замечаю подобные вещи, – заметила мисс Смит. – Однажды кто-то сказал мне, что я немного экстрасенс. Чепуха, конечно, но все же. Я приходила в офис вашей кузины. «Квандам филмс» – интересное место. На самом деле...

Эдмунд прервал ее во второй раз:

– Мисс Смит, простите ли вы меня, если я прекращу нашу дискуссию? У меня очень много дел. А я здесь всего на два дня.

– Вы хотите, чтобы я ушла. Вполне понятно. – Она допила чай и встала. – Но если вы наткнетесь на что-нибудь, что я смогу использовать в своей диссертации, и если вы пришлете мне это по почте, я буду вам очень признательна. Я дам вам мой адрес и номер телефона. – Трикси быстро написала на обратной стороне конверта свои координаты. – Вы не забудете? Я имею в виду, если будет что-нибудь о Лукреции... Хоть что-нибудь...

– Я не забуду, – вежливо ответил Эдмунд.

* * *

Увидев, что Трикси Смит села в свою машину, Эдмунд вернулся на кухню и стал готовить ужин из тех продуктов, что принес.

В уме он снова и снова проигрывал разговор с Трикси. И уже не раз успел задать себе вопрос: что бы делал Криспин?

Криспин.

Мысли о Криспине помогли Эдмунду почувствовать себя лучше. Он сразу понял, что Криспин дал бы только один совет, как справиться с этой назойливой женщиной. "Раньше ты уже брал на себя ответственность за это, милый мой мальчик, – сказал бы Криспин. – Поступи так снова. Ты ведь знаешь, что необходимо сделать".

Криспин был неисправимым игроком. И Эдмунд знал это. Но если в жизни и бывали времена, когда нужно было идти на риск, то это, похоже, был именно такой момент. К тому же сам факт того, что необходимо было рискнуть (и Эдмунд не признался бы в этом даже Криспину), был возбуждающе сладок.

Он не переставал размышлять об этом все время, пока готовил ужин.

* * *

В Педлар-ярде мама всегда рассказывала свои истории по вечерам, потому что именно в это время его не было дома. Нити основы маминых рассказов со временем протерлись и истрепались, но они по-прежнему оставались тем материалом, из которого ткали мечты. Они были той парчой, которая украшала стены несчастливого детства.

Когда-то давным-давно...

Эта фраза, обещавшая нечто чудесное, никогда не теряла своего очарования. Когда-то давным-давно в старом городе, полном романтики и музыки, жила семья. Она жила в сказочном доме среди деревьев, туда на балы съезжались принцы и леди, и все было великолепным.

– Город назывался Веной. Он находится в Австрии, и его можно назвать самым романтическим городом в мире. Твоя бабушка жила в том сказочном доме. Она была горничной мисс Нины. Это была очень важная должность. И твоя бабушка видела всех великих людей, которые приезжали в тот чудесный дом на обеды, балы и концерты.

– Эта семья была очень богатой?

– Да. Ты ведь любишь дорогие вещи, правда?

– Да, так же, как и ты.

– О да. Раньше я думала, что стану богатой. Возможно, я еще когда-нибудь стану. И тогда ты тоже будешь богат.

– Это будет так здорово. Ну, расскажи, что случилось с этой семьей в Вене.

– Что ж, когда твоей бабушке было семнадцать лет, в доме появился красивый молодой человек. Он увидел ее и влюбился. Но ему не позволили на ней жениться. Твоя бабушка ведь была прислугой, а он – важной персоной, возможно лордом или герцогом... Должно быть, он был членом королевской семьи.

– Они должны были расстаться? Это было так грустно и так романтично.

– Да! Ты всегда задаешь этот вопрос, когда мы доходим до этой части рассказа.

– Ты должна всегда рассказывать все точно так же, как в прошлый раз. Это можно сравнить с... резьбой по дереву или с рисованием. Если ты изменишь хоть что-нибудь, то в следующий раз, когда будешь рассказывать, где-нибудь допустишь ошибку.

– Ты сейчас похож на взволнованного эльфа. На эльфа-оборванца. Ты расчесывал сегодня волосы?

– Сейчас причешусь. Почему мы не ездим к бабушке? Ребята в школе часто говорят о том, что собираются навестить бабушку. Это всегда так замечательно звучит.

– Ну, знаешь, семья – странная штука. Если ты женишься на ком-то, кто не нравится твоей семье, то...

– О-о, да, я понял.

– Интересно, что если ты поступишь подобным образом? – тихо произнесла мама, обращаясь скорее к самой себе. – Но он мог быть таким обаятельным, когда был моложе. Он мог быть таким обаятельным... Только это было много лет назад, а теперь ты боишься его, – но этого, разумеется, не стоило говорить. И стало намного легче, когда мама своим обычным голосом, который всегда разгонял страх, сказала:

– Когда-нибудь мы поедем к бабушке, только ты и я. – При этих словах она с опаской посмотрела на дверь. – Однажды мы сделаем это. Когда я буду больше не в силах выносить это зверство, мы убежим, ты и я...

– А где живет бабушка? Ты знаешь ее точный адрес? Она очень-очень далеко живет от нас?

Мама замолчала, как будто решала, стоит ли отвечать на этот вопрос. Затем она улыбнулась и сказала:

– Да, я знаю. Это место называется Момбрей-Фэн. Это в графстве Линкольншир. Нужно пройти через лес Рокингем, вдоль Торни и Витчфорд, до тех пор, пока не дойдешь до указателя на Викен-Фэн.

Названия деревень и леса были едва слышно повторены. Это было похоже на заклинание, которое могло унести тебя на золотую дорогу, как Дороти в страну Оз, или как детей, которые прошли через платяной шкаф в волшебную страну.

– Там повсюду болота со странными огоньками, которые время от времени движутся. Местные жители называют их блуждающими огоньками. Они говорят, что если сможешь поймать один из них, то он исполнит твое заветное желание.

– Что за заветное желание?

– У каждого оно свое. Но однажды ты пройдешь по всем этим местам, – очень тихо сказала мама. – Ты приедешь в крошечную деревню под названием Момбрей-Фэн. Там будет стоять дом, который называют «дом священника». Он был построен во времена, когда человека могли убить, если он придерживался неправильной религии. Существует легенда, что в этом доме прятались священники, прежде чем сбежать из Англии в Голландию. Утром мы найдем это место в твоем школьном атласе.

Названия деревень звучали словно молитва. Торни и Витчфорд, лес Рокингем. В округе Рутланд-Уотер было местечко Эдит-Вестон, похожее на имя старой леди, которая вязала носки и свитера и пахла лавандой. Еще там были Виссендайн и Тистлетон.

– Эти места похожи на названия из той книги, что нам читали в школе, – про хоббитов.

Книги можно было читать лишь в школе, так как в Педлар-ярде не было книг. Но в школе была небольшая библиотека. В ней можно было сидеть в обеденное время или с половины четвертого до четырех часов, когда учителя уходили домой и школа закрывалась. В библиотеке было тихо и приятно пахло книгами, а по понедельникам царил запах средства для полировки.

– Это ты – хоббит, – улыбнулась мама.

Однажды мы действительно убежали бы. Скорее всего, в полночь. Ведь именно в полночь люди обычно сбегают. Мы отправились бы в дом, где танцуют блуждающие огоньки и живет леди из маминых историй...

Это были прекрасные мечты; мечты, которые придавали силы, когда он прокрадывался в спальню и напоминал снова и снова, что если я проболтаюсь кому-нибудь – он сломает мне пальцы один за другим или будет держать мою руку над раскаленной плитой. Так что я никогда не рассказывал о том, что происходило у меня дома. Даже когда я болел и меня тошнило, я делал это в кровать, потому что боялся привлечь его внимание, идя в ванную.

Когда он совершал эти вещи, единственное, что я мог делать, – это лежать с плотно закрытыми глазами и притворяться, будто я не знаю, что происходит в другой спальне. Утешала мысль о том, что есть дом, вокруг которого танцуют блуждающие огоньки, и что однажды я найду этот дом.

Глава 3

То, что на похоронах светило солнце, казалось Люси нелепым. По ее мнению, должен был идти проливной дождь, чтобы создалось впечатление, будто природа сопереживает людям. Но, разумеется, не было никакого смысла объяснять эти ощущения Эдмунду.

По крайней мере на поминках он принимал гостей, можно сказать, радушно, хотя, будь его воля, вероятно, мерил бы херес наперстком. Он сказал Люси по телефону, что все еще ищет документ, подтверждающий право собственности на дом, и завещание.

– А есть завещание? – спросила Люси траурным голосом, которым всегда говорили сестры ее бабушки. Они, как все истинные представители викторианской эпохи, обожали все, что связано с похоронами и с деньгами, и задавали этот вопрос всенепременно, когда кто-либо умирал. Но Эдмунд не видел в этой ситуации ничего абсурдного. Он просто сказал, что завещание, безусловно, существует и что в конце концов оно будет найдено. Он сказал также, что им стоит встретиться в двенадцать часов и поехать в церковь вместе. Люси пришло в голову, что к тому времени, когда она приедет к Эдмунду, он уже обязательно отыщет завещание и купчие, а все остальное аккуратно подошьет в папку, составит каталог и прикрепит цветные закладки.

Она взяла стихотворение Дженни Джозеф «Предостережение» в надежде, что прочитает отрывок из него на поминках. «Когда я буду старухой, я буду носить фиолетовое и красную шляпу, которая мне не идет...» Казалось, будто это сказали о тетушке Деборе, и Люси подумала, что ей понравились бы эти слова. Люси собиралась посоветоваться с Эдмундом, когда приедет в церковь. Она думала, что, скорее всего, именно она и прочтет отрывок из поэмы. Ведь если не она – то кто? И даже если бы она залилась слезами в середине чтения, Деб не заметила бы этого.

Эдмунд, разумеется, и не думал позволять Люси или кому бы то ни было читать подобную современную чушь в такой день. Под музыку Баха будут произнесены соответствующие псалмы и отрывки из Нового Завета. Всю церемонию проведет приходский священник. И именно так – скромно и со вкусом – похороны должны были быть организованы.

– О, разумеется, – откликнулась Люси. Эдмунд резко взглянул на нее, так как в ее словах прозвучал сарказм. По крайней мере оделась она более-менее прилично. Прошлой ночью Эдмунду несколько раз становилось плохо при мысли о том, как Люси могла бы одеться сегодня. Но все было хорошо – она надела шелковый костюм-двойку, который был отлично скроен и выглядел дорогим. Он был не черного, а насыщенного темно-коричневого цвета – цвета старого красного дерева. На фоне костюма волосы Люси выглядели рыжеватыми. И с полным основанием можно было утверждать, что костюм подчеркивал ее привлекательную фигуру. Не то чтобы Эдмунд обращал внимание на такие вещи в день похорон Деборы, но, вновь посмотрев на Люси, он подумал, что она зря добавила к своему костюму шарф черепахового цвета.

Многие считали Люси привлекательной. Говорили, что Люси Трент – потрясающая красавица. Эти волосы, эти глаза – очень сексуальны. Хотелось бы надеяться, что никто сегодня такого не подумал, поскольку вряд ли позволительно выглядеть сексуально на похоронах. С другой стороны, нужно признать, что Люси заколола свои роскошные волосы в скромную прическу.

После церемонии похорон все были приглашены в дом. Поэтому Эдмунд нанял людей, чтобы дом подмели, вычистили и отполировали мебель. Все должно было быть безупречно. Местный поставщик продуктов доставил бутерброды, булочки, телятину и пирог с ветчиной.

Перед уходом Эдмунд в последний раз проверил дом, чтобы убедиться, все ли в порядке. Да, комнаты были чисты и светлы, и приятно пахло средством для полировки мебели. Свежие полотенца и мыло были и в ванной на втором этаже, и в маленькой туалетной комнате на первом. Еда была аккуратно разложена на блюдах, стол был застелен скатертью, и на его краю стопкой стояли приготовленные тарелки. Поставщик также доставил два больших термоса – один с чаем, другой с кофе. Для тех, кто предпочитает алкоголь, были херес и мадера. Все было цивилизованно и правильно. Люди будут говорить друг другу, что Эдмунд Фэйн всегда все делает подобающим образом. Пожилые тетушки будут его целовать – бедный, милый Эдмунд, он был так предан Деборе! – а мужчины – небрежно пожимать руку.

На отдельном столике Эдмунд выложил драгоценности тети Деб. Он собирался предложить родственницам выбрать себе подарок на память («Как это чутко», – с благодарностью скажут тетушки). Там были одни прелестные янтарные бусы, которые понравились бы Люси, – янтарь сейчас дорог и из моды не выходит. Эдмунд вдруг представил эти бусы на Люси, с ее волосами, спадающими на обнаженные плечи... и свет камина, освещающий ее тело... Он отогнал эти мысли и аккуратно поправил украшения.

Криспин, разумеется, тоже придет сегодня в дом Деборы. И, безусловно, он будет обаятелен, ведь он всегда знает, как вести себя в разных ситуациях. Он будет почтителен с пожилыми леди: с тетушками и друзьями тети Деборы, все они его так любят. И будет свободен в общении с молодыми людьми и особенно вежлив с молоденькими девушками. Все будет достойно. Большая часть собравшихся были членами семьи или близкими друзьями. И не должно было быть никаких сюрпризов.

Но сюрприз был, и он появился сразу после похорон. Люди расходились с кладбища. Царила слегка суетливая, доброжелательная атмосфера. Тетушки рассказывали друг другу, какие хорошие были похороны, но в то же время охали: «О, милая, бедная Дебора. Кто бы мог подумать – в ее годы. Ведь она была не так уж стара...» Было несколько мужчин, которые надеялись, что их угостят приличной выпивкой. Эдмунд Фэйн был скуповат... Честно говоря, он был ужасно скуп. Вряд ли людям понравится, если кто-нибудь рванет в кабак «Белый олень», не так ли? Ну и ладно...

Начался дождь, и все направились к припаркованным машинам, ища в суматохе зонты и шарфы. Пожилым дамам помогли пройти по сырой тропинке и рассесться по различным транспортным средствам. Было много разговоров о том, как будет здорово оказаться в теплом доме.

Люси, которая кинулась назад за чьими-то забытыми перчатками, видела, как Эдмунд помогал людям рассаживаться по машинам. Она видела, как он обернулся и посмотрел на нее, сделав знак, что вернется за ней через пятнадцать минут. Люси махнула ему, пытаясь сказать, чтобы он не утруждался, ведь было достаточно машин, которые могли подвезти ее до дома. Она доставила забытые перчатки их владение ею была двоюродная бабушка, а затем помогла ей сесть в машину.

– Мы увидим тебя в доме, да, Люси? – спросила одна из тетушек, осторожно усаживаясь в последнюю оставшуюся и уже переполненную машину.

– Да, разумеется.

– Скажи мне, милочка, – спросила тетушка, понижая голос, – есть ли завещание?

– По-моему, нет, – серьезно ответила Люси.

– Нет? Как это ужасно!

Машина отъехала, а тетушка начала весело болтать с другими о потерянном завещании. И только после того, как эта последняя машина отъехала, Люси осознала, что осталась одна. Она пробормотала какое-то ругательство, совершенно неподходящее в данном случае, и стремглав помчалась под крытый проход на кладбище, где обшарила свою сумку в поисках мобильного телефона. Или она забыла его в своей машине, припаркованной у дома тети Деборы? Черт, проклятие! Так и есть – забыла.

Однако на поминках поймут, что случилось, и обязательно кто-нибудь вернется за ней к церкви. Но потребуется время, чтобы ее хватились, а между тем дождь превратился в ливень. Люси размышляла, смогла бы она добежать до церкви и попросить у приходского священника разрешения воспользоваться его телефоном. В это время она увидела мужчину, идущего со стороны церкви. Воротник его плаща был поднят. Он остановился, увидев Люси, поколебался, а затем направился к ней:

– Вы без машины?

– Похоже на то. Я была на похоронах, кажется, вышла путаница с машинами.

– Похороны Деборы Фэйн? Я могу подвезти вас до дома.

У незнакомца были каштановые волосы, выразительные глаза и тонкие черты лица.

– Вас это не затруднит? Я имею в виду, вы едете в ту сторону?

– Вообще-то я не собирался, но могу вас подбросить. Я знаю, где ее дом. Моя машина припаркована рядом, в переулке.

Люси понятия не имела, кем был этот мужчина, но у него был приятный голос. Возможно, он из местных. Например, учитель или один из деревенских врачей.

– На похоронах всем очень тяжело, не правда ли? – спросил незнакомец, пока они ехали. – Даже старикам, особенно если они заводят речь о воскрешении из мертвых и о том, что умереть – значит всего лишь выйти в другую комнату и ждать там друзей.

Все эти мысли очень импонировали Люси, и она сказала без раздумий:

– И самое главное утешение от всех бед, которое они всегда всем предлагают, – что покойники не мертвы, а всего лишь спят. Если принимать эти слова буквально, то это весьма отвратительно. Да, кстати, я Люси Трент. Дебора Фэйн была моей тетей.

– Вы когда-нибудь читали Эдгара По, мисс Трент?

Люси непроизвольно улыбнулась:

– Сегодня я хотела прочитать современную поэму об очаровательной рехнувшейся пожилой дамочке, которая наслаждалась тем, что она старая и рехнувшаяся.

– Называется, случайно, не «Предостережение»?

– Да, именно! Тетя Дебора была бы в восторге от этого, но мой кузен Эдмунд счел это неподходящим.

– Я встречался с вашей тетей несколько раз, – сказал незнакомец, – и мне кажется, вы правы: ей бы понравилась поэма. О, я – Майкл Соллис. Я из благотворительного общества ЧАРТ. Мы занимаемся реабилитацией бездомных подростков. Мы подбираем их с улиц, моем, обучаем основным социальным навыкам, а затем вновь выпускаем. Продолжая молиться за них. Иногда это помогает, а иногда и нет.

– Тетушка Деб принимала участие в работе вашей организации? Я знаю, что она давала деньги нескольким благотворительным фондам. Она много где работала в качестве волонтера.

– Я ничего не знаю о ее волонтерской работе, – сказал Майкл Соллис, – но она оставила нам свой дом. Вот почему я пришел на ее похороны. В знак признательности. – Он ясно ощутил, что Люси Трент испытала шок, и внимательно посмотрел на нее: – Вы не знали о доме? Я думал, вы знаете.

– Я не знала, – сказала Люси, глядя Майклу прямо в глаза, – и мне кажется, что мой кузен Эдмунд тоже ничего не знал.

Конечно же, Эдмунд ничего не знал. И ему очень хотелось расспросить этого незнакомца, спокойного, словно сытый кот, этого Майкла Соллиса, возникшего неизвестно откуда и, как казалось, считающего себя главным наследником Деборы Фэйн. Ну хорошо, не именно себя, но свою компанию, благотворительное общество, или как там они себя называли.

Но люди не поступают так беспечно и не отдают всю свою собственность мелким благотворительным обществам, игнорируя собственную семью. И Дебора Фэйн, конечно же, не могла так поступить. ЧАРТ! Ради всего святого! Это самое чудовищное название для благотворительного общества, которое когда-либо слышал Эдмунд. Зарегистрировано ли оно должным образом? Он, Эдмунд, никогда не слышал о нем, и не удивится, если окажется, что этот Майкл Соллис – обыкновенный авантюрист. Для авантюриста в порядке вещей столь неуместное появление, когда родные и близкие переживают потерю. Все это требует тщательной проверки.

Но все же нужно было соблюдать приличия. Эдмунд подавил в себе злость и прошел с Соллисом в маленький кабинет внизу. Приглушенные звуки поминок все еще доносились из зала. Эдмунда бесила мысль о том, что сейчас он должен быть там, раздавать напитки гостям, вежливо беседовать с ними, с достоинством принимать соболезнования. Все восхищались его самообладанием и способностью быть столь полезным в такое время.

– Я глубоко соболезную о смерти вашей тети Деборы Фэйн, – сказал Майкл Соллис. – Я мало знал ее, но она мне очень нравилась. Буквально несколько Дней назад я говорил с ней по телефону.

– О бездомных подростках?

Майкл Соллис не понял иронии, скрытой в вопросе, и ответил серьезно:

– Да, она интересовалась работой ЧАРТ. Я присутствовал сегодня на погребении. Ваша кузина Люси осталась без машины, так что я подвез ее сюда, а она пригласила меня выпить.

– Похоже на Люси! После пяти минут знакомства, – холодно сказал Эдмунд. – Я полагаю, завещание в порядке?

Холодные серые глаза Майкла Соллиса встретились с голубыми глазами Эдмунда.

– О да, – ответил он, – в полном порядке. Но сейчас не самое подходящее время для обсуждения документов, не так ли?

И вот теперь этот человек указывает Эдмунду, что тот не прав. В его, Эдмунда, доме! Какая наглость!

– Да, конечно, – ответил Эдмунд и добавил небрежно, что не видит ничего страшного в том, что подарил несколько украшений из коллекции своей тети тетушкам и кузинам. Ведь это всего лишь безделушки.

– По-моему, суд должен заверить список завещанных вещей, и только после этого что-либо из имущества миссис Фэйн можно раздавать, – сказал Майкл Соллис. – Но это ваша территория, а не моя. Я знаю, что нам завещан только дом.

Что ж, конечно, Эдмунд знал, что должно быть официальное заверение списка завещанных вещей, но он не потрудился его составить, так как считал, что все перейдет ему. Однако он этого не сказал и лишь сухо добавил, что, если Соллис оставит свою визитку, они могут созвониться на следующей неделе, после того как документ будет получен.

– Да, разумеется. Я дам вам прямой номер нашего юридического отдела.

Значит, это не такая уж мелкая организация. Это разозлило Эдмунда еще больше, и он подумал, что совершенно не ожидал этого от тети. Вообще-то общеизвестно, что пожилые вдовы проявляют подобный энтузиазм...

Соллис внимательно посмотрел на Эдмунда и сказал:

– Миссис Фэйн задавала много вопросов о нашей работе. О том, как мы будем использовать ее дом, если она решит оставить его нам. Все было тщательно согласовано. – Майкл замолчал, а затем добавил: – Мне жаль, что я не успел узнать ее получше. Она была замечательной женщиной. Должно быть, для вас такой удар, что она скончалась так внезапно.

Эдмунд произнес так сдержанно и вежливо, как только смог:

– Да-да. Это огромное потрясение. Но все мы когда-то умрем.

Все мы когда-то умрем.

Хотя Дебора не была легкой добычей в свои семьдесят с лишним лет. Эдмунд был очень рад, что не провалил и не испортил все дело. Это была быстрая, безболезненная смерть. Было бы невежливо с его стороны, если бы случилось иначе.

«Ну конечно, ты не провалил дело, – сказал, когда все кончилось, Криспин. – Ты же джентльмен», – добавил он, растянув губы в той резкой улыбке, которая всегда завораживала Эдмунда. Он надеялся, что никто, кроме него, не удостаивался этой улыбки.

Никто не заподозрил, какова была истинная причина смерти Деборы. И даже если бы кто-то что-то заподозрил, то вряд ли этот «кто-то» осмелился бы подумать, что уважаемый мистер Фэйн... Продолжай, скажи это. Мог совершить убийство.

Убийство. Это слово с большим прошлым. Оно запятнало много страниц человеческой истории.

Вскрытие Деборы Фэйн было проведено через пару дней – что было одним из преимуществ таких маленьких городков. Конечно, заключение гласило: инфаркт миокарда. Внезапный и роковой сердечный приступ. Возможно, семейный врач Деборы был в недоумении, поскольку он сказал Эдмунду, что, если не считать сердечной недостаточности, которую они неплохо сдерживали с помощью лекарств, – о да, и еще легкого артрита, – миссис Фэйн была в довольно хорошем состоянии. Но затем он добавил:

– Что ж, никто не может предсказать, когда сердце перестанет работать. Это огромная потеря для всех, кто знал ее.

– Это огромная потеря для меня, – сказал Эдмунд печально. – Я буду очень по ней скучать.