Текст книги "Что, если мы поверим"

– Твой инстаграм, – смеясь, произношу я, хотя эта фраза звучит не так иронично, как мне бы хотелось.

– Так-так. – Скотт слегка откидывает голову назад. – Мой инстаграм.

– Ну или хотя бы твою фамилию. Потому что иначе я ничего не узнаю про тебя и твою музыку.

– Моя фамилия тебе в этом вряд ли поможет, – отвечает Скотт.

– Псевдоним?

– Ну ладно… PLY. Очень просто. Произносится как «Плай».

– Хм… – Я поднимаю бровь.

– Как Плаймут. Это моя фамилия. Скотт Плаймут.

– Ясно. – Господи, скажи уже хоть что-нибудь умное, Слоан! – PLY.

– Ага. – Он ухмыляется одной стороной рта и снова берет в руки чашку.

Я часто об этом вспоминаю. Как он об этом рассказывал, как будто в этом ничего такого. Самоиронично, неуверенно и слегка взволнованно. Я думаю об этом, когда пару дней спустя с замиранием сердца захожу в «Тилт», этот клуб на Хоув-стрит, в котором я чувствую себя недостаточно крутой.

Я не решаюсь пожелать Скотту удачи перед тем, как он выйдет на сцену. Он нервничает, но это даже как-то мило. Я не могу перестать улыбаться, пока он идет на импровизированную сцену. Толпе все равно, настроение хорошее – как и его песни. Это хиты, и всегда ими были, просто мы об этом еще не знали. Особенно Скотт, сейчас он взрывает крошечный клуб своей музыкой. Услышав его песни впервые, ты понимаешь, что уже их знаешь. Эти песни заставляют почувствовать это время. Когда тебе девятнадцать и ты свободна. Ночные поездки на пляж и купание голышом с лучшими друзьями, поездки на машине с открытым окном и ветром в волосах.

Но не ветер, а его пальцы – эти длинные, изящные пальцы – убирают потом прядь волос с моего лица. Полпятого утра, и небо над Ванкувером медленно светлеет. Это его пальцы гладят меня по щеке до подбородка. Легонько приподнимают его, заставляя меня взглянуть ему в глаза, в его темно-синие глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, тяжелые веки. Это его губы нежно прикасаются к моим: сначала осторожно, вопрошающе, а затем, когда я притягиваю его к себе, все более настойчиво.

Мы пьяны, да, возможно, но у меня нет парня, а у него нет девушки. Да и вообще, это всего лишь на один раз. Провести ночь с музыкантом – это то, что нужно сделать в юности, когда переезжаешь на учебу в другой город и отрываешься по полной. Скотт – это приключение, и оно мне просто необходимо.

Он кладет руку мне на затылок, я чувствую его язык и прикрываю глаза от наслаждения.

– Ко мне? – спрашивает он, и я киваю.

– Ты уверена? – спрашивает он, без одежды склонившись надо мной в своей постели.

– Тебе хорошо? – спрашивает он, и я заставляю его замолчать, а тем временем над городом поднимается солнце. Его стройное тело наполнено необычайной энергией, оно сильное и элегантное, как у хищной кошки. Потные и усталые, мы заснули после того, как сделали это трижды.

Когда я прихожу в себя, моя голова гудит, но телу необычайно легко. Место рядом со мной в постели пусто, Скотт стоит посреди комнаты с телефоном в руке. Его взгляд прикован к экрану, на лице растерянность.

– Что случилось? – тут же спрашиваю я, даже не пожелав ему доброго утра. Я чувствую его напряжение словно собственное.

Он возвращается в постель, нагой и прекрасный, целует меня, я на секунду теряю концентрацию, и тут он показывает мне электронное письмо.

Да, то самое электронное письмо.

Да, то самое, которое все меняет.

Я вчера видел твое выступление… буду рад с тобой познакомиться, если ты ищешь менеджера.

Перезвони, пожалуйста.

Тони Бела

И мы, в этой комнатушке на цокольном этаже, даже не представляем, что это начало чего-то невероятного.

Глава 4

Когда я очнулась на следующее утро, то поняла, что не одна. Рядом со мной в постели лежало теплое спящее тело, и на пару секунд я ощутила полную растерянность. Я перестала чувствовать время, не понимала, в какой реальности нахожусь. Но потом я все вспомнила.

Вечеринка Сэма. Скотт. Пьяная Эмбер… Неужели это все произошло на самом деле?

Я уже всерьез засомневалась в собственном рассудке, но нельзя отрицать факты. Эта пятница перед началом семестра официально стала самым безумным днем в моей жизни. Пока Эмбер спала в моей комнате, я, обходя дом с лейкой в руках, чтобы полить растения, почти убедила себя в том, что все это мне приснилось. Ночью, когда Эмбер спустилась на кухню в поисках воды, случилось еще одно происшествие. Теперь я знала две вещи: Эмбер не переносит вид крови, а Эммет все еще по уши в нее влюблен, ведь когда пьяная Эмбер порезалась осколками стекла и чуть не упала в обморок, от его привычного спокойствия не осталось и следа.

Эмбер страдала от дичайшего похмелья и смогла заговорить только после таблетки от головной боли, которую я вручила ей вместе с большим стаканом воды. Она даже не осталась на кофе, хотя Эммет уже испарился. Наверное, он еще ранним утром поехал к своей семье в Уайт-Рок. Когда я посмотрела в окно, то не увидела его машины во дворе.

Кажется, у Эмбер остались лишь обрывочные воспоминания о прошлой ночи, и я, сама не зная почему, не стала рассказывать ей о Скотте. Возможно, оттого что она выглядела очень грустной и усталой, и мне показалось неправильным грузить ее своими проблемами.

Конечно, я не могла допустить, чтобы Эмбер возвращалась домой на такси. Это было бы очень странно, ведь у меня есть машина! К тому же я хваталась за любую возможность отвлечься от того, что произошло вчера.

Лишь когда я осталась в машине одна и поехала с севера в центр города, на меня нахлынули воспоминания. К счастью, я взяла с собой ноутбук. Как обычно, когда мои мысли заводили карусель и я не знала, куда от них деться, мне помогало лишь одно.

«Индиго» на Грэнвилл-стрит был моим самым любимым книжным магазином, хотя в субботу днем поиск парковочного места неподалеку превращался в настоящий квест. Кажется, удача была на моей стороне, потому что я припарковалась с первой попытки и быстро вошла в магазин. Рядом со стеллажами я могла находиться часами. Нет ничего более успокаивающего, чем полистать книги, а потом подняться в кафе на втором этаже и поработать над собственными текстами. Если ко мне и могла вернуться мотивация, то только там.

Но сегодня, рассматривая стол с новинками, я ощутила неприятное чувство в животе. Куда ни брось взгляд – повсюду лишь «Магнолия». Современные любовные романы, серия «Магнолия Саспенс», и подростковая серия «Магнолии». Их книги были повсюду.

Я осторожно проводила рукой по корешкам книг и гладила тисненый логотип в виде небольшого бутона. Я достала одну из книг и начала листать.

В памяти всплывали отрывки письма.

Пожалуйста, свяжитесь со мной…

Я не могла позвонить. Меня бросало в жар от одной мысли о разговоре с «Магнолией». Вордовский файл с фанфиком уже целую вечность покоился на виртуальном кладбище текстов в моем компьютере. Я уже давно к нему не прикасалась и не могла даже самой себе объяснить почему. Возможно, дело было в слухах о внезапном исчезновении Скотта и безумных теориях, которые люди строили на этот счет. Я не верила, что он исчез только ради работы над новым альбомом. Никто не исчезает внезапно и не давая комментариев, и уж тем более не во время мирового турне. Тут наверняка было что-то еще, но я от всей души надеялась, что со Скоттом не произошло нечто подобное тому, о чем я писала в фанфике.

Это все выдумки. Фантазии. Я это все придумала. Это не может произойти на самом деле. Я закрыла книгу.

– Ох, блин, – прошептала я, возвращая ее на место. Как же мне хотелось, чтобы мои истории опубликовали. Мои настоящие истории. Мне хотелось обсуждать на писательских встречах идеи новых романов и знакомиться с литературными агентами. Именно это советуют на ютубе все успешные авторы. Вообще-то, крупные издательства никогда не выходили на авторов сами. Я понимала, что на меня обратили внимание только потому, что у «Притворяясь» было несколько миллионов просмотров. Господи, да люди даже создавали фанатские страницы в инстаграме! Они рисовали Слоан и Скотта (ладно, Скотта они и без меня постоянно рисовали), отмечали меня в сторис – до сих пор, хотя я уже давно не выкладывала новые главы. Они писали фанфики на мой фанфик, без шуток! Пару недель назад Флинт прислал мне страницу с безжалостно скопированным у меня текстом, впрочем, мне было все равно. Я и сама писала свою историю за счет другого человека. Живого человека. Скотта. Пока я знала его лишь по интервью и гигантским концертным залам, мне было легко закрывать глаза на этот факт. Но вчера он стоял передо мной. Человек с эмоциями и личной жизнью, в которую я до этого спокойно вмешивалась.

Через пятнадцать минут я в смятении покинула отдел с романами и поднялась в кафе с огромными панорамными окнами. Мне повезло, любимый столик в укромном уголке подальше от остальных посетителей как раз только что освободился. Я машинально вытащила ноутбук из сумки, заказала холодный матча латте и ненадолго уставилась в окно. Мне очень нравилось наблюдать за суетой на углу Грэнвилл-стрит. Потоки пешеходов и машин безостановочно сменяли друг друга на перекрестке. Сидя здесь, наверху, за своим проектом, я нуждалась как раз в подобном оживлении.

Не помешает подумать над текстами, которые мне нужно написать для дополнительного семинара. «Эмоциональный интеллект», без сомнений, самый популярный курс у студентов моего факультета. На ограниченное число свободных мест каждый год претендовала куча людей, не в последнюю очередь из-за восторженных отзывов студентов старших курсов. Профессор Коннел учил вытаскивать из себя самые потаенные чувства, чтобы потом облечь их в слова и своими текстами вызывать мощные эмоции у читателей.

Еще на прошлой неделе нам пришло письмо с программой курса. Первый текст, который нужно сдать еще до начала занятий, дался мне совсем непросто. Нужно было без купюр написать о своих эмоциях. Но, в отличие от ваттпада, тексты для университета я писала не от балды. Я постоянно держала в голове тот факт, что мои слова не только читают, но и ставят за них оценку. Порой я часами корпела над одним абзацем, прежде чем результат начинал меня устраивать.

После поступления в университет я стала писать по-другому. Взвешенно. Более гладко, иногда даже до неприятного продуманно. Мне очень помогали правила и знания, которые я получила на занятиях. Но иногда они меня сковывали, и я не могла писать из страха совершить ошибку начинающего.

Я задумчиво взяла в руки телефон. На экране высвечивались сообщения Флинта и Садии в групповом чате, но, вместо того чтобы ответить, я решила полистать инстаграм. Моя лента представляла собой яркую смесь букстаграма и фотографий растений. Сама я редко что-то постила. Раньше я часто выкладывала цитаты из фанфика, но теперь мне больше нравилось читать других. Я с отсутствующим взглядом листала сторис, почти не читая текста, поскольку в мыслях составляла ответ на письмо «Магнолии», хотя просто могла им перезвонить. На экране появилась следующая стори. Хипстерская кофейня, дорогой макбук, шумная улица большого города на заднем фоне. И тут я поняла, что Садия репостнула эту стори. У меня екнуло сердце, когда я начала читать текст на фотографии.

Встреча писательниц в Филли @sadgirlsadi

Садия сопроводила репост черным сердечком. Джен у нее в гостях? Почему она об этом не рассказала?

Потому что это не твое дело, – прошипел голосок у меня в голове. Я вздрогнула.

Я зажала пальцем экран, чтобы остановить стори. Сердце похолодело. Я не хотела, черт возьми, не хотела! Но все-таки начала анализировать фотографию.

У Джен новая аватарка. Мне видно было только крошечное превью, но я разглядела, что фото было сделано в том же кафе в Филадельфии. Она сидела, опустив глаза на ноутбук, длинные белокурые пряди спадали на плечи. Я почувствовала в животе странное смешение жгучей злости и беспомощности.

Я не хотела знать, чем она занималась, с кем она встречалась. Как она, блин, развлекается с Садией.

У меня перехватило дыхание. А что, если Садия рассказала ей о письме от «Магнолии»? Я разблокировала телефон, как будто он мог дать мне ответ. И потом я все-таки зашла на страницу Джен.

Прекрати за ней следить, Хоуп! Тебе от этого лучше не станет!

Я это понимала, но мне было слишком больно. Как может быть все равно, чем занимается девушка, которую я долгое время считала лучшей подругой?

С того момента, как я последний раз заходила на ее страницу, там появилось пять новых фотографий. На секунду я даже почувствовала некое ликование, что продержалась так долго. Что я пропустила так много интересных событий ее жизни. Что меня это так давно не интересовало. Но сейчас меня вновь захлестнула боль. Фотографии ее письменного стола, стопки книг, комната Садии в Филадельфии, их совместное селфи.

Погружаясь в жизнь Джен, я с каждой секундой чувствовала себя все более опустошенной, а она об этом даже не догадывалась.

Мой взгляд упал на цветной кружочек вокруг аватарки Джен. Наверняка она запостила еще фотографии с Садией из Филадельфии. Я чуть было не поддалась искушению зайти в ее стори. Но я закрыла приложение.

Нет. Хватит.

Мне все равно, мне все равно. Мне. Все. Равно.

Я не хотела на это смотреть. Я уже сейчас знала, что от этого мне станет только хуже. Я снова начну подумывать о том, чтобы предложить Джен поговорить. Начну цепляться за надежду найти решение, объяснение. Надеяться, что произошло недопонимание, которое мы сможем преодолеть, чтобы все стало как год назад. Чтобы мы вновь были компашкой из четырех человек.

Просто друзья из интернета… Ну и ерунда! За многие годы я поняла, что дружба, завязавшаяся онлайн на почве общей страсти, может быть такой же крепкой, как и случайные встречи в реальной жизни. Возможно, даже крепче.

На экране ноутбука высветилось уведомление о новом письме. Я открыла его чуть ли не с выдохом облегчения, и лишь потом посмотрела на адрес отправителя. Профессор Коннел, наш преподаватель по эмоциональному интеллекту, – кто же еще пишет письма на выходных? Предыдущее письмо с заданиями пришло в полночь.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Выбор текстов для работы в паре

Уважаемые студенты,

большое спасибо за ваши умные и тонкие тексты. Я прочел их с огромным удовольствием. Я буду рад обсудить с вами писательство в рамках семинаров по эмоциональному интеллекту. На виртуальной платформе вы найдете отрывки ваших текстов без указания имен. Пожалуйста, ознакомьтесь с текстами одногруппников до следующей недели и выберите в порядке убывания три текста, которые вам отзываются. На нашем первом занятии в начале следующей недели я разделю вас по парам в соответствии с вашим выбором. Вместе с партнером вы будете работать весь семестр.

Я жду начала нашего курса и желаю вам успехов.

Ваш

Стив Коннел.

Читать и оценивать чужие тексты? Это что-то новенькое, студенты старших курсов, с которыми я в прошлом году обсуждала семинар, об этом не рассказывали. Я перешла по ссылке и начала листать тексты. На платформу загрузили только отрывки первой страницы, так что читать придется не так много. Я пошла по порядку.

Первые четыре текста, очевидно, были написаны моими однокурсниками по основному предмету. Это было видно уже по первым предложениям. Таким выверенным и все же равнодушным. Намеренно пустым по содержанию. Очевидно, авторы надеялись, что это сработает. И это работало. Предложения были составлены по всем литературным канонам, они вызывали у читателя сильные чувства. Уже на первой странице было как минимум три момента, от которых у меня кольнуло в груди. Авторы текстов точно знали, какой произведут эффект.

Но эти тексты были такие ровные. В серо-бело-бежевой гамме. Мне хотелось за что-то зацепиться, но слова ускользали как мокрый кусок мыла из рук. Мне такое не по вкусу. Эти предложения, одно лучше другого, ничего не затрагивали в моей душе. Они не пробуждали во мне никаких чувств, они не царапались и не ранили, а именно этого я требую от текстов. Они должны причинять боль. Физическую, настоящую, горькую боль.

Смешно, думала я, пролистывая один за другим тексты-клоны. Смешно, что самые честные и настоящие тексты я читала не во время учебы, а на форуме с фанфиками. Там, где авторы чувствуют безопасность благодаря своей анонимности и поэтому осмеливаются раскрыться в текстах по полной. Они способны вложить в них всю свою душу, всю боль, самые глубокие надежды и потаенные страхи. Читая тексты Флинта и Садии, я испытывала куда больше чувств, чем сейчас.

Но внезапно я запнулась. Текст под номером девять стал первым, который во мне что-то всколыхнул.

Все тупо. Понятия не имею, как это работает. Как облечь чувства в слова. Мои истинные чувства. Я уже давно не понимаю, где настоящие чувства, а где пустота.

Мне казалось, что на этом курсе я смогу это понять. А теперь я сижу, курсор на мониторе мигает и издевается надо мной. И это только первая четверть страницы. Это ничто. Вот что я испытываю.

Ничего. Онемение. Хаос.

Последние пять лет мне приходилось постоянно врать. Все, что было написано, – неправда. Это не я. Это слова, которые хорошо принимали. То, что люди хотели услышать. А не то, кто я на самом деле. О том, кто я, не хотел слышать никто. Приходилось держать все в себе. Сглатывать слова, которые нельзя произнести. Снова и снова, пока от меня не осталось одно. Оболочка подавленных и невысказанных слов. Она становилась все тоньше и тоньше. В ней появились первые прорехи, но все должно оставаться на месте. Нельзя было выпускать это из себя. Пришлось продолжать проглатывать слова еще пару месяцев. Но вот все вырвалось наружу, и теперь внутри меня пусто.

Я пролистнула вниз, но на этом текст заканчивался. Несколько секунд я продолжала сидеть, уставившись на экран.

Текст был окрашен в синий цвет. Все было синим. Смазанный, грязный, насыщенный индиго. Давно я не видела текстов такого необычного цвета. Этот текст сразу мной завладел. Сделал то, чего автор, по своим словам, не умел. Хотя его текст был лучше всех, что я сейчас прочла.

Оставшиеся тексты я изучила без особого удовольствия, потому что уже давно определилась. Я выбрала на платформе текст под номером девять, и еще два более-менее сносных текста. Я отправила свой ответ и откинулась в кресле.

Стакан с матча латте покрылся прохладным конденсатом. Когда я взяла его в руку, чтобы сделать глоток, кончики пальцев онемели от холода.

Мой текст был лилового цвета, как и в большинстве случаев. Не интенсивный теплый фиолетовый, а бледный лавандовый. Сложно сказать. Определить цвет чужих текстов всегда легче, чем собственных.

«Кроме “Притворяясь”», – подумала я и открыла документ. «Притворяясь» был серого цвета. Оттенки менялись. Текст то окрашивался в холодный пепельный оттенок, то становился теплым и насыщенным.

Я задумчиво провела кончиком пальца по прохладной поверхности стакана.

Она все еще здесь. Крошечная искорка в моей груди, я снова ее почувствовала. Я уже давно не задумывалась о цветах Слоан и Скотта, но сейчас они помогли мне вновь вспомнить те чувства, что я испытывала во время письма. Возможно, я все еще могла. Возможно, мне стоит рассказать историю до конца. Историю такую же темно-серую, как и сам Скотт Плаймут. Как футболки, которые он надевал, выходя на сцену или отправляясь на вечеринку к друзьям. Как маска пантеры, темная и загадочная. Я была уверена в этом еще до того, как встретила его в реальной жизни. Он тоже серый, по крайней мере это видно меж строк его песен. То, что играло на радио, яркое и веселое. Как и большинство людей. Но в глубине души я была уверена, что яркое и веселое – это не про него. Он – сочетание всех моих цветов. Серого, темно-синего, лилового.

Я поставила стакан на стол, вытерла руки о джинсы, достала ноутбук и начала печатать.

Глава 5

Начало семестра всегда таит в себе волшебство. Это время – пустая страница, на которой скоро что-то появится. Деревья, которыми был усажен весь кампус UBC, потихоньку окрашиваются в осенние тона, дни еще длинные, а вечерами тепло. Застенчивые первокурсники смешиваются в толпе со «старичками», которые весело приветствуют друзей. Повсюду только и слышно «Как прошло лето?» и «На какие предметы записался?». Новые ежедневники и тетради для конспектов.

Я сильно недооценила суматоху в книжном магазине и управилась позже, чем рассчитывала, поэтому на первое занятие мне пришлось поспешить. До факультета писательского мастерства пешком несколько минут, но на кампусе было так много народу, что мне то и дело приходилось тормозить, чтобы обойти группки студентов.

Мне было ужасно неприятно опоздать именно на первое занятие по эмоциональному интеллекту. В группе собралось всего около тридцати человек. То есть это не тот курс, где студенты постоянно входят и выходят из аудитории и куда можно проскользнуть незаметно. Наоборот. Опоздание заметят все. Дверь была уже закрыта, я тихо постучала и вошла в аудиторию.

Профессор Коннел коротко взглянул в мою сторону. Он стоял, облокотившись на кафедру, и кивнул мне.

– О, вот и опоздавшая! Садитесь-садитесь. – Он улыбался, но у меня все равно вспыхнули щеки.

– Извините. – Я быстро перевела взгляд с профессора на парты. На передних рядах уже не было места, я улыбалась однокурсникам и отдаленно знакомым, заприметив свободное местечко в предпоследнем ряду. Я с облегчением начала протискиваться вдоль рядов. И когда я уже хотела сесть, оцепенела.

Только не это.

Нет…

Только не это.

Он сидел на последнем ряду, опустив голову. Темные волосы падали ему на лоб, закрывая глаза, но я все равно его узнала. Стройная фигура, длинные пальцы, в которых он держал карандаш и что-то корябал в блокноте. Мое сердце уже колотилось как бешеное из-за пробежки до аудитории, но теперь и пульс начал зашкаливать.

Не знаю, как долго я стояла без движения. Возможно, слишком долго, потому что Скотт поднял голову и скользнул по мне взглядом. Он смотрел снизу вверх, сперва на ноги, потом на живот, грудь, и так до моего лица. Сначала его взгляд был скучающим, отстраненным. А потом он понял.

Я резко развернулась, не дожидаясь изменения выражения его лица. Я уселась на стул по диагонали от него. Черт! На другом конце аудитории было свободное место. Почему я села именно там, где меня сорок пять минут будет прожигать презрительный взгляд Скотта?!

Я с силой заставила себя успокоиться и отпустила сумку, которую все это время прижимала к груди. Дрожащими пальцами вытащила ноутбук. Возможно, я все себе нафантазировала, но присутствие Скотта ощущалось так сильно, что у меня начало жечь в затылке, и я не решалась открыть ноут. А что, если я забыла закрыть файл с «Притворяясь»? Он точно успеет взглянуть на экран до того, как я закрою вкладку, увидит свое имя, и тогда… Не знаю, что тогда, но ничем хорошим это точно не кончится.

Дыши, Хоуп. Нужно дышать.

Как это вообще возможно? Что он тут забыл? Почему он сидит в аудитории университета и почему, черт возьми, никому до этого нет дела?!

Я незаметно обернулась, ожидая увидеть шушукающихся одногруппников и направленные на Скотта взгляды. Но нет, ничего подобного! Никто не оборачивался. Я ничего не понимала. Это же Скотт! PLY. Он сидел тут словно один из нас.

Я знала, что до начала успешной карьеры он учился в UBC писательскому мастерству. Конечно, я об этом знала, на этом построен сюжет «Притворяясь». Скотт рассказывал в интервью, как в первые недели учебы он сидел на лекциях по английскому, а ночами записывал биты. Вместо домашних заданий он писал тексты песен и бросил универ сразу после первых промежуточных экзаменов. Я помнила все его интервью. Я помнила, с какой интонацией он об этом рассказывал. Как сияли при этом его глаза. А сейчас… Он сидел позади меня. Вот так просто.

Так. Хоуп, соберись! Пока что я не поняла ни слова из лекции профессора Коннела. Внимательные взгляды остальных студентов были направлены на профессора.

Атмосфера была пронизана любознательностью и эйфорией. Я пришла сюда учиться, а не сходить с ума оттого, что позади меня сидит гребаный Скотт Плаймут! Но сердцебиение от этого не унималось.

Тихо дыша, я постаралась расслабить плечи. Постепенно до меня начал доходить голос профессора Коннела.

– Программа курса, конечно же, представлена и онлайн. Итоговая оценка выставляется за тексты, которые вы напишете в рамках семестра. С подробной информацией ознакомьтесь, пожалуйста, на платформе.

Заметив, что другие что-то записывают, я занервничала.

– Вы, конечно же, можете присылать мне тексты и заранее. Связаться со мной можно по электронной почте или по телефону в рабочее время. Каждому из вас я предоставляю в этом семестре три индивидуальные консультации, во время которых мы можем подробнее обсудить ваши тексты. Эти консультации не обязательные, это просто мое предложение. Если вы хотите их получить, пожалуйста, запишитесь на них онлайн до конца следующей недели.

Так. А где мой дурацкий календарь?!

Не привлекая к себе внимания, я начала рыться в сумке, но узкий планер, который я приобрела специально к началу семестра, как назло, куда-то запропастился. Он же еще утром лежал на столе! Неужели я забыла его дома? Класс.

Я прикусила нижнюю губу и поставила сумку на пол. Одновременно взялась за ноутбук. Затаив дыхание, подняла крышку, молясь, чтобы открылась безобидная страница. Электронная почта, веб-версия мессенджера, что-нибудь. Что угодно будет лучше моей рукописи.

Я гипнотизировала пока еще темный экран. Мой ноутбук всегда включался не сразу. Но я оцепенела заранее. В черном мониторе отражалось лицо Скотта. Он смотрел на меня, точно в мою сторону, по крайней мере до тех пор, пока наши глаза не встретились. Он резко отвел взгляд, а несколько секунд спустя очнулся мой ноутбук. Я понизила яркость, на всякий случай отключила звук и ввела пароль.

Браузер и учебная платформа. Повезло.

Я с облегчением зашла в календарь и вновь немного расслабилась. Пальцы не попадали по клавишам, записать информацию мне удалось лишь с третьей попытки. Тем временем профессор Коннел взял в руки какой-то список.

– Кроме того, я хочу поблагодарить вас за первые тексты. Я прочел их с большим удовольствием. Я думаю, вы очень интересная группа и в этом семестре мы сможем многому друг у друга научиться. Во время курса вы будете работать в парах, об этом я уже писал. Я не люблю делить людей на группы случайным образом, поэтому дал вам прочесть тексты одногруппников без указания автора. Таким образом, у нас образовались следующие пары…

Он прокашлялся и начал зачитывать. Пока профессор Коннел произносил первые имена, а студенты поднимались со своих мест, чтобы представиться, мне становилось все хуже.

Нет, Хоуп, этого не может быть… Не думай об этом! Это реальная жизнь, а не дурацкий фанфик. Здесь десятки людей, какова вероятность, что ты и он…

Я вздрогнула и перестала дышать, услышав свое имя.

– Хоуп Маккензи, – произнес профессор Коннел, – и Уильям Плаймут.

Секундочку… Что?

Уильям? Уильям Плаймут? Я окончательно сошла с ума или?..

А потом я вспомнила. Фестиваль «Коачелла», 2017 год, интервью перед выступлением. «Расскажи нам что-то, что еще никто не знает!» Журналистка была как раз в его вкусе, Скотт уже слегка набрался – иначе я не могу объяснить, зачем он ей это рассказал. Обычно такие вопросы он игнорировал.

– Хорошо, но только если пообещаешь никому больше не рассказывать. Мое полное имя – Скотт Уильям Плаймут.

– Серьезно? Об этом и правда никто не знает!

– Спроси у Гевина. Гев! Ты тоже не знал, скажи же?!

– Вот видишь, даже люди с моего лейбла не знают, кто я такой.

Я словно примерзла к стулу, а потом вспомнила, что нужно встать. Опасаясь, как бы меня не подвели дрожащие колени, я оглянулась через плечо. Скотт тоже поднялся с места, никто не обратил на него внимания. Как такое возможно?! Он учится здесь инкогнито, под своим вторым именем? И, кажется, это работает. Я села на место, а профессор Коннел уже зачитывал следующие имена.

Плаймут – не слишком распространенная фамилия. Почему никто не отреагировал? Ведь перед ними парень, который уж очень похож на PLY, к тому же с такой же фамилией. Мне хотелось вскочить с места и закричать: «Народ! Вы что, не видите?! Тут сидит PLY! А мне с ним еще работать, черт возьми!»

Конечно же, я этого не сделала. Я просто сидела как мышка, не смея дышать. И, конечно же, я больше на него не смотрела. Даже когда остальные начали подходить к своим партнерам и обмениваться контактами.

Помогите… Мне нужно дать ему свой номер? Или взять его? Номер телефона Скотта? У меня закружилась голова.

Это все решительно невозможно. Может, я просто спала и это один из тех нелепых снов, что я видела, когда слишком долго читала «Притворяясь» перед сном?

Профессор Коннел отложил список. Когда шепот в аудитории немного унялся, он подошел к доске.

Я все еще не решалась взглянуть на Скотта. Возможно, он подумал, что я ни о чем не догадалась из-за его второго имени. Я не смогла скрыть истеричного смешка, сорвавшегося с моих губ. Он был негромким, но несколько человек все равно обернулись в мою сторону.

Я быстро опустила глаза и сделала вид, что закашлялась. При этом соблазн разразиться беспомощным хохотом был по-прежнему велик.

Это какая-то шутка. Фанфик превратился в правду. Я вижу галлюцинации. Может, у меня жар? Быть может, я обозналась и это не Скотт? Я так быстро бежала по аудитории, что могла и ошибиться. Так порой мне в автобусе казалось, что я вижу одногруппников, а это оказывались просто их двойники.

Но я не буду разворачиваться в его сторону. Если это все-таки он, то ни в коем случае нельзя показаться такой же нелепой, как на вечеринке у Сэма. Фанатка. Одержимая, жалкая. Он мне безразличен, он мне безразличен. Я должна взять себя в руки. Он обычный человек.

Потеряв всякий контроль над собой, я вновь заглянула в сумку. Никто не замечал, как я в ней копошилась. Дыши. Не подавай вида. И тогда я осмелилась взглянуть на него еще раз.

Он сидел, откинувшись на стуле, и смотрел вперед. Вытянул ноги и закинул ногу на ногу, обут в кеды. Это он. И, кажется, за все эти годы он довел до автоматизма навык ловить на себе чужие взгляды.

Он взглянул на меня, и я окаменела. Господи, почему я просто не развернулась к нему как нормальный человек? Черт возьми, какое унижение.

Я быстро выпрямилась и посмотрела вперед. Остаток занятия пролетел мимо меня словно в кино. С каждой минутой, приближавшей нас к концу, мое беспокойство росло. И вот профессор Коннел завершил семинар, раздался звук отодвигаемых стульев. В аудитории начали образовываться маленькие группки. Люди разбились по парам и обсуждали предстоящую работу.

Я намеренно неторопливо собирала свои вещи, не решаясь еще раз повернуться к Скотту. Я не могла непринужденно спросить у него, как мы планируем вместе работать. Подняв сумку с пола, я увидела, как он идет вдоль рядов. Рюкзак за спиной, руки в карманах темно-синих джинсов.