Текст книги "Как всегда"

Как всегда
Саша Чекалов

© Саша Чекалов, 2023

ISBN 978-5-4483-1150-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Внезапно снег

На землю опустилась как бы нега, —

и в самый раз тут выспаться бы, но

давно я не видал такого снега!

А он летит и бьётся мне в окно,

как будто мотыльки (но не на пламя),

как будто саранча (и фиг бы с ней)…

Как будто всё, что было между нами

в течение минут, часов и дней,

не льдинками нанизано на нити,

а тонет в толще разностей и сумм

и немо умоляет: «Обманите!

Скажите, что пурга – лишь белый шум!»

…Да, чуял холод с самого утра твой;

да, в самый раз бы мне утратить речь,

но эта нега кажется неправдой…

И значит, ни к чему её беречь.

11.02.14

Вечер

Стынет молоко

обступивших сумерек;

В нём, как лягушки,

мы масло надеемся

взбить… Похоже, напрасно.

09.03.14

Хочу познакомиться…

Хочу познакомиться с кем-то из библиотеки,

и чтобы она не мечтала об ипотеке,

и чтобы она не ходила на йогу и фитнес, —

и чтобы не трогал ничуть никакой новый хит нас!

Конечно, сперва мне роман дописать было б нужно,

работу найти, и полы подмести, и принять уже душ! – но…

такая весна за окном: запоздалая, робкая, – словом,

не нужно пока говорить, что влюбиться в меня тяжело вам:

и так уже духом упал, будто нюх потерявшая псина…

Эй, нимфа из букинистического магазина,

приди в мою жизнь, и заполни её, и останься,

чтоб жили – от песни до песни, от танца до танца…

от пенсии к пенсии… от перевода до гранок…

Весна – это время, когда выздоравливает и подранок

и прыгает, прыгает… шепчет:

«Хочу познакомиться с кем-то!» —

и каждая строчка внезапно интимна, хотя и анкетна.

Но – стеклопакетно таращится дом на аллею,

там голуби и воробьи… Ни о чём не жалею.

Внутри всё расслаблено, всё невесомо, бескостно.

Душа замерла

в предвкушении чуда знакомства.

19.04.14

Мотив растерянности

Написал бы я про зиму,

да зима уже прошла —

и лежит с утра красивый

свет на плоскости стола.

Ну про май вот написал бы…

а зачем! —

почти ведь он

весь уйдёт в салюта залпы,

как порядок заведён…

Написал бы уж о смерти —

но пока узнал о ней

очень мало

(и, поверьте,

нет резона гнать коней).

Написать о жизни разве?

Ну не знаю… Мы и так

в суете её погрязли,

прямо будто Скрудж МакДак.

Написал бы о просторе,

но, как выйду из норы —

то ли жутко сразу, то ли

тошно делается… р-рр!

(«Что ж, избрал навеки глушь ты?»

Как же! – тает на глазах…)

О норе?

Уже всех лучше

написал о ней Бальзак.

В общем, нет идей почти что.

(В реку – дважды не войду.)

Рай ли памятью почтится,

перестройка ли в аду, —

всё тщета… Напьюсь-ка чая,

словно тёплого дождя,

и… черкну про Ильича я:

день рожденья у вождя!

А потом закрою ноут,

натяну штаны и плащ

и – наружу…

Ветер ноет,

дождь идёт…

«Но ты не плачь!» —

еле слышный голос музы

затихает… Всё, затих.

Бьются капли. Рвутся узы.

Повторяется мотив.

22.04.14

Аутотрепет

нельзя распускаться. давай-ка, держи

в руках себя крепче:

полны усыпляющей логику лжи

банальные речи.

нельзя расслабляться, пока ты не стал

(поскольку – пора ведь)

однажды и впредь окончательно стар:

всё может поранить!

едва (ведь не так уж она и честна,

молвы полупритча)

размякнешь – и вновь обернётся весна

кровавым каприччо…

расслабиться и получать удово…

да ну! – это мерзко.

настолько, что лучше себя самого

поставить на место:

ну нам ли теперь самовольничать, а?

а что же! – быть может…

другие какие-то знаки чертя,

когда уже прожит

оставшийся вечер… крутой поворот…

восторг перевала…

закрой одиночеством уши и рот.

всё – как не бывало.

всё – как и не парился. как и не жил.

всё – как не тянул из

тебя этот мир обезволенных жил

тентаклями улиц.

как будто всё в книжке дурной прочитал, —

в рассказе, в романе…

как будто владельцы дешёвых гитар

на чём-то поймали

и вот обессиленно, загнанный ёж,

забился под койку…

а что и когда ты теперь запоёшь —

не важно: на смену грядёт молодёжь.

постольку-поскольку.

16.05.14

Без названия

в моём сердце нет памяти, лишь тоска.

не уныния омут – река, узка,

под напором боли ревёт в трубе,

глубоко внутри… не слыхать тебе.

под землёй, под толщей, в аллее свай

эта жижа несётся вперёд, кавай.

…ты льняная герда, и я твой кай, —

не избыть тебе этого, привыкай.

да и фиг ли морочиться – не любя?

…ничего ведь не требуется от тебя.

просто будь… адаптируйся как-нибудь.

обо мне и не думай…

зову?

забудь.

я ведь тоже не думаю, – типа, слит

между делом… ну просто душа болит,

и, как следствие, глухо ревёт внутри

что-то, право же, страшное… не смотри.

лучше съезди куда-нибудь… вырвись из

ада общего в рай, где не нужно виз

(если где-то остались ещё, близки

к идеалу, подобные уголки).

познакомишься с сильным, и добрым, и —

непременно весёлым… а в игры мы,

уж конечно, не дети с тобой играть.

нужен альфа – на эльфа души не трать.

так, из жалости разве что можно дать,

да и то… оценю ли я благодать? —

сомневаешься… правильно. всех собак

на меня теперь вешай, ведь я – слабак.

в моём сердце нет памяти, лишь тоска…

а вокруг – сплошь индастриал, фанк и ска!

возрождение, молодость, произвол…

только я тут понурился, будто вол,

запряжённый в себя самого… поник,

как дурак, узнающий про жизнь из книг

и не знающий, нудный, что – вот она:

абсолютно проста… весела, стройна…

будто вечного конкурса красоты

победительница… понимаешь, ты? —

рекламировать масочки ей пора,

а не к лузерам этаким – в доктора,

не в сиделки к беспомощным, что, дрожа

от предчувствий, устроиться в сторожа

наиобыкновеннейшие – и то

не умеют… не нужен таким никто.

им бы угол отдельный – покойно гнить.

да ещё б хоть какой-нибудь повод ныть, —

вот и счастливы, кажется… и врагу

на таком не желаю я берегу

вдруг очнуться, себе не желая зла,

чтоб понять: это жизнь… и она – прошла.

…до свидания, прошлое.

герда, брысь!

убегай, озверевшая, будто рысь,

и… наткнись неожиданно на на того,

кто помножит эстетство на естество.

что до кая – побольше бедняге снов

ну и повода…

пусть он давно не нов:

все аспекты реальности, сколько есть,

в совокупности… стоит ли снова лезть

в гущу жизни!

уж лучше марать листки

чепухой… и – ни памяти, ни тоски.

19.05.14

На отшибе памяти

всё устремляешь себя за выси,

всё норовишь заглянуть за них —

а разве что от тебя зависит?

…ну что молчишь-то, чудак-жених?

едва привыкнешь, убог, ко всякому —

и вот, пожалте: в компост ложись…

за ежеутреннюю овсянку

отдам последний взгляд на жизнь! —

и буду тесто тут ежедневно

месить, месить… и не только не

коситься на весточки из женев, но —

даже москве не попасть ко мне

по нитке-тропочке в этой жиже,

непроходимой почти весь год…

месите лучше, живите тише,

не обижайте ни люд, ни скот,

и будет счастье… и по заслугам:

за кротость – чистое небо ты

однажды вновь обретёшь над лугом.

благословение немоты

и снизойдёт, и потом отпустит,

но впредь не будешь уж языком

молоть.

а правда – дитё в капусте

и в горле ком…

19.05.14

Пара рам

цельность иллюзий осталась в былом…

в женщинах нас привлекает надлом.

нет, не такой, чтоб совсем пополам, —

так, только трещинка,

трам-пара-рам.

те, что ломались зачем-то сперва,

р-раз! – и сломались…

и живы едва

воспоминанием о роковом

выборе… тьфу ты… глаза рукавом

надо разок ещё вытереть и —

в лигу другую стремглав перейти.

вывести «я» своё в люди, пешком

(чудом лишь не подавиться смешком!)…

вывелась в Эго с тоски небольшой?

вива лас-вегас, – не будь же лапшой:

выиграть надо весь мир! или чем-

пионат этот весь – неизвестно зачем?

нет уж… и пусть лучше трещина: чтоб

где-то внутри – и пожар, и потоп!

…можем, не зная, куда себя деть,

целую вечность вот так просидеть:

ты в своей рамке – и я со своей…

у «иностранки» поёт соловей,

яуза плещется… мало людей…

нет ли случайно прикольных идей,

как теперь вечер вдвоём провести,

не затушив эту искру в горсти?

поезд ушёл – и резон увезён…

ладно… давай уже в «иллюзион»…

23.05.14

Автобиография

С 71-го я, – вот и всё, что

есть о себе донести.

«Что же так мало с собою несёшь-то?»

Да уж вот так… В пути

что-то, должно быть, забыл ненароком,

что-то, видать, растерял…

Катится, катится с горки горохом

дробный материал.

«А по профессии кто?» – учитель

черчения и изо:

в выборе дао («Нет-нет, молчите!»)

издавна не везло…

Знаю и сам уже, что за птица:

да, не орёл, увы, —

вряд ли нормальная кто польстится.

…Мы ведь ещё на «вы»?

Вам ведь – героев бы из романов?

Правильно… Ну и мне

тоже не требуется нормальных.

…Будто по целине

Тростью судьбу намечаю пунктирную

(что впереди? туман)…

Редко ухаживаю за квартирою

и… на досуге опять редактирую

полузабытый роман.

В общем, наверно, такого-то валенка

точно не ждёт никто.

Утро. В тумане лежит Москва-река…

Этим стихам – лет сто.

Если сгорели в ненастном костре бы они,

так и никто бы не знал,

но вот остались в столе, не востребованы.

(Комната – как пенал.)

В общем, наверно, я зря об этом…

(«Ни совести, ни стыда!»)

Зря?.. Ну а вдруг с этим белым светом

прóще иметь дело двум поэтам?

(Разного пола, да! :))

Впрочем, конечно… Наверно, зря всё…

Жил – так и буду жить,

это несложно…

И что так трясся!

…Сумерки. Ни пития, ни яства.

Нечего, нечего тут бояться…

но и нечего предложить.

24.05.14

Мне страшно

Мне страшно принадлежать

к адептам мечты (сломать их

ряды оказалось, жаль,

нетрудно)…

Ну да, романтик.

Как робот, что видел сон

о жизни гораздо лучшей, —

где новый комбинезон

и нету пиратских ружей.

Ах, нет! – изведёшься весь

без боя… Да, страшен бой, но

пускай и пираты есть,

и смерть, но пускай не больно!

И вот – и пираты есть,

и ружья, и бой… и страшно.

И каждый извёлся здесь,

а ты – уж не мира страж, но

какой-то лесовичок,

грибок при огромной шляпке:

разнежишься, клювом щёлк,

и вот уж лангет на лапке,

и в дырке юлит червяк,

и язва гниёт на губке…

И ветер свистит в щелях,

и ночь в телефонной трубке.

И в той патефонной мгле

оставит не мой ботинок

след памяти на челе

одной из чужих пластинок…

Мне страшно – принадлежать!

Но в хаосе ахинеи

инстинкты орут:

«Лежать!

Свобода – ещё страшнее.»

А если приподниму

глаза – пусть и гарь на стёклах —

увижу сквозь муть и тьму:

нас много таких.

Чуть тёплых…

Таимся, лесовички,

в заветной неразберихе, —

горят на носах очки.

Теснятся немые крики…

И чей-то зудит трибьют.

И чайника смутен абрис.

И вечен земной уют…

И – думаем, не пробьют

наш временный IP-адрес.

03.06.14

Она

Э. В.

Спина её – матовый бриллиант,

а задница – розовый абрикос,

а мы… персонажи гаврилиад:

гангрена там, ишиас, варикоз…

Со старта до финиша – бытовизм,

ничем не избывный… Искали и —

нашли себе дао: греби… давись…

короче, ни шагу из колеи.

А с этой – иначе всё: вечный бой;

рассвет обязательно сменит мрак,

шагающий рядом… А за тобой —

пылают мосты, но никто не враг!

Любой может быть тебе другом и

соратником! —

думает так она,

и ходим за нею по кругу мы.

Как бич в вечных поисках стаканá.

Она – это… нет, не живая кто,

а грёза, фантазия, сон, мираж…

Так ищет… не прапорщик военторг,

а гонщик —

момента войти в вираж!

Витаем, беспечные, в облаках,

надеясь на чудо… Виной жара

и сердцебиение… или как?

Да, в общем, никак. Ведь она ушла.

Ушла насовсем.

Ты не понял, не

желая смириться, но – да, увы,

вот это – реально уже вполне.

А мы… только пьянствовать здоровы.

Сидеть и молчать посреди двора…

Курить и рассматривать твой загар,

прохожая шмара… Уже пора

разведать, куда это мрак шагал:

возможно, там лучше.

Там новый шанс.

А бывшей мечте ведь не сбыться, друг.

Нам нужно… не вскоре, а прямо щас! —

забыть белизну позапрошлых рук

и дальше идти!

Ведь у нас там блат:

знакомая вечность…

Жаль, ум усох.

…Лицо её – ласковый циферблат…

а кудри – пружинки из тех часов.

18.06.14

Циничное

«Ты всегда погружаешься в вальс этой яви, скрываясь,

я – скольжу по поверхности, слишком уж не зарываясь:

полнота простоты юбер аллес, конечно, и всё же —

ты прекрасно сама по себе эту ношу несёшь, и…

и тебе, видно, прошлые беды надёжно привиты;

дальновидно, на подступах, ужас убогой любви ты

и предвидишь, и сразу всё душишь, естественно: лучше

всё оставить как есть на нехоженом щебне Алушты…»

Горизонт заслоняют чащобы столетних пижм,

крокодил подбирается к солнцу, а мы всё пишем.

И забот-то других не имеем… Семья, работа —

не для нас это…

«А для кого же?»

Ну… для кого-то.

Почитай мои тексты, родная, – ведь я старался.

Всё искал, как получше… Вымучивал пастораль всё…

Говоришь, пишешь тоже? Дай глянуть-то!

…Не свежо, и…

у поэта и времени нету читать чужое! —

так оставь же стихи свои критиков ушлой рати,

эти точно их будут по косточкам разбирать и —

дань отдать не забудут заваренным в прошлом кашам,

а вот я – призван верить себе.

Результат?

Ну, скажем:

«Ты всегда поднимаешься к общей вершине резвее,

чем туда остальные доходят… Верхом ли на звере,

в патлы бури вцепившись ли (способ-то должен иметься!) —

не имеет значения: там тебе самое место.

Лишь один там уместится (или одна) … но зато ведь

там не нужно на подлого гада стирать и готовить, —

и к тому же всё тихо, спокойно, прозрачно и чисто…»

…А неплохо так я сформулировал?…

Чё молчишь-то?

21.06.14

Макивара

Да, в юности можем и тысячу вех

за месяц единый пройти вдвоём мы,

но если становится слаб человек,

на нём… отрабатывают приёмы:

на ком-то же надо ведь…

Р-раз и дал —

да так, чтоб убойно… Иначе как же

поставить неопытному удар?

(Здесь кто-нибудь вставит: «Есть больше каши!»)

Короче, поэтому-то и ты

теперь таков – и судьба такая,

и будни, и праздники… и мечты,

которые вытравил, потакая

чужой конъюнктуре… Себе твердишь:

«Лишь юным оно достаётся в дар!» – и

согласны с тобою и гладь, и тишь.

Ты – цель отрабатывающего удары.

Прислали с одной стороны, потом,

с другой наварив, повторили это

ещё много раз… И не думай о том,

что снова напрасно проходит лето.

У лета нет цели… но есть у того,

кому надо к жизни себя готовить!

(И кто-то прошамкает ротовой

дырой: «Ну а как же! Всё так. На то ведь

и жизнь: отрабатывать отчий долг.»)

Отчизна не спорит, как будто не в теме.

И тонет в объятиях городок, —

обратно, не соревнуясь с теми,

кто в будущее свой путь проложил:

у нас тут собственные метóды

вытягивания из человека жил.

А ты… Без цели – уже никто ты.

«Не смейте!» – шепчет оно внутри:

Акакий Акакиевич,

фигли, смейтесь! —

отличная груша, сынок, смотри,

давай, тренируйся:

медовый месяц

не за горами, уж родилась

тá, что и средство, и цель, и счастье…

«Которые тут временные?

А ну, вылазь, —

пора на работу!»

Да-да, сейчáс я…

На юге сейчас хорошо… В шелках

лугов отдыхай от огня и свары,

пока варят кашу неважно как

и кем искушённые старовары.

На севере хуже… Но тоже рай

и полная тишь. Да и чушь не меньше.

Так ешь же меня, до конца сжирай,

ход жизни:

из лузеров – в унтерменши.

…«Да-да, я сейчас»… Мне пора вставать.

(Кому-то же надо!) Держать удары.

Готовить еду. Застилать кровать.

Не думать, не думать… Не «слишком старый»,

а «в самой поре ещё», – лет ит би.

Ахилл не Ахилл, но почти что Гектор…

Но всё-таки мозг-то мне не губи,

поганый гендер!

Поэма какая-то… Вот не хотел —

а вышло немерено (как обычно).

…Душица, безвременник, чистотел…

Какая-то кашка… Лепёшка бычья…

Какая-то рощица, а за ней —

совсем уже чаща… Но там просветы! —

и видно, как гонит Кубань коней,

и видно, как гонит Урал коней,

и видно, как гонит Сибирь коней…

пока в Москве ты…

27.06.14

Дело свах

Любовь моя свела

подружек и друзей

немало… Несть числа

их парам, ротозей!

Вчера ещё – жена

(подумаешь, бином…),

сегодня же – нежна

с моим же друганом.

Вчера ещё была

почти совсем уже…

А после – год жила

с моим же протеже!

Всё, хватит, не могу…

Врагу не пожела…

Нашёл себе ягу —

к горынычу ушла…

Рыданий не сдержать.

Печаль моя – стекло,

прозрачное зело.

И члены все свело…

И нечего тут ржать.

29.06.14

Пластмасса

Чем пластиковый не хорош

эрзац товара!

Ну да, не вызывает дрожь

у антиквара

(который по природе сноб

и любит роскошь),

но ведь основа всех основ —

цена… А что не бьёт озноб —

так это Рок наш.

Мы миражи. Мы рождены

в плену Нигде и —

давно исчезнувшей страны

несём идеи.

Чужда нам тяга к ерунде,

тщете и… Впрочем,

опять очнулись в той Нигде.

Конец, не ропщем.

Нормально всё: и стул, и шкаф,

и углеводы…

Мы дремлем, счастье отыскав

в тепле блевоты.

И знают те, что нас пасут:

не только кресла,

всё пластик – и котёл, и суп,

и мир, и общество… и суд,

и власть, и пресса.

…Ни средств у призрака, ни сил

терпеть бесчинства!

Он не желал… он не просил…

но – научился…

Судьбу исправить бы, а там…

опять бороться?

Но всё расставит по местам

цена вопроса.

…Реви: мол, горло перерву…

душой червивых

пора бы, мол, зарыть во рву —

за ветер в ивах

(где «даром гибли пацаны»)…

за сны, за власть их…

За то, чтоб не было вины —

и чтоб очнулись,

прощены…

ну да, за пластик

27.06.14

Азимут росы

Всем открывателям и первопокорителям

посвящается…

Сначало было слово «дело»,

потом качнулися весы,

депеша в центыр полетела

(счёт шёл буквально на часы),

и вот… туда, куда стремилась,

вонзилась воля удальцов, —

и всё! тайга сдалась на милость —

в кольце концов…

Кольцо жжимается: то люди

загнали в угол, чтоб убить,

остатки чащи… Пнём на блюде

восстала (так тому и быть!)

из праха мусора и сора

под рёв машин и ветра вой

махина [тут вступает соло]

администрацьи краевой!

И будто атомного взрыва

густой привольною волной —

пошло… Сперва исчезла рыба,

потом олени… зверь пушной…

А что поделать: это бизнес!

И вот – районы, как костёр,

в образовавшейся степи здесь

огромный город распростёр.

И вот – умом остёр и ловок,

душой нетленен, как орёл,

в рутине сборов-тренировок

себе корней я тут обрёл!

Стоит за хладокомбинатом

родная ДЮСШ…

И слово «ski»

на шапках – будто мирный атом

с почтеньем носят корешки.

Мы по тайге круги мотаем

(по той, которая вокруг)…

Мы отыграли первый таем —

а там пройдём и в третий круг,

ну а четвёртого – не надо!

Нет, не бывать ему, не лги…

Мы сами тут на глади ада,

как камни, делаем круги.

Наш верный азимут – за нами.

Роса на листьях – как пожар.

Мне лично тренер, как цунами,

однажды руку вот пожал! —

а я… не радуюсь наградам:

награды как-то ни к чему…

Но люди рядом! И я рад им!

И – вместе с городом и садом

гляжу уверенно во тьму.

28.06.14

А ты пойдёшь…?

А ты пойдёшь смотреть салют?

…А я – пойду смотреть салют.

Там будут пиво,

и «Салют»*,

и даже водка «Абсолют».

Да нет, зачем же зря вопить! —

никто не заставляет пить.

…Так, чисто каждый со своим,

придём —

и вместе постоим…

А с неба сыплются огни,

такие красные они,

такие синие они, —

себя не помнишь!

Зацени…

И все мы, разные в душе,

гляжу, становимся уже

единым целым… как с утра

в саду на ёлке детвора…

И сердце рвётся из груди,

и целый вечер впереди,

и полон мир цветных чудес…

Так не шипи же мне «не здесь»!

А где?

…У каждого «семья»!

В том не повинны ты и я…

Конечно, есть ещё друзья…

но лучше здесь, считаю я.

Смотри, а вон как раз подъезд…

Не бойся, нас никто не съест!

(«А если люди вдруг?» – И чё!

Мы и не начали ещё…)

В ветвях торчат остатки гнёзд.

С небес летят остатки звёзд:

Такой уж в их рядах падёж, —

глядеть нет сил…

«Но ты пойдёшь?!»

…

28.06.14

* слабоалкогольное советское «шипучее» вино

На четырёх

пока утомились – и вынужденно отдыхаем,

давай помолчим.

…когда мы не видим, кого этак попросту харим,

не знаем их чин,

всё кажется проще… но – есть у тебя и душа ведь

(и, кстати, есть ум),

а значит – и паспорт невредно в кармашке нашарить…

(но где же костюм?)

…люблю я, как ты это делаешь, с пола вставая:

поводишь плечом,

и – будто бы снова жилплощадь моя угловая

(ах, я ни при чём!)

затоплена светом… да, счастье на свете бывает, —

свет этим и мил,

но… свалишь ты вскоре – что просто меня убивает!

…на чём стоит мир?

вот, кости… ведь кинуть не против и трус, и гордéц кость

(натура слаба).

всё вместе: и старость, и юность, и зрелость, и детскость.

четыре кубá.

и в каждом – отчаянно вжаться в себя и скопиться

пытается «я»…

но ты… превратишь ты любого шутя эскаписта

в раба… и – в царя!

ах, как ты жестоко прекрасна, моя бизнес-леди!

…ну да: если не

играешь училку в просторной начальственной клети.

а впрочем, не мне

тебе предъявлять, мой манагер… люблю тебя просто

за то, что с тобой

и мне перепало слегка на полу побороться

в моей угловой…

да кто их считал, те ступени к успеху, – а, рабби?

«четыре шагá»?

что, собственной жизнью я распоряжаться не вправе?

ты бредишь, ага.

а мне… если честно, плевать на любой белый танец,

на герб и на стяг,

пока целый мир остаётся стоять, чуть шатаясь,

на этих костях.

29.06.14

Ноктюрн

«Челове-ек!..» Это звучит города

зов… или песня такая…

Топор, багор да,

может, ведро ещё дёргают щит за бороду

пыльной кошмы… А ночь поминает чёрта,

всё оживает, земеля. Троллейбус ребуса

тихо съезжает на кресло с пустой газеты.

Сторож читает колонку «Требуются…»

Дитятко, собственной рад козе ты

в зеркале… У-тю-тю-тю, мой умненький,

кто это там весь такой пригожий?

Некто… Вернёшься домой, и уггоньки

снова пропахнут пустой прихожей.

…Ждёшь этих взрослых и – вырастáешь сам…

Ластится кто-то – и ты её ластишь.

Кто-то растает, а ты останешься:

шкаф с тусклой дверцей, что вечно настежь.

Город живёт даже ночью просроченной.

…Знать бы – какого теперь числа хоть

станем добрее, и чище, и проще мы…

Ну, – говорит соломинка пузырю, – ты и лапоть!

Нечего плакать. Трава под ногой серебряна.

Шепчет ветла в полусне

(каждый ветер – сýтра)…

Всё, не приходится ждать никакого гремлина:

разум зевает в постели, и ждёт нас утро.

А на сканворде – карандаша вчерашнего

еле заметен след был – и тот исчéз весь.

Смерть уже рядом.

И ничего тут страшного.

Главное сделано. Необратима честность.

Всё искупает. На всё у неё отвéты есть:

песенка дворника, будничный звон трамвая…

Пития выпиты, яства сполна отведались.

Время ползёт,

в каждой новости застревая.

Блёклый ребёнок застыл перед тёмным зеркалом.

…Кто на соседней планете играет гаммы —

ей-то известно, что именно этой козé колом

нечто грозило из омута амальгамы.

Ей-то подвластно… Она-то, возможно, свыкнется

даже с замашками книжного Монте-Кристо!

Скажет:

«Ах, бедный мой, сколько всего ты вынес-то!»…

К чёрту. Уже первый луч искрится.;)

Ну же, вампиры, – скорее бегите все!

Что, испугались? А так вам и надо, фрики.

Солнце, ты будешь учиться в ГИТИСе.

(Заяц, а ты тогда где, во ВГИКе?)

Линия жизни – вперёд и назад промотана.

Либерализм побеждён, всё чётко.

Утро. В метро не войти: три дюжих промоутера…

Впрочем, не важно.

…Не человек, а пчёлка.

Соты домов, соты букв… Из ячеек сотканы

все эти кроны… Будильник – напрасно тикал:

словно листвою, пол зала усыпан сотками.

(Сны – это те же танцоры, но без тестикул.)

Лишь темнота на позорной пожарной лестнице,

там, где все курят, до пятницы дни считая,

как-то спасает…

Да, снова об угол треснулся,

но…

в безопасности

возле того щитá я.

30.06.14