Книга: Стихотворения - Саша Чёрный

В этой обостановке и писал свою сатиру (в том числе политическую) Саша Черный.

Некоторые его строчки несомненно бессмертны

"Эти вазы милый Филя ионического стиля"

"Дама, качаясь на ветке, Пикала: «Милые детки! Солнышко чмокнуло кустик, Птичка оправила бюстик И, обнимая ромашку, Кушает манную кашку...»"

"- Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас. Вы задом заставили солнце, - а солнце прекраснее вас... "

"И ему навстречу дева Приняла такую позу, Что из трубки, поперxнувшись, Я глотнул двойную дозу... "

"…Разорвался апельсин У Дворцова моста. Где высокий гражданин Маленького роста? "

"Мужичок, оставьте водку, Пейте чай и шоколад. Дума сделала находку: Водка — гибель, водка — яд. "

словом цитировать можно бесконечно.

Рекомендую всем.

Записываю:

«Саша, Саня, Александр. Бородач? Да нет, усач. Оказался славным кадром, Хоть ты смейся, хоть ты плачь»

Включаю «Вниз головой» Сплина:

Просматриваю фотографии, которые сделал во время путешествия с Сашей Черным.

Дальше...

Когда нашему взору открывался очередной захватывающий вид, я щелкал фотоаппаратом, а Саша читал свои стихи, подходящие конкретному месту, в котором мы находились. Вот некоторые из фотографий, на обороте которых я записал потом свои впечатления.

Санкт-Петербург. Фонтанка. "Саша!", – кричал я Черному. Мы только-только познакомились. Слова его стихов, которые он мне рассказывал, пока мы дрожали от холода как плешивые щенки, доступные всем ветрам этой северной столицы, окунались в яд сатиры, строфы едко проникали в мое сознание, интонация кололась и подкашивала. Кого травит-то Саша? Нас, нас и только нас: грешных, упавших, низких, слепых.

Капри. "Саня!", – кричал я Черному, пальцем грозил ему, когда он читал о любви. Трогаю свои щеки – горячие! Пристыдили стихи, а Сашка, негодник-шалун, продолжает вспоминать не то Машу, не то Дашу, да и путается, в конце концов. О любви он говорит с иронией. Покрывает ей чувство бережно, если воспоминание о даме ценно, либо выставляет напоказ свою забывчивость (с кем же он был вчера?). Опять всех перепутал... Париж. Латинский квартал. "Александр", – с уважением говорю Черному, без возгласа, жму ему руку. Забираю с собой понравившиеся стихи, просматриваю вновь – они как иллюстрации меня: "о, вот я тут такой глупенький вышел", "ах, было дело, приходилось также тосковать", "у меня с девушками так и бывает". Откладываю фотографии и вспоминаю. Во время путешествия к Черному я обращался по-разному. Мое обращение к нему менялось в зависимости от укрепления нашей с ним дружбы. Я заметил и свойское отношение к читателю каждого его стиха. Черный превозносит единение с моментом и местом: будь то бесплотное колыхание в морском прибое, будь то неподвижное созерцание неба, лежа на могильных плитах. Поэзия Черного пестрит призывами к обострению восприятия моментов, и в то же время высмеивает мелочные и бесполезные занятия людей. Ах, да! Самое яркое воспоминание, когда во время чтения своих стихов Черный находил Истину. Доставал её из богом забытого угла, прихватывая за воротничок большим и указательным пальцами, будто, преображаясь в фокусника, вытаскивал кролика из цилиндра! Затем он протягивал её прямо мне под нос и приговаривал: «Вот вам госпожа Истина. Примите, распишитесь...». Я не узнавал Истину. «Как так не понимаете что это такое? А вот так?», – удивлялся Саша и хватал Истину за носки туфелек, переворачивал её вниз головой. Тогда я ликовал и наслаждался Истиной, разглядывая её со всех сторон, благодаря Черного за такой подарок. Правда Саша огорчался мною, до того времени, пока я не понял в чем загвоздка с Истиной. В конце концов, он перестал переворачивать Истину вниз головой, и вдвоем мы часто начали впадать в сплин.

Есть незримое творчество в каждом мгновеньи — В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз. Будь творцом! Созидай золотые мгновенья — В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз...

Бесконечно позорно в припадке печали Добровольно исчезнуть, как тень на стекле. Разве Новые Встречи уже отсияли? Разве только собаки живут на земле?

Если сам я угрюм, как голландская сажа (Улыбнись, улыбнись на сравненье моё!), Этот черный румянец — налет от дренажа, Это Муза меня подняла на копьё.

Подожди! Я сживусь со своим новосельем — Как весенний скворец запою на копьё! Оглушу твои уши цыганским весельем! Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпьё.

Оставайся! Так мало здесь чутких и честных... Оставайся! Лишь в них оправданье земли. Адресов я не знаю — ищи неизвестных, Как и ты неподвижно лежащих в пыли.

Если лучшие будут бросаться в пролеты, Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц! Полюби безотчетную радость полета... Разверни свою душу до полных границ.

Будь женой или мужем, сестрой или братом, Акушеркой, художником, нянькой, врачом, Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом: Все сердца открываются этим ключом.

Есть еще острова одиночества мысли — Будь умен и не бойся на них отдыхать. Там обрывы над темной водою нависли — Можешь думать... и камешки в воду бросать...

А вопросы... Вопросы не знают ответа — Налетят, разожгут и умчатся, как корь. Соломон нам оставил два мудрых совета: Убегай от тоски и с глупцами не спорь.

В общем,не болеть Вам и не хворать! И не делайте глупостей, читайте Черного!

Нет пути нам к их простому раю, А ведь вот он — рядом, у стола...

За всё глаза сегодня благодарны...

Два сердца, спаянных навеки...

Но горечи в глазах у старика Я, соглядатай тайный, не приметил...

Саша Черный учит быть соглядатаем тайным(скромным), видеть "простой рай", а может, если получится, и поучаствовать. Особенно нравятся его поздние стихотворения "Пустырь", "Собачий парикмахер", "Каменщики".

Можно сказать, Саша Черный помогает ответить: "А кто мой ближний?" и пробовать "Возлюби ближнего.." Он, похоже, это сделал.