Текст книги "Черная точка надежды"

Первого мертвеца они приняли вдвоем. Нож бритвой полоснул сонную артерию, а Вотан с силой вдарил твари в грудь, заставив отлететь назад. Разворот – и кулак пробил следующему грудную клетку. Эбена отступила под градом ударов, одним чудом уклонившись ото всех, ожесточенно огрызаясь ножом. Трое сразу же насели на Вотана, один даже располосовал ему одежду на левой руке, к счастью, не повредив кожу.

Кружащаяся в смертельном танце с мертвецами Эбена все же сумела метким ударом навеки упокоить ближайшую к себе тварь, вставив лезвие ей в глазницу, но, подавшись назад и ожидая встретить спину Рафаэля, начала падать. Услышав поток тихой брани позади себя в свой адрес и поняв, что маг наконец-то вскрыл ворота собственного дома, Эбена мысленно порадовалась за расторопность Рафаэял и лисицей скользнула за ограду.

Вотан, отбиваясь врукопашную от наседающей полудюжины ходячих трупов, краем глаза заметив бегство ищейки, рванул следом.

Маг, на подламывающихся от усталости ногах из последних сил захлопнул ворота. Магическая защита сработала сама по себе, сковав цепью ограду, влив в нее ворота сплошной стеной. Беснующаяся толпа трупов осталась снаружи.

Ноги Эбены подломились и та упала на траву, чувствуя каждый ноющий нерв, каждую болящую мышцу и каждую раненую клеточку в своем теле. Прикрывая глаза, она улыбнулась. Все. Она в безопасности. Можно спать.

Вотан грузно опустился. Старческие глаза заливает пот, голова, словно раскалываемая изнутри, полыхает. Воздав благодарность Всевышнему, мастер смежил веки.

Рафаэль рухнул на траву. Усталость заполнила все его тело, проникая везде – от полного пустотой мыслей разума до кончиков ногтей. Руки плетьми обрушились рядом, ног же он не чувствует. Последнее, что увидел маг, прежде чем уснуть – пламенеющее на горизонте небо.

Рассвет.

Глава IV. Особняк

Рафаэль проснулся от толчка. С огромным трудом разлепив глаза, маг понял, что не может никуда идти. И не очень-то и хочет. Солнце, лежащее в зените, ослепляет ярким светом, чудом пробив нависающие облака. тщетно пытается заставить его проснуться. Блаженно улыбаясь, Рафаэль даже не пытается сопротивляться, поскольку ничто не заставит его проснуться. Он дома. Запечатанная волшебством ограда защищает его от любых врагов – что от ходячих трупов и собак, что от бандитов и других магов.

Толчок, на этот раз – сильнее, почувствовался вновь. Завертев головой, Рафаэль хотел бы повернуться на другой бок, но тут же получил пинок в живот. Кто-то захихикал прямо над ухом.

Рассвирепев, маг вскочил. Ладони заалели весело играющими языками пламени, возникшими прямо на коже. Открыв глаза, он ослеп от яркого света. Этим воспользовался хохочущий недруг, заведя левую ногу за его лодыжку, после чего легонько толкнув справа. Неуклюже завертев руками, Рафаэль рухнул вниз. Пламя потухло.

Сквозь свет маг увидел стоящую на своих двоих Эбену. Ее лицо из кровавой маски превратилось в маску цветную – она может видеть раненым глазом, но тот сияет чернотой на ее лице, скулы вздулись, но тщательно промазаны какой-то клейкой зеленой мазью, волосы аккуратно собраны в пучок, чтобы не дай бог задеть трех гигантских – в половину кулака толщиной – присосавшихся бордовых жуков. Тем не менее, было видно, что ищейка первым делом тщательно вымылась – сверкая аристократической бледностью кожи, она явно оделась с природным женским вкусом – коричневая кожаная куртка с ремешками-застежками вверху полностью закрывает округлую грудь, очерчивая ее, заканчиваясь на шее, закрывая ее, а внизу стягивает осиную талию легким корсетом. Руки же закрыты черными облегающими их перчатками до плеч, защищая ищейку от яда ходячих трупов в рукопашных драках.

Воровка смеялась. Проворчав что-то злобное про девок, что будят ночных героев, Рафаэль встал.

– Вотан тебя уже заждался, – доверительно сообщила Эбена.

Залитый лучами дня сад кажется спящим. Пугающий своей мертвенностью в подлунном свете, под светом же солнца он раскинулся будто старуха с седыми локонами, уснув на кушетке за вязанием. Тем не менее, осень действует на него, словно трупный яд на человека. Желтеющие листья опадают с сохнущих деревьев, заботливо ухоженные в далеких детских воспоминаниях клумбы заросли сорняками настолько, что не зная, где они были, найти можно только случайно. Деревья, посаженные по определенному плану и замыслу, теряют весь свой порядок в выросшей, а теперь медленно гибнущей и иссыхающей траве, что совсем недавно была в пояс, теперь же словно проседающей под собственным весом.

Мать любила этот сад. Он помнит, как она возилась с ним, заботливо пропалывая и даже обрезая лишние, кажущиеся ей некрасивыми ветки. Далекое и прекрасное детство.

Двухэтажный особняк своими размерами не потрясает. Напротив – весьма и весьма скромный, особенно если мысленно поставить его рядом с роскошными домами знатных и богатых горожан. Маги, хоть пользовались почетом и уважением, снискали славу ученых и изобретателей, но никак не хватких и смекалистых буржуа. Отсюда и доходы пусть и достойные зажиточного класса, но не из тех, чьих обладателей зовут на званые балы и трапезы. Но они никогда не стремились. Всегда заносчивые, маги смотрят на простых людей, не разделяя их по доходам. Ведь будь у тебя вексель даже на шестизначную сумму, изобилие развлечений и пышные дома-дворцы никогда не дадут того, что есть у каждого мага – возможность повелевать материей и энергией.

Глядя на улыбающуюся лечащуюся воровку, идущую рядом, Рафаэлю начало приходить понимание того, что где-то в своих рассуждениях волшебники все же ошиблись.

Ступеньки. Деревянные, с проросшей травой, слегка покосившиеся и не шире полсотни дюймов. Скрипят. То ли приветливо, встречая хозяина, то ли беззубо выражая старческое негодование. По обе стороны от нее раскинулась на добрый десяток ярдов веранда – когда-то яркая, теперь же покрытая обшарпанной старой краской. Оконные проемы зияют пустотой – еще до Падения родители собирали деньги на замену ставней дорогим стеклом, но планы были похоронены вместе с душой этого дома, убитой ножом проповедника.

Петли двери не скрипят. Рафаэль мысленно хмыкнул. Очевидно, кого-то из новых жильцов вечный скрип постоянно открываемой сквозняком входной двери с давно слетевшим замком раздражает сильнее, чем старых – когда они с отцом уходили в патруль, дверь прощалась с ними протяжным визгом.

– Ботинки можешь не снимать, – послышался голос откуда-то из глубин особняка. Дом узок – внутри лабиринта его каменных стен протиснутся дай бог двое. Справа два проема ведут в две гостевые, пыльные и пустые. Все ценное уже давно разобрали для спален двух живущих в других комнатах мужчин, а гостей особняк не видел последние два года. Впереди, в центре дома, его изюминка – винтовая лестница, соединяющая сердца двух этажей. Чуть поодаль от него – гигантская зала трапезной на дюжину персон и совмещенная с ней кухня. Где-то между залом с левой гостиной, через узкий проход притулилась мойка. Гигантская деревянная бадья.

– Я запомню этот момент, – послышался звонкий девичий голосок сзади над ухом. Рафаэль вздрогнул от неожиданности, но не подал виду. Послышавшееся тут же хихиканье заставило его почувствовать себя неловко, но прежде, чем злость сорвалась с языка мага, Эбена продолжила, – Тот самый момент, когда «одичалая» предлагает чистюле-магу помыться.

Сжав зубы, старясь не сорваться на бег, Рафаэль прошел к мойке.

***

Вотан нервно теребил страницу. Книга не может похвастаться старостью и ветхостью, книга не может похвастаться красотой, она даже выполнена из дешевой второсортной бумаги. Тем не менее, пока древние фолианты сжигали холодными зимними ночами, грезя желанием выпросить у стужи лишнюю минуту тепла, эта простая и тонкая книга завоевала не только почетное место на полке чердака этого юнца, но и его, Вотана, пристальное внимание. Достав аккуратно припрятанный кухонный нож, заботливо одетый в самодельные ножны из свернутой и перевязанной ремешками кожи, старик аккуратно вырезал страницу, после чего спрятал за пазуху новенькой кожаной куртки.

Старика на мгновение взяла злость. Кулаки сжались, костяшки побелели, совсем недавно задумчиво смотрящие куда-то вдаль глаза вдруг покрылись невидимой пеленой ненависти. Миг – и тело вновь успокоилось. Он взял перо, достал пузырек с остатками чернил, и начал рисовать подобие карты. Никто в этом Городе не может ручаться, что он с картой дойдет до Черного Шара вместе с этими детьми…

Воспоминания нахлынули сами собой. Мир устроен крайне несправедливо и Вотан это знал всегда. Но лицо того ребенка забыть невозможно. Момент, когда правда и ложь перевернулись, затмив взгляд почти детским непониманием и жаждой прекратить творящееся вокруг насилие пришел столь же неожиданно, как и ушел. В прошлое, вместе с жизнью старшего офицера.

Падение сломало много жизней, но он догадывался, что нечто подобное неизбежно произойдет. Игры людей в богов всегда приводят к уродствам, а игры богов в людей – к катастрофам. Маги слишком заигрались в свои игры, ломая устоявшиеся законы мироздания и проникая все глубже и глубже в то сокровенное, что сотворено Всевышним в Начале Начал, туда, куда заходить нельзя. Где волшебство пересекло ту невидимую черту и прошло ту точку невозврата – когда учились управлять погодой, когда резали еще живую человеческую ткань, тщательно зарисовывая работу органов или же когда впервые подошли к вопросу жизни после смерти?..Гильдии Магов всегда было, что скрывать, ведь внутри стен ее башни зачастую происходит то, что ни мэр города, ни сам Король не знали.

…Тот ребенок похож на Рафаэля, только моложе раза в два. Те же волосы, те же спокойные умные глаза. И бесстрашие.

Улица закончилась поворотом. Сегодня патрульные зашли гораздо дальше обычного – в Центральный квартал, но поручение Совета выполнить надлежит в срок. Что уж они там задумали, кому что показать – неизвестно, а лишнюю половину суток быть так далеко среди диких не хочет никто. Вот и пошли они двое неразлучных, потерявших все. Вотан – такой же, только седых волос на пучок меньше и его безусый от молодости спутник с первым седым волоском на исходе второго десятка. Город полыхает уже сутки – огонь перекинулся с Портового квартала на Рыночную площадь, но что происходит в Старом Городе не волнует здесь никого. Днем улицы забиты – люди бегут, разнося панические слухи один страшнее другого. Будто бы люди начали превращаться в безумных чудовищ, будто бы гигантские лысые четвероногие твари пошли гулять по мостовой, бросаясь на честных горожан, а кто-то судачит о пандемии, охватившей страну. В любом случае, это все – дела простых смертных, шпиль Гильдии не касающиеся. Но поддерживать порядок в «своем» квартале нужно.

Вотан дал знак остановиться. В последние дни Новый Город переполнен беженцами, а ведь толпы семей все бегут и бегут. Ворота перестали открываться еще вчера, но встревоженный Совет дал отмашку паникерам – дескать, это побочные эффекты от масштабного эксперимента в столице по созданию общегосударственного магического звукового поля.

Плачь доносится откуда-то из-за угла. Детский плач. Не просящий, не зовущий, а обреченный. Тихий, словно на поминках, но полный затаенной боли.

Догадываясь, что сейчас увидит, Вотан решительно завернул за угол. Но увиденное оказалось за гранью воображения. Нежная кожа рук мальчика – вплоть до локтей – перемазана чужой кровью. В алой жидкости лицо, одежда. Склонившись над трупом мужчины, ребенок лежит, приложив ухо к нему на грудь и рыдает.

Фредерик вышел следом за Вотаном. Синие глаза горят огнем решимости. Но ребенок не заметил двух мужчин.

– Его еще можно спасти, – облегченно шепнул напарник магу и показал на едва заметно вздымающуюся от ровного дыхания грудь раненого.

Старик неопределенно пожал плечами. Если лежащий еще жив, то это не значит, что он выживет.

Смахнув залившие лицо слезы, мальчик внезапно приподнялся с тела и поднес трясущиеся руки к шее лежащего. Сосредоточенные глаза ребенка смотрят на его лицо. Расширившимися от ужаса глазами и онемев, Вотан увидел, как красные руки впились в горло истекающего кровью человека и сжались. Фредерик по своей юности среагировал гораздо быстрее старика – одним прыжком пройдя расстояние до без пяти минут убийцы, напарник мощным ударом кулака обрушил ребенка на мостовую.

Мальчик не испугался ни полевых мундиров магов, ни их грозных лиц. Неожиданно сухими глазами, он сосредоточенным взглядом посмотрел на обоих, не произнеся и слова. Фредерик что-то спросил. Что-то очевидное и должное быть устрашающим, про смертную казнь за попытку убийства или про пожизненное каторжанином на шахтах. Быть может, он просто пригрозил магической карой. Ребенок не изменился в лице. Промолчав пару мгновений, он ответил. И его тихий, еще даже не начавший ломаться голос произнес медленно и уверенно:

– Вы все умрете, – подумав, мальчик добавил, – Бегите.

Его вид напоминает оборванца. Одежда, черты лица – все никак не тянет даже на обычного горожанина. А с нищенскими выродками разговор один. Послышался треск – Фредерик создал разряды тока меж своих пальцев. Его любимое заклинание. Одним движением схватив мальца за горло, маг приподнял его над мостовой. Кричал ребенок недолго. Когда Фредерик закончил, он безумными глазами смотрел на труп. Вотан неслышно подошел.

– Почему ты его убил? – спросил он тихим голосом. Его напарник все не мог отдышаться, а старик повторил вопрос, – Почему?

– Он угрожал магам. Согласно двадцать седьмому пункту Устава Гильдии… – начал напарник, а Вотан прервал его жестом и повторил вновь:

– Почему?

Они услышали шорох сзади. Наверняка, чудом спасенный от рук мальца встает на ноги. Сейчас ему явно нехорошо – после такой-то потери крови. Ну да его судьба не их дело. Они не оглядывались. Пожалуй, это стало их главной ошибкой.

Так получило, что головы они повернули одновременно. Глаза смерти потом часто снились старику в кошмарах. В эту ночь он впервые столкнулся с ходячим трупом.

Фредерик домой не вернулся.

***

Добавив из крынки не первой свежести молоко, Рафаэль разбил сверху полдюжины яиц. Достал небольшой водянистый помидор и, тонко нарезав на деревянной доске, кинул на кусок тающего на сковороде масла. Не прекращая нагревать металлическую поверхность под ней пламенем из ладони, маг в очередной раз порадовался своей доли. Пока сотни тысяч других людей вынуждены разводить огонь и нагревать котелки, они могут себе позволить куда более рациональный способ разогревать пищу.

Следом в яичницу упала зелень. Котелок, однако, все же пришлось использовать – в нем греется горячительный раствор, традиционно хоть и несущий имя «чай», но оставив от него только название.

– Эбена, Вотан, за стол! – рявкнул Рафаэль. Наверху послышалось движение и разговоры – явно ищейка рванула в кладовку к маминым вещам. Быть может, от стильного женского варианта парадного мундира магов ее удержит грустное понимание того, насколько грязна улица за оградой и как быстро эти красивые одеяния превратятся в унылые серые балахоны. Вотан же… а кто разберет этого старика?

Сделав круглые глаза, появившаяся на лестнице Эбена широко улыбнулась и прошествовала на ближайшее свободное место. Почему-то все в тех же одеждах. Вотан, задумчиво смотря куда-то перед собой, тоже сел.

Завтрак начался в молчании. Эбена, несмотря на множество ран, вычищала тарелку гораздо быстрее мага, при этом не теряя самообладания. Ее вилка-трезубец и нож порхают над тарелкой. Вотан ест медленно, тщательное пережевывая каждый кусочек, наслаждаясь вкусом. Рафаэль внимательно глянул на обоих.

– Еды хватит еще на сутки, – сказал он, приступая к чаю, – У нас нет погреба и мы брали все продукты в Гильдии. Но неясно, как скоро они узнают о нашем уходе Так что… туда теперь вход закрыт.

– Надо составить маршрут, – проговорил Вотан.

Рафаэль кивнул.

– Карта уничтожена, – добавил Рафаэль будто между прочим, – А запасной у нас нет. Кроме того, я считаю, что выходить в Город в ближайшее время опасно.

– Соглашусь, – Эбена как бы невзначай вклинилась в разговор, – Если я не ошибаюсь, то как минимум три банды, не считая отрядов Польпо – ближайшие к Болоту – уже развернули войну на Западном квартале. Улицы перекрыты, а я бы не хотела попасть под шальной болт.

– Где люди, там и мертвецы, – сказал Вотан, – Они всегда идут на кровь. Но даже если бои еще не начались, идти по тем улицам можно как по минному полю – маги тоже могут послать туда своих людей.

– Но и переждать мы тоже не можем, – жестко сказал маг, добавив уже тише, – Но если мы не можем пройти по улице… – Он замолчал, давая возможность спутникам прийти к тому же мнению, что и он.

Вдруг Вотан хмыкнул, а в его задумчивом взгляде заиграли смешливые искорки. Раскусив задумку Рафаэля, он оценил степень осторожности, с которой тот предлагает идею. Конечно, предложи он ее в лоб, то она еще при звучании показалась бы нелепой.

– Тогда мы можем пройти под ней?.. – неуверенно начала Эбена, – Канализация?!

Рафаэль кивнул.

– Там должно быть безопасно в это время. После дождей.

Эбена хихикнула. Вотан неодобрительно покосился на нее, но ищейка быстро выпалила:

– У тебя, конечно же, есть карта, чтоб не заблудиться в бесконечных лабиринтах и самое главное – не выйти к Болоту?

– А еще к магам, к стражникам, к бандитам… – начал перечислять Вотан, – Но да, к Болоту не выйти важнее.

– У меня есть кое-что получше, – улыбнулся Рафаэль.

…Пламя, играя со светом и тенью, освещает дорогу, превращая застывшие лица идущих в пугающие маски. Неаккуратно вырытые стены тоннеля то сужаются, то расширяются – по прихоти далеких предков. То сворачивая в одну сторону, то круто углубляясь вниз, этот круглый путь словно вырыт гигантским червем, в два человеческих роста и несколько ярдов шириной. Молчание прерывается потрескиванием огня, чьи языки, оплетая ладонь мага, рвутся вверх.

Сауты не всегда были уважаемой семьей магов, они ею стали в третьем от Рафаэля поколении. До того дня они славились на всю округу как горнорудные инженеры. Зажиточная, уважаемая не только своей, но и горняцкой гильдией, их семья крепла от года к году. Пока, наконец, не удалось наскрести на дорогостоящее обучение старшего сына у волшебников. Тем не менее, взяв новую профессию, они сохранили старые навыки. Именно кисти деда Рафаэля принадлежит легендарный, но так и не воплотившийся проект подводного туннеля, что должен был соединить два крупных острова недалеко от столицы. И именно они работали на давно сгнивших в земле, но до Падения авторитетных бандитских паханов. Вместе с ними забытыми и заброшенными оказались и тоннели, ветвящиеся под Городом.

Отодвигая потайную половицу и дождавшись взлома люка от рук ищейки, Рафаэль скрывал за непроницаемым спокойствием волнение и страх. Улица – она честна. На кого бы ты ни натолкнулся – ты его видишь, видишь его оружие и умрешь в случае своей слабости от него. Но подземелье… давящее нависающим потолком, кружащее в своих лабиринтах – оно намного опаснее и смертоноснее ходячих трупов.

Прямой проход из дома Саутов ведет прямиком в канализацию. Отвратительную клоаку больших городов. Ее опасность трудно переоценить – живущие там твари могут сильно отличаться от привычных глазу крыс. Магические отходы, остатки алхимических зелий и препаратов, множество падающих туда трупов и чума, превращающая людей и собак в страшное подобие самих себя.

Рафаэль вспомнил первый месяц после Падения. Крысиное нашествие тогда захлестнуло улицы. Они вылезли из всех щелей, гонимые страхом и первобытным ужасом из канализации. Сжирая все, до чего могли дотянуться, они либо дохли с голоду, либо добирались до всех запасов, поедая даже то, чем раньше брезговали. Зерно и мясо пострадало в особенности. Спустя несколько месяцев крысы начали жрать трупы и бросаться на людей, но здесь они вступили в жестокую конкуренцию с псами. Волной тупой всепоглощающей орды они пронеслись по Городу, чтобы вскоре затаиться. Пропав также быстро, как и появившись.

Ходят слухи, что крысы вернутся. Новой волной, изуродованные чумой, сжирая людей заживо, глодая кости и высасывая кровь. Но слухи так и остаются слухами, всем же ясно одно – единственное место, где они могли схорониться – это канализация.

Освещаемый огнем с ладони Рафаэля путь все не желал кончаться. Тянущееся словно мед движение времени не ощущалось. Шаг за шагом, шаг за шагом… тоннель словно вечен.

Перекресток. Путь раздваивается – слева появился проход, уходящий куда-то во тьму. Троица разом остановилась.

– Этого не было в планах? – мрачно спросил Вотан. Рафаэль судорожно отрицательно дернул головой.

– Он другой, – внезапно проговорила Эбена, трогая стенки слева, – Наш тоннель шире на полпальца и он петляет. А левый прямой.

В голову полезли всякие кошмарные истории о подземных чудовищах, перед глазами встал образ болотной твари, но Рафаэль отогнал эти мысли.

– Возможно, он просто более древний и их наличие не фигурирует в чертежах? – с надеждой проговорил маг.

– Да-да, десятилетиями семья Саутов ходила по подземным коммуникациям, не замечая лишнего прохода, – закатил глаза Вотан.

– Может, разделимся?.. – Эбена не сводит глаз с прохода, тот словно манит своей неизвестностью, – Я разузнаю, что там и вернусь к вам.

– Мы потеряем время, – жестко сказал Рафаэль, – Неизвестно, кто этот проход вырыл и что там обитает.

– А оставлять этих неизвестных за своей спиной – лучше? – тихо спросил старик. Маг промолчал.

– Да, – после молчания, все же ответил он, – Лучше. Мы почти у цели.

***

Что-то было не так. Чутье показало не то. Родная тьма окрасилась чем-то жгучим, злым. Чужим. Враг. Или еда? Голод. Тело пожирает само себя.

Такой родной двумерный мир. Полный вкусной еды. Ее остается все меньше и меньше, и есть хочется все больше и больше. Он, такой большой и длинный, научился впадать в спячку. Надолго, на многие и многие циклы, но все это временно. Голод не отпускает никогда.

Присоску вниз. Нужно найти добычу. Его катакомбы давно пустуют, лишь он в них, царь и бог этого мира, живет и жрет. Щупальца в ротовой полости задвигались в предвкушении, работающий, урча, желудок булькнул, тело завибрировало, почувствовав близость лакомства. Мясо. Еда бывает трех видов – грязная, чистая и мясо.

Слизь, выделяемая головной частью, оставляемая на стенах, испаряется адским жаром, что выделяется работающим телом. Пульсирующее тело ритмично задвигалось вперед, с каждым мгновением ускоряясь.

…Эбена остановилась. Вотан по инерции прошел на несколько метров вперед, после чего одернул идущего впереди и погрузившегося в думы Рафаэля. Ищейка медленно подошла к стене и потрогала ее. Нахмурившись, она начала снимать кожаную перчатку. Спутники, нахмурившись, молча наблюдали за ее действиями. Эбена, тем временем, дотронулась до стены уже порозовевшей на месте царапин кожей рук.

– Что-то движется по катакомбам. Большое, – произнесла воровка, надевая перчатку обратно. Она посмотрела на ошеломленные лица мужчин и спокойно пожала плечами:

– Ну, я взяла из особняка три ножа, причем один – охотничий.

– Сколько примерно осталось до выхода?! – накинулся на Рафаэля старик.

– Полсотни, не больше! – замахав рукам, крикнул маг.

– Хорошо. Хорошо… – начал успокаивать себя Вотан и тихим голосом произнес, – Нам нельзя бежать.

– Почему?! – воскликнул Рафаэль, – Шагом мы от него не оторвемся!

– Он слеп. Но почувствовал нас.

Эбена почему-то хихикнула.

– Слишком большие расстояния для нюха, – парировал маг, раздраженно косясь на воровку.

– Именно. Он чувствует наши шаги. Чем медленнее мы будем идти, тем сложнее ему нас найти!

– Предлагаешь на цыпочках пробираться, зная, что нас нагоняет гигантский червь?! – возмущенно сказал Рафаэль.

– Еще пара реплик и он вас услышит, – хмыкнула ищейка. Спутники вперили в нее гневные глаза.

– Я просто предлагаю продолжить путь обычным шагом, – замахала перед собой руками Эбена, – В конце концов, мы бы уже полпути прошли.

Обменявшись взглядами, ее спутники пошли дальше.

– А может, убьем его? – вдруг подала голос ищейка.

– Как? – не оборачиваясь, спросил Вотан. Рафаэль же навострил уши, промолчав.

– У меня заточки, у тебя заточки, у Рафа – огонь, – буднично сказала воровка, – Его можно спалить к чертям или утыкать с двух рук.

– Невозможно… – покачал головой старик, – Да и зачем?

– Представь, сколько мяса окажется! – округлила глаза Эбена, – Причем в погребе-катакомбах прямо под особняком. Если его продать…

Рафаэль улыбнулся и остановился.

***

Он потерял их. Они исчезли с паутины его коридоров, с лабиринта его тоннелей. Еда пропала! Упала? Не могла. Где, где, где? Ага! Вдалеке дернулась ниточка. Не так далеко они и ушли с последнего раза. Он их чует, он придет к ним, он сожрет их…

Волосы у Вотана встали дыбом, когда он увидел надвигающееся нечто. Ползущее со скоростью не менее полутора ярдов в секунду, оно надвигается, пугая величественными размерами и невидимыми в темноте габаритами. Рафаэль судорожно пару раз рассек воздух острым как бритва рыбным ножом – любимым кухонным орудием отца, за которым тот тщательно ухаживал – и стал ждать команды Эбены.

– Огонь! – радостно вскричала она, заставив вспыхнуть в руке Рафаэля огненный шар. Тот быстрым движением бросил заготовленное заклинание прямо в пасть твари. Та, заполучив жалящий кусок, взвизгнула и остановилась, открыв гигантский рот, усеянный изнутри присосками и выделяющими слизь раковинами.

Взвизгнув от предвкушения, ищейка бросилась внутрь. Спустя мгновение после ее героического прыжка, пасть захлопнулась, обдав мужчин теплыми струями.

Эбену, движимую спазмами гигантского тела, начало тащить вглубь. Улыбнувшись, оскалившись, воровка воткнула сразу два – с двух рук – кинжала вверх, в пасть, интуитивно не попав маленькими стопами в слизистые кувшины и присоски внизу. Удары вошли в червя как в желе, но застряли. Тело снова подверглось спазмам, их бег участился и ищейка почувствовала, как ее затягивает в водоворот отвратительного тела. Крепко ухватившись за рукояти ножей, Эбена, двигаясь дальше, вспорола мясо твари. После чего извернувшись гибким девичьим телом, подтянулась вверх и, перекувырнувшись, вошла ногами в созданные в голове разрезы, углубляясь в похожий на студень мясо.

Тварь затряслась, из раковин начала обильно вытекать слизь, Эбена почувствовала как червь начал вибрировать и неловко пятиться назад, но пасть не открывал. Расхохотавшись, ищейка поняла, что надежно свисает с желеобразной структуры верха твари и, вынув ножи и согнув ноги в коленях, обрушилась вниз, выставив впереди себя ножи.

Взрезав мясо червя на добрый локоть, Эбена, вынырнув, одним движением с разворота срезала целый пук разнокалиберных присосок, после чего, догадавшись, что волна воздуха, которой тварь стремилась загнать ее в пищеварительный тракт, не действует на сидящую в желейной кашице из мяса и нервов словно ребенок в песочнице. И развлекалась, смеясь, она не хуже, кромсая тварь ножами. Внезапно циркуляция воздуха остановились, а уже спустя мгновение пошла в обратном направлении – вперед, к магам. Звук, похожий на шум падающей воды, стер с лица Эбены улыбку. Поняв, что вот-вот произойдет, та пружиной выпрыгнула из уютной «песочницы» и через вовремя открытую пасть рванула наружу, где в полной темноте испуганные, освещенные пламенем в рука мага, ждут ее спутники.

Перекувырнувшись и мгновенно вскочив, ищейка бросилась прочь по коридору со скоростью летящей птицы. Проводив ее недоуменным взглядом, спутники только потом услышали приближающийся звук. Рафаэль ойкнул и бросился следом, Вотан чуть замешкался…

Нагоняя девушку, маг услышал отвратительный звук, словно что-то гигантское, вязкое и склизкое выделилось из нутра червя. Оглянувшись, Рафаэль не увидел ничего – Вотан остался далеко в темноте.

Впереди себя магу почудился далекий удаляющийся женский крик. Не успев ничего сообразить, Рафаэль на бегу ухнул в гигантского размера нору – рукотворный тоннель закончился почти отвесным спуском вниз.

Вотан, не помня себя от страха, бежит следом. Глаза застилает ужас, старик, напрягая все мышцы бежит от многотонной массы частично застывшей слизи, отвратительным комком плывущей за ним. Прыгнув на бегу, Вотан обрушился вниз прямо на бегу, пребольно ударившись головой и полетев в черную бездну неизвестности на грани потери сознания.

***

Дневное солнце создает иллюзию безопасности. В его лучах нет страха – улица просматривается вся, псы кажутся не исполинскими монстрами из глубин ада, а всего лишь изуродованными несчастными, но никак не опасными созданиями. Ходячих мертвецов можно увидеть за милю и расстрелять прицельной пальбой. Особенно при такой охране.

Горняцкая улица, шестой дом. До Падения он, кажется, принадлежал какому-то крупному руководителю одноименной гильдии, возможно даже построен по его собственному плану. Каменный, трехэтажный, он находится чуть ли не в центре Города, постоянно охраняемый силами Заставы. Тем не менее, жители в нем не живут – люди, да и мутанты уже привыкли обходить стороной это место за сотню ярдов. Яркая, покрытая алой черепицей крышей, покрашенная в темно-зеленый цвет стена, регулярно меняемая дверь излучает красоту, уверенность и власть. Поскольку только она может обеспечить себе такую роскошь.

Вход защищен представителями Заставы, но традиционно половину охраны составляет эскорт лидеров и паханов. Без нее те никогда не покидают владений своего клана и своих банд. И если заставники выстроились почетным караулом вокруг входа в Дом Совета, то телохранители исправно патрулируют улицу, презрительно и ненавистно косясь на защитников чужих.

Этот дом служит редко. Мероприятия в нем, однако, стали нужны уже в первый месяц жизни Города. Ходячие трупы наступали ненасытной ордой, животные стремительно мутировали, нашествие сначала полчищ крыс, потом – насекомых создавало хаос на улицах, сотни трупов начали вызывать вспышки заболеваний. В таких условиях просто необходимо было создать генеральный регулирующий орган власти и инициаторами стали главы двух кланов – Третьяк Думск, Начальник Стражи и Араниус Флей – глава Гильдии Магов. Позже к Дому Советов присоединились как грибы наводнившие Город банды, многочисленные предводители отрядов неприсоединившихся, а в прошлом году, после самой грандиозной уличной борьбы сильнейшая из всех – банда Польпо.

Зал обставлен со вкусом. Гигантский, занимающий всю комнату круглый стол, за которым могут найти место все – лидеры кланов (неизбывно в трех именных местах), а также представители крупнейших банд. Слева и справа от резной двери окна, зашторенные веселыми в темных тонах занавесками с золотым узором. Яркие вечно зеленые цветы в гигантских кадках в углах.