Текст книги "Нескучная детская психология"

Этот этап называется «Друг». Приблизительно с четырнадцати лет ребенка родители должны понять, что он уже вырос. Все, что вы могли в него вложить и объяснить, вы уже объяснили и вложили. Если не вложили – уже поздно вкладывать, ничего не изменится. После четырнадцати лет любое ваше объяснение будет восприниматься в штыки. Почему? Потому что ребенок вырос.

И на самом деле это самый сложный этап. Если «царем» или «учеником» мы можем еще как-то представить и сделать ребенка, то в качестве друга мы его вообще не воспринимаем. Как может быть другом тот, кто писался в памперсы, выкинул кота в окно в четыре года и сделал массу подобных глупых вещей?

Что значит ребенок-друг? Он на самом деле должен стать вам другом? Вряд ли это получится. Но вы при этом обязаны говорить с ребенком теми словами и с той интонацией, как при общении с вашим настоящим взрослым другом.

Представьте, что вы приехали с другом куда-то и живете в одном номере гостиницы. И вот он утром не застелил кровать, а вас это раздражает. Как вы ему скажете об этом? Вы постараетесь сделать это помягче, чтобы он в ответ не обиделся и не послал вас к черту. А своему ребенку вы прикажете убрать эту кровать, не задумываясь, как он это воспримет. Но его этот приказной тон так же обидит, как обидел бы вашего друга.

Мы почему-то думаем, что наш ребенок – это солдат, и наша задача – натаскать его и вымуштровать. И это наша огромная ошибка. Поэтому вы должны понимать следующее.

Самое лучшее, что вы можете сделать с ребенком старше четырнадцати лет, если у вас с ним есть проблемы – это оставить его в покое.

Допустим, до пяти лет ваш ребенок не «царь», от пяти до четырнадцати он – раб, а не «ученик», и после четырнадцати он тоже не стал другом, то что тогда случится? Он сбежит от вас. Знаете, как называется такой подход? Глумление, эмоциональная агрессия в адрес ребенка.

До пяти лет ребенок, с которым так обращаются, плачет. С пяти до четырнадцати лет он будет обижаться, молчать и закрываться. С четырнадцати он начнет огрызаться, а вы будете считать, что начался переходный возраст.

Переходный возраст – это миф

Но на самом деле переходный возраст – это миф, его не бывает. Понятно, что у подростков становится больше гормонов, но когда дети делаются неуправляемыми, то это значит, что взрослые глумились и давили, а дети наконец-то научились сопротивляться, огрызаться и защищаться.

Если ребенок подвергался эмоциональной агрессии до четырнадцати лет, то в четырнадцать лет случается не «гормональный взрыв», а просто ребенок дорастет до того возраста, когда он набрался силы, чтобы начать противостоять агрессии. Если это сильные физически мальчики, то на этом этапе они вполне могут ответить отцу, который на них давит, просто ударом в лицо. А родители списывают это на гормональный взрыв и переходный возраст.

Вы называете это переходным периодом, потому что раньше такого не было, а теперь вдруг появилось. Вы надеетесь, что переходный период с возрастом закончится, но на самом деле проблемы никуда не денутся и перейдут на новый уровень. И я призываю не давить на детей, а воспитывать себя, чтобы уберечь ваших любимых детей от этих проблем.

Когда ребенок научится огрызаться, то следующим его шагом будет попытка сбежать от вас. Не удивляйтесь, если ваш шестнадцатилетний сын хочет уехать учиться куда-то в глушь на какую-то совершенно экзотическую специальность или в пятнадцать лет отправиться в какое-нибудь ужасное ПТУ на другом конце страны. А вы думаете: «Да я сам приехал из Нижнего Тагила в Питер, а он отсюда хочет уехать черт знает куда, зачем он это делает, почему?»

Но на самом деле он все это делает потому, что мечтает только об одном – свалить от вас, потому что вы агрессор в его жизни. Ему надо куда-то уехать, чтобы быть подальше от сумасшедших родителей, которые уже достали, и поэтому он и едет куда-нибудь подальше.

Но дети должны учиться там, где они живут, при условии, конечно, что там есть учебные заведения и вы не живете в глухой деревне под Мурманском. Но даже в этом случае, если это нормальные дети, на которых не давили, они будут общаться с родителями, и папа и мама всегда будут знать, что с ребенком, где он, чем занят.

Но дети, уехавшие не получать образование, а просто сбежавшие из дома, попадают в дикие места, страшную общагу, где их учат пить, курить, безответственно спариваться, матюгаться и быть бойцами. И у них будет только два варианта – или их научат, или покалечат.

Девочка, которая сбежала подальше в общагу, – это самый страшный вариант. Девочке вообще там нельзя находиться. Она должна учиться под наблюдением, причем не дяди из Нижнего Тагила, куда она уехала поступать в танковый техникум. Дядя не будет за ней присматривать. Она будет жить в общаге, а он будет раз в полгода о ней вспоминать. Это ненормально.

Девочка, живущая в общежитии, – это очень нехорошо. И я не критикую и не пытаюсь вывести на чистую воду кого-то, кто жил в общежитии. Нет. Я сам жил в общежитии. Поэтому я знаю, что это такое. Да вы все знаете, что это такое. Поэтому отдавать своего ребенка на растерзание общаги – это ненормально. Особенно девочку. Девочка получит такие комплексы, что еще поколения психологов потом будут на ней зарабатывать, чтобы вывести ее из депресняков.

У девочки гораздо больше возможностей сбежать, чем у мальчика. Она может уехать учиться, а может выйти замуж. Если ваша дочь в шестнадцать лет свалила с каким-то подозрительным типом на мотоцикле и они поженились, то это значит, что вы затиранили бедную девочку. Возможно, когда ей будет тридцать шесть, а вам пятьдесят восемь, вы восстановите отношения. Но не факт, что это произойдет.

Такая женщина к замужеству подходит уже клиентом психбольницы. Потом муж это все пытается разгрести, но он при этом сам такой же сумасшедший, потому что они познакомились в той же общаге и у него свои комплексы.

И вот два сумасшедших пытаются построить что-то. Два невоспитанных и недолюбленных ребенка. Что из этого получается? Семейное счастье? Изобилие, из рога все течет, дети у них адекватные, все любят друг друга, целуются, говорят «солнце мое», «да, мой господин»? Нет, конечно. Там начинается битва миров. Это ненормальное состояние. А все началось в детстве.

Если вы не делаете то, что надо, на каждом этапе, то неизбежно возникают проблемы. Вспомните свои ощущения в подростковом возрасте, когда родители не относились к вам как к другу. Не повторяйте их ошибок.

В четырнадцать лет ребенок должен становиться другом, и никак иначе. У меня был один ученик – очень колоритная личность. Когда он первый раз пришел на мои занятия, я спросил:

– Что случилось?

Он говорит:

– Да понимаешь, у меня с детьми проблема.

– А в чем проблема?

– Они меня вообще не слушают. Я им говорю, а они не слушают. Мы на ножах уже давно. Я к ним обращаюсь, а они отвечают – иди отсюда, отстань от нас.

Спрашиваю, а сколько лет-то детям? Думаю, десять и двенадцать.

А он отвечает:

– Двадцать пять и двадцать семь.

Говорю:

– Слушай, друг мой, а тебе не кажется, что ты лет где-то на двенадцать-тринадцать опоздал с нравоучениями?

– Как опоздал? Но я же их отец.

Говорю:

– Все, с четырнадцати лет они должны быть твоими друзьями.

– Но мы с ними и так друзья.

– Вот смотри, мы с тобой друзья. Если я тебя поучать начну, рассказывать, что ты должен носить, что ты должен есть, как ты должен думать, кому молиться и тому подобное, что ты сделаешь?

– Я тебя пошлю!

– Вот они тебя так же и послали.

– Но они же мои дети!

– Нет уж, ты определись, ты им друг или не друг.

И он так долго переживал, потом отпустило мужика. Стал он приходить на занятия радостный, потому что оказалось: не такие у него плохие дети, как он считал. Он просто начал с ними дружить. Так же, как дружил со взрослыми мужиками. По принципу: хочешь узнать, как дела, – узнай, можешь чем-то помочь – помоги, тебя не спрашивают – заткнись. И выяснилось, что его дети – взрослые люди, со своими интересами, вполне нормальные, и больше его никуда не посылают.

Когда вашему ребенку исполнится четырнадцать лет, станьте ему другом. Если ему пять лет, позаботьтесь о том, чтобы он стал правильным «учеником». А если он только родился, не забудьте, что он «царь».

Меня иногда спрашивают, как эти периоды воспитания детей переходят от одного к другому. Не будет ли ребенок в шоке от того, что вместо царя внезапно стал «учеником».

Не волнуйтесь. Этот переход не случается в две секунды – исполнилось пять лет – и бац, тут же перевели в «ученики». Или на четырнадцатилетие отец закурил с сыном «Беломор» и они, как два друга, поехали вместе в баню к проституткам. Нет конечно.

Переходный период назревает постепенно. С моим ребенком мы начали становиться друзьями где-то за год до того, как ему исполнилось четырнадцать лет. И я потихоньку подготавливал себя к этому. Проблема не в ребенке, проблема в родителях. Это им надо не пропустить нужный момент и не затупить. Вы должны себе сказать – все, ребенок мой друг. А у друзей я дневники не проверяю. Я не могу ему читать нравоучений и говорить что-то такое, потому что все надо было успеть сказать до четырнадцати лет.

Я буду с ним общаться теперь как с другом, который помладше чуть-чуть, чем я. Такое бывает, когда у кого-то есть младшие друзья. У меня есть друзья, которые старше моего сына всего на пять лет. А какого-то явного перехода от периода к периоду не ждите. Это не будет как в армии – прошло сто дней, и тебя перевели в «фазаны». За каждую лычку бахнули три раза бляхой по заднице, и ты весь в звездах и счастливый стал «фазаном», и теперь все тебя уважают за бляхи на заднице. Нет, ребенка никуда не надо переводить, просто наблюдайте за ним, и вы увидите, что наступает новый период.

Пять принципов позитивного воспитания

Мы разобрались с тем, как растет ребенок и что ему нужно от нас, родителей. И выяснили, что в первую очередь ему нужна любовь. А любовь, и мы об этом тоже говорили, нужно уметь правильно проявлять. Помните, что на каждое наставление нужно десять раз заявить о своей любви. Как это сделать? Просто десять раз повторить «люблю»? Нет конечно!

Существуют принципы, которые помогают нам, родителям, проявлять любовь к ребенку. Это пять принципов позитивного воспитания (то есть воспитания в любви) детей, и их должны обязательно знать все родители.

Это значит, что ты можешь быть другим и отличаться, например, от родителей. То есть ты можешь быть не таким, как я. Это обычно глубоко непонятный нам принцип, ведь мы думаем, что ребенок должен быть таким, как я считаю. Потому что я умный, а он дурак. Потому что я научу его делать правильно, так, как мне надо.

Но чаще всего мы попросту хотим получить посредством детей то, что у нас самих не вышло, что нам самим не досталось. Такие родители думают: «Я не смог стать мастером спорта по боксу, но ты им будешь». «Я не смог окончить консерваторию, а ты сделаешь это. Бери скрипку, я сказал!»

Конечно, хорошо, если ты музыкант, а твой ребенок тоже музыкант. Но представьте, что вы музыкант, а ваш ребенок не хочет им быть и говорит: «Я хочу быть русским Рэмбо и пойду в Суворовское училище». А у папы трагедия: «Я – интеллигент в седьмом поколении, а мой сын будет ходить в форме и фуражке. Позор и анафема!»

Но каждый ребенок неповторим, у каждого есть свои особые таланты и способности и при этом особые потребности и проблемы. То есть ребенок – это не мы. И ребенок – это не белый лист бумаги, на котором мы можем нарисовать все, что нам захочется.

Дети – это контурные карты, которые родители должны раскрасить и заполнить, но только по тем контурам, что уже есть.

У ребенка есть свои цели. То, что он попал в вашу семью, говорит о том, что вы должны помочь ему добиться его целей, а не ваших.

Воспитание детей родителями должно заключаться в том, чтобы попытаться открыть таланты и помочь реализоваться уже выявленным способностям. Родители должны быть спонсорами, профинансировать возможность выразиться, купить бумагу, пластилин, хоккейную клюшку.

Мы должны понять, что мы не воспитываем детей. Дети не воспитываются. Мы должны понимать, что дети разные, что они отличаются и от вас, и друг от друга, и даже от самих себя в разные периоды. И это главное, что должны понимать родители, воспитывая детей.

Дети – очень изменяющаяся структура. Во-первых, они отличаются по полу. Двенадцатилетний мальчик будет очень отличаться от двенадцатилетней девочки. Во-вторых, они очень меняются со временем. Ребенок в три года, в семь и семнадцать – это очень разные дети. А дети, которые учатся в школе, отличаются от малышей.

В школе дети тоже отличаются друг от друга и делятся на следующие типы:

Бегуны, которые обучаются очень быстро.

Ходоки, которые обучаются ровно, успехи их заметны, но вперед они идут не спеша. То есть это дети, которые учатся на твердую четверку.

Прыгуны, которые со стороны выглядят так, как будто они практически ничему не учатся. Многие учителя вообще считают, что они дебилы. Но иногда такие дети – раз – и прыгают выше всех. Бывает такое, что человек учился восемь лет в школе, все думали, что он тормоз, а потом он взял и с красным дипломом окончил какой-нибудь колледж. И его все спрашивают: «А как это у тебя получилось?» А он отвечает: «А там никто не знал, что я дебил». То есть он тормозил, тормозил, а потом взял и прыгнул вперед.

И надо понимать, что существуют эти типы, и не нужно их путать. Есть дети тихие, спокойные, а есть такие, которые все время несутся куда-то. Представьте, что вы стоите на автобусной остановке и держите за руку спокойного – он стоит себе и стоит, он может годами спокойно стоять, ему хорошо. Автобуса нет, папа держит за руку, жизнь прекрасна.

А теперь представьте, что вы быстрого ребенка начнете держать за руку. Он вам ее просто оторвет. И как надо поступать с этим ребенком? Просто скажите ему: «Так, Владик, ну-ка покажи, за сколько секунд ты можешь добежать от того столба до этого столба». И он шесть раз – туда-сюда, туда-сюда. «Да ты молодец! А семь раз так сможешь?», и он опять туда-сюда, туда-сюда. Потом набегался, тяжело дышит, устал, нормально – и автобус подошел. Такой буйный ребенок должен сильно уставать к вечеру.

А нужно ли вам спокойного заставлять бегать?

– Что ты сидишь? Иди побегай!

– Я не хочу.

– Нет, ты все равно побегай!

– А зачем мне это надо?

– Бегай, я сказал!

У меня был такой опыт, когда моему ребенку в четвертом классе поставили в дневнике единицу по физкультуре, потому что он не умеет лазать по канату. Причем единицу по 12-бальной системе и еще в скобочках написали: (единица!), чтобы ребенок не исправил на 12.

И я так возмутился:

– Ваня, ты что, не умеешь лазать по канату?

– Нет.

– Ты уже в четвертом классе и до сих пор не умеешь лазать по канату?

– Нет.

– Давай я тебя научу?

– А зачем мне это нужно?

И тут я понял, что на его интересы мне в этот момент было наплевать, мне просто было стыдно, что мой сын не умеет лазать по канату. И я не стал его заставлять, потому что в четвертом классе нет никакой необходимости, чтобы уметь это делать.

Зато в седьмом классе у него возникла такая необходимость – он вдруг захотел стать сильным. И вот тогда уже я поставил ему турник, купил боксерскую грушу, пусть подтягивается, пусть болтается, пусть отжимается.

Просто всему свое время. И все дети разные!

Есть такой английский фильм «Билли Эллиот», в котором мальчик из обычной шахтерской семьи вдруг увлекся балетом. Для отца, брутального шахтера, это было просто трагедией. И он заставлял сына ходить на бокс, а тот втихаря все равно ходил на уроки балета. И стал потрясающим танцором. Причем он был настолько крут, что его даже учили бесплатно, а учительница за свои деньги повезла его на конкурс.

Но папа напрягался изо всех сил – мой сын будет прыгать в каких-то белых чешках и в облегающих колготках, позор вообще, да мужчину должно просто стошнить от слова «чешки». То есть ему были безразличны предпочтения ребенка. Он считал, что ребенок не мог отличаться от него, потому что «он мой сын».

Отец нарушил первый принцип позитивного воспитания: дети могут отличаться от родителей. Нет, конечно, они могут и не отличаться. Иногда бывает, что у музыканта и сын музыкант. Я люблю танки, и мой сын любит танки. И я уже не пойму – то ли я их люблю, потому что они ему нравятся, то ли он их любит, потому что они нравятся мне.

Но есть вещи, которые не совпадают у родителей и детей. Бывает так, что отцу нравятся собаки. А ребенка тошнит от собак, но зато он в восторге от динозавров. Что должен сделать умный родитель, если ребенку понравились динозавры? Купить ему энциклопедию про динозавров. А если ему понравились корабли – купить энциклопедию про корабли. Если ему понравился пластилин – купи ему тонну пластилина, пусть залепит им весь дом. Если он начал рисовать – пусть рисует.

Но мы часто хотим из детей сделать то, кем они не являются. Мы хотим их отправить в какие-то кружки, которые нравятся нам самим, а не детям. И не важно, что у него нет голоса: «Пой, зараза!» И не важно, что он не хочет танцевать: «Танцуй, я сказала! Ты должен быть красивым, радостным и ходить вот так!»

Почему? Потому что тебя саму не взяли в танцевальную школу, и ты оправляешь туда сына, пусть он там сдохнет, но научится танцевать. А он просит:

– Мама, мама, купи мне штангу!

– Какая штанга, ты что, это же так низко! Ходи на танцы.

Или бедный ребенок посещает двенадцать кружков, сходит с ума, ненавидит родителей и думает: «Боже, скоро ли я подрасту и уеду в Нижний Тагил, в общагу». Но это неправильно.

Мне одна дама как-то возразила:

– Я не верю. Если бы меня родители не заставляли ходить в кружки и секции, я бы ничего в жизни не добилась. Вот меня мать не заставляла учить в детстве английский язык, и я его до сих пор не знаю.

– А у тебя детство-то когда закончилось?

– Я ушла из дома в шестнадцать лет.

– А сейчас тебе сколько?

– Двадцать восемь.

– Прошло двенадцать лет, что же ты сама английский-то не выучила? Может быть, оно тебе и не надо было? А на маму все списала, «мама не заставляла». А что именно тебя мама заставляла?

И тут ее пробило, что мама заставляла ее лобзиком выпиливать, потому что маме нужна была мебель. И на плавание заставляла ходить, потому что вдруг мама начнет тонуть на море и некому будет ее спасти. Вдруг надо будет куда-то из пожара выехать на мопеде, и поэтому ребенок должен ходить на мотокросс. Получается – то, чего человек сам не добился в жизни, он пытается делать через своих детей. Это огромная ошибка.

Мы должны дать ребенку возможность проявить свои собственные таланты.

И нельзя делать как-то так:

– Все, пойдешь учиться на юридический факультет.

– Мама, но я же еще в первом классе и не знаю, что такое юридический факультет.

– Меня это не волнует. Ты должен четко знать свое будущее. Мама у тебя юрист, папа юрист, и ты будешь юристом.

Дети отличаются не только от родителей, но и от других детей. Ваш ребенок – уникален. Не надо его сравнивать со старшими братьями или младшими, с детьми друзей или одноклассников.

А мы же начинаем делать это с самого детства.

– Ну-ка, покажи ротик! Зубик вылез? А-а-а, не вылез! Ну вот, у соседского Лени уже есть зубы, а у тебя нет. Да как ты можешь так пугать маму…

Ну и так далее:

– Как! Все начали ходить, а ты сидишь! Да ты, наверное, больной!

И так всю жизнь.

Я помню, понял, что мой ребенок отличается от других, когда увидел, что он не хочет ползать. Все его ровесники ползали, а он – нет. Он садился, одну ногу под себя подгибал, вторую высовывал вперед и при этом каким-то мистическим образом передвигался быстрее тех, кто ползал привычным способом. При этом мы с женой напряглись, все ли с ним в порядке, но передвигался-то он на самом деле очень быстро. И ничего, это потом никак не сказалось на его умственных способностях.

Мы часто пугаемся, что наши дети не среднестатистические. Но на самом деле надо радоваться, что они не такие, как все, что они отличаются от других. Что это за манера всех сравнивать?!

Если мы позитивные родители и любим своего ребенка, мы должны понимать, что совершать ошибки – это для ребенка совершенно нормально. Все дети делают ошибки, нужно быть к этому готовым.

Допустив ошибку, ребенок не думает, что с ним что-то не в порядке, если только родители не реагируют на это каким-то странным, неадекватным образом и не дают понять, что это недопустимо.

Если ребенок не имеет возможности делать ошибки, то он просто перестанет что-то делать, чтобы их не совершать.

Кстати, с мужьями совершенно такая же история. Если ваш муж не хочет что-то делать, это значит, ваша реакция на его ошибки неадекватна. Он думает: «Лучше я не буду ничего делать, зато не совершу никаких ошибок». И дети поступают так же.

Ошибки – это естественное, неизбежное и нормальное явление. Конечно, если ребенок совершает ошибку, мы хотим, чтобы он все исправил. Как? Не помогайте ему тогда, когда ваша помощь не нужна, не навязывайте свое мнение, ведь (см. принцип первый) у него свой путь.

Мой сын любит рисовать и компьютерные игры. В результате он учится на дизайнера. Я, может быть, хотел, чтобы он был семейным психологом и профессиональным поваром, как я, но он делает то, что ему самому нравится и хочется. И я хочу, чтобы мой ребенок был самим собой. И я должен ему помочь в этом.

И нужно, чтобы он четко знал: когда он окончит учебное заведение, он будет себя содержать сам. И я вам торжественно клянусь, что мой ребенок не будет получать от меня деньги, когда получит образование. Я не буду ему давать деньги на модную одежду, покупать машины, какую-то крутую обувь и дорогие мобильные телефоны. Я не буду давать ему деньги, чтобы он водил девочек в кафе. Он на все будет зарабатывать сам. А если он не хочет, он будет сидеть за компьютером и играть в танки. Но когда-нибудь он выйдет из комнаты и скажет:

– Папа, мама, а как вышло, что вы пара? Я тоже хочу себе пару.

– Ну так найди себе женщину, сын.

– А как ее найти? И мама говорит:

– Ну как? Женщина хочет, чтобы мужчина о ней заботился, содержал ее, защищал. Если ты хочешь жениться, то надо уметь все это делать.

– А как я ее буду содержать – у меня нет денег?

– Но у тебя же есть образование. Иди на работу, там ты заработаешь денег, будешь водить девочек в кафе, платить за свою квартиру.

– Мне не хочется идти работать.

– Хорошо! Иди еще посиди полгода за компьютером, пока не созреешь.

Ребенок лежит на диване, в то время как мама бегает ему за сигаретами, меняет тарелки у компьютера, покупает хорошую одежду, а у самой даже мужа нет. Потому что она что сделала? Она на место мужа поставила своего сына. А место его женщины занимает мама. И вот ему уже двадцать девять лет, а он по-прежнему «царь».

И когда такой мужчина начнет суетиться? Только после смерти мамы, как бы грустно это ни звучало. Наверное, вам бы не хотелось быть на месте этой мамы. Так что оставьте детей в покое. Да пусть он станет дворником, и наплевать, что вы хотели, чтобы он стал юристом. Он побудет дворником полгода и передумает.

Мой товарищ – талантливый парень, но не очень хорошо учился в школе. Потом все его друзья пошли в ПТУ, и он тоже с ними за компанию. Походил он в ПТУ три недели и понял, что туда больше не хочет, ибо все гопники района собрались там в одном месте. И он отправился на завод, чтобы стать независимым, и работал там полгода.

И тут весь этот «цвет» ПТУ, получив специальность, пришел работать на этот же завод. И он понял, что он не хочет с ними работать на заводе и надо как-то суетиться. И, продолжая работать на этом заводе, он поступил в университет, на коммерческое отделение, и все деньги, которые зарабатывал, относил туда. И через несколько лет он стал юристом и сейчас очень успешен. Мальчик понял кое-что в жизни.

Ни папа, ни мама ему ничего не говорили. Три недели в ПТУ, полгода на заводе – и все, мальчик сам во все врубился, ошибки свои исправил. А мальчики иначе и не воспитываются.