Текст книги "Епархиальные реформы"

Приведенная выше точка зрения иеромонаха Иннокентия (Орлова) нуждается в определенном уточнении: радикализация стремлений к участию клира и мирян в церковном управлении, несомненно, питалась не только модными политическими течениями, переносимыми в ограду Церкви, но и определенными нестроениями в самой Церкви, в том числе и в епархиальном управлении. Ранее мы видели, что один из вопросов, поставленных в начальном периоде подготовки Собора, касался существовавшей между архиереями и паствой (клиром и мирянами) дистанции, выражавшей себя в отсутствии живых (прямых) связей, в бюрократизме и формализме сношений, в незнании епископом реалий жизни клира и паствы. Этот вопрос, естественно, получил развитие и в дальнейшей предсоборной подготовке, причем – во многих выступлениях – развитие довольно резкое: ставился вопрос о деспотизме епископской власти.

Так, в мае 1906 года автор статьи в «Церковном вестнике» на основании многих примеров утверждал, что «архиереи не только не доступны, но иногда и пренебрежительны, высокомерны и даже презрительны в отношении к низшему духовенству»[333]333
  Архиереи и духовенство. 617.


[Закрыть], и именно поэтому, считал он, произошла радикализация суждений об архиерейской власти:

Не чувство протеста против епископской власти говорит в иереях последнее время в их суждениях об архиереях. У них проснулось чувство человеческого достоинства[334]334
  Архиереи и духовенство. 619.


[Закрыть].

Годом раньше об этомже писала группа московских священников:

Взаимоотношения епископа к духовенству должны иметь характер братского обращения. Надменность, пренебрежительность, грубость и раздражительность со стороны архиереев и лицемерное самоуничижение, рабская лесть, фальшь и ложь скорее ненавидящего, чем почитающего их низшего духовенства должны исчезнуть[335]335
  Планы и проекты. 5.


[Закрыть].

Тогда же, весной 1905 года, на проблему «абсолютизма в церковном управлении»[336]336
  Цит. по Благовидов. 63.


[Закрыть] указывала «группа провинциальных духовных лиц»[337]337
  Цит. по Благовидов. 62.


[Закрыть], опубликовавшая свою записку в газете «Русь». Опасаясь, что с введением патриаршества епископы останутся «владыками», а духовенство бесправным, авторы записки призывали «снять с него [духовенства – и. С] архиерейскую опеку»[338]338
  Цит. по Благовидов. 65.


[Закрыть]. В более сдержанных выражениях о «владычестве» архиереев упоминалось и в выступлениях «Союза ревнителей церковного обновления»[339]339
  См.: К Собору. 48; Аксаков (1). 769; Кремлевский (1). 81. В двух последних указанных публикациях авторы подкрепляют свои слова ссылкой на 1 Петр 5,1–3: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием [Божиим], но подавая пример стаду» (выделение наше).


[Закрыть].

Мы указали на мнение профессора Н. К. Никольского, рассматривавшего современный ему епископат как проводник сословной гегемонии монашества. Разделяющий его точку зрения В. В. Розанов резюмировал ее так: «Уж лучше чиновники, чем монахи»[340]340
  Преображенский. 137 (Розанов В. В. По поводу статьи проф. Н. К. Никольского // Новое время. 1905. 28 марта).


[Закрыть]. Примечательно, что историк Н. Ф. Каптерев, красочно описывая, как «бесправное и беззащитное духовенство должно все терпеть, все сносить и все ниже и ниже склонять перед своим грозным владыкой свою бедную, рабскую голову», также видит спасение во власти чиновничества, а именно – обер-прокурора[341]341
  Каптерев (2). 517–518.


[Закрыть].

Впрочем, помимо такой резкой постановки вопроса об отношениях между епископами и их клиром и паствой, была и другая. С большим или меньшим полемическим запалом указывалось на то, что архиереи de facto далеки от паствы в силу своих бюрократических обязанностей, размера епархий, частых перемещений. В частности, уже упомянутый нами Н. Д. Кузнецов полагал, что архиереи принимают решения «преимущественно по статьям Устава духовных консисторий, Инструкции церковным старостам», так что

живая человеческая личность с ее внутренними потребностями, сомнениями и скорбями, обыкновенно мало поддающимися изложению на бумаге, оказывается забыта архипастырями, и их отношение в этом к народу и подчиненному духовенству очень напоминает обыкновенных чиновников разных ведомств[342]342
  Кузнецов (2). 113.


[Закрыть].

Ему вторит профессор Киевской духовной академии В. З. Завитневич: «В недра нашей Церкви проникло начало государственное»[343]343
  Завитневич. 420.


[Закрыть], – в силу чего

тот же формализм, с каким относятся к делу наши гражданские чиновники, наблюдается и в служении пастырей Церкви, которым нет дела до того, что происходит в душе их пасомых, исполняли бы они только возлагаемые на них церковным правительством обязанности и повинности[344]344
  Завитневич. 421.


[Закрыть].

С «высшими государственными чиновниками» сравнивал архиереев и петербургский священник Петр Кремлевский (в 1917 году активный участник процесса выборов на Петроградскую кафедру) в «проекте церковных реформ», представленном и одобренном в «Союзе ревнителей церковного обновления»[345]345
  Кремлевский (1). 81.


[Закрыть]. В рамках Московской комиссии по церковным вопросам Кремлевскому созвучны уже упомянутый А. И. Покровский и член корпорации Московской духовной академии В. А. Соколов. По мнению Покровского, духовенство превратилось в «клерикально-бюрократическую касту», и, в частности, епископ «из отца, руководителя и председателя пресвитерского совета <…> перешел на положение бесконтрольного начальника». А причина в том, что право выбора архиерея «перешло в руки духовной и гражданской администрации, начавшей смотреть в силу этого на духовенство, как на особый класс церковно-правительственных чиновников»[346]346
  Перед Собором. 103–104.


[Закрыть]. В несколько более мягкой форме В. А. Соколов, напоминая об объеме канцелярской деятельности епископа, утверждал, что «пастырская сторона его деятельности совершенно заслоняется и оттесняется на задний план его деятельностью как администратора». Указывая на размер епархий, частые переводы, отсутствие прямых контактов с паствой, он заключает: «Епископ является не столько пастырем, сколько правителем»[347]347
  Соколов В. 38–39.


[Закрыть]. Почти те же слова мы читаем в комментарии редакции «Церковного вестника» на обвинения архиереев в деспотизме:

Являясь одним из колес государственной бюрократической машины, епископское управление поневоле носит на себе обычные черты бюрократизма: епископ является не столько пастырем, сколько государственным сановником.

Тысячи бумаг и большие размеры епархий «делают физически невозможным близкое знакомство епископа со священниками и внимательное отношение к их нуждам»[348]348
  Мнения и отзывы (1). 1158.


[Закрыть], писала редакция, возглавляемая в то время членом «группы 32‑х» священником А. П. Рождественским. Несколько ранее в том же «Вестнике» была помещена статья, посвященная отношениям между епископом и паствой, в которой ставилась проблема канцелярской загруженности епископа и отсутствия живых отношений между епископом и паствой:

В епископе стали видеть, прежде всего, духовного сановника, администратора, а не руководителя жизни паствы по духу Евангелия, от него ждут резолюций, а не живого слова утешения и наставления[349]349
  Епископ и паства. 1121.


[Закрыть].

Констатация отдаленности епископов от паствы привела одного из авторов статей того времени к утверждению, что «церковь в самом деле давным-давно управляется не епископами, а пресвитерами»[350]350
  Пресвитерианство. 74.


[Закрыть] и потому «должна быть признана de facto пресвитерианской».

Ненормальность отношений между епископом и паствой осознавалась и архиереями – это становится очевидным при чтении их отзывов. Можно оставить в стороне отзывы Варшавской и Олонецкой консисторий, составленные без участия архиереев: в этих записках управление архиереев сопоставляется с деятельностью высших государственных чиновников, удаленных от подчиненных бумагами и формализмом строя[351]351
  См.: ОЕА. I. 877; ч. 2. 356.


[Закрыть]. Однако эти же мысли в более или менее развернутом виде мы находим в отзывах, составленных самими архиереями. В частности, преосвященный Волынский Антоний (Храповицкий), перед тем как указать, что организация какого-либо нового органа управления «еще более отдалит епископа от жизни паствы», подчеркивал:

И существующими административными учреждениями епископ должен пользоваться как можно меньше, а должен сам входить в отношение с обращающимися к нему письменно и устно лицами[352]352
  ОЕА. I. 170.


[Закрыть].

Митрополит Московский Владимир (Богоявленский) подчеркивал, что пастырство есть «главное и существенное служение епископа, как высшего пастыря, требующее значительного времени и напряжения духовно-нравственных сил». Указывая, что епископ не может отстраниться и от другой обязанности – управления, он сетовал: «Обстоятельства времени умножили производство дел по управлению церковному» настолько, что отнимают все время у епископа, превратив его в администратора «и тем отстранив его от живого общения с вверенною ему паствою»[353]353
  ОЕА. П. 388–389.


[Закрыть].

Не будем умножать цитаты. Проблему дистанции между архиереем, епархиальными учреждениями и паствой ставят, по нашим подсчетам, 34 из 64 епархиальных начальств, составивших отзывы. При этом затрагиваются различные аспекты темы: формализм отношений, бюрократичность епископского управления, незнание архиереем нужд епархии.

Но и среди тех архиереев, кто не ставил указанную проблему как таковую, форма предлагаемой ими постановки того или иного епархиального учреждения (как правило – съезда) подчеркнуто направлена на сближение епископа и паствы (клира и мирян) – здесь мы насчитали еще 14 епархиальных начальств. Лишь один архиерей полагал, что разговоры об административной загруженности епископа преувеличены[354]354
  Преосв. Туркестанский Паисий (Виноградов), см.: ОЕА. I. 92–93.


[Закрыть].

О преувеличенности упреков в адрес архиереев (а также консисторий) в формализме и отдаленности от клира и мирян говорил во II отделе Предсоборного присутствия его председатель архиепископ Литовский Никандр (Молчанов). С другой стороны, здесь же раздавались голоса и о том, что есть необходимость в приближении епископа к пастве, что существует проблема формализма отношений[355]355
  См.: ПК I. 428–429, 432–433.


[Закрыть]. II отдел Присутствия, в том числе – в конечном итоге – и архиепископ Никандр, выразил свое согласие скорее с последней точкой зрения. Действительно, отдел единогласно вынес постановления о желательности дробления епархий и о нежелательности практики перемещений, причем эти постановления аргументировались, прежде всего, необходимостью сблизить архиерея и паству[356]356
  См.: ПП. 7.549.


[Закрыть]. Кроме того, семью голосами против трех отдел высказался, в случае невозможности дробления епархий, за введение института полусамостоятельных епископов[357]357
  См.: ПП /. 440 и 549.


[Закрыть], который также проектировался И. С. Бердниковым с целью сократить разрыв между епископом и паствой[358]358
  См.: ПП. 7.431.


[Закрыть]. В общем собрании Присутствия эти вопросы рассмотрены не были.

Как было показано выше, в синодальный период канонические права епископа в епархии были, в определенной мере, попраны. Это касается, во-первых, перенесения в Синод ряда дел, решение которых, по канонам, является прерогативой архиерея. Во-вторых, это касается назначения секретаря консистории, которое осуществлялось помимо архиерея, так что фактически секретарь являлся скорее «оком» обер-прокурора, чем подчиненным архиерея.

В публицистических дискуссиях как первая, так и вторая проблема поднимались лишь в немногих статьях. В 1905 году первого вопроса частично касается небольшая заметка в «Санкт-Петербургских ведомостях», посвященная епархиальному управлению. Здесь подчеркивается, что соборность самоуправления Церкви уничтожена за счет перенесения власти в канцелярию высших чиновников. Таким образом, писали «Ведомости», «отношения епархиальных архиереев к центральной власти изменились»: ранее высшее церковное управление для архиерея «не было авторитетом, потому что он и сам считал себя причастным этому авторитету», а ныне Синод является безусловной властью над архиереем[359]359
  О русском церковном управлении.


[Закрыть]. В «Христианском чтении» за 1906 год помещена статья, в которой проводится попытка подытожить работы Предсоборного присутствия. В частности, здесь указано, что власть епископа должна быть такой же, какая тогда была у Синода, но без права выносить решение о лишении сана, которое следует обсуждать на областном (митрополичьем) соборе[360]360
  См.: Янковский, [А]. 636.


[Закрыть]. В 1912 году к этому вопросу обратился «Церковный вестник». Редактируемый на тот год профессором Санкт-Петербургской академии, выдающимся византинистом И. И. Соколовым[361]361
  Соколов Иван Иванович (1865–1939), окончил КазДА со степенью канд. богословия (1890); преподаватель Казанской дух. семинарии (1891); магистр богословия (1894); преподаватель СПбДА (1894); проф. по кафедре истории Греко-Восточной Церкви со времен отпадения западной Церкви от вселенской (с 1903); д-р церковной истории (1904); член Предсоборного присутствия (1906), Предсоборного совещания (с 1912); Предсоборного совета (1917) и Всероссийского церковного собора (1917–1918), на котором избран заместителем члена Высшего Церковного Совета; проф. Петроградского Богословского института и Историко-лингвистического института (1920–1924); проф. Ленинградского института истории, философии и лингвистики (1924–1933); арестован (1933) и осужден на 10 лет лагеря. Был одним из крупнейших российских византологов. По материалам: Обзор деяний (1). 382.


[Закрыть], «Вестник» разместил на своих страницах серию статей, посвященных преобразованию епархиального управления, автором которых был, вероятно, сам Соколов[362]362
  Мы делаем такой вывод из того, что это – неподписанные передовые статьи.


[Закрыть]. Одна из статей была целиком посвящена вопросу о том, что в XVIII веке в России архиереи были лишены некоторых канонических своих прав и путем закона были поставлены в необходимость подчиняться контролю центральной церковной власти и в таких своих делах, которые по самому существу являются согласными с каноническими нормами о пределах епископской власти.

Автор статьи, уточняя, какие права могут быть возвращены епархиальным архиереям[363]363
  По мнению автора, архиереи должны иметь право самостоятельно учреждать приходы и монастыри, если они финансируются из местных средств (сверхштатные), равным образом и изменять штаты приходов, создавать иные церковно-религиозные организации; назначать настоятелей монастырей; награждать духовенство; решать вопросы о снятии и лишении сана или монашества. Вовсе не нужно архиереям, добавляет автор, доносить немедленно о появлении суеверий, совращении в раскол, переходе из инославия в православие. Все эти вопросы архиерей может решать самостоятельно, лишь включая соответствующие данные в ежегодный отчет. См.: К вопросу о преобразовании. 891–894.


[Закрыть], отмечал, что

церковные правила признают епархиального архиерея духовным начальником епархии, предоставляют ему обширные самостоятельные права, вверяют ему религиозно-нравственное руководительство громадного по числу собрания членов Церкви и вообще взирают на епископа как на верного, авторитетного и вполне достойного продолжателя на земле ответственного и многотрудного апостольского служения[364]364
  К вопросу о преобразовании. 891.


[Закрыть],

По поводу вопроса о роли секретаря консистории можно найти еще менее высказываний в прессе. Мы приводили выше мнения, согласно которым «лучше чиновники, чем монахи», а власть обер-прокурора является спасительным ограждением от всевластия епископов. Государственная власть заботилась, впрочем, скорее о своем контроле над архиереями, чем об ограждении духовенства. В статье, посвященной патриаршей и архиерейской власти на Руси, Н. Ф. Каптерев указывал:

Светское правительство прекрасно понимало то важное значение, какое <…> светские чиновники имели во всем епархиальном архиерейском управлении, и потому оно постаралось этих важных и влиятельных архиерейских чиновников поставить в прямую зависимость от себя[365]365
  Каптерев (1). 22.


[Закрыть].

К тому же выводу в отношении секретаря консистории приходил архимандрит Михаил (Семенов), считавший, что консисторию необходимо упразднить: «Секретарь, очевидно, посылается для надзора и контроля над архиереем. Он не только помощник архиерея, но и судья его действий»[366]366
  Михаил (2). 900.


[Закрыть].

О неприемлемости такого положения писал по итогам Предсоборного присутствия автор статьи «Желательные церковные реформы на предстоящем Всероссийском Поместном Соборе» – вероятно, архиепископ Арсений (Брянцев)[367]367
  Относительно этой атрибуции см. выше, с. 79.


[Закрыть]: «Невозможно оставлять его [секретаря консистории – и. С] в положении надзирателя за правильностью действий архиерея во всем том, в чем Церковь соприкасается с государством», но он «должен быть поставлен в полную каноническую зависимость от епархиального архиерея»[368]368
  Желательные церковные реформы, [В]. 754.


[Закрыть]. Заметим, что указанное положение не было закреплено законодательно, поэтому можно говорить о «надзирательской деятельности» секретаря лишь de facto. Между тем, в 1911 году думское большинство попыталось «оказать давление на Церковь в плане проведения реформ, пользуясь своими правами в бюджетной комиссии»[369]369
  Рожков. 234.


[Закрыть]. В частности, докладчик Е. П. Ковалевский[370]370
  Ковалевский Евграф Петрович (1865–1941), окончил Моск. университет (1899); служил в департаменте Сената, в Министерстве народного просвещения; член ученого комитета и председатель постоянной комиссии по народным чтениям; специалист по народному образованию; организовал в Воронежской губернии две образцовые школы, автор законопроекта о школьном образовании, член III и IV Гос. Думы; товарищ председателя комиссии о народном образовании и член-докладчик бюджетной комиссии по Святейшему Синоду и Министерству народного просвещения. Член Собора 1917–1918 гг. по избранию от Гос. Думы. С 1919 г. жил в Париже. 1921 – член Карловацкого Всезаграничного церковного собора. Преподавал в Сергиевском православном богословском институте. По материалам: Обзор деяний (1). 307.


[Закрыть] в личном порядке внес в доклад комиссии проект об учреждении епархиальных прокуроров, имевших в епархиях прерогативы, сопоставимые с прерогативами обер-прокуроравцентральнойвласти[371]371
  Епархиальные прокуроры. 289.


[Закрыть]. Правда, Ковалевский настойчиво подчеркивал, что имеет в виду не создание «маленьких епархиальных правителей в мундире», но лишь блюстителей закона[372]372
  К вопросу о реформе. 729.


[Закрыть] и апеллировал к необходимости завершить таким образом реформу Петра I[373]373
  Епархиальные прокуроры. 289.


[Закрыть]. Однако, как указывала редакция «Церковного вестника», возглавляемая на то время Б. В. Титлиновым[374]374
  Титлинов Борис Васильевич (1879–1941/45), окончил СПбДА (1903); преподаватель Литовской дух. семинарии (1904); магистр богословия (1905); доц. СПбДА (1909); проф. (с 1912); д-р церк. истории (1916); редактор «Всероссийского церковно-общественного вестника» (1917); член Всероссийского церковного собора (1917–1918). В 1922 г. уклонился в обновленчество, участник обновленческих соборов 1923 и 1925 гг. По некоторым сведениям, повешен немцами во время Второй мировой войны. По материалам: Обзор деяний (1). 388–389.


[Закрыть], в качестве блюстителя закона секретарь консистории достаточен. А если речь идет о придании секретарю нынешней роли обер-прокурора, то это нельзя назвать завершением реформы Петра, поскольку область действий обер-прокурора не сводится к блюстительству закона[375]375
  Епархиальные прокуроры. 294–295.


[Закрыть]. Проект был отклонен.

Вопрос об упразднении неканонических ограничений прав архиереев получил развитие и в отзывах епархиальных преосвященных. Хотя даже здесь, возможно, из-за нежелания поднимать тему о чрезмерных прерогативах центральной власти в ответ на ее запрос, либо вследствие мысли о том, что тут уже ничем не поможешь, лишь в семи отзывах указывается на необходимость возвратить архиереям полноту их прав по управлению епархией. Это отзывы преосвященных Харьковского Арсения (Брянцева), Самарского Константина (Булычева), Таврического Алексия (Молчанова), Пензенского Тихона (Никанорова), Тульского Лаврентия (Некрасова), Казанского Димитрия (Самбикина), Ярославского Иакова (Пятницкого)[376]376
  Соответственно: ОБА. I. 47; ОБА. I. 480–482; ОБА. II. 213; ОБА. II 476; ОБА. II 538–540; ОБА. II 561–562; ОБА. II 963–964, 965.


[Закрыть]. Впрочем, преосвященный Арсений указывает, что «по всем тем предметам, кои связаны со средствами, получаемыми от церковной власти, епархиальный архиерей будет зависим от последней»[377]377
  ОБА. I 48.


[Закрыть]. А епископ Иаков, подробно описывая, со ссылкой на соответствующие каноны, права епископа в древних парикиях и подчеркивая, что «при этом нигде не заметно неуместного ограничения самостоятельности распоряжений каждого епископа», все же относит затем ряд этих прав, в частности, утверждение настоятелей монастырей, к компетенции митрополичьего собора[378]378
  ОБА. II 963–966.


[Закрыть]. В большей части указанных отзывов постановка вопроса о правах архиерея осуществляется в рамках обсуждения проектируемых митрополичьих округов. В частности, указывалось, что епископ не должен быть зависим от митрополита в своей власти над епархией. Лишь два архиерея поставили вопрос о своих полномочиях в достаточно прямой форме. Епископ Тульский Лаврентий писал: «Власть епархиального архиерея почти уничтожается Святейшим Синодом»[379]379
  ОБА. II. 538.


[Закрыть]. В отзыве архиепископа Казанского Димитрия читаем: «пространство [епископских] полномочий со времени Петра I значительно ограничено сравнительно с каноническими нормами»[380]380
  ОБА. II 561.


[Закрыть]. Архиепископ Димитрий призывал вернуть в компетенцию епархиального архиерея целый ряд вопросов; впрочем, при этом была сделана оговорка, касающаяся решений, требующих финансирования из центрального бюджета. К примеру, открытие прихода, считал преосвященный Димитрий, должно быть прерогативой епархиального архиерея. Но если «вспоможение причту» оплачивается из Государственного казначейства, то вопрос этот может решаться только Синодом.

Относительно роли секретаря консистории, семь архиереев, не касаясь вопроса об источнике его полномочий, желали ограничения его деятельности исключительно канцелярскими функциями. В девяти отзывах избрание секретаря предлагали отнести к прерогативам присутствия консистории (пресвитерского или епархиального совета, в зависимости от предложенных по этому поводу преобразований). Наконец, лишь в пяти отзывах: преосвященных Архангельского Иоанникия (Казанского)[381]381
  В мнении собранной им комиссии.


[Закрыть], Псковского Арсения (Стадницкого), Курского Питирима (Окнова), Пензенского Тихона (Никанорова), Приамурского и Благовещенского Никодима (Бокова)[382]382
  См.: ОБА. I 408; ОБА. I 819; ОБА. II 204; ОБА. II 477; ОБА. II 769. В «особых мнениях» секретарей Олонецкой и Енисейской консисторий, приложенных к соответствующим отзывам, также указывается на особенности положения секретаря. При этом в первом скорее защищается такое положение (ОБА. II 376), а во втором содержится отсылка на лекции проф. прот. М. И. Горчакова, в которых указанная ситуация признается «несоответственной». Впрочем, секретарь Енисейской консистории указывает, что описываемая ситуация по большей части такова defacto, но не dejure. (ОЕА. II. 640–541).


[Закрыть], – напрямую говорится о положении секретаря как «ока обер-прокурора»[383]383
  Из отзыва еп. Никодима – выражение, очевидно, с намеком на положение самого обер-прокурора как «ока государева», согласно должностной инструкции, печатаемой вместе с Духовным регламентом (ДР. 195).


[Закрыть] и о ненормальности такой ситуации. В частности, епископ Арсений указывал, что фактическим председателем консистории, «по естественному ходу дел», является ее секретарь, «который дает направление и руководство ее деятельности». Секретарь же назначается обер-прокурором и подчиняется ему. Таким образом, консистория, которая должна быть органом власти епископа, на самом деле подчинена обер-прокурору, что противоречит канонам. Епископ Питирим указывал на то, что секретарь не только полностью контролирует деятельность консистории, но «до некоторой степени ограничивает и епископа».

Упомянутый выше отзыв архиепископа Димитрия (Самбикина), как уже указано, был составлен профессором И. С. Бердниковым[384]384
  См. выше, с. 65.


[Закрыть], который затем предложил его вниманию II отдела Предсоборного присутствия в качестве своего доклада, послужившего основой для дискуссий в отделе. В частности, чтению и обсуждению частей доклада, касающихся «определения пространства епископских полномочий»[385]385
  Соответствует ОЕА. II 561–562.


[Закрыть] и «канонических пределов власти епископа»[386]386
  Соответствует ОЕА. II 562–565.


[Закрыть] были посвящены два заседания отдела[387]387
  Заседания 7 и 8, 24 и 27 апреля 1906 г.


[Закрыть].

Большинством в десять голосов против трех было принято предложение перенести в ведение епархиального архиерея вопрос об открытии и закрытии сверхштатных приходов[388]388
  См.: ПП. I. АА9, 549–550.


[Закрыть]. При этом меньшинство возражало не с принципиальной точки зрения, но выдвигало практические соображения: к примеру, что при открытии сверхштатных приходов без решения Синода служащее на таком приходе духовенство может позднее остаться без пенсии, выплачиваемой из Государственного казначейства. Впрочем, и аргументация большинства строилась на практических соображениях (отнесение таких решений в Синод замедляет дело). Открытие общин и учреждение монастырей были отнесены в ведение архиерея девятью голосами против четырех[389]389
  См.: ПП. I 450–451, 550.


[Закрыть]. Положительно и без особых прений были решены в отделе вопросы о перенесении в ведение епархиального архиерея решений о назначении настоятелей (настоятельниц) в монастыри и возведении их в сан игумена (игумений) и архимандрита; о предоставлении клирикам отпусков длительностью до двух месяцев; о награждении духовных лиц церковными наградами; о снятии и лишении сана или монашества. Предполагалось также освободить архиереев от обязанности немедленного донесения в Синод о замеченных в среде духовенства или мирян действиях, направленных против чистоты Православной веры, о «суеверных действиях или разглашениях, производящих на народ заметное впечатление», о случаях совращения в раскол, о «несчастном случае сгорения церкви» и других событий, сведения о которых могли без особого неудобства вноситься в годичный отчет[390]390
  См.: ПП. I 451–453, 549–550. Имелись в виду ст. 7, 19, 21, 24, 33, 37, 53 УДК, согласно которым требовалось немедленное донесение.


[Закрыть].

Принципиально вопрос о полномочиях епископа поставил лишь Н. С. Суворов при обсуждении темы об отлучении от Церкви:

Важно было бы вообще выяснить право центральной власти отлучать помимо местного архиерея. Отлучение должно исходить от местного архиерея и по его инициативе, с ведома центральной власти, а не наоборот <…> как это было определено в Духовном Регламенте[391]391
  ПП. I 453.


[Закрыть].

В остальном же рассуждения о распределении прерогатив между архиереем и Синодом носили практический характер. Обсуждали, насколько тот или иной вопрос будет эффективнее решаться той или другой инстанцией. В общее собрание Предсоборного присутствия эта тема не выносилась.

Вопрос об отношении секретаря консистории к епархиальному архиерею обсуждался и во II отделе Присутствия[392]392
  В заседании 5 мая 1906 г.


[Закрыть] и в самом Присутствии[393]393
  В заседаниях 20, 24, 27 ноября.


[Закрыть]. Открывая прения в отделе по этому вопросу, И. С. Бердников подчеркнул, что его «едва ли можно рассматривать без связи с вопросом об обер-прокуроре Святейшего Синода», поскольку, как заметил профессор юридического факультета Новороссийского университета А. И. Алмазов[394]394
  Алмазов Александр Иванович (1859–1920), окончил Тамбовскую дух. семинарию (1880) и, со степенью канд. богословия, КазДА (1884); защитил магистерскую диссертацию на тему «История чинопоследований Крещения и Миропомазания» (1885); преподаватель литургики и гомилетики в Симбирской дух. семинарии (1885–1886); пом. инспектора КазДА (1886–1887); профессор Новороссийского университета по кафедре канонического права, затем декан ф-та, проректор университета (1886–1912); член Предсоборного присутствия (1906); проф. церк. права Моск. университета (1912–1920); преподавал в МДА (1913–1920). По материалам: Алмазов.


[Закрыть], «секретарь в консистории в известной мере исполняет те же функции, что обер-прокурор в Синоде»[395]395
  7777 7.509.


[Закрыть]. Независимость секретаря от архиерея, продолжил эту мысль профессор Харьковского университета по кафедре церковного права М. А. Остроумов[396]396
  Остроумов Михаил Андреевич (1847–1920), окончил Тамбовскую дух. семинарию (1869), учился в Санкт-Петербургском университете (1869–1870), окончил МДА (1870–1874), преподавал в Тамбовской и Вифанской дух. семинариях (1874–1881); уйдя в отставку по семейным обстоятельствам, переехал в Тамбовскую губернию и поступил на государственную службу (1881); и.д. доцента МДА (1884); магистр богословия (1887); проф. церк. права Харьковского университета (с 1887); защитил в МДА диссертацию на степень д-ра церковного права (1894); член Предсоборного присутствия (1906), Предсоборного совещания (с 1912), Всероссийского церковного собора (1917–1918). По материалам: Обзор деяний (1). 347 и Юридический факультет. 266–270.


[Закрыть], фактически приводит к независимости канцелярии, в которой делается все «существенное». Само совмещение должностей начальника канцелярии и блюстителя закона противоречиво, заметил он, поскольку предполагает надзор за самим собой[397]397
  См.: 7777 I. 509–510.


[Закрыть]. О том, что секретарь также наблюдает за архиереями, «например, за отъездами преосвященных из пределов епархий, а также для обозрения епархий и т. п., о чем и доносится обер-прокурору»[398]398
  7777 I. 510.


[Закрыть], напомнил членам отдела его председатель преосвященный Никандр (Молчанов). Эта тематика была затем развита другими ораторами, которые показали, что, поскольку секретарь зависит от обер-прокурора, а последний является представителем государственной власти, то секретарь – «представитель государственного надзора в делах епархиального управления»[399]399
  ПП. 7.511.


[Закрыть]. Такое положение не должно иметь место: если государству нужен надзор, то пусть оно создает такую должность, от несения которой должен быть освобожден секретарь. Чрезмерное влияние секретаря также связано с его исключительной компетентностью в вопросах законодательства и делопроизводства, которой не имеют члены консистории. Было указано, что необходимо поставить секретаря в правильные отношения исполнителя, подчиненного присутствию консистории и епархиальному архиерею[400]400
  См.: 7777 7 510–514.


[Закрыть]. При итоговом голосовании «большинство членов высказалось за назначение секретаря властью архиерея», при одном голосе в меньшинстве. При этом была принята поправка Н. С. Суворова и А. И. Алмазова о предварительном сношении архиерея с центральной властью[401]401
  7777 7 519; ср. 551.


[Закрыть], мотивированная необходимостью в юридической подготовке секретаря при канцелярии Синода[402]402
  7777 7 518.


[Закрыть]. Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Н. Н. Глубоковский, выступавший за подчинение секретаря епископу[403]403
  7777 7 511.


[Закрыть], высказался, тем не менее, за его назначение центральной властью[404]404
  ПП. I. 519.


[Закрыть]. При голосовании этого же вопроса в Присутствии Н. Н. Глубоковский подал в объяснение своей точки зрения особое мнение[405]405
  ПИ1И1. 159–162.


[Закрыть]. При всех недостатках нынешних секретарей, писал Глубоковский, они являются людьми, во-первых, специально подготовленными и подобранными к данной должности, во-вторых, с принципиально широким кругозором. Это обуславливается тем, что при Синоде образовалась «своего рода «секретарская академия»»[406]406
  7777 777 1. 161.


[Закрыть], где к должности секретаря готовились выпускники академий – кандидаты богословия. При назначении местной властью, полагал Глубоковский, в секретари пойдут люди случайные, подготовленные, вероятно, в той же консистории, то есть с ограниченным кругозором. Основной же недостаток секретарей – их независимость от архиерея и зависимость от обер-прокурора. В исправление этого достаточно было бы установить, чтобы секретари увольнялись и перемещались Синодом по представлению епархиальных архиереев.

Очень обстоятельно вопрос о секретаре консистории обсуждался в общем собрании Присутствия. Даже после того как Присутствие большинством голосов приняло формулу, согласно которой секретарь избирается епархиальным архиереем и утверждается Синодом, дискуссия о необходимости должности «представителя государственной власти в системе епархиального управления»[407]407
  ПП. III. 1. 163.


[Закрыть] продолжилась. Перед тем как обратиться к рассмотрению этой дискуссии, следует указать на решение Присутствия по поводу должности обер-прокурора:

В Священном[408]408
  Так в тексте, хотя Синод в то время именовался Святейшим.


[Закрыть] Синоде Государь Император имеет своего представителя в лице обер-прокурора, который наблюдает за согласием постановлений и решений Синода с требованиями закона; при несоответствии таковых с законом обращает на это внимание Синода и затем, в случае несогласия Священного Синода с высказанным заключением, всеподданнейше о сем докладывает Его Величеству;

Как представитель Государя – защитника Церкви, обер-прокурор Священного Синода участвует в высших государственных установлениях в обсуждении и в соответствующих случаях и решении церковно-общественных дел и вопросов как законодательного, так и исполнительного характера, подлежащих рассмотрению сих установлений[409]409
  ПП. II 673. Принято 13 и 14 июня 1906 г.


[Закрыть].

В самом начале дискуссий о секретаре консистории обер-прокурор П. П. Извольский отметил, что неправильная постановка производства консистории, в силу которой секретарь, как единственное сведущее лицо, приобретает недолжное значение – вопрос отдельный[410]410
  См.: ПП. III 1. 138–139.


[Закрыть]. А «вопрос о секретаре консистории есть вопрос о представительстве гражданской власти в епархиальном управлении»[411]411
  ПП. III 1. 139.


[Закрыть].

Именно вопрос о правомерности сохранения в рамках епархиального управления представителя государственной власти вызвал основные споры. А. И. Алмазов последовательно защищал полное упразднение такого представительства государства, как и центральной церковной власти. Он указывал, что, по приведенному выше постановлению, обер-прокурор терял значение главы синодальных учреждений и наблюдателя за их деятельностью. Таковым становился, по определению Присутствия, председатель Синода (первоиерарх). По аналогии, ответственность за деятельностью епархиальных учреждений должна, по мнению Алмазова, перейти к епископу, равно как и функция наблюдения за ними. В таком случае секретарь теряет наблюдательные функции, а вместе с тем и зависимость от обер-прокурора, оставаясь главой канцелярии. Это тем более возможно, что судебные дела, по которым необходимо соответствие с государственным законодательством, выводились из компетенции административных учреждений[412]412
  См.: ПП. III 1. 141–142.


[Закрыть]. Более того, подчеркнул Алмазов, поскольку консистория является совещательным органом при епископе, без которого ни одно решение не вступает в силу, то прокурорский надзор за ней является надзором за архиереем. Последнее же является обязанностью первоиерарха, который может осуществлять ее благодаря отчетности архиереев[413]413
  См.: ПП. III 1. 148–150.


[Закрыть]. Отвечая на возражение, согласно которому прокурорский надзор в епархии необходим, чтобы через него, как через обер-прокуратуру в рамках Синода, придавалась сила закона постановлениям консистории, Алмазов возразил, что такая параллель неправомерна: Синод имеет активное значение, он – высшее правительственное учреждение и его решения должны облекаться законодательным значением. Консистория же, имей она делопроизводительную или совещательную функцию, все равно будет пассивным учреждением при активном значении епископа[414]414
  См.: ПП. III 1. 163–164, 166.


[Закрыть], который, как указал И. С. Бердников, в вопросах соответствия закону действий епархиальных органов будет нести ответственность перед представителями государственной власти[415]415
  См.: ПП. III 1. 165.


[Закрыть]. С другой стороны, обер-прокурор Извольский, Н. П. Аксаков (защищавший необходимость разделения должностей секретаря и прокурора) и Н. Д. Кузнецов указывали, что в силу существующих отношений между государством и Церковью государству необходимо иметь своего представителя в епархиальном управлении. Таким образом могли бы быть обеспечены сообразность решений епархиальной власти законодательству, помощь государства Церкви, сохранение «взаимности, тесного общения между православной Церковью и государством»[416]416
  ПП. III. 1. 167.


[Закрыть] (П. П. Извольский). Наконец, в дискуссии возник вопрос о доверии государства к Церкви, что побудило обер-прокурора заявить:

Если хотят выводить необходимость представительства государства в епархиальных учреждениях из понятия недоверия со стороны государства, тогда я отказываюсь от своего предложения[417]417
  ПП. III 1. 167.


[Закрыть].

При голосовании была принята формула: «Секретарь епархиального управления избирается епархиальным епископом и утверждается Священным Синодом»[418]418
  ПП. III 1. 158 и 385.


[Закрыть]. Утверждение Синодом отвечало мнению, высказанному, в том числе, и профессором Алмазовым[419]419
  См.: ПП. III 1. 142.


[Закрыть], согласно которому необходимо было предоставить определенную независимость и авторитет секретарю. Большинством в 24 голоса против 16 было отклонено внесение поправки «по соглашению с обер-прокурором»[420]420
  ПП. III 1. 159.


[Закрыть].

* * *

Итак, в церковном обществе, ратующем за реформы, обнаружились тенденции к смещению центра епархиального управления от епископа к клиру, а иной раз – к клиру и мирянам. При этом в некоторых случаях полномочия епископа выводились из власти народа: епископ определялся как уполномоченный или, по крайней мере, ответственный перед Церковью, понимаемой в смысле общества верующих. Участие клира и мирян в управлении представлялось как их неотъемлемое право, причем их голос ставился на один уровень с голосом епископа. Нельзя считать, что эти тенденции были маргинальны. Типичным их выразителем был, к примеру, уже упомянутый П. В. Тихомиров. В наиболее радикальной форме они были также представлены в отдельных статьях профессора В. Н. Мышцына. В более сдержанной, но, впрочем, достаточно яркой форме, они были выражены в документах «Союза ревнителей церковного обновления», а также в статьях других известных церковных деятелей, в частности, НА. Заозерского и Н. Д. Кузнецова.