Текст книги "Епархиальные реформы"

Записка «32‑х» представляется нам попыткой ответить на утверждения, выраженные, в частности, в опубликованной позднее записке Победоносцева, но, очевидно, «витавшие в воздухе»: об отсутствии зависимости между вопросом об отделении Церкви от государства и вопросом об ее обновлении. Основная мысль «32‑х» следующая: для того, чтобы возвратить Церкви «всю силу плодотворного влияния на все стороны жизни человеческой»[222]222
  К Собору. 4.


[Закрыть], должна быть восстановлена «свободная самоуправляющаяся Церковь»[223]223
  К Собору. 2.


[Закрыть] (имеется в виду свобода от государства). При этом авторы записки выступали в русле церковной традиции, когда указывали, что «свободный строй жизнедеятельности церковной не может подлежать усмотрению человеческому», ибо он определен в апостольском строе и в канонах[224]224
  К Собору. 5.


[Закрыть]. Кратко описывая свои представления об этом церковном строе, авторы записки ставили на первый план именно епархиальное управление, реформа которого отражается на приходах и повторяется в церковной организации на высшем уровне: в системе окружного и всецерковного правления. Основные черты епархиального управления, по мнению авторов, следующие:

Епископ, засвидетельствованный при избрании от клира и народа местной Церкви, есть средоточие и образец пастырства в пределах Церкви, вверенной его попечению, центр всей жизнедеятельности и средоточие любви церковной[225]225
  К Собору. 6.


[Закрыть].

Выше мы высказывали мнение, что одной лишь свободы от государства могло быть недостаточно для устранения бюрократичности в Церкви и восстановления соборности как живого общения. Авторы записки, очевидно, осознавали эту проблему и указывали:

Чтобы быть действительным, а не по имени лишь пастырем вверенного ему стада, [епископ] совершает пастырское служение свое <…> совместно с сонмом пресвитеров, как своих советников, сотрудников и сослужителей, пред лицом народа, в общении всего тела Церкви[226]226
  К Собору. 6–7.


[Закрыть].

В качестве вторичных выводов из этих основных положений, авторы обращали внимание на недопустимость практики перемещения епископов и предлагали сократить территории епархий до пределов уездов. Сравнивая записку «32‑х» с записками Витте и митрополита Антония, мы видим, что и здесь, и там прежде всего ставится вопрос об освобождении Церкви от опеки государства и о формах независимого от государства самоуправления Церкви, в том числе и на епархиальном уровне. Так же, как Витте, «32 священника» указывали на необходимость введения соборности, но, в отличие от «представительства» Витте, акцентировали внимание больше на взаимодействии епископа, клира и паствы. Как мы помним, стремясь упразднить консисторию, Витте не давал указаний на то, как сохранить стабильность управления в епархии. Записка «32‑х» пыталась заполнить этот пробел, подчеркивая пастырскую составляющую деятельности епископа, его единение с паствой, и при этом указывала на практическую меру – сокращение размера епархий. Вместе с тем, несомненно, что предложение «32‑х» в известной степени «наивно» и может быть охарактеризовано как «иллюзия быстрого разрешения сложных вопросов»[227]227
  Фирсов(1). 320.


[Закрыть].

* * *

Публикация записки «32‑х» и вскоре после этого записок митрополита Антония и Витте[228]228
  Эти записки были опубликованы 28 марта; Преображенский. 122–136.


[Закрыть] спровоцировала широкие дискуссии в прессе и обществе. Дискуссии в прессе постепенно утихли к середине 1907 года[229]229
  Мы судим лишь по количеству статей, встреченных нами при просмотре периодики, однако необходимо специальное исследование по этому вопросу. Впрочем, наше утверждение находит себе поддержку в том факте, что именно 1907 г. «ознаменовался закрытием целого ряда периодических изданий, отражавших взгляды сторонников церковного обновления» (Балашов. 46).


[Закрыть], проявляя себя впоследствии отдельными всплесками[230]230
  Например, в 1911–1913 гг. «Церковный вестник» публикует несколько больших серий статей о реформе епархиального управления.


[Закрыть]. Наряду с печатными выступлениями, значительную роль сыграли дискуссии в рамках благочиннических и епархиальных съездов и собраний духовенства, пик которых приходился на осень 1905 года. Об этом свидетельствует умножение публикаций их материалов в периодике[231]231
  Отчеты об этих съездах печатались, в частности, в виде кратких, но многочисленных заметок в синодальных «Прибавлениях к Церковным ведомостям» и академическом «Церковном вестнике» в 1905–1906 гг.


[Закрыть]. «Вопросы о необходимости церковного обновления широко и свободно обсуждались на многих епархиальных съездах», свидетельствует «Церковный вестник», указывая, что «на них приглашались по местам и светские лица, не только пастыри, но и пасомые»[232]232
  Начало обновления. 1443.


[Закрыть]. Частично эти съезды созывались архиереями для консультаций по поводу вопросов, направленных Святейшим Синодом на их отзыв. Созыв съездов мог быть и личным почином архиерея или инициативой духовенства, одобренной епископом. Впрочем, были случаи и неодобрительного отношения архиереев к таким инициативам. Так, петербургская газета «Слово» писала в июне 1905 года:

Московское духовенство (разумеется, не все), несмотря на строгий запрет местного митрополита касаться вопроса о церковной реформе, изложило свои pia desideria в интересной записке[233]233
  Планы и проекты. Выделение наше.


[Закрыть].

Инициативы по созыву съездов получили дополнительную поддержку в синодальном определении от 18 ноября 1905 года, предлагавшем к руководству архиереев правила по устроению приходов. При этом отмечалось, что эти правила «не могут не вызвать потребности в особых пастырских собраниях для обмена мыслей по этим предметам», в связи с чем было принято соответствующее решение:

Святейший Синод благословляет созываемые, по мере надобности, пастырские собрания в пределах благочинии, уездов и епархий <…> с предоставлением, если представится надобность, приглашать и мирян[234]234
  Об устроении церковноприходской жизни. 524.


[Закрыть].

Обязательную силу постановления таких съездов приобретали, тем не менее, лишь после утверждения их архиереем.

Еще одним направлением развития дискуссий стало создание общественных организаций, в рамках которых обсуждались вопросы о реформе. В основном это две организации: «Группа петербургских священников» (позднее – «Союз ревнителей церковного обновления», еще позднее – «Братство ревнителей…») и «Московская комиссия по церковным вопросам». Каждая из этих организаций проводила семинары, издавала под авторством того или иного своего члена статьи, и, наконец, каждая организация выпустила по сборнику статей, посвященных реформе[235]235
  Соответственно: К Собору; Перед Собором.


[Закрыть]. В рамках «Московской комиссии» работали некоторые из наиболее активных в будущем членов соборного отдела, занимавшегося вопросами епархиального управления – А. И. Покровский[236]236
  Покровский Александр Иванович (1873–1928), окончил Вифанскую дух. семинарию (1893) и МДА (1897); помощник инспектора МДА (1898–1902); преподаватель Моск. дух. семинарии (1902–1906); доцент Моск. университета (1904); доцент, затем профессор МДА (1906–1909); редактор «Богословского вестника» (1907); преподавал в Моск. университете и на Высших женских юридических курсах (1906–1916); Советом МДА присуждена степень д-ра богословия, но указом Синода присуждение степени отклонено (1916); проф. Новороссийского университета (1916–1919); формально восстановлен в МДА и в степени д-ра богословия (1917); член Всероссийского съезда духовенства и мирян, Предсоборного совета (1917); член Всероссийского церковного собора – докладчик отдела Об епархиальном управлении (1917–1918). После революции уклонился в обновленческий раскол. По материалам: Обзор деяний (1). 355–356.


[Закрыть] и И. М. Громогласов[237]237
  Громогласов Илья Михайлович (1869–1937), окончил Тамбовскую дух. семинарию (1889) и, со степенью канд. богословия, МДА (1893); и.д. доцента МДА по кафедре истории и обличения русского раскола (1894); магистр богословия (1908); доцент, затем профессор МДА (1909–1910); в 1911 г. подал прошение об увольнении по требованию Синода, перед которым Громогласов был ректором епископом Феодором (Поздеевским) представлен политически неблагонадежным; канд. юридических наук (1914); магистр церковного права (1916); препод, юридического ф-та Моск. университета (с 1916 г.); восстановлен в МДА (1917); член Всероссийского съезда духовенства и мирян, Предсоборного совета (1917); член Всероссийского церковного собора – товарищ председателя отдела Об епархиальном управлении (1917–1918); на Соборе избран членом Высшего церковного совета от мирян. После революции принял священный сан (1922), подвергался арестам и ссылкам. Расстрелян. Канонизован в 2000 году. По материалам: Голубцов. 125–153.


[Закрыть]. В программу работ комиссии входила «реформа церковного управления», в том числе – «вопрос о выборном начале в применении к высшему и низшему духовенству» и «коренная реформа епархиального управления на началах широкого применения принципа соборности»[238]238
  Перед Собором. XII.


[Закрыть]. Однако изданный комиссией сборник содержит в себе лишь работы по первому вопросу той же программы, – «о церковном Соборе». Было ли продолжение работ комиссии, – нам неизвестно. Если же говорить об общих принципах комиссии, то она ставила перед собой целью освобождение религии и Церкви «от стеснительной опеки государства», «борьбу с клерикальным бюрократизмом, утвердившимся в нашем церковном управлении и подточившим рост ее творческих сил» и, наконец,

самое полное и широкое восстановление древнего принципа церковной соборности, полного участия всех членов Церкви (не только епископов, но также белого духовенства и мирян) в различных видах и формах церковной жизни, начиная с низшего – церковного прихода – и кончая высшим областным собором всей Русской Церкви[239]239
  Перед Собором. IX. Это – слова из устава комиссии. По всей вероятности, устав был составлен теми четырьмя ее членами, из которых она была первоначально образована. Это прот. Н. П. Добронравов, свящ. Н. Г. Попов, свящ. И. И. Кедров, А. И. Покровский.


[Закрыть].

«Союз ревнителей церковного обновления» вырос из той самой «группы 32‑х священников», которая в свое время подала записку митрополиту Антонию. В дальнейшем эта группа продолжала собираться, в нее входили новые члены, в том числе и миряне, и к осени она приняла новое имя[240]240
  См.: Ореханов. 90; Фирсов(1). 333.


[Закрыть]. По мнению священника Георгия Ореханова, Союз являет собой радикализацию мнений группы «32‑х»: в программных документах Союза дискуссия о необходимых реформах в Церкви редуцировалась к противостоянию белого духовенства и епископов[241]241
  См.: Ореханов. 109, 111. Сходное мнение, хотя с не столь ярко выраженным оценочным элементом, см.: Фирсов (1). 333. Впрочем, Фирсов относит это противостояние и к более раннему периоду.


[Закрыть]. Отношение Союза к вопросу епархиального управления включалось в общее воззрение на реформу в Церкви:

Союз полагает, что начало церковного единства находит свое восполнение в церковной соборности. Она должна осуществиться во всех церковных организациях от меньших до больших (приход, епархиальный, областной соборы и учреждения при них) и во всех сторонах церковной жизни, во всей деятельности Церкви, в церковном управлении и в церковном суде.

Понимание соборности Союзом предполагало, что «будущие Соборы Русской Церкви должны включать в себя как членов клира, так и мирян». Наконец, «утверждение соборности в жизни церковной требует возможно скорого восстановления выборного начала при замещении всех церковных служений, включая и епископское»[242]242
  Цитаты приведены из программы Союза. – Союз церковного обновления.


[Закрыть]. Эти положения были развиты в статьях, вошедших в сборник, изданный Союзом; они будут рассмотрены ниже. В 1907 году, на фоне общего спада предсоборных дискуссий, «Братство церковного обновления» прекратило свое существование[243]243
  См.: Фирсов (1). 340.


[Закрыть].

* * *

На упомянутое выше предложение обер-прокурора Победоносцева Синод ответил указом от 27 июля 1905 года, в котором поручил епархиальным преосвященным

войти в суждение по означенным вопросам, предоставив, в помощь себе по разработке означенных вопросов, пригласить лиц, заслуживающих доверия и способных оказать в этом деле содействие[244]244
  О преобразовании. 1905. Подробно об отзывах см.: Фирсов (1). 182–183 и 193–215.


[Закрыть].

Разбор содержания Отзывов мы отнесем к следующей части нашего исследования, здесь же кратко охарактеризуем этот «заочный архиерейский собор», по выражению современного исследователя[245]245
  Ореханов. 131.


[Закрыть]. Большей частью, Отзывы свидетельствуют о глубоком понимании и заинтересованности архиереев в современных им проблемах Церкви. И если, по мнению И. К. Смолича, «реформа нередко рассматривалась с узкой, провинциальной точки зрения, слишком много внимания уделялось частным, местным вопросам»[246]246
  Смолич (2). 700.


[Закрыть], то интересующие нас проблемы епархиального управления суть вопросы именно местного характера, а частный характер рассуждений, то есть связь их с реальным опытом, – скорее положительная, чем отрицательная черта. Для составления своих отзывов некоторые архиереи, в согласии с определением Синода, консультировались у специалистов, создавали комиссии или созывали съезды духовенства. В ряде случаев отзывы были полностью или частично результатом творчества комиссии[247]247
  Например, отзывы преосв. Вологодского Алексия; Воронежского Анастасия; Калужского Вениамина; Новгородского Гурия.


[Закрыть], иной раз заседавшей под председательством архиерея. Если же, к примеру, взять отзыв преосвященного Казанского Димитрия (Самбикина) в его части, посвященной епархиальному управлению, то окажется, что

она является произведением профессора Казанской духовной академии И. С. Бердникова[248]248
  В первом полугодии 1906 г. этот текст был напечатан, с некоторыми дополнениями, в журнале Казанской духовной академии под именем И. С. Бердникова (Бердников (1)). Этот же текст, за исключением некоторых частей, был представлен проф. Бердниковым в качестве доклада во II отделе Предсоборного присутствия (ПИ I. 415, 430–432, 453–457, 463–464, 479–493). Бердников Илья Степанович (1839–1915) окончил Вятскую дух. семинарию (1860) и, со званием магистра, КазДА (1864); профессор КазДА (1869–1911); д-р богословия (1881); проф. Казанского университета по кафедре церк. права (с 1885 г.); член комиссии для пересмотра академического устава (1881–1910); член Предсоборного присутствия (1906). По материалам: Журавский.


[Закрыть]. В других случаях труды комиссий или съездов прилагались к отзыву самого архиерея или присылались отдельными записками[249]249
  Так поступили, к примеру, преосв. Санкт-Петербургский Антоний (приложение); Псковский Арсений (отдельная записка); Кишиневский Владимир (приложение); Архангельский Иоанникий (приложение); Смоленский Петр (отдельная записка); Финляндский Сергий (отдельная записка).


[Закрыть]. Однако не у всех архиереев была такая возможность; на ее отсутствие жалуется в своем отзыве, к примеру, преосвященный Владивостокский Евсевий (Никольский)[250]250
  ОЕА. II. 899. См. также отзыв преосв. Холмского Евлогия (ОЕА. II 54) и отзыв преосв. Владимирского Никона (ОЕА. II 256).


[Закрыть]. Впрочем, образовательный уровень архиереев был в большинстве случаев высок[251]251
  По статистике на 1905 г., приведенной Фирсовым, из 109 архиереев (правящих и викариев) 99 получили высшее (редко – незаконченное) образование, большей частью закончив духовные академии. – Фирсов (1). 89.


[Закрыть], так что наличие лишь «скудной [личной] библиотеки и еще более скудной библиотеки архиерейского дома» не помешали тому же пресвященному Евсевию дать «обстоятельные ответы на предложенные вопросы»[252]252
  ОЕА. II 899.


[Закрыть].

Всего от 65 епархиальных начальств было прислано 79 записок[253]253
  Некоторые архиереи разбили свои отзывы на несколько записок, присланных в разное время. В приведенную цифру 65 включены: отзыв Варшавской консистории, поданный, по причине кончины правящего архиерея, временно управляющим епархией еп. Холмским Евлогием (Георгиевским), и отзыв Олонецкой консистории, подготовленный ею, но не рассмотренный правящим архиереем по причине его смерти. Из одной епархии – Гродненской – отзыв пришел дважды, поскольку за время подготовки отзывов там сменился архиерей.


[Закрыть], датируемых от 19 октября 1905 года до 1 марта 1906 года.

Одну записку мы исключим из общего счета: епископ Еродненский Михаил (Ермаков) лишь указал, что он во всем (кроме вопроса о митрополичьих округах) присоединяется к отзыву преосвященного Могилевского Стефана (Архангельского)[254]254
  ОЕА. II 807.


[Закрыть]. Не считая этот «отзыв», в 68 из 78 записок, присланных от 64 епархиальных начальств, затрагивается в той или иной мере вопрос о епархиальном управлении[255]255
  Архиеп. Финляндский Сергий (Страгородский) прислал свой отзыв и отдельно – мнение, изложенное причтом своего кафедрального собора. Епископы Псковский Арсений (Стадницкий) и Смоленский Петр (Другов), помимо своих отзывов, отдельными записками прислали мнения епархиальных съездов своих епархий. Еп. Курский Питирим (Окнов) разделил свой отзыв на несколько записок.


[Закрыть]. Именно этот материал стал основой для работ созванного в 1906 году Предсоборного присутствия. 8 марта 1906 года, открывая первое заседание Присутствия, митрополит Антоний (Вадковский) заметил:

Отзывы епархиальных преосвященных с приложением при некоторых епархиальных съездов и окружных собраний духовенства доставлены в Святейший Синод и представляют собою тот материал, который и подлежит предварительной разработке присутствия[256]256
  ПП. I. XI.


[Закрыть].

Рассмотрение вопросов, предложенных вниманию Присутствия, происходило в семи отделах, работы которых затем рассматривались в общем собрании (то есть собственно «в Присутствии»). В частности, во II отделе под председательством архиепископа Литовского Никандра (Молчанова) в 14 заседаниях с 13 марта по 30 мая обсуждались вопросы о церковных округах (в рамках этой темы обсуждались и вопросы, связанные с епархиальным управлением) и о епархиальном управлении[257]257
  В состав отдела, при рассмотрении этих вопросов, входили: проф. прот. Т. И. Буткевич, прот. И. И. Коялович, проф. прот. Ф. И. Титов, проф. свящ. А. П. Рождественский (присутствовал лишь на четвертом заседании), прот. А. П. Мальцев, академик Е. Е. Голубинский, проф. А. И. Алмазов, проф. И. С. Бердников, проф. А. И. Бриллиантов, проф. Н. Н. Глубоковский, проф. В. З. Завитневич, проф. Н. А. Заозерский, проф. М. А. Остроумов, проф. И. И. Соколов, проф. Н. С. Суворов, П. Б. Мансуров.


[Закрыть]. В основу обсуждения был положен доклад профессора И. С. Бердникова.

Учитывались также «Сводки отзывов епархиальных архиереев», составленные синодальной канцелярией[258]258
  Сводки отзывов.


[Закрыть].

Вопрос о епархиальном управлении был затронут и в IV отделе под председательством епископа Могилевского Стефана (Архангельского). Этому отделу был поручен вопрос о епархиальных съездах[259]259
  См.: ПК /.XI.


[Закрыть]. Здесь же был затронут и вопрос о благочиннических собраниях.

Присутствие заседало с 8 марта по 13 июня и с 1 ноября по 15 декабря. Решение о скорейшей подаче в Синод докладов по результатам работ Присутствия было принято еще до возобновления его работ, – 25 октября. С. Л. Фирсов указывает, что с лета 1906 года «в обществе стало изменяться отношение к будущему Православной Церкви» и охладел интерес к созыву Собора. Фирсов считает, что именно это заставило церковные власти поспешить с завершением трудов Присутствия, хотя «о завершении работ осенью нельзя было и мечтать»[260]260
  Фирсов (1). 241–243.


[Закрыть]. В итоге общее собрание Присутствия не успело полностью завершить свои работы. В том, что касается епархиального управления, оно успело рассмотреть лишь вопрос о способе избрания епископа на кафедру и вопрос о реформе епархиального правления (консистории)[261]261
  См. сводку принятых общим присутствием положений: ПП. III. 1. 384–386.


[Закрыть].

В феврале 1907 года императору были представлены материалы Присутствия, с которыми он ознакомился в последующие месяцы[262]262
  Фирсов (1). 249.


[Закрыть]. Но вопрос о созыве Собора тогда уже не поднимался. Эта тема вновь была поднята лишь в 1912 году обер-прокурором В. К. Саблером, назначенным на должность годом ранее. Хотя его попытка не имела успеха – в марте она была отклонена императором[263]263
  Яцкевич. 148–149.


[Закрыть] – она, однако, позволила созвать в конце февраля 1912 года Предсоборное совещание. Цель Совещания объяснялась просто:

в работах Особого присутствия, представленных Святейшему Синоду, содержится большое количество разнообразного материала. <…> Необходимо подвергнуть их [материалы Присутствия – и. С] рассмотрению для сопоставления и согласования предположений

разных отделов по вопросам соприкосновенным как между собой, так и с суждениями общих собраний Присутствия, а равно и с изменившимися после того условиями церковной и гражданской жизни[264]264
  Предсоборное Совещание (1). 53–54.


[Закрыть].

На первом же заседании было решено:

в Святейший Синод Совещанием должны быть представлены готовые законопроекты с объяснительными записками, составленные на основании материалов Предсоборного присутствия, а где нужно, и дополнений к ним, в первую очередь поставить вопрос о синодальном и о епархиальном управлении русскою Церковью[265]265
  Предсоборное Совещание (2). 441. Выделение наше.


[Закрыть].

Таким образом, Совещание являлось технической комиссией, целью которой было подготовить рабочие материалы (проекты) для Собора. Подробнее об организации работ Совещания мы скажем ниже, при рассмотрении их итогов.

Часть I
Период подготовки к Собору: подготовительные работы и предсоборные дискуссии в 1905–1916 годах

Глава 4
Общие основания епархиального управления

Рассматривая во введении к своей работе различные определения соборности, отец Георгий Ореханов отмечает, что «главное место в дискуссиях о высшем церковном управлении в России занимает именно эта богословская категория»[266]266
  Ореханов. 11.


[Закрыть]. Предсоборные дискуссии о строе церковного управления в известной мере отображают те три направления, которые мы видели в работах протоиерея А. М. Иванцова-Платонова, Н. А. Заозерского, П. В. Тихомирова. А именно: соборность как «общение верхов и низов» при строгом соблюдении полномочий епископской власти и известной степени участия клира и мирян в управлении; соборность как общественный союз; соборность как участие в управлении всех членов Церкви посредством представительства. Конечно, это разделение несколько искусственно – все три направления мысли в большей или меньшей степени сочетались в мнениях, высказанных во время предсоборных работ и дискуссий.

Из постановки вопроса о значении соборности в Церкви непосредственно вытекал вопрос об определении канонических рамок власти епископа и участия клира и мирян в церковном, в частности, епархиальном управлении. По этому поводу, указывая на ограничения канонической власти епископов в синодальный период, протоиерей Владислав Цыпин пишет:

Когда в начале XX столетия началась подготовка Поместного Собора, обнаружилось, что часть приходского духовенства и мирян главную задачу предстоящих церковных реформ видела не в укреплении канонических полномочий епископа, а в их умалении, в призвании к самому широкому участию в делах церковного управления на всех уровнях, в том числе и епархиальном, пресвитеров и мирян[267]267
  Цыпин (3). 160.


[Закрыть].

Разграничение между «либералами» («обновленцами») и «консерваторами» в значительной степени связано с расхождениями при определении соборности. Священник Георгий Ореханов, рассматривая требования «Союза ревнителей церковного обновления» в области реформы церковного управления, полагает, что Союз «сформулировал в своих программных документах основные положения церковно-обновленческой идеологии и выступил с либерально-реформаторскими требованиями»[268]268
  Ореханов. 130.


[Закрыть], которые, считает он, шли вразрез с православным каноническим правом[269]269
  Ореханов. 111.


[Закрыть]. С другой стороны, сводить цель всех «либералов» к ниспровержению канонического строя представляется преувеличением. С. Л. Фирсов считает, что обновленцы начала XX века сыграли роль церковной оппозиции слева, указав на опасность дальнейшего игнорирования вопроса о статусе белых клириков, которые давно и остро чувствовали свою незащищенность перед епископатом и привыкли видеть в монашестве корпорацию, изначально неспособную к церковному реформированию[270]270
  Фирсов (1). 339. Заметим, что термин «обновленчество» у проф. Фирсова не несет отрицательного заряда, как у о. Ореханова. Фирсов скорее с симпатией относится к «обновленцам», считая трагедией, а не закономерностью то, что в их деятельности политические идеалы получили перевес над церковными; см. Фирсов (1). 341–342.


[Закрыть].

Такие «обновленцы» в своих «соборных» устремлениях скорее ратовали против искажений церковной жизни, обусловленных государственным влиянием на церковный строй – в частности, на сословное расслоение внутри церковной иерархии.

Вообще же, говорить о резком разделении в период предсоборных дискуссий между церковными «либералами» и «консерваторами» достаточно затруднительно. По словам протоиерея Николая Балашова, исследователя дискуссий о реформе в богослужебной жизни, говоря о «новаторах» и «консерваторах», надо иметь в виду, что речь не может идти о каких-то монолитных и непримиримых лагерях, состоявших из носителей прямо противоположных убеждений. <…> Граница между «новаторами» и «консерваторами» к тому же была подвижной[271]271
  Балашов. 46–47.


[Закрыть].

Заметим, что защитники как «либерального», так и «консервативного» мнения по большей части считали, что оно отображает канонический строй Церкви и аргументировали его на основе канонов. Особенно ярко это выразилось в дискуссиях о принципах избрания епископа, где радикально противоположные точки зрения всякий раз обосновывались каноническими нормами. Лишь в редких случаях высказывалось мнение, что не следует апеллировать к канонам, но создавать новые церковные законы, новые формы церковной жизни[272]272
  См. об этом: Белякова. 64–65, и вообще гл. 2–3 работы Е. В. Беляковой. См. также: Ореханов. 158–159.


[Закрыть].

Приведенное выше замечание профессора Фирсова заставляет обратиться нас еще к одному параметру, игравшему роль в дискуссиях о реформе епархиального управления. А именно, в предсоборных дискуссиях прослеживается не только противопоставление епископата и белого духовенства, о чем мы упомянули выше, но и противопоставление по сословному признаку монашества и белого духовенства, а также духовенства и мирян. Разделяя основной пафос записки «32‑х», профессор Московской духовной академии В. Н. Мышцын[273]273
  Мышцын Василий Никанорович (1866–1936), окончил Рязанскую дух. семинарию (1886) и МДА (1890); преподаватель Симбирской и Рязанской семинарии (1890–1894); магистр богословия (1894); доцент МДА по кафедре Священного Писания Ветхого Завета (1894); член Предсоборного присутствия (1906); преподаватель Ярославского Демидовского юридического лицея (1906–1927); доктор богословия (1909); после выхода на пенсию в 1927 г. преподавал на курсах при Педагогическом техникуме в г. Сергиеве. По материалам: Богословский вестник.


[Закрыть], тем не менее, указывал на присущую ей сословность, отстраняющую мирян: «Авторы, говоря о Церкви, большей частью разумеют в ней духовенство»[274]274
  Мышцын (1). 848.


[Закрыть]. Эту же сословность, но с другой стороны, отметил во второй записке «32‑х» епископ Сергий (Страгородский): «Та же тенденция [сословность. – и. С] сказывается и в совершенном исключении из Собора монашества»[275]275
  К Собору. 22.


[Закрыть]. В ответ на эту рецензию, Ф. Н. Белявский (вероятный составитель записки Витте) писал, что «правящее монашество – это только дикий, больной нарост на здоровом теле Церкви», и приветствовал «пробуждение белого духовенства от тяжелого кошмарного сна в монашеских объятиях»[276]276
  Преображенский. 549–550 (Белявский Ф. Н. Монашество и всецерковный Собор // Слово. 1905. 27 мая).


[Закрыть]. Подобные же мысли несколько ранее высказывались профессором столичной академии Н. К. Никольским:

Епископы – это представители монашества, которое оценивает жизнь церковную под углом зрения аскетизма, с точки зрения идеалов монашества, но не с точки зрения общенародной и общецерковной пользы.

Монашество, добавляет он, «будет производить реформу прежде всего в интересах епископства и монашества»[277]277
  Преображенский. 141 (Никольский Н. К. Почему 32? // Новое время. 1905. 28 марта). См. также: Преображенский. 137–138 (Розанов В. В. По поводу статьи проф. Н. К. Никольского // Новое время. 1905. 28 марта) и Преображенский. 291 (М – ский Γρ., свящ. Невольные опасения // Варшавский дневник. 1905. 5 апреля).


[Закрыть]. Мы, однако, видели, что понятие об архиерее, как сановнике, находящемся в отрыве от реальной жизни епархии, страдает приблизительностью. Следует также напомнить, что более трети епископата составляли вдовцы.

Естественно, упрекали монашество и в том, что оно правительствует над белым духовенством. Однако в данном случае речь идет об упреке не в сторону епископата как такового, не в сторону иерархии, но в сторону «монашеского сословия», занявшего иерархические посты:

Нельзя <…> упускать из виду существующее в настоящее время значительное нравственное разделение и недовольства между белым и черным духовенством. Черное духовенство в лице епископов является властвующим и часто вполне самоуправно, а белое поставлено к нему в совершенно подчиненное положение низшего чиновника к высшему и всеми средствами чисто внешней власти обязывается к формальному повиновению»[278]278
  Кузнецов (2). №.


[Закрыть].

Примечателен краткий обмен близкими к теме репликами, происшедший во втором отделе Предсоборного присутствия. Профессор Московского университета и Ярославского Демидовского юридического лицея Н. С. Суворов[279]279
  Суворов Николай Семенович (1848–1909), окончил Костромскую дух. семинарию (1868); преподаватель духовного училища в Солигаличе (1868–1869); учился на юрид. ф-те Санкт-Петербургского университета (1869–1873), по окончании – оставлен при университете; защитил магистерскую диссертацию по кафедре церковного законоведения (1877); профессор Ярославского Демидовского юридического лицея (1877–1909); защитил в Моск. университете диссертацию на степень д-ра церк. права (1884); проф. Моск. университета по кафедре церковного права (1898–1909). Автор многократно изданного «Учебника церковного права». По материалам: Томсинов.


[Закрыть] задал вопрос: «Почему съезды епископов последнего времени не могут быть названы соборами?» профессор НА. Заозерский отвечал: «Потому что это сословные собрания». Н. С. Суворов на это возразил: «Сословия епископов нет»[280]280
  ПИ I. 398.


[Закрыть].

В приведенной выше точке зрения профессора Никольского привлекает внимание не столько противопоставление монашества и белого духовенства, сколько определение епископов как представителей монашества, достигших высшей власти в Церкви. Такая постановка вопроса уводит в сторону от понимания соборности, как, скажем, взаимодействия носителей различных служений внутри Церкви (епископов, клириков, мирян), и представляет соборность в категориях представительства тех или иных слоев церковного общества во властных структурах Церкви. Проблема в таком ракурсе становилась политической, и об основах канонического строя легко можно было забыть[281]281
  См. об этом: Ореханов. 35,163–169. Вопрос о монашестве епископов мы здесь рассматривать не будем, поскольку на наш взгляд он является исключительно дисциплинарным – его решение в ту или иную сторону не влияет на принципиальное решение вопроса о форме епархиального управления. При обсуждении на Соборе 1917–1918 гг. проекта определения Об епархиальном управлении, вопрос о монашестве епископов, правда, будет обсуждаться довольно продолжительно (Деяния, VI(1). 96–115: деяние 70–26.01.1918). Но по существу этот вопрос был вынесен в качестве отдельной темы на рассмотрение соборного отдела О церковной дисциплине (в отделе Об епархиальном управлении он почти не обсуждался; см. Протоколы ОЕУ. 179: протокол 18–26.11.1917). См. по этой теме: Белякова. 397–421.


[Закрыть].

Итак, мы определили некоторые основные параметры дискуссий об изменениях в церковном управлении: проблему определения соборности и связанное с ней противостояние «либерального» и «консервативного» подходов, проблему сословного противостояния епископата и клира, духовенства и мирян. Применительно к епархиальному управлению речь пойдет о сочетании в нем соборного и единоличного начала. Исследуя этот вопрос, мы естественным образом приходим к вопросу о существующих проблемах в отношениях между епископом и паствой, а также к вопросу об ограничениях епископской власти, имевших место в синодальный период.