Электронная библиотека » Саяка Мурата » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Земляноиды"


  • Текст добавлен: 12 октября 2022, 07:20


Автор книги: Саяка Мурата


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Выйдя из «шелкопрядной», я задвинула за собой дверь – и тут где-то рядом скрипнула половица.

Наверху был кто-то ещё.

Я подкралась к соседней комнате – самой дальней на этаже и совершенно заброшенной. Той, что все называют чердаком, хотя она и располагается на одном уровне с остальными. Отодвинула сёдзи – и передо мной распахнулась огромная чёрная пустота. Здесь были собраны игрушки, в которые когда-то играли мои папа, дядя и тётя, и старые детские книжки. И мы, уже нынешние дети, обожали забираться сюда в поисках сокровищ.

– Юу? – спросила я темноту.

Каждый, кто посещает чердак, всегда возвращается с чёрными пятками, так что нам разрешено заходить туда только в шлёпанцах для веранды. Но я не могла медлить ни секунды. Просто сняла носки – и шагнула во мглу босиком.

– Юу! Ты здесь?

Глаза наконец различили микролампочку от конструктора – совсем крошечную, с ноготь мизинца. То был единственный источник света на чердаке даже днём. И я двинулась на этот огонёк.

Раздался шорох, и я чуть не закричала.

– Кто это? – послышался тихий голос.

– Юу? Это я, Нацуки!

Из непроглядного мрака показался чей-то маленький силуэт.

– Нацуки? Ну наконец-то!

В тусклом отсвете проступили черты лица Юу.

Я бросилась к нему.

– Ох, Юу! Я так скучала!

– Тише ты! – Спохватившись, он прикрыл мне ладошкой рот. – Услышат Ёта или Бабуля – нам крышка!

– Да уж… Наша клятва по-прежнему в тайне, так ведь?

Юу посмотрел на меня – то ли испуганно, то ли смущённо. За минувший год он, похоже, совсем не подрос. Может, эти инопланетяне вообще не меняются с возрастом? Но его карие глаза и тонкую шею я узнала даже во мраке.

– Вот мы и снова вместе…

– Целый год пролетел, Нацуки! Я тоже ужасно скучал… Дядюшка Тэруёси сказал, что ты приедешь сегодня, и я встал пораньше, чтобы сразу тебя встретить. А потом он сказал, что вы застряли в пробке. Вот я и…

– Сбежал на чердак и играешь сам с собой?

– Ну не с ними же! Такая тоска…

Мне вдруг почудилось: а ведь он не только расти перестал. Но ещё и ужался в размерах! Тот же Ёта за этот год возмужал и окреп, а у моего бойфренда по жизни что шея, что руки стали будто ещё костлявей… Или меня тревожит, что сама я немного подросла, а Юу стал ещё больше похож на призрака?

Я вцепилась в подол его белой майки. Кончики моих пальцев почти не уловили тепла его кожи. Может, температура тела у инопланетян в принципе ниже, чем у землян? Наши пальцы сплелись, но мои были куда жарче.

– Этим летом ты останешься до Прощальных Огней?[14]14
  Прощальный Огонь (яп. 送り火, Оку́ри-би) – заключительная церемония языческого праздника Обόн. Согласно верованиям Синто, всю неделю Обона духи усопших предков гостят среди людей, а затем возвращаются в загробный мир. Чтобы принять их со всеми почестями, люди устраивают факельные шествия и фейерверки, а перед воротами храмов и на склонах ближайших гор разводят огромные костры: в первую ночь – «привечальные» (мукáэ-би), в последнюю – «прощальные» (оку́ри-би). Традиционно считается, что именно в седьмую ночь Обона (в большинстве префектур – в ночь на 16 августа) заканчивается лето и начинается осень.


[Закрыть]
 – спросила я, стискивая его прохладные пальцы как можно крепче. Он кивнул.

– Да! В этом году Мицуко взяла большой отпуск. Остаёмся на весь Обон…

– Отлично!

О том, чтобы сын не называл её «мамой», Мицуко попросила сама.

Тётушка Мицуко, самая младшая из папиных сестёр, разошлась с мужем тремя годами ранее и с тех пор сюсюкает с сыном, как с любовничком. Когда Юу рассказал мне, что она каждый вечер просит поцеловать её в щёчку перед сном, я взяла с него клятву, что настоящий поцелуй он всё-таки прибережёт для меня.

– А ты, Нацуки?

– И я до конца Обона!

– Ну круто! Значит, фейерверки будем вместе пускать. Дядюшка Тэруёси в этом году закупил та-а-акие ракетищи… Вот на Прощальных Огнях и запустим!

– И бенгальские! – с восторгом подхватила я. – Обожаю бенгальские!

Юу чуть заметно улыбнулся.

– А в этом году ты пойдёшь искать свой звездолёт?

– Конечно. Как только время будет.

– Но ты же не сразу на нём улетишь, правда?

Он кивнул.

– Не сразу. Обещаю: если найду – не улечу, пока не попрощаюсь с тобой!

Я с облегченьем вздохнула.

Да, Юу твёрдо решил: если найдёт потерявший его звездолёт – умотает на свою планету. Много раз я приставала к нему с просьбой забрать и меня с собой. Но он лишь повторял, что когда-нибудь обязательно за мной вернётся. Юу, конечно, застенчивый, но сила воли у него что надо.

Мне постоянно казалось, что этот парень может исчезнуть в любую минуту. Вот бы и мне оказаться инопланетянкой, думала я. И страшно завидовала Юу. Ведь ему было куда возвращаться.

– А ещё… Ёта собирается втайне от взрослых открыть колодец.

– Колодец? Который запечатали навсегда? О, я тоже хочу посмотреть!

– Вот и посмотрим! А дядюшка Тэруёси обещал в последнюю ночь повести нас смотреть светлячков.

– Ура!

Юу всегда был очень серьёзный. Всё, что казалось ему необычным, старался изучить как можно подробнее. А дядюшка Тэруёси обожал рассказывать истории о Бабулином доме и родной деревне. Что удивляться, если из всех детей в округе дядюшка чаще возился именно с Юу.

– Юу! Нацуки! – послышался снизу крик какой-то из тётушек. – Спускайтесь есть холодный арбуз!

– Пойдём?

Взявшись за руки, мы вышли из чердака на свет.

– Ладно… – сказал Юу. – Ещё нагуляемся, да?

– А то!

Я кивнула. Щёки мои запылали. Радость от того, что мы снова вместе, накрывала меня с головой.

* * *

У папы целых пять братьев и сестёр, и на каждый Обон съезжается столько родни, что Бабулин дом ходит ходуном. В столовую все приехавшие не влезли бы никак, поэтому для общих трапез используют обе гостевые комнаты в конце коридора – убирают между ними перегородки, а в получившемся зале собирают длиннющий обеденный стол с подушками для сидения на полу.

Вокруг нас вечно ползают насекомые, но это никого не раздражает. Заведись у нас дома, в Тибе, хоть одна несчастная мушка – и с мамой тут же случилась бы паническая атака; но здесь, у Бабули, ни ей, ни сестрице даже в голову не приходит расстраиваться из-за каких-то жучков. И хотя мальчишки с утра до вечера так и шлёпают вокруг мухобойками, все эти мухи, кузнечики и прочие мелкие твари, каких я раньше и в глаза не видела, продолжают копошиться по всем углам, и меньше их не становится.

Все девочки вменяемого возраста отправились на кухню – помогать с приготовлением ужина. Даже сестрица, придя в себя, села чистить картошку. Мне же поручили накладывать рис. Передо мной стояли бок о бок сразу две рисоварки. Я наполняла чашку за чашкой, а тётушка Мáри и шестилетняя А́ми, дочка одного из моих старших кузенов, уносили их на подносах в трапезную и подавали на стол.

– Пе-ервая па-артия ри-иса-а! Па-аберегись!

Тётушка Мари отодвинула кухонную дверь, и они с Ами понесли еду мимо семейного алтаря к столу, за которым уже сидели все наши дяди.

– Хватит ворон считать! Накладывай как полагается! – закричала на меня мама, отвернувшись на пару секунд от кастрюль на плите.

– Да ладно тебе! Нацуки прекрасно справляется… – заступилась за меня Бабуля, нарезая кубиками эгό – местное желе из водорослей, плотное как резина, и вонючее, как перебродившие бобы, которые я на дух не переношу.

– Ох, если бы! – Мама покачала головой. – Эта девочка безнадёжна. Что ни поручай – ничего не выполнит как положено! А следить за ней с утра до вечера никаких нервов не хватит… Вот Ю́ри – другой разговор, такая умничка! А сколько ей уже? Двенадцать?

К тому, что мама считает меня «безнадёжной», я давно привыкла. Но сейчас она права: у хорошей хозяйки рис остаётся воздушным, рассыпчатым и лежит в чашке красивой горкой, а не навален сплющенными комочками, как у меня.

– Ну вот, полюбуйтесь! Кто так накладывает? Уж лучше бы Юри доверили! Наша-то совсем неумёха…

И мама горестно вздохнула.

– Ну что ты говоришь! Она прекрасно справляется! – польстила мне очередная тётушка. И я, собрав всю волю в кулак, стала накладывать рис так, чтоб никто ко мне больше не прицепился.

– А эта красная чашка – дядюшки Тэруёси, так что положи побольше! – шепнула тётушка. И уж эту чашку я наполнила до краёв.

– Темнеет уже! Скоро на фестиваль…

– О да! Сегодня же Привечание…

Из болтовни окружающих тётушек я уловила, что все куда-то спешат, и ещё проворней потянулась за очередной чашкой. Как вдруг дядюшка Тэруёси закричал уже из прихожей:

– Э‐эй! Все на Привечальный Огонь!

– Ну вот, уже пора! – встрепенулась тётушка. – Нацуки, мы тут сами управимся. Беги на праздник!

– Ладно…

Я отдала тётушке лопатку для риса и встала.

Снаружи свербело от насекомых. Ночь совсем загустела, и мир за кухонным окошком стал цвета открытого космоса.

* * *

Дядюшка Тэруёси собрал детей и повёл нас всех на берег реки – зажигать Привечальный Огонь. Юу тащил незажжённую бумажную лампу, а я карманным фонариком освещала нам путь.

Горы Акисины лежали во мгле, а речка, в которой так весело плескаться днём, теперь сочилась такой чернотой, словно хотела нас проглотить. На берегу дядюшка Тэруёси сгрузил с плеч на землю сноп соломы, зажёг его – и наши лица засияли во мраке оранжевым пламенем. А дядюшка Тэруёси, глядя в огонь, прокричал:

– О, Великие Предки! Найдите путь к нашему Огню![15]15
  Иероглифы японского язычества Синтό (яп. 神道, синто) буквально означают «Путь Духов».


[Закрыть]

И мы, все хором, тут же повторили за ним:

– Го-сэндзὀ-сἀма! Дὀока, кὀно-хи но тὀкоро-ни оидэʼ-кудасἀй!

В чёрной бездне ночи наши голоса звучали особенно чётко.

Не сводя глаз с пылающего снопа, дядюшка Тэруёси хриплым шёпотом произнёс:

– Ну вот!.. Похоже, они уже здесь!.. Ёта, зажигай лампу!

Малышка Ами испуганно вскрикнула. Дядюшка тут же зашипел на неё:

– Тише ты! Напугаешь Предков – они не придут!

Я нервно сглотнула.

Пламя от снопа бережно доставили к лампе. Когда же та разгорелась, Ёта поднял её – и, балансируя на ходу, понёс до самого дома под сдавленные вопли дядюшки Тэруёси: «Только не погаси!»

– Дядюшка! Значит, наши Предки сейчас там, в этом пламени? – уточнила я. Он тут же кивнул:

– О да… Все они собрались на наш огонёк!

Как только Ёта затащил бесценный груз в прихожую, из гостевой навстречу ему выпорхнули тётушки, сгибаясь в поклонах:

– Осторожно-осторожно!

– Следи, чтоб не гасла!

Под их причитанья Ёта донёс горящую лампу через весь коридор до алтарной. От её пламени дядюшка Тэруёси зажёг свечу – и водрузил огонь на семейный алтарь.

Алтарную полочку по случаю Обона украшали огурец и баклажан. И тот и другой – на четырёх ножках из одноразовых палочек для еды. Первый изображал лошадь, на которой можно быстрее вернуться в родное гнездо, а второй – корову, которая не торопится покидать этот мир слишком быстро. Услыхав, что на этих животных будут разъезжать сами Предки, малышки Ами и Юри смастерили обе фигурки ещё к обеду.

– Ну вот… – сказал дядюшка Тэруёси. – Теперь наши Предки там, где горит это пламя! Нацуки, следи за свечой. Заметишь, что догорает, – скорее меняй на другую. Если это пламя погаснет, Предки потеряют ориентир, и им станет оч-чень неуютно!

– Хорошо…

А папа с дядюшками, рассевшись в трапезной за длинным столом, уже открывали сакэ, и женщины суетились с подачей ужина.

Нас с сестрицей усадили за стол с остальными детьми. Перед нами стояли большие тарелки с дикоросами и тушёными овощами.

– Хочу гамбургер! – завопил Ёта. И сразу же получил подзатыльник от дядюшки Тэруёси – своего отца.

– А где ты его увидел?

На краешек блюда с варёной саранчой[16]16
  Традиционная горячая закуска в горных районах префектуры Нагано. Взрослая саранча размером до 3–4 см варится в соевом соусе с сахаром. По вкусу напоминает мясо креветок.


[Закрыть]
запрыгнул кузнечик.

– Ёта! Убери его…

Поймав попрыгунчика в обе ладошки, Ёта явно собрался выпустить его на улицу.

– С ума сошёл? – остановил его дядюшка. – Откроешь сёдзи – налетит мошкара!

– Давайте я скормлю его пауку! – предложила я. И, поднявшись из-за стола, бережно взяла из рук Ёты зелёного попрыгунчика. А затем отнесла его на кухню и аккуратно воткнула в паутинку чуть выше плинтуса. Тот особо не сопротивлялся – пару раз дёрнул крылышками, да и затих.

– Шикарное угощение! – усмехнулся Юу за моей спиной.

– Интересно, сможет ли паук сожрать столько сразу?

Паук, похоже, при виде такой огромной добычи здорово растерялся. Ну а мы вернулись к столу и набросились на саранчу у себя на тарелках. Та была странной, но сладковатой и легонько похрустывала на зубах. «Приступил ли к ужину паук?» – думала я, не переставая жевать.

Ночью весь дом окутало звуками насекомых. Некоторые дети похрапывали, но существа снаружи раздражали меня сильнее людей.

Когда спишь в деревне, если зажечь слабый свет – сетки на окнах тут же облепят полчища насекомых, и в комнате станет вообще ничего не видать. У себя дома я привыкла спать со включённым ночником и в этой призрачной полутьме ворочалась под одеялом от страха. Единственное, что успокаивало, – мысль о том, что Юу сопит где-то рядом, по ту сторону сёдзи, совсем недалеко от меня.

А потусторонние жизни всё прижимались к окнам снаружи. Ночью их присутствие ощущалось особенно чётко – и, хотя было страшновато, каждая клеточка моей плоти так и зудела от возбуждения.

* * *

Наутро сестра закатила истерику.

– Хочу домой! – визжала она сквозь слёзы. – Ненавижу здесь всё! Поедем обратно, сейчас же!

У моей сестрицы повышенная волосатость, поэтому в школе её дразнят «кроманьонкой». Об этом рассказала мне Канáэ, чья сестра из одного класса с моей. Да и мои ровесники не раз кричали мне в спину:

– Эй! Это твоя сестрёнка – кроманьонка?

Школу она ненавидела и прогуливала нещадно. Обычная история: пора уже из дому выходить, а она ещё носа не высунула из спальни. Да так и валяется потом дома весь день под заботливым маминым крылышком.

И уж для неё-то летние каникулы, по идее, должны были стать отдушиной. Но в первый же вечер Ёта спросил у одной из тётушек, зачем Кисэ отращивает усы. Остальные тётушки очень быстро об этом узнали – и утром, во время завтрака, ворвались в столовую целой толпой, дабы убедиться в услышанном своими глазами. Кисэ, понятно, тут же забилась в конвульсиях.

– Ты видишь, Ёта, что случается, если девочек дразнить?! – возмутилась одна из тётушек. – Немедленно проси у Кисэ прощения!

Ёта разревелся и стал извиняться, размазывая слёзы по щекам. Но рыданий сестрицы это не уняло.

– Ну что с ними делать… Кисэ, деточка!.. И часто у тебя такие приступы? – запричитали всё тётушки напере– бой.

А Кисэ вцепилась в маму и больше не отходила от неё ни на шаг. Мало того – как и при каждом стрессе, её начало тошнить. Весь остаток дня она повторяла: «Мне плохо! Поедем домой!» – и к вечеру мама забила тревогу.

– Бесполезно! Её уже лихорадит. Давай вернёмся?

– Ну что ж… Если всё так плохо… – беспомощно развёл руками папа.

А Ёта всё ходил за сестрицей по пятам, как привидение, и стенал.

– Прости-и меня, Кисэ-э… Прости-и! – только и повторял он, хотя ей от этого легче не становилось.

– Разбаловали вы её! – покачал головой дядюшка Такахи́ро. Но дядюшка Тэруёси сказал:

– Ну зачем так спешить? Здесь свежий воздух. Выспится хорошенько и сразу повеселеет! Правда, Кисэ?

Но сколько принцессу ни уговаривали, оставаться она не хотела ни в какую, и в итоге мама сломалась.

– Утром поедем домой! – объявила она устало. Мне же только и оставалось, что кивнуть.

* * *

В шесть утра, как условлено, мы с Юу встретились за старым сараем.

– Ну? Куда пойдём?

– На кладбище.

– Зачем?! – удивился он.

– Юу! Сегодня мне придётся уехать. И я просто должна попросить тебя… Пожалуйста, женись на мне!

От такой «просьбы» Юу оторопел.

– Жениться? – эхом отозвался он.

– Но мы же не увидимся аж до следующего лета! Я смогу это пережить, только если мы будем женаты… Прошу тебя!

Услышав, как я самоубийственно серьёзна, Юу кивнул.

– Ладно. Давай поженимся, Нацуки.

И мы, на цыпочках выскользнув за ворота, понеслись по тропинке меж рисовых полей к семейному кладбищу.

Добежав до могил[17]17
  В современной Японии покойников почти никогда не хоронят в земле. Как правило (около 99 % случаев), их кремируют в деревянных гробах, а уже урны с прахом погребают в компактных могилах, чаще всего семейных. Такая практика объясняется как дороговизной земли для индивидуальных могил, так и требованиями национально-экологической гигиены. Семейные же мини-кладбища обычно напоминают миниатюрные мавзолеи, оформляются как синтоистские молельни и оснащаются алтарной полочкой для подношений (в виде амулетов, саке, сигарет или прочих бытовых вещей, которые усопший любил при жизни).


[Закрыть]
, я спустила на землю рюкзак, вынула Пьюта и примостила на каменной полочке для подношений.

– О, пастор Пьют! – попросила я. – Донеси нашу молитву до Предков!

– А они точно нас не накажут? – нахмурился было Юу.

– За что же им наказывать парочку влюблённых, которые хотят пожениться? – удивилась я.

Саму же молитву я пищала голосом Пьюта, поскольку сам он говорить не умел.

– О, Великие Предки! Свяжите этих двоих узами брака! Юу Сасамото… Клянёшься ли ты любить Нацуки Сасамото и готов ли быть вечной её опорой – в здравии и хвори, в радости и горе, покуда смерть не разлучит вас?

Тут Юу завис, и мне пришлось шепнуть ему на ухо:

– Ну? Клянись давай!

– Д‐да, клянусь!

– Хорошо же! А ты, Нацуки Сасамото, клянёшься ли любить Юу Сасамото и быть вечной поддержкой – в здравии и хвори, в радости и горе, покуда смерть не разлучит вас?.. Да! Клянусь!

И я достала из косметички пару колец, которые смастерила из проволоки накануне.

– Юу! Надевай мне вот это на палец.

– Угу…

Холодной рукой он надел мне на палец колечко.

– А теперь давай я тебе! – сказала я и осторожно, боясь оцарапать, натянула на его бледный как снег безымянный палец второе кольцо. – Ну вот! Теперь мы женаты!

– Ух ты… То есть я взаправду твой муж?

– А как же? Не какой-нибудь там любовник, а самый реальный муж! Теперь, даже когда не вместе, мы – одна семья!

Юу чуть заметно насупился.

– Новая семья – это хорошо… Я рад, – выдавил он наконец. – А то Мицуко, если сердится, сразу грозит выгнать меня из дома. Обратно к инопланетянам.

– А давай придумаем Клятву? Как те обещания прошлым летом, когда мы стали любовниками. Но теперь-то мы поженились, и Клятва нужна настоящая!

– Ну давай…

Я достала из косметички блокнот и розовой ручкой стала записывать то, что сама же сочиняла вслух.

ОБРУЧАЛЬНАЯ КЛЯТВА:

1) Не держаться за руки ни с кем другим.


– Что… даже на фестивале? – удивился Юу. – А в хороводах?

– Ну, хороводы не в счёт! Главное – не хвататься за руки, когда вокруг никого!

Юу покорно кивнул.

– Ясно.


2) Не снимать кольцо даже на время сна.


– Какое? Вот это?

– Ну да… Я, между прочим, эти кольца ночью заколдовала! Так что, даже когда мы не вместе, наши пальцы соединены. Перед тем как заснуть, мы будем смотреть на кольца, вспоминать друг о друге и… всегда спокойно засыпать.

– Понял.

– Ну, что ещё? В чём ещё, по-твоему, нам нужно поклясться?

Чуть подумав, Юу взял у меня розовую ручку. И убористым почерком приписал:


3) Выживать, чего бы это ни стоило.


– Ты о чём? – удивилась я.

– О том, чтобы ничто не помешало нам увидеться через год. Как бы всё ни сложилось – мы обязательно встретимся, если будем живы!

Я впечатлилась.

– О да…

Текст нашей Клятвы мы решили хранить у него. Я же пока живу с мамой с сестрой, которые обожают выкидывать мои вещи, когда меня нет дома. Конечно, Юу сбережёт такой важный документ куда лучше.

– Смотри не нарушай эту Клятву, что бы ни случилось. И следующим летом жди меня здесь непременно!

– Угу…

Спрятав наши кольца в карманы, мы вернулись в Бабулин дом. Дразнящий аромат мисό[18]18
  Мисό (яп. 味噌) – популярный продукт японской кухни: густая паста рыжевато-бурых оттенков из перебродивших соевых бобов, риса и пшеницы. Ферментация достигается с помощью особых плесневых грибов Aspergillus oryzae (яп. 麹菌, кόдзи-кин). Используется как основа для заваривания «фирменного» японского супа или для жарки мяса, рыбы и овощей.


[Закрыть]
защекотал нам ноздри уже в прихожей.

При виде нас у Бабули округлились глаза.

– Вот это да… Нацуки? Юу? Вы уже встали?

– Ага! Мы искали цветочные образцы. Для моего ботанического проекта! – использовала я отмазку, сочинённую ещё вчера перед сном.

– Какие молодцы! – впечатлилась Бабуля. – Ах да! Я совсем забыла… Погодите-ка!

Сказав так, Бабуля скрылась в гостиной – и тут же вернулась со своим портмоне, из которого достала два конверта из красиво расшитой ткани. Понятно, с деньгами.

– Вот, Нацуки! Тут немного, но… купи себе какую-нибудь игрушку.

– Спаси-ибо!

– А это тебе, Юу.

На Обон взрослые часто дарят нам небольшие конвертики из бумаги или такой вот ткани. Кто и сколько подарил – мы должны сообщать маме, но денежки эти наши и больше ничьи.

Лично я откладывала деньги на то, чтобы когда-нибудь съездить к Юу в Ямагату. Так что сразу упрятала свёрток на самое дно рюкзачка.

И тут сверху спустилась мама.

– О! Уже встала? – сказала она, завидев меня. – Отлично. Сразу после завтрака выезжаем, так что ступай собирайся. Твоей сестре по-прежнему плохо. А врача посреди Обона придётся ещё поискать!

– Ладно… – буркнула я.

Мама согнулась в поклоне перед Бабулей.

– Уж простите, матушка, что не сможем побыть до конца!

– Ну что ты, что ты! Раз уж бедняжка Кисэ у нас такая хворая…

Я посмотрела на Юу. Неужели я никак не могу остаться до Прощального Огня? И разве папа не говорил, что раз в день отсюда вроде бы ходит какой-то автобус?

– Мам! А может, я побуду ещё немного и вернусь на автобусе? – робко пискнула я.

Но мама лишь скользнула по мне измученным взглядом.

– Не болтай ерунды. Иди собирайся… Тебе ли не знать: если с твоей сестрой случится истерика, несдобровать никому!

– Но есть же автобус…

– Хватит, я сказала! – рассвирепела мама. – Ещё только тебя на мою голову не хватало!

– Прости…

Ну что ж, рассудила я. Не буду мешать «семейке» жить своей жизнью. Я ведь только что вышла замуж! Теперь, когда я сама по себе, этой троице будет куда удобней сливаться в семейном экстазе…

Мысль о том, что я теперь замужем, заряжала меня чудесной энергией. Я опять посмотрела на Юу. Наши взгляды встретились. Он легонько кивнул.

Вот тогда-то я и призвала свои колдовские чары, заклиная всех духов, демонов и богов, чтобы следующим летом мы с Юу встретились, что бы с нами ни произо– шло…

По всему дому пробежал лёгкий скрип половиц – и утро наконец-то настало. На взгляд с веранды, от черноты Открытого Космоса в небе не оставалось уже ни следа.

* * *

В машине воняло расплавленной резиной.

– Открой окно! Проветри как следует! – командовала мама, массируя спину сестре.

Я ехала на переднем сиденье, глядя в окно. Пейзаж снаружи становился всё скучней и обыденней. Понемногу замелькали дома.

Папа всю дорогу молчал. А мама, себя не помня, удерживала сестру от припадка.

Тяжкое это бремя – семья, подумала я. И сжала покрепче колечко в кармане.

Закрыв глаза, я стала думать о Юу. И в привычной тьме по ту сторону век замерцали призрачные огоньки, похожие на далёкие звёзды.

Похоже, я незаметно обучилась новому колдовству. И теперь даже за миллионы световых лет могу видеть, что творится на Попихамбопии, родине Юу. Если он когда-нибудь найдёт потерявший его звездолёт, я обязательно улечу с ним. Потому что мы уже поженились, и он привезёт на родину молодую жену. Пьют, разумеется, тоже полетит туда с нами.

Не открывая глаз, я дрейфовала в Открытом Космосе. Чуяла, как планета Попихамбопия подплывает ко мне всё ближе. И знала: пока я варюсь в этом зелье магии и любви, никто не посмеет ни обидеть меня, ни разрушить моё счастье с Юу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации