Текст книги "Краткая история Европы"

3
Готы, гунны и христиане
300–560 гг.

Константин Великий и Византия

Когда Диоклетиан разделил империю надвое, Европа вступила в переходную фазу. Она превращалась из единой территории на берегах Средиземного моря с центром в Риме в две, каждая из которых тяготела либо к западному, либо к восточному центру. Это размежевание надолго переживет Римскую империю. Наметились и еще некоторые расхождения. Одно – между языческим самодержавием и властью новой веры, христианства. Другое – между доминирующей греко-римской культурой и опытом живших на границах империи и за ее пределами народов, которых римляне называли «варварами», что не обязательно носило уничижительный оттенок.

Для этой новой Европы было символично, что и смерть императора Западной империи Констанция I Хлора в 306 г., и передача власти его сыну Константину (306–337) произошли в Йорке, на самом дальнем северном рубеже империи. Когда солдаты Константина салютовали ему как новому императору, это еще был далеко не финал: следующие восемнадцать лет Константину придется провести в борьбе с другими претендентами на трон. Только в 324 г. он добился власти и над восточной, и над западной частями империи. Константин Великий обучался при восточном дворе Диоклетиана, и все там было близко его сердцу. Он заявил, что собирается заложить на берегу Босфора в старом греческом Византии новый город Константинополь, который станет великолепной столицей, новым Римом.

К этому времени Константин уже был закаленным солдатом и самовластным правителем, безжалостным, эгоистичным и коварным. Он одолел своего основного соперника Лициния, пообещав ему убежище и безопасную отставку, а добившись своего, моментально его прикончил. Насколько искренним было его обращение в христианство, никто не знает. Зато точно известно, что в 313 г., после «откровения», которое снизошло на него на поле боя, Константин подписал эдикт, гарантирующий «христианам и всем прочим полную свободу следовать тому вероисповеданию, какого каждый желает». Он провозгласил, что его новый город будет основан как «город христианский».

Вскоре Константин обнаружил, что принять веру проще, чем дать ей определение. Христианство уже было далеко от единства. Священник из Александрии по имени Арий (ок. 250–336) заявил, что Христос был смертным – представителем либо творением Бога на Земле, а значит, он не равен Богу-Отцу. Только так можно объяснить его смерть. Это противоречило учению других направлений христианства, которые заявляли о единстве Троицы – Бога, Христа и того, кого они называли Святым Духом. Для Константина религия, которая не может определиться со своими основополагающими принципами – и переполненная враждующими епископами, – представляла опасность. В 325 г., через год после консолидации власти, Константин, дабы положить конец спорам, созвал церковный собор в Никее (ныне Изник, Турция).

К тому времени христианство пустило прочные корни в Восточной империи. Из 1800 епископов тысяча несла службу на востоке, а из 318 человек, прибывших в Никею, с запада приехало не более пяти. Что не менее важно, собор созывал не какой-то из епископов, но лично император. Он заявил, что только поприсутствует как «наблюдатель и участник в тех вещах, которые будут происходить». Однако биограф Константина Евсевий записал его слова: «Я тоже епископ, поставленный Господом наблюдать за теми, кто вне церкви». Константин прибыл на собор «как некий небесный посланец Бога, одетый в ризу, которая блистала, словно бы испуская лучи света… украшенная с великолепной пышностью золотом и драгоценными камнями». Константин полностью принял сторону церкви. Господь Бог и Иисус Христос были признаны «одним целым». Постулата, названного Никейским символом веры, христиане придерживаются и по сей день. Арианство было объявлено ересью.

Теперь Константину нужно было заключить мир с городом, который по-прежнему считался сердцем империи. В 326 г. император с большой свитой отправился в Рим, задержавшись лишь для того, чтобы прикончить свою жену, сына и племянника, по причинам, которые остаются неясными. Римские патриции, измученные заботами, приняли его не слишком радушно. Он предстал перед ними не в военных доспехах римского императора, но в шелках и с эскортом из царедворцев. Да и хранителям древних храмов не пришелся по душе его христианский энтузиазм. Рим был полуразрушен, он обезлюдел, в городе свирепствовала малярия. Константин назначил его правителем христианина и приказал построить две новых церкви – собор Святого Иоанна при Латеранском дворце и собор Святого Петра на Ватиканском холме. Он не отступил от Диоклетиановой схемы двух императоров (со столицей Западной империи в Милане), но подтвердил превосходство Константинополя. Константинополь был надежнее защищен с моря и суши и оставался ключом к торговле с внутренними районами Азии. Кроме того, город располагался недалеко от дунайской границы и границы с Персидской империей. Он был ближе к колыбели новой имперской религии.

В 327 г. мать императора, Елена, отправилась в паломничество в Иерусалим. Здесь она осуществила мечту любого археолога, в первый же день по приезде «обнаружив» в городе место, где находилась Голгофа, а заодно и фрагменты Животворящего креста, погребенные в заброшенной цистерне. Она доказала его подлинность, возложив на умирающую женщину несколько разных крестов, и только ее крест исцелил страдалицу. В числе других сувениров Елены был топорик, с помощью которого строили Ноев ковчег, и корзина, которую использовали, чтобы накормить 5000 человек. Настало время фальшивых реликвий. В 330 г. эти предметы сыграли свою звездную роль в освящении нового города Константина – всего через шесть лет с начала его строительства. Внутри массивных городских стен раскинулись просторные площади, форум был уставлен портиками и украшен скульптурами, свезенными со всей империи. Посреди форума стояли колонна и позолоченная статуя самого Константина, изображенного в виде полубога. Император приказал изготовить пятьдесят иллюстрированных Библий, на пергамент для которых пошли шкуры пяти тысяч коров. На свет явилась Византия, наследница Восточной Римской империи.

Константин умер семь лет спустя, в 337 г., и на смертном одре официально принял христианство. Он оставил по себе единую империю, но не единую церковь. Никейский собор не подавил арианство, которое в следующем веке стало доминирующей верой на большей части Западной империи, особенно среди варваров, обращенных из язычества. Идея «Бог на небе, его Сын на земле» была им ближе, чем абстрактная теология Троицы. Даже Евсевий, советник и епископ Константина, был арианином.

Арианством дело не ограничилось. В разные времена христиане раскалывались на новациан и донатистов, мелитиан и акакиан, пелагиан, несториан и миафизитов. Вспыхивали споры с дуалистами манихеями и гностиками. Секты делились по географическому признаку. Александрия враждовала с Антиохией, Рим с Карфагеном. Император и философ Юлиан (361–363), который ненадолго стал последним императором-язычником, говорил, что «ни один дикий зверь не может быть более опасным врагом человеку, чем христиане друг другу».

Константинополь стал крупнейшим городом Европы, с населением в 800 000 жителей. Его стены, бастионы, церкви и дворцы намного превосходили римские. Он был расположен на перекрестке Европы и Азии. Несмотря на то что город чтил свое эллинистическое наследие, он так и не смог взрастить свободомыслящую рациональность, которая некогда вдохновляла города Эгейского моря и философию Сократа и Платона. Его обитатели были поглощены теологическими диспутами, а подавление инакомыслия, казалось, лишь подогревало сектантство. Путешественник, в IV в. посетивший Константинополь, так писал об этой одержимости: «Попроси у человека мелочь, и он ударится в философствования о Рожденном и Нерожденном… Спроси, готова ли твоя ванна, и слуга заявит, что “Сын был сотворен из ничего”».

Гунны, готы и вандалы

С начала 370-х гг., всего через тридцать лет после смерти Константина Великого, в Константинополь стали поступать известия о набегах гуннов (их также называли скифами), появившихся на берегах Дуная. Прирожденные наездники и воины, они говорили на непонятном языке. Рыскающие банды темноволосых и невысоких лучников на конях могли за месяц покрыть расстояние в тысячу миль. Одеждой им служили сшитые крысиные шкурки, питались они кореньями и сырым мясом, согревая его меж ляжек. Они умели строить осадные башни и стенобитные орудия и с их помощью громили города на своем пути. По следам гуннов в Европу хлынули толпы оседлых и кочевых народов, жаждущих прибрать к рукам пастбищные земли и обложить данью захваченные территории.

Современные исследователи ДНК предполагают, что «вторжение» гуннов было, скорее, постепенным проникновением: гунны смешались с местными германскими племенами, известными как готы. Однако воины в их авангарде были подобны поршню, всаженному в узкое преддверие Европы. Вскоре они вытеснили в Центральную Европу остготов и вестготов, а затем вандалов и бургундов. Теперь уже эти народы стали мигрантами и потянулись вдоль римских рек и римских дорог. Империя подвергалась двойной опасности: со стороны гуннов и со стороны тех, кого они заставили сняться с насиженных мест. Римские солдаты, чиновники и сборщики налогов прятались в укрепленных цитаделях или бежали обратно в Италию. Центральная Европа осталась без защиты.

В 379 г. константинопольский император Феодосий I (379–395) попытался воссоединить империю, но теперь это была империя, охваченная мятежами и религиозными раздорами. Еще в 374 г. миланский префект Амвросий неожиданно для него самого был посвящен в епископы и призван вести кампанию в защиту Никейского символа веры от арианства. Амвросий забаррикадировался в миланской базилике, защищаясь от императора Западной империи арианина Валентиниана II. Он даже отлучил от церкви Феодосия, когда тот приказал казнить 7000 жителей Фессалоников за то, что те убили своего правителя. Главы римской церкви постепенно прибирали к рукам светскую власть.

Среди тех, кого гунны выгнали с Балкан, оказался и король вестготов Аларих, который, как и большинство местных правителей в империи, был арианином и обученным римским солдатом. Аларих участвовал в подавлении мятежа германских франков, а после, посчитав, что заплатили ему недостаточно, повел свою армию на юг, в Грецию, и в 395 г. разграбил Афины. В 401 г. он явился в Италию, где понес унижение от нового западноримского императора, сына Феодосия Гонория (393–423), который тогда был еще подростком. В 402 г. Гонорий перенес свою столицу из Милана в Равенну, которая была лучше защищена. Аларих провел в Италии восемь лет и в 410 г. последний раз обратился к Гонорию, потребовав для себя высший командный пост в императорской армии. Получив пренебрежительный отказ, он двинулся на Рим, захватил город и на три дня отдал его на разграбление своим солдатам – первое подобное унижение за всю историю имперской столицы. Несмотря на шокирующие сообщения о произведенном ими опустошении, надежные источники говорят об «удивительном милосердии» готов. Имущество они, конечно, забирали, но домов разрушили не так много.

К этому времени в Галлии царила полная неразбериха, вызванная миграцией вандалов, бургундов и прочих бежавших от гуннов племен. В 410 г., после разорения Рима, Гонорий в отчаянии писал своим британским подданным, сообщая, что у него не хватит легионов, чтобы защитить их от вторжения германских племен, уже осевших вдоль восточных побережий Британии. Он советовал им «предпринять шаги к самозащите». Англы, юты и саксы воспользовались шансом и двинулись на запад через всю Британию, постепенно вытесняя британцев-христиан на западные, так называемые кельтские окраины. Именно в изолированных общинах Уэльса, Корнуолла и Ирландии отыскало северное христианство временный приют.

В это же время вестготы вытеснили из Испании предыдущих захватчиков-вандалов во главе с королем Гейзерихом, которые через Гибралтарский пролив переправились в Северную Африку. Здесь они двинулись вдоль побережья на восток, захватывая территории, со времен республики служившие житницей Рима. В 430 г. вандалы осадили город Гиппон (территория современного Алжира), где родился теолог и отец церкви святой Августин. Августин получил образование в Карфагене, преподавал в Милане и вернулся в Гиппон уже как ученый, писавший богословские труды, опираясь на собственное понимание философии. В итоге к 439 г. Гиппон и Карфаген оказались в руках вандалов, а Средиземное море перестало быть внутренним морем Римской империи.

Восточная Римская империя ничем не могла помочь Западной в ее бедах. Ее саму раздирали на части религиозные ереси. Арианство искоренить не удалось. Сирийский монах Нестор вопрошал, как Христос может быть «вечным» и стоять наравне с Богом, если он со всей очевидностью жил и умер как человек. На церковном соборе 431 г., созванном Феодосием II в Эфесе, несторианство было предано анафеме, и Никейское (ортодоксальное) христианство воспряло. Собор осудил затянувшуюся веротерпимость и постановил считать ересью все отклонения от Символа веры, назначив за них наказание в виде ослепления и нанесения других увечий. Также был установлен пасхальный церемониал и почитание Страстной недели. Последующие соборы, состоявшиеся в 449 и 451 гг., оказались еще более жаркими, а темы обсуждения – еще более туманными. На Халкидонском соборе 451 г. папа римский Лев I предложил компромисс по вопросу «единосущности» Бога и Христа. Разделенная империя имела теперь и разделенную веру. «Вселенскую» церковь атаковали ариане на западе и несториане на востоке.

Аттила и крах империи

В 431 г. гунны обзавелись харизматичным вождем в лице задиристого Аттилы (434–453). О нем писали, что он был «рожден в мир, чтобы сотрясти народы, бич всей земли». Его выпученные глаза и устрашающая внешность вселяли ужас в каждого, кто переходил ему дорогу. Но говорили и о том, что он был «сдержан в поступках, велик в советах, милостив к просителям и снисходителен к тем, кто находился под его защитой». В 443 и 447 гг. он приводил свои армии к стенам Константинополя. Каждый раз защитники города отражали его атаки и платили ему дань, чтобы он отступил. В конце концов воинственный преемник Феодосия Маркиан (450–457) отказался платить гуннам и прогнал их со своих земель.

Аттила отправился в Галлию, где столкнулся с силой, которой в ту пору не было равных в истории Европы. В 451 г. римский полководец Флавий Аэций и вестготский король Теодорих I, чтобы дать отпор врагу, который представлял общую для всех опасность, собрали войско из римлян, франков и готов. Впервые римские армии объединились с варварскими, чтобы отразить внешнюю угрозу. Это войско было первой «европейской армией». В битве на Каталаунских полях в 451 г. коалиция одержала победу. Аттила отступил и увел свои потрепанные полчища в Италию. Население региона Венето, расположенного на северо-востоке Италии, попряталось от него на малонаселенных островах в прибрежной лагуне. Так возникла Венеция. Европе стоит поблагодарить Аттилу за это ценное приобретение.

Итальянский поход стал последним предприятием Аттилы. Папа Лев I присоединился к делегации, которая убедила гуннов отойти к Дунаю, – там, на территории современной Венгрии, они и обосновались. Аттила умер в 453 г., истек кровью на руках остготской девы, с которой только что «обручился». Несмотря на поражение Аттилы, вторжение гуннов, как и набеги готов Алариха, еще раз показало, как уязвима Европа перед армиями, проносящимися с востока на запад по ее центральным равнинам. Римские граждане и колонисты, многие сами полуварвары, искали защиты не у далеких имперских армий, но в укрепленных городах, где они присягали на верность тому, кто мог обеспечить им безопасность. На смену империи пришла власть военных диктаторов.

Но для израненной Италии надежды на мир не было. В 475 г. римский военачальник по имени Орест, бывший приближенный Аттилы, захватил власть в Равенне и провозгласил своего пятнадцатилетнего сына Ромула императором, дав мальчику громкое имя Ромул Августул. Каким только издевательствам не подвергают отцы своих сыновей! На следующий год мальчика сверг римский солдат германского происхождения Одоакр, который не потрудился принять титул императора, но именовал себя королем Италии, а своей столицей сделал Равенну. Исходя из этого, 476 г. принято считать годом официальной кончины Римской империи, хотя восточная империя – Византия – просуществует еще тысячу лет.

Хлодвиг и Теодорих

Термин «темные века», каким называли три столетия, прошедшие между падением Рима и воцарением Карла Великого, больше не в ходу у историков. Но он довольно точно описывает Европу, пораженную размером потери, бредущую в неопределенное будущее. В 481 г. пятнадцатилетний мальчишка по имени Хлодвиг из клана Меровингов, сделанный из более прочного материала, чем Ромул Августул, стал вождем франков, живших на землях, которые позже назовут Бельгией. Хлодвиг (481–511) повел воинов по Галлии, подчинив себе земли от Рейна на востоке до Луары на западе. Затем он двинулся на юг, чтобы завоевать принадлежавшую вестготам Аквитанию. К началу VI в. он властвовал над территориями от Кёльна до Пиренеев. Своей столицей он сделал Париж, а имя его изменилось, превратившись в Людовика, Людвига и Луи.

Хотя Хлодвиг по рождению был язычником, его подданные по большей части исповедовали арианство. Около 492 г. он женился на бургундской принцессе Клотильде, которая, что нетипично для бургундов, была не арианкой, но принадлежала к католической церкви. Клотильда настаивала, чтобы ее новоиспеченный супруг тоже принял католичество. В условиях, когда вера вождя диктует веру и всему племени, такое обращение сыграло решающую роль. Будь Клотильда иной веры, другой могла бы стать и судьба христианства. С этого момента и далее французские короли с замечательным постоянством присягали на верность Римскому престолу.

В этот же период балканские остготы подчинились Теодориху Великому. Он вырос в Константинополе, попав туда в качестве заложника, гарантирующего примерное поведение остготов, и пользовался покровительством императора Флавия Зенона. В 488 г. Зенон приказал Теодориху вернуться к своему народу и завоевать Италию от имени императора Восточной Римской империи. Для достижения этой цели требовалось устранить итальянского короля Одоакра, что Теодорих и сделал в 493 г., пригласив Одоакра на обед и, по слухам, разрубив его пополам от плеча до паха.

Сидевший в Париже Хлодвиг признал Теодориха королем Италии и скрепил мир, в 493 г. отдав ему в жены свою сестру Аудофледу. И это несмотря на то, что Теодорих был убежденным арианином и строил арианскую базилику Святого Аполлинария, которая стоит в Равенне и по сей день – уже как католическая церковь. Сохранилась даже большая часть оригинальной мозаики. Теодорих дополнительно укрепил свои позиции, выдав дочерей замуж за вождей бургундов, испанских вестготов и африканских вандалов. Так была изобретена брачная дипломатия. С этого момента и далее политический облик Европы определялся постоянно меняющимися отношениями между тремя группами народов, обитавших на землях, которые станут Италией, Францией и Германией – ранее в тексте я использовал эти названия исключительно для удобства.

Дела в Римской церкви также приняли новый оборот. Монастыри первоначально возникли в восточной церкви, в том числе в Египте. Теперь же они появились и на западе. Около 500 г. молодой священник по имени Бенедикт был так удручен состоянием дел в церкви, что удалился от мира, чтобы вести скромную жизнь в труде и молитве. В 529 г. он присоединился к общине «братьев» и основал монастырь в Монте-Кассино к юго-востоку от Рима. «Правила», которые должна была соблюдать братия Бенедикта, стали уставом западного монастырского движения. В христианстве появилась ветвь, сохранявшая верность Риму, но автономная и не включенная в Римскую иерархию. Монастыри стали безопасным клапаном для выпуска внутреннего инакомыслия, «верной оппозицией». Монастырское движение ширилось, сплетая собственную могучую сеть, государство внутри государства христианского мира. Бенедиктинский монастырь в Монте-Кассино просуществовал почти полторы тысячи лет, пока в 1944 г. бомбардировки союзников не стерли его с лица земли[7]7
  Восстановлен и вновь освящен в 1964 г. – Прим. науч. ред.


[Закрыть].