Текст книги "Краткая история Европы"

Генрих IV и борьба за инвеституру

В одном вопросе Вильгельм никогда сбивался с курса. Он знал, сколь многим обязан Риму, который к тому же позволил ему реформировать недееспособную англосаксонскую церковь. Ее кафедральные соборы, аббатства, а самое главное, земли Вильгельм передал нормандской церкви, но возросло и давление на церковь, вызванное ее новой ролью в светской жизни Европы. Духовная империя росла, и ее интересы приходили в противоречие, а затем и в столкновение с интересами правителей на местах. Так как епископства и их доходы лежали в основе системы местного протекционизма, остро встал вопрос: кто имеет право ими распоряжаться? Кто же на самом деле император Священной Римской империи?

Монастырское движение к тому времени представляло собой влиятельную силу, причем практически неподвластную контролю со стороны Рима. Даже аскетичные бенедиктинцы пали жертвой комфорта и коррупции. Появились новые монашеские ордены: клюнийцы (910) и цистерцианцы (1098), которые завоюют широкую популярность и обретут влияние в церкви. Рост монашества вызвал строительный бум небывалого размаха. В XII в. Бургундский клюнийский орден насчитывал феноменальное число монахов – 10 000 человек, разбросанных по 1450 монастырям от Англии до Польши и Палестины. Само аббатство Клюни было самой большой церковью западного христианского мира – его затмит лишь собор Святого Петра в Риме, и то после реконструкции в XVI и XVII столетиях.

В 1073 г. папой римским был избран клюнийский монах из Тосканы по имени Хильдебранд. Он взял себе имя и перенял амбиции Григория Великого, своего предшественника, жившего в VI в. Спустя два года Григорий VII (1073–1085) опубликовал программное заявление под названием Dictatus papae («Диктат папы»), дерзость которого граничила с манией величия. «Диктат папы» предусматривал абсолютную власть Римской церкви – не только духовную, но и светскую. Папа получал право низлагать императоров, назначать и перемещать епископов и рукополагать священников. Служители церкви должны были жить в безбрачии. Князья и принцы должны были целовать папе ногу. Устраняя всякие сомнения, документ гласил: «Римская церковь еще никогда не ошибалась, она, согласно свидетельству Писания, вечно будет непогрешимой». Григорий считал себя преемником не только Карла Великого, но и Римской империи: Quibus imperavit Augustus, imperavit Christus («Где правил Август, там правил Христос»). Рискнувшим выразить несогласие грозило отлучение от церкви.

Новый король Германии и император Священной Римской империи Генрих IV (1056–1106) определенно был с этим не согласен. Унаследовав власть в нежном возрасте, он, повзрослев, превратился в своевольного, но здравомыслящего правителя. Большую часть своего царствования он провел в боях с саксонцами и славянами-язычниками, жившими по ту сторону Эльбы, но самым злостным его недругом был папа Григорий. «Диктат папы» и его исключительное право назначать епископов напрямую угрожали власти и системе протекционизма Генриха. В 1076 г. король созвал своих епископов на рейхстаг, где они официально объявили папу Григория VII низложенным.

С этого началась «борьба за инвеституру» – эвфемизм, обозначавший вражду, часто кровавую, между папством и наследниками трона Карла Великого. Германские короли наследовали корону не автоматически, они избирались собранием принцев и епископов, известных как «князья-выборщики», курфюрсты. Германское престолонаследие часто, хотя и не всегда, основывалось на праве крови, но повлиять на решение выборщиков могли и личные достоинства претендентов, и подкуп. Такая система позволила папе Григорию VII привлечь на свою сторону выборщиков, находившихся в оппозиции императору, – принцев и герцогов, которым для убедительности пригрозили отлучением. Папа осудил «неслыханную гордыню» Генриха и освободил «всех христиан от клятв верности, которые они ему принесли».

Это лишило присутствия духа многих сторонников Генриха IV, и они потребовали, чтобы король просил прощения у папы, который пребывал тогда в Каноссе, в области Эмилия. В 1077 г. Генрих капитулировал. Предприняв легендарное «хождение в Каноссу», он отправился в Италию и простерся ниц у замка папы. Император «стоял в снегу босой, кающийся грешник, одетый во власяницу». Генрих IV провел у стен замка три дня и три ночи, «плача, стеная и умоляя о прощении». В конце концов папа римский сдался и допустил Генриха до причастия. Немецкое выражение «пойти в Каноссу» до сих пор означает «испытывать глубокое раскаяние».

Человек типа Генриха IV не мог оставить такое унижение неотмщенным. В 1080 г. он собрал армию и вернулся в Рим, где сверг папу Григория VII и назначил на его место антипапу. С просьбой о помощи Григорий VII обратился к соседям-нормандцам. В 1084 г. Роберт Гвискар Сицилийский сделал ему одолжение: он разграбил Рим, разрушил множество городских строений и убил тьму горожан. Император Генрих отступил, а Григорий VII снова занял папский престол, но Рим так и не простил папе методы, какими был ему возвращен. Григорий VII умер на следующий год совершенно сломленным.

Генрих IV правил еще два десятилетия, но борьба за инвеституру продлилась и после его смерти. К компромиссу удалось прийти только на Вормсском конкордате, состоявшемся в 1122 г.: монархи сохранили право назначать священников на церковные должности, но формальное «введение в должность» или назначение епископов с вручением соответствующих регалий осталось прерогативой папы. Этот компромисс со всей очевидностью продемонстрировал, что власть церкви над миром далеко не абсолютна. Вормсский конкордат признал суверенность светского правления и стал камнем, заложенным в основание государств. Отдавая должное вызову, который император Генрих IV бросил Риму, Лютер назвал его «первым протестантом».

6
Церковь воинствующая
1100–1215 гг.

Первый Крестовый поход

В 1095 г. константинопольский император Алексей Комнин обратился к папе римскому Урбану II с мольбой положить конец Великому расколу, который тянулся уже сорок лет. Алексей был в отчаянии. Теперь уже не Рим, а Восточная империя столкнулась с угрозой со стороны «варваров» Сельджукидов – новых хозяев Персии и Турции. Они обкорнали империю, оставив от нее одну только Грецию да узкую полоску на севере Малой Азии. В Иерусалиме убивали паломников, и Алексею нужны были солдаты. Неизвестно, упомянул ли Урбан II о том, как часто оставались без ответа подобные мольбы его римских предшественников, обращенные к императорам Византии. Баланс сил в христианском мире очевидным образом сместился.

Урбан II был прирожденным политиком. В просьбе он увидел возможность воплотить в жизнь представление Григория VII о папстве как о панъевропейской силе. Читая проповедь в ноябре 1095 г. во французском Клермоне, он ответил императору Алексею, призвав весь христианский мир отправиться в крестовый поход. Целью его было спасти Византию и освободить христианский Иерусалим от нечестивых оккупантов. Мелкие дрязги по поводу инвеституры следовало отложить в сторону ради войны за веру. «Пусть ныне ведут справедливый бой с варварами те, кто в прежние времена сражался против братьев и соплеменников, – сказал Урбан. – Пусть те, кто стали наемниками ради горстки серебра, заслужат себе награду в вечности». Боевым кличем похода Урбан объявил слова Deus vult («На то воля Божья»).

Это было предприятие такого размаха, что с ним не мог сравниться ни один союз, созданный, чтобы противостоять гуннам, Омейядам или венграм. Элиту христианского мира призывали забыть о разногласиях и собраться под крылом церкви ради общего дела. Урбан II увязал свой призыв с культом рыцарской смелости и доблести. Воины Христа, отказавшись от вражды и разбоя, должны были устремиться к чести, набожности и товариществу. Те откликнулись с энтузиазмом, воодушевленные обещанием папы отпустить им все грехи.

В 1096 г. как минимум четыре армии крестоносцев отправились в путь из Европы. Первым был стихийный Крестовый поход бедноты, возглавил который вдохновенный французский проповедник Петр Пустынник. Он увлек за собой примерно 15 000 сбитых с толку голодных крестьян, не имевших ни малейшего представления, куда они идут и что там будут делать. По дороге крестоносцы Петра и те, кто за ними увязался, убили тысячи евреев в бассейне Рейна – вероятно, четверть всех евреев, живших в этом регионе. Затем они устроили такие же погромы в Венгрии, в основном в поисках пропитания. В конце концов полностью дезориентированное и сильно поредевшее войско явилось в Константинополь, где также принялось грабить окрестности в попытках прокормиться. Перепуганный император Алексей переправил крестоносцев через Босфор. В октябре остатки крестоносного войска полегли в сражении с подкараулившими их турками-сельджуками. Больше о них никто не слышал.

Другие армии, набранные во Франции, Фландрии, Германии и Италии, путешествовали с бо́льшим комфортом – по морю, и в 1097 г. у стен Константинополя собралось около 35 000 крестоносцев. Их мотивы неясны и до сих пор остаются предметом дискуссий – вероятно, это была смесь авантюризма, надежды поживиться и искренней набожности. Крестоносцы продвигались на юг, но жара, болезни и разногласия ослабляли их. Они взяли Никею и Антиохию, а в 1099 г. вошли в Иерусалим. Там крестоносцы устроили очередную резню, расправившись на этот раз с мусульманским населением города. Евреев же они брали в заложники с целью получения выкупа. В живых на тот момент оставалось едва ли 12 000 крестоносцев. Они разбили лагерь в Иерусалиме и основали на Востоке четыре христианских государства, в том числе Иерусалимское королевство. На побережье Средиземного моря выросли торговые поселения. Все они были абсолютно беззащитны перед ответным ударом турок-сельджуков.

Второй Крестовый поход

Крестовый поход, первый звоночек европейского империализма, на полвека заново открыл Левант для паломников-христиан. В пути их поджидали такие опасности, что в Иерусалиме были основаны два новых рыцарских ордена – госпитальеры и тамплиеры. Первые должны были заботиться о здоровье и благополучии паломников, вторые, расквартированные там, где некогда стоял храм Соломона, представляли собой военную организацию, призванную защищать пилигримов по дороге с побережья. Вскоре госпитальеры и тамплиеры стали получать финансирование от Римской церкви – по сути, как монахи в миру. Они обзавелись богатыми покровителями и чарующим флером таинственности. Оба ордена устояли после изгнания крестоносцев из Святого города. Тамплиеры так разбогатели, что французское правительство в XIV в. конфисковало все их имущество, а госпитальеры (позже Мальтийский орден) существуют до сих пор: сегодня они курируют «Скорую помощь святого Иоанна».

Папство сумело инициировать крестовый поход, но не смогло удержать его завоеваний. В 1144 г. сельджуки захватили первую из основанных крестоносцами колоний – Эдессу, да и остальные не чувствовали себя в безопасности. На следующий год папа Евгений III объявил Второй крестовый поход, в качестве поощрения пообещав его участникам «великолепную сделку»: полное отпущение грехов в загробной жизни. Вдохновлял христиан на это предприятие смутьян-цистерцианец Бернард Клервоский, который, говорят, был таким умелым вербовщиком, что, куда бы он ни явился, после него «на каждые семь женщин едва ли можно было отыскать хоть одного мужчину». Короли Франции и Германии обещали отправиться на Восток во главе собственных армий. На всякий случай крестовые походы объявили и против язычников-славян, и против испанских мусульман-сарацин (мавров).

Второй крестовый поход начался в 1147 г. и закончился полным провалом. Добравшись до Леванта, крестоносцы обнаружили, что христианскому Иерусалиму ничего не угрожает, и попытались взять Дамаск, но потерпели неудачу. После череды поражений от турок, они передрались между собой и вернулись домой. Иберийский крестовый поход оказался продуктивнее. Примерно половина полуострова – Леон, Арагон и Кастилия – вернулись в христианство в ходе так называемой Реконкисты (Отвоевания). В то же время юг полуострова, где правили халифы, процветал, а тамошние мусульмане, евреи и христиане жили в мире. Английские рыцари по пути в Средиземноморье в 1147 г. высадились в Опорто и договорились помочь королю Португалии Афонсу отвоевать Лиссабон – победа, которую приветствовали как единственный успех Второго крестового похода.

Генрих II и Бекет

Пять лет спустя восемнадцатилетний герцог Анжуйский по имени Генрих Плантагенет, сын и наследник Матильды Английской, приехал в Париж, чтобы принести ленную присягу королю Франции. Он был рыжеволосым, коренастым, пышущим мужской силой юношей с пронзительным взглядом. Генрих моментально вскружил голову тридцатилетней королеве Алиеноре Аквитанской, которая правила большей частью Юго-Западной Франции и водила собственную армию во Второй крестовый поход. Ее брак с Людовиком VII Французским, которого она пренебрежительно называла «не монархом, а монахом», был аннулирован. Через два месяца разразился скандал, взбудораживший всю Европу: Алиенора стала женой Генриха, который взошел на английский престол как Генрих II Плантагенет (1154–1189). Совместно они владели не только Англией: во Франции им принадлежало больше земли, чем Людовику. Пара контролировала империю, раскинувшуюся от Чевиотских холмов до Пиренеев.

В 1164 г. Генрих возобновил борьбу за инвеституру, опубликовав свои Кларендонские конституции и утвердив свою власть над английской церковью. Тем самым он обострил тлеющий конфликт с Томасом Бекетом, своим бывшим другом, а ныне архиепископом Кентерберийским. Бекет, вторя папе Григорию VII, угрожал отлучить короля от церкви за то, что тот раздавал должности за спиной Бекета и без его одобрения назначил своего преемника. К 1170 г. отношения их настолько ухудшились, что Генрих, сидя за обеденным столом во Франции, произнес слова, которые переводят по-разному, но смысл их сводится к одному: «Неужели никто не избавит меня от этого назойливого попа?» Четыре рыцаря отправились в Англию, отыскали Бекета и прикончили его в кафедральном соборе Кентербери.

Ужас совершённого и не в последнюю очередь осквернение святого места шокировал Европу, и Плантагенету не удалось уйти от ответственности. Подобно Генриху IV в Каноссе, ему пришлось подвергнуться унизительной епитимье. Он осыпал церковь привилегиями и инициировал безудержную реконструкцию и обновление церквей и монастырей. Паломники со всей Европы съезжались к чудотворной усыпальнице Бекета в Кентербери, а Кентерберийский собор расширили и перестроили в новом французском готическом стиле. Культ Бекета просуществовал до английской Реформации.

Барбаросса и Третий Крестовый поход

Современник Генриха, Фридрих I Барбаросса, король Германии (1152–1190), был совершенно другим человеком: уравновешенным, умным и привлекательным, настоящим рыцарем-крестоносцем. Прозвище «Барбаросса» он получил благодаря своей рыжей бороде, а трон Германии унаследовал в качестве плода примирительного брака между соперничающими кланами Гогенштауфенов и Вельфов. Представленные в Италии партиями гибеллинов и гвельфов, одни продвигали интересы Священной Римской империи, а другие, соответственно, поддерживали папу римского. Их вражда, увековеченная Шекспиром в «Ромео и Джульетте», где он вывел их под видом семейств Монтекки и Капулетти, часто бывала жестокой и кровопролитной.

Барбаросса намеревался вернуть Священной Римской империи власть, пошатнувшуюся в результате борьбы императора Генриха IV и папы Григория за инвеституру. Для этого требовалось обеспечить себе поддержку уймы мелких германских князьков, а также набраться смелости и снова поставить вопрос ребром. Когда в 1155 г. Барбаросса прибыл в Рим, чтобы папа Адриан IV короновал его как императора Священной Римской империи, немедленно разгорелся спор, кто чью ногу должен целовать и кто чью лошадь должен вести в Рим. Новому императору удалось достаточно сплотить свои земли, чтобы собрать и снарядить армию. Но противоречие между независимостью отдельных территорий и централизованной властью монарха в Священной Римской империи только обострилось.

Независимо настроенные германские государства Фридриха I Барбароссы, как и сопротивлявшиеся итальянские, постоянно угрожали его власти. На востоке ему приходилось сражаться с Генрихом Львом Саксонским. В Италии он пять раз воевал с северными городами, а в Милане постоянно вспыхивали бунты. Папство раскололось, и Барбаросса был вынужден выбирать сторону, а в какой-то момент ему даже пришлось назначить антипапу. В 1176 г. он потерпел тяжелое поражение в битве при Леньяно от объединенных сил Венеции, Ломбардии и Сицилии, и в результате императору Священной Римской империи опять пришлось просить у папы прощения. Напрашивается вывод: если даже такой талантливый деятель, как Барбаросса, не смог консолидировать Священную Римскую империю, значит, сама ее концепция изначально была нежизнеспособной.

В 1187 г. конец раздорам положил новый лидер мусульман Леванта – курд по имени Саладин, который буквально стер христиан с лица Святой земли в битве при Хаттине. Иерусалим снова стал мусульманским. Это побудило Европу снарядить Третий крестовый поход. Во главе его встали три монарха: сам Барбаросса, король Франции Филипп II Август (1189–1223) и сын Генриха Английского Ричард I Львиное Сердце (1189–1199). В 1189 г. все трое отправились в Святую землю. Германские войска шли по суше, чтобы по пути соединиться с венгерскими. Остальные монархи путешествовали первым классом, по морю.

Они не успели добраться и до Сирии, когда разразилась катастрофа. Барбаросса, единственный полководец, который мог обеспечить успех экспедиции, утонул, форсируя турецкую реку, – пошел ко дну под тяжестью доспехов. Растерянные подчиненные попытались забальзамировать его тело и похоронить в Иерусалиме, но ни то ни другое им не удалось. Остаток Третьего крестового похода стал повторением Второго. Ричард Английский, продемонстрировав выдающееся военное мастерство, в 1191 г. преуспел в осаде Акры, и город еще столетие оставался в руках христиан, но взять Иерусалим он не смог. По большому счету все, чего он добился, так это обещания Саладина пропускать христианских паломников к святым местам. Через три года эпидемий и поражений крестоносцы отправились восвояси.

Иннокентий III и Четвертый Крестовый поход

Если крестоносцам и удалось чего-то достичь, так это вселить в зарождающиеся европейские нации чувство общей цели. Совершенно разные народы, привыкшие враждовать друг с другом, объединились и скооперировались под сенью церкви. Вот почему сменяющим друг друга папам, вдохновителям крестовых походов, даже неудачи шли на пользу. Власть пап, выкованная при Григории Великом и Григории VII, достигла максимума при папе Иннокентии III (1198–1216). Он взошел на престол, вопреки обычаю, молодым, в тридцать восемь лет, когда два могущественных короля, Генрих II Английский и Фридрих I Барбаросса, были уже мертвы, а династические раздоры серьезно ослабили оба государства. Иннокентий принял титул Викария Христа, а в 1202 г. попытался разыграть карту крестовых походов и отвоевать Иерусалим.

На сей раз европейские монархи не откликнулись. Четвертый крестовый поход Иннокентия III обернулся катастрофой. Испытывая нехватку средств, он попробовал собрать, вероятно первый в Европе, подоходный налог, предусмотрительно ограничившись только лишь духовенством. Сделать это оказалось невозможно. В итоге крестовый поход использовали в своих целях венецианцы. У них деньги имелись, но вредить своей торговле с турками в Леванте они не хотели. До Иерусалима им и дела не было, а вот от «греков», как они называли византийцев, они – с помощью нормандских наемников – избавились бы с радостью. Корабли крестоносцев подняли паруса в 1202 г., для начала осадив город-конкурент Венеции Зару (Задар) в Хорватии, после чего переключились на Константинополь, чтобы в обмен на крупное вознаграждение восстановить на троне свергнутого императора.

Все пошло насмарку. В апреле 1204 г., не дождавшись вознаграждения, жаждущие отмщения крестоносцы взорвали и форсировали городские стены и ворвались в Константинополь. Французский дворянин, наблюдавший все своими глазами, писал, что они «не могли и представить себе, что в мире есть такое восхитительное место, с такими высокими стенами, внушительными башнями, богатыми дворцами и величественными церквями… Не было смельчака, у которого по коже не пробежали бы мурашки». Затем крестоносцы обрекли этот славный город на несколько дней грабежа и разорения. Они убивали священников, уничтожали иконы, рушили башни, насиловали монашек и сожгли половину города. Константинополь, по праву считавшийся величайшим городом христианского мира, лишился своих сокровищ. Новым восточным императором стал граф Фландрии, а патриархом сделался аристократ из Венеции. Великий раскол теоретически окончился, и Константинополь объявили римско-католическим.

Казалось, вернулись времена разбойников-викингов. Четвертый крестовый поход ясно дал понять, что Восточное Средиземноморье заботили не столько события в Риме, сколько торговля со странами Востока, независимо от того, кто там в настоящее время удерживает святые места. Генуэзские и венецианские купцы, которые всегда конкурировали друг с другом, не только не сократили, но даже увеличили радиус своей активности и сделали Константинополь своей новой базой.

Когда новости о разграблении Константинополя достигли Рима, Иннокентий III впал в отчаяние. Он отлучил крестоносцев от церкви, причитая, что «мечи, которые должны были использовать против язычников, обагрили кровью христиан». Крестоносцы «не щадили ни веры, ни возраста, ни пола; совершили кровосмешения, прелюбодеяния и разврат на глазах у людей». Обвинение в кровосмешении озадачивает, но мнение византийцев о Западной Европе как о месте, где живут головорезы и варвары, подтвердилось. Венецианцы сидели в Константинополе еще полвека; они вывезли оттуда великолепную четверку бронзовых лошадей (которая первоначально попала туда из Рима) и украсили ею собор Святого Марка. Только после 1261 г. византийцы смогли восстановить свой город, а возвратить себе квадригу им так и не удалось.

Несмотря на поражение, Иннокентий III не утратил самонадеянности. В 1209 г. за отказ утвердить его ставленника на посту архиепископа Кентерберийского он отлучил от церкви короля Англии Иоанна Безземельного (1199–1216) и наложил интердикт на всю Англию. Король капитулировал и объявил Англию папским фьефом. В том же 1209 г. Иннокентий начал очередной крестовый поход, но теперь не против мусульман, а против катаров-альбигойцев, живших на юго-западе Франции. Для борьбы с этой ересью, утверждавшей, что в мире есть доброе и злое начало, а путь к спасению лежит через аскетизм, был учрежден новый монашеский орден – доминиканцев.

Примерно сорок лет катары сопротивлялись и папе римскому, и французским королям и боролись против дознавателей, предшественников инквизиторов. В 1244 г. последний оплот катаров, крепость Монсегюр, расположенная на вершине неприступной горы, была наконец взята, после чего две сотни лидеров еретиков взошли на гигантский костер. До сего дня это место навевает печальные воспоминания. И одержимость, с какой церковь преследовала катаров, и их (предполагаемые) сокровища до сих пор завораживают историков и романистов.