Текст книги "Комната лжи"

– Конечно, я виню их! Я и себя виню, но и многих других.

Она только что сузила этот список до пяти человек.

Сам Джейк.

Нил.

Скотт, Пит, Чарли.

На самом деле шестеро, но о шестом она старается не думать.

Адам откидывается на спинку кресла, складывает руки на коленях.

– Не сомневаюсь, – кивает он. – Мы еще об этом поговорим. А пока что начнем с этих троих. Хорошо?

Все случилось однажды после школы. Начало их… союза. Сюзанны там, естественно, не было, но она была рядом с Джейком, когда он раз за разом пересказывал все полиции. Она столько раз перечитывала показания и так часто представляла себе те события, что они превратились в фильм, в котором она помнит каждый кадр.

Джейк уже не впервые задерживался после школы. Когда Сюзанна спрашивала, а она это делала не часто – сама поздно приходила домой, он говорил, что делал домашнее задание, помогал учителю, заканчивал матч с друзьями. Оказалось, все это ложь. Джейк делал домашнее задание, но обычно в последний момент и только потому, что иначе родители и учителя начали бы задавать вопросы. Но помогать учителю? Играть с друзьями? Сюзанна не представляла себе, как одиноко было Джейку. Он был мальчиком, который легко заводил друзей, а теперь мучительно пытался их сохранить. Он ни с кем не ссорился. Ему просто больше не было интересно, так же, как он терял интерес ко всему остальному. Сюзана заметила бы это, если бы смотрела внимательнее. Но проще было принимать все его слова за чистую монету, верить, что Джейк все тот же общительный, самодостаточный парень, каким всегда был. Сам день Сюзанна толком не запомнила. Если бы последовавшее происшествие не придало ему значения, она бы и не смогла выделить его в череде других дней.

Итак, Джейк был на территории школы, один, после окончания уроков – как выяснилось, он часто так оставался. Он наблюдал, на этот раз за компанией мальчишек на год старше его. Скотт Сандерс, Питер Мюррей и Чарльз Белл тоже часто проводили время на школьной территории после уроков, в основном потому, что это было запрещено. Правила для них были как вызов, И Джейка восхищало то, что они делали.

Сегодня Джейк заметил, как они собрались около урны, но не сразу связал это с запахом дыма, витавшим в воздухе. Он подумал, что садовник жжет листья. В это время года их полно. Перед школой росла густая аллея деревьев. Входишь в главные ворота, и они возвышаются вдоль дороги почетным караулом, а осенью на несколько недель все покрывается толстым красным ковром.

Но дым был не от листьев. И наблюдая за Скоттом и компанией из тени деревьев, он наконец понял, что горит. Он увидел языки пламени, лижущие воздух из мусорной урны. Пламя ползло все выше, Скотт, Пит и Чарли подходили ближе, сгрудились, как ведьмы вокруг котла.

Джейк не собирался вмешиваться, так он потом сказал полиции. Не потому, что старшие ребята не были пай-мальчиками и явно задумали что-то дурное, а уже эта мысль остановила бы большинство детей. Джейк не знал, как к ним подступиться. Скотт и остальные не только на год старше, они еще и травили малышей. Если бы они набросились на Джейка, он бы не смог дать отпор. Скотт, глава шайки, на голову выше его, А Пит в два раза шире в плечах. Чарли невысокий, но казалось, весь состоит из костей и сухожилий, и от этого он выглядел самым опасным.

Поэтому Джейк просто стоял, завороженный, и мог бы остаться в тени, пока огонь не погаснет, если бы события не развернулись иначе.

– Эй, а вы что тут делаете?

Джейк не мог сказать, откуда появилась молодая учительница. К стоянке велосипедов вела дверь из главного корпуса, возможно, миссис Бёрч вышла оттуда. Она новенькая, только что получила диплом и весила как горка сэндвичей, которые Пит в одиночку съедает за ланчем. Но для крошечной женщины – почти девочки – у нее был очень мощный голос.

Даже Скотт и остальные подпрыгнули и опустили плечи, только увидев его источник.

– Ничего, мисс, – сказал кто-то. Скотт, подумал Джейк, потому что он сделал шаг вперед, пытаясь заслонить урну от учителя.

– Мальчики, вы что-то жжете?

– Нет, мисс. Зачем бы нам, мисс. Я сигарету уронил, только и всего, – ответил Скотт.

– Он имеет в виду зажигалку, мисс, – вмешался Чарльз, встав бок о бок со Скоттом. – Мы еще маленькие, чтобы курить по-настоящему, и мы бы точно не стали курить на территории школы. – Чарли, может, и маленький, но крепкий. А лицо у него острое: от напомаженных волос до выступающего подбородка.

Пит позади пытался потушить огонь, но пламя поднималось всякий раз, как он приближался. Со своего места Джейк ясно все видел. Пит походил на укротителя львов, пытающегося сдержать буйное животное. Джейк говорил потом, что огонь так и выглядел, напоминал что-то живое. Это завораживало. Казалось почти красивым. Именно так Джейк потом и рассказывал.

– Ты не куришь, но у тебя есть зажигалка. И ты как-то уронил ее в урну, и урна волшебным образом загорелась. Ты это пытаешься сказать?

Мисс Бёрч протиснулась мимо Скотта и Чарли и попробовала сама справиться с огнем. Языки пламени высоко взлетали, и когда она попыталась пошевелить мусор в урне, ей пришлось отшатнуться так же, как Питу.

– Ой! Черт! – Язык пламени вырвался и коснулся ее.

Скотт, Чарли и Пит просто смотрели и смеялись.

– Не ругайтесь, мисс, – сказал Чарли. – Если вы будете ругаться, нам придется рассказать учителю.

Мисс Бёрч была слишком сосредоточена на огне, чтобы обратить внимание на смешки, хотя уже было очевидно, что ей тоже не справиться.

– Вот.

Джейк перешел через дорожку, нагнулся, чтобы собрать охапку листьев.

– Вот, – повторил он, поднося листву к урне.

– Подожди, не надо…

Мисс Бёрч появление Джейка застало врасплох. Она запоздало оттащила его в сторону, но он успел кинуть листья в огонь.

– Что ты… – возмущалась она, думая, что Джейк сделал только хуже. Но листва была сырая, огонь словно накрыли влажной простыней. Повалил дым, много дыма, а потом и он сошел на нет.

– Ладно… – Поначалу мисс Бёрч могла выговорить только это. Потом, видимо, вспомнила о своих обязанностях, своем гневе и резко повернулась к Скотту:

– Вы хоть понимаете, как это глупо? Вы же могли всю школу сжечь!

Только Скотт не испугался, а возмутился. Проблема в том, что Скотт и был глупым. Сюзанна бесчисленное количество раз убеждалась в этом в последующие месяцы. Он был глупым, жестоким и мстительным. Но его так часто называли глупым – и дети, и старший брат, и отец, что слово само по себе стало для него как красная тряпка для быка. Однажды он чуть не запустил стул в учителя, рискнувшего сказать, что он медлительный, и спасло его только отсутствие стула под рукой. Об инциденте знала вся школа, и только такому неопытному учителю, как мисс Бёрч, могло прийти в голову использовать в присутствии Скотта слово на г.

Он сделал шаг вперед, заставляя мисс Бёрч отступить назад к урне, без сомнения еще раскаленной после пожара. Скотт и на Джейка смотрел сверху вниз, над юной учительницей он возвышался на голову.

– Не надо так говорить, – сказал Скотт. – Не надо называть нас глупыми.

– Да нет, я… – Мисс Бёрч испугалась, Джейк ясно это видел. Но она попыталась поддержать авторитет, вытянулась вверх, насколько Скотт оставил ей места. – Мальчики, вы пойдете со мной. Мы идем к директору.

Скотт фыркнул и продолжил наступление, так что мисс Бёрч уже нависала спиной над урной.

– Старый лысый толстяк давно ушел домой, – сказал он. – Все уже ушли домой. Смотрите! – Он кивнул головой в сторону парковки для преподавателей, там оставалось всего две или три машины, в том числе собственный потрепанный «фольксваген-жук» мисс Бёрч.

Скотт улыбнулся. «Видишь? – говорила улыбка. – Ты здесь одна».

– Вы подожгли школьное имущество, – настаивала мисс Бёрч. – Это не останется безнаказанным.

Джейк обменялся взглядами с Питом и Чарли. О чем думает Чарли, он не понимал, но мысли Пита читались яснее, чем если бы висели в облачке у него над головой. Заткнись. Просто заткнись, глупая корова.

– Мы рассказали, что случилось. Специально мы ничего не поджигали.

Это сказал Чарли, у него всегда такой вид, словно он ухмыляется.

– И вы действительно думаете, что я поверю… – начала было мисс Бёрч, и тут Джейк понял, что это его шанс.

– Это правда, я все видел, – сказал он, все повернулись к нему.

Мисс Бёрч мгновение смотрела на Джейка, потом снова повернулась к Скотту. У Скотта в глазах посветлело, и он отошел от учительницы на полшага.

– Они просто проходили мимо, Скотт бросил что-то в урну, и потом раздался взрыв. А потом они пытались потушить огонь. Специально они ничего не поджигали.

Мисс Бёрч задумалась.

– Ты их знаешь? – спросила она Джейка, пристально глядя на него.

– Не совсем.

– Как тебя зовут?

– Джейк.

– Что ж, Джейк. – Она окинула взглядом Скотта, Пита и Чарли, потом опять посмотрела на сына Сюзанны. – Спасибо. Наверное, тогда можно на этом закончить. – Она старалась звучать убедительно, но, поймав взгляд Джейка, улыбнулась с облегчением и благодарностью.

И не только она. Пит наконец выдохнул, он, сам того не замечая, уже некоторое время не смел дышать. Чарли кивнул, его улыбка стала серьезнее. А Скотт промчался мимо несчастной учительницы и повел свою шайку на улицу, по дороге заговорщически подмигнув Джейку.

– Увидимся, – сказал он.

Адам внимательно слушал. Ни разу не попытался прервать.

– Значит, он их прикрыл. Вот как все началось. Так они и стали друзьями.

– Я же сказала…

– Да, да, что они никогда не были «друзьями». – Адам жестом показывает кавычки. – Но давай не будем усложнять.

Сюзанна порывается возразить. Все не так просто, хочет сказать она. В этом и дело. Но вместо этого она отвечает:

– Хорошо.

– А потом, что потом случилось?

– Они начали проводить время вместе. Скотт и остальные, они творили такое, чем Джейк раньше не занимался. Ему раньше в голову такое не приходило.

– Что же?

Сюзанна смотрит на Адама пустым взглядом.

– Что творили Скотт и остальные? Ты сказала, что…

Сюзанна не ждет, пока он закончит. Они кивает, и голова начинает трястись.

– Жестокости. Рэп, фильмы ужасов, компьютерные игры, чем больше крови, чем резче графика – тем лучше. Ну и огонь. Они любили все поджигать. Однажды подожгли скамейку в парке. Ну и другое… Живых существ.

Адам улыбается. Сюзанна отворачивается с отвращением.

– Что еще?

Сюзанна задумывается, стоит ли отвечать. Но раз уж заговорили, рано или поздно все равно бы дошли и до этого.

– Порнография. У Скотта была куча порножурналов.

– Какого вида порнография?

– Что значит – какого вида?

– Ну, есть разные виды. Легкое порно, жесткое порно, этническое, фетиш. Есть еще анальное, оральное и детское.

– Просто порнография, о’кей? Не знаю я, какого вида.

Хотя она все еще помнит несколько фотографий из журналов, которые потом нашла под кроватью Джейка. Это она тоже решила проигнорировать, точнее, оставить Нилу. Нил сказал потом, что разобрался, но не уточнил, как именно. Тихо поговорил, может, приправил толчком и подмигиванием. Сюзанне тогда важно было только, чтобы журналы исчезли из ее дома. Она убедила себя, что они вообще не Джейка, что он их для друга хранил.

Адам поднял руки в защитном жесте:

– Я только спросил. Говорю же, я пытался кое-что прояснить. Отчеты, новостные статьи довольно запутанные. О многом они даже не могли написать. Ну, из-за возраста.

Сюзанна не отвечает.

– Так Джейк тоже в этом участвовал? В жестоких выходках, смотрел фильмы ужасов? Он тоже подсел? – продолжает Адам.

Сюзанна категорична.

– Только не он, не тот, каким я его знала. – Она осознает, что ее слова в той же степени осуждают, как и защищают сына. – Он был любопытный. Только и всего. На него это произвело впечатление. Конечно, так и было.

– Ты на что намекаешь? Что рэп во всем виноват? Или компьютерные игры? Порноколлекция Скотта?

Соблазнительная версия. Сюзанна этого не отрицает. Но как она уже пыталась объяснить, все не так просто. То, что случилось, то, что сделал Джейк, стало результатом влияния разных факторов. Нельзя просто взять и обвинить во всем игры ГТА.

– Без толку. Скотт и остальные были старше. Они показывали Джейку такое, что ему еще рано было видеть. Что ему вообще не следовало видеть. Он никогда раньше не был в банде. У него были приятели, но… – Сюзанна прерывается. Она вспоминает друзей Джейка из детства. Тимоти Томпсон. Джош Грин. Гарри Кирквуд. Хорошие мальчики. Милые. Когда Джейк играл с ними, Сюзанне оставалось волноваться только о том, делятся ли они игрушками.

Адам выжидает, все ли она сказала.

– Иными словами, сначала они не были друзьями, но потом сдружились. Верно? А Скотт и эти двое солгали, сказав, что едва знали Джейка.

– Ну конечно, они солгали! Я это уже говорила. Скотт Сандерс, Питер Мюррей, Чарльз Белл: это они втянули Джейка. А Джейк… нет, он не был невинным. Но он не был готов. Под конец он словно… словно…

Сюзанна останавливается, не договорив. Ее мысли возвращаются к той горящей урне, она представляет себе Джейка там, рядом, как он смотрит через дорожку. Ей приходят в голову слова, но она их не произносит. Наконец Адам озвучивает их за нее:

– Как мотылек на огонь.

7

За окном солнце наползает на облако, и тень проплывает по комнате. Сюзанна не думала, что мир может стать еще мрачнее.

– Ты говоришь, они втянули Джейка. А ты ничего не сделала. Ты не пыталась даже выяснить, чем Джейк занимался, с кем он вдруг стал проводить время.

Сюзанна поднимает глаза.

– Ему было пятнадцать. Он ничего мне не рассказывал.

– А ты не думаешь, что сама должна была все выяснить?

Сюзанна согласна с ним. Теперь согласна. Теперь легко говорить – намного сложнее быть родителем и балансировать между потребностью быть уверенной, что сын в безопасности, и уважением к праву подростка на самостоятельность. Она доверяла Джейку. Разве не так она себе говорила? Или она перепутала доверие с чем-то еще – самооправданием в том, что она не слишком придирчиво следила за его выбором друзей? Но раньше у него никогда не было проблем с приятелями. Был, правда, в том году инцидент, когда Джейка вызвали к директору за то, что он якобы ударил лбом в переносицу другого ребенка, но это было так не похоже на него (как думала Сюзанна), что она поверила в объяснение Джейка, будто там была массовая драка и он вмешался, чтобы защитить друга – друга которого он в скором времени отверг. По мнению Сюзанны, это еще одно доказательство того, что ей с Нилом удалось вырастить юношу, который скоро сможет стать полностью независимым. Джейку не нужно было, чтобы Сюзанна выглядывала у него из-за плеча. Он и сам мог за собой присмотреть – как всегда.

– Так вот как все будет? – спрашивает Сюзанна. – Я рассказываю, что произошло, что я сделала, что мне не удалось, а ты решаешь, искренна ли я в своем раскаянии? Так ты примешь решение, отпустить ли Эмили?

Адам качает головой.

– Ну, как-то так.

Значит ли это, что Эмили удерживают где-то силой? В заточении? Если Сюзанне удастся узнать, где, сможет ли она передать сообщение кому-нибудь – полиции, Алине, Рут, да кому угодно, – так, чтобы Адам не заметил? По телефону звонить нельзя, но эсэмэс, или письмо или… «Ватсап»? Зачем иначе она зарегистрировалась в «Ватсапе»? Вдруг он сможет ей помочь?

Сюзанна замечает, как у нее путаются мысли. Неважно, какое средство она выберет. Сложность в том, чтобы отправить сообщение незаметно для Адама. А главное – выяснить, что нужно написать. Позвать на помощь она может и сейчас, набрать спасателей успеет. Но пока она не знает наверняка, что ее дочь найдут, что она не проведет часы, дни и недели голодая, задыхаясь, истекая кровью в какой-нибудь импровизированной тюрьме – в подвале? На складе? В фургоне? До тех пор Сюзанна не могла ничего предпринимать. Ей оставалось только играть по правилам Адама. Более того, она обязана выиграть.

– А если я сейчас тебе это скажу? Если признаю, что это целиком и полностью моя вина? И ничья больше. Не Скотта, не Пита, не Чарли. Ничья. Только моя.

Лицо Адама принимает выражение клерка за офисным столом. Он бы рад помочь ей, говорит оно, но руки связаны.

– Дело в том, Сюзанна, что у тебя было восемнадцать лет, чтобы принять ответственность. С чего мне верить твоим словам сейчас?

– Тогда все было иначе. Ты это знаешь! Я ничего не могла сказать публично, но это не значит, что я не признавала свою вину. От тех, кто там был, кого это затронуло, я не скрывала, что виновата. Всегда. Я говорила всерьез тогда и имею это в виду и теперь.

– Да ну? – отзывается Адам, покачивая головой. Челка закрывает шоколадно-карий глаз, он убирает ее пальцами. – Ладно, Сюзанна, попробуем. Это твой шанс. Возможность спасти дочь. Расскажи. Объясни, за что именно ты берешь на себя ответственность, и обещаю, я поверю тебе на слово. Я не усомнюсь. Что бы ты ни рассказала, я поверю.

Адам ждет.

– Да… за все! Этого достаточно? Мне следовало быть лучшей матерью. Следовало лучше знать сына: чем он занимается, с кем дружит, чему его учат товарищи. Следовало узнать о его увлечениях, его тревогах, его печали. Мне следовало лучше читать знаки, больше быть рядом, меньше времени проводить на работе, не так гордиться тем, что он не просит о помощи. Следовало вмешаться и… и… мне следовало его остановить. – Сюзанна смотрит на Адама, открыв лицо, разведя руки. – Устраивает? Мне следовало его остановить. Это была моя задача. Ничья больше. Я была его матерью. И это… это… – Она сбивается, не знает, что еще сказать. Наконец опускает руки на колени и заканчивает: – Это все. Все.

Мучительная пауза.

– И это все? – спрашивает Адам.

– Этого недостаточно? – взрывается Сюзанна. – Что еще?

Нож внезапно оказывается у Адама в руке. Он вскочил на ноги, держит нож на уровне уха, а потом резким движение выбрасывает его в сторону Сюзанны. Она кричит, уклоняется, пытается отскочить назад вместе с креслом и видит, что нож до самой рукоятки вошел в обивку, прямо за ее левым плечом.

Адам наклоняется над ней, хватает нож. Дергает, вытаскивает из кресла и приставляет к горлу Сюзанны.

Она сглатывает и чувствует, как в шею вдавливается холодный металл.

– Последний шанс, Сюзанна, – шипит Адам. – Я дам тебе еще один шанс.

Сюзанна закрывает глаза. Она чувствует на лице горячее дыхание Адама, слышит, как оно дрожит от гнева. Сейчас все может закончиться. Игра продолжится, или все проиграют.

В дверь стучат.

Сюзанна открывает глаза. Адам подскакивает и смотрит Сюзанне через плечо.

Кто-то снова мягко стучит в дверь.

Адам чуть-чуть отходит и отводит нож от горла Сюзанны.

– Алина, – хрипит Сюзанна. – Я же сказала, что выйду. У меня следующий клиент, меня ждут. – Судя по часам на стене, она задержалась уже на полчаса.

– Нет никакого клиента.

– Есть, я…

– Нет следующего клиента, – повторяет Адам с нажимом, и до Сюзанны доходит, о чем он говорит. Второй записи, второго нового клиента, которого Сюзанна ожидала, как ни странно было получить двух новых клиентов в один день, не существует. Адам сам все подстроил: использовал фальшивое имя, записался повторно, чтобы быть уверенным, что им никто не помешает.

В дверь снова стучат, на этот раз громче.

– Отошли ее, – велит Адам. Он садится рядом и прячет нож за бедром. – Давай.

Сюзанна встает. Она нетвердо держится на ногах и опирается на мебель, пока идет к двери.

– Алина, я… – начала было она, открывая дверь, но там не Алина. Там Рут.

– Привет, дорогая, – говорит Рут тихим извиняющимся голосом. – Слушай, извини, что мешаю, но я хотела убедиться, что у тебя все в порядке. – Она пытается заглянуть в кабинет, но полуоткрытая дверь загораживает обзор.

– Все ли в порядке? Ты о чем? – переспрашивает Сюзанна.

Она слышит, как Адам у нее за спиной прочищает горло.

– Послушай, Рут, у меня тут самый разгар консультации.

– Я знаю, но Алина сказала… – Рут говорит тише. – Алина сказала, ты тут уже полтора часа с одним и тем же парнем. – Она улыбается. – Кто там у тебя, Леонардо ди Каприо? – Сюзанна улыбается в ответ, скрывая боль. – Я серьезно, у тебя все в порядке? Помощь дантиста не нужна?

Это старая шутка. Когда Сюзанна и Рут еще только договорились снимать офис на двоих, это было самым веским преимуществом, с точки зрения Сюзанны. Она хотела открыть собственную практику, но боялась изоляции, боялась оставаться в кабинете наедине с вереницей чужаков. Чужаков в плохом настроении. А Рут, когда Сюзанна призналась в этом, заверила ее, что если они снимут офис вместе, Сюзанне не придется об этом беспокоиться. Если кто-то посмеет ей навредить, Рут придет за ними со своей дрелью и – что еще более устрашающе – злободневной лекцией об использовании зубной нити.

– Нет, все хорошо. Правда. У меня освободилось время, только и всего, а Адам, он… – Сюзанна задумывается, не разозлится ли Адам, что она назвала его имя, хотя это конечно же не настоящее имя, и он же назвал его Алине, когда записывался на прием. – Мы решили задержаться. – Сюзанна оправляется от замешательства. – Он уедет на следующей неделе, а у нас как раз наметился прогресс, ну и мы подумали, то есть я подумала… – Адам покашливает. Сюзанна напрягается, – что проведем еще один час сегодня, – заканчивает она.

Рут пытается заглянуть в щель между дверью и косяком. Она смотрит на Сюзанну, та изо всех сил старается создать впечатление, что все отлично. Она раньше говорила Рут, как важно в консультировании придерживаться точного времени, начинать и заканчивать вовремя, но надеется, что подруга слушала ее так же внимательно, как Сюзанна слушает ее болтовню о зубах.

– Ну ладно. Только не забудь, сегодня пятница, – напоминает Рут, улыбается и постукивает по циферблату. По пятницам после работы, по давно заведенному, хотя и неписанному правилу Рут, Сюзанна и иногда Алина ходили в «Нэнни Стейт», паб на углу переулка. Один раз в неделю Сюзанна может позволить себе быть прежней, вести себя как раньше со старыми коллегами, как с Нилом, до того, как они стали жить отдельно, как с университетскими друзьями, по крайней мере, на первом курсе, пока она не отчислилась, забеременев. Обычно они с Рут выпивали по меньшей мере две порции и только потом расходились по домам к семьям. Сюзанна шла к Эмили и двум кошкам, Рут дома ждали трехногая ищейка по имени Бетти и два растрепанных попугайчика. Выходили они обычно в пять, Рут закрывалась в это время. Иногда, если у нее больше не было пациентов, а Сюзанна успела закончить бумажную работу, они могли сбежать на полчаса раньше и успеть выпить побольше.

Как бы то ни было, после пяти здание пустело, и Сюзанне приходит в голову, что Адам наверняка это знает. Я изучил вопрос, почти слышит она злорадный голос.

– Ты уже идешь? Ну, в паб.

– Да, мы уже собрались, – отвечает Рут, а потом тихо добавляет: – Мы подождем, если хочешь. Мне надо просмотреть счета, у Алины тоже наверняка найдется работа, так что если хочешь, чтобы мы были поблизости…

– Не глупи. – Пожалуйста, не уходи. – Идите. Я неважно себя чувствую, так что мне и неплохо остаться трезвой.

– Ты не придешь позже?

– Я… наверное, нет. Не сегодня. Обещаю, на следующей неделе я с вами.

Пожалуйста, не уходи! Какое-то мгновение Сюзанна чуть не кричит, она знает, что это ее последний шанс. Когда все уйдут, они останутся совсем одни. Можно попробовать передать панику взглядом, Адам этого не увидит, а Рут наверняка поймет. Но вопрос в том, что случится дальше. Адам же доказал, что готов к жестокости, что он сдерживается из последних сил. А если Алина и Рут уйдут, хоть они будут в безопасности. Как только Сюзанна узнает, что случилось с Эмили, она сможет рисковать. Если же она предпримет что-либо, пока остальные здесь, и кто-то попадет под удар, Сюзанна точно знает, что не сможет с этим жить. И это не фигура речи.

– Ну, если ты уверена. Точно, Сюзанна? – спрашивает Рут.

На этот раз Сюзанна отвечает сразу:

– Абсолютно. Идите, отдыхайте. Неделя была длинная.

Рут закатывает глаза и согласно фыркает.

– Увидимся в понедельник. – Сюзанна с улыбкой машет рукой и закрывает дверь. Она упирается лбом в крашеное дерево и слушает удаляющиеся шаги подруги, доносящиеся с лестничной площадки, потом с улицы через окно, и наконец все стихает.

8

Здание горит. Сначала один язычок пламени, как одинокий красный всполох на томограмме здорового тела, потом рак расползается метастазами, и смертельное свечение распространяется. На первом этаже сквозь доски просачиваются тонкие струйки дыма. Тюки соломы начинают дымиться, и скоро пламя с треском уже гонит дым наверх. Горят парты, книги, с любовью развешенные по стенам рисунки учеников. Огонь ползет вверх, с этажа на этаж, и наконец добирается до балок крыши. За несколько минут пламя становится более оглушительным, чем пожарная сигнализация, более напористым, чем мчащиеся сирены пожарных машин. Стены обугливаются и чернеют, оконные стекла идут пузырями и взрываются. Даже воздух корежится от невыносимого жара. Он нереальный, ужасающий, сверкающий: мерцающее острие тянется к звездам. Отталкивающая картина, непередаваемая. Сюзанна не могла не восхищаться ею.

– Как думаешь, чья это была идея?

Сюзанна вернулась в кресло. Коврик под ногами сбился, она могла бы расправить его простым движением ноги. Она крепко прижимает подошвы к полу.

Адам пришел в себя. Он ничего не сказал, но Сюзанна подозревает, что его успокоила ее ложь. Видимо, такое поведение Сюзанны с его точки зрения оправдывало некоторым образом его действия. Служило доказательством. Подтверждением.

Он мерит шагами пол перед камином, постукивая ножом по джинсам в такт словам. Сюзанна хмурится при его вопросе.

– Их план. Пожар, – поясняет Адам. – Чья это была идея?

– Скотта. Это же очевидно.

– И ты в это веришь?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я сказал.

– Он признался. Никогда не пытался отрицать. Сказал, это была шутка, он не всерьез желал, чтобы это случилось, но никогда не отрицал, что это его идея.

– Но учитывая все, что ты теперь знаешь. Ты до сих пор в это веришь?

– Я не понимаю, о чем ты.

– Не думаешь, что это могла быть идея Джейка?

– Джейка? Нет. То есть… нет.

Адам поджимает губы и качает головой.

– Нет. Я тоже не верю, – звучит, к еще большему замешательству Сюзанны, обнадеживающе.

– Какая разница? – спрашивает женщина. – Учитывая, что случилось. Какая разница, чья это была идея?

Адам останавливается и смотрит на нее. Кажется, он искренне задумался над ответом. Наконец он пожимает плечами.

– Наверное, никакой. Не для тебя, – говорит он и продолжает ходить.

Сюзанна уже устала следить за ним. Тянулись минуты, складывались в часы: похоже, скоро будет уже два часа, как они тут, Сюзанна чувствовала, как энергия утекает из нее. Не то чтобы у нее не было желания бороться. Но ее раздражает непонимание – как? Она словно хомяк в колесе, мышь, бестолково бегающая по лабиринту. Знает, что надо искать выход, но чем дольше преследование, тем тяжелее поверить, что она еще не загнана в угол.

– Об этом они тоже мало могли писать, – говорит Адам. – Газеты, в смысле. Поэтому я и спросил.

Сюзанна не может сдержать усмешку.

Адам останавливается и поворачивается к ней.

– Что?

– Ничего.

– Я серьезно. Объясни.

Сюзанна сердито смотрит на него.

– Газеты. Так это по ним ты проводил свое «исследование»? По газетам?

Адам заинтригован.

– Конечно. Какую-то часть. А что? Что в этом такого ужасного?

– Ужасного ничего. Просто тупо.

Слово срывается с губ прежде, чем она успевает остановиться. Звучит приятно. Живительно горько.

Адам смеется.

– Вот видишь? Об этом я и говорю. Я думал, ты одобришь. В конце концов, они были на стороне Джейка.

Сюзанна смеется ему в лицо.

– Газеты не были ни на чьей стороне. Никогда не бывают.

– Точно не на твоей, видимо, – признает Адам с ухмылкой. – Ты ведь им не очень-то нравилась, да? Интересно, что ты об этом думаешь?

– Мне плевать, что обо мне писали. Плевать, что писали газеты, точка. И всем должно быть плевать. И тебе тоже. – Сюзанне приходит в голову мысль, которая отвлекает ее от злости. – Но ты же на самом деле не веришь всему, что писали в газетах. Верно? Потому что, если веришь, все это довольно бессмысленно.

Адам прав. Газеты приняли сторону Джейка. Из слов Адама Сюзанна поняла, что он, очевидно, уверен – Джейк виновен так же, как и Сюзанна. Более того, он им восхищается, верит, что его следовало бы похвалить, а не закончить все так, как получилось. Разве не так решила все для себя Сюзанна, не поэтому Адам был там?

Только если дело в этом, почему он так явно намерен наказать Сюзанну за деяния Джейка? Ты отрицаешь свою ответственность? Он спрашивал об этом, и в вопросе читалось обвинение.

– Газетные истории послужили рамкой, только и всего. Чтобы восстановить факты.

Сюзанна снова хохочет.

– Факты! Ха! Хорошая шутка!

– Так расскажи! – отвечает Адам. – Ты права, я не все знаю. Отчасти поэтому я здесь. – Он склоняет голову, будто впервые видит Сюзанну. – А знаешь, должен признать, ты выглядишь намного лучше, чем я ожидал. Я рассчитывал, ты будешь старше. И волосы у тебя длиннее, крашеные. Цвет темнее, чем я бы выбрал, мне нравится твой естественный светлый оттенок – но тебе идет. Правда.

Сюзанне не нравится, как Адам смотрит на нее. Она плотнее закутывается в кардиган.

– Что рассказать?

– А?

– Ты попросил рассказать. Что?

Адам усмехается. Он знает, что она недовольна, и не скрывает злорадства. Он мог бы весь день сидеть и дразнить ее, думает Сюзанна, если бы время – по его же словам – не поджимало.

– План. Расскажи все, что ты знаешь о плане, – говорит Адам, возвращаясь к делу.

Звучит так официально. Только плана никакого не было – по крайней мере сначала. Скотт, Пит, Чарли, даже Джейк – все они признавали это. Они просто валяли дурака, говорили они. Представьте, вы собираетесь кого-то убить, как вы это сделаете? А если соберетесь вломиться в дом богача, какую вещь вы схватите первой? Это была просто игра. Только вот оказалось, они все время в нее играли. Это было забавно, так потом заявил Чарли. Просто так, знаешь. Для смеха.

Джейк к этому времени стал полноценным членом шайки. И все, о чем они болтали, все, что творили, все эти «игры»-фантазии… они будоражили Джейка. Кому-то покажется странным, но Сюзанна сравнивала это с тем, как она впервые открыла книгу. Может, не впервые в жизни, но когда по-настоящему осознала, что вот эти слова на странице, строка за строкой, лишь недавно казавшиеся бессмыслицей, теперь стали воротами в целые миры, ожидающие своего исследователя. Ей кажется, Джейк чувствовал что-то подобное. До тех пор его мир бы окрашен туманно-серым и надоевшим белым. Скотт, Пит и Чарли показали ему, какой разноцветной может быть жизнь. Яркие, дерзкие краски. Они могли курить сигареты, марихуану, если хотели, внимательно смотрели все грязные, жестокие фильмы, какие удавалось раздобыть, делали все, что можно было делать безнаказанно. Она уже не были детьми. Верно, Джейк? Черт побери, тебе пятнадцать, а ты даже не видел девочку без трусов.