Текст книги "Легион смертников"

Глава 13

– Скольких мы потеряли? – спросил Аякс, разглядывая силуэты римлян на окраине деревни.

Карим, его ближайший соратник, оторвал взгляд от раны на руке Гепита, которую он бинтовал.

– Двое мертвы. Один почти что мертв. Четверо ранены. Но все раненые могут биться и дальше.

Аякс задумался над результатами устроенной им засады. Он потерял двоих, убив и ранив не меньше десятка римлян. Хороший счет, хотя он рассчитывал вообще их уничтожить или, по крайней мере, дезорганизовать, чтобы они не могли продолжать погоню. Некоторые из его людей и так были плохи, когда они пришли в деревню, ближе к вечеру. Потребовался весь его авторитет, чтобы уговорить их организовать засаду. Остальные товарищи-гладиаторы с радостью согласились выйти на бой, вместо того чтобы и дальше ломиться сквозь заросли. Нынешняя скромная победа несколько восстановит их веру в него. Наверняка.

Аякс четко понимал ход мыслей гладиаторов, прожив среди них несколько лет. Они живут, чтобы драться. Вынужденные однажды, по воле хозяев, рискнуть жизнью, они хорошо знают цену свободы и выдержат любые невзгоды и опасности, чтобы остаться свободными, не стать снова рабами или не подвергнуться казни. Кроме того, у гладиаторов всегда существовала четкая иерархия в соответствии с уровнем мастерства. Иначе его главенство точно попытались бы оспорить после бегства с Крита. Но пока он лучший боец среди них, они будут уважать его и подчиняться приказам. Несмотря на его неосмотрительность. Аякс снова разругал себя за благодушие. Флотская база была отличным укрытием, из которого можно было продолжать вылазки, вредя римлянам. Почти два месяца они хорошо ели и спали, зная при этом, что когда-нибудь и это место придется покинуть.

Надо было давно уходить отсюда, с горечью подумал Аякс. Они слишком разнежились. Сделали то, что могли позволить себе лишь величайшие гладиаторы, – потеряли бдительность. Дозорные не исполнили обязанностей. На мгновение Аякс почувствовал, как его охватывает гнев. Их глупость дорого обошлась товарищам. За то время, которое они провели на базе, численность его последователей возросла многократно, за счет рабов с захваченных судов. К моменту прихода римской флотилии их численность возросла с тридцати, бежавших с Крита, до трехсот. Он смог обеспечить экипажем оба корабля и даже поврежденное римское судно, случайно зашедшее на базу незадолго до нападения.

Аякс снова ругал себя. Было ожидаемо, что военный корабль станут искать, но неожиданно, что так скоро. Узнав, что римляне обнаружили его убежище, Аякс не мог не восхититься быстротой, с которой они поняли, что произошло с пропавшим кораблем, и ринулись в атаку. Он потерял базу, все корабли и всех бойцов, кроме полусотни человек.

Римлянами явно командовал выдающийся офицер. Теперь он знает, кто именно. Аякс узнал голос, который вызывал его на бой. Префект Катон, подавивший восстание на Крите, тогда, когда Аякс уже думал, что все у него в руках. Восстание потерпело поражение. Но будет следующее, подумал Аякс. Однажды он и его люди станут костяком, вокруг которого соберется новая армия рабов, способная бросить вызов своим римским хозяевам. Египетские селяне стонут под пятой римского владычества, а устроенные Аяксом представления лишь распалили их. Многие поддержат восстание. Многие, но не все, подумал он, глядя на горящую деревню.

Когда Аякс вывел из болот своих изнуренных товарищей и повел в деревню, староста встретил их с беспокойством. Он благоразумно предоставил группе вооруженных людей воду и пищу. Пока люди Аякса жадно пили принесенную селянами воду, он огляделся и понял, что это отличное место для засады. Окаймленная насыпью и камышами с одной стороны и мангровыми зарослями с другой, деревня была идеальным горлышком бутылки. Аякс знал, что по пятам за ним идет десяток легковооруженных римлян, и понял, что это возможность избавиться от них. Двадцать человек спрятались, а остальные сделали вид, что идут дальше. Римляне шли следом, вплоть до укрытия, и ловушка захлопнулась. Оказавшись в окружении между спрятавшимися и ушедшими вперед, легионеры погибли очень быстро.

Успех засады побудил Аякса попытаться провернуть подобное в более крупном масштабе, против главной колонны римлян, которая, как он был уверен, идет следом за разведчиками. Но на этот раз староста потребовал, чтобы они ушли из деревни, опасаясь наказания, которому подвергнут их римляне, найдя тела своих товарищей. Аякс приказал окружить селян и согнать в загон для коз, чтобы никто не сбежал и не предупредил римлян. Но селяне начали испуганно плакать и завывать. Требование молчать не возымело действия, даже когда он пригрозил оружием.

Выбора не было, подумал Аякс. Он не желал обагрять свои руки кровью селян, но безопасность отряда беспокоила его больше всего. Нельзя, чтобы римлян предупредили об опасности. Он приказал самым верным из своих людей идти в загон и убить селян. Годы, проведенные в школах гладиаторов в Риме, означали, что они умеют выполнять приказы немедленно и привыкли к чужим страданиям. Все закончилось очень быстро. Стихли последние крики, и деревня стояла в полной тишине в ожидании римских легионеров…

Карим закончил бинтовать руку нубийцу и кивнул ему, давая понять, что он должен уйти. Вытер с пальцев кровь о край грязной туники, от которой пахло потом и болотом.

– Что теперь, стратег?

Аякс поглядел на него, пытаясь понять, не шутит ли Карим. Его последователи всегда называли его стратегом[9]9
  Стратег (воевода, военачальник, полководец) – в древнегреческих городах-государствах главнокомандующий войском с полномочиями распоряжаться финансами и вершить суд во вверенном ему войске, а также строить внешние отношения в пределах, необходимых для достижения задач, поставленных перед вверенным ему войском.


[Закрыть], и со временем Аякс принял этот титул как должное. Карим обращался к нему точно так же и при других, но наедине обычно говорил откровенно и без церемоний.

– Ждем, когда они снова пойдут в атаку.

– Почему ты думаешь, что они так поступят?

– А у них есть выбор? – спросил Аякс. – Они пришли сюда, чтобы схватить нас. Они должны пойти в атаку, и очень скоро.

– Почему?

– Потому что боятся, что мы снова от них ускользнем.

Карим отпил воды из фляги и прокашлялся.

– Тогда почему же мы не бежим? Сейчас, пока они раздумывают.

– Потому что наши силы равны. У них столько же людей, сколько у нас, не больше. Мы убьем этих римлян и оставим гнить здесь, в болоте. Все подготовили?

Карим кивнул:

– Кант спрятал в траве колья, его люди готовы.

– Тогда пусть римляне атакуют, – сказал Аякс, мрачно улыбаясь и глядя на врагов.

Карим мгновение пристально глядел на него.

– Есть еще одна причина, по которой ты решил остаться и дать бой, так?

Аякс кивнул:

– Ты тоже слышал его голос?

– Слышал.

– Тогда ты должен понимать, почему я должен остаться и воспользоваться шансом убить этого офицера-римлянина. К сожалению, я не видел рядом с ним второго.

– Центуриона Макрона?

Аякс кивнул и сжал кулаки.

– Только подумать, этот Макрон был у меня в руках на Крите столько дней… Я мог убить его в любой момент. Я был дураком, Карим. Должен был свершить правосудие, когда мне представился шанс, а не тешить себя возможностью помучить врага.

– Всегда просто говорить умные вещи, когда все в прошлом, стратег, – ответил Карим, пожимая плечами.

Аякс нахмурился:

– Точно… тем более что у меня есть причина не терять шанса на отмщение. За то, что меня продали в рабство, за смерть моего отца. – Он говорил с ледяным спокойствием. – Пока префект Катон и центурион Макрон живы, я не успокоюсь, не угомонюсь.

– Ты не успокоишься и не угомонишься, пока стоит Рим, – устало ответил Карим. – Чего ты хочешь достичь, друг мой? Твое сердце желает убить всех римлян в этом мире?

– Если это возможно, то да.

– Но это невозможно.

Повернувшись к нему, Аякс улыбнулся:

– Только дай мне время, и посмотрим. Кроме того, неужели ты думаешь, что мы одиноки в ненависти к Риму? Вспомни, что мы узнали от того толстого капитана последнего купеческого судна, которое захватили. Нубийцы собираются завоевать юг провинции.

– Помню.

– Значит, нам, возможно, надо попытать счастья на стороне нубийцев.

– Возможно. Но нубийцы – люди, которых мы не знаем, – рассудил Карим. – Возможно, будет ошибкой присоединиться к ним, даже если они ненавидят Рим не меньше нас. Не следует принимать такие решения поспешно.

– А я и не спешу.

Карим с сожалением покачал головой:

– Жажда мщения тяготит тебя, стратег. Она ослепляет тебя, не дает думать об ответственности перед остальными. Передо мной и всеми, кто пошел за тобой. Теми, кто может когда-нибудь пойти за тобой, если ты оставишь месть. Ты должен поставить рассудок выше чувств. Это и значит быть настоящим вождем.

– Я человек, пусть и ваш вождь, Карим, – ответил Аякс, пожав плечами. – Я не могу отвергнуть веления сердца. Ни ради тебя, ни ради других, избравших мой путь. Я должен отомстить. Если боги будут милостивы к нам, я сделаю это сегодня ночью, в этой деревне. Я убью римских легионеров и своими руками отрублю голову префекту Катону. А если захвачу его живым, то сделаю с ним то, что он сделал с моим отцом. Прибью к кресту и буду сидеть и смотреть, как он умирает под палящими лучами солнца, умоляя о глотке воды или о том, чтобы его добили побыстрее. Ни того ни другого он от меня не получит.

Последние слова Аякс произнес особенно резко.

Мгновение они молчали, потом стратег встал и поглядел на другой конец деревни, где толклись легионеры. Увидел, что они выстроились в ряды и сомкнули щиты, от которых едва отражалось затухающее пламя пожара. В середине стоял рослый худощавый мужчина в шлеме с гребнем. Когда легионеры построились, он поднял вверх меч и махнул им вперед. Легионеры двинулись с места.

Аякс сложил руки у рта и крикнул, предупреждая своих людей:

– Они идут! Лучники, приготовиться! Гладиаторы, ко мне!

Все встали. Аякс повернулся к Кариму и мрачно улыбнулся.

– Помолимся богам, друг мой, чтобы они были к нам милосердны, и этой ночью все закончится, – сказал он.

Глава 14

Катон рассчитал, что центурион Руф со своим отрядом должен был пробраться сквозь высокую траву мимо дамбы и уже приближаться к врагу. Глянул на просвет между двух домов слева. Ничего не видно, темно. Ночь. Огонь быстро поглотил все, что могло гореть, и теперь лишь крохотные язычки пламени плясали на обугленных досках, слегка освещая дома и землю вокруг них. Руф и его легионеры должны идти параллельно улице, так, что их не заметят.

В конце улицы он увидел несколько силуэтов. Помолился Фортуне о том, чтобы среди них был Аякс. Увидел и других разбойников, расходящихся в стороны от основной группы, поджидающей их. А спустя мгновение услышал свист первой стрелы, пролетевшей у него над головой.

– Стрелы! – предупредил легионеров Катон. – Поднять щиты, парни!

Легионеры в задних рядах подняли щиты над головами, чтобы защитить строй от стрел, летящих навесом. С усеянного звездами неба посыпались вражеские стрелы, с треском втыкаясь в щиты и ударяя в твердую почву под ногами. Строй римлян, четыре ряда по шесть человек, шагал вперед, прикрываясь массивными деревянными щитами с бронзовыми умбонами. Лучники продолжали стрелять по легионерам не переставая. Группа гладиаторов стояла молча, ожидая приказа Аякса.

– Следить за флангами! – приказал Катон, опасаясь возможной атаки копейщиков, которая нарушила бы их строй. Римляне подошли к гладиаторам, и лучники перестали стрелять. Катон ухватил меч и щит покрепче. Когда между противниками оставалось шагов десять, послышался крик боли слева. Потом во мраке зазвучал голос центуриона Руфа:

– Вперед! В атаку! За Двадцать второй!

Его легионеры подхватили клич, но спустя мгновение раздался еще один крик боли, потом еще, и низкий стон.

– Что там такое? – сказал один из легионеров, шедший позади Катона.

– Молчать! – рявкнул Катон. – Вперед!

Услышав крики и стоны со стороны дамбы, Аякс улыбнулся. Его предположение о том, что римляне попытаются обойти его с фланга, оказалось правильным. Именно поэтому он приказал своим людям поставить там заостренные колья, сразу же после того, как они разделались с отрядом разведчиков. Похоже, атака противника сорвана. Если они пойдут дальше, то попадут в ловушку. Он повернулся к Кариму.

– Иди туда с лучниками и покончите с ними, – сказал он, обнажая меч. – А я разберусь с остальными.

Карим кивнул и побежал вправо, увлекая лучников за собой. Аякс оценил ситуацию, с которой придется иметь дело Кариму. Римляне наткнулись на заточенные колья; несколько человек ранены, судя по крикам. Пока будут пытаться выбраться, попадут под обстрел лучников. Если побегут, попадут на другие колья. Если сохранят самообладание и проберутся через препятствие, все равно будут отличными мишенями для стрел. В любом случае они дорого поплатятся за свою попытку. Удовлетворенно улыбнувшись, Аякс решительно пошел вперед, к гладиаторам, чтобы повести их в атаку на римлян, наступающих по улице.

– Ваш щит, стратег, – сказал один из телохранителей, подавая ему щит. Аякс просунул руку в рукоять щита, взял его покрепче и протиснулся в первый ряд.

– Дадим этим римским ублюдкам хороший урок! – крикнул он, махнув мечом вверх, в приветственном жесте, которому его научили в школе гладиаторов в Капуе. – Сражайся или умри!

– Сражайся или умри! – подхватили клич гладиаторы и, немного присев, пошли навстречу шагающим в ногу легионерам.

Аякс почувствовал, как его тело охватывает знакомое чувство возбуждения, но его ум оставался холоден и расчетлив. Он сосредоточил внимание на офицере, возглавлявшем строй. Человеке, который причинил ему столько горя за годы, прошедшие с первой их встречи в морском бою у берегов Иллирии.

– Префект Катон! – заорал Аякс. – Сегодня ты умрешь!

Он ринулся в атаку, рядом бежали его товарищи, выкрикивая боевой клич. Их лица были искажены зверскими гримасами ярости и ненависти. Годы жестоких тренировок превратили тело Аякса в мощную боевую машину. Он бросил вперед весь свой вес, ударяя префекта щитом. Увидел, как шлем с гребнем качнулся назад. Строй римлян прогнулся. Аякс продолжал напирать, не теряя контакта щитов, и чувствовал, как растет сопротивление. Противник хорошо уперся в землю подошвами калиг. Аякс услышал, как Катон крякнул от натуги. Повернув плечи, гладиатор резко убрал щит назад, разрывая контакт, и двинул руку с мечом вперед и вверх, наставив острие на противника. Угасающий огонь пожара давал еще достаточно света, чтобы разглядеть узкое лицо римлянина, жесткое, с расширившимися глазами.

Аякс сделал выпад, целясь противнику в лицо, но римлянин быстро отвел удар щитом и сделал ответный выпад. Лезвие меча ушло в сторону, скользнув по щиту Аякса. Уши заполнили звуки боя вокруг, но они не отвлекали Аякса. Он сосредоточил весь свой ум, силу и умение на поединке с Катоном. Снова толкнул щитом вперед – умбоны лязгнули друг о друга, – потом снова сделал выпад, но на этот раз по дуге, переводя его в режущий удар по плечу римлянину. Катон мгновенно развернулся вбок, опираясь на правую ногу, и меч, который должен был попасть ему в ключицу, просвистел в воздухе. Префект тут же рубанул по руке Аякса, вышедшей вперед на этом движении. Гладиатор едва успел повернуть меч кистевым движением и принять удар в плоскость меча. Полетели искры. Аякс сделал шаг назад и уважительно кивнул.

– Ты быстр, римлянин. Но на арене ты бы и мгновения не прожил.

– А ты много болтаешь! – парировал Катон, с размаху ударяя мечом по краю щита и сбивая его вниз, так, что у Аякса оказалось открыто горло. Катон тут же перевел рубящий удар в колющий. Отчаянный удар, холодно подумал Аякс, без труда поднимая щит и уводя вражеский меч вверх. Понял, что это благоприятная возможность, зацепил краем щита гарду меча римлянина и дернул щит на себя. У противника дернулись пальцы, и рукоять меча выскочила из них. Меч пролетел над головой Аякса и со стуком упал на землю.

Аякс кровожадно расхохотался и ринулся на префекта, опуская щит и снова тесня противника. Потом начал чередовать удары щитом и мечом, барабаня по щиту Катона и оттесняя его в сторону. Но тут между ними упал один из людей Аякса. У него хлестала кровь из большой раны на голове, и он кричал что-то невразумительное. Длинный меч выпал из его руки острием вниз. Катон сразу же схватил рукоять меча и убрал руку за щит.

– С дороги! – заревел Аякс, отбрасывая своего товарища в сторону ударом щита. Поднял меч, чтобы продолжить молотить Катона, но тот отбил его атаку. Аякс приостановился и хмыкнул:

– Во имя богов, я хоть всю ночь могу это делать.

Он замахнулся мечом, но Катон ринулся вперед первым, ударяя щитом в щит и нанося колющий удар по дуге сбоку. Острие меча скользнуло по нагруднику Аякса вбок и нашло щель между передней и задней пластинами доспеха. Инерции удара хватило, чтобы острие меча впилось в плоть. Аякс, ошеломленный успехом противника, сначала громко вскрикнул, а потом зарычал от бешенства.

– Стратег ранен! – крикнул кто-то. – Аякс ранен!

Один из его людей тут же вклинился между Аяксом и Катоном и принялся осыпать римлянина ударами, тесня его назад.

– Вывести стратега из боя!

– Нет! – заорал Аякс, и его лицо исказила гримаса. – Нет…

Но его схватили за руки и оттащили назад, а потом дальше по улице, к краю деревни. Он хотел возразить, но лишь скрипел зубами от боли в боку. Его люди одерживали верх над врагами. На земле лежало несколько римлян и лишь двое гладиаторов. Но бунтовщики начали отступать, и уцелевшие легионеры с удивлением глядели им вслед.

– Что ты творишь?! – зарычал Аякс. – Прикончите их!

Перед ним очутился Карим. На его лице была тревога.

– Стратег, один из постовых на дороге говорит, что приближается другая группа римлян. Нам надо отступать. Их там слишком много.

– Нет, – мотнув головой, ответил Аякс. – Я уже почти взял верх над этим ублюдком. Еще немного, и взял бы в плен.

Неудавшаяся месть наполнила его гневом. Но тут снова напомнила о себе боль в боку. Он понимал, что уж это-то он легко перенесет. Во время обучения приходилось терпеть и не такое.

– Дай мне вернуться. Дай мне убить его! – зарычал он.

Карим покачал головой.

– Нет. Я не позволю тебе умереть сегодня, стратег. – Обернувшись, он кивнул остальным, столпившимся вокруг Аякса: – Заберите его. Идите по дороге к реке. Знаете куда. Вперед.

Двое человек подхватили Аякса под руки, подставив плечи, и понесли его, беспомощно болтающегося, прочь из деревни. Он лишь скрипел зубами. Как только главаря разбойников унесли, Карим приказал лучникам отступить и построиться за ним. Они вышли из темноты и выстроились неровной линией, выпуская во врагов стрелы и заставляя их спешно укрываться за дымящимися руинами домов. На дальнем конце деревни показались первые ряды отряда римлян, пришедшего на подмогу.

– Прекратить! – приказал Карим лучникам. – Надо уходить.

Разбойники ушли прочь от догорающих домов и растворились в темноте, окутывавшей дорогу, ведущую из деревни. Слышалось лишь потрескивание горящего дерева, стрекот насекомых за дамбой и стоны раненых.

Глава 15

– Что за ерунда тут случилась? – спросил Макрон, оглядывая сожженные дома и лежащие тела, когда подошел к Катону. – Похоже, у вас тут был хорошенький бой.

Префект уже подобрал свой меч и убрал его в ножны, кивком приветствуя Макрона. Заметил, что рука дрожит; потребовалось усилие воли, чтобы вложить меч в ножны, а не уронить его. Говоря по правде, было страшно, подумал префект, ругая себя. Когда Аякс выдернул у него из руки меч и начал осыпать ударами, Катон уже был уверен, что ему не жить. Ничто не могло помешать гладиатору свершить свою месть. Он был словно дикая сила природы, неудержимая и безжалостная. Катон был в считаных мгновениях от смерти, когда смертельно раненный разбойник упал между ним и Аяксом. Смерть была так близка, с ужасом подумал он. Бледный, префект поглядел на Макрона, моргнул и снова кивнул.

– Да… хорошенький бой.

– Что произошло? Я видел, как кто-то отходил, когда мы вышли сюда. Где Аякс?

– Жив, – кивая, ответил Катон. – Я его ранил. Его люди оттащили его, когда увидели, что вы идете.

– Тогда чего мы ждем? – спросил Макрон, глядя вдоль улицы. – Догоним ублюдка, пока он не сбежал.

– Нет, – твердо ответил Катон. – Не сейчас.

– Какого Аида «нет»? – нахмурившись, спросил Макрон. – Мы сейчас ближе к нему, чем за все последние месяцы.

– Дождемся, пока начнет светать, – твердо ответил Катон.

– Что?

– Это приказ, – отрезал Катон. – Я и так потерял достаточно людей, натыкаясь на засады, чтобы еще и в темноте блуждать. Я больше не намерен дарить Аяксу возможность убивать римлян. Мы остаемся здесь на ночь. Заботимся о раненых, даем людям утолить жажду. Аякс и его разбойники устали не меньше нас, у них тоже есть раненые. В темноте они далеко не уйдут. Продолжим преследование на рассвете.

– Безумие, – тихо ответил Макрон.

Катон напрягся и сделал вдох с выдохом, чтобы успокоиться.

– Вы забываетесь, центурион.

– Прошу прощения, командир, – прошипел Макрон сквозь зубы. – Но мы должны гнаться за ними.

– Нет. Я принял решение. Сначала мы должны позаботиться о своих. Пусть твои легионеры подберут раненых. В деревне и вон там, – сказал Катон, показывая в сторону дамбы, где Руф и его легионеры пытались обойти разбойников с фланга. С чем бы они там ни столкнулись, их не было видно, зато было хорошо слышно раненых. Катон вздрогнул. – Займись этим немедленно.

– Есть, командир. Думаю, у нашего жреца, Хамеда, должны быть навыки целительства. Привлеку его. – Макрон внимательно оглядел друга. – А вы, командир, как вы? В порядке?

– Нормально, все нормально, – сглотнув, ответил Катон. – Только пить хочется. Позаботься об остальных, будь добр.

Макрон кивнул и повернулся, выкрикивая приказы своей группе, состоявшей из легионеров и морской пехоты. Они тоже несли только самое необходимое, тоже, как и отряд Катона, выдохлись и изнемогают от жажды. Но они могли бы и подождать с питьем и отдыхом, мрачно проворчал себе под нос Макрон, подзывая два отделения и назначая часовых для охраны периметра, на случай, если Аякс снова что-нибудь затеет. Хотя вряд ли. Гладиатор – ловкач. Знает, когда вступить в бой, чтобы выиграть, подумал ветеран. Наносит удар, имея преимущество, и сдерживается, когда преимущества нет. Если вступает в бой, то дерется яростно и безжалостно. Если бы не несмываемое пятно варварского обращения, которому подверг его Аякс, Макрон мог бы восхититься врагом. В иной жизни из него вышел бы отличный легионер.

– Жаль, что жизнь у него только эта, – пробормотал Макрон. – Которую я намереваюсь у него отнять.

– Командир? – с удивлением переспросил его один из легионеров.

– Что?

– Командир, я не расслышал приказа.

Макрон прокашлялся. В горле пересохло.

– Я сказал, будьте настороже, иначе оглянуться не успеете, как эти ублюдки вам глотки перережут.

Развернувшись, Макрон зашагал обратно к центру деревни.

Катон сидел на краю каменного порога, глядя, как от дамбы несут убитых и раненых. Большинство наткнулись на замаскированные колья, когда Руф приказал идти в атаку. Многие были ранены стрелами. Катон понял, что засада дорого обошлась римлянам. Подошел, хромая, центурион Руф. Он держался рукой за бедро, сквозь пальцы сочилась кровь. Поглядел, как перевязывают раны его легионерам, и двинулся дальше, чтобы доложиться префекту.

Катон отошел в сторону, давая Хамеду возможность осмотреть рану центуриона. Жрец достал фляжку, чтобы промыть ее, а потом вытащил из мешка полоску ткани.

– Что произошло? – спросил Катон.

– Эти ублюдки поставили рядами заточенные колья, от дамбы и до деревни, – ответил командиру Руф. – Спрятали в высокой траве. Мы их не увидели, пока один из наших не напоролся. Дурак, помолчать не мог, а я был в стороне от него и не понял, что происходит. Дал приказ атаковать, пока был хоть какой-то шанс застать врага врасплох… – Он вздрогнул. – И тут мы все напоролись на колья. Я себе сразу же ногу повредил. Когда мы остановились, большинство уже получили ранения. И тогда они начали стрелять из луков.

Руф умолк, качая головой.

– Мы ничего не могли поделать, командир. Некоторые пытались убежать из-под обстрела и напоролись на другие колья. Я приказал ребятам оставаться на месте и прикрыться щитами как можно лучше. Решил, что надо подождать, пока они не перестанут стрелять, и тогда попытаться обойти колья.

Катон нахмурился. Он недооценил Аякса. Но Руф ошибочно истолковал его выражение лица.

– Я больше ничего не мог поделать, командир, клянусь.

– Понимаю, – ответил Катон, запуская пальцы в пропотевшие волосы. – Каков результат?

– Восемь убитых и шестнадцать раненых. Трое из которых вряд ли доживут до утра. Восемь раненых – ходячие, остальных придется нести.

Катон поглядел на носки калиг, чтобы скрыть выражение своего лица. Он сам отправил солдат в ловушку. Слишком рвался в бой с врагом. Люди погибли из-за него, и ему было стыдно.

– Ладно, – тихо сказал он, собираясь с силами, и поднял взгляд. – Хорошенько позаботься о ране. Потом прикажи обыскать деревню, пусть собирают еду и воду. Пусть ребята поедят и отдохнут. Продолжим преследование с первыми лучами солнца.

– Есть, командир. А что с ранеными? Мы не можем их здесь оставить.

– Я выделю отряд, который будет нести их следом за нами. Хамед поможет с лечением. Вот и всё, Руф.

Это было вежливой формой спровадить его, и Катон чувствовал, что Руф недоволен, когда центурион развернулся и, хромая, пошел к своим легионерам. Префект поглядел на Хамеда.

– Аякс убил всех жителей деревни. Есть ли какие-нибудь ритуалы, которые тебе необходимо провести над погибшими?

– Господин? – переспросил Хамед, непонимающе глядя на Катона.

– Ты жрец. Сделай все необходимое. Когда закончишь, займешься нашими ранеными.

– Да, господин, – ответил Хамед, склоняя голову. – Я вознесу молитвы. На полный похоронный обряд нет времени. Но надо сжечь тела погибших.

– Я думал, у вашего народа принято хоронить в земле.

Хамед неуверенно улыбнулся:

– Это зависит от того, сколько у тебя времени.

– Ладно, тогда скажи Макрону, чтобы он дал тебе в помощь пару человек.

Кивнув, Хамед пошел следом за Руфом к лежащим на земле раненым.

Глядя на легионеров, Катон задумался. Многие ли считают, что в случившемся виноват он? Сколькие затаят на него недовольство и с неохотой пойдут в следующий бой?

Услышав топот калиг, обернулся и увидел массивную фигуру Макрона, движущегося из темноты. Его нельзя было спутать с кем-то еще.

– Часовые расставлены, командир. Я сказал им, чтобы сторожили получше. Не хочу, чтобы на нас внезапно напали. Парни порядком устали, так что я буду делать смену караула почаще.

Катон с трудом улыбнулся.

– Значит, сам-то ты не слишком хорошо отдохнешь, – сказал он.

– Наверное, – пожав плечами, ответил Макрон. – Ничего нового для меня.

– Прошлую ночь ты тоже не спал.

– Да, но мне доводилось бывать в переделках и похуже. Неоднократно. Как и тебе, – ответил Макрон, махнув рукой в его сторону.

– Я думаю, мне этой ночью тоже поспать не особо придется.

– А вот тебе-то отдохнуть надо, – сказал Макрон. – Мне будет спокойнее знать, что ты отдохнул и твой ум будет свеж и остер, когда мы продолжим погоню.

– Зачем? – с горечью спросил Катон. – Чтобы я еще раз привел всех прямиком в засаду?

– В чем дело? – спросил Макрон, нахмурившись и уперев руки в бока. – Ты что, себя в этом винишь?

– Это моя ошибка, Макрон, – ответил Катон, глядя другу в глаза. – Я должен был понять, что Аякс станет ожидать от нас обхода с фланга… и это кончилось большой кровью. Я слишком торопился покончить с ним и поспешил. Он ждал этого.

– А чего ожидал ты? Он не дурак.

Макрон посмотрел на друга. Так хотелось хоть как-то его утешить.

– Кроме того, я бы сделал то же самое, будь я на твоем месте.

– Не знаю…

– Не возражаешь, я присяду?

– На здоровье.

Макрон расстегнул ремешки и снял тяжелый шлем, вздохнув с облегчением. Сел на порог рядом с Катоном и наклонился вперед, опершись о колени предплечьями. Мгновение молчал, потом поджал губы и заговорил тихо, так, чтобы их никто не услышал:

– Выслушаешь совет? Дружеский?

– Дружеский? – переспросил Катон. – Конечно.

– Хорошо… Знаешь, Катон, ты теперь префект, чтоб тебя. Ты не имеешь права на самоуничижение.

– Самоуничижение? Нет, ты меня не так понял. Это не самоуничижение. Это оценка своих действий. Я неправильно командовал солдатами.

– И что? Ты хочешь понести за это какое-то наказание?

– Я это заслужил, – сознался Катон.

– Чушь. Ты думаешь, ты первый офицер, который совершил ошибку?

– Я не могу назвать это просто ошибкой, – ответил префект, махнув рукой в сторону убитых и раненых. – Я бы сказал, что по моей вине пролилось много крови легионеров.

– Проливать кровь нормально для наглей профессии, – ответил Макрон. – Когда случается бой, солдат убивают и ранят. Иначе не бывает.

– Но если солдаты гибнут без нужды, то их командира следует призвать к ответу.

Центурион недовольно надул щеки.

– Да ну, Катон, я видел, как командиры позорятся куда хлеще. И ты тоже видел. Иногда бой идет по плану, иногда – нет. Враг иногда берет верх, каким бы хорошим ни был командир. Тебе следует с этим смириться.

– Значит, ты согласен, что я подставил солдат?

– Да, ты дал маху, – откровенно ответил Макрон.

– Премного благодарен…

– Катон, я уважаю тебя достаточно, чтобы всегда говорить тебе правду. Если не хочешь ее слышать, так и скажи.

– Прости. Говори дальше.

– Ладно.

Макрон собрался с мыслями.

– Суть в том, что ты отличный офицер. Один из лучших, мне известных. На моих глазах ты прошел путь от оптиона до центуриона и префекта. И, бьюсь об заклад, ты на этом не остановишься. У тебя для этого есть и ум, и отвага. Пусть ты выглядишь как тощий зассанец, на самом деле ты тверд, как старая калига. Тебе одного не хватает… – Макрон задумался, подбирая слова. – Не опыта, этого у тебя предостаточно, не спорю. Нет, чего-то другого… может, трезвой оценки. Чувства, которое вырабатывается долгой службой. Легионер видит, что стратеги иногда правы, а иногда ошибаются. Может, у тебя до сих пор все было слишком успешно. Ты получал повышения раньше, чем успевал выработать соответствующее отношение к своим постам, вот что я хочу сказать. Теперь ты должен понять, что не ошибается тот, кто ничего не делает. Без этого не бывает. Солдат должен уметь пережить ошибку, это не менее важно, чем то, как он воспринимает свой успех.

Макрон дружески улыбнулся.

– Помнишь центуриона Бестию?[10]10
  О нем рассказывается в романе С. Скэрроу «Римский орел».


[Закрыть]

Катон кивнул, вспоминая покрытого шрамами ветерана, который обучал новобранцев во Втором легионе, куда Катон прибыл служить почти семь лет назад. Бестия погиб во время похода в Британию, получив смертельное ранение, когда попал в засаду.

– Он был настоящим мужиком и послужил во всех концах Империи. Когда мне дали звание центуриона, мы с ним как-то хорошенько напились. Он принес хорошенький мех вина. Как и все ветераны, в компании равных пустился в воспоминания. Я помню самую впечатляющую его историю, о неудачной кампании в Паннонии. Горные племена решили, что им надоели римские сборщики налогов, и взбунтовались. Второй легион послали на подавление бунта. Но губернатор понятия не имел, ни сколько там бунтарей, ни что творится в горах зимой. Командующий легионом вляпался в ловушку, потерял четверть личного состава и был вынужден возвращаться пару сотен миль до ближайшего укрепленного города. Это заняло двадцать дней, и они потеряли половину солдат. Тем не менее Бестия считал, что легат вел себя наилучшим образом. Он вывел людей в безопасное место. Вот в чем дело, Катон. Настоящая проверка для командира – то, как он справится с неблагоприятными обстоятельствами. Вот в чем суть. – Макрон поглядел на Катона и кивнул ему. – Так что возьми себя в руки.