Текст книги "Преторианец"

Глава четвёртая

Был ранний вечер, когда барка подошла к Риму. На поверхности воды Тибра болтался всякий плавучий мусор и отбросы из канализации. Несколько мулов тянули судно бечевой против течения, их погонял тощий и босоногий мальчишка-раб. Время от времени он взмахивал кнутом, поддерживая темп движения. Впереди, над городом висело тяжёлое облако дыма – это его обитатели старались согреться, отбиться от холода зимних месяцев, добавляя дымы от своих разрешённых домашних печек к дымам, исходящим от печей кузнецов, дубильщиков и банщиков, ведущих дела в столице.

Катон наморщил нос – до них как раз долетели жуткие запахи, гонимые сильным восточным ветром над поверхностью воды.

– Что, уже успел забыть, как тут отвратно воняет? – мрачным тоном спросил Макрон, стоявший рядом с ним на носу барки. Они были тут единственными пассажирами. Всё остальное пространство палубы и трюма было заставлено кувшинами оливкового масла из Испании. Барка была так тяжело нагружена, что на палубе, чуть возвышающейся над блестящей поверхностью Тибра, едва ли можно было найти хоть пядь свободного места.

– Да нет же, совсем не так плохо пахнет! – раздался позади них весёлый голос. Оба легионера обернулись и увидели капитана барки, приближавшегося к ним, лавируя между кувшинами. Он был настолько тощ и сухопар, что его кости торчали даже сквозь тунику и толстый плащ. Войлочная шапка напялена на голову, из-под неё выбиваются космы тёмных волос. Он улыбался, обнажая щербатый рот, напоминающий небольшое скопление надгробных камней на кладбище, давно заброшенных и покрытых тёмными пятнами плесени. – Как говорят, к этому очень быстро привыкаешь, стоит лишь немного тут пожить. Я-то, конечно, тут не живу, мы с моим парнем заходим сюда из Остии лишь пять-шесть раз в месяц. – Он жестом указал на своего сына, который стоял у рулевого весла на корме барки, такого же нескладного, как его папаша, и не более десяти лет от роду. – В Остии, конечно, пахнет получше по сравнению с этим, прямо как в парфюмерном ряду рынка.

– И не говори, – сухо буркнул Макрон.

– Точно-точно, – продолжал капитан и кивнул. – Ну а вы, друзья мои, зачем притащились в Рим? Вы солдаты? В отпуске, так? Из провинции прибыли?

Макрон подозрительно прищурился.

– Кто мы такие и какие у нас тут дела, тебя, мой друг, не касается.

Капитан поднял ладони в своего рода защитном жесте, но продолжал улыбаться.

– Я вовсе не хотел вас задеть! И в дела ваши не лезу. Просто вежливо интересуюсь. Из обычного любопытства. Я сразу понял, что вы солдаты, едва вы поднялись ко мне на борт в Остии. Я и сыну так сказал, вон, говорю, солдаты. Это ж сразу видно по тому, как вы держитесь. Ну, вроде как гордо и прямо. Воины! И по шрамам нетрудно догадаться, сразу видно, так я ему и сказал. Так что без обид, господа мои.

– Да мы и не обижаемся, – Катон улыбнулся капитану. – Ты прав, мы из Британии возвращаемся.

– Из Британии? – Капитан почесал щёку. – Кажется, я что-то слыхал… А где это?

– Через пролив от Галлии.

– О да! Точно, вспомнил! Это ведь там несколько лет назад пьянку с дебошами затеяли, когда император устроил себе триумф, да?

– Да.

– А говорят, что кампания там всё продолжается? Сообщали же, что мы их всех завоевали.

– Мы победили и завоевали самые крупные племена. Сейчас армия лишь подчищает оставшиеся территории, – пояснил Катон. Из Британии они уехали почти четыре года назад, и хотя кое-какие сведения о продолжающихся там боях до них доходили, было понятно, что капитану барки известно ещё меньше. Нарцисс обещал прислать Катону подробное сообщение о тамошних делах, присовокупив их к пакету документов об их переводе в преторианскую гвардию и к поддельным рекомендательным письмам от губернатора этой новой провинции. Но это будет потом, когда они войдут в контакт с его человеком в Риме. – Вообще-то мы с моим другом участвовали в самой решающей битве. Мы возглавили атаку нашего легиона и захватили в плен вождя кельтского племени. Вот поэтому мы здесь и оказались. Губернатор провинции рекомендовал нас для перевода в преторианскую гвардию. В качестве награды.

У капитана барки расширились глаза, он в изумлении покачал головой:

– Кто бы мог поверить?! На моей барке! Двое настоящих героев! Погодите, я должен рассказать про вас своему парню! Он всегда твердит, что хочет стать солдатом, когда вырастет. Да и я считаю, что это хорошее дело. Отличная жизнь! И платят хорошо. И заботятся о них. И форма красивая – бабы все оборачиваются, точно-точно. И всё время на свежем воздухе, плюс реальный шанс заработать славу и разжиться трофеями, так ведь? Я правильно думаю?

– О да! – улыбнулся Макрон. – Отличная жизнь. Сплошное веселье. Я тоже так думал, когда записался в солдаты. И вовсе не думал о сражениях с волосатыми варварами в диких, продуваемых ледяными ветрами и сплошь болотистых пустынях. Странное дело, как иногда оборачивается жизнь. – Он подмигнул капитану. – Единственное, что не даёт мне спать по ночам, так это мысль, как потратить все деньги, которые мне заплатили.

– Не обращай на него внимания, – сказал Катон. – Он нынче не с той ноги встал. В буквальном смысле. Вчера целый мех вина вылакал, а когда проснулся, ударился головой о притолоку.

– Очень смешно, – проворчал Макрон. – Были у меня причины нажраться, сам ведь знаешь, не так ли? Очень веские причины, будь они прокляты! И вообще, лучше мне было бы остаться там, где я пребывал раньше.

– Что?! И упустить возможность стать преторианцем?! – воскликнул поражённый капитан.

– Могу тебя уверить, что, если бы я имел возможность уклониться от этого, я бы непременно так и поступил. Точно тебе говорю.

Катон поспешил вмешаться:

– Это у него с похмелья. Ничего, скоро пройдёт. Ему просто нужно немного успокоиться.

– Да уж, это точно! – И капитан барки громко расхохотался. Макрон продолжал стоять с грустным выражением лица. – И всё же я бы на вашем месте уже давно привык к таким штучкам. Видал я, как эти преторианцы надираются в тавернах близ пристаней. Такие пьянки закатывают! Это ж сущее божье наказанье, когда они нажрутся, точно вам говорю! – Он помолчал, нахмурился и добавил: – А потом во все тяжкие пускаются, всех колотят и всё громят, особенно в последнее время.

– Да что ты говоришь? – заинтересованно спросил Катон. – И что, были столкновения?

Капитан кивнул.

– И ещё какие! Все последние месяцы тут неспокойно, особенно после тех дел в Египте в прошлом году. Хлеба поступает всё меньше, цены всё время растут. Толпе это, конечно, ничуть не по нраву, уже несколько складов и лавок разграбили, многих хлеботорговцев избили. Ну и преторианцы начали их бить, ни с чем не считаясь. Больше того, уже и до смерти дело доходило, многих людей положили. – Он подозрительно уставился на них обоих. – Ладно, наверное, так и надо было. Я что хочу сказать, ведь порядок-то в городе должен быть, не так ли?

– Верно, – суровым тоном сказал Макрон.

– Однако нам не стоит тебя задерживать, тебя ведь дела ждут. – Катон кивнул в сторону кормы барки.

– О, не стоит беспокоиться. Мой парень вполне справляется, пока не настанет время причаливать и швартоваться. – Он весело улыбнулся. – Так что не стоит прерывать нашу беседу.

– Да что это за беседа! – фыркнул Макрон. – Иди, займись своими делами.

Капитан удивлённо воззрился на него, явно обиженный, потом повернулся и неспешно направился в сторону кормы.

– Зачем ты так с ним? – вздохнул Катон.

– Что? Да я просто избавился от присутствия этого болтуна. Пока ты не успел растрепать ему обо всех подробностях нашего задания. У него рот с Тибр шириной. Болтает и болтает. Ещё до заката пол-Рима будет знать о нашем приезде.

– Ну и что с того? – Катон посмотрел на корму, где капитан принял рулевое весло у сына и теперь пристально смотрел вперёд. – Что он кому может рассказать? Что привёз двоих легионеров из Остии и что они собираются вступить в ряды преторианской гвардии. Нам это никак не повредит. Наоборот. Если кому-то вздумается проверять нас, он подтвердит эту нашу легенду. И любой, кто станет с ним разговаривать, сразу же поймёт, что это обычный простодушный болван, не способный ни на какие ухищрения и не умеющий кому-либо что-либо вкрутить, навязать какую-то историю, которую ему велели распространять. – Катон помолчал, давая товарищу время переварить услышанное. – Успокойся. И попытайся вести себя и думать не как шпион, иначе перестанешь выглядеть настоящим солдатом. А если такое случится, враги тут же нас расколют.

– Враги? – Макрон надул щёки и презрительно фыркнул. – Что-то ты слишком засуетился. Вот мы с тобой будем притворяться преторианцами, чтобы выследить и укокошить нескольких римских граждан, которые по случайности имеют иные политические взгляды. При этом они деятельно готовят заговор с целью убить императора и всех остальных, кто встанет у них на пути. А между тем на границах империи кишмя кишат настоящие враги, которым, несомненно, больше всего придётся по нраву, если мы набросимся друг на друга. Ты уж прости меня, Катон, может быть, это звучит очень наивно, но не кажется ли тебе, что вся эта история несколько излишне раздута? И что вообще тут слишком много дерьма наворочено, а?

Катон некоторое время молчал, прежде чем ответить.

– Да уж. Дерьма и впрямь изрядно. Но нас-то это не касается. Мы сюда прибыли, чтобы сделать дело. Что бы ты об этом ни думал, оно не слишком отличается от тех заданий, которые мы выполняли в качестве солдат. Мы сюда прибыли, чтобы выследить противника, потом просочиться в его ряды, проникнуть на его позиции и захватить его врасплох. Макрон, солдатам не следует думать о чём-то другом, помимо этого. Нам не нужно рассуждать и спорить о необходимости и целях тех кампаний, в которых мы участвуем во славу Рима. И точно так же обстоит дело с нашим теперешним заданием. Правое это дело или нет, но мы принесли присягу императору, и по этой причине тот, кто решает выступить против императора, является нашим врагом. Кроме того, Риму точно придётся хуже, если на троне будет не Клавдий. Много хуже.

Катон присел на палубу и уставился в сторону огромного пространства берега, сплошь уставленного дворцами, храмами, театрами, рынками, банями, частными домами и переполненными многоквартирными зданиями, покрывавшими холмы, на которых стоит Рим. Унылое выражение исчезло с лица Макрона, и он вдруг засмеялся.

– Что такого смешного ты тут нашёл?

– Да просто подумал тут… Когда мы с тобой только познакомились, именно я был человеком, который всегда точно придерживался буквального смысла полученного задания, а вот ты, наоборот, всегда старался разглядеть обратную его сторону. Клянусь богами, эта твоя манера меня тогда с ума сводила!

– Время меняет человека.

– Я так не думаю. По крайней мере, не в такой степени. Нет, мне кажется, я хорошо тебя понимаю, Катон. Для тебя всё дело в этом повышении, чтобы ты мог заполучить Юлию. Интересно видеть, как человек старается оправдать свои поступки какими-то разумными доводами, тогда как всё дело в его сердечных проблемах.

Катон недовольно уставился на него, злясь на самого себя за то, что позволил себе так открыться. Но потом успокоился. Причина была проста: он и впрямь поразился, когда осознал, что сам уже наполовину уверовал в то, что говорил Макрону. Единственным слабым утешением могло служить лишь то, что Макрон лучше чем кто-либо другой знал и понимал его, так что видел все приводимые им доводы насквозь. Теперь приходится лишь надеяться, что в последующие дни ему удастся хорошо играть свою роль. А если не удастся, его непременно раскроют и убьют.

Барка между тем приближалась к огромным складам на берегу, стоящим у подножия Авентинского холма. Непосредственно перед зданиями складов располагался речной порт, где у причала, тянувшегося вдоль берега Тибра, стояли сотни барок, барж и более мелких судов. Вдали, где река поворачивала к западу, Катон разглядел Сублициев мост, там быстрое и мощное течение воды, бурлящей вокруг деревянных опор моста, препятствовало дальнейшему продвижению торговых судов, приходящих из Остии, вверх по реке. Уже надвигались сумерки, так что многие черты городского пейзажа начинали сливаться в неопределённые серые тени, почти неразличимые издали.

Мулы, тянувшие их барку, достигли места назначения в самом начале причала, и мальчик-раб отвязал от их ярма буксирный канат и передал его конец группе могучих мужиков, которые ждали сигнала начинать швартовку. Капитан барки оставил рулевое весло, а потом они вместе с сыном, подняв с палубы толстые шесты, начали отталкиваться ими от судов, уже пришвартованных к причалу. Некоторые суда были пришвартованы по два и по три в ряд, борт к борту, так что сходни были уложены прямо через их палубы, чтобы можно было разгружать или загружать самое дальнее судно, проходя через смежные. Капитан бросил взгляд вперёд и, убедившись, что там не видно свободного места для причаливания, указал на маленькое судно, одиноко стоявшее у причала немного впереди.

– Вон туда! – приказал он, указывая на него мужикам, уже ухватившимся за буксирный канат.

– Ну, желаю вам успехов на вашем новом месте назначения! – Капитан просиял и подтолкнул к ним своего сына. – Это мой парень. Иди, поприветствуй героев кампании в Британии. Поклонись им.

Мальчик поднял застенчивый взгляд и прошептал слова приветствия, которые заглушили крики и ругательства нескольких групп носильщиков, донёсшиеся с пирса. Катон улыбнулся ему и дружески сжал его плечо.

– Твой отец говорит, что ты хочешь вступить в легион. Ты считаешь, что достаточно силён и крут для этого?

Мальчик быстро замотал головой:

– Пока ещё нет.

– Ничего, я уверен, что скоро станешь таким, как надо. Ты бы видел, каким я был в твоём возрасте! Одна кожа да кости, а теперь сам смотри.

Макрон уставился на него с деланым удивлением на лице, но Катон не обратил на это внимания и продолжал:

– Тренируйся, давай телу нагрузку, и в один прекрасный день станешь настоящим героем, и отец будет гордиться тобой.

– Или же, – пробормотал Макрон себе под нос, – станешь цепным псом какого-нибудь хитроумного интригана, имперского чиновника из вольноотпущенников…

Улыбка капитана несколько увяла.

– Я уже им горжусь, – сказал он.

– Конечно-конечно, – быстро подхватил Катон. – Ладно, пошли, Макрон. Пора двигаться.

Забросив мешок с вещами на раздвоенный конец ярма упряжки мулов, Катон осторожно прошёл по сходням, ведущим на соседнее судно, а затем поднялся на причал, ощутив огромное облегчение, когда почувствовал под ногами твёрдую землю, пусть даже всю покрытую грязью и отбросами. Макрон присоединился к нему, и они огляделись вокруг, пытаясь сориентироваться.

– Где, ты говоришь, мы должны встретиться с этим посыльным Нарцисса? – спросил Макрон.

– В таверне «Виноградник Диониса», она где-то к северу от Боариума, Бычьего форума. Как говорил Нарцисс, это где-то вон там. – Катон показал на несколько домов за складским комплексом, и они пошли по пирсу в ту сторону. После относительной тишины и спокойствия улиц Остии столица империи казалась кипящим котлом, полным грохота, битком набитым кишащими толпами потных людей, вонь от которых смешивалась с режущими обоняние дымами от горящих дров. Группы рабов, некоторые скованные цепями, тащили на себе связки и рулоны экзотических материй с Востока, кувшины с вином и маслом, а также небольшие запечатанные сосуды с духами и благовониями, тоже с Востока, упрятанные в набитые соломой ящики. Другие волокли слоновьи бивни или длинные стволы редких и ценных пород деревьев. Между ними сновали капитаны барок, купцы, мелкие торговцы, а воздух был заполнен голосами, звучавшими на самых разных языках: латынь, греческий, кельтские диалекты. Сумерки меж тем сгущались, наступал тёмный зимний вечер. В мрачных закоулках уже зажигались огни жаровен, от которых на мощёный причал, усеянный мусором и отбросами, падали пляшущие пятна ярко-красного света. Сквозь толпу тут и там пробегали собаки и полудикие кошки, бродящие в поисках пищи. Под арками и перед запертыми дверями домов, скрючившись, сидели нищие, стуча по мостовой деревянными или бронзовыми чашками, выпрашивая подачку.

Катон упорно пробивался сквозь толпу вперёд, Макрон, не отставая, следовал за ним. Время от времени он с опаской оглядывался через плечо, желая убедиться, что с его заплечным мешком всё в порядке. Он много раз слыхал истории о мелких ворах и их острых ножах, способных в мгновение ока вспороть кожаный мешок и выхватить из него что под руку попадётся, пока жертва ограбления не успела понять, что произошло.

– Ну и дерьмо, тут прямо как на поле боя, – заметил он.

– Только не так опасно, – бросил в ответ Катон. И добавил: – И нет тут ни крови, ни трупов, ни стонов и криков, да и ледяная длань страха не сжимает тебе горло. А во всём остальном, да, конечно.

– Весело у них тут…

Толпа немного рассосалась, когда они приблизились ко входу на Бычий форум. Как и здания складов, он был построен в фундаментальном, величественном стиле, с колоннами при входе, над которыми возвышался фронтон, украшенный статуями великих деятелей республиканской эпохи. Исходный цвет этих монументов теперь был скрыт под слоем сажи и птичьего помёта. Воздух был отравлен вонью от прилавков мясников, смердело кровью и тухлым мясом. По другую сторону от входных ворот открывалось широкое пространство, вполне достаточное, по оценке Катона, чтобы разместить целый легион. Там как раз разбирали и складывали временные прилавки, нагружали товары на небольшие повозки и тачки, чтобы увезти в складские помещения в стенах Боариума. А постоянные каменные лавки закрывались на ночь. Вдоль стены рынка тянулась колоннада высотой в два этажа. На первом этаже размещались таверны и лавки, второй же был отдан под конторы чиновников, собиравших арендную плату с торговцев, пошлины и налоги. Многие банкиры города также арендовали здесь, на втором этаже, помещения, подальше от толчеи внизу, чтобы спокойно подсчитывать свои прибыли.

Таверну «Виноградник Диониса» оказалось нетрудно отыскать. Над входом в неё красовалась огромная раскрашенная вывеска. Грубо нарисованный мужчина с растянутым до ушей улыбающимся ртом, держащий в руке переполненный рог с вином, стоял на фоне согнувшихся под тяжестью гроздей виноградных лоз, между которыми в самых разнообразных позах с большим воодушевлением предавались утехам любовные парочки. Макрон задержался перед входом с удивлённым выражением на лице.

– Что-то не верится мне, что это здесь.

– Уверишься, когда вволю напьёшься здесь нашего вина! – весело провозгласил чей-то голос. Толстый мужчина с сильно напомаженными маслом волосами отделился от колонны сбоку от входа и поманил их внутрь. – То, что подают в «Винограднике Диониса», славится по всему Риму! Заходите, друзья! Пожалуйста, заходите! У нас найдётся столик для любого, у нас тепло, горит огонь, у нас отличные вина и превосходная компания! – Тут он подмигнул и добавил: – И по вполне скромным ценам.

– Нам нужно поесть и выпить, – сказал Катон. – И это всё.

– Пока что, – добавил Макрон, продолжая изучать иллюстрации к сказанному у себя над головой. – Потом посмотрим, ладно?

Зазывала поманил новых клиентов внутрь, и, пока они ещё не передумали, сам последовал за ними. Внутри таверна оказалась гораздо больше, чем Катон ожидал; зал тянулся в глубину футов на шестьдесят. Стойка размещалась на полпути вдоль одной из боковых стен, по бокам от неё виднелись альковы, причём два из них были закрыты занавесями. В следующем алькове сидела тощая, сильно накрашенная женщина с очень кудрявыми рыжими волосами и со скучающим выражением на лице. Голову она опустила на подставленную руку и смотрела сквозь помещение пустым взглядом. Зал был заполнен первой волной вечерних посетителей – торговцами с Бычьего форума, которые закончили на сегодня все свои дела, сложили и убрали лотки и прилавки. Они по большей части пили вино, помногу, прежде чем разойтись по домам. Среди них можно было разглядеть и нескольких запойных пьяниц с тусклыми глазами, с красными носами и щеками в синеватых прожилках, которые только начинали очередной длинный вечер сплошной пьянки до полного затмения мозгов.

Зазывала, что привёл их с улицы, крикнул что-то хозяину таверны, и тот кивнул в ответ и начертил мелом два штриха на стене над кувшинами с вином, добавляя к уже приведённым ещё двоих новых поставленных зазывалой клиентов.

– Вот ваше место. – Зазывала указал на простой стол с четырьмя табуретками, стоявший недалеко от входа. Катон и Макрон кивнули ему в знак благодарности и, протиснувшись через толпу других посетителей, опустили свои мешки на пол у стены, прежде чем усесться.

Макрон огляделся вокруг, понюхал воздух.

– А Нарцисс отличное местечко выбрал.

– Ага. Тут любой может затеряться в толпе. И исчезнуть без следа.

– Нет, я так сказал, что это отличное место, потому что мне оно по вкусу. Дёшево, весело и в любой момент можно ожидать хорошей драки.

– И этого тоже, – небрежно ответил Катон. Он обследовал взглядом помещение, пытаясь отыскать человека, с которым они должны были встретиться. Всего несколько посетителей сидели и пили в одиночестве, но ни один из них не ответил ему многозначительным взглядом. Минуту спустя к ним приблизился хозяин таверны.

– Что бы вы хотели заказать, парни?

– А что у тебя имеется? – спросил Макрон.

– Вон, всё на стене написано. – Хозяин указал на длинный список местных вин, обозначенный мелом на панели над стойкой.

– М-м-м! – Макрон улыбнулся, пробежав глазами по названиям. – А этрусское есть?

– Кончилось.

– Ну ладно. А калабрийское?

– Кончилось.

– Фалернское?

Хозяин отрицательно мотнул головой.

– Так что ж у тебя есть?

– Сегодня имеется лигурийское или бельгийское. И всё.

– Бельгийское?! – Катон удивлённо поднял бровь. – Они ж по пиву специалисты…

– Именно так. – Хозяин почесал себе нос. – Лучше бы им и занимались.

– Понятно. – Катон пожал плечами. – Тогда лигурийского. Один кувшин и три кружи.

– Хорошо, мой господин. Отличный выбор. – Хозяин поклонился и отправился обратно к стойке.

– Кажется, он старается выглядеть смешным? – недовольно оскалился Макрон. – А что такое лигурийское? Никогда о таком не слышал.

– Ну значит, сегодня мы с ним и познакомимся.

Хозяин вернулся с кувшином вина и кружками, поставил их на стол.

– Пять сестерциев.

– Пять? – Макрон недоверчиво покачал головой. – Чистый грабёж!

– Такие тут цены, приятель.

– Ну хорошо, – вмешался Катон, доставая из кошелька монеты. Это были деньги из суммы, выданной Нарциссом в качестве аванса. – Получи.

Хозяин смахнул монеты со столешницы себе в ладонь, кивнул в знак благодарности.

Катон взял кувшин и понюхал его содержимое. И скривил нос от едкого кислого запаха. Потом разлил по кружкам тёмное, почти чёрное вино. Макрон поднял свою кружку, словно произнося тост, и отпил глоток. И тут же скорчил рожу.

– Ну и отрава, клянусь богами! Надеюсь, возле преторианского лагеря имеются таверны получше.

Катон осторожно отпил вина и ощутил, как в желудок ему хлынул поток кислой, жгучей жидкости. Он поставил кружку на стол и откинулся назад, к стене.

– Надеюсь, этот тип скоро появится.

Макрон кивнул. Так они и сидели в молчании и ждали, пока вокруг них местные жители поглощали неимоверные количества единственного имеющегося здесь вина, явно не придавая никакого значения его жуткому вкусу. Атмосфера в таверне царила приподнятая, весёлая, за исключением того стола, за которым сидели двое легионеров, с растущим нетерпением дожидаясь назначенной встречи. А снаружи уже наступила ночь. В конце концов Макрон потянулся, осушил свою кружку, скривился и встал. И указал на женщину, сидевшую в пустом алькове.

– Я… э-э-э… схожу вон туда…

– Не время сейчас, Макрон. Мы же ждём этого типа. В другой раз.

– Так он всё никак не появится, так что я могу пока что развлечься.

– Нам нельзя рисковать и привлекать к себе внимание.

– Да я и не привлекаю. – Макрон кивком указал на задёрнутые занавеси. – Просто стараюсь слиться с окружающими…

Пока он это говорил, одна из занавесей, прикрывающих альков, отодвинулась в сторону, и оттуда выскользнул высокий жилистый мужчина с коротко остриженными чёрными волосами. Он уже натянул свою тунику, а плащ держал в руке. Позади него, в алькове, женщина натягивала короткую тунику, явный признак её профессии. Он обернулся к ней, швырнул на постель несколько монет, потом прошёл в середину зала.

– Вон, гляди, – сказал Макрон. – Никто на него никакого внимания не обращает.

Катон посмотрел на мужчину, который как раз оглядел зал и заметил двоих легионеров и пустые табуретки у их стола. Он подошёл к ним:

– К вам можно?

– Нет, – качнул головой Катон. – Мы тут одного друга ждём.

– Я знаю. Это я и есть. – Мужчина улыбнулся и уселся напротив них. Поднял руку, чтобы они увидели перстень, потом положил её на стол рядом с рукой Катона, чтобы было видно, что перстни одинаковые. Катон осмотрел его внимательным и осторожным взглядом, отметив его тёмные глаза, гладко выбритые щёки и небольшую татуировку в виде полумесяца и звезды у него на шее, прежде скрытую полоской ткани, которой он свободно обмотал шею. И даже когда мужчина, понизив голос, сообщил: «Меня прислал Нарцисс», Катон всё ещё продолжал недоверчиво его изучать.

– Правда? Ну а как тебя зовут, приятель?

– Оскан Оптим Септимий, – ответил тот тихим голосом, так что Катон едва его расслышал. – И я должен забрать у тебя перстень, если не возражаешь. – Он протянул руку.

Катон секунду колебался, но потом снял перстень с пальца и передал его Септимию.

– Надо думать, имя у тебя не настоящее.

– Неважно. И так сойдёт. Что до вас, то с сего момента вы для всех – рядовые преторианцы Тит Овидий Капитон и Вибий Галл Калид. Надеюсь, это понятно? И вам не следует раскрывать мне свои истинные имена.

Новые имена были самым тщательным образом вписаны во все документы, которые Септимий передал Катону: он получил имя Капитона, а Макрон стал Калидом. Оба фигурировали в бумагах как ветераны Второго легиона.

– Этот знак у тебя на шее, – вступил в разговор Макрон. – Как я понимаю, ты служил на восточных границах, а?

У Септимия чуть сузились глаза:

– Возможно.

– В легионах или во вспомогательных войсках?

Септимий с минуту молчал, потом пожал плечами:

– Это не имеет совершенно никакого значения, но я и впрямь отслужил срок в кавалерийской когорте, прежде чем меня завербовал Нарцисс. – Он указал на свою шею. – Это эмблема той моей когорты. Большинство парней там имели такую же татуировку. Теперь это, скорее, помеха, приходится всё время её прикрывать при моей-то работке…

– Могу себе представить, – сказал Макрон. Он сделал глубокий вдох и тут же нетерпеливо выдохнул. – В любом случае, ты подзадержался. Заставил нас ждать, пока сам развлекался там со своей бабой.

Септимий нахмурился.

– Своей? Ну, что ты… Я её в качестве прикрытия использую.

– Да как тебе будет угодно.

Агент Нарцисса бросил на Макрона сердитый взгляд.

– Если бы у меня была женщина, она бы никак не походила на эту. Просто её альков давал мне возможность следить за вами с самого момента вашего здесь появления. И за прочими посетителями. Просто чтобы убедиться, что за вами не наблюдают и вы не привели за собой хвост. Извините, что заставил ждать, но мне было необходимо убедиться, что всё спокойно. Наша работа слишком опасна, чтобы лишний раз рисковать. Ну ладно, познакомились. А теперь – пошли.

– Пошли? – Катон чуть наклонился вперёд. – Пошли куда?

– В безопасное место. В один дом, где мы можем поговорить без риска быть подслушанными. Это также явка, безопасное место, где мы можем встречаться и где вы можете вполне надёжно оставлять свои сообщения. У вас не будет проблем со входом и выходом из преторианского лагеря – вход и выход из казарм свободный. Так мы и будем общаться по большей части. – Септимий внимательно осмотрелся. – Ну, идите за мной. Только чтобы всё выглядело естественно. Но сперва прикончим это вино.

Он налил себе в кружу вина и провозгласил чуть громче:

– На посошок!

Макрон и Катон последовали его примеру, заставив себя проглотить то, что ещё оставалось в их кружках, потом подняли с пола свои мешки и поднялись на ноги. К этому времени таверну уже заполнили посетители, так что к выходу им пришлось проталкиваться сквозь толпу. Снаружи у входа всё ещё торчал зазывала, высматривая новых клиентов. Увидев их, он улыбнулся:

– Уже уходите? Ночка-то только начинается! Погостите у нас ещё, выпейте вволю!

Макрон остановился прямо напротив него. Набрал воздуху и заговорил достаточно громко, чтобы его ясно слышали все прохожие:

– Любой, кто вволю напьётся того помойного пойла, какое здесь подают, может остаться тут навеки. Это ж чистая отрава!

Зазывала попытался обратить всё в шутку, он даже похлопал Макрона по плечу, когда тот повернулся, чтобы последовать за Катоном и Септимием. Макрон с быстротой молнии развернулся и врезал кулаком в живот зазывалы. Тот рухнул на землю, судорожно хватая ртом воздух, а Макрон отступил назад с удовлетворённым выражением на лице.

– Вот и помолчи немного, козёл. Хоть на время перестанешь зарабатывать денежки на несчастных простаках.

Септимий нервно оглянулся на прохожих, что остановились поглядеть на действия Макрона.

– Макрон! – прошипел Катон. – Пошли отсюда, пока ты не привлёк всеобщее внимание!

Они неспешно двинулись вдоль стены Бычьего форума, а потом в сторону от него, по широкой улице, что тянулась между Палатинским холмом и Капитолием. Справа на холме возвышались здания императорского дворцового комплекса; факелы и жаровни освещали бесчисленные колонны и статуи, сверху вниз взиравшие на Рим. Слева возвышался храм Юпитера, выстроенный на скале с почти отвесными склонами; доступ к нему осуществлялся по широкой аппарели[6]6
  Аппарель – пологий подъём к возвышенным частям зданий, сооружений.


[Закрыть], зигзагами поднимавшейся к его огороженной территории. Друзья, следуя за Септимием, взошли на Форум и пересекли его перед зданием сената. Навстречу им прошла группа изысканно одетых молодых людей, громко и хвастливо обсуждавших свои взгляды на то, как лучше и веселее провести наступающую ночь. Поравнявшись с двумя легионерами и имперским агентом, они чуть поутихли, но тут же продолжили свои споры и предложения, едва удалились от них на приличное расстояние. Миновав Форум, вышли на улицу, которая вела мимо храма Мира в район Субура, один из самых бедных кварталов города, где процветала преступность, а дома были такой скверной постройки, что не проходило и месяца без того, чтобы одно из этих жалких строений не разваливалось или не сгорало дотла.

– Надеюсь, Нарцисс не намерен поселить нас в этой поганой Субуре, – тихо сказал Макрон Катону. – С меня уже вполне достаточно этого дерьма, я тут успел пожить, когда в последний раз был в Риме.