Текст книги "Новороссия. Восставшая из пепла"

Но возрождение юго-западных степей, затоптанных кочевыми народами, оказалось непрочным. С юга надвигалась свежая еще турецкая сила, перед которой склонялись один за другим народы Балканскаго полуострова, а по соседству – в Крыму слагался новый татарский центр. Татары проникли в Крым в начале XIII в. и основались здесь главным образом в степной полосе, в местности, которая по турецким источникам называлась Дешти Кыпчак, с центром Солхат, переименованным позднее в Крым (Крым или Кырым значит ров, окоп, крепость). Что касается южной гористой и прибрежной части Крыма, то здесь в период распространения татарского владычества заняли господствующее положение генуэзцы, распространившие свои многочисленные торговые фактории вдоль берегов Черного моря. В Крыму такими торговыми центрами были Судак (иначе Сурож, Солдайя) и Кафа (на месте Феодосии). Кроме генуэзцев на южном берегу Крыма встречалось немало поселений греков, потомков малоазийских выходцев, и готов, занимавших пространство между нынешними Судаком и Балаклавой. С первой половины XIII в. сюда же направилась сильная эмиграция из Малой Азии турок-сельджуков, особенно усилившаяся во второй половине столетия. Так в это время между прочим перешла сюда группа турок из Добруджи, и на некоторое время Судак был отдан ханом Берке турецкому султану Изэддину. Вначале верховная власть над Крымом принадлежала Золотой Орде, и крымские татары управлялись или удельными ханами, или особыми заместителями ханов, известных у генуэзцев под именем тудунов или титанов. Что касается генуэзцев, то они долгое время сохраняли полную самостоятельность и управлялись своими властями. Во время смут в Золотой Орде, когда претенденты на ханский престол нередко искали убежища в Крыму, генуэзцы за поддержку их получали привилегии, благодаря которым в XIV в. подчинили себе почти весь южный берег и укрепили его. Такие же привилегии получили венецианцы, основавшие здесь несколько торговых городов во второй половине XIV в.; в числе их известны Провант к западу от Кафы, гавань Солдайская и Калера или нынешний Отуз (Феодосийского уезда). Эти привилегии все же не обеспечивали итальянских колонистов от опустошительных набегов, которые татары нередко производили на их города, особенно на Судак, преследуя исключительно цели обогащения на счет богатых торговцев. Мало помалу, однако, с приливом магометанскаго населения с двух сторон – с севера татар и с моря – турок, господствующее положение христианских народов делалось менее прочным. Тудуны, участвовавшие сначала в генуэзском управлении лишь по вопросам, касавшимся татарских подданных, с умножением последних делались главными управителями.

В то же время, по мере разложения Золотой Орды, крепло Крымское ханство, достигшее наконец независимости при династии Гиреев. Первый представитель этой династии Хаджи-Герей, или иначе Давлет-Вирды, возведенный в 1433 г. крымскими беями и мурзами на ханство при поддержке Литвы и Польши, удачно воевал с ханом Золотой Орды Махмудом. Готовясь нанести ему решительный удар, он занялся организацией военных сил, с каковой целью переселил в Крым воинственных черкесов. Внутри ханства Хаджи-Герей распоряжался вполне независимо и обложил данью генуэзцев. При нем столица ханства была перенесена в Бахчисарай. Преемник его Менгли-Гирей, добившийся ханского престола после упорной борьбы с братом Нур-Давлетом, явился главным создателем могущества Крымского ханства. Недостаток внутренних сил для этой задачи был восполнен союзом с турками, которые после завоевания Константинополя в 1453 г. не прекращали своих набегов на Крым, а в 1475 г. в союзе с Менгли-Гиреем взяли Кафу, где перерезали генуэзское население и вытеснили итальянских торговцев из Крыма, обратив южный берег в турецкую провинцию. С тех пор ханство становилось в вассальное отношение к Турции, и ханы назначались султаном. В союзе с Москвой Менгли-Гирей предпринял поход на Золотую Орду и после разорения Сарая упорно продолжал борьбу с ханом Ахматом, в 1502 г. окончательно сокрушив ханство Кипчакское. Не довольствуясь военными успехами, Менгли-Гирей проявил себя в качестве крупного реформатора внутреннего строя ханства. Строй этот претерпевал тогда сильные изменения по мере перехода татар от кочевого к оседлому быту и развития среди них государственности.

Во главе населения стояли семь знатнейших родов беев (князей), родоначальники которых положили основание «крымскому юрту», переселившись со своими ордами из Золотой Орды в Крым. В порядке своего могущества они распределялись так: ширины, мансуры, барыны, сиджиуты и аргины, а во второй линии еще кипчакские и яшлавские. Каждый род имел обширный бейлык (княжество), свою столицу и свой двор. В своем бейлыке беи считались неограниченными властелинами, в руках которых сосредоточивалась административная и судебная власть; последняя санкционировалась особой грамотой от кади-аскера (государственного судьи). По смерти бея его власть наследовалась в порядке родового начала старшим сыном – калгою, затем вторым сыном – нурэддином, и только по смерти всех братьев переходила к старшему внуку. Остальные члены фамилии, жившие в пределах бейлыка, как-то прямые или побочные потомки родоначальников, представляли собою дворянство – эмир-заде, искаженное в мурза, мирза. Низшее дворянство капыкуль (рабы у дверей) формировалось из случайных, пожалованных лиц, в большинстве случаев происходивших из янычар. Духовное и оно же ученое сословие – улемы, в руках которого сосредоточивались религиозные дела, образование народа, составление и редактирование законов, состояло из четырех фамилий; каждая из них владела земельной собственностью и монастырем, настоятелем которого – шейхом был старший в роду. Во главе всего духовенства стоял муфтий, занимавший в ханстве второе место после хана; остальным духовными должностями были имамы, муллы и муэзины.

Простой народ, юридически свободный, находился в сильном экономическом порабощении у крупных землевладельцев, тем более тяжелом, что сами собственники не занимались земельным хозяйством, но сдавали земли на откуп. Каждый бей получал от хана и в свою очередь выдавал своим мурзам особый ярлык, где были установлены размеры повинностей, как-то известное число рабочих дней данного аула, пошлины за водопой и т. п. За обработку земли, кроме тех случаев, когда она производилась пленными рабами, беи и мурзы получали целый ряд налогов, а именно ушурь – десятина со всех продуктов, зекетат – 5% от доходов со скота и птицы и питир, значение которого не выяснено. Кроме того все подданные обязывались до восьми дней в году заниматься выволочкою соли из озер, рубкою леса, обработкою садов и т. д. Весьма распространена была также работа за угощение – талона (русское «толока»).

Особое среднее сословие между дворянством и простым народом составляли ремесленники и промышленники. Они делились на цеха; каждый цех имел столько артелей, сколько было отраслей производства.

Верховная власть сосредоточивалась в руках хана, утверждаемого турецким султаном, что в глазах магометанского населения особенно возвышало его, как ставленника халифа. Власть его однако была сильно ограничена беями, зависимость которых от него выражалась только в доставке определенного количества войска во время войны и в несении некоторой части военных расходов. Доходы хана, кроме земельных, состояли из пенсии, получаемой им от Турции, таможенного и соляного сборов, известной суммы, поступавшей от гетмана (коменданта) Дубосар, от правителей Буджака и Каушан (Бендерского уезда) и от ногайских сераскиров (князей). Весьма существенным источником доходов как ханов, так и всех служилых людей, кончая даже садовником и поваром, были подарки, поминки, род обязательных откупов, платимых соседними государствами Россией и Польшей во избежание татарских набегов.

Российское государство, Крымское ханство, Османская империя и Речь Посполитая в н. XVII в.

Наряду с ханом верховная власть принадлежала дивану (род государственного совета), состоявшему из хана, калги, нурэддина, муфтия, представителей пяти родов беев, сераскиров, трех ногайских орд, кади-аскера (государственного судьи), казнадарь-баши (государственного казначея), дефтердар-баши (государственного контролера) и других чиновников. В диване были сосредоточены вопросы управления, объявления войны, а равным образом была и верховная инстанция суда.

В каждом судебном округе – кадылыке правосудие отправлялось кадиями, утверждавшимися особыми грамотами от кади-аскера. Такие же грамоты получали и беи, что делало их судьями в их бейлыке. Хан назначал кадиев в своем кадылыке, равно как турецкий султан в четырех своих – Кафе, Судаке, Мангупе и Ени-Кале. У дворянства были свои ассизные суды, равно как свои суды имело духовенство, как магометанское, так и иноверческое. Наконец в городах судили городские судьи – шегерь-кади, назначаемые кади-аскером с его представителем наибом в качестве помощника. Наичаще применяемым наказанием были месть родственников или пеня.

Главным занятием населения было сначала скотоводство. С переходом к оседлому быту в степной полосе Крыма стало развиваться также земледелие, охота и добыча соли, а в южной части полуострова еще виноградарство, плодоводство, табаководство, шелководство и пчеловодство. Обрабатывающая промышленность была развита слабо; наибольшее экономическое значение имела обработка кожи и выделка оружия. Предметами ввоза служили всевозможные материи, золотые вещи и драгоценные металлы; главную же статью вывоза составляли рабы, центром торговли которыми была Кафа, где сосредотачивалось обыкновенно до 30 тысяч рабов. Из других торговых центров известны Бахчисарай, Гезлев, Карасу Базар, Перекоп, Арабат, Керчь, Акмеч и Балаклава.

Утвердившись в Крыму и почерпнув новые силы в союзе с турками, татары своими набегами беспрерывно тревожили Литву с Польшей и Московское государство, уводили население в рабство, вымогали подарки, добивались особых льгот и освобождения от торговых пошлин (напр. при Василии III от платы тамги). Татарские наезды, от которых вновь пустела и разорялась степная полоса нашей области, расчищали путь для наступления турок. В конце XIV в. Турция подчинила на вассальных отношениях Валахию, а в 1511 г., после долгого сопротивления подпала под турецкое верховенство и Молдавия. Обоим государствам однако удалось сохранить свое политическое устройство, своих господарей и религию; зависимость их от Турции выражалась главным образом лишь в уплате дани. В начале ХVI в. турки утвердились уже на территории Бессарабской губернии в юго-западной части ее, в так называемом Буджаке (угле) у них были крепости Бендеры, Аккерман и Измаил, а в северо-восточной, составлявшей турецкую райю (провинцию), – крепость Хотин Последняя часть Бессарабии Царадесус (Верхняя земля), заселенная румынами, была нередко ареною столкновений между поляками, считавшими себя наследниками галицких князей, молдаванами, татарами и турками. Менее чем в одно столетие турки расширили свои владения и дальше – до р. Буга.

С наименьшим успехом действовали против Польши татары. С половины ХV в. они утвердились на берегу Днепра, где основали крепость Казыкермен на мусту Берислава и Джанкермен (на левом берегу р. Конки, где ныне местечко Каховка); к 1491 г. относится основание крепости Тягини (нынешняя Тягинка Херсонского уезда), а в половине XVI в. были известны еще замок Бургун (ныне дер. Бургунка Херсонского уезда) и крепость Ислам-Кермен, по книге Большого Чертежа – Усламовы городки (на левом берегу Днепра, вероятно у Любимовки Днепровского уезда Таврической губернии). В херсонской степи к татарам перешли Очаков и Гаджибей в середине XVI в. Оба эти города, по словам Мартина Броневского, польского дипломата, проезжавшего в 1578 г. в Крым, лежали в развалинах. К концу XVI в. поляки потеряли уже все свои приобретения на Черном море. И в первой половине XVI в. южными оплотами от татарских набегов у поляков были укрепления в устье речки Саврони, впадающей в Буг (Ольгопольского уезда Подольской губернии), и Крылов на р. Тясмини (Чигиринского уезда Киевской губернии).

Степи Южной России, по мере очищения их от польско-русского населения, переходили в руки кочевавших здесь ногайских племен, ветви малого ногая, пополнявшихся постоянным приливом ногайцев из-за Волги под напором калмыков и казаков. Так, в 1560 г. ногайцы в числе 30.000 человек опустошили северную Бессарабию и утвердились в южной, именно в Буджаке, получив название Белгородской орды. Между Днепром и Днестром расположилась Эдисанская орда, а в северных уездах Таврической губернии и отчасти в Екатеринославской губернии – Джамбулакская и Эдичкульская и наконец в бывшем Таганрогском градоначальстве – Азовская орда. Из этих орд, подчинявшихся крымскому хану, впервые выделилась группа своевольных партизанских и конных отрядов, известных под именем казаков; так, в ХV в. упоминаются казаки азовские, перекопские и белгородские.

Польское королевство, находившееся тогда в периоде упадка и разложения, было не в силах активно бороться с надвигавшимися с юга магометанскими народами. Безуспешно пыталось оно создать род живого барьера, колонизуя пограничные земли бродячим населением и раздавая эти пустые земли огромными участками в собственность магнатов. Несколько успешнее шло заселение края только в окрестностях городов, которые здесь появлялись раньше сел. Вследствие слабых успехов колонизации оборона границ государства была поставлена в своеобразные условия, вполне отвечавшие характеру нападений. Легкие подвижные конные отряды татар вызвали к жизни такие же отряды и на окраинах Польского королевства, получившее татарское имя казаков. В состав казаков входило множество недовольных элементов польского государства, бежавших массой «козаковать» по мере усиления религиозных преследований православного населения и закрепощения крестьян.

Ядро быстро растущего малорусского казачества составляла своеобразная община – Запорожская Сечь (Сичь) или Кош, местопребывание которой, неоднократно (восемь раз) менявшееся, находилось в пределах нашей области. Наибольшею известностью пользовались сечи на остр. Хортице, в Днепровских порогах, затем при впадении р. Базавлука, в устье р. Чертомлыка, в Днепровских плавнях против дер. Капиловки, почти на границе Екатеринославской и Херсонской губ.

Пробираясь вооруженными отрядами далеко в степи с целью эксплуатации их естественных богатств и особенно привлекаемые реками, изобиловавшими рыбою, казаки к середине XVI в. присвоили себе обширную область в пределах от р. Орели и г. Чигирина до татарских кочевьев с севера на юг и с запада на восток – от притока Буга Синюхи до р. Волчьей и даже дальше, почти до Азовского моря. Вся эта область была поделена на паланки и застроена сторожевыми заставами от татарских наездов. Отсюда на своих ладьях запорожские казаки пробирались мимо Кинбурна и Очакова в Черное море и опустошали турецкие владения, а всего чаще Крым. Чтобы помешать их набегам, турки перегородили устье Днепра цепями и галерами, но казаки обходили это место волоком, а возвращались по р. Миусу. Вполне понимая значение казачьих успехов, Стефан Баторий в 1576 г. особою грамотою на имя гетмана Якова Богданка и кошевого запорожца Павлюка пожаловал им все означенные земли.

Подобно Литовско-Польскому и Московское государство сильно страдало от разорительных татарских набегов, особенно частых в течение XVI в., когда татары нередко доходили до самой Москвы, выжигая все по пути и уводя множество пленных для продажи их в Кафе евреям. Южная окраина Московского государства жила таким образом в постоянном страхе и ожидании татарского погрома. Неудивительно поэтому, что правительство, несмотря на все старания, не могло привлечь сюда населения. В ХІV в. запустение доходило до верховьев Дона, выше впадения Сосны и Мечи (Орловская, Рязанская, Тамбовская и Тульская губерния).

В 1521 г., как ясно из наказа великого князя Василия Ивановича послу Губину, отправленному к турецкому султану, пространство от Азова до Медведицы вовсе не было заселено русским легальным населением (если не считать начавшего проникать сюда из рязанских земель вольного казачества, не признававшего московской власти, относительно истребления которого существовал еще строгий наказ Ивана III великой княгине рязанской Агриппине). Москва предлагала устроить станы для переговоров с турками по Хопру и Медведице на местах, ближайших к русским украинным городам и сторожкам верховьев Дона, где были поселены городовые казаки (т. е. легальные, доставшиеся Москве еще от Рязанского княжества). После завоевания Казанского и Астраханского царств и принятия большими ногаями, жившими на востоке от Волги, подданства Москвы, русские владения формально захватывали все Поволжье; после же образования общины терского казачества и особенно с постройкой крепости Терки (1567 г.) влияние Москвы простиралось и на территорию нынешнего Северного Кавказа. Однако весь очерченный край за исключением больших речных долин фактически еще был в руках кочевых народов, с одной стороны – остатков Золотой Орды, а с другой – новых передовых отрядов крымских татар. С усилением крымской орды её кочевья распространились почти по всему Миусскому округу и дальше по Донцу. Следами этих кочевьев считают между прочим валы, рвы, крепости и развалины жилищ с правой стороны Донца выше Каменской станицы при балке Рыгиной (Донецкого округа).

С другой стороны подобно польско-литовским и московские окраины выделяли группу недовольных элементов, искавших в степях приключений и легкой наживы и одинаково опасных соседей как для татар, так и для мирных подданных Московского государства. В 1538 г. ногайский мирза Кельмагмед жаловался Ивану Грозному на их грабежи, в ответе на что царь отвечал:

«казанцы, азовцы, крымцы и иные – баловни казаки, а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди – как вам тати, так и нам тати и разбойники».

К середине XVI в. эти выходцы в нижнем течении Дона уже окончательно сформировали своеобразную общину, о деятельности которой князь ногайский Юсуф писал царю: «холопи твои, некто Сарыазман словет на Дону, в трех и четырех местах городы поделали». Иван Грозный однако еще мог отвечать с полным правом: «те разбойники живут на Дону без нашего ведома и от нас бегают». Это и понятно, так как московская правительственная колонизация находилась еще слишком далеко в то время, именно близ Тульской укрепленной черты, и открыто принимать сторону таких отдаленных вольных колонистов было еще преждевременно. Затем в 1551 г. турецкий султан просил ногайского князя унять донских казаков, которые «с Азова оброк емлют и воды на Дону пить не дают».

Первые поселения казаков, о которых упоминалось в приведенных жалобах, были сосредоточены по низовьям Дона между Черкасской и Цымлянской станицами, т. е. были отделены большими промежутками от непосредственных московских владений, так как вольное казачество пока еще опасалось преследований со стороны московского правительства, действуя исключительно на свой страх и риск; но уже в конце XVI в. казачьи городки и зимовища были рассеяны сплошной лентой на протяжении 800 верст, от устья р. Хопра до р. Аксая, и несколько городков встречалось по р. Донцу.

По мере усиления налогового гнета и ухудшения положения крестьян, а также после разорения русской земли во время смут междуцарствия прилив на Дон беглецов из пределов Московского государства чрезвычайно усилился, отчасти пополняясь и выходцами из Малороссии. Наконец в 1667 г. сюда бежали раскольники, основавшие свои скиты по верховьям Дона, Хопру, Медведице, Бузулуку и Донцу.

О необыкновенном росте казачьего населения в течение XVII в. можно судить по тому, что в середине этого столетия по Донцу, Хопру, Медведице и Жеребцу насчитывалось около 30 городков, а к концу столетия – до 125, причем они составляли 11 станиц. Все казачье население распадалось на две группы – верховых и низовых казаков, границею обитания которых служил Цымлянский городок.

С ростом казачьего населения принимала законченные формы донская казачья община, в силу этнографических особенностей великорусов значительно отличавшаяся от Запорожской Сечи малорусов. Управление и суд были сосредоточены в войсковом круге, в состав которого входило все казачье взрослое мужское население, находившееся в данный момент в главном казачьем городке – «Главном войске». Для разрешения же особенно важных дел ожидали обыкновенно прибытия казаков и из других мест. С умножением населения и отдельные городки получили свои станичные круги, где решались местные дела. Главными городками войска донского в течение XVI в. были Раздоры (станица Раздорская), а с 1622 г. – Монастырский городок (в 6 верстах ниже Черкасска на Дону); с 1636 по 1643 г. управление сосредотачивалось в Азове, который казаки отняли на время у турок; а с 1643 по 1645 г. – на Махином острове (на левом берегу Дона в 5 верстах от Ольгинской станицы) и наконец, с 1645 г. – в Черкасском городке или Черкасске (ныне станица Старо-Черкасская).

Исполнительными органами были атаман и войсковой есаул, избираемые ежегодно; делопроизводством заведовал войсковой дьяк. В походах избирали особого походного атамана. Войско делилось на сотни и полусотни и находилось под начальством полковников, хорунжих, сотников и пятидесятников. Духовенство у казаков сначала было выборное, но с 1689 г., после раскольничьего восстания было заменено назначаемым, подчиненным воронежскому епископу.

Главным своим занятием казаки считали походы. Низовые казаки на своих легких ладьях обыкновенно спускались но Дону, нападали на турецкую крепость в его устье Азов, затем опустошали Крым и турецкие города по берегам Черного моря. Верховые казаки предпочитали совершать свои разъезды по Волге, нередко разбивали торговые караваны, не разбирая своих и чужих, затем по Каспийскому морю добирались до берегов Персии, которые и грабили. По возвращении из походов казаки «дуванили» весь «дуван» (т. е. делили добычу) поровну.

В мирное время главным занятием казаков были рыбная ловля и охота; хлебопашества сначала не было; когда же оно стало развиваться преимущественно среди верхового казачества, оно было строго запрещено. Так, грамота войскового круга, посланная к хоперским и усть-медведицким городкам, запрещала пахать землю и сеять хлеб, за что «бить до смерти и грабить». Это было вызвано вероятно теми соображениями, что верховые казаки, как более защищенные от нападений кочевников, занявшись земледелием, легко расказачатся, подпадут окончательно под московскую власть и уменьшат таким образом численность казачьего войска. В низовьях Дона не было надобности в таком запрещении, так как здесь казачье население само традиционно гнушалось земледелием и землю сдавало для обработки беглым крепостным, которых сманивали особые промышленники и которые поступали таким образом в батраки к казакам. Зато здесь довольно значительные успехи делала торговля рыбой, турецкими и татарскими товарами, как скупленными, так и наичаще награбленными. Насколько казаки дорожили торговыми рынками, видно из челобитной к царю Михаилу Федоровичу на право свободной и беспошлинной торговли во всех украинских городах.

При обилии земель во время образования казачьей общины ими пользовались на правах первого захвата, заимки огромных «юртов», но вследствие сильного прилива населения уже к концу XVII в. казакам показалось тесно, и начались земельные споры. Войско принуждено было выдавать разводные грамоты, разверстывая леса, луга и озера, остальные земли оставляло в общем пользовании. Описанная организация казачества вначале обеспечивала равенство среди казаков. С усилением же прилива нового, свежего элемента все более резко вырисовывались два типа казаков – домовитых, старых насельников Дона, успевших обзавестись своим хозяйством и потому представлявших опору порядка, и голутвенных (голытьбы), прибывавших на Дон с верховьев позднее, когда условия для расселения были уже менее благоприятными. Из голытьбы вербовались так называемые воровские казаки, – беспокойный элемент, разбивавший караваны на Волге и легко примыкавший ко всяким восстаниям в поисках богатства и удачи. Так, в смутное время они приставали ко всем самозванцам, а позднее поддерживали Стеньку Разина. Впрочем при удачном направлении этих сил и они оказывались полезными; так, напр., воровские казаки покорили Ивану Грозному Сибирское царство. Среди голутвенных же казаков имел особенный успех с XVII в. план восстановления старой веры. С этой целью казаки со старейшинами Самойлой Лаврентьевым и Киреем Матвеевым вели переговоры с яицкими казаками. Восстание, однако, не успевшее принять слишком значительных размеров благодаря доносу другой части казаков, было подавлено царскими войсками, взявшими городок на Медведице, в котором заперлись раскольники. После усмирения мятежа часть недовольных казаков бежала на Куму, откуда перебралась на Кубань и Терек.

Московское правительство, вполне оценив пользу казачества как живой стены, защищавшей его владения от татарских набегов, с начала XVII в., после смутного времени совершенно открыто и весьма охотно поддерживало их, посылая им жалование и сплавляя по Дону для них ежегодно массу хлеба, различные припасы и порох. Правительственная колонизация была теперь уже у Белгородской укрепленной черты, и передерживать казаков в качестве степных аванпостов было весьма своевременно и удобно. На ряд настоятельных требований со стороны турецкого султана и крымского хана – «унять казаков», свести казаков с Дона, Москва отговаривалась обыкновенно самовольством и непокорностью казаков, невозможностью унять их за дальностью расстояния (хотя это расстояние и быстро уменьшалось). В некоторых однако случаях, когда грабежи казаков слишком мешали договорным соглашениям Москвы с турецким султаном, правительство посылало к казакам запрещение грабить Азов и Крым, а в 1630 г. даже, произошел разрыв на два года между Москвой и Доном. Казаки убили московского посла Ивана Карамышева, вследствие чего царь прислал им опальную грамоту и патриаршее отлучение от церкви.

По мере подчинения казаков Москве сношения между обеими сторонами делались более постоянными и правильными. Казаки считались как бы на службе у Московского государства, обязывались оборонять границы и главное – наблюдать за передвижениями татар и своевременно извещать об этом. В посольский приказ, в ведение которого с 1623 г. были переданы казачьи дела, посылали легкие станицы из атамана, есаула и десяти рядовых казаков с «войсковыми отписями о разных пограничных вестях». С 1672 г. отправлялись только два казака, доезжавшие летом до Воронежа, а зимой до Валуек. Раз в году в Москву посылалась станица зимовая с войсковой челобитной, чтобы царь пожаловал «своих холопей царским великим жалованьем денежным и сукны и селитры и свинцом и запасом». Весною из московских владений спускали по Дону барки с просимыми припасами, которые делились поровну.

Пользуясь прикрытием как донских, так и малорусских казаков, правительство успешно проводило свои линии укреплений, посылало на границы со степью полки, благодаря чему край делался безопаснее и колонизовался сначала принудительно, а потом и добровольно, по мере его замирения. Вольная колонизация особенно двинулась при Алексее Михайловиче благодаря массовому переселению в пределы нынешних Полтавской и Харьковской губерний малороссов, сбежавших из Польской Украины. Процесс этот завершился присоединением Малороссии в 1653 г.; вместе с тем к России переходили верховные права на земли, которые малороссийские казаки считали своими, опираясь как на давность захвата, так и на санкцию его жалованной грамотой Стефана Батория. Пределы же своих владений они считали доходящими на восток до устья Дона и на запад до р. Синюхи, притока Буга.

Сильные успехи колонизации и укрепление границ хотя и делали московские владения более безопасными от татарских набегов, все-же не позволяли еще начинать активную, наступательную войну с крымцами. Не рискуя вести свои недостаточно подготовленные для степной борьбы войска через безводные пространства, правительство лишь в исключительных случаях посылало свои отряды на помощь казакам. К таким случаям, например, относится поход в 1556 г. дьяка Ржевского с запорожцами, когда русские взяли Очаков и отбились от татар;

затем в 1558 г. они вновь опустошили окрестности Очакова и захватили два турецких корабля. Для успешной борьбы с татарами правительство имело в своем распоряжении настоящих детей степи – казаков, которые, живя бок о бок с кочевниками, прекрасно изучили все их слабые стороны и потому успешно несли сторожевую службу и нередко привлекались для отвлечения крымцев во время войны России с Турцией. Вообще же, получая от Москвы только материальную поддержку в виде жалованья, боевых и съестных припасов, казаки во всем пользовались почти полной свободой действий и действовали обыкновенно на свой риск и страх. В 1636 г. они взяли Азов и, утвердившись в нем, владели им до 1643 г. Недостаток в людях заставил их обратиться к Москве с просьбой взять Азов под свое покровительство. Не считая себя в силах удержать эту крепость, земский собор в Москве отклонил это предложение, и Азов был возвращен. Турки воспользовались сильным истощением и обезлюдением донских казаков, укрепили Азов, сожгли казачьи городки Маныч, Яр, Черкасск, оттеснив казаков в Раздоры, и построили посты под Азовом – две башни, перегородив реку цепями. Казаки вскоре восстановили разрушенные города и прокопали обходный «ерик», которым по прежнему спускались для разбоев в море. Однако недостаток в ратных людях заставил их просить помощи у Москвы. Им были посланы в помощь стрельцы и вольные люди, и это позволило московскому правительству утвердить здесь окончательно свою власть и вскоре начать активную борьбу с татарами, чему с другой стороны способствовали усобицы в Крымском ханстве и сильное ослабление Оттоманской Порты, с трудом отстаивавшей тогда свое положение в Европе.

Первая, хотя и неудачная попытка наступления была сделана при правительнице Софии Алексеевне во время войны с Турцией в союзе с Австрией, Польшей и Венецией. А именно князь Голицин с гетманом Самойловичем, а в другой раз с гетманом Мазепой предпринял два похода в Крым, окончившихся полной неудачей вследствие трудности перехода через безводные степи, к тому же выжженные перед тем татарами.