Текст книги "Битва за Ленинград 1941–1944 гг.: подвиг города-героя в Великой Отечественной войне"

Оборона г. Луги в 1941 г. и судьба корпуса генерала Астанина

А. М. Судариков (д. и. н., доцент, заведующий кафедрой социально-гуманитарных наук, Российский государственный гидрометеорологический университет, a. [email protected])

Рассматриваются действия Южной оперативной группы генерала Астанина в Ленинградском сражении летом – осенью 1941 г. Показано, что одной из главных причин поражения войск Астанина стали ошибки командования Ленинградского фронта.

Ключевые слова: А. Н. Астанин, К. Е. Ворошилов, М. М. Попов, Ленинградский фронт, командование, 41-й стрелковый корпус, Южная оперативная группа, окружение.

10 июля 1941 г. считается официальной датой начала Ленинградской битвы – самого продолжительного и кровопролитного сражения Великой Отечественной войны. Драматические бои, происходившие на Лужской оборонительной линии в июле – сентябре 1941 г., в последние годы получили достойное освещение в литературе. Тем не менее в изложении событий этого периода остается немало «белых пятен». В данной работе делается попытка рассмотреть, как повлияли ошибки командования Ленинградского фронта на судьбу Южной оперативной группы генерала А. Н. Астанина.

Директива о подготовке оборонительного рубежа на подступах к Ленинграду была отправлена Ставкой в штаб Северного фронта 5 июля 1941 г. Она требовала построить оборонительный рубеж для прикрытия города и важнейших направлений с юго-запада и юга [2, с. 8]. Рубеж должен проходить по фронту Кингисепп – Толмачево – Огорели – Бабино – Кириши и далее по западному берегу реки Волхов. Окончание строительства было установлено 15 июля [13, с. 63]. Огромными усилиями военных саперов, мобилизованного населения Ленинграда и Ленинградской области Лужская оборонительная линия была в целом построена к середине июля 1941 г. [14].

Командовал Северным фронтом генерал Маркиан Михайлович Попов. 38-летний генерал Попов ранее отличился в боях на Халхин-Голе и стремительно шел на повышение: 4 июля 1940 г. ему присвоено воинское звание генерал-лейтенант, в январе 1941 г. он стал командующим Ленинградским военным округом. По отзывам коллег, М. М. Попов был одним из самых талантливых военачальников, получил хорошее образование, был на редкость уживчивым с людьми и неизменно жизнерадостным человеком [12, с. 363].

Неудачи начала войны потребовали изменения структуры стратегического руководства Красной армией. 10 июля 1941 г. ГКО принял постановление о создании промежуточных органов стратегического руководства в виде Главных командований направлений. Координация действий Северного и Северо-Западного фронтов, а также Балтийского и Северного флотов была возложена на Главное командование Северо-Западного направления во главе с 60-летним маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым. Ворошилов – единственный среди советских военачальников был членом Политбюро. В 1937–1938 гг. он согласовывал многочисленные аресты среди высшего командного состава Красной армии. Лично храбрый и преданный И. В. Сталину К. Е. Ворошилов продемонстрировал некомпетентность в войне с Финляндией и был снят с поста народного комиссара обороны. По мнению некоторых историков, Ворошилов был недостаточно подготовлен к командованию широкомасштабными боевыми действиями в Великой Отечественной войне. Неуверенность Ворошилова как полководца выливалась в бесконечные совещания и согласования, на которые уходила масса времени. Принятие решений затягивалось, и они зачастую не соответствовали обстановке.

Первый удар по Лужской оборонительной линии нанес немецкий 41-й моторизованный корпус под командованием генерала Рейнгардта, который двинулся по шоссе к Луге, прокладывая путь для пехотных дивизий. Советские части оказывали противнику упорное сопротивление. Из-за сильно пересеченной и заболоченной местности 41-й моторизованный корпус был вынужден действовать исключительно вдоль дороги на Лугу. 12 июля лобовое немецкое наступление, лишившись внезапности и маневра, завязло в районе Плюссы [15]. Это заставило генерала Гепнера, командовавшего 4-й танковой группой, отказаться от прямого прорыва на Ленинград и повернуть главные силы 41-го моторизованного корпуса на северо-запад, оставив под Лугой только 269-ю пехотную дивизию генерала фон Лейзера, которая и проламывала советскую оборону [1, с. 40]. За плечами 269-й пехотной дивизии были польская кампания, победа во Франции, оккупационная служба в Дании и три недели кампании в России. 29 июля к ней присоединилась 8-я танковая дивизия. В ночь с 1 на 2 августа ее сменила 4-я полицейская дивизия СС, которая не имела опыта боевых действий и несла большие потери.

На центральном участке удерживали Лужский оборонительный рубеж части Южной оперативной группы под командованием генерала А. Н. Астанина. 43-летний генерал-майор Андрей Никитович Астанин командовал стрелковой дивизией в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. С мая 1941 г. – помощник командующего войсками Прибалтийского военного округа по укрепленным районам. С 11 июля 1941 г. он исполнял обязанности командира 41-го стрелкового корпуса после ареста генерал-майора И. С. Кособуцкого, который попал под трибунал и был осужден к 10 годам лишения свободы.

В течение 2–3 августа части полицейской дивизии СС пытались вклиниться в оборону 41-го СК на участке Смерди – Старая Середка, но успеха не добились и понесли большие потери. И в дальнейшем эсэсовцы действовали не слишком удачно: в ходе 20-дневного наступления на Лугу 4-я дивизия СС понесла потери до половины личного состава (по данным немецкого историка В. Хаупта), в том числе был убит и командир дивизии генерал Мюльферштедт [17, с. 207–208]. Дневник Гальдера 18 августа зафиксировал неспособность противника продолжать наступление [4, с. 333].

Защитники Лужского рубежа на центральном участке сражались с открытыми флангами – фактически «в мешке». На 19 августа Южная оперативная группа насчитывала 45 тысяч человек, 97 исправных танков, 38 бронемашин, 355 орудий [1, с. 95]. По воспоминаниям М. М. Попова, на его неоднократные просьбы разрешить отход Южной оперативной группы «мы получали нарекания и отказы» [5]. Проанализировав обстановку, штаб Северного фронта 19 августа доложил главкому Северо-Западного направления, что противник ставит целью «…окружить нашу Лужскую группировку для дальнейшего развития наступления в направлении на Ленинград» [17, с. 214]. К. Е. Ворошилов посчитал эти выводы паническими и никаких мер по отводу войск Южной оперативной группы не предпринял. Уже 20 августа механизированный корпус Рейнгардта перерезал Киевское шоссе южнее Красногвардейска. Но командование Северо-Западного направления не решилось своевременно запросить у И. В. Сталина разрешение на сдачу Луги. Только утром 22 августа генерал Астанин получил директиву об отводе своих дивизий на «заблаговременно подготовленный рубеж» [1, с. 95]. Выставив арьергарды, группа Астанина начала отступление вдоль железной дороги на север.

Луга была занята немцами 24 августа 1941 г. С момента начала наступления противника на Лужском направлении минуло 45 суток. Войти первой в оставленную войсками нашей Южной оперативной группы Лугу выпало 4-й дивизии СС. В самом городе боевых действий не было. Итоги двухнедельных боев за Лугу с 10 по 24 августа зафиксированы противником в приказе по 50-му армейскому корпусу: «За это время захвачены 1937 пленных. Трофеи составили: 53 танка, 28 орудий, 13 противотанковых орудий, 14 минометов, 57 пулеметов, 749 винтовок. Были сняты 6500 мин и захвачены 433 бункера» [18, с. 77].

Летом 1941 г. И. В. Сталин постоянно высказывал серьезное недовольство действиями руководителей обороны Ленинграда. Угроза захвата города привела к тому, что 26 августа 1941 г. в Ленинград прибыли уполномоченные Государственного комитета обороны В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Н. И. Кузнецов, А. Н. Косыгин, П. Ф. Жигарев, Н. Н. Воронов. В соответствии с решениями комиссии 29 августа ГКО принял постановление № 599 сс «О Северо-Западном фронте». Теперь Северо-Западный фронт переходил в непосредственное подчинение Верховному главному командованию; Главное командование Северо-Западного направления объединялось с командованием Ленинградского фронта. Командующим фронтом назначался К. Е. Ворошилов, начальником штаба – М. М. Попов, а членами Военного совета – А. А. Жданов, А. А. Кузнецов, И. С. Исаков [11].

Пока работала комиссия уполномоченных ГКО и шла реорганизация командования фронтом, 28 августа подразделения 4-й танковой группы соединились с войсками 16-й армии противника около станции Слудицы, замкнув кольцо окружения вокруг Южной группы войск. Корпус Астанина с большим опозданием был сконцентрирован в районе станции Дивенская, чтобы организованно пробиться из окружения. На севере Южной группе противостояли части 8-й танковой дивизии, с юга подпирала 285-я охранная дивизия. К 3 сентября все пути отхода были перекрыты противником. 10 сентября группа генерала Астанина насчитывала 25 тысяч человек и 6 танков [1, с. 113]. Почти не имея горючего, боеприпасов и продовольствия, измотанные боями и пешим переходом по лесам и болотам, бойцы и командиры 41-го СК продолжали пробиваться через Вырицу и Мины на соединение с главными силами. Рвавшаяся навстречу Южной оперативной группе через Сиверскую 90-я стрелковая дивизия полковника А. А. Дарьина сама была окружена немцами в районе Семрино – Кобралово.

После того как вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, командование фронтом пыталось оправдать серьезные промахи и ошибки. К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов заверяли Ставку, что сдавать город не собираются, и «все силы и средства города и армии сейчас брошены на защиту Ленинграда». 9 сентября К. Е. Ворошилов попросил И. В. Сталина назначить на его место более молодого командующего [9, с. 29]. Терпение Сталина лопнуло, и Ворошилов был заменен генералом армии Георгием Константиновичем Жуковым [16]. После победы над японцами на Халхин-Голе Жуков сделал молниеносную карьеру, за два года пройдя путь от комкора до генерала армии, начальника Генерального штаба. Сорокачетырехлетний генерал Жуков, несмотря на отсутствие высшего военного образования, был лучшим советским полководцем, и его назначение свидетельствовало о решающем значении, которое придавал И. В. Сталин обороне Ленинграда. Г. К. Жуков прибыл в Смольный в 16 часов 12 сентября и сменил на посту командующего войсками Ленинградского фронта маршала К. Е. Ворошилова [6, с. 235].

Новый командующий фронтом не сразу понял, в каком положении находится 41-й СК и 14 сентября приказал Южной оперативной группе прекратить «изнуряющий бой за захват Вырицы», а обогнуть ее с востока и вдоль железной дороги выходить в расположение 55-й армии. Командование фронтом требовало: «Всю артиллерию на конной тяге, минометы, пулеметы и конные обозы выводить. Все, что не может быть выведено, – закопать и тщательно замаскировать» [1, с. 122]. К этому времени группа Астанина уже распалась на отдельные неуправляемые части. Из тяжелой техники имелось 36 орудий без снарядов. Вечером 15 сентября генерал Астанин, доложив в штаб фронта о безнадежности положения, приказал уничтожить технику и военное имущество. Спустя несколько часов войска А. Н. Астанина получили запоздалое разрешение выбираться из окружения небольшими группами под командованием опытных офицеров, а материальную часть уничтожить. Разрозненными группами, через леса и болота, они стремились выйти в район Пушкина. По подсчетам современных историков, вырваться из окружения удалось примерно 13 тысячам человек [17, с. 234]. По немецким данным, в ходе ликвидации Лужского «котла» были захвачены 21 тысяча пленных, 316 танков и 600 орудий [7, с. 81].

Вопрос о возможности своевременно отвести войска с Лужского участка обороны к Красногвардейску и избежать окружения остается дискуссионным. Возможно, дивизии группы Астанина было решено не отводить севернее намеренно, чтобы сковать значительные силы противника и не дать немцам использовать кратчайшие и наиболее удобные дороги на Ленинград [3, с. 67]. Есть и другое мнение, что это была ошибка К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова, командовавших Ленинградским фронтом [8, с. 159]. Основой германской системы прорыва советского фронта в начале войны «были внезапность, скорость маневра, мощные сокрушительные удары на земле и с воздуха, постоянное развитие инициативы атакующих» [10, с. 11]. Противопоставить такой системе нужно было быстроту и точность реакции командования, но генералы Красной армии на первом этапе войны порой действовали неповоротливо, шаблонно, безынициативно. Принятие решений затягивалось, тонуло в бесконечных согласованиях. Лишь через 1,5 года после огромных усилий и потерь советское военное искусство превзошло немецкое. Наступил коренной перелом в ходе войны, а с ним и долгожданный прорыв блокады Ленинграда.

Литература

1. Бешанов В. В. Ленинградская оборона. М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005.

2. Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / Под ред. Н. Л. Волковского. М.: АСТ, «Полигон», 2004.

3. Винницкий Л. Г. Бойцы особого фронта. Л.: Лениздат, 1980.

4. Гальдер Ф. Военный дневник, 1941–1942. М.: АСТ; СПб.: Terra fantastica, 2003.

5. Демидов В. Повесть о Военном Совете // Звезда. 1987. № 1. С. 110.

6. История Ордена Ленина Ленинградского военного округа. М.: Воениздат, 1974.

7. Ланнуа Франсуа де. Битва за Ленинград. 1941. 22 июня – 31 декабря. М.: Эксмо, 2009.

8. Одинцов Г. Ф. Лужское сражение // Нева. 1971. № 7. С. 159.

9. Петров М. И. В дни войны и мира. М.: Воениздат, 1982.

10. Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М.: АСТ, 2005.

11. РГАСПИ. Ф. 640. Оп. 1. Д. 8. Л. 63.

12. Рохмистров В. Г. Плацдарм «Ворота Ленинграда», «Прорыв» немецких войск летом 1941 года на Лужском рубеже обороны. СПб.: АИК, 2013.

13. Северо-Запад России в годы Великой Отечественной войны 19411945. СПб.: Изд-во «Славия», 2005.

14. Судариков А. М. Оборонительные бои под Кингисеппом летом 1941 г. // Великая война – Великая Победа: материалы междунар. науч. конф. 16 апреля 2015 г. СПб.: ИПЦ СЗИУ, 2015. С. 74–81.

15. Судариков А. М. Города Кингисепп и Пушкин в сражении за Ленинград (июль – сентябрь 1941 г.) // Шестые Ямбургские чтения: матер. междунар. науч. конф. 1 апреля 2011 г. СПб.: Ультра Принт, 2011. С. 42.

16. ЦАМО РФ. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 93. Л. 35.

17. Хомяков И. Лужский рубеж. Хроника героических дней. СПб.: Аврора-Дизайн, 2014.

18. Husemann F. Die gute Glaubens waren. Geschichte der SS-PolizeiDivision. Coburg: Nation Europa Verlag, 1999.

A. M. Sudarikov

(St. Petersburg State Hydrometeorological University, head of the department of social sciences and humanities, associate professor, Doctor of History, a. [email protected])

Defence of town Luga in 1941 and general’s Astanin corps fate

The actions of the Southern operational group of General Astanin in the Leningrad battle in the summer – autumn of 1941 are considered. It is shown that one of the main reasons for the defeat of the Astanin troops was the mistakes of the command of the Leningrad Front.

Key words: A. N. Astanin, K. E. Voroshilov, M. M. Popov, Leningrad Front, Command, 41st Rifle Corps, Southern Task Force, Environment.

Подвиг медиков в битве за Ленинград в 1941–1942 гг. по материалам ЦАМО РФ

В. В. Василик

(д. и. н., кандидат филологических наук, доцент, Институт истории, Санкт-Петербургский государственный университет, [email protected])

Статья посвящена подвигу медицинских работников во время Ленинградской битвы и ее органической части – Ленинградской блокады.

На материале архива Медицинского отделения Центрального архива Министерства обороны, прежде всего наградных листов, показывается героизм медиков во время Ленинградской битвы как на фронте, так и в Ленинграде, который являлся городом-фронтом. Врачи, медсестры, фельдшеры делали все возможное и даже невозможное для спасения жизни раненых и больных – оказания им первой помощи, эвакуации и дальнейшего лечения, которое в целом давало высокие положительные результаты и способствовало возвращению в строй до 77–80 % бойцов. В качестве примера учреждений с высокой эффективностью лечения представлены госпиталь № 1012, а также больница им. Чудновского.

Ключевые слова: битва за Ленинград, советские медики, потери вооруженных сил.

Ленинградская битва характеризовалась ожесточенностью и большими потерями, в т. ч. санитарными. Только с 22 июня 1941 г. по 10 сентября 1942 г. армии Ленинградского фронта, согласно сводке санитарных потерь по армиям Ленинградского фронта, потеряли ранеными, обожженными, обмороженными, больными 606 021 человека (соответственно – ранеными 396 816, обожженными 12 854, обмороженными 2153, больными – 194 201). А всего совокупные санитарные потери за время Ленинградской битвы – 1947770 человек (безвозвратные 979000) [6, с. 223]. На этом фоне еще более величественным выглядит подвиг ленинградских медиков, которые возвращали в строй в среднем 77 % раненых и больных и не допускали подняться порогу смертности выше 3 % (в среднем 2–2,5 %) [7, с. 2].

В последние годы тема медицины и роли медиков в Ленинградской битве и блокаде получила освещение в ряде прекрасных и глубоких работ – Г. А. Соболева [14], А. Р. Дзенискевича [3], С. В. Магаевой [8; 13], Л. П. Хорошихиной [21], Л. И. Тервонена [16]. Однако интересы ученых преимущественно сосредоточились или на научных достижениях ленинградских медиков [10], или на медицинских аспектах голода [4]. На наш взгляд, в настоящее время несколько в тени остается героизм ленинградских медиков, как военных, так и гражданских, их огромные усилия по спасению раненых и больных воинов Ленинградского фронта, а также граждан Ленинграда. В этом скромном исследовании, построенном на материалах Медицинского отделения Центрального архива Министерства обороны в Санкт-Петербурге (7-е отделение), мы постараемся хотя бы отчасти показать подвиг медиков в битве за Ленинград, частью которой, вслед за М. И. Фроловым и Ю. И. Колосовым, а также и другими исследователями, мы включаем Ленинградскую блокаду [17–20]. В наших исследованиях мы опирались прежде всего на свидетельства наградных листов, характеристики фронтовых и городских медиков, а также на иные документы.

Неудачи на фронте в первой фазе Ленинградской битвы, прорывы немецких и финских войск, окружения поставили перед фронтовыми медиками целый ряд тяжелейших задач по срочной эвакуации раненых и оказанию им первой помощи. Зачастую, как мы увидим, первую хирургическую и иную помощь приходилось оказывать под огнем противника. В этих условиях фронтовые врачи оперировали зачастую под обстрелом, временами падая от изнеможения.

В наградных листах мы достаточно часто встречаем следующие описания подвига:

«Военврач 2 ранга Воскресенский Дмитрий Александрович. Командир взвода 216 медсанбата 168 Стрелковой дивизии. Честно и самоотверженно, не зная усталости, оказывает помощь раненым. Бесстрашно работает у операционного стола во время непосредственной опасности. Хороший хирург, работает до изнеможения. Был случай, когда он свалился у операционного стола от усталости. Военврач 3 ранга Веретельников Самсон Степанович. Начальник перевязочной 216 МСБ 168 СД. Не покидает работу у операционного стола в минуту смертельной опасности». Отметим, что 168-я стрелковая дивизия вела тяжелые бои на Карельском перешейке против превосходящих сил финских войск.

Другой пример связан с 15-м медсанбатом 191-й стрелковой дивизии 42-й армии.

Приведем запись за 28.09.1941: «Варенцов Иван Владимирович, военврач 2 ранга. Командир первого операционного взвода 15 МСБ 191 СД. Командованием батальона представляется к Ордену Красного Знамени за самоотверженное выполнение в боевой обстановке своего долга врача-хирурга, оперировавшего 83 человека (из них несколько человек в бессознательном состоянии) и спасшего им жизнь» [15, л. 26].

Другая запись за тот же день: «Чалов Василий Васильевич. Военврач 3 ранга, командир взвода сбора и помощи легко раненным 15 МСБ 191 СД. За 1 месяц оперировал 177 раненых, из них 42 в тяжелом состоянии. Представляется к Ордену Красного Знамени» [15, л. 26].

Другой пример связан с медсанбатом 56-й стрелковой дивизии, оборонявшей Тайцы в тяжелых боях сентября 1941 г.: «К Ордену Красной Звезды. Ильин Михаил Яковлевич. Военврач 2 ранга. В Тайцах, на переднем крае обороны продолжал уверенно руководить оперативной работой. Под руководством товарища Ильина проведено 3796 операций. Самые сложные (полостные и т. д.) делал он сам» [15, л. 22].

Под огнем противника оказывалась не только ургентная хирургическая помощь, но, что замечательно, и, казалось бы, менее срочная зубоврачебная помощь. Вот удивительный пример самоотверженности и профессионализма зубного врача: «К Ордену Красной Звезды.

Кузнецова Наталья Михайловна. Зубврач 351 ЗАП (запасного артиллерийского полка). Обслуживает бойцов и командиров зубпомощью непосредственно на огневых позициях. Приспосабливает свой полевой зубоврачебный кабинет в укрытиях. Работу производит часто под обстрелом противника, проявляя мужество и стойкость» [15, л. 22].

Быстрое продвижение противника ставило насущный вопрос об эвакуации раненых, который стоял тем острее, что, в отличие от 1812 г., мы не могли вверять своих раненых великодушию противника: в большинстве случаев фашисты как на низовом уровне, так и на уровне военного начальства игнорировали постановления Гаагской и Женевской конвенций относительно советских раненых военнопленных, либо не оказывая им реальной медицинской помощи, либо временами расстреливая не могущих двигаться тяжелораненых бойцов [11, л. 245]. В этой экстремальной обстановке многое зависело от энергии, распорядительности и профессионализма, а также хладнокровия и стойкости медицинских работников, прежде всего руководителей. Примеры этих качеств мы находим в наградных листах. Вот несколько из них: «Военврач 3 ранга Матвейчик Владимир Харитонович. Начальник санитарного дивизиона 168 стрелковой дивизии. Эвакуировал, руководя лично погрузкой 1984 раненых, не оставив ни одного человека на пристани. Являясь начальником сандивизиона, ночью производил операции, работал, как хирург… Военврач 3 ранга Авраменко Федор Демянович. Старший врач 402 стрелкового полка 168 стрелковой дивизии. 31.7.1941 лично руководил эвакуацией раненых 1-го батальона, который находился в окружении» [15, л. 14]. Как мы видим, в боевой обстановке начальники зачастую делали работу своих подчиненных, воодушевляя их своим примером: «Военврач 3 ранга Могучий Михаил Александрович. Начальник АХО (Амбулаторно-хирургического отделения) № 10. Прибыв в 168 стрелковую дивизию и приняв на себя поток раненых, дал возможность передислоцировать 69 медсанбат 168 дивизии, обеспечил всех раненых высококвалифицированной хирургической помощью. 18.8.1941 на острове Валаам обслужил 700 раненых, организовал хирургическую работу в ППГ (полевой передвижной госпиталь) и МСБ частей. Неустанно работая, сам учит работать других» [15, л. 14].

Зачастую эвакуация осуществлялась в экстремальной обстановке – под обстрелом противника, в отсутствие транспорта, в условиях окружения. В этой ситуации многие медработники демонстрировали подлинное мужество и верность профессиональному долгу. Вот лишь несколько примеров, связанных с 101-м медсанбатом при тяжелом отходе красноармейских частей из Выборга, некоторые из которых оказались в окружении: «Брагинская Евгения Николаевна. Врач-ординатор 101 МСБ, 1914 г.р. Опытная, внимательная, чуткая. Во время отхода из Выборга сопровождала машину, ни минуты не оставляя раненых без присмотра и помощи, несмотря на неоднократный огонь противника. 31.08.1941 г. в местечке Парлампи организовала вынос раненых из-под огня. При отходе в 4 км от переправы у речки Рокола обнаружила раненую в живот мед. сестру Щеголеву, оказала ей мед. помощь и доставила последнюю на остров Койвисто, чем и спасла ей жизнь. Врач Титова Анна Михайловна. Врач-хирург. 1901 г.р. Под огнем противника не оставила своего поста в машине в местечке Парлампи и под сильным пулеметным огнем противника руководила эвакуацией раненых из машин в повозки, чем способствовала сохранению жизни многим бойцам и командирам. Власова Мария Андреевна. 1897 г.р. Старшая мед. сестра. С 28.08.1941 во время боев у Парлампи двое суток без сна и отдыха не отходила от машин, под пулеметным и минометным огнем противника лично производила погрузку раненых. В ночь с 31.08 на 01.09.1941 Власова организовала группу мед. работников и по лесным тропам совместно с группой раненых бойцов и командиров вывела последних из окружения к переправе на р. Рокола. Тронин Борис Александрович. Старший адьюнкт. Организовал отряд бойцов из 15 человек в месте Хумоло и вывез 5 машин МСБ с имуществом. С 29.08 по 30.08 под сильным огнем противника вывел команду бойцов и 4 раненых в МСБ. Умению и инициативе Тронина в большой мере МСБ обязан благополучно закончившимся переходом из Выборга в Парлами. Щеголева Вера Михайловича. 1921 г. р. Сопровождала транспорт раненых. Из боя у местечка Парлампи вышла одна из последних. Будучи раненной в живот, отказалась от носилок» [15, л. 67].

Тяжелой и временами смертельно опасной являлась работа фельдшеров, медсестер и сандружинниц, выносивших раненых с поля боя. Зачастую она происходила под огнем противника: «Старший военфельдшер Кисленков Владимир Александрович. Фельдшер 314 ОЗАД (Отдельного зенитного артиллерийского дивизиона) 52 СД (стрелковой дивизии). Оказал помощь нескольким десяткам раненых. Организовал работу санитарной части и мужественно выносил с поля боя раненых». В наградных листах встречается число вынесенных бойцов – 27, 14 и т. д., часто – с оружием. Временами медсестры и фельдшеры погибали во время выноса раненых: «Дружинница Оксова А. Д. Санитарка. При выходе с 2831.08.1941 из окружения противника показала пример мужества и доблести, оказывая под сильным оружейным пулеметным и артиллерийским огнем противника помощь раненым. Пала смертью храбрых при исполнении служебного долга в местечке Парлампи» [15, л. 68].

В чрезвычайной обстановке жизнь заставляла медиков браться за оружие, хотя по традиции они считались некомбатантами. Однако необходимость спасать раненых и коллег от гибели в экстренных случаях заставляла их участвовать в боях наравне с красноармейцами. Приведем лишь несколько примеров, связанных со 101-м медсанбатом: «Старший сержант Коробейников. Старший шофер 1908 г. р. Показал образцы мужества и самоотверженной работы. С 28 по 31 августа 1941 г. под пулеметным и минометным огнем противника бесстрашно отражал атаки противника. Способствовал благополучной доставке раненых и больных к месту назначения». Временами фельдшерам приходилось ходить в разведку и организовывать оборону: «К Ордену Красного Знамени. Войновский Александр Меркульевич. Фельдшер 412 гаубичного артиллерийского полка 168 СД. Ходил в разведку в тыл белофиннам. Во время прорыва нашей обороны был убит командир взвода. Бойцы в беспорядке начали отступать. Приняв на себя командование взводом, приостановил наступление, организовал оборону. Спас жизнь политруку. 25.7.1941 г. вынес с поля боя 14 раненых» [15, л. 15]. В боях наравне с мужчинами участвовали и женщины. Приведем лишь несколько примеров: «Соловьева Мария Владимировна. Медсестра 187 ОРБ (Особого разведывательного батальона). В боях под Лахденпохьей отважно ходила в атаку вместе с мотострелковой ротой. Находясь на переднем крае обороны во время контратаки врага, храбро сражалась вместе с бойцами, была ранена и не покинула поле боя. Вынося раненого младшего командира, была повторно ранена смертельно… Богданова Зинаида Платоновна. Фельдшер 131 Запасного Стрелкового Полка. Пала смертью храбрых на поле боя, самоотверженно оказывая помощь раненым под огнем противника, воодушевляя, подняла в атаку бойцов» [15, л. 68]. В целом фронтовые медики несли достаточно высокие потери: только при переходе из Выборга в Парлампи 101-й медсанбат потерял не менее 10 человек.

Героизм и подвижничество были характерны не только для фронтовых медиков, но также и их коллег в Ленинграде, который стал городом-фронтом. Остановимся лишь на двух примерах – госпиталь № 1012, располагавшийся в здании современного Института истории СПБГУ, и больница им. Чудновского.

Несмотря на немецкое наступление и прифронтовое положение, занятия в Ленинградском государственном университете были продолжены 1 сентября. Однако здание Исторического факультета было почти целиком отдано под эвакогоспиталь № 1012. Не сказать, что он совсем обижен вниманием мемуаристов и исследователей. Есть прекрасные воспоминания Ф. Ф. Грачева [2] – и тем не менее жизнь этого госпиталя, столь тесно связанного с нашим факультетом, в частности документы, хранящиеся в ОМ ЦАМО, еще ждет своих исследователей,

Начальником госпиталя был назначен С. А. Ягунов, в прошлом известный гинеколог, военным комиссаром – Ф. Б. Луканин, помощником по медицинской части военврач профессор Долин. К организации госпиталя приступили 12 сентября 1941 г., и уже 17 сентября он принимал первых раненых. Первоначально он был рассчитан на 200 коек, однако вскоре был увеличен до 700 коек. О том, в каких условиях работали врачи и сотрудники госпиталя, достаточно красноречиво говорит Книга чрезвычайных происшествий госпиталя.

«1. 27.09.1941. Госпиталь подвергся артобстрелу. Снаряд разорвался в стене противоположного здания. Выбито 140 окон. Окна заделаны фанерой.

2. 17.Х.1941. В 0 часов 15 на Госпиталь было сброшено около 130 зажигательных бомб. Все бомбы были обезврежены в течение 5 минут. Одновременно была оказана помощь ЭГ 1015.

3. 23.Х.1941. Вблизи госпиталя в районе Биржи разорвалась бомба большой силы. Выбито 16 окон. Все окно срочно заделаны фанерой.

4. 7.XII.1941. В 16:00, при воздушном налете против Госпиталя на расстоянии 100 м сброшена фугасная бомба замедленного действия. Больные, расположенные в 1 и 2 этажах фасада, переведены в противоположную от места падения бомбы сторону.

5. 12.ХП.1941 в 14:00 при разрядке обезвреживании бомба взорвалась. В здании Госпиталя в фасаде, выходящем на линию Менделеева, выбито 215 окон. Пострадавших из личного состава. 7 человек раненых из команды обезвреживавшей бомбу, были доставлены в Госпиталь, где им была оказана помощь» [5, л. 1–3].

Отметим, что из команды обезвреживания погибли несколько человек. Следует также упомянуть, что во время воздушных тревог больных эвакуировали со второго и третьего этажей в бомбоубежище и делали это столь оперативно, что за время бомбежек и артобстрелов за все время блокады пострадало ранеными всего 4 человека, причем из личного состава. Это произошло 21 декабря 1941 г.