Текст книги "Сборник трудов участников городской научной конференции «Дух и культура Ленинграда в тылу Советского Союза в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов»"

На эту телеграмму был получен ответ: «Прошу передать православному русскому духовенству и верующим Ленинградской епархии мой привет и благодарность Красной Армии за их заботу о Красной Армии. И. Сталин». Обе телеграммы были опубликованы в газетах. О средствах, собранных для армии Ленинградской епархией, Владыка в мае 1943 г. вновь известил телеграммой Сталина, и 17 мая Верховным главнокомандующим была отправлена ответная телеграмма, опубликованная в газете «Правда»: «Прошу передать православному духовенству и верующим Ленинградской епархии, собравшим, кроме внесенных ранее 3682 143 рублей, дополнительно 1769 200 рублей на строительство танковой колонны им. Димитрия Донского мой искренний привет и благодарность Красной Армии».[101]101
  ЦГА СПб, ф. 9324, on. 1, д. 4, л. 10, 14, 15.


[Закрыть] Сталин послал и персональную благодарственную телеграмму протодиакону Л. Егоровскому, внесшему в фонд обороны наибольшие из ленинградских священнослужителей пожертвования.

В начале 1943 г. И. Сталин и его ближайшее окружение пришли к окончательному решению о необходимости приступить к нормализации государственно-церковных отношений. На него повлияла целая группа внутренних и внешнеполитических факторов. Одной из причин была активная патриотическая деятельность подавляющего большинства духовенства и мирян. За полтора года войны, несмотря на отсутствие необходимого аппарата управления, печатного органа и юридического статуса, Церковь показала свою силу в борьбе против фашизма, сумела во многом расширить и упрочить влияние в стране.

Следует упомянуть, что зимой 1942/43 г. на студии Ленкинохроники был снят документальный фильм «Сбор ленинградскими верующими средств на танковую колонну имени Димитрия Донского и эскадрилью имени Александра Невского». Его автор известный фронтовой кинодокументалист Н.А. Сотников в 1976 г. вспоминал: «.. это был приказ, боевое задание и, как мне намекнули, задание правительственное. Фильм предназначался для показа за рубежом, цели имел пропагандистские, должен был способствовать открытию второго фронта… С самого начала фильму были созданы максимально привилегированные условия – и не только по военным, блокадным меркам. Он должен был в производственном отношении идти «по зеленой улице». Высокие полномочия давались на период работы над фильмом и мне. Во всяком случае, я таких ни ранее, ни далее никогда не имел. Любая моя просьба по этому фильму воспринималась как приказ. А консультантом мне было рекомендовано пригласить самого митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия».[102]102
  Сотников Н.А. Три встречи с Патриархом // Родина. 1999. № 10. С. 72.


[Закрыть] Владыка принял съемочную бригаду утром в Никольском соборе, и в тот же день около полудня состоялась съемка сбора пожертвований в этом храме. По свидетельству Н. Сотникова его удивило, сколько верующих пришли внести свою лепту в оборону родного города и страны.

Неизбежность значительного изменения курса государственной религиозной политики стала ощущаться многими связанными с Церковью людьми уже вскоре после победы в Сталинградской битве.[103]103
  ГАРФ, ф. 6991, on. 2, д. 2, л. 49, 51–52.


[Закрыть] В Ленинграде городское руководство также с большей охотой шло навстречу просьбам верующих. Важной вехой во взаимоотношениях государства и Церкви в блокированном городе стало 1 мая 1943 г. В этот день была введена новая «Инструкция об отнесении населения к группам снабжения при выдаче продовольственных и промтоварных карточек». Служители культа были приравнены в ней к советским служащим, а ведь в 1918–1937 гг. они вообще относились к так называемым «лишенцам».

В конце августа 1943 г. власти разрешили возвращение митр. Сергия из эвакуации, о чем он уже неоднократно просил сам. И 29 августа Патриарший Местоблюститель послал из Ульяновска телеграмму митр. Алексию, предлагая ему приехать в Москву по возможности на срок со 2 по 15 сентября, но во всяком случае не позднее 5 сентября.[104]104
  ЦГА СПб, ф. 7384, on. 33, д. 76, л. 177.


[Закрыть] Владыке пришлось срочно вылететь из Ленинграда в столицу, где его уже ждал митр. Сергий. Важнейшей вехой новой религиозной политики стало 4 сентября 1943 г. Днем на даче у Сталина прошло совещание с участием Г. Маленкова, Л. Берии, представителей НКГБ, на котором был обсужден новый курс государственной религиозной политики. Вечером же состоялся официальный прием в Кремле И. Сталиным и В. Молотовым митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). В архивном деле сохранилась запись беседы в ходе этой «исторической» встречи, сделанная присутствовавшим на ней полковником госбезопасности Г. Карповым.

Согласно этой записи иерархам было сказано, что со стороны правительства нет возражений против желания Церкви избрать на Соборе епископов Патриарха и создать постоянный Синод. Далее митр. Сергий поднял, а Владыка Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, оба просили Сталина, чтобы им было разрешено организовать Богословские курсы при некоторых епархиях. Относительно открытия новых храмов митр. Алексий также поддержал в разговоре Патриаршего Местоблюстителя, отметив неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и, высказав пожелание в первую очередь открывать их в областях и краях, где совсем нет храмов или где их очень мало. В ответ было дано разрешение на открытие Духовных Академий и училищ, дополнительных приходов в епархиях, выпуск ежемесячного церковного журнала. «Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед т. Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, лагерях, тюрьмах и т. д. Товарищ Сталин сказал им: «Представьте такой список, его рассмотрим». В заключение беседы Ленинградский Владыка остановился на вопросах, имеющих отношение к «церковной кассе». Также митрополиты Алексий, Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было изменено Положение о церковном управлении, а именно, чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа церкви. Товарищ Сталин сказал, что против этого возражений нет». Председатель Совнаркома заверил, что Церковь может рассчитывать на помощь правительства.[105]105
  ГАРФ, ф. 6991, on. 1, д. 1, л. 1–10.


[Закрыть]

Сообщение о приеме в Кремле на следующий день – 5 сентября – было опубликовано в газете «Известия». Вскоре после завершения встречи митр. Сергий передал властям список на 26 священнослужителей, находившихся в заключении. Однако почти все из них к тому времени уже были расстреляны или погибли в лагерях ОГПУ-НКВД. В конечном итоге освобождена была очень небольшая часть томившихся в тюрьмах и лагерях священнослужителей.

Здесь, как и во многом другом, надежды Патриархии не оправдались. Целый ряд обещаний выполнен не был. Для осуществления контролирующей роли по постановлению СНК от 14 сентября был создан специальный орган – Совет по делам Русской православной церкви при правительстве СССР во главе с полковником госбезопасности Г.Г. Карповым. Последний с 1940 г. возглавлял 3-й отдел 5-го управления, осуществлявший различные антицерковные акции.[106]106
  Васильева О., Кнышевский П. «Тайная вечеря» // Ленинградская панорама. 1991. № 7. С. 27.


[Закрыть] Решение ключевых проблем государственной религиозной политики Сталин оставил за собой. Менее важными вопросами в правительстве занимались В. Молотов, а с 1946 г. К. Ворошилов, в ЦК ВКП(б) – поочередно Г. Маленков и А. Жданов.[107]107
  РГАСПИ, ф. 5, on. 16, д. 669, л. 4–5.


[Закрыть] Согласно Положению о Совете по делам Русской православной церкви, он должен был иметь своих уполномоченных при облисполкомах. 21 февраля 1944 г. решением Леноблисполкома уполномоченным по Ленинградской области был назначен полковник госбезопасности А.И. Кушнарев.

Глубокие изменения в жизни Русской Церкви начались сразу же после встречи в Кремле. Уже 8 сентября в Москве состоялся Собор епископов, на котором 19 иерархов единогласно избрали Патриархом Московским и всея Руси митр. Сергия. Собор также обратился к христианам всего мира с призывом объединиться для окончательной победы над фашизмом. Митр. Алексий принял самое активное участие в предсоборной деятельности и выступил на Соборе с докладом «Долг христианина перед Церковью и Родиной в эпоху Отечественной войны». 12 сентября 1943 г. произошла интронизация Патриарха, а через неделю в здании бывшего германского посольства, переданном Церкви, он приветствовал прибывшую из Великобритании делегацию Англиканской Церкви во главе с архиепископом Йоркским Кириллом Гарбеттом.

Подавляющая часть населения Ленинграда положительно отнеслась к сближению правительства с Русской Церковью. Но при этом многие объясняли этот факт давлением, которое оказывали на СССР союзники. Интеллигенция оценила политический смысл маневра Сталина как шаг, направленный на консолидацию общества в ходе войны, а также выбивающий один из козырей нацистской пропаганды. Молодежь же оказалась в основном дезориентирована, поскольку выросла в антирелигиозном государстве. В середине сентября 1943 г. Ленинградское Управление НКГБ переслало в Москву специальную сводку «характерных высказываний населения Ленинграда в связи с приемом товарищем Сталиным митрополитов Алексия, Сергия и Николая».[108]108
  Ломагин Н.А. Указ. соч. Кн. 2. С. 403–404..


[Закрыть] Духовенство северной столицы восприняло прием Сталиным митрополитов с большой надеждой, как изменение стратегического курса «всерьез и надолго». Это видно из другой секретной сводки Ленинградского управления НКГБ, содержащей высказывания священнослужителей».[109]109
  Там же. С. 45.


[Закрыть]

С осени 1943 г. представителей ленинградского духовенства стали привлекать к участию в общегородской общественной работе. Так прот. П. Тарасов участвовал в деятельности городской специальной комиссии, а прот. Н. Ломакин – в городской и областной Комиссиях по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков (в дальнейшем он выступил в качестве свидетеля обвинения на Нюрнбергском процессе). Митр. Алексий вел переговоры о подготовке и издании книги о патриотической работе в Ленинградской епархии в годы войны (в итоге книга не вышла). А 11 октября 1943 г. впервые за все годы советской власти 12 ленинградским священнослужителям, в том числе митрополит, были вручены правительственные награды – медали «За оборону Ленинграда».[110]110
  Ленинградская правда. 1943. 17 октября.


[Закрыть]

В дальнейшем Владыка Алексий несколько раз был награжден орденом Трудового Красного Знамени, другими многочисленными знаками отличия, но самой дорогой для себя наградой считал медаль «За оборону Ленинграда». Позднее этой медалью наградили еще несколько клириков, но отнюдь не всех. Всего же правительственные награды получили 24 ленинградских священнослужителя, в том числе 12 – две медали: «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Награждены были и несколько десятков церковнослужителей. Происходили и другие перемены. Военнослужащие Ленинградского фронта, в том числе офицеры, стали посещать богослужения в храмах города (известно, что на некоторых богослужениях в Никольском кафедральном соборе присутствовало командование фронта во главе с маршалом Говоровым) и даже порой прислуживать в церкви. 14 декабря 1943 г. Совет по дела Русской православной церкви разрешил Ленинградскому митрополиту иметь технический аппарат, и 15 апреля 1944 г. в здании Никольского собора открылась епархиальная канцелярия.[111]111
  ЦГА СПб, ф. 9324, on. 1, д. 9, л. 1, д. 13, л. 1, ф. 7384, on. 33, д. 81, л. 15–16.


[Закрыть]

Религиозный фактор сыграл существенную роль в обороне города. Действовавшие во время блокады 10 православных храмов активно способствовали мобилизации материальных средств и духовных сил ленинградцев. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень многообразны: морально-нравственное влияние (через послания, обращения, проповеди); сбор денежных средств, драгоценностей, медикаментов, одежды, продуктов в фонд обороны; служба церковнослужителей в рядах действующей армии и участие в партизанском движении; помощь раненым бойцам шефством над госпиталями и созданием санитарных пунктов; участие в сооружении оборонительных укреплений, организации противовоздушной обороны и т. д. Личным примером духовенство Патриархии призывало народ к мобилизации всех сил в помощь обороне и укреплению тыла. Это не могли не учитывать ленинградские власти, их церковная политика начала меняться еще до кардинального изменения общегосударственного курса. В то же время, «потепление политического климата» затронуло не все религиозные движения. Оппозиционные советской действительности церковные группы продолжали выявляться и репрессироваться органами госбезопасности. В целом же к моменту освобождения Ленинграда от вражеской блокады взаимоотношения властей и православных общин города существенным образом изменились, начинался качественно новый этап церковной жизни и деятельности.

В январе 1944 г. митрополит Алексий был назначен членом Ленинградской областной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, а 15 мая 1944 г., после смерти Патриарха Сергия, стал Патриаршим Местоблюстителем. 2 февраля 1945 г., на Поместном Соборе он был избран Патриархом. В 1946 г. Патриарх Алексий был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и в 1946, 1952, 1962, 1967 гг. – орденами Трудового Красного Знамени. В 1949 г. ученые советы Ленинградской и Московской Духовных Академий удостоили его звания почетного доктора богословия. До конца дней Перво святитель хранил память о блокаде, в частности, держал в письменном столе влетевший в его комнату осколок немецкого снаряда. 7 апреля 1970 г. Патриарх Алексий скончался в с. Лукино вблизи ст. Переделкино Московской области и был погребен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры.

Флот и духовная культура в битве за Ленинград и в послевоенные годы

Абрамов Евгений Петрович

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Институт военной истории МО РФ

Вся история Российского флота неразрывно связана с культурой Отечества. Эта связь носит всесторонний и взаимный характер. С одной стороны, культура России оказывала влияние на деятельность флота, а с другой – культурные ценности флота обогащают отечественную культуру. Военно-морское дело страны, деятельность военных моряков по защите государственных интересов России всегда в мирное и военное время были постоянным объектом внимания отечественной культуры, ее лучших представителей. В свою очередь, флот своим творчеством внес заметный вклад в духовную культуру общества.

В развитии морской темы в художественной прозе прослеживаются две линии. Первая, ограничиваясь преимущественно описанием морского пейзажа, восходит к «Письмам русского путешественника» Карамзина, а для второй характерно детальное изображение быта и психологии русских моряков и их подвигов по защите Отечества.

Образы моряков явились центральными в творчестве К. Станюковича, А. Новикова-Прибоя, А. Грина, В. Вишневского, Л. Соболева, Б. Лавренева и др.

Одним из наиболее крупных маринистов, чье творчество подняло маринистику как вид литературы на высокий идейно-художественный уровень и завоевало признание мастеров искусства слова, был А.С. Новиков-Прибой. Рассматривая жизнь флота не в изолированном виде, а в связи с основными закономерностями развития своей эпохи, Новиков-Прибой следовал за Станюковичем, развивая его традиции. Основным делом жизни и патриотическим подвигом писателя стало создание эпопеи «Цусима». Своим творчеством Новиков-Прибой не только воспитывал у читателей любовь к морю, верность героическим традициям русского флота, но и боролся за создание в нашей стране большой литературы о флоте и моряках.

Главную тему творчества Новикова-Прибоя продолжил в романе «Порт-Артур» А. Степанов, в многочисленных образах и впечатляющих эпизодах убедительно показав доблесть и мужество русских солдат, матросов и офицеров.

Героической эпопеей, прославившей мужество защитников Севастополя, стал колоссальный по объему роман «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского, знаменовавший важный поворот в судьбе писателя-мариниста.

В годы Великой Отечественной войны Ленинград, стойко отражая натиск немецко-фашистских войск, жил богатой и чрезвычайно своеобразной культурной жизнью, которая не замирала полностью даже в самые суровые месяцы блокадной зимы 1941–1942 гг.[112]112
  Очерки истории Ленинграда: Период Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. В.Б. Азаров [и др.] Л.: Наука, 1967. Т.5. С.502.


[Закрыть] Война вызвала в развитии литературы не только изменение тем, устремлений и помыслов. Годы Великой Отечественной войны стали в советской литературе временем творческого подъема, рожденного в суровой борьбе за свободу и независимость Родины. Перед писателями встала задача отразить в художественных образах величие морального духа советских людей и их героического подвига. Уже в июле 1941 г. большинство писателей Ленинграда находилось в армии и на флоте в качестве журналистов, политработников, бойцов и командиров.[113]113
  Очерки истории Ленинграда: Период Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. В.Б. Азаров [и др.] Л.: Наука, 1967. Т.5. С.651.


[Закрыть]

В редакциях флотских газет работали Н. Чуковский, Л. Успенский, М. Дудин, Ю. Инге, А. Штейн и др. «В те дни, – как писал Н. Тихонов – перо действительно было приравнено к штыку. Боевое слово писателей и поэтов раздавалось и среди валунов Ханко, и в болотистых лесах Ладоги, и в окопах Карельского перешейка, и на огневых рубежах Пулкова, и на берегу Финского залива, на кораблях и фортах, в холодных залах города, на заводах и в госпиталях».[114]114
  Тихонов Н. В Дни ленинградской осады // Своим оружием. М., 1961. С.47.


[Закрыть] В первые дни войны флотские писатели и поэты участвовали в сражениях на дальних подступах к Ленинграду. С 22 июня 1941 г. находился в рядах Краснознаменного Балтийского флота участник Первой мировой и Гражданской войн Всеволод Вишневский. Находясь на переднем крае борьбы с врагом, писательская организация несла потери. 28 августа 1941 г. при переходе кораблей из Таллинна в Кронштадт погиб Юрий Инге. Друзья поэта писали: «Никто не видел Инге мертвым. Мы видели и знаем Инге только живым, и будем помнить его только таким».[115]115
  Инге Ю. Вахтенный журнал. М., 1944. С.9.


[Закрыть]»Лирика моря» – так назвал книгу своих стихов замечательный поэт, флагман отечественной маринистской поэзии, штурман подводной лодки Л-2 старший лейтенант А. Лебедев, отдавший жизнь за Родину. Перед выходом в море он писал матери – «Вглядываюсь в город, особо прекрасный в своей трагической красоте, сейчас в милую осеннюю пору особенно чувствуешь, как хороша жизнь, как кратковременна она, как бессмысленно уничтожение на войне всего лучшего, что вырастило и сделало человечество. И вместе с тем выход только один: драться, драться и драться..».[116]116
  Ивановский альманах. Иваново, 1951. Кн. 14. С. 176.


[Закрыть]

Командующий Балтийским флотом адмирал В.Ф. Трибуц в своих воспоминаниях писал: «Произведения Алексея Лебедева меня волновали, и я подумал, нельзя ли как-нибудь поберечь поэта? И все же я понял, что оскорблю молодого лейтенанта, если не подпишу приказа об его назначении штурманом подводного «Л-2».[117]117
  Трибуц В.Ф. Подводники Балтики атакуют. Л., 1963. С. 135.


[Закрыть] 14 ноября 1941 г. с честью выполнив свой воинский долг, старший лейтенант А. Лебедев навсегда ушел в глубины Балтийского моря. Но нам остались его нестареющие от беспощадного времени стихи. В период блокады Ленинграда писатели осажденного города ежедневно выступали по ленинградскому радио. «Я думаю, – вспоминала Ольга Бергольц, что никогда больше не будут люди слушать стихи так, как слушали стихи ленинградских поэтов в ту зиму голодные, опухшие, еле живые ленинградцы. Мы знаем это потому, что они находили в себе силы даже писать об этом в радиокомитет, даже приходить сюда за тем или иным заполнившим им стихотворением: это были самые различные люди – студенты, домохозяйки, военные».[118]118
  Берголц О. Говорит Ленинград + М., 1964. С. 19–20.


[Закрыть]

В творческой жизни Ленинграда особое место занял как бы заново родившийся жанр радиоречи, «…по радио, как писал А. Фадеев, – на весь блокадный город зазвенел окрепший, мужественный, правдивый, полный лирической силы и неотразимый, как свинец»[119]119
  Фадеев А. Ленинград в дни блокады. М., 1944. С. 39.


[Закрыть] голос Ольги Бергольц. 16 мая этого года поэтессе исполнилось 100 лет. Вспомним проникновенные строки ее стихотворения «За оборону Ленинграда»:

 
Она еще идет, еще – осада,
И Родина моя вручила мне,
Как новое оружие в войне
Медаль «За оборону Ленинграда».[120]120
  Бергольц О. За оборону Ленинграда // Звезда. 1949. 3. С. 79.


[Закрыть]
 

Таким же оружием были стихи О. Бергольц. На доверительной ноте, поднимавшейся до самого высокого пафоса, звучал голос Всеволода Вишневского. Его слушали Путиловцы, ижорцы, весь передний край, Большая земля. Его слово было так властно и убежденно, что даже вой очередной волны немецких бомбардировщиков не мог его оборвать.

Следует отметить дневниковые записи Всеволода Вишневского, составившие в последствии два тома его «Дневников военных лет». Перенося вместе с защитниками Ленинграда все тяготы и лишения блокады, писатель наряду с оперативной литературной работой изо дня в день вел точные записи, порой поднимавшиеся до высоких обобщений. В день, когда на московском направлении было отражено десять атак немецких войск, Вишневский записал в своем дневнике: «+ Россия любимая, все к ногам твоим! Иду с душой, очищенной от всего, – я весь только во времени, в истории, в воинственной поэзии + Писать надо точно, бесстрашно, широко».[121]121
  Вишневский В. Собрание сочинений. М., 1956. Т. 3. С. 204.


[Закрыть]

Строгой документальностью отмечен также получивший широкую известность дневник участника похода гвардейской лодки «Л-3» из блокадного Ленинграда к берегам фашистской Германии «Две тысячи миль под водой» A. И. Зонина. К ним примыкает и документальная повесть Г. Мирошничнко «Гвардии полковник Преображенский» – об известном летчике командире 1-ого гвардейского минно-торпедного полка Балтийского флота, а также «Летчики Ханко» Николая Чуковского, очерки «Непобедимый Гангут» B. Рудного, «163 дня на Ханко» А. Коровина и ряд других произведений, в которых граница между очерком и дневником весьма условна.[122]122
  Очерки истории Ленинграда. Т. 5. С. 665.


[Закрыть]

Дневниковые записи дали многим писателям возможность в дальнейшем создать ряд значительных очерков и крупных произведений, насыщенных правдой о героическом пережитом и увиденном. П. Капица, служивший в первую блокадную зиму в Кронштадте редактором одной из многотиражных газет Балтийского флота, весной 1942 г. опубликовал очерк «Мужество». Позднее этот материал послужил основой одной из центральных глав повести Капицы о Великой Отечественной войне – «В дни разлуки». Командир морского охотника, прославленный балтийский моряк Валентин Панцырный стал прообразом героя повести – младшего лейтенанта Шиляева.

Вышедшие в 1941 г. в боевой «Библиотеке краснофлотца» два небольших сборника Николая Чуковского «Морские летчики» и «Комиссар боевой эскадрильи» и изданная в 1943 г. повесть «Девять братьев» стали основополагающими для создания одного из лучших произведений о героических защитниках Ленинграда «Балтийское небо», опубликованном уже в послевоенные годы. Характерно, что и в этом романе ряд его героев имел свои прототипы так, черты характера и детали биографии одного из любимых героев Чуковского – бесстрашного летчика-поэта Кабанкова во многом схожем с биографией известного морского летчика Героя Советского Союза И.А. Каберова.[123]123
  Там же. С. 666.


[Закрыть]На «Малой земле» Ораниенбаумского плацдарма находился писатель Лев Успенский, непосредственно связанный с боевой деятельностью сражавшихся здесь частей и соединений морской пехоты, береговой артиллерии и бронепоезда «Балтиец». В 1942 г. вышла его книга «Рассказы о невозможном», в 1943 г. повесть «Скобарь». Накопленные в годы войны наблюдения помогли впоследствии Успенскому в соавторстве с Г. Караевым создать роман «60-я параллель».[124]124
  Там же.


[Закрыть]

На материале героики авиации Балтийского флота написаны повести А. Кучерова «Служили два товарища» и «Трое». Немалый интерес представляют фронтовые очерки писателя, публиковавшиеся на протяжении всей войны в газете Военно-воздушных сил Балтийского флота «Летчик Балтики». На переднем крае обороны, в частях и соединениях морской пехоты собирал материал для своих повестей и рассказов историограф Балтийского флота, автор романов об адмиралах Нахимове и Макарове писатель-маринист капитан 3 ранга А.И. Зонин. Участник Гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени он, в своих фронтовых рассказах показывал не только людские судьбы. Герои его произведений не только моряки, но также корабли и целые соединения. В своих рассказах о морской пехоте писатель показал ее героизм, самоотверженность и следование выкованным в огне боев традициям. К лучшим произведениям А. Зонина фронтовой поры относятся также посвященные балтийцам рассказы «Силовое напряжение» и «Жизнь продолжается».[125]125
  Там же.


[Закрыть] В последнем, посвященном жизни и гибели А. Лебедева, есть слова, которые могут служить эпиграфом ко всему творчеству писателя: «Кто скажет, что заставляет нас любить море? Мы дышим воздухом, напоенным солено-влажной пылью, и вдруг познаем свободу, черпаем силу в силе, обретаем гордость в гордости моря. И тогда мы не можем уйти от моря принадлежим ему, чтобы против него бороться, чтобы в нем побеждать».[126]126
  Зонин А. Морское притяжение. М., 1957. С. 291.


[Закрыть]

Ленинград начал жизнь города – фронта, оказавшегося в кольце блокады. В этих неимоверно тяжелых условиях в огромном городе ни на один день не прекращалась интересная, необычная по своим формам и содержанию творческая деятельность, развивавшаяся применительно к фронтовым условиям.

Большая группа художников, в т. ч. председатель Ленинградского отделения Союза художников В.А. Серов, приступила к созданию плакатов. Очень скоро выработался своеобразный тип ленинградского военного плаката. Он был броским, лаконичным по композиции, хорошим по цветовому решению и ясно выражал свою основную идею.[127]127
  Очерки истории Ленинграда. Т. 5. С. 608.


[Закрыть] Такими были плакаты В.Серова «Защитим город Ленина» (1941 г.) и др. В 1942 г. к двадцатипятилетию Октября художественным панно и портретами Героев Советского Союза были оформлены все районы Ленинграда. Эту огромную работу выполнили 10 специально созданных бригад.[128]128
  Архив Б.Н. Загурского. Отчет М.З. Тарновской. Итоги работы по оформлению города агитплакатами, панно и портретами к 25-й годовщине Великой Октябрьской революции. Л. 1-8


[Закрыть]

1 октября 1942 г. в Москве открылась выставка, художников осажденного Ленинграда. На ней были представлены и произведения посвященные флоту, в т. н. работы В.Б. Пинчука «Балтиец» и др. Успех выставки был столь велик, что все представленные на ней работы, по решению Совета Народных Комиссаров РСФСР, были приобретены в фонд Русского музея. Кроме того, на новые заказы ленинградским художникам было выделено 400 тысяч рублей.[129]129
  Очерки истории Ленинграда. Т. 5. С. 608.


[Закрыть]

В 1943 г. вышло много хороших плакатов в т. ч. о важнейших событиях на Ленинградском фронте. Так прорыву блокады посвящены плакаты В.А. Серова «Блокада Ленинграда прорвана», С. Боима «Краснофлотцы, уничтожайте вражеские корабли и транспорты!», В.В. Пинчука «Вперед на Запад!» и др. Несмотря на то, что фронт приблизился к самому Ленинграду, в городе продолжалась интересная концертная жизнь.

Крупнейшим событием музыкальной жизни блокированного Ленинграда явилось исполнении симфоническим оркестром под управлением К.И. Элиасберга Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича, получившей название «Ленинградской». Основной темой в творчестве ленинградцев в годы Великой Отечественной войны была патриотическая тема. К XXVI годовщине Октября, на конкурс строевых песен и маршей для духового оркестр, объявленный союзом композиторов и управлением по делам искусств, было представлено 190 сочинений.[130]130
  Там же. С. 616.


[Закрыть]

Особенно плодотворно в песенном жанре работала группа композиторов Балтийского флота под руководством Л.М. Груца, в которую входили Б.Г. Гольц, Н.П. Будашкин, Н.Г. Минх, И.С. Жак и В.Л. Витлин. Большинство из них были призваны на флот. Они живо откликались на все события жизнедеятельности флота. Так, когда было получено указание политуправления отметить выход кораблей в море для выполнения боевых задач, Б.Г. Гольц сочинил ставшую вскоре известной песню «Готовьтесь балтийцы в поход».

Группа композиторов Балтийского флота оставила о себе славную память. За время войны она выпустила 12 сборников песен, основу которых составили боевые песни патриотического содержания, в т. ч. «Клятва наркому» Д.Д. Шостаковича, «Месть балтийцев», «Песня гнева» и «Песня 3-го гвардейского полка» Б.Г. Гольца.[131]131
  Там же. С. 617.


[Закрыть]

Плодотворно работали ленинградские композиторы в эвакуации. В те годы были написаны оборонные песни В.П. Соловьева-Седого, Г.В. Свиридова, кантаты «Александр Невский» Г.Н. Попов, «Балтика» М.А. Юдина.[132]132
  Там же. С. 639.


[Закрыть] Песни, созданные в Ленинграде, перелетали линию фронта. Огромную популярность сразу же завоевала песня В. Соловьева-Седого и A. Чуркина «Вечер на рейде». Ее выразительная мелодия, сочетавшая в себе традиционную мирскую романтическую грусть с мужеством и силой духа, полюбилась не только морякам, для которых, прежде всего, предназначалась, но и широкому кругу советских людей.[133]133
  Там же. С. 679.


[Закрыть]

В блокадные зимние месяцы пульс театральной жизни бился только в одном оставшемся в городе театре – Музыкальной комедии. 7 ноября 1942 г. здесь состоялась премьера героической музыкальной комедии В.В. Вишневского, B. Б. Азарова и А.А. Крона «Раскинулось море широко» (композиторы Л.М. Круц, Н.Г. Минх, В.Л. Витлин). Этот спектакль был посвящен мужеству и самоотверженности балтийских моряков. Он более 150 раз был показан на сцене Театра музыкальной комедии и долго держался в репертуаре в послевоенные годы.[134]134
  Очерки истории Ленинграда. Т. 5. С. 624.


[Закрыть] Весной 1942 г. в Ленинграде не действовал ни один драматический театр, кроме театра Балтийского флота. Руководитель и главный режиссер театра А.В. Пергамент особое внимание уделял созданию нового репертуара, отвечавшего запросам зрителей прифронтового блокадного города. 5 июля 1942 г. в Малом зале Дома культуры промкооперации состоялась премьера пьесы М. Тевелева «Навстречу эскадре». Театр Балтийского флота вывозил свои спектакли на форты Кронштадта, где в боевых условиях особой ясностью подтверждалась жизненность его пьес. Он был, прежде всего, военным театром и в основном обслуживал корабли флота, а в Кронштадте и Ленинграде работал лишь периодически.[135]135
  Там же.


[Закрыть]

В годы войны ленинградские драматурги создали немало известных пьес. При этом большинство из них было посвящено героическим морякам Балтийского флота («Звезды на рейде» М. Тавелева, «У стен Ленинграда» В. Вишневского, «Бастион на Балтике» А. Штейна, «Офицер флота» А. Крона). Значительное место в блокадной драматургии заняла пьеса В. Вишневского «У стен Ленинграда». В ней, как им в произведении «Мы из Кронштадта», известный флотский писатель и драматург воспел преемственность боевых традиций советских моряков. В самые тяжелые для Ленинграда осенние дни 1941 г. устойчивость обороны Ленинграда в значительной степени поддерживалась мужеством и стойкостью восьми отдельных бригад морской пехоты, для формирования которых Балтийский флот только в сентябре 1941 г. направил 44 700 чел. Всего же в составе одного Ленинградского фронта сражалось 87 635 моряков. Действие пьесы охватывает всего три дня. Но каждый из них по своему драматическому напряжению сравним с иным годом. Во время отражения одной из атак противника морские пехотинцы с гранатами в руках бросаются под немецкие танки. Как символ несокрушимой стойкости и доблести над неприступным для врага рубежом гордо развивается пробитая пулями тельняшка. Пьеса заканчивается песней бригады морской пехоты. Картины массового героизма моряков защитников города, изображение судеб отдельных участников его обороны на фоне гигантской битвы за Ленинград – отличительная черта Вишневского – драматурга.[136]136
  Там же. С. 676


[Закрыть]

Одним из первых замечательных драматических произведений, посвященных защитникам Ленинграда, стала пьеса А. Крона «Офицер флота». Писатель с самого начала войны находился на действующем флоте, редактировал газету балтийских подводников. До создания пьесы он написал цикл рассказов о моряках («Я держу мой флаг», «Минута молчания» и др.). Уже в этих, отмеченных глубоким знанием материала произведениях, автор постарался решить морально-этические проблемы, связанные с раскрытием в защитнике Родины его лучших черт. В пьесе «Офицер флота» Крон в реалистических, емких, образах показал формирование характера советского морского офицера. В произведении убедительно показана связь гражданского населения города с армией и флотом. У главного героя пьесы есть свой прототип. Адмирал В.Ф. Трибуц в своих воспоминаниях, рассказывая о боевых подах отважного подводника Героя Советского Союза Е.Я. Осипова, писал: «Несомненно, облик Осипова нашел какое-то отражение в известной пьесе «Офицер флота», автор которой драматург А.А. Крон находился тогда на флоте и особенно близко соприкасался с подводниками, деля с ними все их трудности и заботы».[137]137
  Трибуц В.Ф. Указ. соч. С. 81.


[Закрыть]