Текст книги "Диоптра, или Духовное зерцало: Сборник душеполезных поучений и благоговейных размышлений из древних аскетических сочинений, составленных по их руководству"

Глава 15
О суете красоты телесной

Красота суетна (Притч. 31, 30), – говорит Премудрый. Если всякую суету ни во что не должно ставить и всякая красота суетна, то и не должно ее почитать. Среди всех сует, которые миролюбцы дорого ценят, а ты, как верный раб Христов, должен пренебрегать ими, есть одна главная, состоящая в том, чтобы тщеславиться своею красотою, хотя и все грехи, пристрастные ко всем другим суетствам, суетны и безумны. Прекрасные волосы Авессалома послужили орудием его смерти.

Красота дарована Богом тварным существам для того, чтобы при виде ее мы свой дух возводили к познанию Творца. Невидимая [Божия,] – по слову апостола, – твореньми помышляема, видима суть (Рим. 1, 20), и: познание тварей приводит человека к познанию своего Творца.

Когда находят небольшую жилу вкусной воды, не следуют ли далее и не ищут ли ее источника и ключа? Так и ты, когда встречается тебе красота телесная, не останавливайся на ней вниманием, пока не дойдешь до познания Того, Который есть ее начало, то есть Бога, источник всякой красоты. Дети, которые слишком любуются позолотой на книге, или красивыми испещрениями, позабывают о находящемся внутри книги учении.

Но ты должен представлять себя не отроком, а мужем совершенным, не прилепляйся чрезмерно к красоте тварей, но читай, что в ней написано, то есть для того, чтобы возлюбить Виновника и Творца такой красоты. Если станешь читать это написанное на всех тварях, то познаешь, кто есть Бог.

Твари суть как бы некоторого рода очки, сквозь которые человек себя видеть не может, но в которые зрению представляются другие предметы. Не приличествует тебе прилепляться к красоте твари, ибо ты самого себя в них не увидишь, но должно при виде ее удивляться премудрости, благости и всемогуществу Господа Бога, из ничего создавшему такую красоту. Пророк Исаия возвещает горе тем, которые на дела Господни не взирают и о деяниях руки Его не помышляют (см. Ис. 5, 12). И царь Соломон замечает: Споборет мир на безумныя (Прем. 5, 20). Чувство есть дверь воображения. Чувством видим тварей, от познания которых и их красоты приходим к познанию величия Творца; ибо всякая красота тварная есть не что иное, как ничтожная капля от этого бесконечного моря несозданной красоты.

Что ты видишь в твари ее собственного? Чем более тварные существа имеют красоты и острейшею стрелою любви поражают, тем более должен ты возноситься любовью к Творцу этой красоты. Если же ты услаждаешься красотою, которую не относишь и не приписываешь Богу, то суетен ты и безумен.

Если ты самого себя любишь за красоту, то что может быть суетнее этого? Спрошу я тебя: откуда красота эта происходит и что служит ее причиною? Тело или душа? Отдели душу от тела – то не обратится ли красота телесная в безобразие и гниль? Душа, следовательно, поддерживает красоту телесную.

Если тебе кажется тело прекрасным, то во сколько более ты должен любить душу, которая поддерживает эту красоту? Если присутствие души является непременною виною такого благообразия, то не благолепнее ли того самая душа? В душе заключается истинная красота, в сравнении с которой всякая другая красота, подобно тени, мгновенно исчезает.

Не останавливайся на поверхности, не обращай внимания на видимую наружность, но простирайся глубже и рассмотри самый корень вещей. Возлюби начаток самый как основание всего того, что в твоих глазах кажется красотою, которая, однако, нередко исчезает даже при наступлении незначительной болезни.

Дни наши протекают быстро, юность проходит, и ты вскоре приближаешься к смерти или к старости. Что же останется от благообразия твоего лица и этой телесной красоты? Итак, если случится тебе увидеть прекрасное лицо, то ты должен помыслить о том, как скоро смерть изменит эту цветущую белизну лица, как глубоко впадут глаза, как скоро в гниение превратится все то, что ныне кажется прекрасным.

Красота есть истина, завешенная наружною завесою. Красота есть не иное что, как молчаливая и немая казнь, которая вредит больше, чем огонь: огонь сожигает вблизости, а она – и вдали. За красотою всегда следует гордость. Красота есть маловременный мучитель, покрывало для очей, оковы для ног и сеть, связывающая крылья ума для того, чтобы ты не познал истины или не последовал добродетели и не возводил ум свой горе. Любовь красоты телесной есть забвение разума. Красота и целомудрие редко бывают согласны между собой. Пророк Исаия уподобляет красоту телесную траве: Всяка плоть сено, и всяка слава чело веча яко цвет травный: изсше трава и цвет отпаде (Ис. 40, 6–7). Сегодня трава зеленеет, а наутро засыхает, и ее бросают в печь. Поутру цветок стоит развернувшись, а к вечеру увядает. Так преходит и всякая юность, всякая слава, всякая красота человека, как трава и как цветок полевой; ибо как скоро наступит старость, тотчас иссыхает. Псалмопевец говорит о жизни человеческой: Утро яко трава мимоидет, утро процветет и прейдет, на вечер отпадет, ожестеет и изсохнет (Пс. 89, 6). Апостол Иаков, используя такие же уподобления, пишет, что человек, яко цвет травный, мимоидет. Возсия солнце… и изсуши траву, и цвете ея отпаде, и благолепие лица ея погибе (Иак. 1,10–11). Как цветок скоро пропадет, так, по свидетельству Писания, и юность человеческая. Суетно вместо лжи пренебрегать истиною. Не смотри внимательно на ложную и исполненную коварства наружность, но мыслию своею простирайся далее, и когда увидишь женщину с прекрасным лицом, тогда помысли, какое безобразие скрывается под этою живописною маскою и как ужасно будет это прекрасное тело по смерти; не настоящему внимай, а – будущему. Покрытую (телесной красотой) истину проникни очами ума. О, если бы ты не соблазнялся с первого взора, но, увидев какое-либо прекрасное лицо, вспомнил бы, что есть человек! Если бы ты чаще возбуждал себя к сему размышлению, то достиг бы такого целомудрия, что без всякого труда в чистоте тела служил бы Богу, отвратив вожделение свое от подобной суеты. Старайся украшать душу, ибо ее красота есть красота вечная. Всякая же другая красота есть красота пустая, тленная, наикратчайшая и маловременная, безумная и скорогибнущая, которую время снедает, и во мгновение она становится достойною слез.

Глава 16
О суете драгоценных одежд

Во одеянии риз не похвалися (Сир. 11, 4), – говорит ветхозаветный мудрец. Если бы излишество одежд не было злом, то не похвалил бы Христос Иоанна Крестителя за его суровые одежды (см. Мф. 11, 8) и не осуждал бы немилостивого богача за чрезмерную пышность одежд[16]16
  Имеется в виду евангельская притча о бедном Лазаре и богаче.


[Закрыть] (см. Лк. 16, 19). Господь сказал: Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских (Мф. 11,8), то есть в домах царей временных, а не Царя Вечного. Поскольку же Дух Святой в Священном Писании осуждает одеяние того богача, а святого Предтечу хвалит за его суровую одежду, то отсюда ясно, в каком бедственном состоянии находятся те, которые тщеславятся драгоценною одеждою, и сколь суетны те, которые тратят драгоценное время на такую суетность. Если ты, украсившись драгоценной одеждой, и не стремишься к чему-либо противозаконному, то, по крайней мере, худо поступаешь в одном том отношении, что тратишь безрассудно драгоценнейшую из всех вещей, то есть время. Украшаться дорогою одеждой не всегда грешно, но при всем том всякий так украшающийся избежать суеты не может. Таковые любят, чтобы они были видимы в публичных собраниях, всем были бы угодны, всем нравились, всеми были бы хвалимы. Но они в то же время мало успевают в добродетелях, и дух благоговения у них остывает. Как бы ни было богато и изысканно твое одеяние, но ни с каким ты можешь быть прекраснее кринов сельных (полевых лилий), о которых Спаситель сказал, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них (Мф. 6, 29). Апостол говорит: Имея пропитание и одежду, будем довольны тем (1 Тим. 6, 8). То же самое выразил Иаков на месте чудесного видения лествицы, когда сказал: Аще будет Господь Бог со мною и сохранит мя на пути сем, в оньже аз иду, и даст ми хлебе ясти и ризы облещися (Быт. 28, 20). Безумие пеплу и праху – желать облечься во всей пышности. Апостол Петр пишет, что украшением жены-христианки должны быть не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной [красоте] кроткого и молчаливого духа (1 Пет. 3, 3–4). Рабу Божию достаточно просто общего одеяния, приличного каждому состоянию. Удаляйся всякого нового изобретения (моды) в одежде; ибо когда столь много занимаешься наружностью, то это признак, что ты мало печешься о внутренности (о душе). Псалмопевец пишет: Вся слава Дщере Царевы внутрь (Пс. 44, 14). Соломон когда слишком предавался роскоши и занимался украшением себя, тогда забывал Бога и свою душу, так что обратился к идолопоклонству. Когда с ореха скорлупа спадет прежде времени, то это признак, что он внутри поврежден. Когда христианин не носит одежды, требуемой благочестием христианским, то это знак, что он имеет внутри себя червь греха, который по наружности показывает его пустоту. Те повозки, на которых отвозят тела умерших ко храмам, никогда в другое время не украшаются, кроме того времени, когда должно мертвого на них везти; так и суетные люди не в иное время тело свое украшают, как только когда внутри себя носят душу, умершую грехами. Поэтому пророк Аввакум говорит: Сие есть скование злата и сребра, и всякаго духа несть в нем (Авв. 2, 19). Как плакал бы ты при виде любимого тобою человека умершим, так прослезиться ты должен о великолепно одетом как об умершем. Так как ты желаешь нравиться людям, посему-то и украшаешь себя так по наружности. Ибо человек зрит на наружность, а Бог – на сердце. Немалая эта суета и безумие, почему апостол говорит: Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал. 1, 10). Если бы ты истинно и не ложно ради Христа для мира умер, то отвергнул бы все эти напрасные попечения. Ты не можешь исправить всего, так чтобы в чем-либо одном не было недостатка. Украшаешь ли тело? – душу разоряешь. Украшаешь ли рабу? – госпожу оставляешь нагой. Ковчег Завета внутри был позлащен, а снаружи покрыт тканью. Пусть душа твоя будет наполнена любовью, тогда мало попечения прилагать к тому, какова твоя наружность. Укрась внутренность добродетелями, а не прилагай стараний к украшению тела суетными одеждами. Апостол свидетельствует, что святые Ветхого Завета одевались милостями (см. Евр. 11, 37), то есть верблюжьими и козьми кожами. Они были подобные нам люди, но, зная, что нагими произошли они на свет из утробы матерней и нагими отыдут из мира сего, сообразно с этим и обращались, как пришельцы и странники в сем мире. До грехопадения – в раю – человек не требовал одеяния, потому что как солнце облечено сиянием, так и человек был облечен благодатию; он, наподобие полевых кринов (лилий), облечен был непорочностию, но как скоро утратил ее, тогда стал стыдиться наготы, почему Бог и сделал нашим прародителям одежды из кож животных. Всякий, кто тщеславится одеждою, подобен тому, кто похваляется полотном, которым обвязаны его раны. Слава эта обращается в посрамление. Безумным должно считать того, кто хвалится струпами и гнойными язвами своими. Худой одеждой одевался Иов, когда сказал: Вретище сошиша на кожу мою (Иов. 16, 15). Сурова была одежда того царя (богодухновенного псалмопевца Давида), который говорит о себе: Облачахся во вретище (Пс. 34, 13). Похваляющимся драгоценным одеянием Бог угрожает чрез пророка Исаию: Под тобою постелют гнилость, и покров твой червь (Ис. 14, 11). Ты оскорбляешь Бога своими суетствами, о которых богодухновенный псалмопевец свидетельствует, что Бог гнушается ими. Никто не вводит новоизобретений украшения, но бояться должен за сие строжайшего Суда Господа Бога, Который говорит чрез пророка Софонию: Отмщу на князи и на дом царский, и на вся (сыны Израилевы) оболченныя во одеяния чуждая (странные) (Соф. 1,8). Новоизобретенные и драгоценные одежды бывают надеваемы из одного тщеславия. Ты открываешь свою душу тем, которые на тебя смотрят, и своим легкомыслием обнаруживаешь свои недостатки и несовершенства тем, которые, быть может, считали тебя мудрым. Премудрый Сирах говорит: Одеяние мужа и смех зубов и стопы человека возвестят, яже о нем (Сир. 19, 27). Царь Охозия вопросил некогда своих вестников, в какой одежде был встретившийся им спутник, и из ответа их об одежде пророка Илии узнал, что это он (см. 4 Цар. 1, 7); и ты, если важно и пышно будешь одеваться, будешь всеми узнан, – что это ты легкомыслен: не скажут люди, что ты – Илия, но что ты – человек легкомысленный.

Ужели хочешь быть безумным? Если же нет, то зачем желаешь таковым быть почитаем? Наружное излишество – знак суеты и внутреннего скудоумия. Пышное одеяние обнаруживает изнеженность и развращенность души. Ибо никто такового украшения тела не пожелал бы, если бы душа побыла обнажена, лишенная одежды добродетелей. Ниневитяне все, от мала до велика, облеклись во вретище и чрез это умилостивили оскорбленного ими Бога. Отсюда видно, сколь Богу приятно вместе с покаянием и самое скудное смиренное одеяние.

Как безумным должен показаться тот, который при покупке коня покупает ради хорошей и богатой упряжи, не обращая внимания, хорош ли конь, крив ли он или хром, – так безумие – составлять о человеке мнение и ценить его по драгоценной одежде. По отношению к тем, которые пышно, но легкомысленно украшаются одеждою, весьма приложимо то, что сказал Христос фарисеям: Горе вам… яко подобитеся гробом повапленым (окрашенным), иже внеуду являются красны, внутрьуду же полни суть костей мертвых и всякия нечистоты (Мф. 23, 27). По наружности представляешься пышным, а внутри исполнен суеты и тщеславия. Ты лишаешь нищих нагих того, что без меры возлагаешь на свое тело. Не облачайся в несоразмерные и пространные, пышные одежды, но в одежды скромные и соразмерные твоему состоянию, дабы не являлись на тебе ни суета, ни тщеславие.

Воззри на Господа Иисуса Христа, висящего нагим на Кресте из любви к тебе, и если воззришь и приникнешь сердцем к сему беспримерному зрелищу, то, без сомнения, пожалеешь того многого времени, которое ты тратишь безумно на тщетные украшения свои. И что бы ты ни делал, всегда пред очами своими имей Христа – и таким образом освободишься от многоразличных суетных попечений, которые ныне тебя развлекают.

Глава 17
О суете благородства происхождения

Согнитию рех, отец мой еси, мати моя, и сестра моя, червем[17]17
  В церковнославянской Библии: Смерть пазвах отца моего быти, матерь же и сестру ми гной.


[Закрыть] (Иов. 17,14), – говорит святой Иов многострадальный. Если хочешь, суетный человек, увидеть начало гербов твоих, то открой гробницы предков. Поистине крайнее неразумие есть, когда сын Адамов, презренный червь, хочет превозноситься благородством своих предков.

Положим, родоначальник твоего благородного рода, от которого ты произошел, был человек великий, добрый и богатый. Так будь же и ты добр, чтобы, если предки твои были люди и неблагородные, род твой от тебя получил начало благородства. Если же ты – происхождения благородного, но малодушен и нравом порочен, то благородство крови предков как бы на тебе кончается.

Лучше быть родоначальником благородства, чем кончать его собою; лучше начать собою благородство, чем положить ему конец. Признак добродетели истинного могущества – положить основание дому, и признак порока – разорить его: своим порочным поведением человек приносит срам своему роду. Когда не имеешь зрения, невозможно заимствовать его от других, чтобы видеть что-либо. Какая тебе прибыль от сияния благородства других, когда сам ты его не имеешь? Лучше самому быть благородным, нежели произойти от благородных. Лучше самому иметь добродетель, нежели, подобно нищим, выпрашивать и заимствовать ее у других. Итак, как в тебе самом нет истинного благородства, то ты ищешь благородства других, украшаясь, таким образом, чужими перьями и показывая тем самым, что ты нищий, желающий обогатиться славными деяниями своих предков. Деяния твоих предков не сделают тебя знаменитее, чем твои собственные. Собственные дела делают каждого добрым или злым. Хвастающийся благородством крови, но не имеющий благородных (добродетельных) дел подобен тем, которые недостатки других прикрывают, а свои открывают. Иудеям, хвалившимся происхождением своим от Авраама, Спаситель сказал: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы (Ии. 8, 39). Имя благородного дадут тебе дела. Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе (Иак. 2, 17). Благородство есть нечто хорошее, но, будучи лишено добродетели, ничего не составляет само по себе.

Давид был славнейший царь, который своими великими и добрыми делами положил начало своему роду и всем знаменитым по себе предкам, хотя отец его Иессей таковым не был. Саул, осмеивая род Давидов, говорил: где ныне сын оный Иессеев? Народ Израильский, презирая внука Давидова Ровоама, с насмешкою говорил: кое нам наследие в сыне Иессеевом? Так осуждали они род Давидов, но не могли помрачить благородства крови, которое было прославлено превосходством его поступков. Не помрачило происхождения Христа Спасителя и Его Святейшей Матери то, что они произошли от Руфи Моавитянки и Раавы Хананеянки, которые вели свой род от Хама, проклятого Ноева сына. Всякого прославляют его собственные поступки. От одного корня произрастают терние и розы, и от одной матери может родиться и благородный, и порочный. Можно родиться от корня, производившего розы – людей знаменитых, но самому быть только тернием. Каин, Хам, Исав имели родителей благородных, однако сами и их потомки были порочные и помрачили блеск своего благородства. Кто сам собою худ, тот какую похвалу и славу получить может от знаменитых предков? Из земли плодоносной рождается лютик, ядовитое растение, и от неплодной земли рождается золото. Пророк Иезекииль говорит, обращаясь к некоторым измаильтянам доброго рода, но дурного нрава: Отец твой Аморреанин, и мати твоя – Хеттеаныня (Иез. 16,3), – сравнивая их с этими народами не потому, чтобы они произошли от них по плоти, но потому, что были подобны им по своему злонравию. Благородство погибло в том, вся похвала которого состоит в предках и гербах. Безумным был бы тот, который, будучи черным, хотел бы казаться другим, белым, и тот, который, будучи безобразным, желал бы казаться и считаться благообразным; подобно таковым, безумен и тот, который считает себя благородным и желает таковым быть считаем, но в действительности истинного благородства не имеет. Апостол Павел в Послании к Тимофею пишет: Отходя в Македонию, я просил тебя пребыть в Ефесе и увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями бесконечными (1 Тим. 1, 3–4); то же и в Послании к Титу: Глупых (безумных) же состязаний и родословий… удаляйся, ибо они бесполезны и суетны (Тит. 3, 9). Не одного ли мы отца дети? И потому (если рассуждать о благородстве плотского происхождения) если он был худороден, то и мы худородны; если он благороден, то и все благородны. Не большее ли благородство быть сыном Божиим? Но и это благородство есть общее, предназначенное для всех христиан, и потому Христос не благоволил, чтобы кто в молитве Господней говорил: Отче мой, но – Отче наш (Мф. 6, 9). Итак, никто не должен превозноситься благородством, так как оно в своей сущности принадлежит обще всем. Коли ты, происходя от людей развращенных, и сам развращен, то в этом виновен не ты один, а и те, от которых ты произошел, но, если, родившись от людей добродетельных, будешь порочен, в том единственно твоя вина. Мы не избираем себе отцов, и потому как не заслуживаем поношения за низкость его [т. е. отца] положения, так не заслуживаем и славы за его благородство. Лишь то должно быть причислено к нашим собственным порокам или добродетелям, что зависит от нашей воли и свободного избрания. Если бы благородство происхождения могло охранять людей от слабостей, немощей, смерти, бедствий, коих мы, чрез первородный грех Адамов, – наследники, то тогда, конечно, благородство надлежало бы почитать за нечто великое; но поскольку и знатные родом, и низкие по происхождению равно подвержены болезням и смерти, то превозноситься благородством происхождения, которое и великих мира не спасает от злосчастий человеческой жизни, безумно. Всем нам неизбежно надлежит умереть, от благородных ли то предков кто родился или произошел от отрасли безвестной.

Хотя бы был ты великим обладателем земных сокровищ и почестей, однако не освобожден от подобных земных бедствий, свойственных и другим людям, потому что ты – человек. Итак, князь ли кто, вельможа, должен прежде всего помнить, что он человек, что он подвержен общим всем людям несчастьям и тлению, и потому – перестать тщеславиться. Никакой человек, сколько бы знатен и знаменит он ни был, не заключил еще договора с болезнями и смертию, чтобы они не причиняли ему вреда, не видел он смерти и не условился с нею, не изведал здесь на себе мучений адских. Итак, отвергни, человече, сие безумное представление своего воображения, помни, что ты – человек и хотя бы был великим мира сего, но завтра же, быть может, будешь снедью червей. Богопросвещенный царь Давид восклицает: Кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление? (Пс. 29, 10). Многие же, родившиеся от благородных, лишь более превозносятся. К таковым могут быть отнесены слова пророка Осин: Ефрем, яко птица отлете, славы их от порождений и болезней и от зачатий (Ос. 9, 11), – от зачатия начинается суетность. То, что должно обязывать к большей добродетели, таковые пользуются тем для большего лишь бесчестия. Благородство крови обязывает благорожденных к еще большему проявлению добродетели. Благородство есть вечная клятва, обязывающая потомков к продолжению вечно в роде добродетели. Посему, по справедливости, те, которые не стараются быть таковыми, должны считаться как бы за чудовища или за уродов, так как не походят на своих родителей. Не превозносись благородством своих родителей, если не желаешь быть безумным. Взгляни в Древней истории, как Бог мало зрит на знатность рода. Саула избрал Он в царя Израильского из низкого состояния (см. 1 Цар. 9, 21). Иеффая, бывшего незаконнорожденным и прогнанного из дома отеческого с бесчестием своими братьями, Бог избрал для освобождения Своего народа от аммонитян (см. Суд. 11, 2). Христос, пришедши в мир, избрал апостолов не из благородных, но из уничиженных и бедных рыбарей и Себя Самого, Царя царствующих, в посрамление тщеславящихся сею суетою, назвал только пастырем (см. Ин. 10, 11), – изобличая тем величающихся титулами своих праотцев. Да не будет сие безумное сонное мечтание иметь никакого места в твоем сердце. Вспомни, что ты земля и пепел, как и твои прародители. Не пощадят и тебя черви, как не пощадили они твоих предков. Это благородство, которое ты получил по наследству от своих предков, заключается лишь в смертности и тлении. Вот знаки, достойные для изображения на щите твоем, которые ты должен изобразить не над вратами дома своего, но пред твоими внутренними очами. Сие и подобное сему пусть всегда обретаются в твоей памяти, чрез что ты удобнее исторгнешь из сердца своего суетные и праздные помышления.