Текст книги "Все путешествия Синдбада. Арабские сказки"

Все путешествия Синдбада. Арабские сказки

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Первое плавание

– Молодость моя прошла беспорядочно и бурно. Значительное состояние, доставшееся мне от родителей, я почти полностью истратил на забавы, но, к счастью, образумился, не дойдя до полного разорения; я понял, что бездумно растрачиваю не только деньги, но и драгоценное время; мне стало ясно, что если я теперь не изменю свою жизнь, то в будущем меня ожидает нищета.

И тогда я собрал последние крохи своего растраченного состояния, обратил их в наличный капитал и по совету нескольких известных и опытных купцов отправился в Балсору, где вскоре пристроился к одной заграничной торговой компании и сел на корабль, внеся свой пай.

Подняв паруса, мы направились к Восточной Индии. Сначала меня мучила морская болезнь, но это продолжалось недолго; дня через три я привык к качке. Однажды вблизи какого-то маленького островка, похожего на роскошный бархатистый луг, нас захватил штиль. Многие захотели сойти на берег, в том числе и я; мы устроили на острове весёлый пир, с удовольствием отдыхая от утомительного пути. И вдруг остров заколебался, и мы почувствовали сильный толчок.

Это колебание одновременно заметили с корабля, и нам закричали, чтобы мы немедленно спасались. Оказалось, что это был не островок, а спина огромного кита. Более проворные из нас успели вскочить в шлюпку, другие спасались вплавь, а я, замешкавшись, остался на мнимом острове до тех пор, пока кит не погрузился в море. К счастью, я успел схватиться за обрубок дерева, принесённый, чтобы развести огонь. Между тем все, кто добирался до корабля в шлюпках или вплавь, поднялись на борт, и тут внезапно подул сильный ветер. Капитан, воспользовавшись этим, велел поднять паруса и тронулся в путь.

Так я остался один среди необъятного моря, и волны бросали меня, словно игрушку, то в ту, то в другую сторону. Но я отчаянно боролся за свою жизнь. Весь день и всю ночь не прекращалась эта борьба, и лишь к рассвету волна прибила меня к острову. Тут я почти без чувств повалился на землю и так пролежал до самого рассвета. С восходом солнца я, преодолевая слабость, поплёлся на поиски чего-нибудь съедобного, чтобы утолить голод. Мне попадались и коренья, и травы, пригодные в пищу, а вскоре я нашёл и источник превосходной воды. Это настолько прибавило мне сил, что я окончательно пришёл в себя и наугад отправился в глубь острова. Передо мной раскинулась широкая равнина с роскошными пастбищами, и вскоре я заметил вдали пасущуюся лошадь. Сердце у меня забилось от радости и надежды на близкую помощь. Я осторожно приблизился к лошади и увидел, что это кобылица замечательной красоты, привязанная к колышку. Пока я рассматривал её, из какого-то подземелья донёсся человеческий голос, а через минуту появился и сам человек. Заметив меня, он подошёл и спросил, кто я и какими судьбами очутился здесь; когда я рассказал ему о своём приключении, он взял меня за руку и повёл в подземелье. Там было ещё несколько человек; сначала они тоже удивились моему появлению, потом, узнав о моём несчастье, дружелюбно приняли меня и накормили.

С жадностью утолив голод, я в свою очередь спросил их, что они делают в таком пустынном и диком месте. Они ответили, что их послал сюда царь Мирадж, владелец этого острова, что они его конюхи и каждый год приводят сюда лучших кобылиц из царских конюшен для того, чтобы отпускать их с морским конём, выходящим из воды. Так они выводят особую породу быстрых лошадей, которые называются у них морскими.

– Завтра мы отправляемся обратно, – добавили они, – и тебе повезло, что ты застал нас здесь, а то ты не выбрался бы отсюда.

На следующее утро конюхи забрали своих кобылиц и отправились в обратный путь; я пошёл вместе с ними, а когда мы прибыли в столицу острова, они доложили обо мне своему повелителю. Царь Мирадж призвал меня, осведомился, кто я и как попал в его владения, и я поведал ему обо всех своих приключениях. Тогда царь предложил мне стать его гостем и приказал своим людям доставлять мне всё необходимое. Приказание было исполнено, и я до сих пор с благодарностью вспоминаю об этом великодушном государе.

Между тем я познакомился и с местными купцами, и с иностранными; я надеялся получить от них какое-нибудь известие из Багдада или найти случай вернуться на родину. В то же время я с интересом изучал нравы, обычаи и законы, царившие на этом острове. К числу владений царя Мираджа принадлежит и остров Кассэль; меня уверяли, что на нём каждую ночь слышится звон литавр, отчего среди моряков распространилось поверье, будто там обитает злой дух. Все эти фантастические рассказы так заинтересовали меня, что я решился проверить их и сам поехал на чудесный остров. Однако там ничего особенного не оказалось, только на пути мне довелось видеть диковинных рыб величиной от ста до двухсот локтей. Рыбы эти, впрочем, страшны только с виду, на самом же деле они оказались очень трусливыми и прятались при малейшем шуме; попались мне и другие, невиданные прежде: рыбы небольшие, не длиннее локтя, круглые, как шар, и с головой, как у филина.

Однажды вскоре после моего возвращения я прогуливался по набережной; в это время в гавань вошёл торговый корабль и бросил якорь. Тотчас же на нём началась выгрузка – все засуетились, купцы бегали и распоряжались перевозкой своих товаров на берег; я подошёл поближе и стал машинально просматривать надписи на тюках, обозначавшие имена их хозяев. Вдруг я увидел такое, что едва не вскрикнул от изумления. Сначала я даже не поверил своим глазам, думая, что ошибся, но нет: на огромном тюке, несомненно, стояло моё имя. Вскоре я узнал и капитана того самого корабля, на котором отплыл из Балсоры. Я с напускным спокойствием спросил:

– Кому принадлежат эти тюки?

– Одному багдадскому купцу, погибшему во время плавания, – ответил капитан. – Странная вышла у нас история, – продолжал он. – Мы попали в мёртвый штиль неподалёку от небольшого островка, оказавшегося на самом деле громадным китом. Некоторые из моих пассажиров вздумали сойти на берег, с ними и бедный Синдбад – так звали этого купца; они устроили там пирушку и развели огонь; вероятно, почувствовав жар, кит встрепенулся и нырнул в море; некоторые люди, бывшие на нём, спаслись, кто в шлюпке, кто вплавь, но многие всё-таки утонули. Среди них погиб и Синдбад. Жаль беднягу – славный был человек! Я долго возил его товары, но теперь решил, что лучше продавать их, а вырученные деньги, когда представится случай, передать его родным.

Тут я не вытерпел и сказал капитану, что Синдбад не умер, а жив и здоров и имеет честь разговаривать с ним, и товары в этих тюках принадлежат мне, так как я тот самый Синдбад, которого все считают погибшим.

Капитан посмотрел на меня и сказал:

– Боже мой, какая наглость! Ведь я сам видел, как Синдбад утонул. Вот и надейся на людскую честность… С виду ты кажешься порядочным человеком, а лжёшь прямо в глаза, не стесняясь, чтобы только завладеть чужим добром.

– Но послушай… – начал я.

– Слушаю, говори, что ещё выдумаешь? – с иронией перебил капитан.

Я рассказал ему о своём чудесном спасении и о встрече с конюхами, которые привели меня к царю Мираджу.

Этот рассказ несколько поколебал капитана, а когда многие люди, спустившиеся с корабля, узнали меня и стали радостно приветствовать, он окончательно убедился в правдивости моих слов.

– Ну, слава богу! – воскликнул он. – Я искренне рад твоему чудесному спасению, а также и тому, что сохранил в целости твоё имущество. На, бери его и распоряжайся им, как сам сочтёшь нужным.

Я от души поблагодарил его за честное отношение к чужой собственности и просил принять от меня значительную часть моих товаров, но он отказался наотрез.

Тогда, выбрав самые лучшие и ценные вещи, я принёс их в дар царю Мираджу за его великодушное отношение ко мне. Царь, узнав, что случилось, от души порадовался за меня, благосклонно принял мои дары и отплатил за них вдесятеро лучшими.

После того я, разумеется, поспешил проститься с ним и отплыл на прежнем корабле. По пути мы посещали многие острова и обширные государства, где успешно вели торговлю; наконец, после долгих странствований по морю и по суше, прибыли в Балсору, откуда я тотчас же отправился в Багдад. Семья встретила меня с радостью, как это всегда бывает после долгой разлуки. Путешествие принесло мне огромное богатство; я накупил много земли, выстроил дом и дал себе слово забыть всё пережитое и спокойно наслаждаться благами жизни.

Второе плавание

Хоть я и дал было зарок не пускаться больше в опасные предприятия, а вести спокойную жизнь дома, однообразие и бездеятельность скоро наскучили мне; меня манило море со своими опасностями, привлекали далёкие, ещё не виданные страны, и вот я снова накупил товаров, подговорил нескольких товарищей-купцов, снарядил вместе с ними прекрасный корабль и пустился в новое путешествие.

Однажды нам случилось пристать к какому-то неизвестному острову, сплошь покрытому цветами и роскошными плодовыми деревьями. Мы сошли на берег и долго бродили по цветущим лугам. Кто собирал цветы, кто запасался фруктами, я же, захватив с собой немного еды, уселся на берегу ручейка, в тени высоких деревьев, и незаметно для самого себя крепко заснул. Когда же я наконец проснулся, вокруг никого не было. Вскочив на ноги, я посмотрел туда, где стоял наш корабль: он тоже исчез. Лишь в море, на самом горизонте, белели удаляющиеся паруса. Ещё минута – и всё исчезло. Я остался один.

Меня охватили отчаяние и страх, я рвал на себе волосы, кричал как безумный и наконец, рыдая, бросился на землю. Мне вспоминались дом и семья, и я с горечью упрекал себя, что не захотел вести спокойную, тихую жизнь и сам, по доброй воле, пришёл к этой беде. Но это было уже слишком позднее раскаяние.

Успокоившись немного, я стал обдумывать, что делать. Я взобрался на вершину высокого дерева и оттуда оглядел окрестности. Со стороны моря, кроме неба да воды, ничего не было видно, а в глубине острова, почти на самом горизонте, что-то смутно белело. Быстро спустившись с дерева и захватив с собой остаток припасов, я направился туда.

Приблизившись, я увидел белый шар, такой большой, что в нём свободно могло поместиться человек пятьдесят. Подойдя, я дотронулся до него рукой: шар оказался гладкий и твёрдый; потом я обошёл его кругом, но нигде не нашёл ни скважины, ни выступа, ни углубления.

Внезапно стало темно, хотя солнце ещё не успело скрыться за горизонтом. Я оглянулся, чтобы узнать, в чём дело, и тут моё изумление перешло в смертельный ужас: прямо на меня надвигалась птица величиной с грозовую тучу. Я вспомнил рассказы старых моряков о каком-то пернатом чудище, которого они называли Роком, и понял, что громадный шар, лежавший около меня, не что иное, как яйцо этой чудовищной птицы. Я тотчас прилёг на землю, спрятавшись под яйцом. Птица спустилась и села на него, как обычная наседка, прикрыв и меня вместе с ним. Тогда мне пришла в голову мысль выбраться с её помощью с этого пустынного острова; недолго думая, я развернул свою чалму и крепко привязал себя ею к громадной птичьей ноге. С рассветом птица поднялась и увлекла меня так высоко, что земли почти стало не видно, затем, пролетев огромное расстояние, она вдруг опустилась с быстротой молнии. Почувствовав под ногами твёрдую почву, я быстро отвязал себя, а птица тут же схватила клювом длинную гремучую змею и снова взвилась под облака.

Место, куда я попал, оказалось долиной, огороженной со всех сторон высокими горами, вершины которых терялись в облаках. С первого же взгляда ясно было, что взобраться на эти отвесные скалы невозможно. Я уныло бродил по своей новой тюрьме и вдруг остановился в изумлении: вся долина оказалась усеянной бриллиантами, в том числе и такими крупными, что их цену даже нельзя было себе представить. Но в то же время я заметил в долине и множество огромных змей, каждая из которых легко могла бы проглотить слона. К счастью, они не решались при свете дня отползать далеко от своих логовищ, опасаясь Рока – своего лютого врага.

Лишь только зашло солнце, я нашёл убежище от змей в небольшой пещере, вход в которую я завалил камнем. Всю ночь я не смыкал глаз, слушая шипение змей, ползавших по долине, но к утру они снова укрылись в своих логовищах, и тогда я вышел из пещеры. Я опять стал бродить по долине в поисках выхода и наконец, утомившись, присел около одной скалы, достал остаток своих припасов и, утолив голод, крепко заснул после тревожной бессонной ночи. Меня разбудил упавший рядом большой кусок сырого мяса. Сначала я недоумевал, откуда он мог взяться, но, вспомнив рассказы бывалых моряков, догадался, в чём дело. Некоторым купцам известно о существовании алмазной долины, и, не имея возможности пробраться в неё, они прибегают к такому способу: в то время, когда орлы, что гнездятся здесь по вершинам скал, начинают выводить птенцов, они приходят с запасом сырого мяса, рубят его на большие куски и бросают вниз, в долину. Драгоценные камни врезаются в мясо своими острыми краями и прилипают; вслед за тем налетают орлы и уносят куски в свои гнёзда. Купцы зорко наблюдают за этим; они с громкими криками бросаются к гнёздам, распугивают орлов и, обобрав мясо от прилипших к нему камушков, снова бросают его.

Прежде я не верил этим рассказам, но теперь убедился, что они не были вымыслом, и у меня тотчас же появилась спасительная идея. Сначала я набрал самых лучших и крупных алмазов, положил их в свою дорожную сумку и прочно прикрепил её к поясу; затем выбрал большой кусок мяса и, обвязав его вокруг себя чалмой, неподвижно лёг ничком на землю.

Только я успел это сделать, как спустился один из самых крупных и сильных орлов, схватил меня и отнёс к своим птенцам на вершину высочайшей горы. Немедленно явились купцы и криками отогнали орла, и тут я, сбросив с себя мясо, поднялся на ноги. Изумлению купцов не было предела, и мне пришлось рассказать им обо всех своих приключениях.

После моего рассказа они дружелюбно пригласили меня к себе и щедро угостили всем, что у них было съестного; наголодавшись за последнее время, я ел с особенным удовольствием, не заставляя себя упрашивать, а затем высыпал на стол целую груду бриллиантов. Все рассматривали их с любопытством и восхищением, уверяя, что таких превосходных камней нельзя встретить ни при одном царском дворе.

Через несколько дней, добыв достаточно камней, купцы собрались в обратный путь; мы пошли горными хребтами, где на каждом шагу кишели ядовитые змеи, но, к счастью, они никому не причинили вреда. Добравшись наконец до гавани, мы сели на корабль и отплыли к острову Роха. Обменяв там несколько бриллиантов, я приобрёл большое количество местных товаров и отправился со своими товарищами в дальнейшее плавание. Мы приставали ко многим островам, на одном из которых нам повстречался удивительный зверь под названием каркаданн. Был этот каркаданн похож на большую корову с единственным рогом посреди головы. Каркаданн обладал такой силой, что мог поднять на этом роге целого слона и носить его. Но когда палило солнце, пот заливал каркаданну глаза, и он слеп. Ослепший каркаданн ложился на землю, и тогда прилетала птица Рок и уносила его вместе со слоном в своё гнездо.

Побывав во многих странах и торговых городах, мы наконец остановились в Балсоре, откуда я немедленно вернулся домой. Здесь, после радостной встречи с семьёй и друзьями, я раздал щедрую милостыню нищим и со спокойной совестью стал пользоваться своим богатством, приобретённым ценой таких неимоверных трудов и опасностей.

Третье плавание

В пирах и празднествах я стал забывать о минувших невзгодах, и вскоре оседлая жизнь наскучила мне. Всё чаще я подумывал о том, чтобы снова пуститься в дорогу, и тут сама судьба направила в мой дом человека, положившего конец моим сомнениям.

Однажды слуга доложил, что явился путешественник, торгующий удивительными плодами. Любуясь огромными апельсинами, лимонами, персиками и гранатами, я спросил, из какой же страны привезли эти чудесные фрукты.

– С острова Серендиба, – был ответ. – Это самый прекрасный из всех островов мира. Путника, ступившего на наш берег, встречает пение птиц, чьи перья переливаются, как драгоценные камни. Цветы на этом острове умеют смеяться и плакать. Когда на Серендиб опускается ночь, на берег выходят всевозможные звери, и каждый держит во рту драгоценный камень, освещающий всё вокруг своим блеском…

Ещё долго описывал странник красоты далёкого Серендиба, и к концу его рассказа я уже принял твёрдое решение снова пуститься в дорогу.

Я снова собрал товарищей-купцов и, запасшись разнообразными товарами, отправился в неведомый путь. Мы посетили много новых стран и всюду вели неизменно удачную торговлю.

Но вот однажды в открытом море нас застигла жестокая буря, продолжавшаяся несколько дней подряд. Наконец ветер пригнал корабль к какому-то острову. Капитан знал это место, и ему очень не хотелось входить в бухту, но необходимость всё-таки заставила его бросить якорь; когда сложили паруса, он сказал нам:

– Этот остров очень опасен, он населён дикими мохнатыми карликами, злыми и страшными. Стоит убить хоть одного или только разозлить их, как они набрасываются все вместе, словно саранча, и тогда от них нет спасения.

Вскоре на берег высыпало несметное множество покрытых шерстью карликов. Они мгновенно окружили наш корабль со всех сторон: одни цеплялись за борт, другие за снасти, а некоторые взбирались на палубу.

Мы стояли молча, с ужасом глядя на это нашествие; когда карлики стали обрубать якорный канат и развёртывать паруса, ни один из нас ни словом, ни движением не осмелился воспротивиться этому. Между тем карлики, овладев кораблём, направили его к ближайшему острову и там заставили нас выйти на берег, а сами уплыли обратно.

В тяжёлом раздумье мы постояли несколько минут на берегу, потом побрели наудачу вдоль острова.

Вскоре мы приблизились к какому-то громадному зданию с высокими створчатыми воротами из чёрного дерева; они были не заперты и отворились при первом толчке. Не зная, что нас ожидает в этом неведомом жилище, мы всё же решились войти во внутренний двор, а оттуда в какое-то обширное крытое помещение, где с одной стороны валялись груды человеческих костей, а с другой – длинные вертела для поджаривания мяса. При этом зрелище ноги у нас отнялись от страха, и мы даже были не в силах бежать.

Тут дверь растворилась, и вошёл чудовищный великан вышиной с громадную пальму, весь чёрный, с единственным глазом во лбу – красным, светящимся, как раскалённый уголь.

Великан сел перед нами, кровожадно вглядываясь в нас своим единственным сверкающим глазом. Затем он протянул ко мне руку, поднял меня за шиворот и стал поворачивать во все стороны, осматривая, как мясник осматривает обречённого барана. Видно, я показался ему слишком худым и тощим, потому что, отбросив меня в сторону, он начал так же осматривать других. Выбор его остановился на капитане, как на самом тучном из всех нас; он проткнул его вертелом и стал поджаривать на сильно разведённом огне. Когда жаркое было готово, людоед снял его и съел, а потом, растянувшись на земле во весь свой исполинский рост, крепко заснул. Мы были охвачены ужасом и, разумеется, всю ночь не могли сомкнуть глаз. На рассвете великан встал и куда-то ушёл.

Мы выбрались из своего страшного убежища и стали бродить по острову, собирая траву и кое-какие плоды, чтобы утолить мучивший нас голод, а к вечеру поневоле возвратились в жилище людоеда, так как нам некуда было уйти и негде укрыться от него.

Вслед за нами явился и гигант; он выбрал ещё одного из наших товарищей и, поужинав им, погрузился в крепкий сон. На следующее утро он опять скрылся куда-то, оставив нас без всякого надзора, но мы уже хорошо понимали, что нам не миновать лютой смерти. Тогда, обращаясь к товарищам, я сказал:

– Друзья мои, вы, должно быть, обратили внимание на большие деревья, растущие на берегу моря; давайте срубим их и сделаем себе плоты; пусть они пока останутся на берегу, а мы постараемся сегодня же осуществить один план. Если нам удастся это, мы сможем спастись от этого чудовища.

Мой замысел был единодушно одобрен, и мы немедленно приступили к делу. Заготовив плоты, мы вернулись в жилище великана. Едва он заснул, поужинав ещё одним из наших товарищей, я и ещё девять человек – самых ловких и отважных – взяли по вертелу, раскалили их докрасна и все разом вонзили в единственный глаз людоеда.

Он взревел от боли и, вскочив на ноги, стал шарить вокруг, стараясь схватить кого-нибудь своими когтями, но мы уже успели попрятаться в надёжных местах. Около часа бродил он по всему своему жилищу, наконец наткнулся на дверь и, вероятно потеряв надежду отыскать нас, вышел наружу. Мы тоже не замедлили выбраться из этого страшного места и направились к своим плотам. На восходе солнца мы снова увидели своего лютого врага; его вели под руки двое почти таких же громадных великанов, а впереди шли ещё другие. В страхе мы бросились на свои плоты и поспешили оттолкнуть их от берега, но гиганты, запасшись огромными камнями, вошли по пояс в воду и стали бросать их в нас с такой ловкостью и силой, что в одну минуту потопили как плоты, так и людей, спасавшихся на них; уцелел только я с двумя товарищами, и то благодаря тому, что нам удалось отогнать плот на такое расстояние, куда камни гигантов уже не долетали.

Целые сутки мы провели на своём плоту, пока ветер не пригнал его к какому-то острову, где было много разных спелых плодов. Освежившись ими и подкрепив свои силы, мои друзья отправились обследовать остров, а я уселся на берегу и стал обдумывать своё положение. Из раздумий меня вывел какой-то странный хруст. Оказывается, откуда-то выползла змея огромных размеров, проглотила одного из моих товарищей и теперь с хрустом дожёвывала его туфли. Я едва успел взобраться на самую вершину дерева, где уже стучал зубами второй мой спутник. Я просидел там весь остаток дня и всю ночь, но мой товарищ, задремав, свалился с ветки, и к утру змей оставил от него лишь стоптанные туфли и чалму. Лишь с рассветом я смог сойти на землю, но мысли о предстоящей ночи не давали мне покоя. Судя по участи второго из моих бедных спутников, и на дереве нельзя было найти надёжное убежище от змея.

Бродя по берегу, я наткнулся на обломки корабля, выброшенные волнами на песок, и при виде этих обломков в голову мне пришла спасительная мысль. Я выбрал несколько досок покрепче, собрал из них ящик и с наступлением темноты спрятался в нём. Всю ночь змей ползал вокруг моего убежища, удивляясь, откуда же так вкусно пахнет человеком. Он даже пробовал разгрызть доски, но у него ничего не вышло. Лишь с рассветом он уполз, но я отважился выбраться из своего укрытия, только когда солнце взошло достаточно высоко. Неужели мне каждую ночь предстояло запираться в ящике?

Я уже готов был впасть в отчаяние, когда судьба послала мне спасение: вдали показался корабль. Он приближался и наконец подошёл на такое расстояние, что я мог различить людей. Я сорвал свою чалму и стал махать ею в воздухе, чтобы привлечь к себе внимание. С корабля действительно заметили меня – я видел, как от него отделилась шлюпка и направилась в мою сторону. Вскоре я уже взошёл на борт и рассказал о том, что мне пришлось пережить. Весь экипаж был тронут моим положением и сочувственно отнёсся ко мне. Заметив, что я голоден, все наперебой стали предлагать свои припасы, а капитан дал мне новую одежду вместо истрёпанной старой.

Спустя некоторое время мы пристали к какому-то острову, где купцы начали выгружать свои товары для обмена. В это время капитан сказал мне:

– У меня хранятся товары одного погибшего купца, и мне хотелось бы продать их, чтобы вырученные деньги передать когда-нибудь его наследникам, если они найдутся. Вот его имущество, – продолжал он, указывая на тюки, уже выложенные на палубу, – я просил бы тебя заняться его распродажей – разумеется, за известное вознаграждение.

Между тем на тюках писали имена владельцев. Человек, занимавшийся этим, дойдя до тюков, предложенных мне для продажи, спросил у капитана, какое имя выставить на этих товарах.

– Пиши «Синдбад-мореплаватель», – ответил капитан.

Я изумлённо взглянул на него, услышав своё имя, и, всматриваясь пристальнее, вспомнил знакомые черты того самого капитана, который покинул меня на необитаемом острове во время моего второго плавания, когда я уснул на берегу ручья.

– Капитан, – сказал я ему, – ты говоришь, что владелец этих товаров Синдбад?

– Да, именно так его звали. Он родом из Багдада и сел на мой корабль в Балсоре. Я до сих пор не могу простить себе своей оплошности. Видишь ли, в то время мы пристали к одному острову; Синдбад высадился на берег вместе с другими, но, когда все возвратились, я не заметил его отсутствия и, пользуясь попутным ветром, поспешил сняться с якоря. Хватились мы его уже спустя более часа, а ветер дул со стороны острова и был так силён, что вернуться назад оказалось невозможным.

– Так ты считаешь его погибшим? – спросил я.

– К сожалению, да.

– А посмотри-ка повнимательнее, не признаешь ли ты во мне этого Синдбада?

Теперь настала его очередь удивляться: он долго и пристально смотрел на меня, потом сказал:

– Да, кажется… Но скажи, как тебе удалось выбраться с необитаемого острова?

Тогда я подробно рассказал ему о своих приключениях. Капитан внимательно слушал и, убедившись в правдивости моих слов, воскликнул, обнимая меня:

– Благодарю Бога, снявшего с моей души мучительную тяжесть; я вдвойне радуюсь твоему спасению. Так прими же от меня своё имущество! Вот товары, а вот и деньги, что я успел уже выручить.

Со своей стороны, я горячо выразил ему свою благодарность и простил от всего сердца невольно причинённые мне страдания.

Далее всё пошло благополучно; мы долго плавали, выгодно занимаясь торговлей, и наконец прибыли в Балсору. Возвратившись домой с громадным капиталом, я опять раздал щедрую милостыню и купил ещё много земли.