Текст книги "Музей Монстров (сборник)"

Музей монстров

© С.Трофимов, Перевод. 2011.

© ООО "Остеон-Групп". Макет. Оформление. 2019.

[email protected]

А.М. Барради
Музей монстров

Пока служители музея провожали последних посетителей, управляющий пригласил Раймонда Ньюсона в кабинет и выслушал его предложение. Осмотрев потертый костюм репортера, он понял, что этот человек уже проиграл свою битву с миром. Несмотря на уверенный и даже настоятельный тон, в голосе Ньюсона слышались хитроватые и просительные нотки, по которым без труда узнаются люди, привыкшие к частым отказам.

– Вы не первый обращаетесь к нам с такой просьбой, – сказал управляющий. – Фактически, я выслушиваю подобные предложения около трех раз в неделю, и в основном они исходят от молодых людей, которым хочется провести ночь в нашем «Логове убийц» и таким образом утвердиться в глазах своих друзей. Несмотря на довольно значительные пожертвования я пока не находил причин для удовлетворения их прихотей. Представьте, сколько неприятностей обрушится на наши головы, если кто-нибудь из них свихнется от страха и потеряет последние мозги. Однако в вашем случае дело принимает другой оборот.

– Вы считаете, что репортерам уже нечего терять? – с усмешкой спросил Ньюсон. – Я имею в виду мозги.

– Ну что вы, – ответил управляющий. – У меня нет предубеждений к газетчикам и журналистам. Кроме того, хорошая статья могла бы вызвать публичный интерес и послужить своеобразной рекламой.

– Значит мы можем перейти к условиям договора?

Управляющий засмеялся.

– Вы, наверное, рассчитываете на солидное вознаграждение, верно? Я слышал, что в свое время мадам Тюссо заплатила сто фунтов какому-то смельчаку, который провел ночь в ее «Комнате ужасов». Но учтите, мы не собираемся предлагать вам такие деньги. Кстати, я могу взглянуть на ваше удостоверение, мистер Ньюсон?

– В настоящее время я не связан с определенной редакцией, – смущенно произнес репортер. – Однако моими услугами пользуются несколько газет. И я без труда устрою эту историю в печать – например, в «Утреннее эхо». Вы только представьте себе такой заголовок – «Ночь с убийцами в музее Мэрринера». В успехе можно не сомневаться.

Управляющий задумчиво почесал подбородок.

– А в какой манере вы собираетесь это преподнести?

– Леденящий душу рассказ, в котором жуткие моменты будут оттенены нотками тонкого юмора.

– Звучит неплохо, мистер Ньюсон. Давайте договоримся так. Если вашу историю напечатают в «Утреннем эхе», наша фирма выплатит вам пять фунтов стерлингов. Но надеюсь, вы полностью уверены в себе? Сказать по правде, я бы за такое дело не взялся.

– Почему?

– Не знаю. В общем-то, причин для беспокойства нет. Я видел эти фигуры и одетыми и раздетыми. Мне известна каждая стадия их изготовления. Но я не остался бы с ними на ночь. В принципе, они ничем не отличаются от обычных кеглей, однако атмосфера, которую создают восковые фигуры, производит на меня гнетущее впечатление. Конечно, я склоняю голову перед вашим мужеством, мистер Ньюсон, но мне кажется, вас ждет очень неприятная ночь.

Репортер и сам это прекрасно понимал. Несмотря на бравый вид и вальяжную улыбку, на душе у него было неспокойно. Но он знал, что ему нужно содержать жену и детей, платить за квартиру и по просроченным счетам. Он не мог упустить этот шанс. Гонорар за статью и пять фунтов от управляющего спасли бы его на пару недель от упреков супруги, а хорошая история в «Утреннем эхе» могла бы вывести на какой-нибудь постоянный заработок.

– Пути грешников и репортеров усыпаны терниями, – пошутил Ньюсон. – Я ведь догадываюсь, что ваше «Логово убийц» не соответствует стандартам пятизвездочного отеля.

– Еще вопрос… Вы не суеверны? Я слышал, что репортеры отличаются довольно сильным воображением.

– Вы же понимаете, что голыми фактами читателя не накормишь. Иногда нам приходится привирать – это как слой масла на куске хлеба. Но в отношении меня вы можете быть спокойными. Те редакторы, с которыми мне доводилось работать, всегда говорили, что я напрочь лишен воображения.

Управляющий улыбнулся и встал.

– Я думаю, последние посетители ушли. Сейчас мы спустимся в зал. Но прежде мне хотелось бы взять с вас обещание не курить в течение этой ночи. Кстати, сегодня какой-то шутник нажал на кнопку пожарной сигнализации. Хорошо, что в тот час внизу находилось лишь несколько человек. Иначе могла бы начаться паника.

Пройдя через шесть тематических залов мимо королей, принцесс, генералов и известных политических деятелей, они подошли к спуску в «Логово убийц». Управляющий подозвал к себе служащего и велел принести вниз «самое удобное кресло».

– Это все, что я могу для вас сделать, – сказал он Ньюсону. – Надеюсь, вам удастся немного поспать.

Они спустились в зал, напоминавший огромный склеп. У основания лестницы располагались орудия пыток – от клещей и дыб инквизиции до более современных приспособлений, включавших тиски, резаки и электроды для прижигания различных органов. Чуть дальше в тусклом сиянии матовых ламп тянулись ряды фигур – величайших убийц этого и других поколений. Они стояли на низких пьедесталах, и у каждого в ногах находилась табличка с краткой биографией и описанием преступлений.

– Взгляните, это Криппен, – сказал управляющий, указывая на одну из фигур. – Выглядел так, словно и мухи не мог обидеть. Это Армстронг. С виду простой провинциальный джентльмен. Подумать только! Еще несколько лет назад люди боялись произносить эти имена вслух. А вот Лефрой – гроза всех лондонских предместий.

– А это кто? – спросил репортер, перейдя почему-то на шепот.

– О, он достоин отдельной истории. Доктор Бурдетт! Звезда нынешнего сезона. Из всех персонажей «Логова убийц» только он и избежал смертной казни.

Фигура, которую выделил Ньюсон, изображала хрупкого низкорослого мужчину в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Тонкие усики и лукавые черты лица выдавали в нем француза. Пронизывающий взгляд маленьких черных глаз вызывал у зрителей невольную дрожь.

– Кажется, я слышал это имя, – произнес репортер, – но не помню, в связи с чем.

– Будь вы французом, оно сказало бы вам о многом. Этот человек наводил ужас на весь Париж. Днем он лечил людей, а ночами – резал им глотки. Его не интересовали деньги. Доктор совершал преступления ради дьявольского наслаждения, которое он испытывал в момент убийства. Его единственным оружием всегда оставалась бритва. После серии громких дел он почувствовал за собой слежку и бесследно исчез. Однако полиция Англии и Франции попрежнему ведет его розыск. Говорят, что доктор покончил с собой. Это подтверждается тем, что после исчезновения случилось лишь два преступления, выполненных в сходной манере. Очевидно, у него, как и у других известных убийц, нашлись свои подражатели.

– Мне он сразу не понравился, – признался Ньюсон. – Особенно его глаза. Они как живые!

– Да, фигура сделана мастерски. Какой реализм! Настоящее искусство! А знаете, этот Бурдетт владел гипнозом. Говорят, он гипнотизировал свои жертвы. И именно поэтому такому щуплому мужчине удавалось справляться с довольно сильными людьми. Полиция не находила никаких следов борьбы.

– Что-то вы совсем нагнали на меня страху, – хрипло произнес Ньюсон.

Управляющий улыбнулся.

– Я думал, вы запасли на эту ночь побольше оптимизма. Давайте договоримся так. Мы не будем закрывать решетку на лестнице. Если посчитаете нужным, смело поднимайтесь наверх. По ночам у нас дежурят несколько сторожей, так что вы найдете себе хорошую компанию. К сожалению, я не могу предоставить вам дополнительное освещение. По вполне понятным причинам мы сделали этот склеп мрачным и жутким.

Чуть позже репортеру принесли кресло.

– Куда поставить, сэр? – спросил сторож, скаля прокуренные зубы. – Может быть, тут? Чтобы вы могли поболтать с Криппеном?

– Оставьте кресло здесь, – ответил Ньюсон. – Я еще не придумал, где мне его расположить.

– Тогда спокойной вам ночи, сэр. Если понадоблюсь, зовите. Я буду наверху. И не давайте этим тварям заходить вам за спину. А то знаю я их – так и тянутся к шее холодными пальцами.

Ньюсон засмеялся и пожелал сторожу доброй ночи. Он выкатил кресло в центральный проход и повернул его спиной к фигуре доктора Бурдетта. По какой-то необъяснимой причине ему не хотелось смотреть на маньяка-гипнотизера.

Тусклый свет падал на ряды жутких восковых фигур. Воздух звенел от сверхъестественной тишины, и это безмолвие напоминало ему воду на дне колодца. Он смело осмотрелся. Воск, одежда, краски… ни звука, ни малейшего движения. Но почему тогда его так тревожил взгляд маленького француза? Ему отчаянно захотелось оглянуться.

«О, Господи! – подумал он. – Ночь только началась, а мои нервы уже на пределе.»

Прошептав проклятие, Ньюсон развернул кресло и посмотрел на доктора. Луч света падал на бледное лицо, подчеркивая мягкую ухмылку, от которой пробирала дрожь.

– Ты только восковая фигура, – тихо прошептал Ньюсон. – Обычное чучело, одетое в балахон.

Да, он сидел среди восковых фигур, и это мимолетное движение, замеченное им при резком развороте, объяснялось только его собственным нервным напряжением. Репортер вытащил из кармана блокнот и начал набрасывать план статьи.

«Мертвая тишина и жуткая неподвижность восковых фигур. Словно вода на дне колодца. Гипнотический взгляд доктора Бурдетта. Такое впечатление, что фигуры двигаются, когда на них не смотришь.»

Внезапно он закрыл блокнот и быстро оглянулся. Прямо на него смотрело перекошенное от злобы лицо. Лефрой улыбался, будто говоря: «Нет, это не я!»

И конечно, это был не он. Но Криппен повернул голову на целый градус. Раньше он смотрел на старика Армстронга, а теперь его глаза следили за непрошеным гостем. На миг Ньюсону показалось, что за спиной двигались десятки фигур.

– И они еще говорили, что у меня нет воображения, – с трудом произнес он непослушными губами.

«Но это абсурд! – убеждал себя репортер. – Они лишь восковые фигуры. Мне просто почудилось. И лучше выбросить такие мысли из головы. Надо думать о чем-нибудь другом… О Розе и детях! Интересно, спит она сейчас или тревожится обо мне…»

В склепе витала незримая и мрачная сила, которая тревожила его покой и оставалась за гранью человеческого восприятия. Он быстро развернулся и встретил мягкий зловещий взгляд доктора Бурдетта. Вскочив с кресла, Ньюсон обернулся к Криппену и едва не поймал его с поличным. Он погрозил ему кулаком и мрачно обвел взглядом восковые фигуры.

– Если кто-нибудь из вас шевельнется, я проломлю вам все ваши пустые головы! Вы слышали меня?

Однако восковые фигуры двигались, как только он отводил от них взгляд. Они перемигивались, ерзали на месте и беззвучно шептались гладкими мертвыми губами. Они вели себя как озорные школьники за спиной учителя, и едва его взгляд устремлялся к ним, их лица становились воплощением невинности и послушания.

Ньюсон развернул кресло и в ужасе отшатнулся. Его зрачки расширились. Рот открылся. Но ярость придала ему силы.

– Ты двигался, проклятый истукан! – закричал он. – Я видел! Ты двигался!

Внезапно его голова откинулась на спинку кресла. Глаза затуманились и поблекли, как у человека, найденного замерзшим в арктических снегах.

Доктор усмехнулся и сошел с пьедестала. Не сводя с Ньюсона маленьких черных глаз, он присел на краю платформы.

– Добрый вечер, мсье, – произнес француз с едва заметным акцентом. – По странной случайности нам довелось оказаться этой ночью в одной компании. К сожалению, мне пришлось лишить вас возможности шевелить языком или какой-либо другой частью тела. Но вы можете слушать меня, а этого вполне достаточно. Насколько я могу судить, нервишки у вас, друг мой, ни к черту. Наверное, вы приняли меня за восковую фигуру, верно? Так вот спешу разубедить вас, мсье. Перед вами доктор Бурдетт собственной персоной.

Он замолчал, сделал несколько наклонов вперед, а затем размял ноги.

– Извините меня. Немного застоялся. Сейчас я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство. По известным вам обстоятельствам мне пришлось переехать в Англию. Проходя нынешним утром мимо музея, я заметил полицейского, который слишком уж пристально рассматривал мое лицо. Возможно, он узнал меня или просто захотел задать несколько нежелательных вопросов. Я поспешил смешаться с толпой и за пару монет пробрался в этот склеп, после чего вдохновение подсказало мне путь к спасению.

Стоило мне нажать на кнопку пожарной тревоги, как все посетители устремились к лестнице. Я сорвал плащ со своей восковой копии, спрятал манекен под платформой и занял его место на пьедестале. Но вы представить себе не можете, как утомительно заменять восковую фигуру. К счастью, мне иногда удавалось менять позу и разгонять кровь в затекших руках и ногах.

Я поневоле выслушал все, что говорил вам управляющий этого заведения. Его описание тенденциозно, но во многом соответствует истине. Как видите, я не умер. И меня по-прежнему интересует мое хобби. В каждом из нас сидит коллекционер. Кто-то копит деньги или спичечные коробки. Другие собирают мотыльков или любовниц. Я коллекционирую глотки.

Он замолчал и с интересом осмотрел горло Ньюсона. Судя по его лицу, оно ему не понравилось.

– Простите меня за откровенность, мсье, но у вас ужасно костлявая шея. Тем не менее, ради случая, который свел нас вместе в эту ночь, я сделаю исключение. Дело в том, что из соображений безопасности мне пришлось сократить в последние годы свою активность. Кроме того, меня обычно привлекают люди с толстыми шеями – широкими и красными…

Доктор сунул руку во внутренний карман и вытащил бритву. Потрогав лезвие кончиком пальца, он легко и плавно взмахнул рукой. Раздался тихий тошнотворный свист.

– Это французская бритва, – вкрадчиво произнес Бурдетт. – Лезвие очень тонкое и без труда рассекает плоть. Один взмах, и мы уже у позвоночника… Не желаете ли побриться, сэр?

Маленький гений зла поднялся и крадущейся походкой приблизился к Ньюсону.

– Будьте так любезны приподнять подбородочек, – прошептал он. – Еще чуть-чуть. Вот так. Благодарю вас, мой друг. Мерси, мсье. Мерси…

Восковые фигуры равнодушно стояли на своих местах, ожидая новых посетителей, восхищенных вздохов и слов умиления. Посреди «Логова убийц» сидел репортер. Его затылок покоился на спинке кресла. Подбородок задрался вверх, будто Ньюсон подставил его под опытные руки парикмахера. И хотя на горле не имелось ни одной царапины, он был мертв и холоден, словно выставленный напоказ манекен. Бывшие наниматели ошибались, утверждая, что у него начисто отсутствовало воображение.

Доктор Бурдетт по-прежнему стоял на пьедестале и бесстрастно смотрел на мертвеца. На его лукавом лице застыла зловещая усмешка. Он не двигался и не дышал. Да и как могла двигаться восковая фигура?

Роберт Грейвс
Прах к праху

Такие люди, как доктор Стайлпилз, всегда приносят несчастья. И я не раз советовал Хеджам держаться от него подальше. Да только все эти неудачники из города будто дети малые – им дело говоришь, а они знай себе смеются.

Элси работала иллюстратором книг. Ее муж считался перспективным архитектором. Но им пришлось переехать к нам в поселок, потому что городской смог напрочь разъел больные легкие Роланда. Мы-то думали, что жизнь на земле прибавит этой парочке ума. Но в битой посуде воды не удержишь. На все мои советы Элси только скалила зубы.

– Вам, наверное, не понравилась его борода. Или вы приняли его за русского шпиона?

Разве этим городским что-нибудь втолкуешь. Махнул я тогда рукой, да и ушел. А зря!

На следующий день Элси пригласила доктора отобедать – как она сказала, назло несправедливым соседям. К тому времени мы уже знали, что доктор Стайлпилз был эльзасцем. И хотите верьте, хотите нет, называл он себя натурфилософом. Да-да, ни больше, ни меньше! Провалиться мне на этом самом месте!

Он принес с собой корзиночку с холодным мясом и запеченным картофелем. В одном пакете находился картофель из нашей овощной лавки, а в другой – с его грядок. И надо сказать, я сроду не видывал таких крупных клубней.

У Элси и Роланда рты открылись от удивления. Вкус у картошки – ну что твой сахар. Так бы ел и ел. А доктор-то усищи свои поправил, да и выложил им тайну чудесных овощей. Рассказал он им о своем методе «горячего» компоста. И метод тот не найти вам ни в «Журнале огородника», ни в рубрике «Очаг» любимой на селе газеты.

По старым книгам и мудреным рукописям научился доктор выращивать особый тип микробов – таких свирепых и злых, что они на ваших глазах превращали в перегной и старые ботинки, и порванный шерстяной свитер, и перекрученный пенек, который не поддавался топору.

Этот метод хранился в большом секрете и раскрывался только верным последователям Юджина Стайлпилза. Лично я отказался присоединяться к ним и поэтому не могу вам рассказать о точных компонентах. Но однажды вечером мне удалось подслушать, как Элси и Роланд обсуждали астрологическое влияние планет, и еще они упоминали рог барана, который следовало растереть в порошок.

Чуть позже я узнал, что в состав входили копыта быка и поджелудочная железа черной козы. Об этом мне намекнул мой приятель Пукки – владелец мясной лавки. Рассказав о странном заказе Элси Хедж, он подмигнул и покрутил у виска толстым пальцем. По правде говоря, я всецело разделял его мнение, но до определенного момента не придавал большого значения чудным забавам моих соседей. А еще через пару дней Роланд начал расспрашивать нашего ветеринара о том, где можно отыскать болотную мяту и вику. Примерно в это же время им по почте пришла посылка с какими-то корешками из Германии.

Огород Хеджев напоминал размерами теннисную площадку. Они там, в основном, выращивали сорняки, траву и полевые цветочки. И вот однажды посреди этого пустыря появилась маленькая кучка компоста. Как видно, работы велись под пристальным наблюдением доктора Стайлпилза. Он вился вокруг их дома, как вонь у дренажной канавы. И я так думаю, Элси крутила с ним любовь, пока Роланд бегал по полям и собирал болотную мяту.

Через неделю эльзасец уехал в Нью-Йорк на похороны своей сестры. Там-то его и убили во время бандитской разборки. Вы же знаете, как это бывает – стреляют друг в друга, а попадают в случайных прохожих.

Хеджи забрали себе всю его коллекцию эзотерических книг и читали дневники доктора, как святое Писание. Они мусолили эти книжки с утра до вечера, делали выписки и цитировали своего учителя на каждом углу. Чтобы показать другим всю красоту полученного ими знания, Элси и Роланд занялись компостом с еще большим рвением, чем прежде.

Они привезли на огород тачку навоза, смешали его с дерном по особому способу, словно слоеный торт, потом добавили туда две тачки сырых тополиных листьев и уложили вниз не меньше мешка подгнившей брюквы.

Я вышел поглазеть на их труды, и клянусь, меня дрожь прошибла, когда Элси выплеснула из ночного горшка приготовленную ими культуру свирепых микробов. В ее глазах пылал огонь фанатичной веры, и я уже тогда понял, что их затея ни к чему хорошему не приведет.

Они заботились о куче компоста как о малом ребенке. Для подкормки микробов эти чокнутые Хеджи отказались от санитарных удобств. Они соорудили туалет в саду и гоняли туда даже своих гостей, хотя там запросто можно было застудиться и собрать на шею выводок пауков. Но микробы сжирали их подкормку в два счета, поэтому Элси моталась с ведрами по соседям, выпрашивая навозную жижу, словно нищий хлеба. Мы смеялись ей в лицо, да только она пропускала наши слова мимо ушей и неслась вперед, как скорый поезд. А бедняга Роланд бродил с лопатой по сельским дорогам и собирал драгоценные коровьи лепешки – благо я отдал ему за две бутылки бурбона вполне приличную тачку для садовых работ.

В своих книжках они прочитали, что компосту требуются органические добавки. И что вы думаете? Элси начала собирать дохлых кошек, старую ветошь, увядшие цветы и капустные кочерыжки. От ее огорода шел такой запашок, что даже свиньи чихали и кашляли. Обычный человек помоется, да и выльет грязную воду прочь. Но Элси сберегала каждую каплю для полива кучи, поскольку в дневнике доктора Стайлпилза говорилось о каких-то ценных солях, выделяемых человеческим телом.

Как вы знаете, проверкой любого компоста являются грибы. Если они растут на вашей куче, значит компост готов к употреблению. Так вот на куче Элси грибов было видимоневидимо! Хоть косой коси! А жар изнутри исходил такой, что Хеджи могли бы использовать свой компост вместо микроволновой печи.

Первым кризисом в цепи последующих событий стал приезд их дальнего родственника. Старик по простоте душевной доверился какому-то аферисту, купил не те акции и не по той цене, сел на мель, и налоговая полиция добила его маленькую фирму из орудий большого калибра. Он потерял все, в том числе и дом.

Хеджи приняли его с христианским смирением. Накормив и успокоив старика, они уложили его на софу, но утром, когда Элси вышла взглянуть на свою кучу, она нашла неподалеку и родственника – вернее, его труп. Старик, видимо, решил подышать ночной прохладой, да так и умер во дворе от сердечного приступа. Наши остряки считали, что виной тому была вонь от компоста Хеджев, однако я уже тогда догадывался об истинной причине этой загадочной смерти. К тому времени мне стало абсолютно ясно, что их чертова куча могла перемещаться.

За неделю до этого случая мы с Пукки решили немного повеселиться. Впрочем, вы и сами знаете, как это бывает – выпьют мужики бутылку-другую, и зайдет им шлея под хвост. Вот и мы сидели-судачили: он мне про дождь и хворь в коленке, я ему про дочь и двух внучат. И зашел у нас разговор о том, что у миссис Гапс пропала корова. А надо сказать, что в мясной лавке у Пукки коровьих костей всегда хватало. Ну, я ему возьми, да и предложи подкинуть часть ребер на кучу Элси – вроде бы как Хеджи устали таскать дохлых кошек и перешли, мол, на крупный рогатый скот. Мы представили себе, что будет, если посоветовать миссис Гапс поискать свою корову на огороде Хеджев, и хмельная дурь заставила нас воплотить этот план в действие.

Когда мы притащили коровий скелет к куче компоста, Пукки начал выключаться – то ли закалки ему не хватило, то ли доза оказалась слишком велика. Как бы там ни было, он упал, не дойдя до цели всего лишь пары шагов. Вот так и подкашивает нас жизнь в самые ответственные минуты. Мне пришлось заканчивать это дело в одиночку. Я забросил скелет на черную кучу с буграми грибов и заревел от боли, когда микробы, сожрав кончик сапога, добрались до моего большого пальца.

Это был чистый ад. Хорошо, что я догадался помочиться на ногу, иначе они съели бы меня заживо. Не знаю, что тут больше помогло – выпитый бурбон или какие-то другие вещества, но палец я сохранил, и боль постепенно утихла. Страх немного протрезвил меня. Я повернулся к Пукки и увидел, что его нос касается края кучи. Ему повезло, что к тому времени мне было известно надежное средство защиты. В момент исцеления Пукки пришел в себя и начал кричать, что я – варвар, предавший многолетнюю дружбу. Он обозвал меня самыми последними словами, а потом побрел домой, вытирая мокрое, но спасенное мной лицо.

И знаете, о чем я тогда подумал? Почему же нос Пукки оказался у края кучи? Парень лежал как мешок с зерном – ни одной мысли, ни движения. А упал он в двух шагах от компоста, это я точно помнил. Понимаете, к чему я клоню? Куча Элси двигалась! Она почуяла запах Пукки и поползла к нему, пока я занимался самолечением. Представляете, что могло случиться, если бы не моя оперативность?

Конечно, поверить в такое было трудно. Мне и самому хотелось списать все на пьянку, чтобы поскорее забыть свой ужас. Однако смерть старика укрепила мои подозрения. Бедняга вышел покурить, увидел кучу, которая кралась к нему по огороду, и его сердце не выдержало потрясения.

Где-то дней через десять мы с Роландом решили помянуть старика, и за бутылкой бурбона Хедж признался, что на совести у него неспокойно. Оказывается, их куча успела отъесть родственнику часть ноги, и Элси, испугавшись вопросов полиции, поспешила спрятать концы в воду, а точнее, в компост. Она учла тот факт, что у старика не было другой родни, и потому они составили за него завещание, срезали с одежды мертвеца все пуговицы, вытащили из карманов ключи и серебряный портсигар, а потом забросили тело в компост. Роланд вывалил туда тачку листьев и замаскировал подкормку охапкой прелой соломы.

Я подверг их поступок моральной критике, но он так жалобно смотрел на меня, что мне стало его по-соседки жалко. А когда Роладн выставил еще одну бутылку, я успокоил его и сказал, что не собираюсь доносить на них местным властям.

– Весь твой рассказ – это пустые слова, – подытожил я свое мнение. – Нет трупа, значит, нет и убийства. Да и кто мне поверит, что такие интеллигентные люди, как вы, могли обойтись с родным дядей, словно с дохлой собакой? И все же знаешь, Роланд, ты свою кучу, будь добр, убери. Где это видано, чтобы компост на людей бросался?

Однако куча Элси так и осталась лежать на огороде. Компостом они не пользовались, потому что на выращивание картофеля и других овощей у них не оставалось времени. Эта парочка сумасшедших по-прежнему бродила по поселку, увозя в своей тачке отбросы с улиц и рыбного рынка.

Вы можете спросить, почему я называю их детище «кучей Элси»? А дело в том, что миссис Хедж считала себя земной преемницей доктора Стайлпилза. В начале каждого месяца она покупала в цветочном магазине большой венок из белых цветов и возлагала его на черную кучу компоста. Поначалу я думал, что Элси делала это в память о своем эльзасце, но, по словам Роланда, белые цветы служили для их свирепых микробов возбуждающим средством – чем-то вроде бурбона.

Чуть позже куча научилась двигаться быстрее. Я сам не раз наблюдал, как она гонялась за моими курами, которые любили побродить по огороду Хеджев. Она носилась за ними как игривый щенок, пересыпаясь с места на место. А однажды ночью этот чертов компост совершил набег на будку соседской собаки. Пес там был, я вам скажу, кровожадный, как тигр. Его держали на толстой короткой цепи, чтобы он, значит, не драл на людях штаны. Да только куча слизала Цербера, словно десерт. Тот даже и взвизгнуть не успел.

И тогда поползли по поселку слухи. Затрепали языки, как простыни на ветру. Народу только дай повод повозмущаться, сами знаете. Собрались люди у дома Хеджев. Детишки висли на ограде – что тебе ласточки на проводах. И каждый на эту кучу смотрел. А она стояла себе, как вкопанная – будто самая, что ни на есть, обычная, каких за каждым домом хватает.

Элси выбежала во двор и стала разгонять толпу. Говорила, что все это, мол, суеверия и плод больного воображения; что не может простая земля сама собой передвигаться; и что ее перегной является результатом научного эксперимента, а потому нам всем лучше разойтись по домам и не совать свои носы в ее частную жизнь.

Умные люди советовали ей избавиться от кучи. Горячие головы твердили, что надо этого монстра спустить в Гнилой ручей. Но на селе народ уважает право на собственность, и поэтому, предупредив Элси последний раз, мы к полудню оставили ее в покое. Вот только Гиббсон, хозяин Цербера, решил идти до конца. Он поехал в город и выложил на стол шерифа свое гневное заявление о гнусном поступке соседей.

Утром к Хеджам приехала полицейская машина. Помощник шерифа постучал в окно, потом в дверь, но Элси и Роланд не отозвались. Тут мы с Гиббсоном вызвались объяснять суть дела. И только я начал говорить о куче, глядь – а ее в огороде-то и нет. Мы решили, что Хеджи затащили компост в дом. Гиббсон повел помощника шерифа к задней двери, и тут нашим глазам предстала ужасная картина.

Чтобы сделать историю менее болезненной для читателей, я постараюсь смягчить насколько возможно свой рассказ. Так вот поверьте, меня тогда просто наизнанку вывернуло от этого зрелища. В нижней части двери виднелась огромная дыра. Изнутри шел такой душок, что даже в носу свербело. Помощник шерифа вытащил из кобуры пистолет, мы вбежали в дом, и я заметил, что от двери к спальной комнате протянулась грязная широкая полоса.

Куча лежала на двуспальной кровати Хеджев. Из-под ее краев торчали волосатые ноги Роланда. Элси тоже была мертва, но ее обнаженное тело осталось почти неповрежденным. Тонкое щупальце перегноя тянулось к ее груди, словно рука уставшего и уснувшего любовника. И клянусь, на какой-то миг, в этом легком полумраке спальной, мне показалось, что форма кучи напоминала человеческое тело – раздувшееся, черное, в серых отвратительных грибах тело их любимого эльзасца.

Мы сожгли дом Хеджев дотла – сожгли вместе с трупами и кучей. Весь поселок собрался на пепелище, и люди, собрав золу до последней пылинки, спустили ее в Гнилой ручей – так мы называем стоки химического завода. В той водичке любой микроб копыта отбросит, можете мне поверить на слово.

Да вот только я все равно тревожусь и с криками просыпаюсь по ночам. Неспокойно у меня на душе. Недавно Хеджам пришло письмо, и по причине их смерти я забрал себе эту корреспонденцию – не столько из любопытства, как в память о бедняге Роланде. Письмо пришло из Прибалтики – от двоюродной сестры Элси. И знаете, о чем она там писала? Просила уточнить рецепт, по которому надо выращивать тех свирепых микробов! Мол, все получилось хорошо, но слишком уж быстро они плодятся! И жрут все подряд, превращая в перегной даже бетон и кирпичи!

Вот почему я решил написать этот рассказ. Может быть, люди прочитают его и вовремя поймут грозящую им опасность. Будьте осторожны с кучами компоста! И не говорите потом, что вас не предупреждали.