Текст книги "Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки"

Как ходил же грешный человече

 
Как ходил же грешный человече
Он по белому свету
Приступили к грешну человеку
К нему добрые люди
Что тебе надо, грешный человече,
Ти злата, ти серебра,
Ти золотого одияния?
Ничего ж на свете мне не надо
Мне ни злата, ни серебра,
Ни золотого одияния
Только надо грешну человеку
Один сажень земельки
Да четыре доски.
 

Стих о душе грешной

 
Как на вольном свету душа царствовала,
Душа царствовала, душа праздновала.
Уж топеря душа переставилася.
Повели душу да за три горы,
За три горы, за Сиянские.
Уж за первой-то горой тут смола кипит,
Тут смола кипит да все кипучая.
Уж ты хошь ли, душа, во смоле сидеть?
Душа плачется, отбивается.
Повели душу за втору гору.
За второй горой тут черви гимзят,
Тут черви гимзят ядовитые.
Уж не хошь ли, душа, во червех сидеть?
Душа плачется, отбивается.
Повели душу за третью гору.
Уж за третьей горой там огонь горит,
Там огонь горит да вельми палит.
Уж ты хошь ли, душа, во огне гореть?
Душа плачется, отбивается.
Вот тебе, душа, вечное царствование,
Вечное царствование, вечное празднование.
 

Плач земли

 
Растужилась, расплакалась матушка сыра земля
Перед Господом Богом:
«Тяжел-то мне, тяжел, Господи, вольный свет!
Тяжеле – много грешников, боле беззаконников!»
Речет же сам Господь сырой земле:
«Потерпи же ты, матушка сыра земля!
Потерпи же ты несколько времечка, сыра земля!
Не придут ли рабы грешные к самому Богу
С чистым покаянием?
Ежели придут, прибавлю я им свету вольного,
Царство Небесное;
Ежели не придут ко мне, к Богу,
Убавлю я им свету вольного,
Прибавлю я им муки вечныя,
Поморю я их гладом голодным!»
 

Награда и наказание

В одной деревне жили два соседа; у одного было сто овец, у другого только три. Бедный сказал богатому: «Позволь моим овцам пастись вместе с твоими, тебе ведь это все равно!» Сам же он не имел никакого пастбища. Богатый не хотел было, но после позволил; мальчик бедняка погнал свои три овцы на поле, к соседскому стаду, и остался там заместо пастуха.

Спустя некоторое время случилось, что король прислал к богатому мужику и потребовал от него одной жирной овцы. Мужик не мог отказать королю, но ему тяжело показалось потерять хоть одну из сотни собственных своих овец; поэтому он приказал своим работникам поймать одну из трех овец бедняка и отдать ее королевским слугам. Работники так и сделали. Сын бедняка горько плакал, когда взяли у него и потащили овцу.

Вскоре после того потребовал король у богатого мужика другой овцы; этот опять приказал своим работникам отдать одну из тех, что принадлежали бедному. Так и было, и мальчик еще более плакал, когда увели у него другую овцу. «Король, – подумал он про себя, – скоро потребует еще одну овцу, а работники богатого соседа возьмут у меня и эту последнюю; лучше убраться мне, пока есть время!» Он так и сделал и ушел далеко-далеко на высокую гору; там нашлось довольно корму и свежей воды, и овце его было привольно.

Спустя несколько дней сказал бедный сам себе: «Пойду посмотрю, что делают мои овцы и мальчик!» Когда пришел он к стаду и спросил работников о своем ребенке, они отвечали: «Две из твоих овец отданы нами, по приказанию хозяина, королю; а с последнею ушел куда-то твой мальчик». Бедный стал жаловаться: «Где я теперь его найду?» – говорил он; но тотчас же отправился и пошел искать. Долго не было приметно никакого следа. Он спрашивал у Солнца, не может ли оно указать ему путь-дорогу. К сожалению, Солнце не знало дороги. Наконец он пришел к буйному и свирепому Ветру, и спросил его: не знает ли он, где находится его сын? «Да, я знаю, я отправляюсь туда и охотно возьму тебя с собой!» Тут подхватил его буйный Ветер и в одно мгновение перенес на гору к сыну; мальчик находился в долине, которую никогда не озаряло солнце. Бедный мужик обрадовался, увидя сына и услышав, как он сберег последнюю овцу. «Мы теперь оба останемся здесь, – сказал он, – и будем заботливо за нею смотреть, потому что эта овца составляет все наше богатство!»

Через несколько времени после этого случилось двум странникам взойти на горы; они пристали к бедному мужику и расположились на отдых. Это были Христос и святой Петр. «Мы издалека пришли, – сказал Христос, – и так утомлены, так голодны, что, конечно, должны умереть, если не достанем вскоре хотя немного мяса». Бедный почувствовал сострадание и тотчас отвечал: «Я могу вам пособить!» Он быстро отправился, взял свою овцу, убил ее, разложил огонь и приготовил для своих гостей добрый кусок жареного, которое показалось им очень вкусным. После угощения сказал Христос мальчику, чтобы он собрал все кости и положил их в овечью шкуру. Мальчик исполнил, и потом все они вместе легли спать. Ранним утром поднялся Христос со святым Петром, благословили бедняка и его сына и тихо удалились. Когда пробудился мужик со своим мальчиком, он увидел перед собою большое стадо овец; впереди стояла та самая овца, которую он вчера зарезал, совершенно здоровая и бодрая; она держала на лбу запись, в которой было сказано: «Все принадлежит бедному и его сыну!» Три собаки прыгали около них и ласкались. Бедный не мог скрыть своей радости и отправился со стадом домой. Когда он воротился, собралась целая деревня посмотреть на его многочисленных и красивых овец; бедному то и дело приходилось рассказывать, как через двух убогих странников досталось ему такое счастие. Зависть не давала покоя богатому его соседу: «Если так, – думал он, – то я вскоре должен получить еще более!» Он пошел, созвал отовсюду бедных странников и нищих, перебил всех своих овец, нажарил мяса и предложил убогим. Потом старательно собрал все кости: в шкуру каждой овцы положил именно те, которые ей принадлежали, и улегся спать. Он однако не мог заснуть; в мыслях своих он не переставая до самого утра высчитывал, во сколько больше должно быть у него овец, нежели у соседа, потому что он убил целую сотню, а тот только одну. Когда рассвело, он тотчас вскочил, чтобы взглянуть на свое огромное стадо; но перед ним лежали только кости в овечьих шкурах, и ни одна не двигалась и не шевелилась. «А! – подумал богатый, – так я знаю же, отчего эта помеха: надобно, чтобы удалились странники и нищие!» – «Эй, вы бродяги, убирайтесь-ка отсюда!» Солнце уже стояло высоко, но кости все не шевелились, и стадо его не только не умножилось стократ, оно совсем пропало! Жалуясь на потерю всего своего добра, он пошел с проклятиями и утопился.

А бедный сосед стал богат и счастлив; рассказывают, что впоследствии сын его женился на одной королевне.

Кто меньше желает, тому больше дается

Было три брата; ничего больше не имели они на белом свете, кроме одного грушевого дерева, и стерегли то дерево по очереди; один оставался подле груши, а двое других уходили на поденщину. Однажды Бог послал ангела посмотреть, как живут братья, и если плохо – то наделить их лучшим пропитанием. Ангел Божий сошел на землю, обратился в нищего и, подойдя к тому, который оберегал дерево, попросил у него одну грушу. Этот сорвал из своей доли, подал ему и говорит: «Вот тебе из моей доли; из братниных не могу тебе дать». Ангел поблагодарил его и удалился. На следующий день остался другой брат

стеречь дерево; опять пришел ангел и попросил одну грушу. И этот сорвал ему из своей доли, подал и говорит: «Вот тебе из моей доли; из братниных не могу тебе дать». Ангел поблагодарил и ушел. Когда настал черед третьему брату оберегать дерево, опять подошел ангел и попросил уделить ему одну грушу. И третий брат сорвал из своей доли, подал ему и говорит: «Вот тебе из моей доли; из братниных не могу тебе дать». Когда настал четвертый день, ангел сделался монахом, пришел рано поутру и застал всех троих братьев подле избы. «Идите за мною, сказал им ангел; я наделю вас лучшим пропитанием». Они пошли за ним, не говоря ни слова. Приходят к большому бурливому потоку: «Чего бы ты желал?» – спросил ангел старшего брата. А он в ответ: «Чтобы из этой воды сделалось вино и досталось бы мне». Ангел перекрестил посохом ручей – и вместо воды потекло вино: тут приготовляют бочки, тут вино наливают… «Вот тебе по твоему желанию!» – сказал ангел старшему брату и оставил его на том месте, а с двумя другими пошел дальше. Вышли они на поляну – всю поляну голуби прикрыли. Тогда спросил ангел среднего брата: «Чего ты желаешь?» – «Чтобы все это были овцы, и принадлежали бы мне». – Ангел Божий перекрестил поле своим посохом – и наместо голубей явились овцы: откуда взялись овчарни, одни бабы доят, другие молоко разливают, третьи снимают сливки, иные сыр делают, иные масло топят… «Вот тебе по твоему желанию!» – сказал ангел. Взял с собой младшего брата, пошел с ним по полю и спросил: «А тебе чего б хотелось?» – «Мне ничего другого не надо, только бы дал мне Господь жену от праведной христианской крови». Тогда сказал ангел: «О, это нелегко достать; во всем свете только и есть три такие: две замужем, а одна девица, и за ту двое сватаются». Идучи долго, пришли они в один город, в котором был царь, а у него дочь от праведной христианской крови. Как пришли в город – сейчас к царю просить у него невесту, а там уже сватаются за нее два царя. Стали и они свататься. Когда увидел их царь, сказал своим приближенным: «Как же быть теперь: эти – цари, а эти – словно нищие перед ними?» – «А знаете ли что? – сказал ангел, – сделаем-ка так: пускай невеста возьмет три лозы и посадит их в саду, назначив каждому из женихов какую хочет; на чьей лозе будет поутру гроздье, за того пускай и выйдет замуж». Все на то согласились; царевна посадила в саду три лозы и каждому назначила свою. Глянули поутру, а на лозе бедняка гроздье. Тогда царь, нечего делать, отдал дочь свою младшему брату, и обвенчали их в церкви. После венца отвел их ангел в лес и оставил там; здесь жили они целый год. А когда исполнился год, сказал Господь ангелу опять: «Пойди, посмотри, как живут те сироты; если в нужде, надели их больше». Ангел спустился на землю, обратился опять в нищего; пришел к тому брату, у которого поток лился вином, и попросил у него чащу вина. Но тот отказал ему, говоря: «Если всякому давать по чаше, так и вина не достанет!» Когда услышал это ангел, тотчас перекрестил посохом – и полился поток, как прежде, водою. «Нет же тебе ничего, – сказал он старшему брату, – ступай под свою грушу, стереги ее!» Затем удалился оттуда ангел; пришел к другому брату, у которого все поле овцы прикрыли, и попросил у него кусок сыра. Но тот отказал ему, говоря: «Если всякому давать по куску, так и сыра не достанет!» Когда услышал это ангел, тотчас перекрестил посохом поле – и наместо овец вспорхнули голуби. «Нет же тебе ничего, – сказал он среднему брату, – ступай под свою грушу, стереги ее!» После того пошел ангел к младшему брату посмотреть, как он живет; приходит – а он с своей женою живут в лесу бедно, в хижине. Ангел попросился к ним переночевать; они охотно, от всего сердца, его приняли, и стали упрашивать не поставить им того в вину, что не могут угостить его так, как бы желали: «Мы люди бедные!» – говорили они. «Ничего, – отвечал ангел, – я доволен и тем, что есть». Что будешь делать? муки у них не было, чтобы замесить настоящий хлеб; так они толкли древесную кору и из той приготовляли хлеб. Такой-то хлеб замесила теперь хозяйка для своего гостя и посадила в печь. Стали они разговаривать; после глядь – готово ли? а перед ними настоящий хлеб, и такой славный, так поднялся высоко… Увидя то, муж с женой возблагодарили Бога: «Слава тебе, Господи, что можем угостить странника!» Подали хлеб гостю, принесли кувшин с водою, и только стали пить – а в кувшине вино. В то время ангел перекрестил своим посохом хижину, и на том самом месте стал царский дворец, а в нем всего много. Ангел благословил их и оставил там, и прожили они счастливо весь свой век.

Морской царь и Василиса Премудрая

Жил-был охотник, ходил-бродил в лесах целые дни. Раз как-то и заплутался, и пристигла его темная-темная ночь, да такая холодная, что зубом на зуб не попадешь! Утомился, прозяб бедняга и не придумает, где и как ему ночь провести. Вдруг усмотрел – недалеко в стороне огонек светится; пошел на огонь и видит – у зажженного костра чернец сидит. А то не чернец был, а был сам нечистый. «Позволь, отче, погреться!» – просит охотник. «Если хочешь погреться, – отвечает черт, – то отдай мне то, чего дома не знаешь». Охотник согласился, а того не ведает, что ему Бог сына даровал. Заснул у костра, а наутро воротился домой.

Вот как подрос у него сын – этак лет десять сравнялось – и стал собою писаный красавец, то отец, глядя на него, не мог удержаться, чтоб не заплакать. «Батюшка! О чем плачешь?» – спрашивает сын. «Смотрю на тебя, что ты на беду зародился, и плачу». И рассказал ему, как у него с чертом было условлено «Ну что ж? Ведь этого назад не воротишь! – сказал сын. – Пойду-ка я к нечистому».

Отец его благословил, и пошел он из дому. Шел, шел и очутился возле большого озера. Вдруг озеро разделилось на две стороны – промеж вод открылась сухая дорога. Мальчик отправился этой дорогою и пришел в самую глубь – к черту. А отец его с той самой поры, как отпустил сына, со великого горя зачал шибко, без просыпу пьянствовать; так с перепою и помер; поп его и хоронить не стал, а закопали его грешное тело на распутье. И попался этот опойца к тому же самому черту в работу; да еще было у черта двенадцать заклятых девушек – все на одно лицо, волос в волос, голос в голос; одна из них – такая мудрая, что мудрей самого нечистого! Черт заставляет мальчика выбирать невесту и женит его на мудрой девице, потом призывает его и приказывает: «Вот тебе первая служба: вставай завтра рано и гони моих кобылиц на луг, да смотри – ни одной не истеряй; не то голова долой!»

Добрый молодец только выгнал кобылиц за ворота, как они, задрав хвосты, разбежались в разные стороны и с глаз пропали. Сидит он да плачет, а время уж к вечеру идет. «Ну, – думает, – загубил свою голову!» А тут вышла на зеленый луг его молодая жена. «Не тужи! – говорит. – Я твоему горю пособлю». Крикнула громким голосом – и налетело видимо-невидимо оводов и слепней, словно туча нашла. Приказывает она: «Полетайте-ка в разные стороны да гоните сюда кобылиц!» Бросились слепни и оводы на тех кобылиц, так и обсыпали! Кусают да горячую кровь пьют; и вот так-то в короткое время всех их к пастуху собрали. Погнал пастух кобылиц домой, а слепни да оводы следом за ними летят, ни одной не дают от стада отбиться.

Задал нечистый доброму молодцу иную задачу. «Есть, – говорит, – у меня на конюшне кобыла – тридцать лет как не езжена; завтра ж объезди ее». Рассказал молодец про ту задачу своей жене, а она ему: «Знаю я – то будет не простая кобыла, а сама чертова жена!» И научила его, чтобы всякая сбруя конская – узда и подпруги – были острыми гвоздями утыканы, да велела взять с собой три железных прута. Молодец послушался, подходит поутру к кобылице, а она словно лютый змей рвется – подступить не дает.

Накинул на нее узду, закрепил подпруги, и вошли острые гвозди глубоко ей и в морду и в тело; сел на кобылицу, поскакал и давай ее по бокам угощать железными прутьями. Уж она носила, носила его и по мхам, и по болотам, и по крутым ярам, да пришлось смириться: такая кроткая стала, хоть ребенок поезжай!

Воротился молодец домой, а черт приказывает ему третью задачу: «Прилетает сюда по вечерам трехглавый змей и моих голубей поедает, так ты его так проучи, чтоб вперед не показывался!» Говорит молодцу мудрая жена: «Тот змей – сам нечистый будет!» – и научила его, как надо со змеем расправу чинить. И эту задачу исполнил добрый молодец, задал черту такого трезвона железными прутьями, что долго он больной с боку на бок поворачивался; а как выздоровел, вздумал отпустить парня на волю: «Ступай, куда сам знаешь, и жену свою возьми! Да на дорогу выбери себе любого жеребца с моей конюшни; дарю тебе за службу». Молодец поблагодарил и рассказал про то жене; она ему говорит: «Не бери себе хорошего жеребца, а бери шелудивую клячу, что вся в гною на заднем дворе лежит». Тот взял клячу, выбрался с женой из воды на берег, глядь – а заместо той лошаденки очутился его родной отец. «Я, – говорит, – был у черта рабочею клячею; да и другие кони, что у него на конюшне стоят, все – утопленники, опойцы да удавленники».

Стих о смерти

 
Вы приидите, братье, да послушайте писание
Про житие человеческое, писания Божьего!
Когда человек да на земле живет,
Он яко трава в поле растет,
А ум в человеке, яко цвет цветет.
Со вечера человек веселился, радовался,
По утру человек во гробу лежит;
Его резвые ноги подломилися,
Его белые руки опустилися;
Не успел прижать руки к ретивому сердцу.
Человече! Почто ради
Твое мершее тело обмывать хотят?
Не обмылся ты слезами перед Господом.
Человече! Почто ради
Ризу на тебя надевать хотят?
Не уготовал себе ризы духовные.
Человече! Почто ради
Свечи над тобою возжигать хотят?
Не возжег ты светильника у сердца перед Господом.
Человече! Почто ради
Службу над тобою совершить хотят?
Не совершил заповеди Божие.
Человече! Почто ради
Твое мершее тело
До Божьей до церкви провождать хотят?
Не имел себе отца духовного,
Во грехах своих не раскаялся.
Слава твоя вся миновалася
И богатство на земле оставалося,
Душа с белым телом расставалася
И ум с головою, свет, прощается.
И во веки веков, и помилуй нас!
 

Расставание души с телом

 
Два ангела, два архангела,
Где вы были? Куда летали?
«Мы были на святой Руси,
На конечном на расстаньице,
Где душа с грешным телом расставалася,
Расставалася, не прощалася,
Воротилася, поклонилася,
Слова молвила:
«Ты прости, прости, тело грешное,
Тело грешное, с земли взятое!
Уж тебе ли, телу, не на суд идти,
Не на суд идти к Судие Царю,
К Судие Царю, Хрясту Божию,
А идти тебе, телу грешному,
Телу грешному, праху смертному
Во сыру землю, землю-матушку,
А я, душа, на ответ пойду
К самому Судье – Христу Божию.
Уж как мне к нему подойти будет?
Уж как мне ему поклонитися,
Поклонитися, предъявитися?
Чем я, грешная, оправдаюся?
Окаянная, чем порадуюсь:
Как на свете жила, один грех приняла?
Из-за тела земного пропадаю я,
Из-за немощи погибаю я.
Не крепка я была в добродетелях,
А низка я была в прегрешениях:
Поддавалась я телу земному,
Телу земному, праху тленному!
 

Солдат и черт

В старые годы, когда и черти не прочь были учиться по-солдатски: маршировать и ружьем выкидывать, был-жил в Питере солдат, смелой да бойкой! Служил он ни хорошо, ни худо; на дело не напрашивался, от безделья не отказывался. Вот досталось ему однажды стоять на часах в Галерном порту и как нарочно в самую полночь. Пошел он с Богом, перекрестясь, и сменил товарища; стоит себе, да от нечего делать выкидывает ружьем на караул. Глядь, идет к нему нечистой; солдат не сробел, а хотя б и струсил, так что ж делать? от черта не в воду! «Здорово, служба!» – говорит черт. – «Здравия желаю!» – «Поучи, пожалуйста, меня на караул выкидывать; долго приглядываюсь, а никак понять не смогу». – «Прямой ты черт! – сказал солдат, – да где же тебе понять-то? Я вот десять лет служу, и нашивку имею, – а все еще учуся; уж и колотушек перенес не одну тысячу! А ты хочешь одной наглядкою взять. Нет, брат, уж это больно скоро да и дешево!» – «Поучи, служивой!» – «Пожалуй; только за что сам купил, за то и тебе продам». Поставил солдат черта во фронт, и для почину как свиснет его во всю мочь прикладом по затылку, ажно пошатнулся нечистой. «А! так ты еще нагибаешься во фронте!» – и давай его лупить по чем попало; отсчитал ударов десять, и видит, что черт только ножками подергивает, а кричать совсем перестал… «Ну, – говорит, – ступай теперь! на первой раз довольно будет. Хоть мне и жаль тебя, да что делать? без того нельзя. Сам ведаешь, служба всего выше, а во фронте, брат, нету родни!» Тошнёхонек пришелся черту первой урок; но солдат говорит, что без муки не бывает науки; стало быть – так надо: ему лучше знать! Поблагодарил черт за ученье, дал солдату десять золотых и ушел. «Эка! – думает солдат, – жалко, что мало бил! то ли дело, кабы разов двадцать ударил: глядишь, он бы двадцать золотых дал!»

Ровно через неделю досталось солдату опять стоять на часах и на том же самом месте. Стоит он, выкидывает ружьем разные приемы, а на уме держит: «Ну, коли теперь явится нечистой, уж я свое наверстаю!» В полночь откуда ни взялся – приходит нечистой. «Здравствуй, служба!» – «Здорово, брат! зачем пришел?» – «Как зачем? Учиться». – «То-то и есть! а то хотел сразу все захватить! Нет, дружище, скоро делают, так слепые родятся… Становись во фронт! – командует солдат, – грудь вперед, брюхо подбери, глаза в начальство уставь!» Долго возился он с чертом, много надавал ему тузанов и колотушек, и таки выучил нечистого делать ружьем: и на плечо, и к ноге, и на караул. «Ну, – говорит, – теперь ты хоть к самому сатане на ординарцы, так и то не ударишь лицом в грязь! только разве в том маленькая фальшь будет, что хвост у тебя назади велик. Ну-ка, повернись налево кругом!» Нечистой повернулся, а солдат вынул из кармана шейной крестик, да потихоньку и нацепил на черта. Как запрыгает черт, как закричит благим матом! «А что, разве это вам чертям не по нутру?» – спрашивает солдат. Черт видит, что впросак попался, давай сулить солдату и серебра, и золота, и всякого богатства. Солдат не прочь от денег, и велел притащить ни мало, ни много – целый воз. В минуту все было готово: черт притащил целой ворох денег, солдат спрятал их в овраге и закрестил; «А то, – говорит, – вы, бесовская сволочь! нашего брата православнаго только обманываете, вместо золота уголье насыпаете!» – «Что ж, служивой! – молит бес, – отпусти меня, сними свой крестик». – «Нет, брат, погоди! Деньги деньгами, а ты сослужи мне и другую службу. Вот уж десять лет, как не был я дома, а там у меня жена и детки остались; смерть хочется побывать на родине да и на своих посмотреть. Свози-ка меня домой: я брат, не из дальних – из Иркутской губернии. Как свозишь, тогда и крест сниму!» Чорт поморщился-поморщился и согласился. На другой день пошел солдат к начальству, отпросился на два дня погулять (а были тогда праздники), и сейчас же к нечистому; уселся на него верхом и крепко-крепко ухватился за рога. Черт как свиснет, как понесется – словно молния! Солдат только посматривает, как мелькают перед ним города и села: «Ай да молодец! люблю за прыть!» И не успел еще проговорить всего, глядь – уж и приехал. Слез солдат с черта: «Спасибо, говорит; вот удружил, так удружил! Ступай теперь, куда знаешь, а завтра на ночь приходи: назад поедем». Прогостил, пропировал солдат целых два дни, а к ночи попрощался с родными, и воротился на черте в Питер как раз в срок. И вить как измучил нечистаго! чуть-чуть рог ему не обломал! Снял он с него крест и не успел еще в карман спрятать, глядь – а уж черта нет! и след простыл! С той самой поры и не видал солдат черта; забрал он бесовския деньги и зажил себе припеваючи.