Текст книги "Ричард Кобден"

IV
Первые литературные труды Р. Кобдена. Проповедь мирного развития всех производительных сил страны вместо постоянных вооружений и военного вмешательства в распри континентальных государств

Мы знаем уже, что войны Англии с Французской Республикой и затем с Наполеоном были затеей богатых классов Англии, сначала опасавшихся принципов свободы и равенства, составлявших девиз Французской Республики, впоследствии же испугавшихся военных успехов Наполеона. В 1815 году кончились, наконец, наполеоновские войны, и для Европы настала эпоха относительного покоя.

Что же выиграл английский народ от продолжительных наполеоновских войн? Солдат стали отпускать со службы за ненадобностью. Низшие классы в Англии не имеют земли, поэтому отпущенным солдатам надо было поступать в рабочие на фабрики. Но и там нужда в рабочих уменьшилась, так как вместе с прекращением войн на континенте Европы стали быстро возникать фабрики, вместе с этим уменьшился, конечно, спрос на произведения английской фабричной промышленности.

Налог же на доходы, падавший на богатую английскую аристократию, был после войны немедленно уничтожен. Не довольствуясь, однако, этим облегчением богатых классов, вслед за окончанием войн английский парламент издал закон о пошлинах на привозной хлеб.

Мы знаем, что во время войн с Наполеоном цены на хлеб стояли высокие, так как привоз дешевого русского или американского хлеба в Англию был затруднителен или даже иногда невозможен. Крупные землевладельцы получали все время хорошие доходы со своих ферм и теперь решили искусственно удержать те же цены на хлеб, запретив ввоз иностранного хлеба, пока английский хлеб не достигнет известной, очень высокой цены. Издание такого закона было возможно только потому, что английский парламент состоял тогда почти сплошь из крупных землевладельцев, которые поэтому в законодательных мерах преследовали свои личные выгоды.

* * *

Что такое английский парламент[1]1
  Из кн.: Мижуев П. Г. Гладстон. СПб., 1893. С. 8–12.


[Закрыть]

Английский парламент есть верховное учреждение, в обязанности которого входит издание законов и управление страной через посредство министров, выбираемых из среды его членов английской королевой. Парламент состоит из двух палат – палаты лордов и палаты общин, называемых иногда верхней и нижней палатой парламента. В первой заседают лорды, герцоги, графы – по большей части владельцы громадных поместий. Они заседают в палате бессменно всю свою жизнь и передают это право по смерти своим старшим сыновьям.

Другая палата – палата общин – состоит из выборных английского народа, который присылает их в палату на семь лет, после чего должны состояться новые выборы. Члены палаты общин, зная, что через семь лет они должны снова являться перед народом для выборов, стараются оправдать доверие своих избирателей и стремятся поэтому исправлять недостатки старых законов и предлагать новые, которые могли бы помочь нуждам народа.

Для того чтобы новый закон вступил в действие, необходимы принятие его обеими палатами и подпись королевы. Уже несколько столетий английские короли не отказывают никогда в своей подписи, если закон прошел обе палаты, так что несогласие и борьба происходят иногда лишь между последними. Однако в случае настойчивых требований нижней палаты, палата лордов в конце концов уступает, сознавая, что палата общин имеет большее значение в глазах народа, который ее выбрал, и в ней одной лишь видит правильного истолкователя своих желаний.

Число лиц, участвующих в выборе членов нижней палаты в начале этого столетия, было весьма незначительно и не достигало полумиллиона. Упомянутое выше движение к расширению прав английского народа закончилось изданием (в 1832 году) так называемого билля (т. е. закона) о реформе, по которому число избирателей сразу удвоилось и достигло миллиона.

Каждый член палаты может предложить издание нового закона, но эта обязанность лежит преимущественно на министрах, выбираемых королевой в большинстве случаев из среды членов нижней палаты. Королева собственно выбирает лишь так называемого первого министра, или премьер-министра, на котором уже лежит забота найти себе товарищей и разделить с ними все отрасли государственного управления. Первый министр и его товарищи, т. е. остальные министры, составляют так называемый в Англии «кабинет»; их иногда называют также «правительством», так как на них действительно лежит все бремя и вся ответственность за управление страной.

Первый министр и его «кабинет», т. е. все остальные министры, остаются до тех пор в своих званиях, пока располагают большинством голосов в палате общин. Непринятие палатой какого-нибудь закона, на котором министерство, однако, настаивает, несогласие парламента на какую-нибудь важную меру «кабинета» влечет за собой отставку первого министра и его товарищей; того же самого парламент или, лучше сказать, палата общин может достигнуть, прямо вотируя (голосуя) недоверие к «правительству».

В таких случаях первый министр немедленно отправляется к королеве и сообщает ей об отставке «кабинета»; королева после этого обращается к одному из наиболее влиятельных противников павшего министерства (т. е. «кабинета»), поручая ему составить новый кабинет, согласно изменившимся взглядам большинства палаты.

Таким образом, в английском парламенте всегда есть по крайней мере две партии: одна, составляющая большинство, в руках которой находится власть, другая – более или менее сходное по своим взглядам меньшинство. Имея возможность высказывать свои мнения в парламенте и критиковать действия кабинета, парламентское меньшинство стремится убедить в правильности своих взглядов, во-первых, остальных членов палаты, а затем и всю страну, зорко следящую по газетам за всем, что делается в парламенте. Так, меньшинство, твердо уверенное в правильности своих воззрений, рассчитывает рано или поздно склонить общественное мнение страны в свою пользу, т. е. превратиться в свою очередь в большинство, и, следовательно, вместе с этим получить власть в свои руки и тем самым добиться возможности доказать на опыте основательность своих взглядов.

В течение последних нескольких столетий в Англии существуют две главные политические партии – тори и виги, более или менее соответствующие тому, что в других странах называется консерваторы и либералы, хотя в Англии эти две партии не так противоположны по своим стремлениям, как в других государствах Западной Европы. Главное отличие между ними состоит в том, что первые, т. е. тори, или консерваторы, склонны сохранять привилегии высших классов общества – богатой английской аристократии, которой принадлежит почти вся земля в Англии, так как там совершенно отсутствует класс крестьян-собственников.

Другая партия – виги, или либералы, охотнее, чем тори, идет навстречу требованиям времени и готова постепенно уничтожать завещанную веками крайнюю неравномерность в распределении поземельной собственности в Англии, так же как и вообще улучшать условия жизни английского народа и всячески содействовать его материальному благосостоянию, подымая уровень его умственного и нравственного развития.

* * *

Итак, хлеб дорог, заработки редки. Введение новых усовершенствованных машин еще более уменьшило потребность в рабочих. В это же тяжелое время фабриканты начали усиленно пользоваться дешевым женским и детским трудом: случалось, что семилетние дети работали по 15 часов в день за плату, едва покрывавшую расходы на их пропитание. Тогда в Англии не было еще законодательства о рабочих, которое теперь получило там наиболее широкое развитие и обеспечивает рабочему лучше, чем где-либо, здоровые условия труда и возможность добиться хорошей платы.

Конечно, ввиду описанного положения дел, не было недостатка в возмущениях, в стачках рабочих, не говоря уже о петициях парламенту (так называются просьбы англичан о введении каких-нибудь реформ, подаваемые парламенту и подписанные лицами, сочувствующими этим реформам).

Возмущения подавлялись военной силой, стачки парламент запретил, на петиции не обращал внимания. Недолго, однако, применялись такие меры. Надо отдать справедливость господствующим классам Англии, что они никогда не доводят дела до крайности и в последнюю минуту уступают.

Даже более того: среди той же английской аристократии, которая так ревниво оберегает свои интересы и так эгоистично пользуется своим влиянием на законодательство страны, среди той же аристократии всегда находятся люди, ставящие себе задачей отмену тех самых законов, которые доставляют выгоды представителям их же класса. Они пользуются неограниченной свободой слова в парламенте, чтобы заставить выслушать свои соображения о необходимости реформ тех самых людей, которым предлагаемые нововведения грозят материальным ущербом или какими-нибудь другими потерями.

Так было, например, с парламентской реформой, увеличившей вдвое число лиц, принимающих участие в выборе членов парламента. Еще в 1792 году, когда английская аристократия, опасавшаяся влияния французских революционных идей, начинала свою беспощадную борьбу с Францией, – в это самое время молодой член парламента лорд Грей предлагал встретить ту же опасность более разумным путем, а именно: расширением прав народа и в первую очередь увеличением числа лиц, имеющих право посылать представителей в парламент и таким образом влиять на ход законодательства родной страны. Грей не имел успеха, но с тех пор не переставал от времени до времени обращаться к парламенту с требованием реформы, и наконец, через 40 лет после первого своего предложения реформы, будучи уже 60-летним стариком, Грей дождался-таки своего времени и в 1832 году, будучи первым министром, провел билль (закон) о парламентской реформе через обе палаты.

Мы увидим ниже в течение нашего изложения примеры такого же настойчивого, непреклонного стремления к достижению намеченной цели: это чисто английская черта, часто наблюдаемая у выдающихся деятелей Англии и в области политики, и в сфере науки, промышленности или торговли. Молодость Кобдена совпала с эпохой громадного возбуждения общественной жизни в Англии перед парламентской реформой 1832 года. В конце следующего десятилетия Кобден сам стал во главе другого общественного движения, одного из самых значительных, если не самого значительного, из когда-либо происходивших на земном шаре, по крайней мере из тех, которые при всей своей громадности никогда не сходили с законной почвы.

Итак, в 1832 году английский народ получил больший чем прежде контроль над законодательством страны; избирателей стало вдвое больше; кроме того, были уничтожены некоторые крупные недостатки самой системы избрания. Одним словом, улучшилась форма правительственной власти, ее механизм: теперь можно было приняться и за улучшение самого содержания правительственных актов, т. е. надо было заставить обновленный в своем составе парламент исправить путем законодательства ряд общественных зол, от которых страдала вся масса английского народа. За это, т. е. за указание парламенту необходимейших реформ, и принялся Ричард Кобден сначала в упомянутой брошюре, а затем и всеми законом дозволенными путями.

В первой своей брошюре «Англия, Ирландия, Америка» Кобден доказывал, что Англия до сих пор совершенно неосновательно считала своим долгом вмешиваться в европейские дела и вследствие этого часто вела войны, входила в долги, обременяла народ податями, заставляя его в то же время гибнуть десятками тысяч в войнах, истинных причин которых народ понять не мог. Всякая война есть зло, говорил Кобден, исключая войны для самозащиты. Злом были также, продолжал он, войны Англии. Не странно ли нам сокрушаться о несчастьях итальянцев, говорил Кобден, когда у нас на глазах изнемогают от наших собственных несправедливостей ирландцы? Здесь Кобден нарисовал такую картину современного состояния Ирландии, которая должна была произвести и действительно произвела подавляющее впечатление на англичан.

Вы тратите деньги на вооружения, вы боитесь России, говорил далее Кобден; оставьте Россию в покое, пусть она тратит свои средства на армию, вам она не страшна; вам должна быть страшна Америка (Соединенные Штаты) с ее быстро увеличивающимся богатством, с ее просвещенным населением, с ее нарождающимися фабриками и заводами, которые грозят вам опасной конкуренцией. Англия богата своими фабриками и своей торговлей; на улучшение фабрик, на образование рабочих и должно быть направлено наше внимание. Вместо этого мы, англичане, как будто подрядились платить дань лордам-землевладельцам, обложив для этого иностранный хлеб пошлиной, как будто для того, чтобы наш рабочий голодал и в то же время платил втридорога за то малое количество хлеба, какое позволяет ему купить его скудный заработок. По причине дороговизны хлеба фабриканты должны платить дорого рабочим; от этого приходится продавать дороже товары иностранцам, иностранцы – и в этом случае надо этого особенно опасаться от американцев – перестают покупать у нас фабричные изделия и начинают производить их сами. Рабочие же лишаются и тех заработков, какие они до тех пор имели. Все это очевидное зло, говорил справедливо Кобден, терпелось до сих пор, потому что оно было выгодно лордам-землевладельцам; все это, заключил он, надо теперь уничтожить.

Брошюра Кобдена произвела сильнейшее впечатление и имела громадный успех: в течение года потребовалось три издания. В следующем году Кобден выпустил другую брошюру, в которой еще убедительнее и еще резче доказывает вышеприведенные мысли. Эта вторая брошюра была полна самых горьких истин для англичан и в особенности для англичан высших и средних классов, тем не менее – и это делает большую честь английскому народу, – резкость суждений автора нисколько не помешала успеху брошюры.

Мы знаем уже, что Кобден много читал и что его интересовали книги весьма разнообразного содержания. Под влиянием некоторых прочтенных им сочинений Кобден глубоко проникся сознанием взаимного влияния души и тела. Он вполне понял, насколько бесполезно говорить о нравственности людям, которые вынуждены несколькими семьями жить в одной комнате, насколько неуместно было бы пытаться внушать любовь к знанию людям, которым нечего есть или которые не всегда в состоянии даже одеться или обуться.

В самом деле, как ни верна пословица: «сытое брюхо к учению глухо», еще вернее была бы та же пословица о брюхе голодном. Нет, однако, недостатка в людях, готовых говорить об умственном и в особенности нравственном совершенствовании тем, которым тяжелая работа едва ли доставляет возможность вполне удовлетворять даже свои потребности в пище, питье и отдыхе и иметь всегда, таким образом, «здоровое тело», без чего, по другому известному выражению, не может быть и здорового духа. Кобден понимал всю бесполезность таких проповедей и впоследствии в одной из своих речей против хлебных пошлин сказал, что даже Господь в Своей молитве повелел нам просить «хлеба насущного» раньше, чем духовных благ.

Вот источник усердия Кобдена в его деятельности по отмене хлебных пошлин. Уничтожение их он считал делом первостепенной важности во всех отношениях: и для обеспечения народу «хлеба насущного», и для поднятия народного благосостояния вообще, а следовательно, и народной нравственности, и для дальнейшего процветания английской промышленности и торговли. Считая, таким образом, что «хлебные законы», т. е. законы, воспрещающие ввоз дешевого иностранного хлеба в Англию, являются источниками многих бед для английского народа, Кобден по возвращении из Америки всей душой отдался распространению той же мысли среди английского общества.

Прежде чем перейти, однако, к рассказу об этом наиболее важном периоде общественной деятельности Кобдена, скажем несколько слов о внешних обстоятельствах его личной жизни.

Мы уже знаем, что вслед за изданием своей первой брошюры Кобден уехал в Америку, чтобы взглянуть на страну, от которой он так много ожидал в будущем. Он не разочаровался в Соединенных Штатах: он увидел громадное государство с довольным и сравнительно образованным населением. Кобден, однако, понимал все опасности, грозившие великой заатлантической республике от рабства негров – единственного пятна на светлом фоне ее жизни, во всем же остальном он видел залог счастливого будущего.

По возвращении из Америки Кобден принялся усердно за свою работу на фабрике, но уже через год с небольшим опять отправился в путешествие. На этот раз он поехал на Восток и посетил Испанию, Италию, Грецию, Турцию и Египет; к путешествию побуждали его частью любознательность, частью желание изучить на месте экономические условия жизни в тех странах, с которыми Англия в ту пору вела значительную торговлю фабричными произведениями.

В течение всего путешествия Кобден вел деятельную переписку со старшим братом, и его письма показывают, с каким вниманием он всматривался во всё, что видел вокруг себя, как в особенности он интересовался положением простого народа.

«Я не мог, – писал он брату, – любоваться дворцами и пышными садами Константинополя, ни виллами, расположенными вдоль морского берега, ни даже естественными красотами Босфора, так как я знал пороки владельцев этих вилл и нищету константинопольского населения… Сказать ли правду? Я более склонен восхищаться красотами реки Гудзона в Америке».

По возвращении на родину Кобден, наряду с управлением делами фабрики, не переставал интересоваться и общественными вопросами и был одним из наиболее деятельных лиц, добивавшихся и, наконец, добившихся для города Манчестера права самоуправления и права представительства в парламенте. Благодарность населения выразилась выбором Кобдена на одну из самых почетных должностей вновь организованного городского самоуправления.

Известность Кобдена как человека, преданного общественным интересам, постоянно возрастала, и в 1837 году ему даже предложено было выступить кандидатом в парламент от местечка Стокпорт, где находилась его фабрика. Он не был выбран и был отчасти доволен этим, так как, благодаря этому обстоятельству, он мог съездить на несколько месяцев на континент, чтобы ознакомиться с Германией. Ему это нужно было для собирания сведений по главному вопросу, над которым он работал в то время, по вопросу о хлебной торговле.

В 1839 году Кобден расстался со своими компаньонами по торговому делу и основал собственную фабрику, взяв себе в помощники своих братьев. Он решился на это, имея в виду, главным образом, помочь своим братьям и в особенности старшему брату, Фредерику. Кобден намеревался поставить все дело образцово, что ему, конечно, было нетрудно при его способностях и при его опытности; затем он предполагал предоставить все братьям, ограничившись самому лишь общим наблюдением за самыми важными делами; за это братья должны были платить ему небольшое вознаграждение, всю же свою энергию Кобден рассчитывал отдать на великое дело уничтожения хлебных пошлин.

В следующем году Кобден женился на подруге своей сестры.

V
Возникновение знаменитой Лиги против хлебных законов

Итак, мы знаем, при каких обстоятельствах английский парламент вслед за окончанием Наполеоновских войн назначил налог на привозной хлеб. Недовольство этой мерой существовало с самого начала, и даже в момент появления нового закона среди палаты лордов нашлось 10 человек, которые подписали протест с выражением крайнего несочувствия этой мере.

С тех пор не переставали раздаваться слабые голоса, требующие отмены хлебных законов; с годами число противников этих законов все возрастало, и после билля о реформе 1832 года в парламенте даже образовалась небольшая группа лиц – решительных противников хлебных пошлин, не упускавших никогда случая напоминать о всем вреде их. Несколько лет спустя (1836) в Лондоне образовалось «Общество для отмены хлебных законов» (Anti-Corn Law Association).

Но не Лондону с его разношерстным населением изо всех частей Англии – и даже в известной степени изо всех частей света – суждено было занять центральное место в предстоящей великой борьбе. Мы уже знаем, что от больших цен на хлеб страдал главным образом простой народ, страдали, однако, и крупные фабриканты, которым вследствие дороговизны хлеба приходилось платить высокую плату рабочим; вследствие того же самого поднималась, конечно, и цена фабричных изделий. Чем дороже были продукты английской фабричной промышленности, тем, конечно, меньше могло быть на них требований за границей. Наконец – и это едва ли не наиболее важное обстоятельство – те государства, которые готовы были покупать английские мануфактурные товары, если бы можно было взамен этого послать в Англию избыток своего хлеба, лишены были возможности делать это вследствие высоких пошлин на привозной хлеб. Итак, в этом случае интересы главной массы населения и интересы крупных фабрикантов совершенно совпадали: и те, и другие страдали от дороговизны хлеба.

Город Манчестер представлял в то время, как и представляет и теперь, один из самых крупных фабричных центров Англии. В описываемое время в Англии выделывалось больше бумажных тканей, чем во всем остальном мире, и около Манчестера сосредоточивалось большинство хлопчатобумажных фабрик; там же, т. е. в Манчестере и вокруг него, в 1830 году впервые было организовано вполне регулярное железнодорожное товарное движение.

Понятно поэтому, почему в этом городе суждено было возникнуть «Новому обществу для отмены хлебных законов», впоследствии преобразовавшемуся в знаменитую Лигу (Anti Corn Law League), совершенно затмившую лондонское общество для той же цели.

«Новое общество» возникло в Манчестере в 1838 г. и состояло первоначально из 7 купцов, к которым скоро присоединился Ричард Кобден. Это общество сразу горячо принялось за дело и уже в следующем году составило петицию парламенту, в которой просило об отмене пошлин на хлеб. Кобден принимал деятельное участие в составлении петиции и он же, главным образом, настоял на том, чтобы петиция была о полной отмене хлебных пошлин, а не об уменьшении их, как этого первоначально желало большинство членов общества.

Таким образом уже с первых же шагов общества Кобден сделался в нем центральной личностью, благодаря своей горячей преданности задачам общества, благодаря прекрасному пониманию экономической жизни своего отечества, благодаря, наконец, громадному ораторскому таланту.

Новое общество быстро развивало свою деятельность: состоявшаяся в январе 1839 года подписка для его нужд дала 60 тысяч рублей.

Петиция об отмене хлебных пошлин была послана парламенту, и для представления ее поехали в Лондон несколько делегатов (уполномоченных) общества. Как мы уже сказали, в парламенте была небольшая группа лиц, желавших отмены хлебных пошлин; главой их был Виллье, уже несколько лет подряд требовавший от парламента пересмотра так называемых хлебных законов. Виллье передал петицию и просил парламент выслушать от делегатов желания манчестерского общества. Парламент, громадное большинство членов которого, несмотря на недавнюю избирательную реформу, принадлежало к землевладельцам, не пожелал выслушать желаний делегатов. Таким же образом, хотя и после прений, продолжавшихся несколько дней, парламент отказался выслушать желания делегатов от 36 других городов Англии; эти делегаты привезли с собой петиции подобного же содержания, под которыми было полмиллиона подписей.

Отказ парламента принять делегатов поверг их в уныние, но Кобден, находившийся среди них, своей воодушевленной речью, выражавшей полную уверенность в близком торжестве идеи о свободном ввозе хлеба, сумел внушить те же чувства и всем другим делегатам. Кобден доказывал, что, как бы ни относился парламент к желаниям делегатов, они (т. е. делегаты) с петициями, подписанными полумиллионом англичан, представляют столь значительную величину, что могут заставить переменить свои мнения даже всемогущий английский парламент, если только будут дружно пользоваться всеми, законом предоставленными, средствами для распространения среди английского народа убеждения во вреде хлебных пошлин.

Нигде в мире, исключая Соединенные Штаты, не умеют люди так быстро образовать между собой общества, как в Англии. Нигде в Европе нет такого количества всякого рода ассоциаций, как в Англии, начиная с самых пустых, вроде обществ велосипедистов или конькобежцев, и кончая такими, которые ставят себе целью добиться крупнейших общественных реформ.

Дальнейшие строки покажут всю справедливость высказанного мнения. Отказ парламента выслушать желания делегатов от различных городов послужил точкой отправления для объединения обществ, рассеянных по всей Англии. Только два месяца спустя после этого события все отдельные и незначительные общества для отмены хлебных законов объединились в одно, охватившее всю Англию. Оно приняло название Лиги (т. е. союза обществ) против хлебных законов; комитет манчестерского общества сделался центром управления всей Лиги.

В Англии такие явления бывают часто; если парламент медлит приводить в исполнение желания народа, всегда находится небольшая группа лиц, ставящих себе целью добиться какого-нибудь полезного закона или же заставить отменить закон, вредный для большинства населения страны. Так было, например, в начале этого столетия с законом о недопущении католиков в английский парламент и ко многим государственным должностям. В 1824 году образовалась, наконец, так называемая «Католическая ассоциация» (т. е. католическое общество) и стала энергично работать для распространения среди английского народа сознания в крайней несправедливости ограничения прав католиков. Всего через пять лет после своего возникновения «Католическая ассоциация» добилась уничтожения всех законов, ограничивавших права католиков. На поучительный пример успешной деятельности «Католической ассоциации» и на некоторые другие подобные движения Кобден указывал в своей речи делегатам, собравшимся в Лондоне, предлагая им соединиться в одно большое общество.

После организации центрального управления в Манчестере началась работа Лиги. Во все концы Англии были посланы миссионеры, которые должны были читать повсеместно лекции о вреде хлебных законов. Этим «миссионерам» весьма часто приходилось выносить оскорбления во время своих чтений; случалось, что им не давали помещения для чтения лекций; иногда «миссионеры Лиги» не только нигде не могли нанять залы для своих чтений, но даже найти себе комнату для ночлега, так как ни одна гостиница не хотела их принимать. Лекция «миссионеров» в Кембридже – небольшом городе с одним из знаменитейших английских университетов – была прервана дракой и кровопролитием.

Надо сказать, что в то время в Англии землевладельцы держали в своих руках не только центральную правительственную власть, но и местное управление; они же выбирали мировых судей, не получавших за свою службу никакого жалованья и, следовательно, тоже принадлежавших к классу богатых землевладельцев. Наконец, не только в деревнях земля принадлежала большей частью крупным собственникам, но даже и в городах она принадлежала им же, и домовладельцы возводили свои постройки на арендованной земле; впрочем, такое положение дел сохранилось в значительной мере и до настоящего времени.

Описанные преследования показывают, как велика была ненависть английской поземельной аристократии к Лиге и ее «миссионерам», как велико было влияние той же аристократии на домовладельцев – арендаторов городских земельных участков, как велико было, наконец, невежество народа, которому так легко было внушить ненависть к Лиге и видеть в ней лишь затею богатых манчестерских фабрикантов. Что же касается беспорядков в Кембридже, где особенно отличались студенты университета, оскорблявшие делегатов Лиги, то надо принять во внимание, что в то время английское студенчество состояло почти исключительно из сыновей той же поземельной аристократии. Как мы видим, даже молодость не спасала их от слишком эгоистичного взгляда на экономическую политику родной страны.

Газеты – а их в то время в Англии было мало, и они были дороги – обрушились на миссионеров Лиги, давая им самые оскорбительные прозвища, выставляя их врагами всякого порядка и чуть ли не изменниками отечества.

Ничто, однако, не могло уменьшить рвения нового общества, глубоко убежденного в правоте своих воззрений на нужды страны. Нечего и говорить, что Лига сейчас же основала журнал специально для распространения своих взглядов. В этом журнале в числе других авторов писали статьи Кобден и его ближайший друг Джон Брайт, о котором нужно сказать несколько слов.

Это был, подобно Кобдену, человек с самой горячей преданностью общественным интересам, человек, поставивший себе задачей жизни распространение в народе здравых понятий о вопросах государственных и между ними особенно вопросов экономических. Брайт был моложе Кобдена и еще в 1836 году познакомился с нашим героем, явившись в Манчестер, чтобы просить его произнести речь при открытии общества, основанного Брайтом и преследовавшего образовательные цели. С этих пор и начались дружеские отношения этих двух знаменитых мужей Англии; особенно же сблизились они после основания Лиги.

Как раз около описываемого нами времени Брайт потерял свою жену и был совершенно подавлен горем. Когда при встрече с Кобденом Брайт рассказал ему о своем несчастье, Кобден старался успокоить его и между прочим сказал следующее: «В настоящую минуту в Англии живут тысячи семейств, в которых матери, жены и дети умирают от голода. Когда пройдет у вас первый приступ горя, приезжайте ко мне, и мы с вами до тех пор не успокоимся, пока не добьемся уничтожения хлебных законов».

Брайт действительно поступил таким образом, конечно, не столько по совету Кобдена, сколько по влечению своей самоотверженной натуры: с юности он отдавал все свое время общественной деятельности. Со времени описанной встречи с Кобденом Брайт направил всю свою энергию – а это была необыкновенно деятельная натура – и употребил все свое красноречие – а он считается одним из самых замечательных ораторов новейших времен – на распространение идей Лиги. Заслуги его в этом отношении громадны, и в летописях движения к уничтожению пошлин на хлеб его имя должно стоять рядом с именем Кобдена.

Дружба и постоянная совместная работа Кобдена и Брайта никогда не изгладятся из памяти английского народа. В самом деле, почти никогда не нарушаемое единодушие этих двух общественных деятелей представляет собой нечто совершенно исключительное. Когда впоследствии они оба заседали в парламенте, то в течение 22 лет их одновременного пребывания в нем только два раза они разошлись во мнениях при подаче голосов относительно предлагаемых на утверждение парламента законов.