Текст книги "С Востока свет. Проза татарских писателей"

– Приезжала. Но ответа не нашла.

– Куда же ты спешила? Я же сказал тебе: жди.

Ниса слышала, как гулко колотилось её сердце.

– Вы… вы как дом без окон и дверей. Всё у вас закрыто.

– А я бы показал, где ключи от моей двери. – Сафаров стал серьёзным. – Бывают такие мужчины, Ниса, которые не могут распахнуть своё сердце навстречу всем ветрам. При рождении человеку уже предопределён стандартный путь, и он не должен сходить с него.

Ниса включила чайник. В горле пересохло. Она вдруг почувствовала, что почему-то очень скучает по нему, по его лесам и лугам. Хотя он сидел напротив неё… И не нужно было ничего спрашивать и добиваться: он сам готов открыть своё запертое сердце…

– Однажды я тоже, как тот мой друг, почувствовал, что жизнь начинает мне надоедать. Ради денег люди способны на всё. Бизнес – это непрерывная цепь, если ты кому-то не угодишь, твоё звено вырежут и растопчут. Чтобы не выпасть из общей цепи, ты должен на каждом шагу хитрить, обманывать, воровать. Я решил уйти в тот момент, когда у меня в бизнесе всё было хорошо. Так что знакомым голову поломать пришлось…

– Вы не только из-за этого ушли! – Ниса, наливавшая из чайника кипяток, чуть не ошпарилась, горячие брызги обожгли её руки. Она удивилась своей резкости. Казалось, что сам чёрт сорвал с её губ этот упрёк. – Человек, по рукам и ногам связанный большими деньгами, не станет просто так швыряться богатством. А то, чем вы занимаетесь в лесу, – разве не есть тоже бизнес?! Пейте чай!

Сафаров был непробиваем, он только улыбнулся.

– Злая ты, Ниса, – сказал он. – Поедем со мной…

– Куда?

– В лес. Насовсем.

– Нет, спасибо, – ответила Ниса, испугавшись.

Погоди, но ведь совсем недавно её растерявшаяся душа страдала и желала вновь отыскать его. Посмотри, в небе, как прежде, плывёт месяц, мерцают звёзды… Моросит дождь, веет ветер, идёт снег… Кто-то, возможно, скажет: «Дура! В природе не бывает одновременно весны, лета и зимы». Но ей было хорошо в таком перепутанном мире… Хорошо… И, похоже, такой мир существует, он – рядом с Сафаровым… Но будет ли Ниса счастлива рядом с ним – человеком, который ради денег сначала покорил город, а потом, став владельцем огромных лесов, занялся другим бизнесом?

– Значит, Ниса, ты меня считаешь денежным червём… А мне почему-то показалось, что только ты способна понять меня. Ладно, надо искать Сандру. Прощай!

«Ты ведь приехал не ко мне, Сафаров! И ты позвал меня с собой просто так, Сафаров! Постой, а почему я на него обижаюсь? Как будто мы с ним прожили сто лет вместе в стране под названием Любовь. Как будто мы с ним расстались временно, случайно и теперь мучаемся, не в силах соединиться вновь».

У самого порога Сафаров обернулся. В его глазах была мольба. Но мужчина, не привыкший ломать свою гордость, не решился первым сказать: «Ты нужна мне». Он ждал. Сила, способная в мгновение ока разрушить горы, – ждала. Один жест, одно движение – и небеса разверзнутся, пролившись потоками света! После этого останется лишь просить Всевышнего указать путь своей заблудшей душе…

…Она осталась наедине с тишиной. Сегодня так же, как обычно, народ разбежался по домам, со стуком заперев двери кабинетов. Но в этой воцарившейся тишине не было радости, и сердце почему-то тревожно сжималось. Нисе хотелось сказать «подожди!», но язык не слушался её. Подожди-и! У каждого из них своя гордость. Ниса, которая управляла героями своих произведений и вертела ими, как хотела, теперь была беспомощна. Потому что Сафаров – реальный человек, и он не станет останавливаться по твоему приказу.

Дома, наверно, уже цветы засохли. Возвращайся, Ниса, и займи чем-нибудь свою плачущую душу… Или ты считаешь, что её уже ничем нельзя успокоить?

…В подъезде было темно. Женщина включила свет и увидела девушку в платке, сидевшую прямо на ступеньках.

– Кого ты ждёшь? – спросила Ниса.

– Тебя…

И Нисе улыбнулись зелёные, словно кузнечики, глаза. Сандра! Нисе захотелось крикнуть: «Все тебя ищут, почему ты сбежала, дура?!» – и рывком поднять девушку со ступенек, но вдруг, лишившись сил, она сама присела рядом.

– Как нашла меня?

– До вашего дома меня проводила Гульфия-абыстай. Она тебя хорошо знает. Я пять дней брала у неё в мечети уроки.

– Кто это тебе велел?

– Не велел. Раньше бабушка, когда приезжала на базар, заходила туда на намаз. И меня с собой брала. А теперь я тебя ищу…

– Наоборот, девочка, наоборот! Это ведь не я, а ты пропала!

– Возвращайся…

– Я вернулась. Вон, на втором этаже моя квартира.

– Нет, ты возвращайся в лес. Сначала я тебя терпеть не могла. Ты как будто приехала звать его обратно в город. Не зови его, ладно?

– Кого, сумасшедшая?!

– Я не сумасшедшая. Это вы – сумасшедшие, строите в городе большие красивые дома, а счастья внутри них нет. Комнат в них много, а детей у вас мало. Дороги у вас гладкие, ровные, но своими железными конями вы убиваете людей…

В голосе Сандры слышалась мелодия осеннего леса. Жёлтые листья тихо падают на землю… Тихо… В жизни природы тоже есть свой предел…

– Барин не ест, не пьёт, всё время вздыхает. Он по тебе скучает! В лесу и птицы, и белочки, и зайцы желают, чтобы вы были вместе…

«Что он делает в лесу? Что там делает Бахтияр?» Почему этот вопрос свернулся, как змея, в её душе?

– …ёще кузнечики, муравьи желают вам счастья. Баба Аннушка так говорит. Ты только не увози барина обратно в город! Здесь его душа задыхалась. Барин здесь умирал. Баба Аннушка говорит, что если душа мучается, то это очень тяжело. Она говорит, что в лесу барин выздоровел. Говорит, что если душа не найдёт себе приюта и успокоения в каком-нибудь месте, то дерево жизни человека сгниёт и свалится…

А она злилась оттого, что не сумела узнать…

Женщина взяла девушку за холодную руку:

– Поехали в лес… Я же говорю, что тебя ищут!..

…Каждый день встаёт солнце, каждый день оно садится. Между светом и тьмой бьётся-рвётся душа. А ведь она должна где-то найти себе место. Где-то… Ниса уезжает в лес… А в небе над городом повисает большой вопрос: «Что она будет там делать?»

Но о душе-то никто не задумывается…

Марсель Галиев
Дух коня
(из книги «Поэзия духа»)

В какой же эпохе затерялась, захлебнулась всхлипами поэзия пешей да конной деревни?

Несётся на быстрых колёсах жизнь, несётся с такой скоростью, что природа вокруг лишь линией стремительной прочерчивается. Всё убегает назад – на самые задворки памяти.

Кочуют берега, падают старые ивы, реки меняют русло – неудержимо меняется жизнь. То удивительное поколение, которое умело придавать мыслям чеканную форму, а словам – проникновенность, – те старики, которые получили воспитание под благотворной сенью молитв, давно уж перешли в объятия вечности.

Богатство языка сегодняшней деревни легко уместится в нехитрую котомочку…

Наш язык облеплен роем залётных, неприхотливых слов, лишённых в своей суетливости божьей благодати…

Прошедшее столетие окончательно распрощалось с конём, нанеся ему смертельную обиду. Пришла эпоха мужчин без седла, мужчин, поклоняющихся машине. Величественные дастаны, протяжные старинные песни, жемчужины народной мудрости, участником и героем которых был и конь, остались погребёнными под пылью времён.

И Дух Коня, обиженный на вероломную эпоху, ударил её копытами в самое сердце.

Государства оказались во власти необузданной жестокости, безудержной глупости, неудержимой распущенности.

Вместе с конём, отторгнутым и от спокойного течения мирной жизни, и от театра войн, ушли и изменились привычный образ жизни человека, его манера говорить и даже его мироощущение. Человек, предавший язык своих предков, язык тех, ещё лошадных времён, начал переходить на язык машинный.

Как разнообразны и красивы были слова, с которыми человек обращался к лошади. Слова, которые он говорил, когда поглаживал её любовно или утешал, изливая перед нею свою душу, или открывал ей тайны своего сердца… Был особый язык, при помощи которого люди выражали своё доверие коню. Ты с детства рос с пониманием того, что если лошадь радуется, то она радостно ржёт, если страдает – то плачет настоящими слезами, и что в её больших глазах отражаются вполне осмысленные чувства.

Взойдя из изобильных недр земли соками трав, теплом почвы, лучи Солнца – вселенского очага жизни – перешли к человеку через целебное дыхание, тело лошади и её молоко.

Ир-ат (мужчина)… Какой великий смысл… Духовное и телесное единение в одном слове[1]1
  Здесь игра слов: ир – мужчина, ат – конь.


[Закрыть].

Мужчина и конь. Биение двух неразделимых душ. Мужчина-конь – древними народами увековеченный в легендах Кентавр…

Наверно, древний человек, живший в эпоху, когда ещё не было зеркал, впервые увидел своё отражение в глазах коня…

Сколько чудесных слов, обозначавших обряды и обычаи, совместное существование с лошадью, атрибутику скачек, орудия труда и боя, связанные с конём и родившиеся вместе с ним, теперь выпали из седла и пропали бесследно. Вместе с отзвуком утерянных слов исчезает неповторимый пласт жизни, беднеют краски языка.

О, деревня… Ты была колыбелью поэзии пеших вёрст да верных коней. Но ты меняешься на глазах. Город простирает к тебе свои холодные каменные руки. Теперь в твоём красном углу сидит, расправив грудь, голубой экран. Стоит включить его, и домовой бежит прочь… Сменяющие друг друга картинки на экране заражают мозг леностью, ограничивают воображение, усыпляют мечты, высасывают у человека время и свет очей. Сознание его становится ленивым.

С экрана в каждый дом заходит Дьявол, садится, вольготно раскинувшись, на самом почётном месте и становится хозяином твоего ума. Он захватывает твою волю; доказывает, что белое – это чёрное, а чёрное – это белое. Того, кто ещё вчера был велик, он растаптывает и превращает в ничто, а убогого, возвысив, сажает на высокий трон. Он может разжечь огонь войны в любой точке мира. Так, замутив сознание и превратив людей в полубезумцев, он хриплым хохотом празднует свою победу…

Мужчина без седла…

Утар[2]2
  Утар – хозяйство.


[Закрыть] без хозяина…

Неужто это – достижение эпохи?..

У древа жизни, росшего сто тысяч лет, в корнях осталась ли живительная сила? Скажи мне, верить можно ли, что всё равно однажды Книга победит? И тот, кто был духовно искалечен, однажды, в поисках целебной силы, колено преклонит пред словом Книжным?

Ведь постижение мира посредством своеобразных изгибов и украшений каждой буквы из сонма букв, рассыпанных на множествах страниц, – и было тем великим состоянием, которое снизошло на человека в эпохи бронзовых подсвечников и гусиных перьев. О, скольких самоотверженных бумага и перо сделали маяками человечества!

Думы, думы…

Думы тяжёлой ношей ложатся на чело. И кажется порой, от тяжести тех дум под тобой оседает земля.

Время проносится ветром, течёт облаками. А в душе – тишина, не желающая расставаться с надеждой.

Внезапно, вздрогнув, поднимаю голову. Откуда этот гул? Из самой затаённой глубины иль с невероятной высоты – с далёких голубых небес доносится звук конского ржания?! Вон там, возникнув из-за склона горы, расстилаясь по шёлку зелёных равнин, несётся табун лошадей. Топот копыт приятно щекочет сердце. В этот миг мне вдруг кажется, что это, накатываясь грохочущей волной, течёт величественная река, разлившаяся на всю ширь степи.

Закинув к небу удила, кусая небо, кони ржут…

В душе бурлит, ярится печаль.

Наверно, именно так ржут кони, когда приходят в ярость или страдают, радуются или влюбляются!

Нет-нет, ещё жива надежда, прошу, судьба, подари ей крылья Дульдуля![3]3
  Дульдуль – крылатый конь.


[Закрыть] Ты видишь: разве не те самые табуны из дастанов да сказок возвращаются сейчас в степные просторы?!

По лугу несётся кудрявогривый поток пламени. И отзвуки – то ли конского ржанья, то ли горестных вздохов родной земли, – перескакивая с горы на гору, одновременно и настораживают, и вселяют надежду.

Простите нас, храбрые и верные кони!

Господь создал вас со всею щедростью, как настоящий венец животного мира.

В это мгновение пробуждаются слова, сиротливо забытые в омуте памяти.

Слово рождается на гроздьях души.

* * *

Самый красивый, самый значимый из существовавших в истории человечества праздников на земле – это Джиен, праздник Сабантуя. Этот торжественный и светлый праздник, рождённый на свет татарским народом, проводится на круглом – как само солнце, как сама Земля, как душа народа – поле.

В круге нет углов и нет почётных мест. Поэтому, в каком бы месте круга ты ни находился, ты чувствуешь себя в центре, в гордой середине. Круглый майдан каждому оказывает почтение, и каждый здесь радуется сердцем, в равной степени приобщаясь к общему духу праздника.

Майдан Сабантуя…

Наш народ на майдане словно превращается в единое отбивающее ритм сердце. Топот копыт… Треск растягиваемых полотенец, глухое уханье падающих наземь борцов, песни и музыка, звонкие, подобные яркому букету, голоса детей, гром аплодисментов… это неповторимая симфония великого праздника, сложенная из лучистых звуков.

История нашего народа состояла не только из завоеваний и сражений. Пальцы наших древних предков, умевшие натягивать до звона тетиву тугих луков, способны были заставить сладко петь и струны саза, гуслей, домры; им равно были милы и свист стрелы, и звучание кубыза; непокорный ветер степей они вмещали в напевы нежные курая, а перестук копыт умели уложить в мелодию энергичного танца.

Майдан Сабантуя…

Энергия борьбы, стихия соревнования, мощь богатырства здесь соединяются воедино с брызжущими энергию играми, возбуждёнными голосами и сливаются в общий мощный звук, который воспаряет над майданом вверх, в бездны небосвода.

Если посмотреть с этой высоты, майдан Сабантуя, сотканный из разноцветных, живых узоров, наверно, кажется похожим на вышитую тюбетейку.

Значит, благодаря нам, татарам, Земля в день Сабантуя надевает на себя цветастую тюбетейку.

Остановись, божественная вселенная, и посмотри: то в космосе парит Земля в тюбетейке.

Во весь опор несутся быстроногие кони!

Кажется, что привставшие на стременах и пригнувшиеся навстречу ветру молодые всадники и сами – продолжение конских грив; настолько целостным кажется единение человека и коня!

Майдан гудит. Все как один встали. Увлечены ли яростной скоростью или встревожены дикой энергией?.. Неистовое возбуждение, охватывающее при виде этой языческой мощи, – самый великий момент скачек!

Не помещаясь в грудной клетке, тревожно бьётся сердце. Сладостно перехватывает дыхание. Душа переполнена, и от избытка чувств на глаза наворачиваются слёзы…

Твоя душа, охваченная счастьем от осознания того, что тебя не затоптала эта яростная красота, воспаряет от майдана к небу. Хочется улететь, раствориться в неведомых эмпиреях…

* * *

Те столетия, когда лошадь была неотъемлемой частью жизни человека, – это эпоха славных созиданий и доблестных побед…

Древние говорили: татарин рождается на коне и на коне же умирает.

Послушный, выносливый, преданный конь мог отдать за хозяина и душу, и тело, и кровь.

Конь – твой близкий друг и твой соратник. Конь – твоё счастье и твоя гордость.

У кого конь хорош, у того и поступь хороша.

Кто сидит на коне, тот первым увидит рассвет.

Всегда считалось, что ударить лошадь по морде – всё равно что ударить по лицу отца…

Духовное и телесное единение нашего народа с лошадью, продолжавшееся тысячелетия, нашло ясное отражение в народном языке. Вон сколько ласковых и неслучайных названий дано каждому виду конского сословия: бахбай (лошадка, жеребёнок), малкай (ласковое обращение к лошади), елкы (табунная лошадь), чаптар (игреневая лошадь), чабышкы (скакун), юрга (иноходец), тулпар (быстроногий конь), аргамак (рысак), байтал (не жеребившаяся кобыла), тай (годовалый жеребёнок), кырыкмыш тай (стригунок), алаша (мерин), колын (жеребёнок), бия (кобыла), юртак (рысак), дульдуль (крылатый конь)…

Самыми породистыми лошадьми в мире считаются арабские скакуны. Они делятся на три основных вида экстерьера: светло-серый сиглави – удивительно изящный, легкокостый, с тонкими лодыжками. Чуть выше его ростом и шире в груди – рыжий или гнедой кохейлан, способный высекать искры из-под копыт. Удивительно выносливый и самый крупный, со стройной шеей, серый в яблоках – хадбан.

Конь – это душа степи, её растянутый парус. В дастане «Идегей» (XIV век), представляющем собой высочайший образец татарского поэтического языка, есть описание коня, сотрясающего землю копытами и танцующего на месте от нетерпения:

 
Коня тебе жалует хан,
Коня дарит Токтамыш,
С губами, как мягкий сафьян,
С ушами, как срезанный камыш,
С копытами, как тустаган,
С клыками, растущими, как чеснок,
С четвёркой крылатых ног,
С чёлкой девичьей, густой,
С крепкой уздой золотой!
Парносердый конь молодой
Во время бега ведёт
Следам своим твёрдый счёт,
Уши, как шило, спешит поднять.
Ветру его не догнать.
Он бежит, сокращая путь.
Жиром покрыта львиная грудь.
Тигриный хребет у него,
Соперников нет у него,
Золото – лука седла,
Золото – его удила.
Садись на него, садись,
Вернись, Идегей, вернись!
 

Когда с арабского Востока в Европу начали проникать эти знаменитые лошади, на свет появилась новая порода – английская скаковая. Разумеется, высококлассные мастера-коннозаводчики заботятся прежде всего о родословной и «чистоте крови» породистых лошадей.

Сегодня количество пород лошадей на земном шаре достигло более двухсот пятидесяти видов. Выведенная в оазисе Ахал около пяти тысяч лет назад и высоко оцениваемая во многих странах ахалтекинская порода рысаков, возможно, была родоначальницей арабских скакунов.

Большой славой пользуются и орловские рысаки.

Донские верховые игреневой масти, ведущие своё происхождение от ногайских коней, выносливые казачьи лошади – дончаки… Азербайджанские, карабахские, кабардинские, мегрельские лошади – удобные для езды под седлом и в упряжке, послушные, надёжные среди опасных скал и горных пропастей. В Карпатах популярна гуцульская порода лошадей, в Средней Азии – локайская, карабаирская, киргизская породы.

Говоря о тяжеловозах – лошадях пород брабансон, першерон, клейдесдаль, владимирский тяжеловоз, – сильных духом животных, которые надёжно тащат воз своей суровой судьбы, можно ещё назвать северные и сибирские лесные породы лошадей – вятскую, нарымскую, мезенскую, бурятскую, якутскую, способных в самые жестокие морозы прокладывать путь по глубокому снегу.

Лошади, лошади…

Сколько песен, пословиц, дастанов посвящено этим четвероногим существам, которых Всевышний создавал с великой любовью, а потому – совершенными во многих отношениях. Ведь и в самом деле удивительно – в какой бы позе ни стояло это статное и грациозное животное, с какой стороны на него ни посмотри, – оно всегда прекрасно, совершенно, как античная статуя, оно – образец изящества и живое воплощение божественного творения! Скачущая лошадь – яростно красива, гневно вздыбившаяся – потрясающе красива. Даже встав на колени, лошадь выглядит гордо…

И сколько сказочной тайны в народных верованиях в то, что хозяин хлева ночью заплетает гривы своих любимых лошадей в косички!

Не зря же народы с высоким уровнем цивилизации ставили на высоких постаментах бронзовые, мраморные или чугунные конные статуи на площадях своих больших городов. (Впрочем, мы не сумели установить конный памятник даже хану Улу Мухаммеду, основавшему Казанское ханство. Неужели мы стали настолько беспомощными и безвольными?!)

Нация, благодарная судьбе за один только факт своего существования на свете (если она, конечно, способна это ощущать), непременно ставит памятник коню, чем ещё раз подтверждает своё достойное место среди других народов.

* * *

Во весь опор несутся быстроногие кони!

В мою ладонь вливается энергия меча. В порывах ветра слышится свист стрел.

Откуда-то из глубин сознания, прорвавшись болью через столетия, всплывают картины былых славных событий. Перед глазами словно предстаёт грохочущий поток из сотен тысяч коней, разлившийся во всю ширь бескрайней степи, и вновь я испытываю гордость и восхищение величием, могуществом и храбростью моих предков – тюрков, которые, сидя в седле, на протяжении столетий определяли историю многих народов.

Сколько континентов сотрясал этот конный поток, начиная со стран восходящего Солнца и кончая странами заходящего Солнца. Лишь на одно мгновение представь себя в той эпохе: здесь разум бессилен, а фантазия тщетна. Разве не достойно это удивления: какие нужны были выносливость, сила воли и смелость, чтобы в любую непогоду, и в дождь, и в снег, проходить через горы и перевалы, степи и пустыни, леса и реки, преодолевать через огонь сражений тысячи вёрст. Чтобы управлять этим бескрайним морем конного войска, полководцам нужны были особые качества, решимость и умение подчинять всех одной цели, незаурядное красноречие. Это только в дастанах и легендах кони – крылатые, мечи – как молнии, а каждый воин – богатырь. В реальной жизни всё гораздо сложнее…

В стародавние времена были свои правила ведения войн и сражений: договорившись заранее, в чистом поле сходились примерно равные по численности два войска. Конь против коня, меч против меча, лицом к лицу, глаза в глаза, дыхание в дыхание. Вот тогда и испытывались храбрость и смекалка воина; степень духовного и телесного единения всадника с конём и оружием, быстрота их взаимопонимания.

Горькая и коварная истина «или ты – меня, или я – тебя» – вечный смысл любой войны, идущий из глубины тысячелетий…

Наши древние славные предки – скифы, сарматы, гунны, тюрки, хазары, кыпчаки, сельджуки, болгары – ходили под татарским флагом по полям огненных сражений, имевших свои справедливые законы. Ведь в ту эпоху, выстрелив из лука, можно было ранить или убить лишь одного человека. Бросив копьё, невозможно было попасть одновременно в двух воинов или в двух коней, точно так же один взмах меча означал одну рану… Справедливый закон войны!

Когда-то, сойдясь один на один с конными армиями тюрков, Европа поняла, что Азию победить просто так невозможно, а потому она вот уже несколько веков создаёт и совершенствует огнестрельное оружие. Сегодня торжествует оружие, которое одним выстрелом убивает сотни воинов, одной кнопкой уничтожает сотни тысяч людей.

В наше время театра военных действий уже не может быть, речь идёт не о соперничестве в силе и умении вести бой, о победе или поражении; сегодня война – это беспощадное убийство и массовое уничтожение людей. Если бы Чингисхан, несправедливо оболганный и проклинаемый не одним поколением историков, сегодня ожил и увидел творящееся в мире, он содрогнулся бы: «Что вы творите, варвары!» и в сердцах сломал свой меч.

Во весь опор несутся быстроногие кони!

Не стучи же, память, в моё сердце. История не может повернуть вспять, не повториться былому величию, удел сегодняшнего дня – убогие радости ощипанного счастья… Вот уж стихает понемногу топот копыт. И Дух Коня возносится к небу…

…Отставшая от всех игреневая лошадь вдруг взбрыкнула, скинула всадника из седла и, вскидывая копытами, понеслась к лесу. Публика на майдане, ахнув, вся разом повернулась в ту сторону. Сегодняшнюю ночь игреневая проведёт в тяжёлых вздохах и терзаниях; пиная переборки усталыми, сведёнными судорогой ногами, будет горестно фыркать до рассвета. И снова и снова будет видеть сон, как она выходит на скачки. И снова будет рваться вперёд, только вперёд. Но, увы, даже во сне невозможно победить себя…

Когда день будет клониться к вечеру, загляни к этой лошади. И, прижавшись щекой к её щеке, утешь её:

Скажи ей: – Как мы с тобой похожи… Скажи: – Я – сын народа, выпавшего из седла былых эпох… Скажи: – Судьба лошади, пришедшей на скачках последней – это наша общая судьба.

И, разделяя горе лошади, поплачь и ты.

Приложи руку к её теплой груди, погладь то место, где гулко бьётся сердце.

В грустных глазах лошади – безмолвный плач, молитва жизни.

* * *

На огромных территориях от Тихого океана и до Карпат наши древние предки давали названия рекам и озёрам, пустыням и степям, горам и лесам, так или иначе упоминая лошадь: Тарбагатай, Алтай, Бабатай, Юрга, Арарат, Алашан, Торайгыр, Атбара, Акбайтал, Атбасар, Кулайгыр, Атбаши, Атаркан, Атлас, Айыртау, Колынсары, Бия, Талтай, Акъял, Тояккул, Кашкадарья, Бурубайтал, Джегетай, Карабаир, Текебас, Тайсуганово, Биябаш, Нурлат… и ещё много наименований…

Эти поэтические названия на языке нашего народа навеки останутся высеченными на лбу земного шара.

Да будут благословенны эпохи, прожитые человеком бок о бок с лошадью!

Да не исчезнут иноходцы, и не устанут аргамаки, и не споткнутся рысаки; и пусть лоснятся табуны и ржут призывно жеребцы…

Судьба татар – это поэма, рождённая в седле.