Текст книги "Евгений Чуров. Офицер, ученый, педагог"

Евгений Чуров: офицер, ученый, педагог

© Санкт-Петербургский государственный университет, 2018

Введение

Сегодня для определения истинной роли человека в истории страны и общества историческая наука активно использует антропоориентированный подход.

Обращаясь к биографии Евгения Петровича Чурова (1918–1981), одного из отцов-основателей наших морских спутниковых систем, авторский коллектив исходил не только из понимания необходимости отразить важнейшие этапы боевого и творческого пути незаурядного человека, который «вышел в люди» без протекций и семейных связей. Перед читателем – портрет человека на фоне противоречивой советской эпохи, включавшей в себя как героические, так и трагические страницы истории нашей страны. Детдомовец, курсант, морской офицер, крупный ученый, профессор Ленинградского университета – это все один человек, «сделавший» себя сам и оставивший яркий след не только в отечественной науке, но и на педагогическом поприще.

Глава 1[1]1
  Первая глава подготовлена на основе записок В. Е. Чурова. Издается в авторской редакции.


[Закрыть]
Чуровы: происхождение

Дошедшие до нас исторические сведения говорят о том, что в конце XIX столетия в семье тамбовского лесного кондуктóра Андрея Чурова росли два сына, нареченных при крещении в честь апостолов Петра и Павла.

В различных словарях «кондуктóр», с ударением на последнем слоге, толкуется со ссылкой на древнюю или средневековую латынь как «сопровождающий», «подрядчик», «наниматель», «предприниматель» или даже «вожак». Вообще старший доверенный помощник начального человека и производитель всякого ответственного дела.

На флоте звание кондуктóра было старшим унтер-офицерским званием, предшествовавшим офицерскому.

В Корпусе лесничих получивший среднее образование лесной кондуктóр, или младший лесной техник, становился помощником лесничего, нижним чином лесной стражи. До 1882 года не имеющий чина кондуктóр мог исполнять обязанности лесничего 3-го разряда. Кроме того, по выслуге 12 лет лесной кондуктóр допускался к сдаче особого экзамена на звание лесничего с производством в классный чин.

Вероятно, поэтому в семейных преданиях прадед В. Е. Чурова, Андрей Чуров, именуется тамбовским лесничим, но в соответствующих списках его нет. Надпись же, сделанная в старости рукою двоюродной бабушки В. Е. Чурова Надежды Матвеевны Галеевой (Сорокиной) на обороте институтской фотографии Петра Чурова, «сын ж. д. раб<очего> из города Тамбов…», свидетельствует либо о путанице со словами «кондуктор», что перепутаны должности «лесной кондуктóр» и «кондýктор», либо о желании при советской власти «улучшить» социальное происхождение деда и отца.

Петр Чуров в студенческие годы

Старший сын Андрея Чурова, Павел Андреевич, пошел по стопам отца. Окончив одну из лесных школ или земледельческое училище по I разряду со званием лесного техника, он начал служить лесным кондуктóром сначала в Уфимской, а потом в Петербургской губернии. В 1903 году в Петербурге он сфотографирован вместе со своей женой финского происхождения Софьей Александровной Чуровой-Вастен и братом Петром.

На фотографии Павел Андреевич выглядит очень солидно в темной косоворотке и заправленных в добротные хромовые сапоги шароварах, в форменной фуражке Лесного ведомства с темно-зелеными тульей и околышем и зелеными кантами, с лакированным козырьком; с «лесничими ветками» из серебра 84-й пробы на околыше и круглой гражданской кокардой посередине тульи. Приличная должности темно-русая, аккуратно подстриженная бородка идет вкруг лица и смыкается с усами.

Софья Александровна вполне под стать мужу – миловидна и по-фински основательна – с гладко зачесанными на две стороны на пробор, закрывающими уши волосами; в темной кофте из плотной ткани в рубчик с воротником-стоечкой и отрезными рукавами-полуфонариками и светлой широкой юбке с оборками по низу.

Павел Чуров (справа) с женой Софьей и младшим братом Петром.

Санкт-Петербург, 1903 г.

Согласно справочникам «Весь Петербург» (затем «Весь Петроград»)[2]2
  См.: Весь Петербург на 1911 год: адресная и справочная книга г. С.‐Петербурга. [СПб., 1911]; Весь Петербург на 1912 год: адресная и справочная книга г. С.-Петербурга. [СПб., 1912]; Весь Петербург на 1913 год: адресная и справочная книга г. С.-Петербурга. [СПб., 1913]; Весь Петроград на 1915 год: адресная и справочная книга г. Петрограда. [СПб., 1915].


[Закрыть], с 1911 по 1913 год Софья Александровна Чурова-Вастен училась на Музыкально-драматических и оперных курсах регента Санкт-Петербургского народного хора Веры Васильевны Певцовой, что на Казанской улице в доме 40. Первые два года она жила отдельно от мужа, снимая комнаты на Песках в доходном доме Блохиной под нумером 1 по 10-й Рождественской улице.

В 1912 году лесной техник Павел Андреевич Чуров выслужил гражданский чин губернского секретаря XII класса, равный армейскому подпоручику, и был переведен в Управление Санкт-Петербургского удельного округа Министерства императорского двора и уделов на должность землемера 2-го разряда. Служба в Удельном ведомстве, занимавшемся личным имуществом царской фамилии, считалась завидной, тем более в столице.

Павел Андреевич и Софья Александровна поселились там же, на Песках, но на 7-й Рождественской (позже 7-й Советской) улице, в доме № 27, в квартире с телефоном, что свидетельствовало о некотором достатке и положении.

Софья Александровна нашла работу в частной женской гимназии Норы Францевны Бастман на Петербургской стороне в доме 52–54 на углу Большого проспекта и Гатчинской улицы.

Гимназия была основана в 1902 году, а в 1906 году получила «права для учащихся», но не «правительственной» (!), то есть ее курс соответствовал курсу казенной гимназии и преподавание велось по программам, утвержденным Министерством народного просвещения, а свидетельство давало выпускницам все те же права. Однако преподаватели и воспитатели не приравнивались к государственным служащим и не получали чинов, в отличие от частных гимназий с полными правами гимназий Министерства народного просвещения.

В гимназии Н. Ф. Бастман было два приготовительных класса с оплатой по 60 рублей, семь основных классов с оплатой от 70 до 180 рублей в год в зависимости от пансиона, и восьмой, педагогический класс с оплатой 150 рублей. Окончившие 7 классов девицы получали аттестат учительницы начальных классов, а после окончания педагогического класса – свидетельство на звание домашней учительницы и право поступления на Высшие женские курсы. В рекламных объявлениях отдельно указывалось изучение немецкого, французского, английского языков и математики в объеме мужских гимназий[3]3
  Перед Первой мировой войной в Санкт-Петербурге существовала единственная казенная женская гимназия (Покровская) и 70 частных женских гимназий и прогимназий, 19 мужских казенных гимназий и реальных училищ и 29 частных мужских гимназий. См.: Список учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения (кроме начальных) по городам и селениям к 1 января 1914 г. СПб., 1914. С. 100–103; Балашов Е. М. Школа в российском обществе 1917–1927 гг. Становление «нового человека». СПб., 2003. С. 14.


[Закрыть].

Петр Чуров, 1899 г.

К 1917 году Павел Андреевич достиг в Удельном ведомстве чина коллежского секретаря Х класса, в должности землемера уже 1‐го разряда того же Управления Петроградского удельного округа Министерства императорского двора и уделов. Присутствие располагалось в красивом четырехэтажном доме с красными, выше бельэтажа, стенами на Моховой, 40. Софья Александровна по-прежнему служила у Н. Ф. Бастман.

Революция прервала благополучное существование этой семьи. Их следы теряются в бурях Гражданской войны…

Младший сын Андрея Чурова, Петр Андреевич Чуров, родился в 1882 году. В 1903 году он окончил Казанское земледельческое училище.

На фотографии, сделанной 25 июня 1899 года любителем-фотографом Павлом Чуровым в деревне Усень-Ивановский завод на «Лесной Хате», юный Петя стоит, опираясь на модную среди реалистов тросточку. «Лесной Хатой» Павел Андреевич называет казенную Усень-Ивановскую дачу Уфимской губернии Белебеевского уезда и лесничества, бывшую частную лесную дачу промышленника Ивана Осокина. Лесная дача – это вовсе не летний домик с верандой, а специально выделенный для ведения «по науке» лесного хозяйства ограниченный участок леса. Происходит от глагола «давать», предоставлять в пользование на определенных условиях.

Приехавший к брату на каникулы Петя Чуров носит летнюю форму ученика Земледельческого училища из небеленого полотна: блузу гимназического образца с мягким стоячим воротником и двумя нагрудными карманами, шаровары внапуск, черный кожаный ремень с медной бляхой с буквами «К. З. У.». На голове у него фуражка из парусины, без выпушек, с лакированным козырьком и позолоченным знаком на околыше в виде граблей с наложенной на них косой.

На фотографии 1903 года – с братом и его женой повзрослевший Петр Чуров перед выпуском из училища в светлой летней блузе, в суконной фуражке с той же эмблемой и заправленных в сапоги серых шароварах.

Шестиклассные земледельческие училища с 1878 года приравнивались к реальным училищам. Их выпускники получали широкое общее и практическое среднее образование, гораздо лучшее, чем в теперешней России: им преподавали русский язык, один из иностранных («новых») языков, географию, историю, математику, черчение и рисование, естествознание, геодезию, счетоводство и законоведение, сельскохозяйственные науки и лесоводство.

Петр Андреевич Чуров окончил училище с отличным аттестатом, дававшим право на поступление в высшее учебное заведение Министерства земледелия и государственных имуществ. Он выбрал Казанский ветеринарный институт, который был образован еще 31 мая 1873 года. Казанский ветеринарный институт был открыт по указу императора Александра II. В высочайшем повелении было указано: «Учредить в г. Казань с начала 1874–75 года Ветеринарный институт, присвоив оному те же Устав и штаты, как в 8 день мая сего года высочайше утверждены для Харьковского и Дерптского ветеринарных институтов».

Предпосылкой открытия нового ветеринарного института именно в Казани послужило то, что Казанская губерния расположена на одном из основных путей продвижения гуртов промышленного скота из Азии в Европу и институт должен был служить своего рода ветеринарно-санитарным кордоном, сторожевым пунктом на пути между Азией и Европой.

Петр Андреевич Чуров

В 1910 году Петр Чуров закончил институт со званием ветеринара и приступил к поискам работы в Уфимской губернии. Четвероюродный племянник В. Е. Чурова Ильгиз Габдульбарович Кутушев сохранил два письма Петру Андреевичу из губернской земской управы по сему предмету.

15 февраля 1911 года губернская управа уведомила П. А. Чурова о том, что «за неимением в настоящее время свободных должностей участкового ветеринарного врача» она могла предоставить ему временную службу по ветеринарной части в Уфимском губернском земстве. Его главной задачей при этом должны были стать «усиление наличного ветеринарного персонала губернии по борьбе с эпизоотиями», «производство сибиреязвенных и других прививок и исполнение прочих ветеринарно-санитарных мер». Условиями службы становилось жалование 100 рублей в месяц, а также «разъезды по губернии по бесплатному открытому листу за счет средств Земства». При этом приехать в Уфу П. А. Чуров должен был за свой счет.

Ответ Уфимской губернской земской управы на заявление П. А. Чурова, 15 февраля 1911 г.

Письмо Уфимской губернской земской управы на имя П. А. Чурова, 10 марта 1911 г.

Ответив согласием, 10 марта 1911 года П. А. Чуров получил из губернской управы конкретное указание о дальнейшем порядке своих действий: «Выехать в Уфу для определения на временную службу Уфимского Губернского Земства по ветеринарной части на условиях Вам известных».

О перспективах дальнейшей работы П. А. Чурова в послании земцев говорилось неопределенно: «Что же касается продолжительности временной службы, то таковую определить точно нельзя – это будет зависеть от обстоятельств дела».

Одним из тех, кто подписал документ, был богатый помещик и видный земский деятель Уфимской губернии, отставной поручик из рода давно окрестившихся татар Николай Павлович Товарищев. Он являлся председателем Мензелинской земской управы, в 1903–1905 годах возглавлял губернское земство, позже был членом управы, а также занимал должность мирового судьи.

Страница «Российского медицинского списка» с упоминанием П. А. Чурова, 1914 г.

Вторую подпись на документе оставил врач Аполлинарий Мартинович Ксенжопольский, происходивший из рода мятежных польских шляхтичей, регулярно ссылаемых на Урал, а то и далее.

В Российском медицинском списке (списки врачей, ветеринаров, зубных врачей, фармацевтов и аптек) на 1914 год Петр Андреевич Чуров значится уже на постоянном месте земского ветеринара в селе Аднагулово Белебеевского уезда Уфимской губернии[4]4
  Российский медицинский список, изданный Управлением главного врачебного инспектора Министерства внутренних дел, на 1914 год: Список врачей, ветеринаров, зубных врачей, фармацевтов и аптек по сведениям на 1 мая 1914 года. СПб., 1914. С. 107.


[Закрыть]. Жил он неподалеку в бревенчатом доме в селе Верхнетроицком на реке Кидаш.

К тому времени П. А. Чуров женился на сироте – дочери мастера с Мальцовских заводов Матвея Аполлоновича Сорокина, Марии Матвеевне. Она была на 9 лет моложе мужа (1893 года рождения). В 1910 году она окончила в Стерлитамаке женскую прогимназию.

Мария Сорокина с отцом Матвеем Аполлоновичем Сорокиным, 1905 г.

Александра Михайловна, мать Марии Сорокиной

Этот тип учебных заведений был учрежден в России в 1864 году. К XX веку в стране насчитывалось более 30 типов средних школ и более 60 – начальных. Если в гимназиях срок обучения составлял 78 лет, то в прогимназиях – 46 лет. И в тех, и в других преобладал ярко выраженный гуманитарный уклон. Прогимназии имели право принимать экзамены на звание учителя начальной школы.

Справка об условиях выдачи М. М. Сорокиной свидетельства о звании учительницы, 1911 г.

Фрагменты свидетельства об окончании М. Сорокиной Стерлитамакской прогимназии, 1910 г.

Сохранившиеся фрагменты выпускного свидетельства говорят о том, что училась Мария без блеска, но вполне прилично. Это позволило ей стать учительницей начальных классов.

Вынашивающая сына Мария Матвеевна Чурова (Сорокина) с братьями, 1917 г.

Петр Андреевич и Мария Матвеевна – родители Евгения Чурова

1 февраля (19 января) 1918 года у Петра Андреевича и Марии Матвеевны Чуровых родился единственный сын – Евгений. Вскоре после этого Петр Андреевич Чуров вступил в ряды Красной Армии, а в 1919 году погиб в бою при разгроме штабов 25-й дивизии Василия Ивановича Чапаева в Лбищенске. Мария Матвеевна после этого дважды выходила замуж и умерла в 1929 году.

Евгений Чуров: школьные годы и выбор пути

Маленький Женя воспитывался то в детских домах, то в семье сестры матери – Надежды Матвеевны Галеевой и ее мужа Хабиба Усмановича Галеева. Много лет спустя на обороте фотографии молодой красавицы Марии Сорокиной, сделанной до замужества в «Художественной фотографии» Ольги Федоровны Герман в Уфе, Евгений Чуров с горечью написал: «А это моя Мать, Мария Матвеевна Сорокина – Абрамова – Вишневская. Очевидно, неспроста сводила с ума простодушного Петю».

Ситуация, когда при живой матери дети оказывались без присмотра, в первые годы советской власти уникальной не являлась. Уже 18 и 19 декабря 1917 года в России были приняты декреты «О гражданском браке, детях и о ведении книг актов гражданского состояния» и «О расторжении брака»[5]5
  Собрание узаконений и распоряжений РСФСР. 1917. № 1, 10.


[Закрыть]. Эти документы стали основой принятого 22 октября 1918 года отдельного семейно-правового акта – «Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве»[6]6
  Там же. 1918. № 76.


[Закрыть]. Расторжение брака в тех условиях упростилось до предела. Закон уравнял статус законнорожденных и незаконнорожденных детей. Женщины же были вынуждены интенсивно работать вне дома и не имели возможности уделять достаточно внимания себе, семье и детям.

Воспитание детей в Советской России все более удалялось от семейного и материнского: абсолютное большинство детей росло в яслях и садах. Этому способствовало и то, что плата за их содержание была ничтожной[7]7
  Пушкарева Н. Гендерная система Советской России и судьбы россиянок // Новое литературное обозрение. 2012. № 117.


[Закрыть].

Слева направо: Мария Чурова (Сорокина), ее сестра Надежда Галеева и дети: Афруз, Софья, Евгений

Нарком просвещения А. В. Луначарский еще в 1918 году в своей речи «О социальном воспитании», рассуждая о том, кто должен воспитывать ребенка – семья или общество, – признавал, что с приходом советской власти женщины начали работать, поэтому у них стало меньше времени, которое они могли уделять детям. Такие матери, – отмечал нарком, – «приходят и, обливаясь слезами, приводят детей, говоря: возьмите, мне нечего с ними делать». И этих детей, которые оказались за бортом семьи, должно было воспитывать общество, а остальных – родители, если у них была такая возможность. И действительно, идеи Луначарского были осуществлены на практике: появился такой тип детских домов, где воспитанники содержались на средства своих же родителей[8]8
  Сборник действующих узаконений и распоряжений партии и правительства, постановлений Деткомиссии ВЦИК и ведомственных распоряжений по ликвидации детской беспризорности и безнадзорности / под ред. Г. Арановича, Г. Гасилова. М., 1936. Вып. 4. С. 8.


[Закрыть].

Ситуацию усугубляла организационная неразбериха первых лет советской власти: до начала 1920-х годов охрана материнства и младенчества относилась к компетенции Наркомздрава, вопросы помощи несовершеннолетним, в первую очередь беспризорным, оказались в ведении Наркомпроса, а детьми, совершившими правонарушения, занимались комиссии по делам о несовершеннолетних.

В тот период времени перспективными казались мероприятия по разгрузке детских домов (в виде оформления опекунства, патроната или усыновления над бывшими воспитанниками). В середине 1920-х годов даже предполагалось, что передача сирот на воспитание в семьи (патронат) могла стать основным способом устройства беспризорных детей.

Евгению Чурову в этом смысле повезло: он оказался в семье сестры своей матери. Она, как и ее муж, учительствовали. В справке, выданной в 1933 году на имя Н. Галеевой, говорилось, что у нее на попечении находится «круглый сирота» Евгений Чуров, родители которого «померли».

Передача ребенка на воспитание в крестьянскую семью не влекла за собой установления между ним и хозяевами крестьянского двора таких правовых отношений, как между родителями и детьми, а также смены фамилии несовершеннолетнего. В связи с этим при наличии близких родственных связей нередко прибегали к усыновлению. Первый семейный кодекс Советского государства отменял институт усыновления[9]9
  Cт. 183 Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 1918 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1918. № 76–77. Ст. 818.


[Закрыть]. Тогда считалось, что опекуном детей являлось государство, а лучшей формой воспитания – общественное. Однако новый Кодекс законов о браке, семье и опеке 1926 года[10]10
  Кодекс законов о браке, семье и опеке. М., 1927. Ст. 57–67.


[Закрыть] восстанавливал усыновление.

Справка о сиротстве Е. П. Чурова, 1931 г.

Справка о сиротстве Е. П. Чурова, 1933 г.

Возможно, что решение не усыновлять Евгения было обусловлено желанием его родственников в тяжелые годы получать пособие на патронируемого ребенка, которое не выплачивалось в случае усыновления. Практика, когда родственники предпочитали усыновлению оформление патроната, была в то время весьма распространенной[11]11
  Так, крестьянин Гдовского уезда Ленинградской губернии И. Антонов в своем заявлении в Троцкий детский дом от 8 июля 1927 года просил передать ему на воспитание подопечного детдома В. Филатова, 13 лет, круглого сироту, который являлся сыном его умершей сестры. См.: Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Ф. Р-2932. Оп. 1. Д. 3. Л. 3.


[Закрыть]. Этому способствовало и то, что несовершеннолетние, находившиеся на патронате, освобождались от платы за обучение в школе и получали учебные пособия бесплатно[12]12
  Попов М. В. Детская беспризорность и патронирование. Иваново-Вознесенск, 1929. С. 20.


[Закрыть]. Кроме того, патронирование в конце 1920-х годов рассматривалось и в качестве способа разгрузки детских учреждений.

Осенью 1925 года Евгений пошел учиться в школу. Первые четыре класса он обучался в селах Николаевка и Верхнетроицкое Туймазинского района Башкирии. С 1929 по 1931 год учился в Туймазинской школе колхозной молодежи. Школьные годы Е. Чурова пришлись на время проведения многочисленных экспериментов и реформ, направленных на создание единой общеобразовательной цепочки от детского сада до высшего учебного заведения, каждое звено которой должно было составлять очередную более высокую ступень[13]13
  Балашов Е. М. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть].

«Устав единой трудовой школы», утвержденный Советом народных комиссаров РСФСР 18 декабря 1923 года, восстанавливал девятилетнюю общеобразовательную школу для детей от 8 до 17 лет. Она состояла из первой ступени (4 года) и второй ступени (5 лет). Вторая ступень включала в себя два законченных концентра: первый – в три года и второй – в два. Школа первой ступени могла быть расширена до семилетнего обучения путем присоединения к ней первого концентра второй ступени[14]14
  Основные узаконения и распоряжения по народному просвещению. М.; Л., 1929. С. 200.


[Закрыть].

В 1924 году Наркомпрос решил реорганизовать второй концентр школы второй ступени (восьмой и девятый годы обучения), придав ему профессиональный характер. Ставилась задача подготовить «массового квалифицированного сознательного работника в определенной отрасли труда». При этом профессионализация должна была осуществляться по следующим основным специальностям: производственно-технической, кооперативно-торговой, административно-хозяйственной и культурно-просветительной.

Евгений Чуров (второй справа в первом ряду) среди учащихся Аксеновского сельхозтехникума, 10 января 1934 г.

Профессионализация семилетней школы началась еще в 1923 году, когда на базе сельской семилетки были организованы первые школы крестьянской молодежи, в учебный план которых был включен ряд агротехнических дисциплин, а также обязательная сельскохозяйственная практика.

Вероятно, все эти реформаторские начинания власти и приводили к тому, что заведения, в которых учился Евгений Чуров, часто меняли свой статус, объединялись, разукрупнялись. Так, с 1931 по 1932 год он обучался в Туймазинском сельхозтехникуме. В 1932 году по расформировании техникума Е. Чуров был переведен в Аксеновский сельхозтехникум имени КИМа (Коммунистический интернационал молодежи) Башкирской АССР.

Обучаясь в сельхозтехникуме, в январе – марте 1935 года Е. Чуров проходил практику в качестве зоотехника в Туймазин-ском районном земельном отделе (РАЙЗО). В характеристике, данной ему 26 марта 1935 года заведующим РАЙЗО и старшим зоотехником, отмечалось добросовестное отношение Е. Чурова к выполнению своих обязанностей. Он не только проводил племенной учет и оказывал помощь «в организации районной племенной книги», но и «получил глубокую практику в коневодстве и свиноводстве»: участвуя в паспортизации лошадей, Е. Чуров «закончил ее аккуратно и раньше срока на 4 дня». В характеристике упоминается и об участии Е. Чурова в борьбе «за чистоту колхозных ферм от классово чуждых элементов». Трудно сказать, в какой форме практикант мог участвовать в борьбе такого рода. Скорее всего, это была ритуальная фраза, все более входившая в моду и становившаяся обязательной для любой характеристики того времени.

Аксеновский сельхозтехникум Е. Чуров закончил с отличием. После этого до июня 1936 года он работал «зоотехником по коню» в Туймазинском районном земельном отделе, был удостоен звания ударника сельскохозяйственного производства. Однако тяга к дальнейшему образованию дала о себе знать: Евгений продолжил обучение в заочном Молодежном институте города Горького (Нижний Новгород).

В это время Советское государство начало осуществление программы строительства военно-морских сил. В Гражданскую войну Черноморский флот практически полностью вышел из строя. Немногим лучше была ситуация на Балтике, где бóльшая часть действующих надводных и подводных кораблей вступила в строй накануне и в годы Первой мировой войны. Северный и Тихоокеанский флоты были представлены мелкими надводными кораблями, неспособными защитить морские границы страны[15]15
  Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 101–102.


[Закрыть].

Отзыв о работе практиканта Е. П. Чурова, 26 марта 1935 г.

Постановление «О программе военно-морского судостроения на 1933–1938 годы», принятое 11 июля 1933 года, предусматривало значительное увеличение крейсеров, эсминцев, торпедных катеров, сторожевых кораблей, подводных лодок, кораблей других типов. Несмотря на то что выполнение пятилетней программы морского судостроения сопровождалось значительными трудностями, она дала свои результаты. Уже к 1936 году было спущено на воду 47 подводных лодок, тяжелый крейсер «Киров», лидер эсминцев «Ленинград» – головные корабли соответствующих серий, построенные в исключительно сжатые сроки. Все это потребовало подготовки высококвалифицированных кадров.

Грамота Е. П. Чурову – ударнику учебы и общественной работы, 1 мая 1935 г.

Судьба будущего флотского офицера Е. П. Чурова была предопределена. 20 июля 1936 года он поступил на первый курс Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе в Ленинграде.