Текст книги "Кавказ. Выпуск XVII. Черкесия"

Самый ближайший к черкесам народ – абхазы. Они соприкасаются друг с другом, а часто даже смешиваются между собой на занимаемых ими территориях – как по берегу Черного моря, так и по юго-западным и по северо-восточным отрогам Главного Кавказского хребта. Абхазы называются у нас также абазами – имя, под которым они известны и у черкесов; грузины именуют их афхазети, а древние греческие писатели – абазги; сами же себя они называют абсне и азега, а свою страну – Абсуа. Абхазы, так же как и соседи их, черкесы, которых они вообще называют адух, разделяются на многие отрасли, носящие разные имена, что давало повод считать их за отдельные народы. Ближайшее знакомство с ними показало, что все эти отрасли, или общества, сходствуют между собой типическими телесными формами, правами, обычаями, образом жизни и, что всего важнее, говорят одним и тем же языком, распадающимся только на диалекты, близкие к своему корню, а потому, очевидно, они составляют один и тот же народ. Страну, занимаемую ныне абхазами, можно разделить на две части: на западную, простирающуюся по юго-западному склону Главного хребта и по морскому берегу, и на восточную, лежащую по северо-восточным отрогам. По пространству территории и по численности населения первую можно назвать Большой, а по древности жительства обитателей ее – Старой Абхазией; вторую же по малочисленности жителей и по недавности выселения их с прежней родины – Малой, или Новой, Абхазией.

Большая Абхазия

Первое абхазское общество, граничащее по берегу Черного моря с черкесами, называется джигеты, а также садзень. Территория, принадлежащая джигетам, ограничивается с запада рекой Саче, отделяющей их от убыхов, с востока – рекой Бзыбью, с юга и частью с запада – морем, а с севера – отрогами Кавказского хребта. Джигеты в некоторых местах совершенно перемешаны с убыхами, что представляет как бы переход одного народа к другому. Они разделяются на несколько мелких обществ, из которых иные называются по именам своих князей и подчинены им: таковы Кечьба, Аредба, Цандрапш и пр.; другие же живут независимо, как то: цвинджи, бага и пр. Вообще, джигеты приморские не отличались такой свирепостью, как их горные братья. Но на разделенные общества джигетов имели всегда сильное влияние убыхи, которые направляли их по своему произволу и часто разоряли их за покорность России. Влияние это было так велико, что при последнем переселении убыхов в Турцию они увлекли за собой много семейств джигетских. До этого времени считалось приморских джигетов до 10 тысяч душ. Но здесь мы должны повторить то, что было сказано при обозрении черкесов, именно: что от тех же самых причин цифры, означающие численность народа абхазского вообще, следует принимать только за приблизительные. В последнее время джигеты были магометанами суннитского обряда, но прежде они, как и все прочие абхазы, исповедовали христианскую религию, о которой сохранились у них предания. Вместе с уставами ислама они удерживали некоторые христианские обряды и языческие предания.

На том же самом пространстве, которое выше описано, но, удаляясь от морского берега и приближаясь к горным ущельям, обитают три абхазских общества: Ахчипсоу, Айбга и Псху, которых иные причисляют к джигетской, а другие относят к особенной отрасли, называемой медозюями или медовеевцами. Ахчипсоу живут в верховьях рек Псху и Мзымта. Никому не подвластные, они отличаются духом воинственности и свирепостью. Со своими соседями, убыхами, они находились в тесной связи и участвовали в их предприятиях. Высокие горы и неприступные ущелья, занимаемые ахчипсоу, и недоступность их со стороны моря представляли большие затруднения для покорения этого общества, которое было в свое время из всех абхазов самым вредным для России. Айбга живут между обществами ахчипсоу и псху, на верховьях реки Хашуапсе; это самое малое из трех обществ медовеевцев, занимавшееся преимущественно воровством и грабежами в Абхазии и у черкесов, обитавших на северном склоне Кавказского хребта. Псху живут в верховьях рек Бзыбь и Меджита. Это общество разделяет со всеми медовеевцами наклонность к хищничеству и захвату пленных для продажи их потом турецким купцам. В 1840 году оно покорилось России и выдало аманатов, но в последней войне с черкесами принимало участие против русских. Народонаселение всех медовеевцев до времени выселения черкесов в Турцию простиралось приблизительно до 7–8 тысяч душ[76]76
  В определении народонаселения абхазов вообще я руководствовался статьей г-на Берже, помещенной в «Кавказском календаре» на 1859 год. Он соединяет джигетов вместе с медовеевцами и определяет число народонаселения их совокупно в 16 923 души. Барон Торнау отделяет джигетов от медовеевцев и считает первых в 11 тыс., а других в 10-21 тыс. душ; следовательно, более против показания г-на Берже на 4 тыс. душ, несмотря на то что исчисление последнего было с лишком двадцать лет после показания первого.


[Закрыть], из числа которых самая значительная часть приходится на долю ахчипсоу, а самая малая – на айбга. Относительно религии медовеевцев можно сказать, что только князья и дворяне между ними соблюдают наружные обряды магометанской веры, прочие же держатся более язычества.

Затем следуют, собственно, так называемые абхазы, составляющие корень и ядро всего народа, известного под этим именем. Территория, занимаемая собственно абхазами, простирается в длину по берегу Черного моря от устья Бзыби до устья Ингура, а в ширину – от морского берега до Кавказских гор, где они соприкасаются сперва с Медовеями, потом с Цебельдой и, наконец, с Самурзаканом. Река Ингур составляла прежде южную границу Абхазии и отделяла ее от Мингрелии; впоследствии эта граница перенесена на реку Гализга, и, таким образом, Абхазия с этой стороны сделалась пограничной с Самурзаканом. На вышеуказанном пространстве, составляющем до 250 квадратных географических миль, живут небольшими населениями до 94 тысяч душ[77]77
  По показанию г-на Берже, а по Торнау – 80 тыс. душ.


[Закрыть] народа, стоящего на низкой степени социального развития. Но, говоря сравнительно, абхазы не так свирепы и отважны, как их родичи джигеты, медовеевцы и цебельдинцы. Это происходит сколько от соприкосновения их с русскими, живущими в укреплениях, находящихся на их территории, – Пицунда, Бомборы и Сухум, столько же и от подчинения их одному владетельному князю. Мы не коснемся здесь древней истории абхазского народа, предоставляя себе сделать это в своем месте, но, упомянув о том, что он долгое время находился под владычеством грузинских государей, имевших потому титул владетелей Грузии и Абхазии, перейдем к тому, как в последнее время образовалось в Абхазии национальное единовластие и как оно прекратилось.

Турки, завоевав в XVI столетии Грузию с Мингрелией и подчинив себе потом Абхазию, построили на берегу моря крепости Поти, Сухум и Геленджик. В XVIII столетии абхазы под предводительством двух братьев – Левана и Зураба Шервашидзе восстали против турок и выгнали их из Сухума; но, поссорившись потом с братом, Леван передал Сухум опять во власть турок, которые, однако ж, владели им недолго. Келеш-бей из той же фамилии Шервашидзе, овладев Сухумом и подчинив себе абхазский народ, отдался под верховную власть султана, который за то признал его владетелем Абхазии и сухумским наследственным пашой. Благоволение Порты к Келеш-бею недолго продолжалось. Дав убежище трапезундскому паше, осужденному султаном на смерть, он навлек на себя гнев его и стал искать защиты России, взявшей тогда под свое покровительство Грузию, а для большего успеха принял тайно христианскую веру. Султан, узнав об этом, подговорил старшего сына Келеш-бея, Аслан-бея, убить своего отца; преступление совершилось в Сухуме. Но отцеубийца не мог воспользоваться плодами своего преступления. Младшие его братья, Сефер-бей и Гасан-бей, осужденные также на смерть своим братом, успели скрыться и вооружили против Аслана всю Абхазию. Опасаясь народного мщения, он принужден был в свою очередь бежать; после чего брат его, Сефер-бей, сделался владетелем Абхазии, отдал ее под покровительство России и принял явно православную веру. Русское правительство ограничилось только занятием своими войсками Сухумской крепости и оставило в руках князя управление страной. После смерти Сефер-бея наследовал ему старший сын, Димитрий, воспитывавшийся в Петербурге. Пользуясь отсутствием его и волнуемые происками Аслан-бея, абхазы восстали было против русских, но дело кончилось водворением Димитрия на княжестве. Гасан-бей был схвачен и сослан в Сибирь, где пробыл пять лет, и потом возвращен на родину. Между тем Димитрий после непродолжительного владычества умер бездетным в 1824 году (Дмитрий был отравлен 16.12.1822. – Изд.). Восстание в Абхазии повторилось и вызвало новое вооруженное вмешательство со стороны России в пользу Михаила, второго сына Сефер-бея[78]78
  Воспоминания кавказского офицера Т. // Русский вестник. 1864. Сент.; Броневский С. Исторические известия о Кавказе. 1825. Ч. 1.


[Закрыть]. Князь Михаил, носивший также имя Гамид-бея, вступил в управление Абхазией молодым человеком и по своим личным качествам обещал много для своего народа и в пользу облагодетельствовавшей его России. Сперва он оправдывал эти надежды и приобрел полное доверие русского правительства, за что получил чин генерала и удостоен почетного звания генерал-адъютанта русского императора. Но впоследствии поступки его относительно абхазцев, и особенно своих родственников, сделались притеснительными, а относительно России – неблагодарными. Во время Восточной войны поведение его было весьма двусмысленно, и по окончании ее обнаружились явные доказательства его неблагонамеренности, вследствие чего князь Михаил после сорокалетнего управления был удален из Абхазии на жительство в Россию, и страна поступила в непосредственное заведование кавказского начальства.

Во время управления Абхазией князьями из династии Шервашидзе власть их была весьма ограниченна. Народ не платил в пользу их никаких податей, и они пользовались только доходами со своих собственных земель и пенями, налагаемыми ими по суду за преступления и проступки, совершаемые в их владениях. Сверх того, по древнему обычаю, владетели пользовались правом раза два в год посещать каждого князя и дворянина и при этом случае получать от них подарки. Между тем они должны были содержать телохранителей (ашнамхуа – род постоянного войска), которые составляли особое сословие, значением несколько ниже дворянства, но имевшее права его относительно владения землей и крестьянами. Вообще, владетель Абхазии находился в зависимости от князей и дворян, которые готовы были всегда сопротивляться его требованиям, когда это не согласовывалось с их сословными интересами. Действовать на них в свою пользу он мог только с помощью тех же дворян и князей, склоняя их к тому не столько убеждением, сколько подарками. А потому владетельные князья Абхазии были бы очень стеснены в средствах содержания, если б не поддерживали их выгоды от тайной торговли.

Из греческих источников исторической литературы нам известно, что в VI веке, после покорения Абхазии, при византийском императоре Юстиниане I была введена в этой стране православная вера, которая впоследствии поддерживалась и распространялась со стороны Грузии. Главой церкви в Абхазии был митрополит (католикос), имевший пребывание в Пицундском монастыре; в Драндах находилось епископство, и по всей Абхазии были церкви, которых развалины встречаются в большом числе. Турки, завоевав Абхазию, обратили ее жителей в магометанство, но при всем усилии они не могли совершенно уничтожить у них воспоминание о христианстве.

Когда Сефер-бей принял православную веру, то примеру его последовало несколько абхазцев; другие же крестились потом при его преемниках, но осталось много и магометан. Часто в одном и том же семействе встречаются и христиане, и магометане. В самом семействе владетельных князей правитель Михаил был христианином, а родной дядя его, Гасан-бей, – магометанином. Новообращенные христиане, говорит Торнау, строго исполняя наружные обряды церкви, не расстаются, однако ж, с некоторыми мусульманскими привычками, вошедшими в народный обычай. Они имеют, например, не более одной жены, но зато позволяют себе менять ее при случае. Абхазские магометане не отказываются [ни] от вина, ни от мяса нечистого животного, противного каждому доброму мусульманину. Христиане и магометане празднуют вместе Рождество Христово, Святую Пасху, Духов День, Джуму и Байрам и постятся в Рамазан и в Великий пост, для того чтоб не давать друг другу соблазна. Те и другие уважают в одинаковой степени священные леса и боятся горных и лесных духов, которых благосклонность они снискивают небольшими жертвами, приносимыми по старой привычке, но тайком. Таким образом, в настоящее время абхазы – полухристиане, полумагометане и отчасти язычники.

Собственно, Абхазия богата развалинами и именами местностей, напоминающими пребывание здесь греческих колоний и владение византийцев, которые ввели в Абхазии христианскую веру. Особенного внимания заслуживает Пицунда, в древности здесь был значительный торговый греческий город Питиос, или Питиунта, который Страбон называет великим. Византийцы устроили тут монастырь, на месте весьма здоровом и в высшей степени живописном, вблизи которого находилась единственная по всему Абхазскому прибрежью сосновая роща. Монастырь снабжался отличной ключевой водой посредством водопроводов. Церковь чисто византийской архитектуры устроена, по свидетельству Прокопия, в VI столетии, в царствование Юстиниана; в одном из приделов ее сохранились на стенах и потолке фрески, пережившие владычество в здешних местах турок. По свидетельству Торнау, уцелел даже колокол, повешенный близ церкви на большом ореховом дереве, с латинской надписью и с означением 1562 года, напоминающего о времени генуэзского владения.

Верстах в 30 от Пицунды, по берегу моря к югу, находится укрепление Бомборы с небольшим форштадтом, в котором армянские и греческие купцы производят торг с соседними абхазами и черкесами. Бомборы лежат в трех верстах от морского берега, в привольной долине реки Пшандра; на самом близком от Бомбор расстоянии жил владетельный князь, в селении Лыхны, называемом турками Соук-Су. В 45 верстах от Бомбор по тому же направлению находится Сухум, или Сухум-Кале, лучшее укрепление и лучшая гавань в русских владениях по восточному берегу Черного моря. Здесь находилась генуэзская крепость, которой воспользовались потом турки и сделали из нее важнейший пункт своего владычества по восточному берегу Черного моря. Во время турецкого владения крепость была окружена многолюдными предместьями и садами, пользовалась здоровой водой, проведенной из гор далее мили. Теперь Сухумскую крепость окружают болота, заражающие воздух гнилыми испарениями, которые порождают злокачественные лихорадки; предместья опустели, а водопровод разрушился. Все это было неизбежным последствием неблагоприятных обстоятельств, сопровождавших пребывание наших войск в Абхазии. Турецкие жители предместий, видя, что русские окончательно утвердились в крепости, оставили свои жилища; абхазы по образу своей жизни не могли занять их места; русское же население не могло существовать там при тревожном и неустроенном состоянии края. Оставалась горсть войск, которым достаточно было только бороться с неприятелем и с болезнями. Теперь, когда все неблагоприятствовавшие нам обстоятельства миновали, когда мы безусловно владычествуем на восточном берегу Черного моря от Анапы почти до Батума, от нас зависит воскресить Сухум, который турки называли недаром вторым Стамбулом, и поставить его в то положение, в котором он некогда находился и которого он заслуживает по своей местности.

За Сухумом по тому же направлению верстах в 20 мы встречаем Дранды, отличающиеся здоровым местоположением и напоминающие народ, в древности здесь живший, – дандары. Драндская церковь, верстах в пяти от морского берега, построена, как полагать должно, вместе с Пицундским монастырем, на возвышенности, образующей площадь, окруженную со всех сторон лесом. Эта церковь заслуживает особого внимания как памятник византийского зодчества, отличающаяся, с одной стороны, своей простотой и величественностью, а с другой – необыкновенной прочностью. Не в дальнем расстоянии от Дранд находился греческий город Диоскуриас, в долине реки Кодор, который впоследствии был также известен под именем Севастополиса. Он построен за несколько столетий до Р. X., по свидетельству Арриана, милейзийскими греками и считался вместе с Фазисом (в устье Риона) двумя важнейшими греческими городами на всем восточном берегу Понта Эвксинского. Несколько раз был этот город разоряем соседними варварами, как называли греческие писатели окружавший его народ, и несколько раз возобновляем; ныне не осталось следов его. Полагают, что на месте его лежит ничтожная деревушка Искурия, которая даже не на всех картах Кавказа обозначается.

На восток от территории, занимаемой собственно абхазами, лежит Цебельда, иначе называемая Цымбарь, а у черкесов известная под именем Хирпс-куадж, то есть аул Херпса, что напоминает имя первого руководителя цебельдинцев – Херпса Маршания, под предводительством которого они вышли из Абхазии и поселились в настоящем месте жительства. И поныне самые влиятельные фамилии в Цебельде принадлежат князьям Маршания, которых родственники остались и живут также в Абхазии. Причинами такого оставления родины и переселения на другие свободные места были обыкновенно у горцев внутренние раздоры, кровомщение и недостаток пастбищных мест для скота. Цебельда расположена на юго-западном склоне Кавказского хребта, по верховьям реки Кодор и по сопредельным ущельям. Неприступность этой страны, особенно же той части ее, которая лежит у самой вершины Кодора и называется Верхней Цебельдой (Дал), а равно беспокойный дух и склонность к разбоям ее жителей, долгое время затрудняли русское правительство в прочном устройстве Абхазии вообще. Для достижения этой цели были предпринимаемы несколько раз военные экспедиции в Цебельду, жители которой покорились было в 1837 году, но потом, в 1840 году, опять возмутились. Это побудило кавказское начальство возвести в Цебельде особое укрепление, а потом на реке Кодор водворить военное поселение. Мерами этими цебельдинцы мало-помалу приведены в повиновение, но буйные абреки их не переставали и потом упражняться в любимом ремесле грабежа. Жителей в Цебельде считается до 10 тысяч душ[79]79
  По исчислению г-на Берже (1858) – 9327 душ, по показанию барона Торнау (1838) – до 8 тыс. душ.


[Закрыть]. Относительно веры цебельдинцы находятся в таком же положении, как медовеевцы.

На юго-восток от Абхазии лежит Самурзакан, отделяясь от нее рекой Гализгой, а от Мингрелии – рекой Ингур; к юго-западу она касается морского берега, а с противоположной стороны упирается в отроги Главного хребта; вся территория его имеет в длину не более шестидесяти, а в ширину – сорока верст. Хотя Самурзакан в правительственном отношении причислен к Мингрелии, но жители его – настоящие абхазы. Они совершенно сходны между собой по типическим наружным признакам, по нравам, обычаям и по языку. Подтверждением тождества народностей их служит само происхождение самурзаканцев от абхазов. По народному преданию, хотя вся Абхазия находилась под главным начальством князя Шервашидзе, но разделялась на четыре округа, из коих каждый управлялся одним из членов этого дома. Последний властитель округа, известного теперь под именем Самурзакана, Мурзакан Шервашидзе отложился около 1760 года от главного владетеля Абхазии и сделался самостоятельным повелителем своего удела, который и назван Самурзаканом, что по буквальному переводу значит Мурзакану принадлежащий. Князья и дворяне Самурзакана ведут свой род прямо из Абхазии, за исключением весьма немногих, перешедших из Мингрелии. Наконец, что Самурзакан составлял нераздельную часть Абхазии, доказывается и тем, что смежный с Самурзаканом округ Абхазии называется Абживским, что значит (по-абхазски) – средний, между тем как ныне он есть крайний, пограничный с Самурзаканом[80]80
  Статья «Нечто о Самурзакани», составленная из сведений, доставленных генералом И. Бартоломеем и протоиереем Давидом Мачавариани (ЗКОИРГО. 1861. Кн. 6).


[Закрыть]. Территорию Самурзакана составляют в настоящее время четыре участка: Окумский, Бедийский, Набакаевский и Саберийский; в первых двух, близких к Абхазии, жители говорят чисто по-абхазски, а в последних, прилегающих к Мингрелии, более по-мингрельски; здесь уже явственно смешение абхазов с мингрелами. При этом мы не можем не заметить весьма важного факта – удобства, с которым смешивались между собой черкесы с абхазами, эти [абхазы] – с мингрелами, а последние – с грузинами. Что в Самурзакане, как и по всей Абхазии, было до владычества турок распространено христианство, это доказывают многие развалины христианских храмов. Наиболее сохранившийся памятник христианства в Самурзакане есть великолепная Бедийская церковь превосходной архитектуры, построенная на живописном месте, близ границы Самурзакана и Абхазии; подробным описаниям этого памятника христианства в Самурзакане мы обязаны нашему академику г-ну Броссе. Другой христианский храм, более грубой архитектуры, находится в селении Речхи, в горах между Саберией и Окумом; он был осмотрен и подробно описан генералом Бартоломеем. После падения Византии, когда сообщение по Черному морю с Кавказом перешло в руки турок, они ввели магометанскую веру и в Самурзакане, но здесь она не могла так сильно водвориться, как в прочих частях Абхазии, доказательством тому служит, с одной стороны, отсутствие в Самурзакане мечетей, а с другой – то, что миссионерство гораздо легче и успешнее здесь могло действовать в пользу христианства. Вообще, в Самурзакане считается наиболее христиан против всех частей Абхазии. Хотя Самурзакан до русского владычества, находясь между Абхазией и Мингрелией, служил предметом раздора между ними и был театром постоянной войны, хотя жители его часто подвергались разорению, но в настоящее время они сравнительно более развиты и пользуются большим благосостоянием, чем прочие абхазцы: это следует приписать сколько правлению, под которым они находились в последнее время, столько же и прибыльной торговле корабельным лесом, в изобилии растущим по морскому прибрежью. Число жителей в Самурзакане можно полагать до 10 тысяч душ (по показанию г-на Берже – 9896 душ).