Текст книги "Самому себе не лгите. Том 4"

– Это их машина, – подтвердил Радий Петрович.

– По-моему, твой Витька бросил раненого товарища в беде, – процедил сквозь зубы Барбос, подойдя к Стасу

– Он жив, жив… – бормотал старик, все съеживаясь.

– Да, он, по всему, жив, подлец…

– Да он просто трус, – сказал Николай, он уже знал о зарубках от Григория.

– Что дед, что внук – одинаковы, – вздохнул сын Николая Александр.

– Надо позвонить родителям Бориса. Как его фамилия и отчество?

– Стас, наверно, знает.

– Стас, отвечай.

– Его родителей нет. А про родственников… Он говорил, что в райцентре живет его дядя по матери. Григорьев. Он имеет магазин «Тысяча мелочей».

– Я знаю этого Григорьева – Анатолий Спиридонович Григорьев. Даже есть его телефон.

– Хорошо, дашь его нам или сам позвонишь из администрации?

– Да как сказать…

– Ладно, сами позвоним. Поехали!

– Надо бы привлечь этого Витька, да жаль старика.

– А следовало бы…

– Да ладно, оставим его на суд Божий…

* * *

А суд… суд давно свершился… При въезде в город еще в начале августа была найдена разбившаяся машина с обгоревшим трупом. Личность была установлена по разбитым номерам, но в доме, где был прописан потерпевший, обнаружили лишь бутылки и всякий хлам. Так и его схоронили под каким-то номером…

* * *

Медведь съел карасей, которых оставил Григорий. Вдохнул воздух, почуял незнакомые запахи и ушел восвояси…

Ритка была самой маленькой девчушкой в интернате. Этот интернат включал в себя и функции детского дома в силу разных обстоятельств. Маленькая, беленькая, со светло-каштановыми волосами и темными большими глазами, она вызывала умиление воспитателей и старшеклассников. Мальчики и девочки жалели ее, потому что она оставалась в субботу, тогда как они уходили к своим семьям. Впрочем, таких, как она, в классе было трое. Но к тем двоим девчонкам все относились почти равнодушно, они были какими-то невзрачными и не требовали к себе снисхождения своим видом.

Она была заводилой в играх. Умела делать из обычного пластилина красивую посуду, разных диковинных зверушек, кукол. Девочки с охотой играли с ней в семью. Вместе с тем она могла играть в интересную войну с мальчишками. Мальчишек в классе было много, и остававшихся в субботу в интернате было шестеро: в два раза больше, чем девчонок. Но их в игре объединяла Ритка. Она брала завалявшийся старый атлас старшеклассников и вела всех завоевывать почему-то неведомую Африку, куда нельзя было ходить детям. Может, оттого, что она ненавидела прожорливых крокодилов и страшного разбойника Бармалея, которых не видела никогда.

Однажды зимой Гриша проходил мимо интерната и увидел ватагу сверстников, которые играли во дворе. Его окликнул знакомый по летним играм – Митька:

– Гриша, иди сюда! Мы играем в войну! Идем в Африку воевать!

– В Африку? Это где?

– Ритка покажет на карте. Она знает, где эта Африка.

И он был вовлечен в эту игру с интересной страной Африкой, где жили черные полуголые люди, росли деревья с очень большими листьями, собранными в пучок. Ритка показывала маленькими пальчиками то место, куда они должны были идти и сражаться с неведомым врагом под названием «фашисты». Фашисты стреляли в них, и они «умирали». Их подхватывали девочки-санитарки и тащили закапывать. Некоторые становились «ранеными»: их клали на кровати из снега и «лечили». Грише нравилось быть «мертвым». Его закапывали в снег возле столба, закрыв лицо шарфиком. Затем стояли немножко в «скорби и печали» и откапывали обратно. Так продолжалось несколько раз. Гришу откапывали, потом уставали и говорили, что он слишком часто «умирает».

Так он познакомился с Риткой, смешной девчушкой с рыжеватыми волосами. Ее маленький прямой носик и маленькие подвижные пальчики вызывали у него какой-то дикий восторг умиления. Он жаждал уже видеть ее каждый день и слушать ее смешные, абсурдные суждения. Гриша был не единственным ее поклонником. Мальчики приносили ей старые открытки, спертые у старших сестер, картинки, вырезанные из журналов, чтобы заслужить ее внимание. Сначала это было тайное мальчишеское обожание, затем даже произошла драка с интернатскими мальчишками, которые всегда были с Риткой. Она ходила в окружении этих мальчишек с двумя своими подружками, за что воспитательницы дружно окрестили ее Королевой Марго.

Воспитательницы любили не только ее миленькую мордашку: они видели, что при ней не происходит никаких драк и насмешек, дети вовлечены в игру или в маленькую работу, все веселы и дружны. В субботу и воскресенье они отдыхали: пили чай в своей комнате, ели конфеты и печенье, которыми угощали и интернатских «домовых». «Домовыми» звали тех детей, которые жили в интернате до летних каникул. «Домовых» все жалели, даже дети. Они даже дарили Марго красивые ленточки, которые она почему-то часто теряла. Один такой «потерянный» белый бант хранился у Гриши.

Да, она была королевой маленьких мальчишеских сердец, они были готовы идти за нее в огонь и в воду. А она не знала про это. Просто думала, что мальчишек очень много, вот их и крутится очень много вокруг девчонок. Ритка взрослела, взрослели с ней и мальчишки. Игры стали другими, девчонки уже ходили отдельно.

Самой лучшей подругой Ритки была Варенька Понохова. Варенька тоже была маленького роста, во всем соглашалась с подругой, Ритка даже подшучивала над ней и называла Дадашкой. Она была «домовенком», а другая подруга была «местной». Ее звали Светой Андреевой. Света приносила из дома шоколадки, красивые конфетные обертки и картинки, даже детские журналы, из которых можно было что-то вырезать. Вот вся эта троица и начала выделяться из класса.

Они были ударницами учебы. Но не пели и не плясали в ансамбле, как другие девочки. И это, возможно, отделило их от других. Те ездили на гастроли, для них шили красивые платья, они ходили на репетиции. А троица шла вышивать, рисовать и читать книжки. Они становились уже неинтересными для мальчишек.

Интернат был восьмилетним, и после окончания все разлетались. Но некоторых интернатчиков оставляли в одной или двух комнатах для учебы в девятом и десятом классах. Они обычно были круглыми сиротами, и им некуда было идти. Родители или родственники умирали, когда они учились в интернате. Детдомы для них отсутствовали или были только до девятого класса. И пятнадцатилетним выпускникам приходилось туго во взрослой среде, в училищах и на работе без жилища. Сейчас только сиротам дают жилище и обеспечивают пособием по потере родителей. Тогда этого не было. И руководство интерната оставляло у себя выпускников-сирот с хорошим поведением и учебой.

В тот год Маргарита была одна. И ей было невыносимо больно в такие субботние дни. Варенька уехала в родное село. Света и Рита стали учиться в средней школе, после школы Света уходила домой, а Рита в интернат. Рита была более свободной и помогала воспитательницам, даже устроилась нянечкой на птичьих правах для вновь прибывших первоклашек. Она видела в них свое детство, когда ее привезли сюда после смерти матери. Все здесь было чужим, и ей было одиноко в душе. Она помнила, как плакала ночью от одиночества. Потом, когда умерла бабушка, вовсе осталась одна. У всех первоклашек в отличие от нее были отцы либо матери, которые в силу разных обстоятельств не могли ухаживать за своими детьми в будние дни. И они уходили по субботам домой. Воспитательницы и сердобольные нянечки давали ей то рубль, то трешку в месяц, на которые Марго покупала для себя что-нибудь или ходила в кино.

В тот день Рита сходила в кино, потом пошла ужинать. Нянечки были заняты своими делами, убирали комнаты воспитателей и умывальную. После ужина собиралась почитать книгу, но, проходя мимо одной из комнат, она остановилась…

В интернате девочек в пятом классе было всего двенадцать. Опять наступила суббота, и приехали родители. Маленькую озорную Римму забрал приехавший на коне отец. Она была душой компании. И Кыдане с Леной было вдвойне грустно расставаться с другими девочками. Сестры-близняшки Наташа и Надя ушли вместе со старшим братом, все кудрявые и беленькие. С робкой и красной от смущенья Галей сидела бабушка, такая бойкая старушка, и помогала ей собираться домой. К Светке с двумя длинными черными косами пришла мать в черной блестящей кожаной куртке. Она работала киномехаником. Молчаливая Варенька, смешливые двоюродные сестры Катя и Наташа Кириллины, худенькая Ольга, толстенькая Мила сели в кузов грузовика и счастливо улыбались вместе с другими интернатскими ребятами. Помахали весело на прощание.

Кыдана и Лена оставались в интернате каждую субботу, даже в осенние и весенние каникулы, безмерно завидовали им всем, уходящим к родителям, братьям и сестрам. Оставшись в огромной комнате одни, они сидели и читали книги, иногда, лежа на кровати, тихонько плакали. И как только уходили дежурные воспитатели, сдвигали рядом стоящие кровати и спали рядышком. И сейчас они лежали на своих кроватях и тихо всхлипывали, ощутив себя безмерно одинокими и заброшенными. Увидев Ритку в проеме распахнутой двери, они вытерли слезы и уставились на рядом лежащие книжки. Она сделала вид, что не заметила их нечаянных слез:

– Здравствуйте, Кыдана, Ленка! Что, скучно?

– Не, мы читаем.

– А ну-ка, посмотрим.

– Вот.

– А, хорошие рассказы. Я тоже читала во втором классе. Кыдана, какие у тебя длинные волосы! А какие черные и густые! Не то что у меня!

– Да у тебя тоже красивые волосы! Правда, не такие длинные и густые, но какие-то золотистые, когда на них падает свет солнца.

– Давайте делать разные прически друг другу.

– Давай! Сначала тебе, Рита!

И маленькие нежные руки стали теребить Риткины волосы. Ей это безумно понравилось, она вспомнила себя маленькой, когда была жива мать. Так же нежно она гладила и расчесывала ее волосы. А Кыдана и Лена были безмерно рады ощущать тепло ее мягких волос и смотреть на струящийся меж их пальцами искрящийся золотой цвет. Рита невольно гладила их маленькие головки, когда они прижимались к ней в ожидании ласки.

За выдумыванием прически незаметно прошло время. Няня в коридоре начала кричать:

– Спать! Пора спать! Умывайтесь быстро и в постель! Марго сходила с ними в умывальную, показала, как надо чистить зубы. После того как они легли, она начала рассказывать сказку про сиротку, которая осталась одна и стала королевой. И девочки подумали, что из-за этого старшие ребята зовут ее Королевой Марго за глаза. Рита вышла от них, когда они уснули. Старшеклассникам можно было не спать до десяти часов. Она тихо прошла по коридору и зашла в свою комнату, долго стояла возле окна, вспоминая сегодняшний день.

Назавтра, с утра, пятиклассницы ходили по пятам за Марго. Когда она читала, они тоже читали, кушали вместе в столовой, рисовали, лепили, гладили ленточки, пионерские галстуки. Лишь когда приехали одноклассники, они расстались.

В будние дни Рита к ним не приходила и была вечно занята. И девочки почти не замечали ее из-за своих шумных и веселых одноклассниц, с которыми проводили дни и ночи. Но наступала суббота, и они уже не горевали, как раньше, прибегали прямо в комнату к Марго. Иногда она уходила на субботние танцы и праздники в среднюю школу, и девочки ждали ее с нетерпением, порой ходили «шпионить» за ней. Часто Риту провожали в интернат одноклассницы во главе со Светой Андреевой, рослой и не по годам серьезной девочкой. Иногда ее провожал очень красивый парень, одетый прямо как киноартист. Они узнали и его имя – Стас, сын директора средней школы.

С Королёвой было не скучно. Девочки могли целыми часами играть в бумажные куклы, Рита наряжала их в красивые платья из фантиков, чтобы они могли потом хвастаться перед сверстницами. Она учила их петь простые песенки. Скакалки, гимнастика, прятки… И главное, ее бесконечные рассказы и сказки на ночь…

Пришла весна с лужами и прочими интересными вещами. Они готовились к празднику Первого мая, к параду.

Во всех комнатах стояли стеклянки с зелеными веточками и пахло летом, зеленью. Многие дети из-за распутицы не уехали домой, и веселый гомон стоял весь день. Кыдана и Лена, как-то улучив время вечером, пошли к Королеве Марго. Но ее не было. Стояла одинокая, аккуратно заправленная кровать. Думая, что она спряталась от них, заглянули под кровать и в шкаф. В шкафу висела ее чистенькая школьная форма с белым фартуком. Пальто в клетку не было, не было и резиновых сапог. Она, видимо, куда-то ушла. Но время было позднее. Неужели на свидание со Стасом, с самым красивым мальчиком из средней школы, которая рядом? Девочки несколько раз видели его, стройного, черноволосого. Но что-то нехорошее предчувствовало маленькое сердце Кыданы, ей вдруг захотелось плакать. Они шли по коридору, обе всхлипывая, у Ленки из-за сочувствия к подружке тоже текли слезы. Увидев их такими, очередная нянечка, Глаша, погладила их по головкам и сказала:

– Никому не говорите, что Маргарита в больнице. У нее заболел живот.

Девочки пуще прежнего начали молча шмыгать носами. Нянечка завела их в воспитательскую:

– Успокойтесь же! Говорят, что ей сделают операцию. Доктор хороший. Да, наверно, уже сделали. Сейчас позвоню.

Позвонила. Спросила про Маргариту. Получив удовлетворительный ответ, нянечка, видимо, сама тоже успокоилась и с победным видом сообщила, что Марго жива-здорова, операция по удалению аппендикса прошла успешно. Она вытерла их слезы платочком. Поправила волосы, погладила, достала из кармана карамельки и угостила их. Девочки успокоились и пошли в свою комнату спать.

Утром по улицам прошла демонстрация. Везде шары, цветы из бумаги, транспаранты, веселые лица. Но к обеду как-то осунулись лица у взрослых. Дети пошли по домам. Торжественный обед почему-то не состоялся, не было ни учителей, ни воспитателей. Сказали, что у них какое-то собрание. Потом некоторые из них перешептывались и уходили. Старшеклассники тоже куда-то ушли. Младшие бегали, резвились, за некоторыми пришли родители. И в интернате стало тихо. Кыдана и Лена поняли: что-то случилось. Два праздничных дня пролетели незаметно. Они уже знали, что Королева Марго умерла… Ночью ее замучила жажда после операции, она встала и, набрав в ковшик, выпила холодную воду из стоящей в коридоре бочки. В больнице в предпраздничной суете не было никого, кроме нее и старика-сторожа, который в это время крепко спал…

С утра сельский оркестр играл траурную музыку – репетировали. Во дворе стоял красный гроб. Вся школа прощалась со своей школьницей. Траурная процессия прошла мимо них. Их отправили по комнатам. Кыдана и Лена плакали, лежа на кроватях, остальные просто рассказывали друг другу о смерти Маргариты как о простом событии, которое происходит каждый день…

Девочки не видели, как и где похоронили Риту, поэтому решили в следующее воскресенье сходить на ее могилу. В субботу тайком сделали бумажные цветы. В воскресенье встали рано и пошли на кладбище. Они иногда бывали здесь с мальчиками, поэтому быстро нашли могилу. На шесте со звездой увидели фотографию Риты. Она была с белыми бантами и в белом фартуке. Такой и похоронили ее. Девочки долго вглядывались в фотографию, как будто хотели оживить ее.

Потом увидели самодельные венки из еловых лап и цинковой проволоки, обернутые в красную тряпицу. Венки были от старшеклассников. Кыдана и Лена положили свои бумажные цветы около живых желтых роз, которые лежали прямо на могильном желтом холмике. Они были живыми среди искусственных цветов и вызывали какое-то особенное чувство.

Девочки поняли, что цветы принесли недавно, и, увидев Стаса, который шел среди могил, подумали, что это он принес цветы любимой в знак расставания. Они знали, что это любимые цветы Королевы Марго. Уходя с кладбища, услышали какой-то жуткий смех и пустились наутек…

В следующее воскресенье девочки нарвали подснежников и пошли к Ритиной могиле. Боясь услышать тот жуткий смех, они почти поминутно оглядывались. С грехом пополам приблизившись к могиле, увидели те же желтые розы, которые были совсем свежими. Положив подснежники, заметили Стаса, который шел к кладбищу. Они спрятались за чьей-то могилой. Стас подошел, взял в руки розы и начал рвать их. У Кыданы невольно вырвалось:

– Ой! Не надо!

– Что еще «не надо»?! – в исступлении закричал Стас, затем резко затих и убежал, бросив цветы.

Девочки озираясь вышли из укрытия и аккуратно положили желтые розы, собрав некоторые лепестки, вырванные парнем. Так они и пришли с кладбища, озадаченные поведением их героя.

Пришло лето, и девочки уехали домой. Дети как дети – осенью и зимой они уже как будто забыли Марго. Пришла весна. Класс, в котором училась Королёва, был выпускным – десятым, а девочки уже учились в шестом. Кыдане было четырнадцать лет, она поступила в первый класс поздно из-за болезни матери, которая потом умерла на ее руках. Поэтому девочка росла очень серьезной, не по годам. А Лена была оставлена на второй год в первом классе и была ровесницей Кыданы.

Лена была влюблена в Стаса. И каждый раз проходя мимо средней школы, прихорашивалась, смеялась задорно, если видела Стаса, то просто замирала от радости. По ее мнению, это он приносил желтые розы к Марго, страдал от любви к ней. Кыдане никто не нравился, она была холодна как лед, как и ее имя. Бледнолицая, с длинными и черными как смоль, аккуратно заплетенными косами, была ударницей учебы. Глаза заставляли всех отпрянуть от нее, и она была непривлекательной для мальчиков своей сутуловатой худой фигурой. Воспитательницы говорили, что покойная Маргарита могла бы стать хорошей учительницей. Эти слова запали в душу Кыдане, и она хотела стать учительницей.

Наступили майские праздники и напомнили о Марго. Девочки уже знали, что десятиклассники пойдут к кладбищу, а не на парад. И они тайком пошли Первого мая за ними и издали наблюдали за происходящим. Оказывается, старшеклассники сделали ограду, небольшой домик над могилой и привезли все это на интернатском грузовике. Девочки видели, как они ставили все это. Потом постояли и ушли. Кыдана и Лена подошли и увидели, что желтых роз нет. Деревянный домик и ограда были выкрашены в белый цвет. И могила Марго излучала какой-то светлый ореол вокруг. Ее невозможно было не заметить. Они уходили молча и почему-то вдруг оглянулись назад. Около знакомой могилы заметили чей-то черный силуэт, и что-то заставило их бежать…

После майских праздников наступили теплые деньки, и одноклассницы пошли за подснежниками. И как будто сговорившись, Кыдана с Леной пошли по другой дороге к кладбищу. Там уже лежали желтые розы, но какие-то поблекшие, как будто они пролежали здесь всю зиму.

«Он был здесь, но пораньше», – подумала Кыдана.

А Лена вздохнула и сказала:

– Стас уже приходил.

«Не он», – подумала Кыдана, но ничего не сказала, только почему-то тоже тяжело вздохнула.

Оба постояли немножко и ушли.

После учебы их оставили работать на практике вместе с седьмым классом, так как они были старшим классом в интернате, кроме тех, кто сдавал экзамены. Велись ремонтные работы. Красили парты, стулья, полы, даже стены. Они знали, что Стас уедет в Москву поступать в какой-то вуз.

В те дни они часто ходили по улице, где жил Стас, в надежде хоть краем глаза увидеть его. И однажды увидели, что Стас выходит за ворота с желтыми розами. Полные любопытства, они пошли за ним, время от времени замедляя шаг и скрываясь за постройками. Дошли они, как и предполагали, до кладбища. Стас медленно подошел к знакомой могиле, вдруг бросил свои цветы, начал исступленно хохотать. Потом закрыл лицо руками и сел возле могилы.

Не выдержав, Лена окликнула его:

– Стас! Стасик!

Стас вздрогнул, схватил обратно свои цветы и ринулся в лес. Лена еще раз крикнула вдогонку:

– Стас! Верни цветы обратно! Вернись!

Но Стас лишь ускорил бег и вскоре скрылся из виду. Кыдана и Лена подошли к могиле и увидели, что там лежат желтые розы, столько роз они никогда не видели…

Поздно вечером собрали всех:

– Кто видел сегодня Станислава Семёнова из средней школы?

– Не-е, я не видел.

– Я тоже.

Ленка молчала, а Кыдана вся побледнела и сказала:

– Мы видели его после того, как кончили красить левый коридор. Он шел в сторону кладбища с желтыми розами.

Подружка дернула ее за платье. Кыдана замолчала. Никто не стал больше расспрашивать, и пошли искать в сторону кладбища. Стояли белые ночи, и все пришли искать единственного сына директора средней школы. Кто вынужденно, кто из истинного желания помочь в поисках. Только с восходом солнца возле пустой летней фермы нашли Стаса, насмерть перепуганного чем-то, с двумя желтыми розами в крепко стиснутых руках…

Вместо поступления на учебу его отправили тихо-молча в психиатрическую больницу, потом отдыхал где-то на юге и поступил в университет. Он приехал домой в начале лета через два года, какой-то повзрослевший, с невестой. И все забыли про его болезнь и начали готовиться к свадьбе. А девочки в это время сдавали экзамен за восьмой класс и готовились к выпускному балу интернатчиков.

– Жарки, жарки, мальчики, нарвите побольше купальниц. Будет очень красиво! Как я люблю эти солнечные цветы! – сказала восторженно классная руководительница.

– А я люблю желтые розы, – сказала холодно Кыдана.

– Откуда мы их достанем? Пусть будут жарки-купальницы.

– А я достану, – сказал вихрастый Женька, тайно влюбленный в неприступную Кыдану одноклассник.

– Откуда?

– А я знаю, где они растут.

Все засмеялись, кроме Кыданы, Лены и Женьки. Они оглянулись друг на друга.

В субботу гремел сельский клуб от приглашенных на свадьбу, а в здании школы-интерната был выпускной бал. Женька торжественно принес три желтые розы и был несказанно счастлив. Он подкараулил момент и поднес Кыдане в коридоре свой незатейливый букет.

– Кыдана, поздравляю с окончанием школы-интерната!

– О-о, розы, мои любимые желтые розы!

– Да, для тебя, возьми.

– Откуда цветы?

– Тебе незачем знать, откуда цветы. Вот, нашел.

– Украл?

– Для тебя.

– Для меня нельзя ничего красть. Ты вор! Возьми обратно и отнеси!

– Нет!

– Тогда пусть здесь лежат! – Кыдана бросила цветы на пол и ушла, гордо подняв голову, в ее глазах заблестели слезы.

Женька машинально собрал цветы и, полный негодования и отчаяния, пошел, размахивая букетом. Навстречу ему шла в огромных белых бантиках и благоухающая «Красной Москвой» Ленка. Он вздохнул и, сунув в ее руки букет, сказал:

– Тебе, Ленка!

Посмотрев на ее округлившиеся от внезапной радости глаза, постоял немного перед ней и вышел на воздух.

Ленка хотела отомстить в тот день Стасу за забытую любовь к Марго, скорее за то, что он не подождал ее. Она выпросила фотографию Ритки из альбома воспитательницы еще давно. И вот эту фотографию хотела положить на стол новобрачных. Она ушла из школы и подошла к клубу, зашла незамеченной, подошла к столу для подарков, положила две розы на стол и фото Марго, оставив себе одну розу. Мимо проходили взрослые и не замечали ее, но увидев Стаса с невестой, она шмыгнула быстро под стол. Молодые подошли к столу. Стас, увидев фотографию Марго и желтые розы, обеспокоенно начал разглядывать окружающих.

– Кто? Кто это сделал? – невольно вырвалось у него.

– Это я, – сказала тихо Ленка из-под стола.

Кто-то грохнулся об пол. Ленка, увидев лакированные туфли жениха, поняла, что случилось нечто и отсюда надо убежать. Люди, собравшиеся возле упавшего в обморок жениха, приводили его в чувство. Он очнулся на мгновение, чтобы увидеть убегавшую Ленку с желтой розой, с белыми бантами, в школьном платье с белым фартуком. И он, указав рукой, прошептал:

– Марго…

Кто-то успел увидеть банты, кто-то розу, и пошла молва по селу, что приходила покойница, первая любовь Стаса, с желтыми розами… Ленка побоялась рассказать о своей роли в этом деле, так как свадьба была расстроена из-за психического помешательства жениха, бессвязно бормотавшего:

– Розы… Желтые розы… Рита… Белые бантики… После восьмого класса Кыдана уехала к двоюродной сестре матери, а Ленка уехала к старшему брату. Так они расстались после школы-интерната.