Текст книги "Акафист Пресвятой Богородице с комментариями протоиерея Александра Сорокина"

Акафист Пресвятой Богородице с комментариями протоиерея Александра Сорокина

Предисловие и комментарии протоиерея Александра Сорокина

Акафист Пресвятой Богородице – хвалебный гимн в честь Пресвятой Девы Марии, сочиненный в Византии, по разным предположениям, в период между V и VII в. или, во всяком случае, в ранневизантийскую эпоху. Авторами могли быть преподобный Роман Сладкопевец (VI в.), Георгий Писидийский (VII в.), патриарх Сергий (VII в.) и другие.

Греческое слово «акафистос» означает буквально «неседален», т. е. песнь, во время которой не сидят, что указывает на ее изначальное богослужебное применение. Однако термин «акафист» далеко не сразу стал обозначением гимнографического богослужебного жанра (подобно тропарю, стихире, канону и т. п.). Произошло это после того, как по образцу и в подражание первого и долгое время единственного в своем роде «Акафиста Пресвятой Богородице» стали сочинять другие, повторяющие его формальную структуру гимны, которые также стали называть акафистами – Господу Иисусу Христу, Божией Матери в связи с различными Ее иконами и праздниками, а также святым, – весьма различные по своей богословской и поэтической ценности. Особенно акафистное творчество развилось во II христианском тысячелетии, в том числе в православной России, сохраняя свое значение и доныне.

В современной богослужебной жизни Православной Церкви византийский Акафист Пресвятой Богородице продолжает занимать первенствующее и исключительное положение, о чем свидетельствует тот факт, что он, единственный из всех акафистов, вписан в богослужебный устав. Его незыблемое место – в Постной Триоди, на утрене субботы пятой седмицы Великого поста, в связи с чем эта суббота называется Субботой Акафиста или Похвалой Пресвятой Богородицы.

В композиционном отношении Акафист представляет собой большое по объему и сложное, но в то же время весьма стройное произведение. Он состоит из тринадцати кондаков (более кратких, в определенной степени законченных строф) и двенадцати икосов[1]1
  В греческой традиции все строфы – и малые, и большие, – именуются икосами, что буквально означает «дом» и имеет корни в сирийской поэтике. Кондаками же называли отдельные большие поэмы, тогда как в славянской традиции кондаками стало принято обозначать малые икосы акафиста (помимо еще одного значения, которое имеет слово «кондак», – отдельный короткий праздничный гимн, аналогичный тропарю).


[Закрыть] (более развернутых строф, начало которых аналогично кондакам). Кондаки и икосы чередуются друг с другом.

Главная особенность и основное содержание икосов заключается в двенадцати, каждый раз различных, обращениях к Богородице, начинающихся со слова «Радуйся» – греческого приветствия «хáйре» (или «хэ́ре»). Эти обращения представляют собой молитвенно-поэтические вариации на тему приветствия, с которым обратился Архангел Гавриил к Пресвятой Деве Марии в день Благовещения: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою» (Лк. 1, 28). Поэт, составитель Акафиста, вкладывает их в уста кого-либо из участников евангельской или церковной истории: Ангела Гавриила, младенца Иоанна Крестителя, находящегося еще в утробе Елизаветы, пастухов, волхвов, верующих, Церкви и т. п. Каждый икос заканчивается одним и тем же рефреном: «Радуйся, Невесто неневестная». Кондаки заканчиваются «Аллилуиа» (евр. «Слава Тебе, Боже»), за исключением первого кондака, имеющего окончание икоса: «Радуйся, Невесто неневестная». Именно подобная схема и была взята последующими церковными поэтами как предмет подражания, отчего она стала формой жанра, наполняемой различным содержанием.

Внутреннее же богатство и красоту Акафиста – и в богословско-догматическом, и в молитвенно-богослужебном, и в художественно-поэтическом отношениях – оценивают только в превосходной степени. Можно сказать, он представляет собой удивительное сочетание, кажется, трудно сочетаемых вещей – догматической точности и глубины, сравнимой с точностью и глубиной вероопределений Вселенских соборов, и изумительного поэтического изящества, делающего Акафист литературно-художественным шедевром. Вообще, такое сочетание характерно для лучших произведений христианской гимнографии византийской эпохи, которые употребляются в богослужении Церкви вплоть до наших дней.

Вместе с тем все это одновременно составляет и некоторую трудность восприятия смысла Акафиста – в особенности для того, кто плохо знаком с вероучением Церкви, да еще если учесть, что Акафист, как и все молитвословия в Русской Православной Церкви, читается или поется на церковнославянском языке. Плюс к этому церковнославянский текст Акафиста, будучи дословным переводом греческого подлинника, точно воспроизводит и его сложную, витиеватую синтаксическую структуру, свойственную византийской поэзии.

При переводе не могли не быть утрачены ряд неотъемлемых особенностей оригинального, т. е. греческого, текста Акафиста, – особенностей, связанных с его ритмикой и фонетическими соответствиями (аллитерациями) внутри каждой пары хайретизмов (приветствий, начинающихся с «Радуйся»), а они действительно сгруппированы попарно, так что образуется по шесть пар в каждом икосе, не считая повторяющегося финального «Радуйся, Невесто неневестная». По количеству слогов первая и последняя пара всегда самая короткая, а к середине они удлиняются. Кстати, указанная парная структура хайретизмов в русской богослужебной традиции выражена по крайней мере музыкально: все кондаки, кроме первого и иногда тринадцатого, а также все начала икосов обычно читаются священником, а сами хайретизмы поет хор или весь народ, причем на две (или четыре) все время повторяющиеся мелодические строки.

Но самой удивительной особенностью греческого текста Акафиста является, наверное, фонетическая игра слов. Конечно, сохранить ее при переводе оказывается совершенно невозможным, так что удерживается лишь идейное соответствие хайретизмов внутри пар. Например, уже первая пара хайретизмов первого икоса, которая по-славянски переведена как «Радуйся, Еюже радость возсияет; Радуйся, Еюже клятва исчезнет», по-гречески (в русской транскрипции) будет звучать так: «Хáйре, ди хэс хэ харá эклáмпсей; Хáйре, ди хэс хэ арá эклéйпсей», где «харá/арá» (радость/клятва) и «эклампсей/эклейпсей» (воссияет/исчезнет) образуют аллитерации, а хайретизмы в целом ритмически соответствуют друг другу. Подобные соответствия во множестве встречаются в греческом тексте Акафиста.

Кроме того, Акафист в греческом подлиннике имеет алфавитный акростих, согласно которому чередующиеся кондаки и икосы начинаются каждый раз с новой буквы греческого алфавита в их строгой очередности – от альфы («Ангел предстатель…») до омеги («О всепетая Мати…»), на церковнославянском это видно как раз только на примере первого икоса и последнего, тринадцатого кондака.

Главным, повторяющимся хайретизмом является приветствие «Радуйся, Невесто неневестная» – выразительный пример того, как трудно бывает перевести на современный язык церковнославянскую фразу, смысл которой в общем понятен, но передать его, при этом сохранив высоту стиля, благоговейную почтительность и лапидарность (краткость), почти невозможно. Речь идет о приснодевстве Богородицы – одной из самых дорогих для Церкви тайн, связанных с Боговоплощением, о которой в символе веры говорится: «…и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы…» Дева Мария – Невеста, у Которой нет жениха, или мужа, в плотском смысле (именно такое значение имеет слово «неневестная»), но Которая безмужно, бессеменно стала Матерью Господа нашего Иисуса Христа.

Акафист имеет большое апологетическое значение для Церкви. Дело в том, что то почитание, которым окружена личность Пресвятой Богородицы в Православной Церкви, прямо проистекает из главного, исходного и уникального христианского догмата – догмата о Боговоплощении, о том, что Слово (Сын Божий) стало плотью, человеком (Ин. 1:14). Боговоплощение происходит при свободном участии Девы Марии, точнее, при ее смиренном, но осознанном согласии содействовать «совету превечному», т. е. осуществлению предвечного замысла Божия: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:38). Одним из первых на эту важную сторону пришествия Христова обратил внимание апостол и евангелист Лука – именно поэтому только в Евангелии от Луки мы читаем рассказ о Благовещении Деве из Назарета, «обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (Лк. 1:7). Вслед за святым Лукой свою радость по поводу снисхождения Бога к человеку Церковь выражает в почитании Пресвятой Богородицы, с личностью и служением Которой так логично связать все без исключения стороны христологической тайны Боговоплощения.

Акафист Пресвятой Богородице являет собой яркий и непревзойденный в своем роде пример того, как при всей развернутости хвалы, адресованной, кажется, исключительно Пречистой Деве, все в нем подчинено тайне человеческого спасения во Христе и ни в ком другом.

Литература: Киприан (Керн), архим. Литургика. Гимнография и эортология. М., 1997. С. 32–34; Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. С. 231–236; Акафист в истории православной гимнографии // Православный церковный календарь на 2001 г. М., 2000. С. 108–111.

Акафист Пресвятой Богородице

Кондак I

Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице; но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: Радуйся, Невесто неневестная[2]2
  В синаксаре Субботы Акафиста в Постной Триоди говорится, что гимн этот был исполнен в Константинополе 7 августа 626 года как благодарственная песнь Богородице за избавление от нашествия иноплеменников (аваров). Строго говоря, такое значение имеет только 1-й кондак, в котором Богородица воспевается как «взбранная воевода», т. е. военачальница (воевода), всех превосходящая в бранях: слово «взбранная» или «возбранная» (греч. хюпермахос – от хюпермахео, что значит «сражаться») происходит от слова «брань», а никак не от «выбор», «избрание», как превратно толкуется это слово в некоторых других акафистах. Ей, «взбранной воеводе», избавившей своих рабов, или, в греческом подлиннике, свой город (Константинополь и, шире, народ как единое целое, полис), «от злых», мы «восписуем» (букв. «пишем») «благодарственная» и «победительная», т. е. воссылаем благодарственные победные песни (оба прилагательные по-славянски стоят в форме множественного числа). Кондак заканчивается молитвенной просьбой к Богородице, как имущей державу, т. е. власть и силу, непобедимую, и впредь избавлять людей своих от всяких бед, дабы они к Ней радостно взывали: «Радуйся, Невесто неневестная». Дальнейший текст Акафиста прямо уже никак не связан с событием, объясняющим содержание 1-го кондака. По всей видимости, первоначально последний был отдельным гимном, а затем, в связи с событиями 626 г., оказался раз и навсегда присоединен к Акафисту.
  С точки зрения содержания в целом Акафист представляет собой поэтический пересказ Евангельских событий, связанных с Рождеством Христовым, а также раскрытие христианского учения о спасении во Христе и о Боговоплощении через Пресвятую Деву Марию. При этом привлекаются как библейский материал (ветхозаветный, имеющий прообразовательное значение, и непосредственно евангельский), так и материал церковного предания. Также встречаются упоминания о современных на тот момент церковно-политических реалиях.


[Закрыть].

Икос 1

Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: Радуйся! И со безплотным гласом воплощаема Тя зря, Господи, ужасашеся, и стояше, зовый к Ней таковая:[3]3
  Начало 1-го икоса прямо связано с началом событий Благовещения (Лк. 1:26–28). Двенадцать хайретизмов 1-го икоса, преимущественно догматического (сотериологического) содержания, вкладываются в уста Архангела Гавриила – предстоятеля (начальника) всех Ангелов, – посланного к Богородице, чтобы сказать (по-славянски рещи́) Ей «Радуйся!». При этом он сам изумляется (ужасается), видя (зря), как в ответ на его голос – бесплотный, как голос ангела, – начинается воплощение, вочеловечение Господа. И он взывает к Богородице:


[Закрыть]

Радуйся, Éюже радость возсияет[4]4
  Еюже – церковнославянское относительное местоимение «которой» (твор. падеж). Имеется в виду Богородица, Которой или, точнее, через Которую воссияет радость – будущее воплощение Сына Божия.


[Закрыть].

Радуйся, Éюже клятва исчезнет[5]5
  По поводу ритмического и фонетического соответствия первой пары хайретизмов 1-го икоса см. предисловие. Клятва – в переводе с церковнославянского значит «проклятие». Подразумевается проклятие от Бога, которое человек своим грехопадением навлек на себя и на все творение (Быт. 3:17) и тем самым прервал доверительные отношения с Богом. Проклятие упраздняется (исчезнет), ибо в мир через Пресвятую Деву приходит Бог. Также имеется в виду дарование Богом нравственного закона (заповедей), который одновременно и наставляет человека на истинный путь, и помогает осознать грех как преступление против Закона, а значит, проклятие, о чем подробно рассуждает апостол Павел в послании к Галатам (ср. Гал. 3:13). В этом случае проклятие упраздняется, так как Бог дарует прощение не по закону, а по Своей великой милости.


[Закрыть].

Радуйся, падшаго Адама воззвание[6]6
  Продолжение темы первых глав Библии. Падшего Адама, а в нем и каждого человека, вновь призывает Бог для общения. Этот новый призыв (воззвание, где воз– приставка, означающая действие вновь) Бога к человеку – Адаму – происходит через Богородицу, так как через Нее Бог становится человеком.


[Закрыть].

Радуйся, слез Евиных избавление[7]7
  Человеческий род обретает спасение во всей своей целостности, состоящей из двух аспектов – мужского, Адамова, и женского, Евина. Такая двоякость человечества и, соответственно, его спасения составляет параллелизм второй пары хайретизмов. Мысль, выраженная в предыдущем хайретизме и имеющая в виду мужское, т. е. разумное, осознание грехопадения, здесь подразумевает женские, Евины, слезы, т. е. эмоциональные переживания по тому же поводу. Этим слезам с пришествием Христовым тоже наступает избавление.


[Закрыть].

Радуйся, высото, неудобовосходимая человеческими помыслы.

Радуйся, глубино, неудобозримая и ангельскима очима[8]8
  Прежде всего комментарий грамматического характера, актуальный для всего церковнославянского текста Акафиста: в церковнославянском языке имеется звательный падеж, имеющий свое окончание и утраченный в современном русском языке. Поскольку все без исключения хайретизмы суть обращения к Богородице, Ее именования стоят в звательном падеже. Больше всего это бросается в глаза, когда применяются существительные женского рода: окончание – а меняется на – о или – е: невеста / невесто, высота / высото, глубина / глубинно, звезда / звездо, розга / розго, лествица / лествице и т. д. Имена мужского рода получают окончание «е»: мост / мосте, двор / дворе. На существительных среднего рода (воззвание, избавление, древо) это не отражается. Параллелизм третьей пары хайретизмов состоит в противоположении высоты глубине, в чем отражается все безграничное – и ввысь, и вглубь – величие Пресвятой Девы. При этом о высоте говорится как о цели стремления человеческого разума (помыслов), жаждущего подняться как можно выше в поисках истины, но не всегда достигающего успехов, а о глубине, наоборот, говорится как о цели стремления ангелов – небожителей, удивляющихся тому, что происходит на земле, и также не могущих что-либо «удобоузреть». Наверное, в этом скрыта и тонкая ирония, имеющая в виду, что Боговоплощение остается неуловимой тайной и для людей, и для ангелов.


[Закрыть].

Радуйся, яко еси Царево седалище[9]9
  Богородица, как предоставившая материнскую утробу Сыну Божию, в церковных песнопениях часто именуется царским троном (царевым седалищем, по-греч. катéдра или кафедра) Христа-Бога – Царя всей Вселенной.


[Закрыть].

Радуйся, яко носиши Носящаго вся[10]10
  Иисус Христос есть Бог Вседержитель, т. е. Бог, держащий, носящий все (по-слав. вся). Богородица носит Его во чреве. Очевидна игра слов, сохраненная и в славянском переводе.


[Закрыть].

Радуйся, звездо, являющая солнце[11]11
  Богородица сравнивается с утренней звездой, предвещающей рассвет, тогда как солнцем во многих церковных текстах (например, в тропарях Рождества Христова и Рождества Пресвятой Богородицы) именуется Сам Христос.


[Закрыть].

Радуйся, утробо Божественнаго воплощения.

Радуйся, Еюже обновляется тварь[12]12
  Последняя пара хайретизмов наполнена исключительно догматическим значением. Боговоплощение, как об этом благовествует весь Новый Завет, есть начало истории нового творения: творение (тварь) воистину обновляется, начинает новую жизнь во Христе, что становится возможно благодаря Пресвятой Деве.


[Закрыть].

Радуйся, Еюже покланяемся Творцу[13]13
  Человек по-разному выражает поклонение Богу, однако далеко не всегда его поклонение отвечает истине. Истинное поклонение возможно только во Христе, так как Он есть единственно достойный образ явления Бога – в образе человека, а не в виде какого-либо истукана, идола, изображения или иного рукотворного образа. Тем самым только через Него, а значит, через Богородицу возможно наиболее соответствующее поклонение Богу-Творцу. Впрочем, в греческом тексте фраза имеет другой смысл: «Радуйся, от Которой рождается (как дитя) Творец». При этом тварь и Творец по-гречески звучат еще более похоже, чем по-славянски, – кти́сис и Кти́стэс, так что два хайретизма заканчиваются в рифму.


[Закрыть].

Радуйся, Невесто неневестная.

Кондак 2

Видящи святая Себе в чистоте, глаголет Гавриилу дерзостно: преславное твоего гласа неудобоприятельно души Моей является: безсеменнаго бо зачатия рождество како глаголеши, зовый: Аллилуиа[14]14
  Тема Благовещения продолжается – в ответ на приветствие Ангела и известие о предстоящем Рождении Мария недоумевает: «…как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк. 1:34). 2-й кондак поэтически перелагает недоумения Девы, знающей о Своей чистоте и дерзновенно говорящей Гавриилу: «Нечто странное (преславное – по-греч. парáдоксон, отсюда парадокс), возвещенное твоим гласом, – невероятно для моей души, ибо как же ты говоришь о рождестве от бессеменного зачатия, взывая: Аллилуйя?»


[Закрыть].

Икос 2

Разум недоразумеваемый разумети Дева ищущи, возопи к служащему: из боку чисту Сыну како есть родитися мощно, рцы ми; к Нейже он рече со страхом, обаче зовый сице:[15]15
  Перевод: «Желая (ищущи) понять (разумети) непонятный (недоразумеваемый) смысл (разум), Дева обратилась (возопила) к служителю (т. е. Ангелу): «Как возможно родиться Сыну из чистой утробы (боку), – скажи (рцы) мне». Он же ей сказал со страхом, все же (обаче) взывая так (сице)…»


[Закрыть]

Радуйся, совета неизреченнаго таи́ннице[16]16
  Через Благовещение Мария удостаивается, точнее, посвящается в замысел (совет) Божий о спасении человека, который был и есть у Бога от века, но который Он открывал лишь частично, постепенно, до времени храня в неизреченной тайне самое главное: что спасение произойдет через Боговоплощение. Дева Мария же стала первой, кто был посвящен в эту тайну, – она стала, по-греч., мю́стис, или ми́стис, т. е. тем, кто и по-русски может быть назван мистом (греческий термин, вошедший и в русский научный и богословско-литургический обиход и означающий участника церковного таинства; можно перевести как таи́нник, таи́нница).


[Закрыть].

Радуйся, молчания просящих веро[17]17
  В рифму с греческим мюстис, которым заканчивается предыдущий хайретизм, поставлено пи́стис (вера), которым заканчивается настоящий. Перевод: «Радуйся, вера (или, точнее, основание для веры) тех, кто молится в молчании» (именно таким будет более правильный перевод с греч.). Под молчанием, очевидно, подразумевается тихое, безмолвное молитвенное состояние, созерцание.


[Закрыть].

Радуйся, чудес Христовых начало[18]18
  Христово служение – это не только Его слова, но и дела-знамения, которые внешне выглядят как чудеса. Он проповедовал и словами, и чудесами. Мария, как Матерь Иисуса, тем самым дает начало Его служению чудесами.


[Закрыть].

Радуйся, велений Его главизно[19]19
  Параллель предыдущему хайретизму. Главизна – синоним начала; веления – заповеди, повеления, по-греч. дóгма, род. падеж догмáтон, что также составляет один из аспектов служения Господа (см. предыдущий комментарий). При этом чудес и велений в греческом тексте составляют пару аллитераций: тавмáтон / догмáтон.


[Закрыть].

Радуйся, лествице небесная, Еюже сниде Бог[20]20
  «Лестница (лествица), по которой сошел (сниде) Бог» – образ, навеянный ветхозаветным рассказом о том, как праотец Иаков видел во сне лестницу, соединяющую землю с небом, по которой восходят и нисходят Ангелы (Быт. 28:12; ср. Ин. 1:51). Она символизирует связь Бога с человеком, а в наибольшей степени – Боговоплощение и, следовательно, является одним из ветхозаветных прообразов Богоматери.


[Закрыть].

Радуйся, мосте, преводяй сущих от земли на небо[21]21
  Второй хайретизм этой пары дополняет первый: как Бог сошел на землю, так люди (сущие на земли) восходят к Богу, на небо. Церковь учит о Богородице, что Ее участие было свободным и сознательным – такое, следуя примеру которого человек имеет возможность быть приведенным к Богу, на небо.


[Закрыть].

Радуйся, Ангелов многословущее чудо[22]22
  Перевод: «Радуйся, чудо, о котором не перестают говорить, рассказывать Ангелы».


[Закрыть].

Радуйся, бесов многоплачевное поражение[23]23
  Противоположно-симметричная мысль: «Радуйся, поражение бесов, о котором они не перестают плакать». Могословущее / многоплачевное и чудо / поражение (в более старых редакциях славянского перевода можно встретить не поражение, а струпе) по-греч. образуют аллитерации: полютрю́ллетон / полютрéнетон и тáвма / трáвма.


[Закрыть].

Радуйся, Свет неизреченно родившая.

Радуйся, еже како, ни единаго же научившая[24]24
  Эта пара образует даже синтаксическое единство: фактически перед нами одно предложение, разбитое на два хайретизма. Из этого становится понятен смысл. Свет есть Христос (ср. Ин. 8:12; 9:5). Родив Христа, Богородица родила Свет. Рождение неизреченно, т. е. непостижимо – второй хайретизм усиливает эту мысль: Дева не изъяснила, не научила никого (ни единого), как (еже како) Она родила Свет. При этом опять привлекается фонетическое соответствие, правда, несколько необычное: греческому фос (свет) во втором хайретизме соответствует пос (како, т. е. как).


[Закрыть].

Радуйся, премудрых превосходящая разум[25]25
  Своим послушанием воле Божией Богородица превзошла всю человеческую мудрость и знания (разум) всех мудрецов.


[Закрыть].

Радуйся, верных озаряющая смыслы[26]26
  Богородица озаряет смыслы (т. е. умы) верных (т. е. верующих).


[Закрыть].

Радуйся, Невесто неневестная.

Кондак 3

Сила Вышняго осени тогда к зачатию браконеискусную, и благоплодная тоя ложесна, яко село показа сладкое, всем хотящим жати спасение, внегда пети сице: Аллилуиа[27]27
  В данном кондаке используется образ плодородного поля (греч. агрóс, слав. село), на котором совершается жатва. Перевод: «Сила Всевышнего тогда осенила (см. Лк. 1:35) Богородицу к зачатию, не искушенную браком, и Ее благоплодную утробу явила (показа) приятным, сладостным полем (село сладкое) для всех, хотящих пожинать (жати) спасение, когда они поют так (сице): Аллилуиа».


[Закрыть].

Икос 3

Имущи богоприятную Дева утробу, востече ко Елисавети: младенец же оноя абие познав сея целование, радовашеся, и играньми яко песньми вопияше к Богородице:[28]28
  Продолжается пересказ Евангелия: «Дева, прияв в утробу Бога, поспешила к Елисавете (см. Лк. 1:39–40). Младенец же Елисаветы (т. е. будущий Иоанн Креститель, которого уже шесть месяцев, как ждала Елисавета – см. Лк. 1:24–26), узнав (познав) приветствие (целование) Марии, возрадовался и, взыграв (Лк. 1:41), воскликнул к Богородице, как бы с песнью:»


[Закрыть]

Радуйся, Отрасли неувядаемыя розго[29]29
  Неувядаемая отрасль, розгой (ветвью) которой именуется Богородица, – царский род Давидов, из которого через Деву Марию происходит Мессия – Иисус Христос. Вообще, образ виноградной лозы, символизирующей Церковь в ее единстве, часто используется в Священном Писании (напр. Ин. 15:1). Богородица – наиболее ценная и плодовитая ветвь (ср. следующий хайретизм).


[Закрыть].

Радуйся, Плода безсмертнаго стяжание[30]30
  Ветвь производит бессмертный плод – Иисуса Христа. Богородица – приобретение (стяжание) бессмертного плода. Вся первая пара хайретизмов образует рифму: «Хайре, бластý амарáнту клéма; Хайре, карпý акерáту ктéма».


[Закрыть].

Радуйся, Делателя делающая человеколюбца[31]31
  Делатель – Бог-Творец. В церковнославянском языке роль творительного падежа чаще всего выполняет падеж винительный. Поэтому фраза переводится так: «Радуйся, делающая Делателя Человеколюбцем» (т. е. Бога-Творца Богом-Человеколюбцем).


[Закрыть].

Радуйся, Садителя жизни нашея рождшая[32]32
  «Радуйся, родившая Насадившего нашу жизнь». Здесь, во-первых, аллюзия на ветхозаветное повествование о насаждении Богом сада (рая) как среды жизни человека (Быт. 2:8). Во-вторых, Делателя и Садителя по-греч. – созвучные слова: георгóн и фютургóн.


[Закрыть].

Радуйся, Ниво, растящая многоплодие[33]33
  В более старых редакциях славянского текста вместо многоплодие стоит гобзование.


[Закрыть] щедрот.

Радуйся, Трапезо, носящая обилие очищения[34]34
  Очищение – в данном случае так переведен библейский термин, означающий Голгофскую жертву Христа как умилостивительную, примирительную перед Богом (1 Ин. 2:2; 4:10), т. е. имеющую искупительное, очистительное от греха значение для человеческого рода. Трапеза – как символ причастности и доступа к обильным плодам умилостивления, очищения, совершенного Иисусом Христом.


[Закрыть].

Радуйся, яко рай пищный процветаеши[35]35
  Словом «рай» в данном случае переведено греч. леймон, что букв. означает «луг» – символ растительного изобилия. Это другое слово, нежели парáдейсос, которое обычно переводят именно как «рай» в смысле «сад». Словом «пищный», также только в данном случае и еще в одном хайретизме (см. ниже), переведено более широкое понятие – наслаждение в положительном значении, как счастье, радость. Иначе говоря, имеется в виду луг, изобилующий благами. Через Боговоплощение, значит, через Богородицу, человеку даруется возможность питаться на «лугу» этих благ. Отсюда метафора, имеющая в виду Богородицу, вновь произрастившей (процветаеши – в церковнославянском языке переходный глагол) рай пищный.


[Закрыть].

Радуйся, яко пристанище душам готовиши[36]36
  Единство с Богом, ознаменованное Боговоплощением, – конечная цель жизни для верующего. В Богородице, таким образом, совершается приготовление к достижению этой цели – готовится пристанище, букв. «пристань», «гавань». Рай и пристанище (в вин. падеже) по-греч. созвучны: леймóна и лимéна.


[Закрыть].

Радуйся, приятное молитвы кадило[37]37
  Кадило, из которого благоухает фимиам, и вообще каждение – неотъемлемый атрибут церковного богослужения и молитвы вообще с древнейших времен, и потому символ молитвы. Однако не всякая молитва угодна (приятна) Богу, а лишь такая, которая сопрягается с любовью, доверием и смирением – всем тем, что в наибольшей мере появилось в жизни Богородицы (ср. Лк. 1:38).


[Закрыть].

Радуйся, всего мира очищение[38]38
  Здесь может содержаться два аспекта: во-первых, мир через Рождество Христово наполняется Божиим присутствием и потому очищается, вернее, ему дается возможность очиститься (от зла и греха), а во-вторых, совершается это с сознательного и смиренного согласия Богородицы, так что в ее лице вся тварь, весь мир поворачивается к Своему Творцу. Уже сам по себе этот шаг со стороны твари свидетельствует о ее желании освятиться, очиститься и обновиться. Его совершает Пресвятая Дева (ср. прим. 33).


[Закрыть].

Радуйся, Божие к смертным благоволение[39]39
  В событии Благовещения, как и вообще в самом факте Боговоплощения, проявляется благоволение Божие к смертному человеку (ср. Ин. 3:16).


[Закрыть].

Радуйся, смертных к Богу дерзновение[40]40
  Со своей стороны смертный человек сам жаждет или, точнее, дерзает просить живого, личностного общения с Богом. Подобным дерзновением наполнена вся Священная история: можно вспомнить, например, борьбу Иакова с Богом (Быт. 32: 24–30), вопрошания Аввакума (Авв. 1:2 и др.), Иеремии (Иер. 20:7–18) и Иова (Иов. 19:25–27; 23:3–6), а также целый ряд евангельских эпизодов (Мф. 9:20–21; 15:22–28 и др.). И оказывается, именно такое сыновнее, а не рабское служение угодно Богу (Мф. 9:2, 22; Мк. 10:47–52 и др.). Это дерзновение не есть богоборчество в смысле отрицания или ниспровержения Бога, а доверчивое, смиренное и откровенное к Нему отношение (см. Иов. 42:5–6; Мф. 15:27 и др.). Только как плод подобных дерзновений, которыми наполнена Священная история и которые, собственно, и составляют тот человеческий импульс, который ею движет, и могла появиться Пресвятая Дева. Родившись от Нее, Господь ответил на человеческое дерзновение самым щедрым и полным образом. Вообще противоположная симметрия последней пары хайретизмов отражает фактически два тесно связанных между собой аспекта православного учения о спасении. Спасение совершается Богом, но не только с согласия человека, а и при его активном участии, содействии, сотворчестве, соработничестве с Богом, т. е. в ответ на дерзновение, преодолевающее соблазны и сомнения.


[Закрыть].

Радуйся, Невесто неневестная.

Кондак 4

Бурю внутрь имея помышлений сумнительных, целомудренный Иосиф смятеся, к Тебе зря небрачней, и бракоокрадованную помышляя, Непорочная: уведев же Твое зачатие от Духа Свята, рече: Аллилуиа.[41]41
  Поэт-составитель Акафиста подключает материал Евангелия от Матфея, дополняющий рассказ святого Луки о Благовещении. В Мф. 1:18–25 говорится о Благовещении Иосифу, точнее, о том, как Ангел Господень разрешил сомнения Иосифа по поводу ожидания Марией рождения Младенца. Мария была Девой, согласно обычаю обрученной Иосифу для хранения Ее девства, так как Она была посвящена на служение при Храме. Перевод: «Внутренне обуреваемый сомнениями, целомудренный Иосиф, зная (зря) Тебя, Непорочная, как не познавшую брака (славянский перевод, калькирующий греческий текст и передающий греч. предлог прос в его обычном значении – как «к (Тебе)», – тем самым несколько затемняет смысл) и считая Твою брачную чистоту украденной, пришел в смятение. Узнав (уведев) же, что зачатие есть от Духа Святого, изрек: Аллилуиа».


[Закрыть]

Икос 4

Слышаша пастырие Ангелов, поющих плотское Христово пришествие, и текше яко к пастырю, видят Сего, яко агнца непорочна, во чреве Мариине упасшася, Юже поюще реша:[42]42
  Внимание переключается на следующую страницу евангельской истории – Рождество Христово, вновь по Евангелию от Луки (Лк. 2:8–16). Перевод: «Пастухи услышали ангелов, воспевающих пришествие Христово во плоти, и придя (текше) как к Пастырю, видят Его как непорочного Агнца, Который во чреве Марии возрос как на пастбище (упасшася). Воспевая Ее, они возгласили…»


[Закрыть]

Радуйся, Агнца и Пастыря Мати[43]43
  Как и в начале 4-го икоса, Христос именуется одновременно и Агнцем, и Пастырем. И то и другое наименования мы встречаем в Новом Завете (Агнец – Ин. 1: 29; 1 Петр. 1, 19; особенно много в Откр.; Пастырь – Мф. 25:32; Ин. 10:11, 14; 1 Петр. 2:25; Евр. 13: 20). Такая двоякость выражает два аспекта служения Иисуса Христа: как Агнец, Он приносим в жертву, подобно тому как приносили в Ветхом Завете в жертву Богу ягнят, агнцев (ср. Ис. 53:7). И, как Сам Бог, Он есть Пастырь, пасущий, т. е. питающий и оберегающий верующих, как Своих овец (см. Иез. 34:11 и далее).


[Закрыть].

Радуйся, дворе словесных овец[44]44
  Словесными (т. е. разумными, мыслящими), овцами именуются люди в их отношении к Богу как к Своему заботливому Пастырю. Двор с овцами есть образ Церкви или народа Божия – общины верующих в Бога как в Своего Пастыря. Подобный образ довольно часто встречается на страницах Священного Писания, как Ветхого (Пс. 22:1–2; 78:13; Иер. 23:1–2; Иез. 34 и др.), так и Нового Завета (Мф. 10:6; 18:12–13; Ин. 10:1 и далее). Богородица метафорически именуется двором словесных овец, ибо из Нее родился Христос-Пастырь, через Которого мы входим в Церковь как во двор овчий.


[Закрыть].

Радуйся, невидимых врагов мучение[45]45
  Зло в его духовном измерении есть вражда Богу, а в конкретных проявлениях – невидимые враги Бога и человека. Бог, пришедший в мир через Пресвятую Деву, побеждает зло и доставляет им (врагам) мучение.


[Закрыть].

Радуйся, райских дверей отверзение.

Радуйся, яко небесная срадуются земным.

Радуйся, яко земная сликовствуют небесным[46]46
  Пара хайретизмов, зеркально соответствующих друг другу по смыслу: Бог соединяется с человеком, и потому вместе радуются и ликуют ангелы (небесные) с человеками (земными). Слова «ликовать», «лик», от которых образовано «сликовствуют», имеют в виду хор или даже хоровод – праздничное пение с танцем. В славянском языке слово «лик» означает «хор».


[Закрыть].

Радуйся, апостолов немолчная уста[47]47
  Благовестие о Христе, которое непрестанно (немолчно) призваны проповедовать апостолы, есть прежде всего благовестие о Боговоплощении, а значит, и о Богородице.


[Закрыть].

Радуйся, страстотерпцев непобедимая дерзосте[48]48
  Дерзость – по-греч. буквально «мужество», «смелость». Через Богородицу Бог стал человеком и обещал пребывать с нами «во все дни до скончания века» (Мф. 28:20), – потому и мученики (страстотерпцы) дерзостно, мужественно переносят страдания, так что они непобедимы.


[Закрыть].

Радуйся, твердое веры утверждение.

Радуйся, светлое благодати познание[49]49
  Созерцая красоту Богородицы в Ее смиренном участии в вочеловечении Бога, мы тем самым познаем и благодать, т. е. дарование Богом спасения человеку.


[Закрыть].

Радуйся, Еюже обнажися ад[50]50
  Родившись от Богородицы, снизойдя в мир даже до ада, Господь побеждает ад, – ад обнажился, будучи обезоружен, и разомкнул свои объятия, в плену которых находился род человеческий.


[Закрыть].

Радуйся, Еюже облекохомся славою[51]51
  Перевод: «Радуйся, благодаря Которой мы облеклись в славу». В основе последней пары хайретизмов – игра слов: обнажился / облеклись (оделись), причем именно второй хайретизм носит первичное, смыслообразующее значение. Имеется в виду еще древнее, идущее из Ветхого Завета и воспринятое первыми христиан

...

конец ознакомительного фрагмента