Текст книги "Ренессанс"

Шумела роща золотая

 
Шумела роща золотая,
Бежал ручей чуть вдалеке.
Спешила осень, лист роняя,
Декабрь встретить налегке…
Укутав землю теплым пледом,
Ждала покорно холода.
Когда зима наступит следом,
Начнет морозить гладь пруда…
Устав от ветреных кривляний,
Уйдет куда-то ночью спать.
Не вспомнив давних обещаний:
Нас красотою удивлять!
 

«Багряная осень рисует сюжеты…»

 
Багряная осень рисует сюжеты,
В которых мы ищем порою себя.
Смущаясь по-детски, не веря в приметы,
В холодный торопимся плен декабря…
А как бы еще окунуться с лихвою
В волшебную сказку закатов хмельных…
Шуршать в унисон золотою листвою
И ждать непременно опять выходных…
 

Ольга Бурыгина

Живет в Республике Карелия. Является членом Российского союза писателей, литературного клуба «Творчество и потенциал» при издательстве «Четыре», Международного литературно-художественного объединения (МЛХО) «Страна детства». Неоднократно публиковалась в коллективных литературных сборниках. Автор шести книг: «И к закатам сердцем припадаем» (2017), «Над Белым морем летом ночь бела» (Санкт-Петербург, «Бизнес-Остров», 2018), «Из ладоней любви радость пить» (Москва, «Дементьева Алла – ДА», 2019), «Бегут, бегут вагончики…» (Москва, «Возрождению – ДА», 2019), «Смена времен» (Москва, «Новая Страна», 2020), «В океане обыденных дней» (Санкт-Петербург, «Четыре», 2022).

Ночь полярная на убыль

 
Аппетитно хрустит снег. Солнце пышным караваем
На свет, словно из печи, выкатилось. Уповаем
На тепло – длиннее день, ночь полярная на убыль,
Но январь еще всесилен, молодецкая в нем удаль.
Ватой сахарной сугробы. А на стеклах вензеля —
Стужа расписала окна изморозью. И юля,
Стылый ветер щенком кружит, задирает снегирей —
Стайкой на сосне укрылись и алеют средь ветвей.
Холодна зима, но тонкий вкус имеет. Воплощать
Может разные задумки, чтобы всех очаровать,
Терема из льда построить, иней бросить серебром
И сиреневым сияньем небо всполохнуть. Лучом
Прошить легкие снежинки, сказочный создав сюжет,
Ночкой звездной месяц ясный вдохновит и на сонет,
Щедро снежные забавы дарит детям – выбирай:
Коньки, лыжи и салазки, игры – непочатый край.
 

Где же март-менестрель?

 
Так холодно в поле. Унылы[5]5
   «Так холодно в поле. Унылы…» – строка А. Ахматовой.


[Закрыть]
Проталины. Воет метель…
И дни чередою постыло
Бредут. Где же март-менестрель,
Поющий призывно, красиво
О нежности сердца, любви?
Лишь каркает ворон ворчливо
И дьявольский хохот совы
Доносится. Мрачные тучи
Свисают, и хлопьями снег.
Ну хоть бы единственный лучик
На сером замерзшем сукне
Стежком лег. Но нет, беспросветна
Промозглая хмурая стынь,
И мечется северный ветер,
Разносит безрадостный сплин.
 

Пока дышу, надеюсь

Ты вернулся в мой сон. Сразу утро

Легким светом пролилось на день.

За окном, розовей перламутра,

Горизонт улыбнулся. И тень

От сомнений, свернувшись котенком,

Беззащитно притихла. Подам

Ей на блюдечке радость с оттенком

Вкуса нежности и по душам

Заведу разговор: «Не мурлыкай,

От сомнений совсем прока нет.

А давай-ка я чай с земляникой

Заварю, жизнь окрасится в цвет

Васильков, алых маков и солнца,

Трав духмяных цветущих полей.

Обязательно счастье вернется,

Знак во сне – для хороших вестей!»

Девочка и мальчик
рассказ

– Ты меня любишь?

– Люблю.

– А как?

– Сильно

– А еще как?

– Нежно.

– А еще?

– Больше жизни.

– А больше жизни – это как?

– А если нет тебя рядом – воздуха не хватает, дышать нечем.

– Так не бывает.

– Бывает.

Девочка спрашивала, а мальчик отвечал. Им было по пятнадцать.

– А как ты думаешь, любовь – это вечное чувство?

– Думаю, да.

– А почему тогда некоторые люди любят многих?

– Любовь бывает одна, остальное – пародия.

– Ты жесток.

– Нет, я справедлив.

– Но ведь люди бывают вместе, а потом вдруг раз – и разбежались.

– Значит, они не нашли своего единственного человека.

– А если один нашел, а другой нет?

– Значит, один будет помнить о другом всю оставшуюся жизнь, растворяясь в чужой любви. А другой будет искать свою любовь дальше, перебирая разные варианты.

– Ты странный.

– Нет, я просто люблю тебя.

Взявшись за руки, девочка и мальчик шли по аллее парка. Светило солнце, щебетали птицы. И кругом было так хорошо!

Интеллигенция
рассказ

Лялька и Марийка были закадычными подружками. Одной пять лет, второй четыре. Из-за разницы в возрасте в детском саду они находились в разных группах. А вечером и в выходные вместе гуляли в своих дворах или приходили друг к другу в гости. Но больше всего они любили прогулки, чтобы отправиться в какое-нибудь путешествие в поисках новых открытий. То им было интересно узнать, куда бежит ручей, или что за жучки живут в трухлявом пне и почему муравьи все время суетятся, а еще любили заглядывать в глубокий колодец и кричать: «Ау-у-у…», дожидаясь ответа гулкого эха.

Один раз устроили себе испытание: по широкой доске подняться на коленках на крышу сарая. Кто эту доску приставил к сараю и зачем, непонятно. Но подружки приметили ее, и тут же зародилась идея покорить недосягаемую высоту. Правда, крыши достигла только Лялька и потом, счастливая, смотрела сверху на бегавшую внизу Марийку, которая не решилась подняться. Но зато она могла позвать на помощь родителей, ведь спуститься у Ляльки уже не получалось. Прибежал отец, принес откуда-то лестницу, и Лялька благополучно вернулась на землю.

Марийка была младше, но на голову выше, и у нее были сандалии на два размера больше, чем нога у Ляльки. Из-за чего Лялька часто со стороны подружки подвергалась насмешкам: мол, старше меня, а такая маленькая. А еще Марийка иногда называла Ляльку вшивой интеллигенцией. Это потому, что Лялька не могла сказать слово «дурак», когда ее об этом просила Марийка. И всегда это происходило так: Марийка ни с того ни с сего говорила:

– Лялька, скажи «дурак»!

Лялька в ответ молчала. И тогда в ее сторону летело:

– Ты – вшивая интеллигенция!

Лялька продолжала молчать и никогда не жаловалась родителям, как это обычно бывает у других детей. Чуть что – и бегут со слезами к взрослым. Ляльке было жалко Марийку, которую и так часто наказывал отец. Как-то Лялька зашла за Марийкой, а та стояла в углу кухни на коленях. Так наказывали Марийку, и чаще из-за того, что на нее жаловалась младшая сестра, которую в семье любили и баловали, особенно отец. Может, поэтому Лялька не сильно обижалась на свою закадычную подружку за ее насмешки. Но всему бывает предел.

Когда девочки стали школьницами, так случилось, что поселок, в котором они жили, попал под затопление ввиду строительства ГЭС. Их семьи разъехались. Но дружба девочек не прекратилась. Они писали друг другу письма. Иногда на каникулах друг у друга гостили. И вот на новогодних каникулах пришла Лялькина очередь гостить у Марийки. Зима была снежная, девчонки придумывали разные зимние забавы. Больше всего они любили под пышными сугробами прокладывать ходы навстречу друг другу. Наползавшись вдоволь под снегом, они возвращались в дом счастливые, румяные от мороза, всегда много хохотали.

И вдруг Марийка снова стала просить Ляльку, как в детсадовском возрасте:

– Скажи «дурак»!

Лялька насупилась и ответила:

– Отстань.

Марийка засмеялась и вместо привычного «вшивая интеллигенция» в Ляльку полетело слово «паскуда». Лялька смотрела на Марийку глазами, полными слез, но ни одна слезинка не выкатилась, казалось, они все застыли. Марийка словно не замечала такой перемены в подружке и продолжала смеяться. А Лялька не могла говорить, она еле дошла до прихожей, сняла пальто с вешалки, шапку и вышла во двор, одеваясь на ходу, закрыла за собой калитку и направилась через поселок к автотрассе. Уже выйдя за пределы поселка, она услышала, что за ней с криками бежит Марийка. Но Лялька шла и не поворачивалась. Слезы так и застыли в глазах, внутри было пусто и холодно. И вокруг только белый снег. Так и шли две девочки, закадычные подружки, по автотрассе друг за другом на расстоянии. Поселок уже давно остался позади. А потом Лялька услышала истошный крик Марийки:

– Лялька, если ты не вернешься, меня родители убьют!

Лялька встала как вкопанная, она представила, как Марийку ругают родители, как опять ее ставят в угол на колени, и стало жалко подружку. Лялька села в сугроб, подбежала зареванная Марийка. И тут уже расплакалась и Лялька.

Возвращались девчонки уже со смехом, по дороге чудили. У дома их встретила Марийкина мама и удивленно спросила:

– Вы что такие веселые?

Лялька и Марийка юркнули в калитку, с хохотом забежали в дом. Больше никогда Марийка не называла Ляльку вшивой интеллигенцией, а тем более гнусным и неприятным словом «паскуда», значение которого на тот момент Лялька не знала, но почему-то было очень больно, когда Марийка его произнесла.

Игорь Вайсман

Родился в 1954 году. Живет в г. Уфе. В 1977 году окончил Башкирский государственный университет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Печатался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и в других СМИ. Рассказы публиковались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах РФ. Автор книг «Книговорот», «Постиндустриальная баллада» (изд-во «Десятая муза», Саратов, 2016–2017), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (изд-во «Перо», Москва, 2017), «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой» (Астрахань, 2021).

Свидание

Светлой памяти Ирины Добринской,

с которой имел счастье жить в одном городе

Вечером в новостях сообщили, что в ближайшие дни в Уфе начнутся затяжные дожди, а затем ожидается резкое похолодание. Не исключено выпадение снега.

«Все, дождался! – с досадой подумал Николай. – О чем, спрашивается, думал целое лето?! Откладывал, откладывал… В следующее воскресенье съезжу, нет, обязательно в следующее… Дотянул до белых мух!»

Он тяжело вздохнул и посмотрел на женский портрет в рамочке, стоявший на журнальном столике.

«Вот что, парень, – скомандовал он самому себе. – Завтра еду к Ирине. И ничто, никакие отговорки не принимаются. Пусть хоть термоядерная война разразится».

Проснувшись воскресным утром, Николай первым делом вышел на балкон. Было прохладно. Небо, словно тщательно загрунтованный холст художника, было равномерно окрашено в серый цвет. Казалось, ему не знакомы ни солнце, ни луна, ни облака и оно всегда было вот таким.

Автоматически, по укоренившейся годами привычке, Николай включил репродуктор. Передавали новости. Занятый своими мыслями, он слушал, как говорится, вполуха. Но одно сообщение заставило прислушаться: «Две четырнадцатилетние девочки совершили самоубийство, бросившись с моста в реку».

Настроения новость, естественно, не добавила. Но надо было собираться. Наскоро позавтракав, Николай достал из шифоньера костюм-тройку, который надевал только по особым случаям, отчего тот прекрасно сохранился, несмотря на то что был приобретен четверть века назад. Даже стрелки на брюках выглядели словно только что отутюженные.

Вдруг раздался телефонный звонок:

– Здорово, Николай! Как жизнь молодая? – И не дождавшись ответа: – Слушай, мне сегодня мебельную стенку привезут. Не поможешь установить?

– Извини, Володя, но сегодня не смогу.

– Ну вот, а я, брат, очень на тебя рассчитывал. Может, все же выберешь часика три? Я не обижу!

– Не в этом дело, Володя.

– Постой, ты же бываешь свободен по выходным! Я даже запасной вариант не предусмотрел.

– Долго объяснять. В общем, сегодня еду к Ирине.

– А-а, свидание сегодня! Вот уж не ожидал. Расстроил ты меня, брат.

Николай достал из того же шифоньера ботинки, аккуратно помещенные в коробку, как только что купленные. Хотя лет им как и костюму, не меньше. И, несмотря на их превосходный вид, тщательно начистил.

Телефон вновь зазвонил. Николай посмотрел на часы и с большой неохотой взял трубку.

– Привет, Коля! Ты знаешь о том, что сегодня внеочередное заседание нашего клуба?

– Нет.

– Что, рассылку не получил, что ли?

– Компьютер сломался. Мастер придет только завтра.

– Ясно. Так сегодня в четыре часа.

– Слава, – вздохнул Николай, – к сожалению, у меня не получится.

– Как не получится! Вот так активист, едрён корень! Давай не валяй дурака.

– Дело неотложное. Давно собирался, да все откладывал. Но сегодня твердо решил, иначе долго придется ждать.

– Да что случилось-то? – не унимался коллега.

– Еду к Ирине.

– Вот те на! Подругу, что ли, завел? Вот так скромняга, едрён корень!

Николай принял душ, тщательно побрился, надушился… И опять телефон взялся испытывать его терпение.

«Да что они, сегодня с ума посходили, что ли? – не на шутку возмутился он. – То по нескольку дней никто не звонит, а тут сразу все обо мне вспомнили!»

– Слушаю, – недовольно буркнул Николай, как бы давая понять звонившему, что не намерен с ним общаться.

Однако в трубке послышался бодрый, веселый голос:

– Колян, это Костя с Серёгой. Твои кореша по технарю. Как твое «ничего»?

Разговаривать в резких тонах с приятелями, с которыми не виделся лет десять, Николай посчитал неудобным.

– Нормально.

– А мы вот бегаем, справки на пенсию собираем. Ты тоже, поди?

– Собрал уже.

– Молодец! Ты ведь у нас январский?

– Да. Три месяца осталось.

– А Жорке сегодня шесть рублей стукнуло. И по этому поводу… Догадываешься что?

– Догадываюсь. К себе зовет?

– Если бы! Банкет в кабаке заказал. Сегодня в пять часов.

– Мужики, вы меня извините, но сегодня я не смогу.

– Что значит «не смогу»? Давай не обижай юбиляра! У самого юбилей впереди. Короче, откладывай все свои дела. Встречаемся в половине пятого на Гостинке.

– Нет, ребята, отложить не получится.

– Ты давай объясни, что к чему, а я тебе растолкую, что получится и что нет.

– К Ирине я сегодня еду. Ты не знаешь…

– Оба-на! Ну ты даешь, старый хрен! О душе пора задуматься, а он все по бабам.

– Ты меня не так понял.

– Да что тут понимать-то! И неужели нельзя перенести свидание? Первая любовь, что ли, юношеская? Дрожь в коленках, стихи по ночам?

– Не то ты говоришь. Я слово себе дал сегодня поехать.

– Ну, сам смотри. А Жорка обидится.

Закончив разговор, Николай отключил мобильник, подивившись собственной недогадливости.

На лестничной площадке соседка, одинокая старушка, попросила отремонтировать кран. К счастью, она оказалась более понятливой и согласилась подождать. Лишь бросила напоследок:

– А вырядился-то! У тебя что, сегодня свидание, что ли?

«Не забыть еще купить цветы», – подумал Николай, выходя из дома. Путь из Инорса предстоял неблизкий, с пересадкой на Галле. Всю дорогу он думал только об Ирине. Память щедро оживляла картины их знакомства, совместную работу в одной компании, корпоративы и ссору по его глупости. Сцены были столь ярки, будто случились только вчера.

«Как я мог такое сморозить! – мучился он. – И почему сразу не извинился? Ну что, что мешало? Надеялся на ее отходчивость. Забудет, мол. Хорош джентльмен! Каким же я выглядел в ее глазах? Этого теперь никогда не узнаешь».

Вот наконец и Южное кладбище. Ее могила, как он выяснил, – в самом конце. Николай с волнением, доходящим до дрожи, шел по дороге, шурша опавшими листьями. Привычная городская суета разом исчезла. И он ощутил вечный покой, возможно подобный тому, что когда-то испытал Исаак Левитан. Лишь крики птиц да шум ветра в оголившихся кронах деревьев нарушали тишину.

«Ну, кажется, дошел. Вот ее сектор». Николай почувствовал, как учащенно забилось сердце. Могила Ирины вся была заставлена венками искусственных цветов. Безвременно ушедшая смотрела на него с портрета спокойным, умиротворенным взглядом Мадонны с картин художников эпохи Возрождения.

«Так вот где ты теперь обитаешь, Ирина! А я всегда был уверен, что ты меня переживешь. Ведь ты источала здоровье и энергию, танцевала, посещала тренажерный зал, была душой всего коллектива. Как же такое могло случиться? Синдром внезапной смерти, – вспомнил он заключение врача. – Случай – один на миллион.

Сколько цветов на могиле! Ты и вправду очень любила цветы. Живые уже пожухли. А венки немного выгорели. Похоже, тебя навещали все лето. Только я пришел в последнюю очередь. Я оказался самым трусливым из всех, кто тебя знал.

Да, я боялся увидеть тебя в таком месте. Оно совсем не вяжется с тобой, самой живой, самой женственной, самой… Это даже представить было невозможно, что я буду посещать твою могилу…

Знаешь, меня всегда пугала мысль, что однажды ты уедешь далеко-далеко, а я так и не узнаю, куда и с кем. И вот ты уехала. Одна. И так далеко, что до Марса ближе…

Как же так, Ирина, я мыслил тебя на вершине земной жизни, в лучах любви и обожания, а ты лежишь в сырой земле…»

Николай так потом и не вспомнил, сколько простоял возле могилы. Стало вечереть, и он заковылял обратно. Переживания, воспоминания и мысли продолжали тесниться в голове: «Вот говорят: все, что с нами происходит, имеет смысл. Оно нас чему-то учит, чем-то обогащает. Только чем может обогатить смерть самых дорогих и самых достойных людей? И как теперь жить с таким смыслом?

“Надо жить, надо жить” – это такая обязательная установка каждому. “Добровольный отказ от жизни – наитягчайший грех”, – учат святые отцы. А вот ради чего надо жить, они не объясняют. “Такова воля Божья”, – говорят. Ума много не надо, чтобы так ответить. А вывод получается такой: жить порой приходится вопреки душевному состоянию, несовместимому с жизнью. “Назло надменному соседу”.

А еще говорят, что прошлым жить нельзя. Я всегда прислушивался к этому совету. Только теперь прошлым стала Ирина. Что же получается? О ней стоит забыть и жить другими? Может, еще и втрескаться в какую-нибудь?!

Что-то недодумали великие мудрецы».

Николай не стал дожидаться автобуса и пошел пешком. Вечный кладбищенский покой вновь сменился грохотом машин на автостраде. Но от этого характер его переживаний не изменился. Проходя по Затонской улице, он то и дело замечал, как веселы и беспечны прохожие. Они громко разговаривали по сотовым телефонам, перебрасывались плоскими шуточками, выясняли какие-то мелкие дрязги и бросали вокруг окурки и обертки от угощений.

«Вот еще, – вспомнил он разговор со святым отцом, состоявшийся этим летом, – священнослужители учат, что мертвые (на том свете) должны жить ради живых. Стало быть, Ирина – идеал женщины, кем восхищались все знавшие ее независимо от пола и возраста, – должна жить ради вот этих убожеств, которым даже к урне трудно подойти?! Помогать им побольше жрать и успешнее освобождать кишечник?»

Николай вдруг почувствовал, что этот привычный мир с его бесконечными мелкими хлопотами, пошлой бытовухой, напрочь забивающей все мысли, с заземленными стремлениями стал ему чужд. И по большому счету его ничего уже здесь не удерживает.

«Что я тут вообще делаю?» – спросил он у самого себя.

Так в раздумьях Николай дошел до моста через реку. И когда достиг его середины, вдруг остановился, подошел к ограде и посмотрел вниз. Река, словно в насмешку названная Белой, медленно несла свои мутные безжизненные воды, больше похожие на навозную жижу. Мрачные строения на правом берегу и упокоившийся навсегда речной порт только усилили депрессию.

«А не очень-то красивый мир мы создали, чтобы цепляться за него что есть сил, – подумал Николай. – Если броситься вниз, шансов – никаких», – решил он, осознав, что мысль о самоубийстве никогда прежде не приходила ему в голову.

Тут что-то заставило его повернуть голову. В нескольких метрах от себя Николай увидел девчонку-подростка, которая вдруг перемахнула через ограду моста и замерла, закрыв глаза.

«Сейчас свершится непоправимое», – пронзила мысль. Мгновение – и он оказался за спиной девочки, крепко схватив ее за плечи.

– Что вы делаете?! – закричала она. – Отпустите меня!

– А что ты задумала? Ну-ка, перелезай обратно!

– Не перелезу! – срывающимся голосом взвизгнула девочка.

– Но я тебя все равно не отпущу. Давай не дури!

– А кто вы такой? Какое вы имеете право мной командовать?

– Я тот, кто оказался поблизости, – отчеканил Николай. – Потому и имею право. Ну, так долго тебя еще уговаривать?

– Сейчас же отпустите! – истерично закричала девочка и попыталась вырваться. – Я не хочу жить! Не хочу!

– Будешь жить!!! – в самое ухо гаркнул ей Николай.

– Зачем?!

– Так надо!

Девчонка попыталась укусить своего спасителя за руку, но не дотянулась.

Решив, что от препирательств толку не будет, Николай подхватил ее под руки, напрягся и с большим трудом перетащил вырывающуюся, рыдающую истеричку через ограду.

– Отстаньте от меня! – Она стала колотить своего спасителя руками.

Но он крепко удерживал ее.

– Пойдем! – резко скомандовал Николай и повел девочку в город.

– Кто вы такой? Я вас не знаю! Откуда вы взялись на мою голову? – кричала девчонка. – Вы чужой мне, и я вам чужая! Зачем суетесь не в свое дело?

– Заруби себе на носу! – крикнул Николай и сам себе удивился. – Не бывает чужих ни девочек, ни мальчиков, ни зверей, ни птиц, ни деревьев!

– Что?.. – округлила глаза девочка и удивленно посмотрела в глаза мужчине. – Мне никто такого не говорил.

– Так я сказал.

– А кто вы?..

– Твой спаситель. Если хочешь, меня к тебе судьба послала. Она не согласна с твоим решением.

Николай опять удивился собственным словам: «Откуда они исходят? Ведь подобные мысли никогда не приходили мне в голову».

Как бы то ни было, но на девочку они произвели впечатление, она успокоилась и больше не пыталась вырваться.

– Что с тобой такое случилось, что с моста решила прыгнуть? – спросил Николай.

– Меня парень бросил.

– И всего-то! Запомни мои слова: через несколько лет ты назовешь себя дурой за сегодняшний поступок. А парень у тебя еще будет. Лучше этого.

– Откуда вы знаете? Вы что, ясновидящий?

– Да! – отрезал Николай таким убежденным тоном, что чуть сам в это не поверил.

Девочка опять удивленно, внимательно посмотрела ему в глаза. Ее отчаяние сменилось любопытством. Тем временем они дошли до автовокзала.

– Ну что, пойдешь домой? – спросил Николай.

– Да, – тихо ответила присмиревшая девочка.

– Ты где живешь-то?

– На Шафиева. Угол с Зорге.

– Давай я тебя провожу.

Прощаясь, он дал девчонке номер своего телефона и взял с нее обещание звонить, если возникнет тяжелая ситуация. Потом посмотрел на часы: «Половина восьмого. Успею еще отремонтировать кран соседке…»