Текст книги "Терра неизведанная"

Терра неизведанная
Составитель: Сергей Малышев

Я люблю историю и считаю, что фантастика – это и есть способ популяризации истории: ты берёшь то, что считаешь важным и помещаешь эту ситуацию в будущее, на другие планеты, куда угодно. И всё – людей уже не оторвать.

Джеймс Кэмерон

Не стоит смотреть на фантастику свысока – особенно на такую, настоящую; есть вещи, которые только оттуда и узнаешь.

Лев Данилкин

© Коллектив авторов, 2023

© Антон Осинцев, художник, 2023

© Малышева Галина Леонидовна (ИД СеЖеГа), 2023

Любовь Лукина. Евгений Лукин

Смертельная

Перебравшись на борт единственной здесь орбитальной станции, туристы первым делом врывались в обсерваторию и устраивали давку возле телескопа. По очереди вплавляли горящие глаза в линзы окуляров – и замирали в восхищении: внизу, подёрнутая лёгкой дымкой, плыла Смертельная. Девственные леса, прозрачные реки, незатоптнные пляжи…

У туристов захватывало дух.

Потом их приглашали по одному к начальнику станции и предлагали подписать бумагу, что с момента высадки на поверхность планеты за их жизнь и здоровье администрация ответственности не несёт.

Эта процедура всегда производила сильное впечатление. От начальника выплывали притихшие и в телескоп теперь заглядывали осторожно и с уважением.

– Позвольте! – ошеломлённо сказала дама в модном комбинезоне, имитирующем скафандр высшей защиты. – Но если там действительно так опасно, то почему туда пускают туристов?

– Как же, не пустишь вас! – сварливо откликнулся долговязый пилот, сотрудник станции. – В прошлом году попробовали не пустить – так тут такое поднялось…

Он безнадёжно махнул рукой.

– Пожалуй, – поколебавшись, сказала дама, – я откажусь от экскурсии.

Примеру её последовали ещё несколько человек.

Потом ещё несколько.

Потом ещё.

* * *

Когда посадочная шлюпка опустилась на серый бетон единственного на планете космодрома, в ней было всего десять туристов. Десять самых отчаянных. Припав к иллюминаторам, они с замиранием озирали окрестность. В центре бетонного поля – два низких купола, по периметру – мощные силовые установки. А дальше – природа.

Пилот разгерметизировал салон и опустил аппарель.

– Вот вы и на месте! – с преувеличенной бодростью известил он. – А возле купола вас егерь встретит…

Туристы переглянулись.

– А проводить вы нас разве не хотите?

В глазах пилота явственно обозначилась тоска.

– Так ведь тут же рядом совсем…

– Ну нет, так не пойдёт! – занервничав, сказал руководитель группы. – Раз уж взялись доставить – передайте из рук в руки.

Пилот с неохотой выбрался из кресла и сошёл по аппарели на серый бетон. До самого купола он шёл с напряжённой спиной и расслабился, только оказавшись в помещении.

– И где же ваш егерь?

– Подождём… – неопределённо отозвался пилот, озираясь.

– А кроме егеря, никто больше на планете постоянно не живёт?

– Да как вам… – замялся пилот. – Вообще-то тут ещё группа биологов… работает…

Слово «работает» он произнёс с сильным сомнением.

– Так работает или нет? Вы что, сами не знаете? Или… с ними что-нибудь случилось?..

– Здравствуйте, – послышался негромкий бесцветный голос – и все обернулись. Маленький невзрачный человек с серым осунувшимся лицом ощупывал туристов цепкими, глубоко посаженными глазами.

– Вы, вы и вы, – сказал он. – Отойдите вон туда в сторонку.

Трое мужчин, недоумённо переглядываясь, подчинились.

– Во время экскурсии, – бросил егерь, – будете находиться на базе. Из купола – ни шагу!

– Мать честная! – потрясённо выдохнул пилот. – Как же я сам не сообразил!..

– Да что случилось-то? – вырвалось у черноволосой туристочки.

– Лысые они, – испуганно понизив голос, пояснил пилот.

Все оторопело уставились на отбракованных.

– Кто лысый? – возмутилась черноволосая. – Гоша бритый!

Егерь искоса взглянул на заступницу.

– А там никто спрашивать не будет, – проворчал он, – лысый ваш муж был или бритый…

– Но…

– Вы тоже останетесь на базе, – по-прежнему не повышая голоса, сообщил он.

– Как?!

Вопрос остался без ответа. Невзрачный человечек ещё раз оглядел оставшихся.

– Значит, так, – сказал он. – Когда выйдем из-под защитного поля – идти за мной след в след, дистанция – метр. Разговаривать негромко, а лучше совсем не разговаривать…

– Знаете… – покряхтев, заговорил руководитель группы. – Я, наверное, тоже останусь…

– А вы старший?

– Да.

– Без вас я группу не поведу. Не имею права.

– Да знаете… Я что-то неважно себя чувствую…

– Ну, это как раз не страшно, – утешил егерь. – Оттуда, по-моему, больные чаще здоровых возвращаются… Теперь главное. Расчески, ножи, калькуляторы, компьютеры, пудреницы, видеокамеры – всё на стол. Если ремень с пряжкой – тоже. Без пряжки – можете оставить при себе.

– По большому маршруту поведёшь? – полюбопытствовал пилот, пока туристы разгружали карманы.

– Там сейчас не пройти, – помолчав, негромко отозвался егерь. – Вчера пробовал – вернулся…

– А биологи? – понизив голос, спросил пилот – и все впились глазами в егеря.

Егерь нахмурился и промолчал.

– Разоружились? – повернулся он к туристам. – Всё выложили? Карманы проверять не надо? Тогда построились в цепочку – и за мной к выходу.

– Как? А скафандры?

– Какие скафандры?

Турист замялся.

– Ну, если жить надоело, можно и в скафандре… – не дождавшись ответа, пробормотал егерь. – Только без меня…

* * *

Из купола они вышли след в след. Пройдя несколько шагов, егерь резко остановился. Туристы замерли. Все, кроме одного. Этот уже успел на что-то засмотреться.

– Возвращайтесь в купол, – приказал ему егерь.

– Почему?

– Там объяснят.

Оставшись вшестером, миновали генератор силовой защиты. Дальше бетон старел на глазах – лежал, раскрошенный, проеденный травами и мхами.

– Разулись, – приказал егерь, вылезая из растоптанных сандалий. – Обувь бросьте здесь. Обуетесь, когда вернёмся.

Тут он заметил, что туристы с ужасом смотрят куда-то в сторону – и оглянулся. Там, в нескольких метрах от них, стояли рядком три пары обуви. Одна из пар – женская.

– Чёрт… – хмурясь, пробормотал он. – Убрать забыл… Ладно, пошли…

Бетон кончился, под босыми ногами была теперь тёплая травянистая планета – ласковая, вкрадчивая. Смертельная.

– Может быть, вернуться? – жалобно подал голос замыкающий.

– Поздно, – без выражения отозвался егерь.

– Почему поздно? Несколько шагов…

Егерь остановился. Остальные – тоже. Обернулся к замыкающему:

– Куда несколько шагов? Туда?

Все оглянулись на серое бетонное поле. Потом снова посмотрели на егеря.

– Шутник… – проворчал он, возобновляя движение.

– Я всё-таки вернусь, – сказал замыкающий.

– Хорошо! – бросил егерь, снова останавливаясь. – Только дайте нам сначала отойти шагов на двадцать. Махну рукой – можете возвращаться. А вас… – Он повернулся к остальным. – Вас я прошу внимательно посмотреть, что потом будет. Посмотреть и запомнить.

Отойдя на двадцать шагов, они оглянулись и увидели, что замыкающий, утирая пот с бледного лба, следует за ними.

Шумели травы. В кустах кто-то мурлыкал. Серое лицо егеря совсем обрезалось. Бесшумно ступая, он вёл группу по еле намеченной в траве тропинке.

– Смотрите, зверёк, – тихонько сказала туристка.

Действительно, на опушку выбежал зверёк, напоминающий кошку с беличьим хвостом. Егерь глянул на него искоса, но шага не замедлил. Видимо, опасности зверёк не представлял.

– Какая прелесть! – сказала туристка. – А что делать, если он выбежит на тропинку?

– Ничего, – отозвался егерь. – Прежде всего в панику не впадать. Особенно, если начнёт тереться об ноги. Стоять неподвижно. Полчаса будет тереться – полчаса стоять неподвижно… Стоп!

Впереди через тропинку переливалась отсвечивающая металлом струйка чего-то живого.

– Придётся в обход… – тихо сообщил егерь. – Плохо…

– Муравьи? – шёпотом спросил руководитель группы.

– Если бы… – отозвался егерь – тоже шёпотом.

Они прошли вдоль ручья, где над подозрительно прозрачной водой качались похожие на щупальца лианы, и, обогнув пригорок, замерли.

Впереди, метрах в двадцати от них, лежал человек. Это был рыжий парень в розовой мятой рубашке и белых потрёпанных брюках. Босой. Лица его видно не было.

– Человек лежит… – проговорил кто-то, не веря своим глазам.

Все обернулись к егерю. Егерь молча смотрел на лежащего. Лицо его выражало не то скорбь, не то полное равнодушие.

– Лежит… – отозвался он наконец. И было в этом его «лежит» нечто такое, от чего на туристов повеяло ужасом.

– И давно он…

– Второй год, – сказал егерь. – Вообще-то меня просили никому его не показывать, но вы же сами видели, как всё вышло… Тропинку пересекло, а другого пути тут нет…

– Он… дышит? – ахнула туристка, вглядываясь.

– Дышит, – помолчав, согласился егерь. – В том-то всё и дело что дышит… Сейчас через овраг пойдём… место скверное… Так что повнимательней там, пожалуйста. Что-то предчувствие у меня сегодня нехорошее…

Туристы содрогнулись.

В овраге было красиво. Видимо, это и имел в виду егерь, назвав овраг скверным местом. Запах больших фиолетово-розовых цветов кружил голову. Хотелось упасть в траву, раскинуть руки, закрыть глаза… И нехорошее предчувствие не обмануло. Замыкающий остановился, потом сделал несколько неверных шагов в сторону и, зажмурясь, потянулся носом к цветку.

Его счастье, что егерь оглянулся. Этот удивительный человек чувствовал опасность спиной.

– Не двигаться! – сипло приказал он – и замыкающий, опомнясь, застыл с вытаращенными глазами. Все оцепенели.

– Спокойно… – тихо, напряжённо заговорил егерь. – Главное – спокойно, земляк… Пока ещё ничего страшного… Попробуй вернуться на тропинку по своим следам… Ну-ка, выпрямись потихоньку… Так… Давай-давай… Левую ножку наза-ад… Теперь правую… Да не спеши ты!..

Кое-как замыкающий выбрался на тропинку – и егерь вытер ладонью мокрое лицо.

– В-вы… – заикаясь, начал глава группы. – В-вы п-понимаете, что натворили!.. Чуть не натворили!..

– Не надо, – попросил егерь. – Ему вон и так худо. Не надо сейчас. Обошлось – и ладно…

Они вылезли из оврага и снова оказались на краю бетонного поля. В центре его круглились жилые купола, чуть поодаль посверкивала посадочная шлюпка с опущенной аппарелью.

* * *

– Вы представить не можете, как я вам благодарен! – сбивчиво заговорил замыкающий, когда они вновь вошли в помещение.

Егерь в бешенстве повернулся к нему.

– Сразу же, как вернётесь на орбиту, – процедил он, – дадите подписку больше эту планету не посещать!

– Господи! – вскричал виновный, прижимая руки к груди. – Да я и сам теперь ни за что… Да я… У меня в этом овраге даже зуб под коронкой заболел – от страха…

Пилот встал. Егерь впился глазами в лицо туриста.

– Зуб? Какой зуб?

– Золотой… – неуверенно ответил тот. – Зуб, говорю, под коронкой…

Несколько секунд егерь смотрел на него обезумевшими глазами. Потом круто повернулся и молча вышел из помещения.

– Что… правда, зуб? – спросил пилот.

Турист открыл рот и показал коронку.

– Ну, ребята… – только и смог вымолвить пилот. – Как же вы оттуда вернулись вообще?..

* * *

Егерь даже не вышел попрощаться. Но туристы и не думали обижаться на него. Поспешно заняли свои места в шлюпке – и над бетонным полем взвыли двигатели.

Егерь хмуро следил, как пропадает в небе вьющийся белый след. Потом вернулся в купол и, подойдя к экрану связи, сердито ткнул клавишу.

На экране возникла зелёная лесная полянка и огромный негр с яблоком в руке.

– Салют! – сказал негр и нацелился откусить от яблока.

– Сейчас я буду с тобой ссориться, Александр, – предупредил егерь.

Негр раздумал кусать яблоко.

– А что такое?

– Я вас, друзья-биологи, с планеты выставлю! – пообещал егерь. – Ты знаешь, что сейчас отчудил твой Рыжий? То есть даже в голову не придёт! Представляешь: решил вздремнуть на солнышке у оврага! Рядом с маршрутом! А я как раз туристов веду!

– И что? Заметили?

– Конечно, заметили.

– А как же ты выкрутился?

– Ну, это уж моё дело… – сказал егерь. – … выкрутился.

– Слава богу… – с облегчением вздохнул Александр.

– Да если бы! – вспылил егерь. – Они же теперь об этом рассказывать начнут! Про такую жуть – да не рассказать?.. И вот увидишь, уже следующая группа завопит, чтобы я непременно показал им этого… который второй год лежит и дышит!.. – Передохнул, посопел. – В общем так, Александр: придётся твоему Рыженькому ещё полежать… Он теперь у меня вроде как экспонат.

Александр пришёл в ужас:

– Да ты что? Ему же работать надо! У него же… Слушай, а, может, обойдётся как-нибудь, а? Через пару месяцев передадим материалы в Комиссию. А там, глядишь, планету заповедником объявят…

– Через пару месяцев? А ты представляешь, что это стадо здесь натворит за пару месяцев? Если выяснится, что Смертельная вовсе не смертельна!.. Истопчут, изроют, изрежут инициалами и спалят напоследок!.. Нет, Александр, не получается.

Тёмное лицо Александра стало несчастным.

– Слушай, а может, вместо Рыжего какой-нибудь муляж положить? – с надеждой спросил он.

– А где возьмём муляж?

– Н-ну… сделает он муляж!

– Вот пусть делает. Чтобы один к одному. И чтобы дышал. А пока не сделает… По первому моему сигналу – со всех ног на край оврага! В любую погоду! И чтобы лежал на том же самом месте, в той же самой позе – и дышал! Экспонат!..

1993

Ирис Аполло

Волшебная флейта 1
Моему мужу

«– Мне кажется, на свете нет ничего прекраснее любви, – продолжал вдохновенный голос из глубины мраморной плиты. – Если ты любишь, ты будешь жить вечно, потому что, даже если ты умрёшь, любовь все равно останется в твоих воспоминаниях. Она не может надоесть, от неё нельзя устать. Пожалуйста, скажи мне ещё раз, что ты любишь меня …

– Я люблю тебя! – сказал я.

– Ну вот, а теперь, – тихо сказала она, – можно Поговорить о чем-нибудь другом. Когда мы общались с тобой в последний раз?»

Рей Бредбери

–  Ella, ты в библиотеке? Гелион, поднимись ко мне в кабинет, детка!

– Ella! Но я в Александрийской библиотеке! Только что нашёл полное собрание Гая Петрония Арбитра! Я его обожаю. Уже конец рабочего дня! Можно мне остаться, а?

– Александрийская библиотека всегда к твоим услугам. А Гай плохо на тебя влияет… и у меня к тебе срочное дело. Прости, baby! Жду.

И отключился. Но ослушаться я не решаюсь и с сожалением откладываю свитки.

Библиотека на 30 этаже нашего Института Экспериментальных миров, а кабинет Директора на 35.

Мне можно и не стучаться.

Да он при параде: элегантный костюм стального цвета очень к лицу. И золотая роза в петлице!

Герман выдаёт авансом самую обаятельную свою улыбку. Значит, точно что-то нужно! Я понимаю, что нарядился он вовсе не для меня, но все равно показываю большой палец в знак одобрения. И, когда дверь захлопывается, я сразу целую мужа в губы.

– У нас с тобой сегодня был запланирован поход в Оперу и ужин со спонсорами, но переигралось. Я ознакомился с требованием наших гостей из Азии и хочу предложить им купить один из старых проектов, висящих на балансе Института мёртвым грузом. Прежний хозяин этого мира недавно умер. Проект, сам по себе, очень энергоёмкий и очень красивый. Лично мной разработан и построен в восточном стиле. Я когда-то потратил на него много сил. Очень жалко его, но, если не купят – он автоматически аннулируется: больше не будет возможности содержать его – чисто энергетически. Все сталкеры сейчас заняты. Малыш, ты должна помочь!

– Ну-у-у-у, почему я? – проявляю недовольство. – Вечер пятницы! И я хочу отдыхать… С тобой!

– Откровенно говоря, Гел, большинство старых проектов запаролено на имя моей жены. Так или иначе… придётся тебе, детка! Заодно прямую трансляцию с места обеспечишь. У тебя всегда такая красивая съёмка. Пусть гости посмотрят! Может, их и проймёт?! И купят… Да, возьми мой Перегрин! – Герман передаёт мне ключи от вертушки: Перегрин, самый быстрый геликоптер между всеми десятью мирами, наша разработка и гордость Института.

– Можно мне поехать мальчиком? Как сейчас, – сжимая ключи в кулаке, упрашиваю я, – Переодеваться так неохота! Да это и удобнее!

– Я уже точно не помню условий. Можно, наверное, и так. Не принципиально. Поезжай мальчиком. Ловчее выйдет.

– А что мне за это будет, если купят?

– Что?! Да что захочет моя королева! – и Герман награждает меня увесистым шлепком, – И гарнитуру не забудь! Я на связи.

– А инструктаж?

– Сообразишь по месту! Там все, в основном, будут тебе подчиняться. Центр силы – сокровище – рубиновый мини-ноутбук… в ларце.

– Рубиновый ноутбук?!!! Почему-то меня это не удивляет. Ты как Маугли! Но как мне его дадут? Или обменять его… А на что?

– Я же сказал: «Тысяча и одна ночь» вперемешку с индийским эпосом! Так отдадут… Или введёшь новые параметры или выключишь. И все!

– Ок! А поцелуй на счастье? Пожалуйста!

– Только один! Ведь задание совсем не сложное! – Директор чмокает меня в щеку, подталкивая к выходу из кабинета, – Может, ещё в Оперу успеем. Сегодня, вроде бы, дают «Севильского Цирюльника»… первый спектакль нового сезона. Возвращайся быстрее. Я люблю тебя, Гел, в любом образе! До вечера!

Перегрин летит сквозь розовеющие облака! Сначала над пустыней, потом над морем. А вот и сити: постапокалиптический пейзаж… война у них была, точно! Это уже не продашь… видно, что мир давно стоит без хозяина.

Штурвал на себя! Пусть все шесть камер геликоптера и мой регистратор снимают эти безмятежные поля облаков цвета зефира на светло-салатовом предзакатном небе!

В гарнитуре слышно, как Герман неспешно беседует за столом со своими заказчиками. Я не понимаю по-арабски… или это не арабский? Издали слышен звон приборов и фужеров, одобрительный смех… это предварительные переговоры. Пока что, кажется, всё хорошо.

– Детка! Сколько ещё до места? Мне пора начинать презентацию, – это уже мне.

– Любимый, пять минут по приборам. Это гора?

– Осторожно, малыш! Это – летающий остров, внушительных размеров. Садись аккуратно!

Три минуты до места. Перегрин проходит сквозь густые облака, клубящиеся вокруг него кольцами ароматного дыма. Кабина на какое-то время заполняется запахом благовоний: сантал, амбра, ароматические масла волнами сменяют друг друга… Я сейчас чихну!

Две минуты. Сплошная стена зелени. Сразу! Винт срезает плети кустовых роз. Цветы летят брызгами во все стороны. Массаракш! Но я успеваю выровнять машину. Ещё сто метров вверх: впереди, из моря цветных облаков и висячих садов, величественно встаёт Тадж-Махал.

Конечно же, этот дворец несравнимо больше индийской усыпальницы. Его ажурные башни устремляются в небо вокруг центрального большого купола, который венчает скульптура Создателя миров – самого Вишну, верхом на белом драконе. Архитектура и сложный декор дворца просто завораживают. Как Герман всё это придумал, уму непостижимо! Ещё один кружок по периметру!

– It’s a miracle, baby! Я на месте. Можешь начинать.

– Спасибо! Не отвлекайся, darling!

Я сажаю геликоптер у бассейна перед главными воротами.

Герман всегда уделяет большое внимание входу: «Портал – лицо проекта!». Резные многоуровневые и многофигурные врата просто великолепны. Их ярусы каскадом поднимаются всё выше и выше. Я медленно запрокидываю голову, что бы камера регистратора в моем венце зафиксировала каждый фигурный фриз, каждый золотой орнамент, в который вплетены фигуры людей и животных. Пусть посмотрят заказчики!

Может купят, хоть с дисконтом. Жаль аннигилировать такую красоту.

Вход, конечно, охраняется. И очень надёжно. Трубы Иерихона! Шесть боевых ифритов с разными видами оружия! Невероятно, что я ещё цела! Необходимо снять охранное заклинание, обычно оно общее у всех наших порталов.

Насколько я помню, нужно встать строго по центру: сначала запретительный жест, потом ограждающий. И принимающий.

Ифриты склонили головы, их длиннющие бороды одновременно коснулись золотого гравия дорожки. Оружие опущено. Значит, сработало. И двое из них, с ятаганами, собираются сопроводить меня к Владыке. Как-то мне эта идея не очень близка! Вот надо было зарядить оба глока серебряными пулями!

– Проблемы, детка? – приглушённый голос в гарнитуре.

– Не-е-ет, ифриты! Страшные…

– А, это охрана! Для тебя – они декоративные. Иди, давай! Не трусь. Нужен внутренний вид дворца. Мы все смотрим твоими глазами! Работай, baby, работай! И Лорд Вишну уже ждёт тебя, я уверен!

Внутреннее убранство можно передать одним словом: роскошь! Нет, не так. Роскошь, роскошь и ещё раз: восточная роскошь. Лётные ботинки по щиколотку утопают в ворсе ковров, на потолке золотые павлины, цветы и зеркала, бесконечно расширяющие пространство. Анфилады комнат с витражными окнами заполнены сокровищами: драгоценной посудой, небывалыми цветами, статуями, изящной мебелью… всего не разглядишь!

Стены главного коридора расписаны сценами местного эпоса: от сотворения мира Лордом Вишну, до событий последней войны.

Самое начало мира: из плоского чечевичного зерна сотворил Вишну свой мир, играя на золотой флейте. И земля, возникла из его дыхания, как слетает мелодия с губ флейтиста…

Ярче других написаны сцены битвы и покорения Белого Дракона, впоследствии ставшего другом верховного божества. Будто бы Белый Дракон проглотил местную Луну или Солнце… а Вишну заставил его вернуть светила на небеса, и приручил монстра. Фрески выполнены на красном и золотом фонах, богато инкрустированных драгоценными камнями. Вишну, как обычно, синего цвета. Но так виртуозно нарисовано! Весь интерьер на десять с плюсом!

Мимоходом смотрю на себя в одно из зеркал. Какой же я несерьёзно маленький, в чёрной форме Института, которая перестала казаться мне нарядной на фоне этого великолепия. Длинные рыжие волосы неаккуратно перехвачены в нескольких местах, чтоб не мешали. Заморыш.

И стволы выпирают с каждой стороны. Мне хочется модифицировать свою внешность!

– Ничего, ничего, – утешаю я себя, – вот пойдём в Оперу – и причешешься. И каблучки оденешь. И, правда, когда идёшь под руку с Германом, никаких украшений и не нужно!

Просто побыстрее закончить сейчас дела, и все! Это конец рабочего дня. Надо собраться!

В следующем зале весело гремит музыка: ситар, тамбурин, флейты и бубны. Много красивых женщин, кто-то под покрывалом, а некоторые полностью обнажены и прикрыты лишь драгоценностями, да какого качества! У меня таких и не было никогда!

Действительно, затратный проект!

Ифриты выводят меня на большую террасу, освещённую множеством факелов. Облака лежат у самых перил балюстрады, перемешиваясь с клубами ароматного дыма благовоний из больших курильниц. Здесь Музыка ещё ритмичнее и веселее. И прекрасные девушки танцуют, непрерывно сменяя одна другую. Украшения на их телах колеблется от каждого движения…

– Девушки – это хорошо! – включился Герман, – Давай общий вид и опять девчонок. Гостям они всегда нравятся!

Ему, как и его заказчикам видно то же, что и мне. А проект нужно представить максимально выигрышно…

– Будет сделано.

В дальнем конце террасы – великолепный резной трон из золота и слоновой кости. В виде розы. И на нем восседает Владыка, Страж этого мира – Лорд Вишну.

Он лениво покачивает кубком, перемешивая вино, и оглядывает меня из-под ресниц, длинных на грани возможного… золотые украшения ярче переливаются на синей коже. (Да, это классика. Я знаю. Но вживую вижу впервые). Он настолько прекрасен, что я теряю дар речи. Обнажённый торс перевит жемчугом и золотыми цепями. На узких запястьях и стройных щиколотках не счесть золотых браслетов, звенящих при каждом движении хозяина. Вороные косы настолько длинны, что стекают волнами по ступеням трона.

– Зачем делать Стража столь выразительным?! Его же почти никто не видит!

– Это старый проект, где Стражем является тень самого Демиурга.

Я во все глаза смотрю на живой автопортрет Германа. В восточном стиле, да!

Потрясающе! Крупный, хорошо очерченный рот, нежный, как роза, произносит слова приветствия. Я молча продолжаю изучать его лицо – какая же выразительность! Сама жизнь! Мне начинает приоткрываться смысл творчества Демиурга как художника: желание создать мир вокруг копии своей личности, отразиться в нем, как в зеркале, и потом следить за совместным развитием обеих составляющих системы. Автопортрет во времени и пространстве – можно и так сказать. И в развитии, да!

– Герман! Это потрясающе! Какая красивая, тонкая работа!

Я слышу, как он довольно хмыкает в микрофон.

– Кончай уже меня рассматривать, то есть, его! Детка, не залипай, пожалуйста! Ты на работе!

И все же я понимаю, что ему приятна похвала.

Вишну выгибает одну бровь:

– Чужеземец с Прекрасного Запада не понимает наш язык?! Так я перейду на наречие вашего народа. Что привело тебя сюда, в Страну Восхода, к подножию моего престола?

Английский тоже очень хорош. Только звонкое «Р» выдаёт акцент. Он певучий, скорее приятный. И такой ласковый взгляд…

И тут же строгий голос Германа в гарнитуре: «Гел! Время, baby! Задавай вопрос уже! Я хочу, сегодня, ещё успеть послушать Моцарта».

– О, Совершенный! Я прибыл с Запада, чтобы увидеть величайшее Сокровище – Алый Рубин. Прошу тебя, покажи мне его!

– Рубин? Тот, что в моем венце?

– Нет, тот что в ларце.

– Ты говоришь о Сердце Востока?! Самое главное сокровище этой стороны Света. То, что ты проделал столь долгий путь ради него, воистину достойно похвалы. Гость всегда посланник Всевышнего. Но, вижу, ты утомлён и голоден. Разве сможешь ты оценить игру света на гранях этого камня по достоинству, когда сам ты в таком состоянии? Прекрасным наслаждаются неспешно, не так ли? Сначала отдых и приятная беседа.

Усталость, действительно, накатывает как-то сразу: идти никуда не хочется, и на завтрак были одни мюсли… да и когда это было-то? Перекусить не помешает. Полчаса ничего не решит!

– Можно мне присесть? У ног Владыки Востока?!

Туфля с загнутым носом, вся расшитая камнями, подталкивает мне подушку. Значит, можно.

Откуда-то появляется столик со щербетом и аппетитными фруктами. То, что нужно!

Я пристраиваю свой венец на краешке стола, регистратором в сторону девушек. Пусть презентация станет чуть поживее! Мне надоело любоваться на танцовщиц, я хочу лучше рассмотреть это существо с синей кожей и такими темными карими глазами, что ирис почти сливается с радужкой. Голубоватые белки поблёскивают из-под длинных ресниц. А улыбка подобна полумесяцу в ночном небе!

Подушка мягкая, фрукты необычно большие, но, главное, его магия! Энергия, расходящаяся тугими волнами от всей фигуры Стража настолько позитивная, густая и… вкусная, что ли, хоть ложкой ешь! Мне удаётся подзарядить свои внутренние батарейки.

Как уютно сидеть у его ног! (И дома, около Германа, часто так сижу). Хозяин наблюдает, хорошо ли я ем. Шербет сладкий, но неожиданно крепкий. И, напрочь забыв, что передо мной не сам Герман, я привычно опираюсь затылком об острое колено.

Ну, не знаю кому как, а мне комфортно. Золотой поток живительной энергии пронизывает меня насквозь, когда он, невзначай, проводит рукой по моим волосам и лицу. И это тоже угощение. (Краем глаза я замечаю, что ладонь гораздо светлее и розовее остальной кожи).

– Нравится?

– О, да.

Тогда Вишну протягивает мне свой кубок, я, не задумавшись, что за это обычно дисквалифицируют, осушаю его.

Какое странное чувство: голова идёт кругом и в то же время я готова смеяться от счастья, остаться здесь навсегда, и, вообще, чем я могу быть полезна Его Величеству?

– Побеседуем? Сядь поближе! Расскажи мне последние новости. Я так давно не видел никого с Той Стороны.

– В хорошей Империи нет новостей, Владыка! Что конкретно тебя интересует? – я роюсь в карманах в поисках сигарет. Наконец то! – позволишь закурить?

– Marlboro!

Я затягиваюсь, и тут же изящная рука забирает мою сигарету. Из его тонко прорезанных ноздрей выходят две струйки дыма. Вздох неподдельного наслаждения! И таким знакомым голосом, почти без акцента:

– Детка, я не был на Прекрасном Западе тысячи лет! Пожалуйста, расскажи мне… про осень в Лондоне! Скажи, правда, что сезон в Опере все так же открывают Моцартом? Наверное, сегодня дают «Волшебную Флейту»? (Нет, «Севильского цирюльника»…) Скажи, правда ли, что все так же, как раньше, листья в Гайд-парке сразу краснеют после 5 сентября? А туман под утро густой, как молоко, так что даже дым своей сигареты совсем не виден. И, если дождь зарядил с утра, то это до вечера, и от тоски спасает лишь глинтвейн в кувшине на каминной решётке и томик Шекспира. Или совсем ничего не спасает, когда в ноябре уже выпал снег, сын не звонит, а жена ушла к другому.

Я ошалело смотрю на него: когда же Герман его… создал? Кажется, я знаю…

– Я так хочу снова пройтись под зонтом по Пикадилли, заказать виски на три пальца в Янтарном Грифоне, и вернуться к ужину домой, в Кенсингтон, шурша бумажным пакетом со свежими булочками. И, когда ключ повернётся в замке, я хочу, чтобы на руки мне прыгнула не большая трёхцветная кошка, а моя любимая… Что же ты плачешь?! (Боги Олимпа! Трёхцветная кошка! Я отчётливо слышу звук, с которым моё сердце раскололось пополам, прямо сейчас! О, тот ноябрь! Встать на колени перед ним, целовать руки, умолять о прощении! Бесполезно).

– Сегодня играют «Дон Жуана»! – не кстати выпаливаю я и резко встаю, поспешно отхожу к перилам балюстрады. Ночной ветер разогнал облака и высушил слезы. Под бесконечно высоким звёздным небом чужого мира я снова, как Маленький Принц, думаю только о своей Розе…

– Соберись, Гел! – говорю я себе, усаживаясь на перила, – это просто алкоголь и очень сильная магия! Я же в центре силы этого мира. Надо скорее сделать дело и двигать отсюда. Но Герман пока что отключил гарнитуру. Значит, идут основные переговоры.

Скоро всё решится. И тогда…

Он подошёл совсем неслышно. Терраса опустела. Мы одни. Его губы нерешительно шепчут у самого лица:

– Скажи, тебе когда-нибудь хотелось быть… женщиной?

– Зачем это?

Горячее дыхание на щеке:

– Что бы тебя любил мужчина. Понимаешь? Любил. По-настоящему. Раз и навсегда! Тебе хотелось бы? (Такой, как ты?! Ты?! Да, о да! Да, хотелось, всегда… – больше всего хочу сказать я). Но вместо этого резко отворачиваюсь, чтобы успеть скрыть слезы, хлынувшее сразу очень сильно. Какая-то струна ещё раз больно лопнула в душе, отчего смена моего облика происходит произвольно, на эмоциях.

В следующую минуту к Вишну поворачивает голову не Гелион, а заплаканная рыжая женщина.

– Послушай, зачем эти разговоры? Я видела сегодня сотни прекрасных гурий твоего сераля! Они так прекрасны, что заставят забыть и собственное имя!

– Поначалу девушки меня развлекали, вздохнул Лорд Вишну, – Со временем стало казаться, что передо мной танцует одна и та же красавица… а теперь я их просто не замечаю: есть они или нет, сколько и какие на них украшения – всё равно. Изо дня в день одно и то же. Те же звёзды, те же луны, и те же самые красивые девушки. Я пробовал отвлечься созиданием, потом развлечься войной… Что бы я не делал: охотился, музицировал, занимался другими искусствами… ничто не приносило удовлетворения. Некому оценить результат! Ведь в моей бесконечно совершенной жизни не было того, что придаёт смысл творчеству и приносит удовольствие от создания чего-то нового – не было Любви.