Текст книги "Литературный календарь 2025 года"

 
Долой душевную усталость!
Её нам осень объяснит.
Не так уж много нам осталось!
Цени мгновения и дни,
И эту осень золотую,
и наш предутренний туман…
О, как о них мы затоскуем,
когда в права войдёт зима…
И эту зиму, всю в снежинках,
грядущих вёсен забытьё…
Всё, что любило и кружило
здесь сердце грешное моё…
И этот запах ягод летних
и роскошь наших ярких клумб…
Момент ухода незаметен
и караулит нас вокруг…
И снова осень в ритме вальса
нас на аллеях закружит…
Проходит всё. Так наслаждайся
тем, что нас радовать спешит…
 

 
Все мы в жизнь вступаем нагие,
повинуясь своей мечте…
Не по прошлому ностальгия —
ностальгия по доброте!
 
 
Милой матери ясным взглядом
ободряемся в детстве мы
и идём с добротою рядом
против царства горя и тьмы.
 
 
Изначально у колыбели
на просторах родной земли
нас баюкали, песни пели,
от печалей нас берегли.
 
 
Ты попробуй на миг вглядеться
в пролетающие года,
помяни добрым словом детство —
то, что в памяти навсегда!
 
 
Доброта тех, кого мы любим,
словно солнышко в синеве.
Доброта и доверье к людям —
словно капли листвы в траве…
 
 
Пусть нас ждут удачи другие
в неизведанной высоте…
Не по прошлому ностальгия —
ностальгия по доброте!
 

 
А мы с тобою вместе много лет.
И это счастье в жизни как отрада
не потому, что клином белый свет,
а потому, что нам других не надо…
 
 
Всё также ярок неба синий шёлк,
обидеть недоверием не смеем
не потому, что вместе хорошо,
а оттого, что врозь мы не умеем…
 
 
Над головой проносятся века.
А мы с тобой глядим на них беспечно
не потому, что жизнь так коротка,
а оттого, что счастье быстротечно…
 
 
Деля невзгоды и тепло побед,
храним любовь и гоним прочь досаду
не потому, что клином белый свет,
а потому, что нам других не надо…
 

 
Не сомневайтесь преждевременно…
Не думайте, что это малость…
Не то цените, что потеряно.
А то цените, что осталось…
 
 
О чём мечтали – в кучу свалено,
как будто им не дорожили…
Не то цените, что подарено.
А то, что сами заслужили…
 
 
В любой судьбе бывает трещина.
Вы зря души своей не рвите…
Не то цените, что обещано.
То, что исполнено, цените…
 
 
Да мало ль что судьба насыпала!
О многом вряд ли и мечталось…
Не то жалейте, что не выпало,
а то жалейте, что осталось…
 

Апрель

Николай Гумилёв
(1886–1921)

15.04.2025

Яркая и трагическая фигура в истории русской литературы, один из основателей и ведущих представителей поэтического направления акмеизм. Родился в Кронштадте, в семье морского офицера и дочери богатого помещика. С ранних лет проявил интерес к литературе и искусству, опубликовав своё первое стихотворение в 17 лет.

Гумилёв совершил несколько путешествий по Африке, которые оказали значительное влияние на его творчество, наполнив его стихи экзотикой, колоритом и приключенческим настроением. Он стал одним из инициаторов создания поэтического объединения «Цех поэтов», куда входили такие значимые фигуры, как Анна Ахматова (его жена на тот момент) и Осип Мандельштам.

Творчество Гумилёва отличается глубокой эрудицией, стремлением к точности слова и яркости образа. В его стихах нашли отражение интересы к истории, культуре, религии, философии, а также личные переживания и размышления о судьбе России и месте поэта в мире.

Николай Гумилёв активно участвовал в литературной жизни начала XX века, был одним из организаторов литературных вечеров, издателем и критиком. Его жизнь оборвалась трагически – он был расстрелян в 1921 году за участие в контрреволюционной организации, посмертно реабилитирован в 1991 году.

Наследие Гумилёва, включающее стихотворения, поэмы, эссе, критические статьи и переводы, оказало значительное влияние на развитие русской литературы и поэзии, а его имя по праву занимает выдающееся место среди поэтов Серебряного века.

Михаил Жинжеров

3.04.2025

Нью-Йорк, США, 76 лет.

Публикуется с 2013 года. Был представлен в разных номинациях и печатался в литературных журналах и альманахах. Несколько раз был в числе победителей международных литературных конкурсов. Автор книг «Рифмой по затылку», «И смех, и слёзы, и любовь», «Из века в век, из страны в страну», аудиокниги «Пегас в бане». Член Интернационального союза писатедей, Российского союза писателей, Пушкинского общества Америки, Литературного клуба Нью-Йорка. За литературную деятельность награждён орденом им. Кирилла и Мефодия, медалями, грамотами, дипломами, памятными призами и подарками. Некоторые произведения переведены на английский, польский, болгарский, греческий, азербайджанский, украинский и китайский языки. На его стихи композиторами Львом Шнейдером и Анатолием Бухманом написаны песни.

Чудеса – там, где в них верят.

Дени Дидро

Пётр Николаевич, бывший врач-психиатр, а ныне пенсионер, проживал в маленьком городке, где его очень уважали. Носились слухи, что он был гипнотизёром и под воздействием гипноза мог заставить выполнить любое своё желание или каприз.

Жил Пётр Николаевич с женой, Виолеттой Владимировной, скрипачкой, в небольшом, но красивом и уютном домике с садиком на тихой улице. Детей не имели. Пётр Николаевич любил дружеские компании, свою машину и рыбалку. Виолетта Владимировна любила музыку и книги. Кроме того, в своём садике старики выращивали цветы. По вечерам они сидели на веранде и любовались цветником. А любоваться было чем. Летом радовали глаз небольшой розарий, пионы, гладиолусы, тюльпаны. В мае цвела сирень и фруктовые деревья, осенью – георгины, каллы, астры, петуния, флоксы.

Но однажды старики увидели у себя в садике кур с соседнего двора. Куры топтали цветы и что-то клевали.

– Петя, они вытопчут все цветы, – всполошилась Виолета Владимировна.

– Да, куры в цветнике – как слон в посудной лавке, – резюмировал Пётр Николаевич.

Он прогнал кур и пошёл разбираться с соседями. Дверь долго не открывали. Наконец донёсся пьяный голос: «Открыто». Пётр Николаевич зашёл и остановился на пороге. Запах самогона ударил в нос. В гости к соседям пришли Петро, строитель, и Лёха, шофёр нефтебазы. Застолье было в самом разгаре, когда появился возмущённый сосед.

– О! Гиппотизёр, – обрадовался Лёха. – Васька! Наливай ему штрафную.

– Я не пью, – Николай Петрович остановился у двери.

– Не пьёшь, интеллигент проклятый, брезгуешь рабочим классом, – Василий, хозяин дома, агрессивно приподнялся, но сил встать у него не хватило. В дискуссию вступила Верка, его жена. Из её монолога разобрать можно было только маты.

– Тихо, – вступил в беседу наиболее трезвый собутыльник Петро. – Он гипнотизёр, заставит тебя дом поджечь или закодирует и ты пить больше не сможешь.

Василий с опаской посмотрел на соседа:

– Да нет, не может быть, как это пить не смогу, а жить как же? Ну ты, гипп, гиппо, короче, чего явился, если не пьёшь?

– Да вот куры ваши топчут цветы.

– Ишь ты, цветочки, перебьёшься. Куры – тоже живые, что ж им и погулять нельзя? Вали отсюда, гипотизёр, пока я добрый.

Пётр Николаевич повернулся и пошёл домой. Он осмотрел ограду. Заборчик был невысокий, и курам ничего не стоило взлететь на него и перескочить на соседний двор. Пётр Николаевич задумался. Переделывать забор ему не хотелось.

На другое утро Пётр Николаевич достал спиннинг и насадил на крючок дождевого червя. Забросив леску в цветник, он сел на веранду и стал ждать. Вскоре появились куры. Они начали просеивать цветы в поисках чего-нибудь съедобного. Вдруг одна курица клюнула приманку. Она дёрнулась и крепко села на крючок. Пётр Николаевич начал потихоньку сматывать леску. Курица задрала голову и двинулась к нему. В это время через ограду заглянула соседка. Она увидела соседа, внимательно глядевшего в глаза курице, и курицу, задравшую голову вверх и медленно идущую к веранде.

– Свят, свят, – заголосила Верка. – Гипнотизёр проклятый.

Она выгнала кур из сада и убежала в дом. Вскоре к Петру Николаевичу зашёл Василий.

– Так ты что, и правда этот… как его, гипотизёр, и можешь сделать так, что я пить не смогу? Ты на нас не сердись. Мы люди тёмные. Вот тебе бутылка, может разопьём? Ааа, не пьёшь… ну ладно, только не надо нас гипотезировать. Курицу забери себе за то, что она цветы топтала, а другие к тебе больше не придут.

Слухи о гипнотических способностях Петра Николаевича быстро распространились среди соседей. Теперь его уже не только уважали, но и боялись.

– Вот сделает так, что мы пить не сможем, – говорили они между собой. – Что же это за жизнь будет?

 
Как много злобы в этом мире,
Предательства и эгоизма.
Прицельно бьют, как будто в тире,
По самым преданным и близким.
 
 
Как много в этом мире горя,
Тоска сжимает, словно клещи.
Укоры, сплетни, наговоры
И хамство батогами хлещет.
 
 
Как много в мире одиноких.
Желанье высказаться гложет.
Но некому, как будто проклят.
И только должен, должен, должен.
 
 
Но вдруг среди чужих и прочих
Привет приходит издалёка,
Как лучик света тёмной ночью,
Как парус в море одинокий.
 
 
И не страшны ни мрак, ни ветер.
Есть близкие в пространстве зримом.
И счастье – жить на белом свете,
И каждый миг неповторимый.
 

 
Я приду к тебе на рассвете,
У постели твоей постою.
Ты милее мне всех на свете,
Я тебя очень сильно люблю.
 
 
Ты так долго не можешь уснуть,
Засыпаешь только под утро,
Твоя мерно вздымается грудь,
Нежный стан в одеяло укутан.
 
 
Твои губы чуть шевельнулись,
Что-то снится тебе, понятно.
Теперь ты слегка улыбнулась.
Сны твои, видно, приятные.
 
 
Может быть, дети и внуки
В памяти хронологической.
Кого-то во сне гладят руки.
Лежит луч солнца на личике.
 
 
Бьют часы, я уже ухожу.
Дел, забот – карусель вечная.
Поцелуем тебя разбужу.
Дорогая, вставай, Женечка.
 

Как зацепить читателя с первой страницы?

Начало произведения играет важную роль в том, чтобы увлечь вашего читателя, так сказать, с порога. Именно первые строки решают, будет ли человек продолжать чтение или отложит книгу в сторону. Один из лучших способов – начать с сильного, интригующего изображения сцены или события. Используйте яркие образы, неожиданные ситуации или диалог, чтобы сразу же погрузить читателя в вашу историю. Также важно задать тон и стиль произведения с первых страниц, чтобы читатель мог почувствовать атмосферу и направление сюжета. Начало должно вызывать вопросы и желание узнать, что произойдёт дальше. Помните, как важны первые впечатления, поэтому уделите вступлению, введению особое внимание.

Борис Пугачёв

22.04.2025

Родился в Москве в 1953 году. После окончания Московского инженерно-физического института (в 1976 г.) последовала научная и руководящая работа в международных и отечественных предприятиях и организациях. Доктор технических наук (1988 г.), доктор физико-математических наук (2000 г.), профессор (2001 г.), автор 135 научных трудов и 45 изобретений.

Писательская деятельность началась с издания в 2010 году эпопеи «Горизонтальная вертикаль». В 2011–2012 годах издательством «АСТ» выпущена серия романов «Дуэль с собой», «Школа обмана», «Зеркало для слепого», «Игры жёлтого дьявола», а в период до 2023 года – сборник рассказов «Так было», романы «Дурман», «Провал», «Шесть дней осени», две книги избранных произведений, включающие новеллы и публицистику. С 2019 года в творческую копилку вошла поэзия. Были изданы сборники стихов «Нити бытия», «Дневник старика», «Случайные мысли».

Мужчина с прямыми зачесанными назад седеющими волосами, открывающими высокий с залысинами лоб, сидя в инвалидном кресле, наблюдал поведение игроков за покерным столом. В его лучистых зеленоватых глазах, хотя и широко посаженных, но узких из-за тяжёлых складок век, можно было прочитать плохо скрываемое презренье. Не отводя взгляда от игроков, он привычными действиями коротких толстыми пальцев привёл кресло в движение и, подъехав к рулеточному столу, принялся рассеянно наблюдать за распалёнными азартом лицами нарядно одетых мужчин и женщин, делающих ставки, а затем, затаив дыхание, наблюдающих за вращением колеса и движением шарика.

Однообразные, лишённые, по его мнению, профессионализма действия этих людей не вызывали в нём никаких положительных эмоций. Кроме того, он сожалел, что согласился после позднего ужина на открытой веранде прибрежного ресторана приехать в это шумное, пахнущее вековой пылью заведение.

Лучше бы он, как и вчера, не спеша прогулялся в своём кресле по знаменитой набережной Сан-Ремо от отеля до порта и обратно. После расслабляющей порции виски отправился бы в кровать, поручив референту разбудить его, когда город, погружённый в предрассветный сумрак, ещё спит. Вот тогда, отогнав сон и не производя утреннего туалета, было бы чудесно уютно разместиться на балконе и ждать, когда один за другим погаснут фонари, а сумрак сменится лучистым светом. Затем долго-долго, вглядываясь в лазурную морскую даль, щуриться на восходящее солнце, пытаясь услышать ещё не заглушённый грохотом города шелест морского прибоя. А теперь на это уже не будет времени. Только в сознании останутся и будут, не находя места, бродить эти не нужные мечтательные желания с драматической частицей «бы». Промелькнула и погасла мысль, что, возможно, это мечтание последнее в его жизни. Но думы о том судьбоносном, для чего он сюда с трудом добирался, отогнали все другие ощущения. Он непроизвольно взглянул на часы, подсчитывая в уме время, оставшееся до завтрашней полуночи, когда всё должно свершиться.

Чувство приближения чего-то значительного вытеснило даже запоздалые сожаления. Он с новой силой ощутил, что вот-вот всё, чем он жил, потеряет смысл. Тревога вкралась в его мозг, вызвав очередной приступ депрессии, когда вся его жизнь казалась никудышной. Он достал узенький прозрачный пластмассовый пенал, в котором просматривались разноцветные таблетки и помедлив высыпал в ладонь содержимое одной из его секций. Воды под рукой не было, и он, оглядывая в поиске её игровой зал, непроизвольно впал в воспоминания…

Когда-то и он был азартным игроком в той, недавно сокрушённой, но такой уже далёкой Империи строящегося социализма, где родился и жил более тридцати лет. Тогда при скудном досуге игры наполняли жизнь недостающим азартом.

Возможно, поэтому при полном запрете любого подобия казино, азартно, часто с денежным интересом, играли везде и во всё. Во время обеденных перерывов на работе, вечерами в квартирах, в поездах, на дачах, в парках, в укромных уголках учебных заведений. Даже дети играли во дворах на медяки в «расшиши» и «расшибалку». Запретить азартные игры было легко, но бороться с одной из тёмных сторон души человека оказалось накладно. Запреты, конечно, существовали, но болезненные для граждан реакции властей следовали редко. Вероятно, вожди понимали, что при скудости развлечений, ограниченных социалистической моралью, игра, никак не связанная с окружающей действительностью, отвлекала людей от ненужных системе мыслей.

Игра же существовала с незапамятных времён, когда Бог дал её Адаму под предлогом: «Выдумай названия животных». Возможно, развитие этого направления деятельности и подвигло Еву на роковой поступок. А дальше пошло… Азарт и жажда наживы стали одними из первых эмоций человека, в процессе его развития и познания Мира. Эти три ветви человеческой сущности при социализме бурно расцвели на почве отрицания существования души и определили расцвет в стране развитого социализма хомо люденс, который, хотя и не был в таком почёте, как хомо фабер, но и не преследовался. Игра свободно развивалась и существовала во всех слоях общества, иногда достаточно причудливо их перемешивая. Во что только не играли! Кто-то забивал «козла», кто-то играл засаленными картами в примитивного «дурака», кто-то – в сложного «кинга» и заморский «бридж», уголовники – в «очко» и «секу», а особо интеллектуальные – в «преферанс» и «вист», перемежая их с шахматами, элита занимала досуг «покером». Отдельная каста развлекалась бильярдом. На далёких окраинах Империи играли в нарды. Волна азарта заполняла трибуны стадионов и ипподромов. Азарт подогревался самыми разнообразными способами, зависящими от того статуса, который приписывали себе игроки. Где-то это были дружеские посиделки, где-то – деньги, где-то – призы, где-то – наказания вплоть до лишения жизни. Даже безобидные на вид шахматные баталии часто сопровождались денежными ставками. Малообеспеченные старики переходили на домино и лото, где проигравшие либо бежали за бутылкой дешёвого портвейна или водки, либо расплачивались потёртыми медными копейками. Даже октябрята и пионеры играли на интерес, расплачиваясь щелбанами.

Промышленность при огромных проблемах в производстве товаров первой необходимости заваливала прилавки разнообразными предметами азарта. Домино, шахматы и карты можно было приобрести в любом сельпо. Даже магазины детских игрушек ломились от таких сопряжённых с азартом настольных игр, как бильярд и всевозможные подобия рулетки, где шарик, попадая в различные ситуации, приводил ребёнка к выигрышу или поражению.

Эта стезя не миновала и его. Став студентом, сначала пристрастился к преферансу, а когда эта игра из-за своей ограниченности перестала его увлекать, стал заядлым домашним покеристом. Благо, в институте его окружали отпрыски элитных семей, имеющие деньги и, главное, спокойные места для такой игры. Покер только-только завоёвывал сердца азартной интеллектуальной элиты страны Советов, требуя напряжения не только мозга, но и всех чувств для постижения психологии царившего за игорным столом напряжённого единоборства. Эта борьба настолько его захватывала, что он мог без сна и отдыха сутками играть, позволяя себе лишь мимолётные отвлечения на еду и смену карточных колод.

Возможно, он посвятил бы игре всю жизнь, но обстоятельства этого не позволили. Советское общество имело другие, как казалось, незыблемые цели. Для их реализации люди, как роботы, были запрограммированы на определённый жизненный цикл. Социальное положение его родителей диктовало необходимость получения высшего образования со всеми вытекающими из этого дальнейшими профессиональным и карьерным статусами. Это не позволило игре полностью завладеть его эго.

Поэтому, как и многие его друзья, он оставался любителем, хотя и достиг высочайшей степени умения. Он мог не только разгадать тайные замыслы игроков, но и управлять собственной мыслью, материализуя её в необходимые моменты то для воздействия на решения игроков, то для раздачи желаемого расклада карт. Этого ему казалось мало, и он в совершенстве овладел шулерскими приёмами. Причём применял он их лишь, чтобы запутать или запрячь противника, а не для пополнения собственного бюджета, который, справедливости ради надо отметить, теперь не имел дефицита. Ему уже не приходилось то безоглядно кутить на выигранные деньги, забывая всё, то пускаться на заработки для отдачи карточных долгов. Такие доходы, конечно, давали некоторые дополнительные жизненные радости, но это не являлось побуждением к шулерству. Ему хотелось большей остроты ощущений и усложнения игровой ситуации, что достигалось при использовании сложных приёмов, не связанных с примитивной тасовкой, подрезкой или подменой карт.

Он умудрялся сочетать самозабвенную игру в карты с удовлетворением социальных и профессиональных амбиций, завоевав со временем прочное положение в обществе.

Его мать, будучи по природе человеком активным, по каким-то своим причинам порицала даже попытки погружения в путину игрового азарта. Горячо и различными способами боролась с пагубным, на её взгляд, увлечением любимого сына. Однако успехов не достигла. Поняв бессмысленность своих назиданий, она с годами внешне перестала проявлять беспокойство, но не смирилась. Гордясь сыном, который превратился в преуспевающего учёного, она переживала бессмысленное, с её позиций, растрачивание сил.

Так продолжалось бы очень долго. Возможно даже, что после победы перестройки, открывшей страну для мировой культуры и сгладившей социальные требования, он прославился бы в международных покерных турнирах. Однако всему положила конец смерть его матери. Даже на смертном одре она думала о его благе. Уходя в другой мир, она просила его дать слово, что он исключит из своей жизни карты. Сил отказать в такой ситуации у него не было. И вот уже двадцать с лишним лет мужчина гасил врождённый инстинкт, не позволяя себе даже безобидного дачного преферанса. Играть же в другие азартные игры в наводнивших страну казино он не решался, считая, что они лишь жалкая, недостойная его внимания разновидность того, в чём он обещал матери не участвовать.

Высвободившееся время он тратил сначала на карьеру, а с приходом всеобщей коммерциализации – на занятие предпринимательством. В конце концов он практически оставил научную деятельность и погрузился в мир сначала среднего, а потом крупного бизнеса. Он быстро сколотил состояние, следствием которого явилась возможность чрезвычайно широкого выбора организации своего, хотя и ставшего теперь редким, досуга. Весь нереализованный азарт он стал гасить экстремальными путешествиями в самые отдалённые уголки планеты, выкраивая для этого короткие моменты в напряжённом рабочем графике. Это стоило значительных средств, включая приобретение собственного самолёта, но он справлялся, совершая в год до десятка относительно коротких путешествий. Он взбирался на горы, опускался в тесные лабиринты пещер, погружался на дно океанов и даже два раза ввязывался в военные конфликты. В общем, играл со смертью, но при этом отрицал фатализм.

Это была захватывающая игра. Игра, в которой ставкой были не купюры, а сама жизнь. Да и играл он не с людьми, а с самой Судьбой. При этом он считал её своей соперницей с возможностью разгадывания её действий. Надо заметить, что ему это долго удавалось или так хотела сама Судьба. Он не раз выходил без царапин из ситуаций, где увечились или гибли все окружающие его люди. В какой-то момент он возомнил, что ему дозволено всё. В том числе и блеф, который так часто он практиковал в покере. Что-то удерживало его от использования блефа в противоборстве с Судьбой. Возможно из-за того, что те приёмы, которые он когда-то использовал, действовали на фатюев[1]1
  Простофиля, разиня (просторечн., устар.).


[Закрыть], но не на Судьбу. Последствием такого мироощущения явился непрерывный поиск новых путей реализации своих устремлений.

Однако игра на то и игра, что рано или поздно человек использует все её возможности. Мужчина пошёл на блеф, полагая, что максимальная ставка – смерть. Ему казалось, что всё равно собственная смерть неминуемо наступит чуть раньше или чуть позже, а жить без крайней остроты игры бессмысленно.

Это было ошибкой. Он проиграл, но сделать максимальную ставку Судьба не дала. Он лишь стал калекой. Мужчине сначала показалось, что это хорошо. Всё же не банкротство. Однако с каждым днём он всё отчётливее понимал, что жизнь неуклонно превращалась в рутину.

Участвовать в прежней игре он, став калекой, не мог, а найти новую игру не удавалось. Не удавалось не потому, что доступных для его состояния игр не существовало, а потому, что он не имел ставки. Единственное, чем он располагал, была опять жизнь, но теперь он боялся ставить её на кон. Боялся не потерять её, а страданий в процессе её потери. После последней проигранной партии он испытал массу мучений и страшился их повторения. Этот страх не позволял начать новую игру, а жить без игры он не хотел. Самодостаточность дала трещину. Навалилась депрессия. Он практически перестал спать, тревога неизвестного происхождения доводила его до исступления. Так его посетила мысль о самоубийстве. Он начал планировать это последнее в его жизни действие.

Всё оказалось не так просто. Один способ был ненадёжен, другой – трудно осуществим, третий – банальным, четвёртый слишком уж уродовал тело, а мужчина с некоторых пор стал верить в воскрешение. Да и христианские традиции, которые ему не были чужды, запрещали такой уход из жизни, но не порицали, а, наоборот, поощряли самоубийство, которым пользовались монахи и воины ради достижения цели. Кроме того, он успокаивал себя тем, что такой поступок подобен употреблению алкоголя и табака – общепризнанных ядов. Выбор, на первый взгляд широкий, оказался труднореализуемым. И тут он наткнулся на давно забытую игру в «русскую рулетку».

С Судьбой он уже наигрался и был убеждён, что фатализм – пустая выдумка. Однако сама идея показалась ему некой альтернативой самоубийству. Он решил изобрести новую игру, в которой нельзя было бы, с одной стороны, сделать пропуль, а с другой, в случае проигрыша легко и безболезненно покинуть этот мир ради достижения общественно полезной цели, но с имитацией естественных причин.

Над созданием игры он бился почти год и изобрёл нечто большее, по его мнению, чем игра. В это смертельное развлечение умещалось всё известное ему про игры и некоторая, более сложная в философском понимании и принципиально отличающаяся от забавы сущность. Он назвал придуманное им действо «фаталюденс». В основе игры лежала идея соединения возможностей виртуального компьютерного пространства, искусственного интеллекта и реального мира. Он потратил почти всё своё состояние на практическую реализацию этой идеи. Наконец всё было готово, но играть он не мог.

Проблема состояла в отсутствии компании, а без неё действие теряло остроту и мало чем отличалось от прошлых игр. Вот тогда он и бросил клич в интернет, в общих чертах изложив свои идеи.

Желающих составить компанию оказалось неожиданно много, но отобрать из них подходящих было непросто. Сложность заключалась в том, что освоение правил игры требовало глубоких теоретических и практических знаний в ряде областей физики, математики и информационных технологий. Поэтому все игроки должны были являться специалистами в одной из перечисленных областей и иметь определённые навыки работы в других, являющихся основами игры.

Ему удалось отобрать шестьдесят четыре человека, а из них, исключив женщин, – шесть мужчин, отвечающих всем его требованиям. Возраст этих людей составлял от сорока пяти до шестидесяти пяти лет. Это были сильные и решительные мужчины с ярко выраженным творческим потенциалом, по тем или иным причинам разочаровавшиеся в выборе своего жизненного пути. Всех их можно было охарактеризовать как последователей святого сатаны. Иными словами, жизнь их развивалась под воздействием незаурядного мозга, в рамках общепринятой морали, но почти при полном отсутствии чувств. Каждый из них осознал это в разное время, но не считал возможным что-то изменить. Поэтому, будучи не в силах заполнить образовавшийся вакуум, они приняли решение покончить счёты со своей, на их взгляд, никчёмной и обременительной для близких жизнью.

Обучение для всех прошло успешно. Игроки прониклись пониманием того, что умение это являлось достоянием всего семи человек во всём мире, что необычайно усиливало мотивацию. Более того, после завершения шестой партии игры в мире оставался опять лишь один обладатель секрета активизации игры. Это предчувствие ещё больше обостряло значимость предстоящих действий и огромную ответственность за соблюдение правил, включая недопустимость ошибок.

Среди оставшихся пятидесяти восьми человек оказалось пять женщин. После апробации блоков системы психологами было принято решение об их участии только с третьей серии игр, что объяснялось возможностью внесения ими в игру неожиданных и трудноформализуемых эмоций в условиях недостаточно изученных реакций со стороны искусственного интеллекта.

И вот первая команда здесь. Спокойно играют в казино. Интересно было бы заглянуть в их сознание. Начало игры назначено на… Он посмотрел на часы. Уже на сегодняшнюю полночь. Всего необходимо было провести шесть партий, в результате которых на этом свете оставался кто-то один. Этот «счастливчик» должен был набрать и обучить новую плеяду. Таким образом, фаталюденс получала бесконечно долгую, как и любая увлекательная игра, жизнь, а её участники рано или поздно умертвляли своё физическое тело в визуальном трёхмерном пространстве Земли. Участь их эго и тела в других измерениях оставались за рамками игры.

Конечно, никаких шестизарядных с барабаном пистолетов, как в прошлом веке, не будет. Ядов – тоже. Да и принцип этого действия далёк от послужившей толчком фатальной игры. Это была сложнейшая комбинация различных оболочек в виртуальном пространстве с выходом при возникающих в процессе игры условиях на управление электромагнитными полями в реальном мире. Такой симбиоз позволял человеку создавать игровые ситуации, нереализуемые в природных условиях. Игра имела правила, но не имела ограничений. Игрок мог материализовать любые фантазии для достижения победы над противниками. При таких возможностях выбор будет делать не Судьба, а придуманная игроками функция, генерируемая искусственным компьютерным интеллектом в области предсказательной аналитики.

Сан-Ремо они выбрали неслучайно. С одной стороны, этот древний курорт был одним из наигранных мест и тем самым удовлетворял требования к символам. При этом он не отличался чрезмерным многолюдьем, как, например, Монте-Карло. С другой стороны, тут были все технологические условия, необходимые для воплощения задуманного.

Мужчина очнулся от своих мыслей, и опять посмотрел на часы. Было около часа ночи. Он оглядел зал. Его будущих противников нигде не было видно. Хотя противниками их можно было назвать лишь на время игры. В остальное время они скорее являлись единомышленниками. Более того, они стали почти друзьями.

Мужчина, бросив последний взгляд на игровое поле, направил кресло в следующий зал, надеясь найти там других членов компании. Однако и там он никого не обнаружил. Продолжать поиски он не стал, будучи уверен, что в назначенное время все и без того соберутся в условленном месте.

Вскоре он опять очутился на набережной, неспешно управляя своим креслом.

Здание отеля, в котором он уже не первый раз остановился, живописно прилепилось к горному склону. Он подумал, что опять будет волноваться, как его кресло преодолеет ведущий в отель извилистый подъём. В который раз он пожалел, что из-за желания тренировать мышцы рук и реакцию отказал себе в покупке электроколяски. В сознании ярко всплыла картина недавнего прошлого, когда он отдыхал в этом отеле после очередного путешествия на яхте. Тогда он, чтобы удовлетворить прихоть случайной знакомой, легко взбежал по этому подъёму с бутылкой шампанского на голове, неся даму на руках. Это в очередной раз напомнило ему о постоянно сопровождающей его немощи и придало дополнительной решимости для предстоящей игры.

Остаток ночи он провёл без сна, хотя принял давно привычный нейролептик. Зародившаяся заря, проникающая через неплотно закрытые шторы, лишь усилила его возбуждение, не вызвав обычного желания наслаждения её красотами. Чтобы отвлечь себя от тревожных мыслей, он решил ещё раз проверить выполнение подготовительных к игре работ. Легко выкинув тело из кровати в кресло-каталку, проехал в кабинет, плотно заставленный электронным оборудованием. Среди нагромождения блоков чернел 97-дюймовый экран. Пристроив на безвольных коленях ноутбук, он последующие часы до полудня провёл в непонятных для постороннего взгляда действиях. Отвлёк его звонок референта, которому он не позволял без особого распоряжения до полудня беспокоить себя. Тот терпеливо выполнял приказание, но ровно в двенадцать дня звонил, спрашивая разрешения прийти с документами, требующими срочного реагирования. За повседневной работой, прерываемой лишь на обед, прошёл день. С наступлением сумерек игрок перебрался на набережную и долго вглядывался в медленно затухающий морской горизонт. Наконец различие воды и неба поглотилось мраком. Мужчина посмотрел на часы и, ощупав подлокотник кресла, надавил на рычажок. Кресло, освобождённое от тормозов, бесшумно заскользило вдоль парапета набережной.