Текст книги "Сумерки души"

Виктор Булгаков

Родился 19 ноября 1935 года в Одессе. Окончил московскую среднюю школу № 545 в 1952 г.

Поступил в Щукинское театральное училище и на факультет журналистики МГУ. Окончил вечернее отделение журфака МГУ в 1960 г. Окончил аспирантуру Всесоюзного института информации в 1970 г. Руководил литобъединением «Вагранка» (1960–1962).

Имеет публикации: около 60 научных статей и отчётов НИР, около 20 публицистических работ. Изданные книги: 2 научно-технические, 10 художественных. Сборник стихов «Пять оленей» выпущен в 1997 г. В 2005–2007 гг. написал автобиографические повести «Письма из юности» и «Песочные часы». Сборник стихов и прозы «Рассудку вопреки» выпущен в 2016 г. Восстановленная фантастическая повесть «Будущее знают дети» – в 2019 г. Повесть «Преодоление» – в 2023 г.

Кольцо Лесе

1

 
Пусть рассечёт, чтоб Слово стало Делом,
Жизнь надвое событий череда.
Я:
– Навсегда!
А Эхо:
– Никогда!
И значит, в вечной схватке «нет» и «да» —
И снова спор, пусть даже с миром целым!
И снова ждать и отражать удар.
И, улыбаясь, взглядывать несмело,
Не смея благосклонность угадать…
 
 
И верить. Просто верить. Никому.
Не рассуждая, будет ли награда.
Не ожидая ни кивка, ни взгляда,
 
 
Ни огонька, манящего во тьму,
Наперекор и сердцу, и уму
Упорно верить и твердить: «Так надо!»
 

2

 
Упорно верить и твердить: «Так надо!»,
Когда, не раз наученный судьбой,
Я снова вечный спор с самим собой
Веду, шурша кленовым листопадом,
Хрустя костями сучьев под ногой.
Сквозь хлопоты синиц, сквозь рёв тупой
Спешащего бензинового стада
Всё тот же голос – мука и отрада.
 
 
Устанет день. Ослепнет темнота
От вспышек фар. Искромсанные тени
Пойдут скакать по стенам тут и там.
 
 
Курьер с коробкой… Смех и суета…
Что ночь несёт? Игру воображенья?
Виденье? Нет. Полуночное бденье.
 

3

 
Виденье? Нет. Полуночное бденье
Наполнено дыханием Её,
И слов немыслимое совпаденье,
И боли медленное забытьё.
И голос: то лепечет, то поёт
И притворяется ночною тенью.
Теней неосторожное движенье —
Там, в заоконье, где огни вразлёт,
 
 
Среди бесчисленно-призывных окон
Одно отыщешь, не посмев взглянуть.
И лбом горячим к своему окну,
 
 
Упёршемуся недреманным оком
В созвездья города, ждёшь до утра, прильнув.
И Сказка бродит по огням и строкам.
 

4

 
И Сказка бродит по огням и строкам.
По óтбытым и неотбы´тым срокам,
По тем, что ждут ещё когда-нибудь, —
Моим и чьим-то. Нет в гаданьях проку.
Путь прерванный – не завершённый путь.
Его пределов не окинуть оком,
И память в ясности не упрекнуть.
А Ты моей счастливой сказкой будь,
 
 
Чтоб не было предела сказке сказок,
Смешавшей всё, реальной – до экстаза!
Где даль и близость в мареве веков
 
 
Слились. В которой всё недалеко,
Вот только нам не встретиться ни разу,
А рядом ведь – и впрямь подать рукой!
 

5

 
А рядом ведь – и впрямь подать рукой!
Прислушаться – услышишь сердца трепет.
Но глухи Времени седого крепи.
Неколебим прошедшего покой.
И только в сердце лет сожжённых пепел
Стучит, и жжёт, и требует: «Открой!
Ты видишь всё, ты снова сам не свой!
Ты знаешь сам, как нижут звенья цепи,
Как бьются в них потом, когда назад
Уже дороги нет!» Открой глаза!
Вам не подарят времени иного.
 
 
Что было – над землёй нависло снова!
Успей же снова, заглянув в глаза,
Три слова прошептать, всего три слова!..
 

6

 
Три слова прошептать, всего три слова!..
Пусть Первый Снег опять коснётся губ,
Пусть я ещё сумею и смогу
Прожить секунды счастья колдовского…
Но как же Ты? Неужто Ты готова
Всю жизнь прождать – чего?
Того святого,
Что верных ждёт на вечном берегу?!
Нет, лучше пусть смолчу или солгу,
 
 
Мгновенья эти украду и спрячу,
Чем подарить Тебе судьбу морячек,
Оставшихся беречь тоску молитв
 
 
И ждать: а вдруг туманы обозначат
Подобье парусов в морской дали?
Чтоб прошептать иль выкрикнуть: «Пришли!..»
 

7

 
Чтоб прошептать иль выкрикнуть: «Пришли!..»,
Прольются годы горя и тревоги.
Сплетутся и расстанутся дороги,
Которые полмира оплели,
И на клочке единственной земли
Оставят след истоптанные ноги.
А сам он здесь? Или в пустой дали
Оставил всё, чем грезил на пороге?
 
 
Не потерять! Иначе – пустота
И смертный вой души опустошённой!
А после – годы одури бессонной,
 
 
В которую превращена мечта.
Вернись!
Но сзади прах и чернота,
Как в глотке выработки закрещённой.
 

8

 
Как в глотке выработки закрещённой
Нет ни огня, ни меты, ни следа.
Но мимо! мимо! Слышишь, провода
Над головой запели приглушённо?
Просёлок? Или рельсы, где вагоны,
Друг друга торопя, бегут сюда?
И силуэты в окнах освещённых,
Дразня, скользнут и канут в никогда,
Чтобы потом во сне, как наважденье,
Как молодого месяца в реке
Загаданное справа отраженье,
 
 
Как наговор цыганки по руке,
Придумывать свиданье и волненье
Случайной встречи где-то вдалеке.
 

9

 
Случайной встречи где-то вдалеке
Непоправимо сбывшееся чудо!
И ты стоишь и думаешь: «Откуда
И кто узнал?» И в стиснутой руке,
Сжав руку, как от прорванной запруды
На вырвавшейся на простор реке,
И, робость позабыв и этикет,
Не можешь взгляда отвести, покуда
 
 
Лукавая улыбка не спугнёт
Восторга страстное оцепененье,
И краской не зальёт лица смущенье,
 
 
И вежливости деликатный гнёт
Не свяжет взглядов соприкосновенье,
Чтоб сдержаннее были наперёд…
 

10

 
Чтоб сдержаннее были наперёд,
Нас разведут волненья и заботы,
Судьбы причудливые повороты
И жизни суетный круговорот.
И чуда ожидание – вот-вот,
Готовое стать чудом, как по нотам!
Размеренности облик обретёт,
Чтоб рассудительности стать оплотом.
 
 
Так мы от века верим в чудеса,
Так нас они когда-нибудь коснутся.
Но хоть на полчаса б соприкоснуться
 
 
С тем миром буйным, где невольно сам
Посмеешь стать причастным чудесам.
…Вот только бы от суеты проснуться!..
 

11

 
…Вот только бы от суеты проснуться!..
Она, как надоевший той-терьер,
Всё норовит метнуться вниз и вверх,
Всё вспомнить, всё забыть,
переметнуться…
А жизнь сочится изредка и куцо
Среди призывов, спичей, крайних мер,
Статей и – миль пардон! – мизер овер[1]1
  grand misère ouvert.


[Закрыть].
 
 
Вы мне простите галльское присловье:
Оно спасает от родных словец,
Которые и повредить здоровью
 
 
Горазды, если цензор – удалец.
А главное – не вяжутся с любовью,
А ей – хоть тяжко – не настал конец.
 

12

 
А ей, хоть тяжко, не настал конец,
Той несуразице чудес и судеб,
Которая баюкает, и будит,
И гнёт к земле, и крылья дарит людям,
И осенью, как будто по весне,
Жжёт щёки мокрый снег… Возврата нет
В обыденность и никогда не будет.
Октябрь, сказку рассказавший мне,
 
 
Велел ей: «Будь проста и повседневна».
Покорен я. Прости, моя царевна,
Всё, что взорвалось невзначай, – живёт,
 
 
Но в тишине ночной и молча ждёт
Уверенно, спокойно и безгневно.
Пусть дремлет страсть. А позови – придёт.
 

13

 
Пусть дремлет страсть. А позови – придёт.
Пока живу, она живая тоже.
Не успокою и не потревожу,
Пока на реках не растает лёд.
Не стану торопить созвездий ход:
На них и так за всё ответ возложен
Астрологами всех земных широт.
А вывод прост: любой исход возможен.
 
 
Он будет добр? Тогда его прими,
Ладони осторожные подставя.
И не взыщи грехов, и всё пойми,
 
 
Как в трудный час, когда надежд не стало,
Когда себя ты спрашивал устало:
«Зачем ты строил этот горький мир?»
 

14

 
Зачем ты строил этот горький мир
Взамен того – несбыточно-иного?
Он создан заново – и вот он рухнул снова.
Он сказкой был – и вот он только миф.
Неосторожно сказанное слово —
И прерваны виденья сна цветного.
Проснись, мечты безумные уйми
И трезвый день как должное прими.
 
 
А Сон – он длится. Ритм осатанелый
Смиряет в сердце тяжесть тысяч строк,
И пыльный хлыст непройденных дорог
 
 
Над миром занесён рукой умелой.
Жизнь надвое, наотмашь, как клинок,
Пусть рассечёт, чтоб Слово стало Делом.
 

Павел Вершинин

Родился в 1969 г. в городе Глазове УАССР (ныне – Удмуртская Республика).

В 1991 г. окончил физический факультет Московского педагогического государственного университета им. В. И. Ленина.

Работал в учебных заведениях города Глазова. С 2015 г. – сотрудник Историко-культурного музея-заповедника «Иднакар» (г. Глазов).

Автор детских музейных программ. Победитель литературного интернет-конкурса «Народные сказки» (2011 г.). Печатался в городских альманахах «В пути мы обретаем лица», «Союз непохожих», «Я останусь поэтом…». Победитель проекта «Глазовский арт-фестиваль фантастики» (2022 г.). Автор сборника театральных миниатюр «Не расширяйтесь на восток!» (2022 г.).

Страницы военной истории

 
Третьи сутки преследуем шведа.
На дороге – деревня стоит.
У плетня за обозной телегой
Притаились стволы и штыки.
 
 
Треугольные чёрные шляпы
(Сколько их – посчитаем потом);
Гренадёрская медная бляха
Заблестела над верхним мешком.
 
 
Ясно всё: генерал Левенгаупт,
Чтобы шведского Карла догнать,
Наши воинские корволанты
У деревни решил задержать.
 
 
Что же – знаем солдатское дело!
Зарядили фузеи свои,
Встали в линию против телеги
И дождались команды: «Пали!»
 
 
Генерал наш Голицын Михайло
Осенил себя трижды крестом.
– За Россию! За веру! В атаку! —
И на солнце сверкнул палашом.
 
 
Шляпа пулею вражеской сбита,
Соскочил багинет со ствола,
Но бугай в жёлто-синем мундире,
Мной сражённый, на землю упал.
 
 
О стальные штыки каролинцев
Ободрав генеральский мундир,
Заскочил на телегу Голицын
И ударом кого‑то добил.
 
 
В поединки вступают солдаты:
Кто отчаянно смел – тот и съел!
Запалил каролинец гранату —
Только бросить её не успел.
 
 
Прилетела свинцовая пуля;
Разорвала кафтан на груди;
Догорел фитилёк – и рвануло;
И накрыло чужих и своих.
 
 
Конным шведам упавший под ноги,
Разорвался картечный картуз;
Это нашим солдатам подмогу
Подал Яков Вилимович Брюс.
 
 
Он командует артиллеристами —
Генерал, звездочёт и пушкарь.
(Говорят, он колдун-чернокнижник,
Но об этом разумней молчать).
 
 
Шведов мы непременно б добили —
Только дождь проливной помешал!
Недалёко враги отступили;
Полонил их царь Пётр – догнал!
 

Примечания:

Левенгаупт А. – шведский генерал.

Корволант – «летучий отряд» без обозных телег; грузы перевозят вьючные лошади.

Фузея – ружьё эпохи Петра I.

Голицын М. М. – генерал, военачальник Петра I.

Палаш – клинковое кавалерийское оружие с прямым клинком.

Багинет – предшественник штыка; плоский короткий клинок с рукоятью, вставляемой в ружейный ствол.

Каролинец – швед (от имени короля Карла).

Картуз – разновидность артиллерийского заряда.

Брюс Я. В. – артиллерийский генерал, военачальник Петра I. За обширные научные знания считался колдуном среди простонародья.

 
Мы в отступлении. К Смоленску.
Проходим Красное село.
Оно – красивое творенье?
Иль рядом крови натекло?
 
 
Идём устало. Ранцы с грузом
Свинцово тянут всех к земле.
Настигла конница французов
Колонны наши. Мы в котле.
 
 
Все жаждут только русской крови:
Гусар, и егерь, и улан.
Но удивительно спокоен
Наш Неверовский-генерал.
 
 
Прекрасно зная эту местность,
Врага лишает он побед:
– Ребята, отступаем к лесу!
Для конных там манёвра нет!
 
 
Вас для войны вооружили:
Коль враг переступил порог —
Стреляй, ребята, как учили,
И помните, что с нами Бог!
 
 
А с фланга атакует грозно
Лавина конных егерей;
Клинками блещет смертоносно,
И слышен рёв “Vive l’empereur!”
 
 
Коль с нами Бог, то мы не дрогнем!
Не выдаст Бог, не съест свинья!
– Пали! – и покатились кони,
И отвернули егеря.
 
 
Мы снова зарядили ружья
И дальше по лесу идём.
Лишь оказались на опушке —
Опять врага встречай огнём!
 
 
На нас в мундирах цвета мыши,
Верхом на серых лошадях
И опустивши пики ниже,
Уланы польские летят.
 
 
Ну что ж – мы вновь остановились,
В плечо приклады уперев.
Дан залп – и эти покатились,
Вопя отчаянно: “Psia krew!”
 
 
Деревья стали нам охраной.
Как только покидаем лес —
Гусары в чёрных доломанах
Орут до хрипоты “Vorwärts!”
 
 
Стоим! Для нас сегодня будут
Надёжны пули – не штыки!
И снова залп; и снова – трупы;
И отступают пруссаки.
 
 
Смерть бонапартовым воришкам!
Побьём дванадесять бродяг!
Но нам не будет передышки:
На горизонте – новый враг!
 
 
Покинув светлый град Неаполь,
На землю русскую пришли
Лихие всадники Мюрата —
Разряжены, как петухи.
 
 
Солдату нынче нет покоя;
Едва сдержавши злой глагол,
Опять зубами рвём патроны,
Выплёвывая пули в ствол.
 
 
Ну что, синьор, давайте ближе!
Гремит ружьё, летит свинец —
И нет нарядов петушиных,
И макаронникам конец!
 
 
Кто дальше ждёт? Пока не знаем.
Вдали просвет; редеет лес.
– Дошли, ребята! Перед нами —
Крепкостоятельный Смоленск!
 
 
Под знаменем из перелеска
К войскам выходим напоказ,
И мчится генерал Раевский
Верхом со свитою на нас.
 
 
Летит Раевский; лошадь в мыле;
Кричит нам, палашом гремя:
– Мы вас уже похоронили!
Ответил Неверовский: – Зря…
 

Примечания:

Неверовский Д. П. – русский генерал, командир 27‑й дивизии.

Vive l’empereur! (фр.) – Да здравствует император!

Рsia krew (польск.) – собачья кровь (бранное выражение).

Доломан – гусарская летняя куртка.

Vorwärts! (нем.) – Вперёд!

Дванадесять бродяг – из-за наличия в наполеоновской армии множества национальных формирований её прозвали «дванадесять языков».

Мюрат И. – маршал Наполеона, носивший титул «король Неаполитанский».

Раевский Н. Н. – русский генерал, командир 6‑го корпуса.

 
Стол. Скамьи. И седой полководец,
До Москвы допустивший врага.
Только он – и Христос на иконе;
Лик лампадой подсвечен едва.
 
 
Час назад на военном совете
Он, раздавший героям кресты,
Объявил храбрецам в эполетах —
Генералам – о сдаче Москвы.
 
 
Нервно смял Коновницын бумагу,
Ухмыляется плут Бенигсен,
В ножнах саблею лязгнул Уваров,
А Раевский скамьёй заскрипел.
 
 
Сжали губы Барклай с Остерманом,
Лютым зверем Ермолов глядит,
Пожимает плечами Кайсаров,
Толь закашлялся, Дохтуров сник.
 
 
Дверь закрылась. И знает Светлейший:
Как оставлена будет Москва,
Так усильем людишек подлейших
Очернит его имя молва.
 
 
Кто‑то, знатной тряхнув шевелюрой,
Изречёт за игрой в фараон:
– Вот… Доверили старому дурню
И войска, и Россию… А он…
 
 
Полководец на ноги поднялся
И хватил кулаком по столу:
– Будут жрать лошадиное мясо!
А пехота – сожрёт требуху!
 

Примечания:

Перечисляются генералы – участники военного

совета в д. Фили:

Коновницын П. П. – командир 3‑го корпуса;

Бенигсен Л. Л. – начальник штаба Кутузова;

Уваров Ф. П. – командир 1‑го корпуса;

Раевский Н. Н. – командир 6‑го корпуса;

Барклай-де-Толли М. Б. – военный министр;

Остерман-Толстой А. И. – командир 4‑го корпуса;

Ермолов А. П. – начальник артиллерии;

Кайсаров П. С. – дежурный генерал;

Толь К. Ф. – генерал-квартирмейстер (зам. по тыловому обеспечению);

Дохтуров Д. С. – командир 7‑го корпуса.

Фараон – разновидность карточной игры.

Требуха – внутренности животного.

 
На Ораниенбаумском плацдарме,
Образовав при построеньи клин,
С крестами на бортах стояли танки —
Полсотни бронированных машин.
 
 
Ничто не ново: западные силы
Опять хотят Восток предать огню.
Как будто – снова клич: встречай, Россия,
Тевтонских псов, закованных в броню!
 
 
Готовься снова, Родина, к сраженью,
Чтоб отразить очередной набег!..
А против танков – рота ополченья.
И в ней осталось сорок человек.
 
 
Уже прикрыты касками солдаты,
Курильщики успели покурить,
Уже распределили все гранаты;
В стволе у ПТР патрон сидит.
 
 
Но тут средь гимнастёрок цвета хаки,
Как Финского залива синева,
Заметны стали синие рубахи:
Морские пехотинцы в форме-два.
 
 
Вот лейтенант – комроты ополченья —
Главстаршине лихому руку жмёт:
– Известно нам, что вы – морские черти;
Но только отделенье? Если б – взвод…
 
 
– Не дрейфь, пехота; не пропустим танки.
У Балтики готов сюрприз для них!
Припомним, что сказал товарищ Сталин?
Пусть враг силён, но будет он разбит!
 
 
С берёзоньки, как с дальномерной вышки,
Морпех, в бинокль обозрев простор,
Радисту приказал: – Давай, братишка,
Стучи координаты на линкор!
 
 
Тем временем на берегу залива
На якорь встал балтийский наш линкор.
Его на флоте звали «Октябриной»,
Два слова сократив до одного.
 
 
В эфире среди вражьих голосочков,
Средь шума, хрипа, музыки, речей
Сигнал радиста из тире и точек
Услышала четвёртая БЧ.
 
 
Команда «Товсь!» зловеще прозвучала,
И комендоры, яростны и злы,
Четыре тонны грозного металла
Загнали в орудийные стволы.
 
 
ГУО всем башням цели указала;
Седой каптри отдал команду: «Залп!»
Четыре тонны грозного металла,
Как птицы, улетели в небеса.
 
 
Когда моторы танков зарычали,
Разбуженные лающим “Vorwärts!”,
Четыре тонны грозного металла
На технику обрушились с небес.
 
 
Раскрыв глаза, смотрели пехотинцы,
Как крупповская сталь огнём горит,
Как в ней горят фашистские убийцы
И что творит на свете мелинит.
 
 
А мелинит прошёлся смерчем страшным
И маски орудийные разнёс;
От корпусов оторванные башни
В полёте бились о стволы берёз.
 
 
А в корпусах рвались боекомплекты,
К чертям уничтожая экипаж;
Кровавое тряпьё цеплялось к веткам,
Как будто совершая пилотаж.
 
 
И тут на обезумевших тевтонов
(Линкор подкорректировал прицел)
Обрушились ещё четыре тонны,
Чтоб уничтожить тех, кто уцелел.
 
 
– Что ж, дали прикурить! Силён был немец,
Но к Балтике, скотина, не прошёл! —
И подобрал на память ополченец
Не до конца сгоревший шлемофон.
 
 
На Ораниенбаумском плацдарме
Очистил лес от танков мелинит.
И оказался прав товарищ Сталин:
Силён был враг, но всё же он разбит!
 

Примечания:

ПТР – противотанковое ружьё.

БЧ – боевая часть; четвёртая БЧ (БЧ‑4) – боевая часть связи.

ГУО – группа управления огнём.

Каптри – капитан 3‑го ранга.

“Vorwärts!” (нем.) – «Вперёд!».

Мелинит – взрывчатое вещество.

 
Гуляет средь домов балтийский ветер.
Жив Ленинград! Усилием бойцов,
Стоявших насмерть, было в сорок третьем
Разорвано блокадное кольцо.
 
 
Разорвано – и всё ж страдает город…
В блокаде Ленинград-герой, пока
Октябрьская железная дорога
Под сапогом жестокого врага.
 
 
Но ждёт врага суровая расплата,
И фриц не знает, как она близка…
Комфронта Говоров у аппарата,
Рывком снимает трубку с рычага.
 
 
Шинель с орлами рвал балтийский ветер…
Вдруг горизонт заполыхал огнём
И над замёрзшей группой армий «Север»
Внезапно прогремел январский гром!
 
 
Ненастье? Вовсе нет! Январским громом
Взревел артиллерийский бог войны,
Чтоб рубежи фашистской обороны
Лихой атакой были снесены!
 
 
А корабли надводные Балтфлота
Покинули несдавшийся Кронштадт,
Чтобы огнём помочь своей пехоте,
На суше наступленье поддержать.
 
 
Летели пули, мины и снаряды,
И разгорелся фронтовой пожар…
Так нанесли бойцы под Ленинградом
Фашистам первый сталинский удар.
 
 
Противник глохнет от снарядов свиста;
Не удержать на Луге рубежа…
Катись до Нарвы! Трупами фашистов
Завалены январские снега…
 
 
Радист, приказ комфронта выполняя,
Шлёт сообщенье в Ставку ВГК.
Конец блокаде! Скоро зачитает
Нам радостную сводку Левитан.
 
 
Конец блокаде – оживают люди;
Не разорвётся связь с Большой землёй!
Свободен Ленинград! Огни салюта
Победно загорелись над Невой.
 

Примечания:

Говоров Л. А. – командующий Ленинградским фронтом,

один из «маршалов Победы».

Луга – река в Ленинградской области.

Левитан Ю. Б. – диктор Государственного комитета

СССР по телевидению и радиовещанию.

1945 г. Атака века

 
Как только наш солдат советский
Европу стал освобождать,
Проснулся у фашистской нечисти
Рефлекс животного – бежать!
 
 
Бежали в вольный город Данциг
Эсэсовские пауки,
Чтоб Красной армии солдаты
К ответу их не привлекли.
 
 
Войной запятнанные наци,
Толпа кровавых подлецов,
Покинут вольный город Данциг
На лайнере «Вильгельм Густлов».
 
 
От наказания вражины
Уйдут, чтоб дальше править бал!
Под южным небом Аргентины
Их не достанет трибунал!
 
 
Элита партии отборная —
Кого наверх вознёс режим,
И «волки адмирала Рёдера» —
Офицерьё подводных сил.
 
 
Фашистских лодок «волчьи стаи»
Ещё утопят мир в слезах!
Ещё покажут, кто хозяин
На океанских рубежах!
 
 
На лайнер тайно прибывали
Эсэсовские пауки;
В ночь января отшвартовались
И тихо в море отошли.
 
 
Волна балтийская седая
Распространяет шум винтов,
И пять эсминцев охраняют
Девятипалубный «Густлов».
 
 
Мечтал нацист с крестом на брюхе:
«Рай Аргентины – наш удел…»
Да только в Данцигскую бухту
Вошла советская ПЛ.
 
 
Семнадцать дней уже в походе —
Ну где же ты, фашистский зверь?
И в это время на «Густлове»
На палубу открыли дверь.
 
 
Открыта дверь – и нет секрета;
Лучом разорван тьмы покров —
Демаскирован вспышкой света
Таящийся во тьме «Густлов».
 
 
Вот он – на курсе параллельном:
Узлов пятнадцать выдаёт,
Тыщ двадцать – водоизмещенье;
В составе ордера идёт.
 
 
Быть может, это лёгкий крейсер
Собрался дальше воевать?
И командир наш – Маринеско —
Отдал приказ атаковать.
 
 
А штурман занялся прокладкой;
Задача будет непростой —
Занять позицию для залпа
Со стороны береговой.
 
 
Но будет долгим погруженье…
И командир решил: – Рискнём!
Пойдём в надводном положенье;
Обгоним – курс пересечём!
 
 
Чтоб обогнать фашистский ордер,
Не дать уйти врагам впотьмах,
Идёт ПЛ надводным ходом
На восемнадцати узлах.
 
 
Как обогнали – затаились
На перископной глубине
И три торпеды запустили
По левой бортовой броне.
 
 
Ура! Сработали надёжно
Машинок рулевых рули,
И три торпеды смертоносных
До цели веером дошли.
 
 
Пробили борт, потом рванули,
Фашистов бегство пресекли —
И в ноль по Цельсию нырнули
Эсэсовские пауки!
 
 
Возмездье всех настигло скоро:
Набитый полчищем врагов,
Отправился на дно морское
Девятипалубный «Густлов».
 
 
Фашистам, мерзостным вампирам,
Любителям уничтожать,
О южном солнце Аргентины
Осталось призрачно мечтать!
 
 
Подводники ушли под воду,
В смертельный ледяной вояж…
Уже не будет сформирован
Для «волчьей стаи» экипаж…
 

 
Историю закончим вкратце:
Десятилетия пройдут,
И подвиг нашей «С‑13»
Атакой века назовут!
 

Примечания:

Рёдер Э. – нацистский военный преступник,

гросс-адмирал, командующий подводным флотом

нацистской Германии. Приговорён

Международным военным трибуналом

к пожизненному заключению, умер в тюрьме.

ПЛ – подводная лодка.

Узел – единица измерения скорости на флоте; морская миля в час.

Ордер – корабельный строй.

Лёгкий крейсер – поскольку силуэт судна не просматривался, по совокупности ходовых характеристик советские подводники приняли «Густлов» за крейсер типа «Нюрнберг».

Маринеско А. И. – капитан 3‑го ранга, командир ПЛ «С-13».