Электронная библиотека » Сборник » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 1 января 2014, 00:53


Автор книги: Сборник


Жанр: Афоризмы и цитаты, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Еврейское остроумие. Земля обетованная

Они везде!

 
Вот упал метеорит,
А под ним еврей лежит.
Что же это за напасть,
Камню некуда упасть!
 
* * *

Я не люблю евреев: они работают упорнее; они разумнее; они ведут себя открыто; наконец, они – повсюду.

Джон Голсуорси

– Сколько у нас всего евреев? – спрашивает Брежнев Косыгина.

– Миллиона три – четыре.

– А если мы всем им разрешим уехать, многие захотят?

– Миллионов десять – пятнадцать.

Моя фамилия Иванов!

О, благословенная возможность сменить фамилию! Если б не это, возможно, были бы места, где нас таки бы не было!

Я рассматриваю старые фотографии.

– Дядя Миша, а зачем вы сменили фамилию Розенберг на Романчук?

– Когда я учился в шестом классе – победил на районной олимпиаде по химии, потом победил на областной олимпиаде. А вот на республиканской не победил, комиссия решила, что это не дело – чтоб на всесоюзной олимпиаде Украину представлял Розенберг. Тогда моя мама развелась с отцом, фиктивно, конечно!

– А у нее девичья фамилия Романчук?

– Да откуда же? Она Зильберман. Романчук – это фамилия наших бывших соседей по коммуналке.

– Она что, за соседа замуж вышла?

– Фиктивно!

– А ему это зачем?

– Очень просто, мы уже полгода как эту квартиру получили, а ему очередь подходила! Лишний человек – лишний метраж! Теперь у них трехкомнатная – а я Романчук!

(из историй о моих знакомых евреях)

* * *

Один чистокровный русич и москвич в энном поколении с печалью говорил, что евреи просто дискредитировали фамилию Иванов. Теперь он представляется Ива́нов, делает ударение на втором слоге. Да, тяжелая ситуация! Что бы сделал еврей в таком случае?

* * *

Кацман заявляет, что хочет сменить фамилию. У него интересуются, какую фамилию он хочет носить? Он заявляет: Иванов. Буквально через неделю он снова приходит и просит поменять ему фамилию на Петров. Получает он новый паспорт, а в паспортном столе уже все извелись от любопытства. Наконец делопроизводитель не выдерживает:

– Нет, ну скажите нам, зачем менять фамилию Иванов на Петров?

– О, это очень просто! Завтра я пойду устраиваться на работу в КБ. В отделе кадров на меня посмотрят и спросят: «Как ваша фамилия?», а я: «Петров». Они: «Фамилию меняли?», я: «менял». Они: «А какая раньше была?», я: «Иванов».

* * *

Когда началась волна эмиграции, мы с удивлением обнаружили, в скольких Ивановых таились Рабиновичи!

У евреев издавна были проблемы с фамилиями. Например, когда в Австро-Венгрии евреев вносили в городской реестр, им давали смешные, а подчас и очень обидного содержания фамилии, откровенно вымогая на лапу. С тех времен сохранилось немало анекдотов о еврейских фамилиях.

* * *

Янкель приходит домой из ведомства, выдающего паспорта.

– Как нас теперь зовут? – интересуется жена.

– Швейслох.

– Ой, вей! Ты не мог что-нибудь сделать, чтоб нас звали как-нибудь поприличнее?

– Что я мог сделать?! Моих пятидесяти гульденов хватило только на то, чтобы добавить в нее букву «в».

(Schiessloch по-немецки «задний проход»).

* * *

Барон (ударение ставится в этом слове на первый слог) – распространенная еврейская фамилия. Такая фамилия была у директора берлинского сада. Однажды его знакомый, банкир Эрлих, решил пошутить:

– Кстати, вы в самом деле барон или только так называетесь?

Барон с улыбкой ответил:

– Я такой же барон, как вы – честный (Ehrlich по-немецки «честный»).

* * *

Яков Бардак недоволен своей фамилией и несколько раз подавал прошение об ее изменении, но получал отказ. И тут он узнал, что в Италии такие просьбы за определенную плату удовлетворяют запросто. Так, например, еврейский композитор Рубен Левенпферд изменил свое имя на Руджеро Леонкавалло. Яков едет в Италию, подает прошение, платит оговоренную сумму и через две недели получает ответ: ему разрешается изменить имя Яков Бардак на Джакомо Борделло.

* * *

К Конриду, директору нью-йоркской «Метрополитен-опера», пришел известный певец Розен. Конрид решил немного пошутить:

– Где вы потеряли окончание «фельд» от вашей фамилии?

– Там же, откуда вы взяли свой «рид»! – иронически ответил Розен.

* * *

В купе едут двое мужчин. Один явно еврейской наружности, хоть он и гладко выбрит, а другой типичный бюргер.

– Разрешите представиться – Крон.

– Очень приятно. Аш. А скажите, герр Крон, вы еврей?

– С чего вы взяли? Я католик.

– А вот скажите, герр Крон, откуда взялось это «р» в вашей фамилии? – не отстает сосед.


– Я догадался, господин Аш: из вашей фамилии (по-немецки «Арш» – задница).

* * *

В купе поезда едут два пассажира. Наконец один нарушает молчание:

– Позвольте представиться: я Иванов. А вы?

– А я – нет.

* * *

Да что там фамилия?! Почесав в затылке, Рабинович идет до конца – он меняет веру своих отцов на более социально адаптированную, и, что характерно, отцы это решение только приветствуют!

* * *

Адвокат Хаймович, с тех пор как крестился, носит на цепочке очень тяжелый золотой крест, чтоб все могли его видеть. Однажды, сидя в трамвае, он хочет гордо прикоснуться рукой к кресту – а его нет!

– Шма, Исроэл! («Слушай, Израиль!» – начальные слова молитвы) – вопит он на весь вагон. – Где мое распятие?

* * *

Адвокат Блау воскресным утром сидит на крылечке своего дома и читает фривольный роман. По дороге важно шествует в церковь недавно перешедший в христианство коллега Хаймович.

– Вы идете на богослужение? – осведомляется он у Блау, зная, что тот тоже выкрест.

– Для меня, – улыбается Блау, – это занятие уже несколько лет назад потеряло прелесть новизны.

* * *

Венский адвокат Гольдштейн объявил, что будет креститься по протестантскому обряду. Все очень удивлены, потому что в Австро-Венгрии протестантов не жаловали. Его коллега-выкрест Блау аккуратно интересуется, почему он не хочет стать католиком.

– Среди католиков развелось слишком уж много евреев, – презрительно отмахивается Гольдштейн.

* * *

Выкрест Коган встречает соседа.

– Добрый день, господин Мюллер! Вот иду на елочный базар покупать рождественскую елку. Вы тоже будете наряжать елку?

– Да нет, зачем?! Я же не еврей!

* * *

Маленькая Фрида спрашивает у отца:

– Папочка, а в каком возрасте становятся евреями?

– Деточка, это не имеет никакого отношения к возрасту!

– Нет, имеет! Сам смотри: я еще маленькая, и я христианка. Вы с мамочкой старше, но тоже еще христиане. А вот дедушка – тот уже еврей!

* * *

– Мальчик, как тебя зовут?

– Абраша.

– Надо же! Такой маленький, а уже еврей!..

Венский доктор Грюн перешел в лютеранство. Его коллеги-выкресты только руками разводят: ну почему бы не стать католиком? Грюн объясняет это так:

– Вот стану я католиком, а меня спросят: «А кем вы были раньше?» И я буду вынужден ответить: «евреем». А если я теперь приму католичество и кто-нибудь меня спросит, кем я был прежде, я честно отвечу: «лютеранином».

* * *

Адвокат-выкрест Фрид спрашивает у своего только что крестившегося друга Когана:

– Отчего ты такой мрачный? Ты жалеешь о том, что сделал?

– Конечно, нет! – раздраженно отвечает Коган. – Просто никак не могу придумать, какую бы фамилию взять? Ведь если я назову себя Керн, Корн или Ковач, то каждый сразу догадается, что раньше моя фамилия была Коган.

– Но это же так просто, – отвечает Фрид. – Назови себя Леви, и тогда никто в мире не догадается, что прежде твоя фамилия была Коган.

* * *

Молодой человек приходит к приятелю и сообщает, что крестился.

– Ой, твой отец перевернется в гробу!

– Ничего, мой брат на следующей неделе тоже хочет креститься. Тогда папа опять будет лежать на спине.

Умберто Эко Из романа «Маятник Фуко»

– О, Господи Иисусе! – вздохнул Бельбо и повернулся в мою сторону. – Там, напротив, стоят два или три дома, в которых живут ортодоксальные евреи, знаете, такие, которые носят черные шляпы, длинные бороды и пейсы. Таких в Милане не много. Сегодня пятница, с заходом солнца начинается суббота. Так вот, в квартире напротив приступают к серьезным приготовлениям: полируют подсвечники, готовят еду, расставляют все так, чтобы завтра не пришлось зажигать огонь. Даже телевизор остается включенным всю ночь, только им заранее приходится выбирать интересующий их канал. У нашего Диоталлеви есть небольшой бинокль, и он постыдно подглядывает в окна, наслаждаясь мечтой, что находится по другую сторону улицы.

– Но зачем? – спросил я.

– Да потому, что наш Диоталлеви вбил себе в голову, будто он еврей.

– Что значит – вбил себе в голову? – спросил задетый за живое Диоталлеви. – Я и есть еврей. Вы что-то имеете против, Казобон?

– Вам виднее.

– Диоталлеви, – твердым голосом промолвил Бельбо, – ты не еврей.

– Вот как?! А моя фамилия? В ней такое же еврейское звучание, как и в фамилиях Грациадио или Диозиаконте, слышится такой же отзвук гетто, как и в имени Шолом-Алейхем.

– Считается, что фамилия Диоталлеви должна приносить счастье, поэтому ее часто давали детям в сиротских приютах – как доброе предзнаменование. А твой дед прошел через приют.

– Но как еврейский ребенок.

– Диоталлеви, у тебя розовая кожа, грудной голос и ты практически альбинос.

– Существуют кролики-альбиносы, должны же быть альбиносы и среди евреев.

– Послушай, Диоталлеви, невозможно по желанию стать евреем, как становятся филателистами или свидетелями Иеговы. Евреем надо родиться. Смирись с этим, ты ведь не глупее других.

– Я прошел обрезание.

– Да ладно! Кто угодно может это сделать из соображений гигиены. Достаточно найти доктора с необходимым инструментом. В каком возрасте ты прошел обрезание?

– К чему такие подробности?

– Очень даже к чему. Евреи любят докапываться до мелочей.

– Никто не сможет доказать, что мой дед не был евреем.

– Конечно, потому что он был подкидышем. Но с таким же успехом он мог бы оказаться наследником Византийского трона или незаконнорожденным отпрыском династии Габсбургов.

– Никто не сможет доказать, что мой дед не был евреем, – упрямо повторил Диоталлеви, – и, кроме того, он был найден у Оттавских Ворот.

– Но ведь твоя бабушка не была еврейкой, а родословная у них определяется по материнской линии…

– …но кроме записи в свидетельстве о рождении – даже в актах гражданского состояния мэрии можно читать сквозь строк – существуют еще кровные узы, а моя кровь вопит о талмудистском мировоззрении, и ты рискуешь оказаться расистом, если станешь утверждать, что любой язычник может быть таким же правоверным талмудистом, как и я.

Он вышел. Бельбо пожал плечами:

– Прошу нас извинить. Такая дискуссия происходит у нас каждый день, с той лишь разницей, что каждый раз я пытаюсь прибегнуть к новым аргументам. На самом деле Диоталлеви – верный приверженец Каббалы. Однако и среди христиан есть ее приверженцы. И потом, знаете, Казобон, не стану же я противиться желанию Диоталлеви быть евреем.

– Думаю, не стоит. Мы же демократы.

– Да, мы демократы.

* * *

Венский адвокат Коган задумал креститься и, чтобы проникнуться новой верой, совершает путешествие в Рим. Вернувшись из поездки, он весьма пренебрежительно отзывается об образе жизни католических священнослужителей. И все же несколько недель спустя он переходит в католичество.

– И это после всего, что вы наговорили про кардиналов…

– Я решил так, религия, которая допускает такое, наверняка лучше всех остальных.

* * *

Сын набожного еврейского адвоката крестился. Коллеги адвоката насмехаются над ним по этому поводу.

– Я ничего не имею против, – говорит им адвокат. – Видите ли, к сожалению, мой сын слишком глуп, чтобы оставаться евреем.

* * *

Адвокаты собираются в венской кофейне:

– Вы слышали, молодой Розенталь крестился! А вы, Блау, не подумываете о том, чтобы принять христианство?

* * *

– Нет, это для меня слишком по-еврейски!

Молодой астроном Фрид собирается креститься. Накануне он идет в кошерный ресторан и заказывает себе в последний раз все свои любимые блюда: фаршированную рыбу, гуся с кашей, кугл и три вида цимеса.

Хозяин ресторана подходит к нему и спрашивает:

– Ну как, нравится?

– Отлично! – бормочет Фрид с набитым ртом.

– И от такой религии вы хотите отступиться?!

* * *

Преуспевшие выкресты рассуждают о причинах, побудивших их отказаться от веры отцов. Ну, у кого карьера буксовала, кто не мог жениться на девушке из общества, и только один заявляет:

– А я, господа, крестился по убеждению.

Все остальные возмущенно орут:

– Расскажи это гоям!

– И все-таки дело обстоит именно так, – настаивает выкрест. – Я убедился, что лучше преподавать в университете, чем быть меламедом в Решетиловке.

* * *

Молодой адвокат Розенблюм решил креститься. Он спрашивает коллегу-христианина:

– Что полагается надевать для этой церемонии?

Коллега чешет в затылке:

– Да откуда мне знать? На мне тогда были только пеленки…

* * *

Один журналист, не сумевший сделать карьеру из-за своего еврейского происхождения, решил наконец креститься.

– Скажи, зачем ты это сделал? – неодобрительно интересуется сосед.

– У меня было на это шесть серьезных причин, – вздыхает журналист, – мама, теща, жена и трое детей.

* * *

Двое студентов-евреев приняли решение креститься и пошли к священнику. Им приходится очень долго ждать в приемной. Наконец один не выдерживает:

– Кто знает, когда он нас примет. Пойдем покуда в синагогу, успеем к минхе.

* * *

Два свежих выкреста.

– Изя, таки ты уже говел?

– Еще нет.

– Пойдем тогда вместе говнем!

* * *

В суде свидетельствуют два еврея. Судья вызывает их по очереди и делает отметки в своих бумагах.

– Ваше имя?

– Хаим Фридман.

– Религия?

– Такая же.

Вызывает второго:

– Ваше имя?

– Ицхак Леви.

– Вероисповедание?

– Вы не поверите, господин судья: евангелическое!

* * *

Красная Шапочка:

– Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой большой нос?

– Еврей потому что, – сказал волк и заплакал.

* * *

Не секрет, что юноше с фамилией на «ман» или «фельд» в глазах которого была печаль избранного народа по Земле обетованной, не стоило подавать документы в лучшие вузы Страны Советов, но каким-то образом он там оказывался.

* * *

Путем многочисленных ухищрений Рабинович сменил фамилию и поступает в МГУ. Он блестяще сдает экзамен, и профессор благожелательно спрашивает:

– Как ваша фамилия?

Рабинович ни жив ни мертв: он забыл свою новую фамилию.

– В чем я точно уверен, – торжественно говорит он, – так это в том, что я не Рабинович!

* * *

Коммуналка. Звонит телефон.

– Позовите Мойшу к телефону!

– Здесь таких нет!

Снова звонок.

– Позовите Мишу к телефону!

– Мойша, тебя к телефону.

* * *

В советское время выбирают в синагоге раввина. Кандидатур три: один прекрасно знает Талмуд, но не член КПСС; второй член КПСС, но плохо знает Талмуд; третий и Талмуд знает, и член КПСС, но еврей.

* * *

Проект новых автодорожных правил: нарушил раз – прокол в паспорте, нарушил два – второй прокол, нарушил три – в графу национальность записывается «еврей».

* * *

В отделе кадров:

– Скажите, вы принимаете на работу людей с фамилией на «штейн»?

– Нет!

– А на «ман»?

– Нет!

– А на «ко»?

– Да, принимаем.

– Коган, заходи!

* * *

Приходит человек в магазин канцтоваров:

– У вас ватман есть?

– Нет, уже уволился.

– Да нет, вы не поняли, мне для кульмана!

– А Кульмана еще при прошлом товароведе ОБХСС забрало!

– Да нет, вы не поняли, я – дизайнер!

– Вижу, что не Иванов!

* * *

Вступительные экзамены в консерваторию. Выходит худенький очкастый паренек и с блеском исполняет импровизацию на тему Вивальди. Восторженный экзаменатор спрашивает:

– Как ваша фамилия?

– Иванов.

– А зовут вас как?

– Иван.

– А отчество какое?

– Соломонович.

– Да, глубоко талант закопан!

* * *

К директору цирка приходит человек, ставит на стол дипломат, оттуда выбегают мыши во фраках, достают крохотные инструменты и играют Вторую симфонию Чайковского.

Директор:

– Не может быть! Какой невероятный номер!

– Так что – берете?

– Боюсь, ничего не выйдет. Ведь первая скрипка у вас – еврей!

* * *

Анкета:

Имеете ли вы судимость?

Национальность?

– Да…

* * *

В отделе кадров:

– Вы – еврей?

– Нет, я не еврей.

– Хорошо, значит, вы не еврей?

– Я же сказал, что я не еврей.

– Отлично. Последний раз спрашиваю. Вы еврей?

– Да не еврей я, не еврей!

– Что вы горячитесь? Я же так и пишу, что вы – еврей.

– Щас как дам в морду!

– Вот теперь я вижу, что вы не еврей. Тогда переходим ко второму вопросу анкеты. Ваши родители – евреи?

* * *

В СССР изобрели машину для приема на военный завод на работу. Поставили в отделе кадров. Заходит первый соискатель. Машина:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Судимости есть?

– Да в молодости…

– До свидания!

– Ну, что вы…

– До свидания!

Заходит второй соискатель. Машина:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Судимости есть?

– Нет.

– Родственники за границей есть?

– Седьмая вода на киселе.

– До свидания!

– Да и не родственники вообще!

– До свидания!

Заходит третий соискатель. Машина:

– Здравствуйте.

– Здгавствуйте.

– До свидания!

* * *

В отделе кадров Рабинович заполняет анкету.

Фамилия – Рабинович.

Имя – Абрам.

Отчество – Моисеевич.

Национальность – русский.

Начальник отдела кадров возмущенно:

– Да с такой фамилией мы лучше еврея возьмем!

* * *

Приходит еврей устраиваться на работу.

– Ваша фамилия?

– Рабинович.

– Как же мы вас можем взять – ведь вы все равно уедете.

– Да я никуда и не думаю уезжать.

– Тогда тем более мы вас не возьмем – нам дураки не нужны.

* * *

Мария Исааковна Петрова заполняет анкету, у нее интересуются:

– А почему вы Исааковна? Еврейка, что ли?

– А по-вашему, Исаакиевский собор – синагога?

* * *

В первые годы после революции Рабинович заполняет в анкете графу о социальном происхождении. Правду сразу решил не писать. Подумал-подумал и написал: «Сын крестьянки и трех рабочих».

Идет прием в партию. Рабинович тоже подает заявление. Председатель шутки ради спрашивает его:

– Могут ли клопы совершить революцию?

– Могут. Ведь в них течет рабоче-крестьянская кровь.

* * *

Идет прием в партию. Спрашивают первого:

– Скажите, чем ваши родители занимались до революции?

– Мои родители имели завод. Но не такой большой, как сейчас, например, завод Лихачева, а маленький такой заводик…

Такой же вопрос задают следующему.

– Мои родители имели поместье, но не такое большое, как колхоз «Светлый путь», а совсем маленькое…

Спрашивают третьего:

– Ну, а ваши родители чем до революции занимались?

– Мои родители имели бардак, но не такой большой, как сейчас, а совсем маленький бардачок.

* * *

– А при коммунизме в паспорте будет пятая графа?

– При коммунизме не будет паспортов. А в удостоверении личности будет пункт: «Был ли евреем при социализме?»

* * *

– Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.

– Я окончил мехмат.

– Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.

– Я также окончил физфак.

– Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.

– Я знаю туркменский язык.

– Долго ты еще будешь надо мной издеваться, еврейская морда?!

* * *

Еврей поступает в аспирантуру на кафедру истории. На экзамене по истории он отвечает на все вопросы, но от него требуют все новых имен и дат.

– Историку нужна особенно хорошая память! – говорят ему.

– О, у меня прекрасная память. Себя я помню с восьмидневного возраста: надо мной склонился седобородый еврей и отрезал мне путь к поступлению в аспирантуру!

* * *

– Привет, Рабинович! Как ты изменился! Без бороды, без усов.

– Извините, но я – не Рабинович.

– Как? Ну, ты даешь – и имя поменял?!

* * *

Пришел вождь каннибальского племени к костру. Видит – кучка пленных сиротливо в уголке мнется. Вождь спрашивает у шамана:

– А чего ребята этих не жрут?

– Да ты понимаешь… отказываются. Говорят: «Мы их кушать не будем: они евреи».

– А ты им объясни, что евреи – тоже люди.

* * *

– Я русский, – гордо выпрямился Зорин.

– А я американский, – скромно сказал Киссинджер.

* * *

«Евреи – как намыленные муравьи!» – с возмущением и завистью говорил один аспирант с мехмата. Понятно, будучи славянином, он не слишком комфортно чувствовал себя в обществе всех этих семитов, полусемитов и околосемитов, составлявших подавляющее большинство. Но самым вожделенным и, увы, практически недосягаемым для человека с пятой графой был партбилет. Да, Рабинович хотел в партию. Это теперь он над этим смеется и с удовольствием рассказывает анекдоты примерно такого содержания.

* * *

Рабинович приходит к секретарю парторганизации и просит походатайствовать о его приеме в партию. Секретарь говорит, что нужно сначала пройти собеседование:

– Ты знаешь, кто такой Карл Маркс?

– Нет.

– А Фридрих Энгельс?

– Нет.

– Слушай, ты не готов к приему в партию, никого из товарищей не знаешь.

– Скажите, вы Изю Федельмана знаете?! Нет! А Арона Гершензона? Тоже нет?! Ну и что из того?! Я не знаю ваших товарищей, вы – моих. Примите меня в партию и все перезнакомимся!

* * *

Рабиновича рекомендовали в партию как передовика производства, автора стенгазеты и многодетного отца. На собеседовании Рабиновича спрашивают:

– Дети есть?

– Нету!

– А по паспорту – трое!

– Разве это дети? Это – сволочи!

– Сколько лет?

– Простите, что?

– Ну, сколько лет вы жили?

– А! Тридцать!

– А по паспорту – сорок!

– Так 10 же лет – в колхозе!

– Но вы же жили!

– Шоб вы так жили!

– Родственники за границей есть?

– Нету!

– А по нашим сведениям, в Израиле…

– Так разве то они за границей? То я за границей!

* * *

– Рабинович, вы – член партии?

– Нет, я ее мозг!

* * *

У Рабиновича спрашивают:

– Возможна ли в СССР многопартийная система?

– Невозможна, потому что больше одной партии народ не сможет прокормить.

* * *

У Рабиновича спрашивают:

– Будут ли деньги при коммунизме?

– Будут. Но не у всех.

* * *

– Рабинович, какой ад лучше: капиталистический или социалистический?

– Конечно, социалистический: то дров нет, то смолу на другой объект отправили, то черти пьяные…

* * *

Рабиновича выгнали из партии. Хаймович интересуется за что.

– Вынесли три выговора – и выгнали! Подходит ко мне парторг и спрашивает, почему я не был на последнем партсобрании. Ну я ему: «Я же не знал, что оно – последнее! Если бы знал – обязательно бы пришел!»

– А второй за что?

– Да опять этот парторг! Пришел ко мне в кабинет, а у меня над столом два портрета – Хрущева и Брежнева. Он так строго спрашивает:

– Зачем ты эту морду повесил?

«Какую?» – спрашиваю, а он мне второй выговор. Невзлюбил он меня и на общем собрании под монастырь подвел, спрашивает: «Рабинович, как ты представляешь себе коммунизм?» Ну, я ему с энтузиазмом:

– Прямая, ярко освещенная солнцем дорога, с одной стороны лежат деньги, с другой – продукты, подходи – бери сколько хочешь!

Он аж затрясся.

– Рабинович! При коммунизме денег не будет!

А я:

– А продуктов?

* * *

Выгнали Рабиновича из партии, лишили премии и отправили в отпуск в декабре. И приснился ему как-то чудесный сон:

Снится ему, что Израиль захватил СССР, всех евреев построили на Красной площади, туда въезжает Голда Меир на броневике и через мегафон спрашивает:

– Евреи! Чего вы хотите?

И все евреи дружно, в один голос отвечают:

– Чтобы Рабиновича восстановили в партии!

* * *

Приходит Рабинович домой и мрачно говорит жене:

– С завтрашнего дня буду приходить домой на два часа раньше и на 30 рублей буду больше в получку приносить!

Жена, обрадованно:

– Тебя что, повысили?

– Да нет, из партии выгнали.

* * *

В поезде идет разговор о знаменитых людях. Участвующий в разговоре еврей повсюду видит «своих».

– Эйнштейн…

– Еврей.

– Спиноза…

– Еврей.

– Левитан…

– Еврей.

– Мендельсон…

– Еврей.

– Гейне…

– Еврей.

– О Господи Исусе, Пресвятая Богородица! – воскликнул сосед.

– Тоже евреи.

* * *

– Рабинович, почему вы в партию не вступаете?

– Потому что обязанности у меня будут, как у коммуниста, а права – как у еврея!

* * *

– Але, это КГБ?

– Да.

– К вам мой попугай не залетал?

– Нет. А вы – кто?

– Я – Рабинович. Я хотел вам сказать, что я его политических убеждений не разделяю!

* * *

– Тук-тук!

– Кто там?

– КГБ. Рабинович, у вас есть попугай?

– Есть!

– Покажите!

Рабинович открывает холодильник, оттуда вылетает попугай и орет:

– Слава КПСС! Слава КПСС! Слава КПСС!


– Спасибо! До свиданья!

После ухода гостей Рабинович поворачивается к попугаю и говорит:

– Понял, падла, чем Сибирь пахнет?!


Разговаривают два музыканта:

– Нет, ну я не понимаю, как такую классную музыку – джаз – могли придумать какие-то негры?

– Сема, успокойтесь, они-таки были негры только по паспорту!

* * *

Еврейская семья на опере «Евгений Онегин». Теща спрашивает у зятя-гоя:

– Скажи, а Онегин – еврей?

– Нет, Роза Марковна, он русский.

Проходит пять минут.

– Скажи, а Ленский-то еврей?

– Нет, Роза Марковна, русский.

Проходит еще пять минут.

– А Татьяна, я вижу, еврейка?

– Нет, что вы, Роза Марковна. Она чисто русская.

Проходит еще время.

– Ну, а няня Татьяны, она-то ведь еврейка, да?

– Еврейка, еврейка… – вздыхает зять. Теща поворачивается к сцене, хлопает

в ладоши и кричит:

– Браво, няня!


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации