Текст книги "История Угреши. Выпуск 1"

Маргарита Филатова – Клюева

 
Загляжусь в небеса высокие —
Ненаглядные небеса.
Светят ясные, светят строгие
Очи – звёзды ли, образа?
 
 
У лесного молюсь подножия
При бессонной седой луне:
«Боголюбская Матерь Божия!
Плач, заступница, обо мне!
 
 
Вкруг меня твои руки сходятся.
Дай испить мне живой воды.
Боголюбская Богородица!
Сбереги любовь от беды!»
 

 
Небо серое. Крест золотой.
Над крестом – воспарившая птица.
Смой беду дождевою водой,
Научи меня, Боже, молиться!
 
 
Дай, незрячей, мне счастье найти,
Что в твоих откровениях скрыто.
Заплутавшую душу прости,
Что назвали в миру Маргарита.
 
 
Дай восход с путеводной звездой,
Чтобы снова с пути мне не сбиться,
Небо серое, крест золотой,
Над крестом воспарившую птицу.
 

Максим Клюев

 
Гонят вёрсты что есть силы —
Так, что кругом голова.
Началась окрест Россия,
Где закончилась Москва…
 
 
Неприкаянную душу
Ждёт нелегкий дальний путь.
Не спеши, судьба, послушай,
Дай с дороги отдохнуть
 
 
В старой церкви деревянной,
Где заброшенный погост,
С думой тяжкой, покаянной,
Не скрывая горьких слёз.
 
 
Доведёт меня дорога…
Что отвечу я тогда? —
«С Богом был и против Бога,
Но без Бога – никогда…»[4]4
  Парафраз от афоризма: «Русский человек всегда был или с Богом, или против Бога, но никогда без Бога».


[Закрыть]
 
 
Исповедуй, отче! Крикну:
«Боже, есть тут кто живой?»
Только Память, только Лики,
И бессмертный Дух Святой…
 
 
Негасимою лампадкой
В дальней праведной глуши
Сердце молится украдкой
О спасении души.
 

Натали Владо

 
Спасибо, Господи, за снег!
За царство белого покоя.
И время замедляет бег,
А настроение какое!
 
 
Узорных окон синева
И месяц – долькою лимона,
И снова душу рвут слова.
Ах, эта радость перезвона!
 
 
Пусть будет счастлив человек!
Исчезнут боли и злословье.
Спасибо, Господи, за снег!
За царство светлого безмолвья.
 

 
Ах! Места твои святые,
Перезвон колоколов,
Грустной тайной налитые
Песнопения без слов.
 
 
Отойду и успокоюсь
На высоком берегу,
Красотой благой исполнюсь,
Свои чувства сберегу.
 
 
Дождь, как будто омовенье!
Окроплюсь святой водой,
Чтобы снова исцеленье
Не откликнулось бедой.
 
 
Вечер гаснет тихой песней.
Чу! Звонят колокола,
И уходят в поднебесье
Золотые купола.
 

 
Нет, боли не было, она пришла потом
В колючих гроздьях маленькой обиды.
И мы, покинув тёплый яркий дом,
Ушли в дожди с весёлостью завидной.
 
 
Холодною тоскою сжало грудь,
Забилось сердце раной воспалённой,
Какая – то непролитая грусть
Сквозила в листьях, влагой напоённых.
 
 
Нас принял старый монастырский сад,
И хоть деревья показались порознь,
Здесь каждый лист был несказанно рад —
И закружила бесшабашно осень.
 
 
Неприхотлив под древом древним стол…
И в гости к нам – продрогшая дворняга.
Мы пировали, опершись на ствол,
Так, как пируют только лишь бродяги.
 
 
Давай же за спасение души,
За эту осень, пьяную, шальную,
За то, чтобы огонь не затушить,
За то, что любим так напропалую….
 
 
Остатки грусти бедолага – дождь
Снял как рукой, растаяла тревога,
Обиды колкой маленькая гроздь,
Рассыпавшись, осталась на дороге.
 

Ия Фролова

 
Посёлок назван Богослово,
В нём церковь дивная стоит.
О Боге слово, от Бога слово
И к Богу слово в тиши звучит.
 

 
Луна пятнистой тарелкой повисла. Ночь.
Сегодня волки хотят без толку овце помочь.
Кого – то тянет к луне поближе сесть на карниз.
Бессонных много, одних у окон, смотрящих вниз.
А я гадаю: придёт ли милый – судьбы сюрприз?
Но сердца жженье своим движеньем луна хладит.
Стареет тело, одна в бессмертье душа не спит.
 

 
Помолиться мне сердцем лень,
Нет свечи на столешнице,
Завершаю я жизни день
Закоренелой грешницей.
 
 
Боже, прости, в чём грешна.
Душа во мне – христианка,
Она богата, а я бедна…
И молчу я, как партизанка.
 
 
Не тревожит совести зуд,
Может, праведницею стала?
Жизнь моя – почти что абсурд.
Как начать мне её сначала?
 

Анастасия Мигова

 
Майская зелёная трава,
Инеем покрытая с утра.
Вишни расцветают во дворах.
Здесь, пожалуй, лучшая пора.
 
 
На рассвете к дому я приду,
Оборву крапиву – лебеду,
Посажу на месте том цветы
Необыкновенной красоты.
 
 
А ещё я посажу каштан…
Хоть я повидала много стран,
Нет на свете ничего родней,
Чем тот край, где дом семьи моей.
 

 
И вечное свечение
Всевышнего добра.
И первое мгновение
Ожившего костра.
 
 
И радостные крики
Летящих к югу птиц.
Загадочные лики
Героев со страниц.
 
 
Прикосновенье к тайне.
Сбылась моя мечта.
И светлое сознанье —
Как чистая вода.
 

Михаил Ложников

 
Что с тобой случилось, Ванька,
Что лежишь ты на боку?
А вокруг такое – глянь – ка:
Грабят вороги страну.
 
 
Но ты, братец, прежде встань – ка,
Как и Муромец Илья,
Подымись – ка спозаранку
Да седлай, дружок, коня.
 
 
Сам ты нынче на лихого
Сядь, Иван, на скакуна —
Ведь тебя же, удалого,
Ждёт родимая страна.
 
 
И зазря во вражьем стане
Смех недобрый слышен днесь.
Так скорее, Ванька, встань – ка —
Покажи, каков ты есть!
 
 
Эй, вы, Руси удалые
Добры молодцы, сыны!
Где же ваши вороные
Боевые скакуны!
В путь скорее за Иваном
Вас зовёт, зовёт труба,
И решается на ратном
Поле Родины судьба.
 

 
Пришёл желанный праздник Спас,
Явилось с ним жары дыханье.
Влечёт сегодня, манит нас,
Пьянит медов благоуханье.
 
 
В них чистый видится янтарь,
Букет в них ароматов разных.
Отметим, как бывало встарь,
Мы с мёдом, с чаем этот праздник.
 
 
Смиренно к небу обратим
Свои молитвенные взоры.
Мы Спаса возблагодарим
И каждый сам, и вместе – хором.
 
 
Любовным взглядом обозрим
Поля бескрайние России.
О Боже! Дай сил новых им,
Хлеба чтоб тучно колосились.
 

Анна Картавец

 
Я – зов небес. Я – тайна высшей цели.
Я – ритм сердцебиения земли.
Моря бы без меня заледенели,
Сердца людей в тоске изнемогли.
 
 
Я – только звук, манящий и невнятный,
Я – вечной жизни свет и торжество.
Я к вам приду и покорю внезапно,
Ведь я одна прекраснее всего.
 

 
Он мне не муж и не любимый,
И нет родства у нас в крови,
Но Ты, Господь, Кем жизнь хранима,
Пути его благослови.
 
 
Ты проведи его по кручам
И сохрани от новых бед.
Пусть эта жизнь нас не разлу́чит,
Не разведёт нас белый свет.
 

 
Одинокое, пёстрое племя поэтов
В этом суетном мире затеряно где – то.
Их услышат, оценят, увы, единицы,
И сотрутся чернила с заветной страницы.
Пусть избранников Божиих в мире немного,
Им в счастливую Вечность открыта дорога.
 

Анастасия Ангелярова

 
Я сильная и всё перетерплю,
Сжимая сердце твёрдою рукою.
Но, Господи, в душе Тебя молю:
Ответь, что сделалось теперь со мною?!
И почему от горя так кричу
Ночами лунными в пустой квартире
И видеть никого я не хочу?
Одна на этом свете… в целом мире!
Опять Тебя я, Господи, молю.
Лишь на один вопрос, прошу, ответь:
За что его так сильно я люблю,
Что за него готова умереть?!
 

Я думала, и вправду полюбил,

А он хотел лишь развлекаться.

И с парой лёгких белоснежных крыл

Пришлось недавно мне расстаться.

…А я летела ввысь влюблённой птицей

И растворялась в пене облаков.

Но мне пришлось на землю опуститься,

Когда покрылась льдом моя любовь.

Нет, не хочу я верить, будто чувства

Нас заставляют по земле ходить

И отнимают высшее искусство —

В бескрайности небес легко парить.

Я знаю, что Господь подарит вновь

Мне пару крыльев белоснежных,

И унесёт взаимная любовь

Меня во всепрощающую нежность.

Искандера Кондрашова

 
Уходящим – покой, а идущим – удачи.
И теперь нас с тобой только небо оплачет…
 

Jam

 
Осталось лишь беззвучно плакать,
Когда уйдёшь в полночный час.
Дорог иного мира слякоть
Навеки разделяет нас.
 
 
Я тихо сяду в изголовье,
Даря последние мечты,
Немою, каменной Любовью
Оберегать твои черты.
 
 
Но ты уходишь по ступеням
К пещерам вечных дивных снов,
А в тишине так дли́нны тени,
И веет льдом прощальных слов…
 

 
Ты помнишь, брат, как точно по часам
Прощались с миром – странным и любимым,
И павшие недавно к небесам
Всё восходили белым травным дымом,
Ждало успокоенье на века,
Виденья зыбко проплывали мимо,
И в море отражались облака,
Но мир менялся так необратимо?
Ты помнишь ли безвыходность усилий,
Как яростно все наши дни текли?
Под парусом лебяжьих белых крыльев
Нас уводили в Вечность корабли…
 

Любовь Щипанова

Валентина уже устала, а не присесть: гостей ждёт. Стол накрыт, в квартире всё блестит, и запахи такие густо – вкусные, что хоть ложкой черпай. Осталось сделать салат. Смотрит она в окно: мужа отправила за горячими напитками – в этом их пол разбирается лучше. Вон пошагал по улице, что пролегла на месте бывших огородов её родной деревни Гремячево. Город подмял все окрестности, даже названий не осталось. Один только Николо – Угрешский монастырь утёсом светлым стоит среди незатейливых многоэтажек. Ведь сколько порушили всего, а он уцелел и возродился. Значит, на нужном месте стоит и о важном напоминает.

День сегодня праздничный – Пасха! И гости придут самые дорогие: дети и внуки, сёстры и брат. Вот Валя и волнуется. Так… Теперь последнее. Вчера вроде бы решила сделать модный ныне салат цезарь, да лиловый вилочек цикория в магазине прямо из – под рук выхватила какая – то фифа, а без него это не цезарь, а подделка – она такое едала. Важно преподносят, а делать – то не умеют, в Италии не были. Она тоже не была, но будьте спокойны: знает, что кладут в этот салат.

А ведь как просто было раньше! Нарубила тазик оливье по – советски – с варёной колбасой – и все довольны. Теперь же исхитряются, чем бы гостей удивить, хотя за стол садятся есть, а не удивляться.

Вот её бабушка Катерина Николаевна – Царствие ей Небесное – говорила, что на столе главное – хлеб да соль. И права была! А уж как пекла! – сравнить не с кем. Всё Валино детство – это сладкие воспоминания о её кухонном творчестве. Умение готовить и гостей принять у Вали тоже от неё. На столе главное сегодня – кулич. Подошла она, приподняла хрусткий рушник, вдохнула запах, и закружили душу воспоминания…

На Новый Год сидели они, внуки, кучей малой за отдельным от взрослых столом и лакомились вкуснейшей кулебякой со сладким чаем. Наевшись, бежали на улицу, гроздью наваливались на большие дровяные сани, катились с горы, с раската падали в снег, визжа от счастья. Детское – то счастье малое, независтливое, простое: сыта, любят тебя – вот и довольна.

А придёт масленица – всем табором к бабушке на блины. На столе мёд, сметана, варенье всякое. Катерина Николаевна несёт стопку блинов, тонких, как кружево. У Валюши такие не получаются. Сидят бабка с дедом и смотрят, как внуки, краснощёкие с мороза, метут всё дочиста. Дед, усмехаясь, поварчивает: «Пореже, пореже… Это вам не каша…»

Пасха – особый разговор. К ней готовились целую Страстную неделю. Сначала бабушка делала из молока творог, затем в марлевом кульке уминала его в старинную липовую пасочницу и ставила на холод в сени, наказав всем следить, чтоб там кошка не шастала. Следом красили яйца. Тут строго – только в луковой шелухе. По – другому бабушка не признавала, брезговала. Наконец в пятницу ставилось тесто на куличи – целое ведро. Вот оно творчество – то где! Катерина Николаевна так и говорила: «Затворила я тесто!»

Тут она начинала волноваться ужасно, потому что пекла не один – два кулича, а каждому в семье по куличу. Сначала сажали в духовку главный дедов кулич, с которым надо было идти в церковь, а потом – каждой дочери, каждому внуку или внучке. Пекли в разных старых кастрюльках и кружках, а самому маленькому – Лёньке – в консервной баночке. Собирались и толклись в крохотной кухоньке все

– её семя. Сердиться грешно было, и бабушка просто старалась куда – нибудь всех выпроводить. Ща – ас! Каждый ждал свой кулич, чтобы его украсить и самому поставить на хрусткие вышитые петухами полотенца под киот, перед которым горела лампадка. Всё это происходило в непередаваемом торжественно – почтительном состоянии души, и даже чистка форм на крылечке поздним вечером казалась полной чего – то сокровенного. А в субботу утром бабушка в плюшевой жакетке и кружевной шали, наплевав на «совецку власть, что против веры», ставила главный кулич, пасху и яички в сумку и шла в церковь. Путь неблизкий – за Москву – реку в село Беседы. Там в храме батюшка и святил их.

В воскресенье чистое и нарядное её потомство важно ело свои куличи и пило чай с пасхой. Все терпеливо ждали, когда дед начнёт дарить внучатам денежки – копеечки, конечно, но это были уже их копеечки. И не засть! Сами с усами – разберёмся!

Потом начиналось лето, а с ним – знаменитые бабушкины пироги с луком и яйцами, щавелевые с крапивой щи, шипучий ядрёный квас с пухлыми изюминками и, наконец, само варенье – делание с огромным количеством пенок, липких пальцев, подзатыльников… И так до первой квашеной капусты, белой и маслянистой, твёрдого пупыристого солёного огурца, скользкого маслёнка, ухи из судака, словленного зятем, пельменей, которые лепили всей семьёй.

Да, много чего ещё стряпала Катерина Николаевна для них, её детей и внуков… Однажды Валя, покачивая на коленях сынишку, спросила у бабушки, чем та кормила своих малых детей. Ушла бабушка в кухоньку и, немного погремев посудой, принесла и поставила на стол миску. Там были кусочки чёрного хлеба с накрошенным луком, залитые водой и слегка приправленные постным маслом.

– Вот! Это мы звали мурцовкой. Попробуй, очень вкусно. Особенно, когда присолишь.

Стоит Валентина и, забывшись, качается в воспоминаниях, как в лодке, что плывёт по затуманенной реке времени. И пассажиры ей близки и бесконечно дороги. Но тут стукнула входная дверь, и в прихожей затоптался вернувшийся муж. Ой, времени – то уже сколько! Скоро народ придёт. Нет, не будет она делать салат. Просто нарежет свежие овощи и выложит на блюдо.

Валя опять подняла хрусткое полотенце на куличе, вдохнула запах. Хорош! Едоки сами разберутся, что главное. Цезарь – это у них, в Италии. А у нас – хлеб да соль, а в Христов День – кулич!

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

Борис Щербатов

 
Верую, Господи, верую!
Я ещё различаю пока,
как по русскому небу серому
голубые плывут облака.
 
 
От осенних дождей обессилев,
вижу чудное поутру:
как Небесная смотрит Россия
на земную свою сестру,
 
 
где, слепые, бредём наудачу,
стонет ветер, слышна стрельба.
Захолонет душа и заплачет.
Это – Родина. И судьба.
 
 
Я на вызов её отвечаю!
Плавлю тучи горячим лбом.
Вот уже и глаза различаю —
голубые на голубом.
 

 
Поэты, мы все вне закона,
вне времени, вне суеты.
Цвета соловьиного звона
ложатся на наши холсты…
 
 
О, как расцветает над бездною
на вечер, навеки, на час
Поэзия $ царство небесное,
которое в каждом из нас!
 

«…стучите, и отворят вам».

Новый Завет

 
Годы лучшие позади.
Мы грустим, подходя к итогу.
Всё тревожнее стук в груди —
это сердце стучится к Богу.
 
 
В шуме утра, в глухой ночи
то настойчиво, то вдруг тише —
но стучит моё сердце, стучит!
И Господь моё сердце слышит.
 
 
А когда оборвётся стук, —
что б там люди ни говорили, —
улыбнись, мой усталый друг:
сердцу верному отворили.
 

 
О, Русь!..
Колокольные звоны
плывут на восход и закат,
где мёртвых людей миллионы
в твоих беспределах лежат.
 
 
Лежат и незваные гости,
и гордый Отечеством росс…
Светло на великом погосте
от мрамора русских берёз.
 
 
Мы слышим, как в мире безбожном
глумится бесовская рать.
Мы, мёртвые, вам не поможем.
Но мёртвым дозволено знать:
 
 
пророки пройдут и мессии,
последним оплотом Любви
останется в мире Россия —
берёзовый храм на крови.
 

 
Отче наш,
я один из многих
блудных твоих сынов.
Дай мне в конце дороги
отчий увидеть кров.
 
 
Блудному смутно помнится
детство в Твоей стране.
Всюду за мною гонится
всадник на бледном коне.
 
 
Злым, молодым и гордым
ушёл я за Твой порог.
Отче, я сыт по горло
горем моих дорог!
 
 
Сердце к Тебе стучится
днём ли, в ночи немой.
Вот и опять мне снится:
будто пришёл домой,
 
 
будто я, тих и кроток,
принят, обласкан, рад…
Но почему за ворота
смотрит мой младший брат?
 

 
Мы в вечный бой вовлечены.
Наш горек хлеб, в огне – дорога.
Мы с детства жить обречены
в соседстве дьявола и Бога.
 
 
А дьявол всюду: там и тут.
В глухой ночи и в полдень ясный
нас неотступно стерегут
его ловушки и соблазны.
 
 
Лукавый врёт тебе в глаза,
что ты безгрешен, ты свободен.
Но разверзает небеса
уже не гром, а гнев Господень!..
 
 
Больные, блудные сыны,
что мы ответим в час расплаты:
какой мы родине верны,
какой мы армии солдаты?
 
 
Пришла по наши души тьма,
а сердце – в плаче и молитве…
И надо не сойти с ума,
и устоять в великой битве.
 

Аушев Валерий Петрович, поэт, прозаик, сценарист, председатель правления Международной ассоциации писателей, член Союза писателей и Союза журналистов России, лауреат многих литературных премий.

Ангелярова (Иванова) Анастасия Сергеевна, поэт, победитель конкурса «Юная муза Угреши» (2007).

Антонова Инесса Васильевна (1938–2001), краевед.

Владо (Ананова) Натали Владимировна, поэт, член Союза писателей России.

Егорова Елена Николаевна, поэт, прозаик, краевед, член Союза писателей и Союза журналистов России, заместитель руководители литобъединения «Угреша», лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова, дипломант московской областной литературной премии им. М.М. Пришвина, кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Центрального экономико-математического института РАН.

Иоанн (Рубин), игумен, ректор Николо – Угрешской духовной семинарии.

Иов (Чернышёв), иеродиакон, преподаватель Николо – Угрешской духовной семинарии.

Картавец Анна Олеговна, поэт, член Союза писателей России, лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова.

Клюев Максим Алексеевич, поэт, член Союза писателей России.

Кобылкин Геннадий Иванович, поэт, член Союза писателей России, лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова.

Колганов Андрей Владимирович, священник храма Большого Вознесения у Никитских ворот (г. Москва).

Кондрашова Искандера (Александра) Александровна, поэт, победитель конкурса «Юная муза Угреши» (2008).

Ложников Михаил Григорьевич, поэт, журналист, заслуженный работник культуры России, член Союза писателей России, лауреат литературной премии «Золотое перо Московии».

Мигова Анастасия Алексеевна, поэт, член Союза писателей России, лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова.

Уварова Татьяна Иосифовна, поэт, член Союза писателей России, руководитель литобъединения «Угреша», лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова, дипломант московской областной литературной премии им. Р.И. Рождественского.

Филатова – Клюева Маргарита Алексеевна, поэт, член Союза писателей России, лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова.

Фролова Ия Павловна, поэт.

Хазов Евгений Васильевич, поэт.

Черкес – Филатова Галина Степановна, поэт, член Союза писателей России, лауреат московской областной литературной премии им. Я.В. Смелякова.

Щербатов Борис Николаевич, поэт, член Союза писателей России.

Щипанова Любовь Ивановна, прозаик.

В тексте использованы фотографии из личных архивов Е.Н. Егоровой, А.С. Красикова, В.К. Журавлёвой, архива издательского отдела Николо – Угрешского монастыря.

На 1–й странице обложки: Никольский собор Николо – Угрешского монастыря. Рис. Е. Нистратовой с фото 1894 года. 2010 г.

На 4–й странице обложки: Никольский собор Николо – Угрешского монастыря. Рис. Е. Нистратовой. 2010 г.

На стр. 1. Икона явления святому благоверному князю Димитрию Донскому образа Святителя Николая. Николо – Угрешский монастырь. 2004 г.

На стр. 3: Вид на колокольню Николо – Угрешского монастыря. Фото 1894 г.

На стр. 233: Вид на колокольню от среднего пруда. Фото Е. Егоровой. 2009 г.

На стр. 251: Вид на Петропавловскую церковь. Фото Е. Егоровой. 2010 г.