Текст книги "Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург"

Понимая, что крупные денежные суммы можно похитить накануне выдачи заработной платы, он приходил в различные организации, разведывал расположение касс, конструкцию установленных в них сейфов, кратчайший и безопасный путь проникновения в кассовые помещения, состояние их охраны, а от рабочих и служащих узнавал дни получения зарплаты.

К совершению преступлений он привлек своего брата и знакомого Рыбинского, убедив их в успехе дела. После первой удачно совершенной кражи брат запил и вскоре умер. Рыбинский принял участие в трех кражах, но потом испугался и больше на преступления не ходил. Тогда Симаков стал совершать кражи в одиночку. Разрабатывая план очередного преступления, он особое внимание уделял исключению всякой возможности оставления отпечатков пальцев и следов обуви.

Преступники действовали крайне осторожно, по месту жительства и работы характеризовались положительно, спиртными напитками не злоупотребляли, сторонились уголовно-преступного мира. Похищенные деньги они тратили на свои нужды, но делали это постепенно и осмотрительно. В результате после их задержания удалось изъять немногим более 15 тысяч рублей и конфисковать имущества на сумму значительно меньше похищенного.

В январе 1961 года Симаков и Рыбинский были приговорены народным судом к длительным срокам наказания. Казалось, теперь на делах о взломе сейфов можно поставить точку. Но…

Во второй половине 1961 года кражи из сейфов в Ленинграде возобновились. 14 августа, придя утром на работу, служащие заводоуправления механического завода на Купчинском шоссе обнаружили взломанные помещения кабинетов и завкома, в котором металлическим прутом был вскрыт сейф, и из него похищены около 500 рублей. В столовой и буфете заводоуправления исчезли кондитерские и табачные изделия на сумму 300 рублей.

Преступление напоминало действие воровской группы Паршина – Иванова. Но это еще ни о чем не говорило, так как кража без специальной подготовки и с помощью подручных средств, взятых на месте происшествия, – явление распространенное.

Но уже следующая кража насторожила сотрудников уголовного розыска. В ночь на 18 августа неизвестные преступники проникли через крышу и чердак в бухгалтерию автотранспортной конторы № 4 «Главленинградстроя» на Ариновской улице, где при помощи автогена пытались вскрыть сейф. Для этого они принесли из кладовой цеха два баллона кислорода, протянули оттуда шланг от ацетиленового баллона, но нужную газовую смесь получить не смогли из-за неумения пользоваться резаком.

Время шло. Кражи продолжались. В ночь на 23 августа и 8 сентября с помощью оставленного в ящике рабочего стола ключа и ломика были вскрыты сейфы в Управлении механизации и автопарке № 1. Хищение в общей сложности составило около 3 тысяч рублей.

Ночью 9 сентября при вскрытии сейфов в кассах завода «Стройфаянс» и автопарка № 4, расположенных на Южном шоссе, преступники впервые применили портативный автогенный аппарат. Им удалось похитить всего 411 рублей.

Стало ясно, что, взламывая сейфы, преступники не располагали точными данными, какие суммы там хранятся. Это существенным образом отличало их от группы Паршина – Иванова. С другой стороны, жадность, желание быстрого обогащения вынуждали членов воровской группы действовать активнее, изыскивать наиболее эффективные способы совершения преступлений.

Учитывая, что кражи совершались в ночное время в организациях и на предприятиях, расположенных на окраинах города, отдаленных от транспортных магистралей, сотрудники УУР провели инструктаж водителей такси. Кроме того, была организована проверка автомашин в указанных микрорайонах.

Но сигналов, подающих надежду на задержание преступников, не поступило.

Не давали зацепки и данные, полученные в результате осмотров мест происшествия, хотя проводились они тщательно, но были затруднены, так как преступники проникали через многие служебные помещения, посещаемые постоянно рабочими и служащими.

Вместе с тем с осмотров мест происшествий изымалось много всевозможных следов пальцев рук, ног, выпилов и слепков со следами отжима, металлических предметов, документов, записок, билетов и других вещей, которые подвергались изучению и проверке. На это уходило очень много труда и времени.

В сентябре преступники перешли на новый способ совершения краж из сейфов – с помощью электродрели. За период с 12 по 25 сентября путем высверливания замков они взломали в различных организациях 9 сейфов, но каждый раз похищали только незначительные суммы денег, в том числе и разменную монету.

25 сентября в бухгалтерии Управления механизации № 7 при помощи электродрели был взломан сейф, из которого неизвестные похитили деньги в сумме всего 23 рубля. При осмотре места происшествия сыщики обнаружили на пустыре, в четырех метрах от забора предприятия, книжку расписания поездов с Финляндского вокзала. В книжке находилась телеграмма, адресованная некоему Артуру Митт следующего содержания: «Поезд приходит девять тридцать, встречай субботу, целую Валя». Дата – 22.09.1961 года.

Было установлено, что Митт прибыл в Ленинград из Эстонии, проживал с женой и несовершеннолетней дочерью, характеризовался как замкнутый, скромный человек. С соседями общался мало. На работе в СМУ № 5 УНР-16 «Главленинградстроя» длительное время не появлялся в связи с заболеванием туберкулезом.

Наблюдение за Миттом показало, что он ведет активный образ жизни, систематически пользуется такси, посещает рестораны «Универсаль», «Метрополь» и при гостинице «Октябрьская», имеет знакомых девушек, с которыми сожительствует. Допрошенные шоферы такси показали, что за проезд Митт часто расплачивался разменной монетой, а водителю Муравкину дал «горсть серебра», не считая.

Эта деталь имела немаловажное значение, так как преступники похищали разменную монету в больших количествах.

За период наблюдения Митт заказал для себя в ателье пошива мужской одежды два костюма, сделал ряд покупок различных носильных вещей в магазинах города, на станции техобслуживания на Стародеревенской улице спешно производил ремонт автомашины марки «Победа», купленной им без оформления документов у гражданина Сивакова. 27 сентября 1961 года Митт посетил магазин по продаже автомобилей в «Апраксином дворе», где встал на очередь на покупку автомобиля марки «Волга».

В первый же день наблюдения Митт встретился с Ильмаром Тынури, шофером фабрики «Скороход», недавно прибывшим в Ленинград из Эстонии. Встречались они почти ежедневно. Часто посещали станцию техобслуживания, где требовали ускорить ремонт автомашины «Победа».

2 октября, в 16 часов 30 минут, Митт вместе с Тынури вышел из дома, имея при себе чемоданчик. На такси они подъехали к институту им. Бехтерева. Отсюда, отпустив автомашину, прошли на Фаянсовую улицу, где в темноте оперативники потеряли их из виду.

3 октября, в 2 часа 30 минут, Митт вернулся домой без чемоданчика, а в 2 часа 50 минут к своему дому подъехал на такси Тынури, у которого также чемоданчика не оказалось. Встретившись вновь около 16 часов 30 минут, они, имея при себе увесистый пакет, посетили на Литейном проспекте дворника Вишневскую, у которой этот пакет оставили.

В тот же день от администрации автотранспортной конторы № 9, расположенной на Фаянсовой улице, поступило заявление о попытке проникновения ночью через крышу в административное здание двух преступников, которые, испугавшись увидевших их рабочих, убежали, бросив чемоданчик с инструментом и электродрелью.

Не осталось никакого сомнения в том, что именно Митт и Тынури совершают кражи из сейфов. Утром 4 октября они были задержаны.

При обыске у Митта обнаружили деньги в сумме 2711 рублей, из них 70 рублей разменной монетой. Кроме этого были изъяты 754 почтовых конверта с марками, 65 лотерейных билетов, резак автогена, два баллончика красного цвета, четыре пары кожаных перчаток, ключ от сейфа с отломанным колечком. За отворотами брюк Митта нашли несколько кусочков металлической стружки.

При обыске у Тынури изъяли различный инструмент, сверла, а в нагрудном кармане его пиджака были обнаружены мелкие металлические стружки.

На обыске у Вишневской был изъят пакет (принесенный накануне Миттом и Тынури) с инструментом и электродрелью.

Оба преступника признались в совершении краж из сейфов в целях личного обогащения. Вначале они занимались кражами автопокрышек из различных автотранспортных организаций. Совершив несколько краж и похитив около 100 автопокрышек, они посчитали, что это дело трудоемкое и сбыт их сложен. Тогда и созрело решение красть деньги из сейфов, в основном в автотранспортных организациях, построенных по типовым проектам, с хорошо известным им размещением бухгалтерий.

За период с 16 мая по 4 октября 1961 года Митт и Тынури совершили 21 кражу денег из сейфов и автопокрышек на сумму 16 тысяч 504 рубля из различных организаций города.

Безусловно, группа Митта и Тынури была устойчивой, целенаправленной, конспиративной. Сведениями о своей преступной деятельности они ни с кем не делились, на местах взломов действовали в перчатках, постоянно меняли обувь и одежду.

На этом в Ленинграде завершалась большая работа по задержанию устойчивых преступных групп, занимавшихся кражами из сейфов. И хотя впоследствии происходили единичные случаи похожих краж, их, как правило, быстро раскрывали.

Приговорить к расстрелу
Дело Аркадия Нейланда

В 1964 году единственный раз за весь постсталинский период подросток был приговорен в Ленинграде к высшей мере наказания.

…27 января 1964 года у ленинградцев было праздничное настроение – отмечалась двадцатая годовщина снятия блокады. Однако многим пожарным, находившимся в тот день на дежурстве, было не до праздника – как и в будние дни, то здесь, то там вспыхивали пожары, и их надо было тушить. Лезть через окна, ломать, если нужно, двери, выводить ослепших от дыма людей, кому-то вызывать «скорую».

Но это были трудности из разряда привычных. А вот к тому, с чем пришлось столкнуться боевому расчету, выехавшему в 12.45 на тушение 9 квартиры дома № 3 по улице Сестрорецкой, нормальный человек привыкнуть, наверное, не сможет никогда…

Двери оказались заперты, и пожарным пришлось забираться на балкон, а оттуда по раздвижной лестнице в квартиру. Огонь к тому моменту уже успел охватить комнату, но сбить его удалось довольно быстро. А потом командир расчета приказал осмотреть другие помещения – вдруг там остались люди. Пригибаясь пониже к полу – там дым пореже и лучше видно, – двое пожарных двинулись в другую комнату, но через минуту выскочили оттуда как ошпаренные:

– Там двое мертвых: женщина и ребенок.

– Задохнулись?

– Нет, там лужи крови…

В этот день дежурным по городу от руководства УООП (ГУВД) был начальник уголовного розыска Николай Смирнов. По тревожному звонку на место происшествия выехал почти весь состав «убойного» отдела во главе с его начальником Вячеславом Зиминым. Дело сразу же было поставлено на особый контроль. Были созданы оперативные группы всех служб УООП Леноблгорисполкомов.

Пожарные еще поливали тлеющие полы и вытаскивали на балкон обгоревшую мебель. Встретивший оперативников пожарный вместо приветствия сразу же сказал:

– Мы, как положено, старались руками ничего не трогать. Но на кухне был включен газ, и я завернул – могло рвануть…

Вторая комната огнем оказалась нетронутой. Но беспорядок был страшный: ящики выдвинуты, вещи разбросаны, мебель перевернута. И всюду кровь, кровь, кровь… На полу, кровати, кресле, входной двери… Кровь и на лице женщины, лежащей у пианино, рядом маленький детский башмачок, чуть дальше – трупик маленького мальчика с глубокой раной на лбу.

Увы, как ни старались огнеборцы ничего не трогать, но пожар и процесс его тушения нелучшее подспорье в работе криминалистов. И первый след, который мог бы вывести на убийц домохозяйки Ларисы Купреевой и ее 2,5-летнего сынишки Георгия – а это был отпечаток ладони на боковой поверхности пианино, не принадлежащий ни убитым, ни мужу Ларисы, ни их друзьям и знакомым, ни пожарным, – был обнаружен только 29 января.

На следующий день под кучей обгоревшего скарба на балконе нашли и первый вещдок: почерневший от копоти топорик с полностью сгоревшим топорищем. Эксперты провели 200 экспериментальных разрубов при различных положениях лезвия под возможными углами нанесения ударов – на мыле, воске, пластилине, различных породах дерева – и наконец нашли что нужно: следы на костях черепа и на одном из образцов совпали.

Муж Ларисы рассказал, что жили они скромно, жена-домохозяйка сидела дома с ребенком. Ценностей в квартире не было. Кому понадобилось убивать женщину и маленького ребенка? Среди своих знакомых он подозрительных лиц назвать не мог.

Экспертиза также установила, что убийцу женщина впустила сама (дверь не была взломана).

Оперативники перекрыли каналы сбыта, притоны, начали работу с ранее судимыми за убийства и ограбления, профессиональными домушниками, которые могли действовать по наводке знакомых, с первым мужем убитой и его знакомыми. Однако сам убийца попал в число подозреваемых уже к вечеру 27 января. Выйти на него помогла, как говорят оперативники, тотальная «отработка жилмассива».

Несколько соседей показали, что в период с 10.00 до 11.00 слышали из 9 квартиры душераздирающие женские крики и надрывный детский плач. А дворничиха Орлова рассказала о незнакомом высоком, губастом угловатом парне лет пятнадцати-шестнадцати, которого видела на лестничной площадке примерно в это же время. (Раньше дворники были внимательные и добросовестно относились к своей работе.)

Пробив сообщенные приметы по картотекам ранее судимых и находящихся на учете в милиции, оперативники вышли на некоего Аркадия Нейланда, который к своим пятнадцати годам имел уже достаточно богатый послужной список.

О нем было известно следующее. Аркадий – младший в большой семье: родители, сестра, братья и жена одного из них. Проживал в Ждановском районе. С детства был предоставлен самому себе. Уже после 5-го класса был исключен из школы. Вот какую характеристику ему дали в школе-интернате № 67 города Пушкина: «…показал себя как плохо обучаемый ученик, хотя был не глупым и способным ребенком… часто прогуливал. Учащиеся не любили его и избивали. Он не раз был уличен в кражах у учеников интерната денег и вещей». Проводились неоднократные собрания, но Нейланд свое поведение не изменил, и родителям было рекомендовано забрать его из интерната.

Кормить развитого не по годам нахлебника родители не желали, и в 1962 году тому пришлось устроиться подсобником на «Ленпищемаш». Но поскольку трудиться Аркадий не любил, то оставил здесь о себе память как о злостном прогульщике, хулигане и мелком «несуне». В декабре 1963-го он и вовсе прекратил появляться на работе. А в течение двух месяцев перед этим несколько раз попадался на криминале: обокрал киоск «Союзпечати», баню, несколько парикмахерских, покушался на ограбление женщины и разбойное нападение на мужчину, хулиганил. Даже у собственного брата украл костюм и деньги.

Все эти «подвиги» заставили прокуратуру Ждановского района возбудить против Аркадия Нейланда уголовное дело. Однако он поплакался, «раскаялся», и с учетом его возраста дело было прекращено…

Как только появилась информация о Нейланде, группа сразу активизировала свою работу, так как совпали приметы молодого человека, которого опознала дворничиха.

Впрочем, таких «трудных подростков» в Ленинграде хватало всегда. Но наряду с показаниями дворничихи Орловой существовали и еще обстоятельства, способствовавшие присвоению Аркадию Нейланду статуса главного подозреваемого.

Во-первых, 27 января из квартиры Нейландов пропал туристический топорик с девятисантиметровым лезвием. Во-вторых, за три дня до убийства Аркадий Нейланд вместе со своим приятелем Кубаревым уже задерживался возле того самого дома № 3 по Сестрорецкой улице за кражу из 7 квартиры. Они проникли туда методом подбора ключей, похватали первое попавшееся под руку, запихнули в висевшую в коридоре хозяйственную сумку и… нарвались возле подъезда на хозяйку квартиры, узнавшую свою сумку в руках у подростков и поднявшую по этому поводу крик.

Обоих тогда доставили в Ждановскую райпрокуратуру, возбудили уголовное дело… Но Нейланду по недосмотру следователя каким-то чудом удалось оттуда сбежать. А перед побегом он поведал Кубареву о своей заветной мечте: «взять» одну из богатых квартир, которых в Ленинграде хватает, поджечь ее, чтобы уничтожить все следы, и махнуть на Кавказ – море, горы, солнце, фрукты разные…

Осталось неясным, почему Нейланд решил, что выбранная им квартира принадлежит к зажиточным. Но, тем не менее, «пасти» ее они начали давно. За три дня до убийства они с Аркадием собирали макулатуру по квартирам. Но на самом деле приглядывались, куда потом можно нагрянуть. Дверь одной из квартир им открыла красивая женщина. Нейланда привлекли ее золотой зуб и цветной телевизор в комнате. Да это, пожалуй, и все из ценностей, которые были в квартире. Но поднаторевший в криминальных делах Нейланд успел заметить отсутствие хозяина в рабочее время – только женщина и маленький ребенок, выехавший в коридор на трехколесном велосипедике. Женщина, на свою беду, еще сказала тогда: «Уезжай в комнату, Гриша, – вечно ты не слушаешься, пока отец на работе».

…Из Москвы сильно давили на угрозыск. И тогда руководство ленинградской милиции, весь личный состав которой и так уже был поголовно поднят на ноги, пошло на беспрецедентный по тем временам поступок – добилось, чтобы фотографию Нейланда с соответствующим сопроводительным текстом показали по всесоюзному телевидению. По всей стране было разослано подробнейшее описание его примет, в Москву и Тбилиси срочно вылетели питерские опергруппы.

В самом же городе вот уже три дня были наглухо перекрыты авто-и железнодорожные вокзалы, аэропорт, метро, остановки общественного транспорта, рестораны, кафе, сберкассы, скупки – муж убитой показал, что из дома были похищены деньги, облигации трехпроцентного займа и золотые женские украшения. Был задействован не только личный состав, но и милицейские курсанты, ДНД, общественность.

Нейланд, безусловно, попался бы в сети. Но поезд, на котором он уехал, отошел от перрона, увы, лишь за несколько минут до того, как на Московском вокзале появилась первая группа прикрытия…

Его взяли в Сухуми 30 января, в момент, когда он выходил из московского поезда. Местные оперативные службы узнали его по ленинградской ориентировке. Нейланда водворили в приемник-распределитель. Он был в шоке: его нашли всего за четыре дня. Потом он напряженно думал, где он мог проколоться.

Через несколько часов в Сухуми прибыла опергруппа из Ленинграда. Выяснилось, что местные товарищи обыскали задержанного не слишком старательно – в туалете и в одной из камер были обнаружены паспорта на имя Купреева и его приемной дочери, бумажник, а также ключи от ограбленной квартиры и собственная воровская связка Нейланда. Бурые пятна засохшей крови на его одежде и кое-что из вещей из квартиры Купреевых – особенно фотоаппарат «Зоркий» с приметной царапиной на объективе и надколотым видоискателем – однозначно свидетельствовали, что в руках у милиции оказался именно тот, из-за которого весь личный состав ленинградской милиции не спал уже четвертые сутки.

Эти находки окончательно добили Нейланда – когда в тот же день его доставили самолетом в Ленинград, запираться на допросах он уже не стал.

Он рассказал, как приметил квартиру № 9 еще 24 января, как скрывался три дня по чердакам и подвалам, сбежав из Ждановской прокуратуры, как забежал домой утром 27-го – поругался с кем-то из братьев, прихватил туристский топорик и опять убежал.

В начале десятого он уже давил кнопку звонка намеченной квартиры. Дверь открылась сразу, неожиданно, отчего Нейланд сначала даже растерялся. Поэтому на вопрос хозяйки «Тебе кого?» ответил первое пришедшее в голову: «Валя Соколов здесь живет?» Получив отрицательный ответ, долго стоял под дверями – сначала успокаивался, потом прислушивался. Из квартиры доносились лишь голоса женщины и ребенка. В квартире находились только они одни, но на всякий случай он подошел к двери и, приложив ухо, долго слушал, чтобы действовать наверняка.

Наконец он решился. Снова нажал на кнопку звонка и взял в руку приготовленный топор. «Кто там?» – спросил знакомый голос. «Почта», – ответил незваный визитер. Когда дверь открылась, он напролом рванулся в квартиру, выхватывая топорик из-под пальто.

– Первые удары попали ей по рукам, – рассказывал на допросах Нейланд, – женщина стала отступать в столовую. Она кричала: «Что ты делаешь?!» – пыталась вырвать у меня топор, и ей удалось схватить меня за руку. Потом она схватилась за топор обеими руками, но я вырвал его, повалил женщину в кресло и несколько раз ударил ее по голове. После этого я отбежал к двери, а женщина вскочила с кресла, бросилась ко мне, и я еще несколько раз ударил ее топором по голове. Женщина упала, а я стукнул по голове ребенка, который крутился под ногами, и стал искать деньги…

После убийства он нашел в квартире чемодан, положил туда награбленное и пошел в ванную отмывать кровь. После этого ему захотелось… поесть, и он поджарил себе яичницу, потом включил газ, как и задумывал, и вышел из квартиры.

На улице поймал такси и отвез чемодан с награбленным на Варшавский вокзал, где сдал его в камеру хранения на фамилию своего приятеля Цветкова. Посмотрев расписание поездов, он огорчился, так как дневных поездов дальнего следования не было. На Московском вокзале он купил билет в Москву на 15.55, времени у него было много. Он поехал в универмаг «Гостиный Двор», купил зимнюю шапку и браслет для часов. В другом магазине купил коньяк и шампанское, решил выпить – отметить свою удачу. Потом забрал чемодан и уехал в Москву, где купил билет на Сухуми. Оттуда он планировал ехать в Тбилиси, безбедно пожить и путешествовать дальше. Но времени до поезда у него было много. И он решил посмотреть столицу. Купил билет на обзорную экскурсию. Но, как он признался, мысли его в тот момент занимала картина на Сестрорецкой улице. Он представлял взрыв, пожарных, обугленные трупы, зевак на улице… Рассказывая об этом, Нейланд был совершенно спокоен – не ужасался делу рук своих, не раскаивался. «Мразь и дебил, он вызывал только отвращение», – вспоминали оперативники. Не раскаялся Нейланд и на суде, заявив, что когда выйдет на свободу, то обязательно возьмется за старое. Ведь он был уверен, что его не расстреляют, – в следственном изоляторе опытные сидельцы рассказали ему о гуманизации советского законодательства после смерти Сталина и XX съезда.

Советские граждане были возмущены страшным убийством, и Председателю Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневу посыпались письма.

«Преступник пойман и скоро предстанет перед судом, но по закону ему угрожает только тюремное заключение, а если он ухитрится разыграть послушание, то через 5–6 лет, в возрасте 20 лет, выйдет на свободу преступник высшей квалификации, и тогда горе людям, которых он наметит очередными жертвами. Советские законы гуманны, они дают возможность честно трудиться не только тем, кто оступился, но и тем, кто совершил преступление, однако и гуманности должен быть свой предел».

А вот другое: «…если суд найдет преступление этого бандита доказанным, требуем применить к убийце высшую меру наказания – расстрел. Мы просим вынести на обсуждение народа законопроект о применении высшей меры наказания к несовершеннолетним преступникам, совершившим особо опасные преступления. Убийца – это не человек, это выродок, и он должен быть уничтожен».

Приговор был для Нейланда неожиданным: «Учитывая большую общественную опасность совершенного преступления – убийства при отягчающих обстоятельствах, а также личность Нейланда, судебная коллегия считает необходимым применить суровое наказание – высшую меру, руководствуясь Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 17 февраля 1964 за № 2234… по совокупности совершенных преступлений в силу статьи 40 УК РСФСР окончательное наказание по ст. 102 – приговорить к смертной казни – расстрелу».

Нейланд подал кассационную жалобу, где написал: «Я признаю полностью свою вину… Если бы Купреева меня не останавливала, то все могло быть иначе… Я бы охотно отдал жизнь, чтобы вернуть то, что я наделал. Но это, к сожалению, невозможно».

Ходатайство о помиловании отклонили. Постановление было подписано Председателем Президиума Верховного Совета РСФР Н. Игнатовым.

Аркадий Нейланд был расстрелян 11 августа 1964 года.