Текст книги "Житие преподобного Василия Нового"

О распутной «монахине»

В это время пришла какая-то пожилая И И черница, а с ней другая, помоложе, тоже по виду монахиня. Первая старица поклонилась святому, и тот сказал:

– Святый Дух Божий да сохранит душу твою и тело твое в чистоте и непорочности.

И пригласил садиться. Тогда ему поклонилась и другая. Святой, повернувшись к ней лицом, посмотрел строго и был очень суров с ней. Мы же, не зная причины, просили его, чтобы он разрешил ей сесть с нами за трапезу, но святой рассердился на нас, что мы просим за нее. Тогда Феодора, прислуживавшая ему, сказала:

– Господин мой, она тоже раба Христова и носит монашескую схиму. Почему ты сердишься на нее? Пусть и она сядет.

Но святой и на нее взглянул сурово и сказал ей:

– Что ты болтаешь, как неразумная женщина, предлагая, чтобы с нами рядом сел бес? Тебя, наверное, ввела в заблуждение ее схима. Но она пришла сюда не с верою, а лишь затем, чтобы искушать меня.

Взяв чашу, наполненную вином, он собрал крошки со стола и бросил в вино; затем он поднял чашу вверх, делая вид, что протягивает ее кому-то, и сказал мнимой монахине:

– О дочь диавола! Не так ли ты кладешь в чашу зелье и отраву и поишь невинные души, чтобы они стали твоими любовниками? Разве вчера ты не позвала игумена и эконома монастыря и не совершила с ними подобное, напоив бесовским снадобьем? Зачем ты, окаянная, надела эту схиму? Чтобы насмехаться над распятым Господом? Но Он – Бог и насмешек не терпит. Отвечай мне, несчастная, чего ради надела ты ангельское облачение и в нем тешишься сквернолюбивым бесом разврата и гневишь человеколюбивого и милостивого Бога? Горе тебе, проклятая бесстыдница, что осквернила ты священный образ и божественное возрождение к новой жизни, которое получила через него! Для того ли ты отреклась от мира, чтобы грязными бесовскими приворотами завлекать всех к своему бесстыжему разврату? Мы чтим Господа Бога. Посему сейчас же предаю тебя бесам, которым ты приносишь в жертву птиц и при помощи которых готовишь приворотное зелье, чтобы они сделали тебя известной всем людям. О, как ты порочна и прескверна!

Сказав это, он поднялся и вытолкнул ее вон со словами:

– Изыдите от меня все, творящие беззаконие!

И, вернувшись, сел на ложе. Мы же все окаменели от страха и сидели в полном молчании. А та несчастная, понимая, что то, что сказал старец, лишь немногое из того, что она совершила, ужаснулась и, оставшись снаружи во дворе, стала рыдать и голосить:

– Воистину свят Бог! Все, что ты сказал мне и в чем обличил меня, правда. Горе мне пропащей! Что натворила я, окаянная! Беззакония мои выше головы моей. Святый Божий, помоги мне и смилуйся к несчастной душе моей, чтобы не пропасть ей и не сгинуть в огне вечном!

Пока она так кричала, матушка Феодора сказал святому:

– Господин мой, видишь, как она кается. Смилуйся и прими ее покаяние. Помоги ей своими святыми молитвами. Мне кажется, если ты попросишь за нее, простит ее Господь.

Святой же сказал ей:

– Сколько же бед из-за того, что человек не обладает умным зрением! Ведь я вижу сатану, который сидит у нее на плечах, словно маленькая обезьяна, тучная и откормленная множеством дурных дел, и называет ее матерью, а себя дитятей ее. Вовеки не захотят они расстаться друг с другом. И нет ей прощения до самой смерти, потому что не оставит она ни распутство, ни ворожбу.

Феодора вышла и стала умолять ее бросить свои прелюбодеяния, и та сказала:

– Я каюсь, госпожа моя, только пусть примет меня святой.

И Феодора, вернувшись, снова говорит святому:

– Господин мой, заблудшая говорит, что раскаивается.

Святой же говорит ей:

– Не верь ей, потому что лжет. Ибо она не только вернется к своим бесстыжим занятиям, но и еще худшее совершит. Посему нет ей места у Бога.

Поскольку было уже поздно, мы взяв благословение святого, встали и вышли вместе с той набожной женщиной, которая сидела с нами. Мы долго шли вместе, ибо женщины пришли из района Эксакиония. И вот по пути я стал расспрашивать ту женщину, которую благословил святой (потому что другая от стыда ушла вперед), кто она и откуда и правда ли то, о чем говорил святой. И она сказала:

– Все так и есть, господин мой. Потому что любовные похождения ее бесчисленны, и я говорила ей о святом, чтобы она прониклась благоговением и целомудрием. Но она смеялась надо мной, говоря: «Ну, пойдем, посмотрю на святыню твою. И если он молоденький, я заставлю его возненавидеть святость и полюбить меня». Я же все время увещевала ее оставить этот свой худой помысл, но не переубедила ее. И все, что сказал ей святой, все это правда, и справедливо он прогнал ее, потому что умертвила она множество душ, не только мирян, но и монахов.

Так беседуя, мы расстались.

Вскоре я опять пришел к преподобному и случайно снова встретил там эту старицу. Спросив ее о той монахине, я узнал, что она делала дела хуже прежних; и подивился я пророчеству святого, восславив Бога, Который открыл нам и явил ныне в последние дни такого светоча.

Другие чудеса преподобного

Как-то раз, захворав, я слег в постель и, позвав врача, который обычно лечил меня, попросил его чем-нибудь помочь. Врач прописал мне слабительное. Я испугался, так как раньше он никогда он не давал мне слабительного. Вспомнив о святом, я решил сходить к нему и сделать так, как он скажет. Я встал и пошел. Было обеденное время. Войдя, я пал к нему в ноги; святой поднял меня и пригласил садиться рядом. Там были и какие-то нищие, которые пришли раньше меня, и обедали с ним. Святой же ел зеленый чеснок с хлебом, и все они ели чеснок; но, к моему удивлению, запах чеснока не чувствовался. Тогда святой говорит мне:

– Разве не прописал тебе врач слабительное, чтобы тебе немного полегчало? Возьми же зелени и поешь; от этой еды будет то же самое.

Я же терпеть не мог запаха чеснока; но все-таки взял и, не почувствовав запаха, изумился. Тогда он наполнил деревянную кружку несмешанным вином и дал мне, и я выпил три кружки, трижды перекрестив знамением Честного Креста.

И вот, пока я еще был там, какой-то христолюбец принес святому пару кожаных сапог. Тут пришел хозяин дома и, увидев сапоги, говорит святому:

– Тебе, святый отче, не к лицу такая обувь, ведь ты аскет. Она впору только мне, грешному.

Тогда святой говорит:

– Пусть останется, у меня нет другой.

Тот же опять:

– Отче, тебе еще принесут, а эту я из рук не выпущу.

Святой говорит ему:

– Воистину, брат, у тебя пять пар обуви, но тебе не довольно, и ты забираешь у бедного старика единственную! Смотри же, потеряешь свою лучшую обувь.

Тот не обратил внимания на слова святого, взял сапоги и ушел. На следующий день он пошел в баню, и действительно, там у него пропала дорогая обувь. После этого он еще больше стал чтить святого. Но вернемся к предыдущему рассказу.

Съев чеснока и выпив вина, я почувствовал себя лучше. Когда же я вернулся домой, у меня началось сердцебиение и тошнота. После сильных мучений организм мой так очистился, что я совсем ослаб. Вскоре, однако, я оправился от болезни, славя Бога, даровавшего мне через святого быстрое выздоровление. После этого у меня пятнадцать лет не болела ни голова, ни другие части тела.

Один виноторговец, знакомый с преподобным, видя, что лавка терпит убытки, уговорил святого прийти к нему в дом. Святой встал и пошел, тот принял его с великой радостью и позвал многих нищих в обеденный час. Назавтра он говорит святому:

– Не откажись, святый отче, зайти и в лавку раба твоего, благословить сосуды с вином, да и нас самих.

И вот, он пошел со святым, а с ним вместе и несколько его друзей, и показал бочонки с вином; святой же, помолившись, стал благословлять их все. Дойдя же до угла, где стояла одна 50-ведерная бочка, он говорит торговцу: – Знаешь, брат, все твои сосуды я благословил, а этот хочу разломать. Виноторговец говорит:

– Нет, честный отче! Лучше, наоборот, благослови и его, чтобы с ним было все хорошо. Потому что я вижу, что дела мои идут все хуже, и боюсь, как бы мне не обнищать; ведь весь мой товар взят в долг.

Святой же говорит ему:

– Я и сам это знаю, но эту бочку надо разбить, чтобы спасти тебя от большой беды.

Тот опять говорит:

– Разбей лучше мою голову, господин мой, но только не ее!

И пока он так умолял, святой размахнулся поленом, которое нашел поблизости, и, ударив им, разбил бочку и разлил вино. Видя, что произошло, виноторговец и те, кто был там, стали про себя порицать святого. Поняв это, святой взял палку, которую нашел там, на глазах у всех сунул ее в бочку и вытащил оттуда дохлую змею в три локтя длиной. Похоже было, что сдохла она недавно. Тогда святой сказал им:

– За что, дети мои, укоряете вы меня в мыслях своих, словно я совершил великое зло? Видите эту зверюгу? Только представьте, сколько народу умерло бы из-за нее, и в какие неприятности попал бы этот несчастный. Неужели вы хотели бы, чтобы это случилось?

И, бросив змею перед ними, он вышел наружу и сел во дворе дома. Они же все, видя все это, ужаснулись и упали к ногам его, прося прощения за то, что втайне осуждали его. Святой же сказал им:

– Господь все предвидит. Но смотрите, не говорите об этом никому, пока Бог не заберет меня из жизни сей, потому что это Он творит чудеса через нас, недостойных рабов Своих, ради вашего спасения.

С того времени дела у виноторговца пошли в гору, и он без труда расплатился с долгами, по молитвам святого.

В другой раз я опять пришел к святому и встретил там какого-то человека, который говорил намеками. Помыслы его были извращены, так как худые бесы внушили ему, будто он будет царствовать, насколько я понял из его слов. И вот блаженный, ради того, чтобы он оставил свои намерения, обратился ко Господу и понял, что помыслы его недобрые – поднял глаза свои и посмотрел на меня, сидящего рядом. И как только взгляд его обратился ко мне, меня тотчас же наполнила радость и неизреченное веселье; в душе моей открылся божественный источник, и, сейчас же открыв уста мои, начал я говорить этому человеку какие-то слова, не от себя, но от того, кто вселил в сердце мое этот небесный нектар. И вот, беседовав долгое время с этим человеком, я рассказал ему все, что было на сердце его и что совершил он с самого детства; сказал я и о том, что помыслы его о будущей царской власти ложные и бесовские, и что не суждено ему царствовать на земле, но лучше ему стать монахом и через подвиг удостоиться Царствия Небесного. И что когда входят к святому, надо не стоять горделиво, но сразу же падать ниц и лобызать ноги угодника Божия, прося его молитв и наставлений на пути к Богу. Пока все это и еще многое я говорил ему, человек этот, растрогавшись, зарыдал, и лицо его оросилось слезами.

Было совсем поздно, я встал, чтобы уйти. Он же последовал за мной и, догнав меня в районе Фиалы, стал уговаривать меня, чтобы я снова сказал ему те слова, которые говорил только что; но по божественному домостроительству я все забыл и не помнил ничего из того, что говорил ему. И я сказал только:

– Не заблуждайся, брат. Я не знаю, кто ты и откуда, и что я тебе говорил. Но это открыл тебе через меня преподобный отец наш Василий. Так стремись же, брат мой, следовать тому, что услышал, прилепись к Господу от всей души своей и оставь суетные помыслы. Постарайся сделать это ради собственного блага как в этой жизни, так и в будущем веке.

Сказав это, мы облобызались и пошли каждый своей дорогой. Чтобы не говорить долго, скажу лишь, что человек этот стал монахом и ушел на крутую и непроходимую гору, где и закончил свою жизнь в безмолвии, в крохотной хижине. Раз в три года он приходил к преподобному и, получив его благословение, возвращался в келию, благодаря Бога и меня, грешного. Так он в благочестии окончил жизнь свою, и был сопричислен к спасенным, и удостоился Царствия Небесного сей блаженный муж, по имени Косма.

Как-то я сидел рядом со святым, и пришел к нему один священник, очень старый, который дал мне просфорку и фрукты. Этот священник служил в храме великомученицы Параскевы, находившемся поблизости в квартале Ареовинда. И вот, придя к святому, он положил на стол то, что принес, затем скрестил руки и встал в почтении. Святой пригласил его сесть, и мы вместе поели, что Бог послал. И вот, пока мы ели, этот священник стал считать в уме, сколько денег он потратил на фрукты. Тогда святой говорит:

– Что ты, брат, считаешь расходы на фрукты? Всего-то десять оболов[49]49
  Обол – медная монета. – Примеч. пер.


[Закрыть], не расстраивайся.

Услышав это, священник изумился и остался сидеть в страхе и великом трепете, славя Бога, явившего такого святого в сии последние дни.

Пока мы сидели, пришла одна женщина, по имени Феодота, державшая на руках грудного младенца. Будучи набожной, она всегда ходила в храм Богородицы «Путеводительницы»[50]50
  Храм в Константинополе, куда за исцелением к Пречистой стекалось множество слепцов. Отсюда и название. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Поклонившись святому, она отдала ему дары, которые принесла. Святой пригласил и Феодоту сесть. И поскольку ребенок ее хворал, она стала просить его помолиться за него; потому что все ее дети умирали, едва дожив до четырех или пяти лет. Ребенок плакал, прося хлеба, и святой взял кусочек и дал ему, сказав с просветлевшим лицом:

– Как зовут дитя? Хотя мне кажется, его зовут Лев.

Потом он говорит матери:

– Ради великого благоговения, которое ты имеешь к Приснодеве Богородице «Путеводительнице», с сего дня Господь дарует тебе сие дитя в крепком здравии, и ты увидишь, как он вырастет и станет монахом и клириком, и будешь весьма радоваться этому.

Но если будешь еще рождать детей, будет с ними так же, как с прежними.

Услышав это как из уст пророка, женщина изумилась, встала и поклонилась святому за слова его, которые и исполнились в точности, как сам я увидел впоследствии, восхвалив Бога.

В другой раз, когда я сидел со святым, пришел к нему один его знакомый и попросил дать благословение, поскольку предстояло ему отправиться в дальний путь. Святой же, предвидя то, что должно случиться, стал говорить:

– Ласточка-река, причиняешь ты мне скорбь, не вижу как. Но если бы я призвал Господа ради грешного Василия, ты пощадила бы меня, Ласточка-река.

Говоря это, святой то и дело смотрел на этого человека. Мы были в большом недоумении из-за этих слов. Так же и тот человек в страхе изумлялся, потому что не знал, о чем говорит святой. Приняв его благословение, он радостный отправился в восточные земли, куда его послал его господин. Следуя по дороге, по которой он никогда не ездил, он достиг реки, один вид которой казался страшным всем, кто смотрел на нее; потому что при ширине в 20 оргий[51]51
  Около 40 метров. – Примеч. пер.


[Закрыть] она была так стремительна, что даже птица не успевала за ее струями. Он же смело заехал в нее, чтобы переправиться, но тут же был подхвачен течением; трепеща от ужаса, он закричал: «Господи, ходатайством раба Твоего Василия помоги мне, грешному!» – и при этих словах видит, святой подходит к реке, укрощает ее воды, взяв за узду его коня, вытаскивает на берег и тут же исчезает. Человек же этот громко стал славить Бога и святого. Вскоре он достиг какого-то села и, желая немного отдохнуть, слез с коня и спросил местных жителей, как называется эта река. Те ответили ему, что называется она Ласточка, так как течение ее стремительно, как полет ласточки. Рассказав жителям о чуде, которое произошло с ним, он побудил их славить Бога за то, что творит такие невероятные чудеса через святых Своих, а сам возблагодарил Бога со словами: «Слава Тебе, Боже мой, Господи, слава Тебе! Удостой же меня увидеть раба Твоего и облобызать честные ноги его». Исполнив дело, для которого он был послан, он вернулся назад и, придя к святому, пал ему в ноги, благодаря его и исповедуя его благодеяние. И всем рассказал о великом чуде, которое произошло с ним, из чего всякий понял, как хорошо тому, кому Бог помогает по молитвам святого.

Мал проступок, да велика погибель

В землях Фракии, у крепости Редест[52]52
  Современный Текирдаг на Мраморном море, в 100 км. от Константинополя. – Примеч. пер.


[Закрыть], у меня был земельный участок. И вот однажды в летнюю пору, когда я собирался поехать и собрать плоды, дарованные нам Богом, я пошел к святому взять его благословение и, получив, ушел в радости. Затем я зашел и в часовню святого первомученика архидиакона Стефана и, долго помолившись, сказал ему и такие слова: «Святый первомучениче Христов, апостоле и архидиаконе Стефане! Вот, отправляюсь я в дальний путь, по суше и морю. Стань же моим помощником и хранителем во всех делах моих, и как я служил тебе в святом храме твоем, так и ты помоги мне по благодати, данной тебе от Бога, и укрой меня от всякой опасности». Сказав это, я поклонился и пустился в путь.

Незадолго до этого я нашел в доме, где была моя комната, драгоценный пояс ценой около двух золотых монет[53]53
  На эти деньги можно было скромно питаться целый год. – Примеч. пер.


[Закрыть], принадлежавший дочери домохозяина. Ища его и не находя, она и меня спрашивала о нем, но я по бесовскому наущению обманул ее, рассуждая в уме, что потеряли его люди богатые, а я беден. Пойду, думаю, продам его, а полученные деньги раздам нищим. Так диавол обманул меня для своей цели. Потому что всегда следует говорить правду. Так я утаил чужую вещь. Исповедую грех мой, как и Апостол говорит: Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга[54]54
  Иак. 5, 16.


[Закрыть]. Прошу же вас, братия, выслушать, что случилось со мною по воле Бога, Который наказывает чад Своих и снова милует их.

Во время той поездки, о которой говорилось выше, я потерял и тот поясок за два золотых, и драгоценное покрывало для шкатулки, стоившее почти четыре золотых монеты. Когда я очень опечалился, мне явился во сне святой и, показывая на какой-то разбитый сосуд, говорит:

– Видишь этот сосуд?

Я сказал:

– Да, господин мой, вижу.

А святой:

– Если кто-нибудь крадет, в мире этом потеряет вчетверо больше, а в будущем веке будет мучиться.

Я сказал:

– Но я ничего не крал.

А святой:

– Разве ты не нашел поясок такой-то (и он назвал имя той девушки)? Как же ты говоришь, что не крал?

Я ответил, что нашел его, а не украл. А святой говорит мне:

– Ты прекрасно знаешь, дитя мое, что тот, кто нашел потерянную вещь и знает, кто ее потерял, но не отдает, считается вором. Так что же ты горюешь, что потерял вещи на шесть золотых? Когда она спросила тебя о том пояске, тебе следовало отдать чужую вещь. Но берегись, как бы тебе не впасть в еще худшее искушение и не претерпеть куда большее возмездие. Ибо силки на пташек не ставятся просто так: сатана жаждет наказать тебя, и поэтому тебе надо сильно остерегаться.

Сказав это, святой исчез. Я же, закончив дела в своем имении, вспомнил слова святого, что ждет меня и иное искушение, и стал горевать и раскаиваться в том, что, найдя чужую вещь, не отдал ее, и из-за этого могу потерять не то что вчетверо, а и в шесть раз больше. Что уже случилось, то случилось, тут поделать я ничего не мог. Но вспоминая предсказанное святым новое искушение, я не находил себе места. Пророчество святого исполнилось через несколько дней.

Был в моем имении один работник, по имени Александр. Он тогда только что женился, сочетавшись законным браком. Жена его оказалась блудницей и за несколько дней с помощью приворотного зелья приворожила всех мужчин из окрестных имений. И никто не мог ей ничего сказать, потому что своими чарами она и своего мужа, заставлявшего ее прекратить бесстыдство, довела до такой немощи, что тот не мог даже муху прогнать. Много раз она, избив его, выгоняла из дома. Ведь еще о ее матери говорили, что та могла заколдовать и птиц, и рыб, и творила такие худые дела, о которых и сказать нельзя. И она научилась ремеслу матери, как дурное яйцо злого ворона, и творила дела еще хуже той. Потому что всякий, кто ругал ее, впадал в паралич на три-четыре года. А тот, кто бил ее, через три дня умирал.

И вот эта мерзкая блудница попыталась расставить свои сети и на меня и, как змея, приготовила ядовитое зелье. Видя, что я работал в саду, она по ночам являла мне через бесов свое лицо, а днем не выпускала меня из виду. И если я хотел пойти отдохнуть на реку, которая протекала за оградой сада, она подкарауливала меня и бесстыдно преследовала. И по правде говоря, как солома не может устоять против огня, так и меня мало-помалу стали обуревать худые помыслы, поскольку следовавшие за ней бесы докучали мне и всеми силами искушали меня. И если бы я не держал в памяти слова преподобного, которые он сказал мне в сновидении, что мне предстоит испытать еще худшее искушение, я впал бы в грех. Однако, собравшись с силами по молитвам его, я бежал от нее. Много раз я хотел ее обругать и прогнать, но боялся, как бы мне не впасть в паралич от ее ворожбы. И опять помыслы стали искушать меня, и я воспламенился от бесов, которые осадили меня, и не знал я, что делать, и сказал сам себе: «Горе мне, если согрешу с ней. Никогда я не грешил с женщиной, а сейчас из-за этой мерзопакостницы я, несчастный, буду побежден помыслом?» И вот, обуреваемый и искушаемый таким образом, я не знал, что делать и что предпринять. Но победил Христос, истинный Бог и Спаситель наш: ибо в какой-то момент я решился и прогнал ее с бранью и побоями, и сказал:

– О дочь Вельзевула, если ты нагло посмеешь еще раз приблизиться ко мне и подойдешь ко мне, я отколочу мерзкое тело твое, и ты не сможешь мне помешать, потому что я тысячу раз решил умереть телесной смертью, но не отпасть от сладчайшей любви Христовой из-за греха.

И с тех пор мерзкая негодница отстала от меня. И я возблагодарил Бога, что спасся от нее.

Через несколько дней, когда стояла сильная жара, я пошел в храм святого Георгия помолиться, ибо было воскресенье. Этот храм стоял посреди виноградника. И, окончив молитву, я прилег на одну из скамеек немного отдохнуть. И вот, вижу во сне, как с неба спустилась туча, черная и грязная, и накрыла меня, и я услышал голос: «Прими то, что послала тебе Мелитина» (а так звали ту ворожею). Я понял, что она наслала на меня эту мрачную ледяную тучу. Проснувшись, я почувствовал, что тело мое все разбито недугом, который навела на меня эта грязная распутница за то, что я не захотел исполнить ее желание. Встав, чтобы идти, я, горемычный, громко застонал и, еле дойдя до дома, свалился в постель, проклиная грехи свои и укоряя святого Георгия, который допустил, чтобы такое худое колдовство случилось в его храме. Недуг мой становился день ото дня все тяжелее, и я приближался к смерти. И вдруг меня охватил жар, охвативший все мои члены. И был он настолько силен, что я не мог его выдержать. Оказалось, эта пакостница приготовила для меня еще более тяжкую болезнь, которую я был не в силах выдержать. Я встал и вышел из дома и стал бродить в поисках тени или воды, чтобы получить хоть небольшую передышку. Я решил, что лучше утонуть в реке, чем терпеть такой жар, и кричал от боли. О, какой свирепый вихрь жег меня! Если такова геенна огненная, лучше бы человеку не родиться на свет. Короче говоря, я потерял человеческий облик, утратил дар речи, а одна ночь казалась мне как сорок лет.

Наконец, я увидел глубокую пропасть с обрывистыми краями на западе и востоке. Я находился у западного края и постепенно сползал в страшную пропасть; охваченный жутким страхом и головокружением, я закричал:

– Святый первомучениче Стефане! Так ли ты воздаешь мне за те призывы, в которых я умолял тебя помочь мне, когда уезжал из города? Вот, я гибну и больше не буду служить тебе в храме твоем, ибо ясно вижу, что приблизился к смерти.

А на другом краю пропасти я увидел иной мир, неизреченный языком человеческим.

Когда я стал призывать святого, вижу, он стоит рядом со мной, в багряном стихаре, и говорит:

– Что случилось, возлюбленный мой? Не брани меня, ведь я не бываю здесь, но обитаю в храмах моих по всей вселенной, как и другие святые; только сейчас я пришел сюда. Ох уж эти нечестивые чародеи! Видишь, какие страшные вещи могут делать враги, когда попускает им благодать Божия?

Пока святой говорил так, я соскальзывал в пропасть.

– Господин мой, – спросил я его, – что это за обрыв и что значит эта глубокая пропасть?

Он ответил:

– Это обрыв смерти, и пропасть эта – место, куда попадают все умирающие. А другой берег – выход в другой мир. Преодолевшие пропасть души усопших добираются до верха его и видят мир тот, не имеющий конца и края. Туда взойдут все малые и великие, чтобы дать отчет за все, что совершили они в этой жизни.

Я сказал:

– Значит, господин мой, я умираю?

– А ты как думал, раз уж ты попал сюда? – ответил он.

Я же взмолился от всей души своей и громко закричал:

– Нет, господин мой, я не должен сейчас упасть туда, я не думал умирать так скоро!

Святой говорит мне:

– Я скажу тебе несколько слов, которыми ты должен умолить Бога, и тогда я помогу тебе выбраться из беды.

На мой вопрос, что же это за слова, которые помогут мне спастись отсюда, святой сказал:

– Соверши Богу чудесную молитву.

И он сделал так, что стал я молиться с Херувимами и Серафимами и всеми Силами ангельскими. И в тот же час, как я увидел себя совершающим это чудесное моление, я немедленно избавился от того страшного жара, которым был охвачен целую неделю. Я обратился на восток и в полночь, при сияющей луне, истово стал молиться Богу, как научил меня святой. И снова провалился в эту ужасную бездну. Но опять мне явился святой Стефан и говорит:

– Возлюбленный, ты сделал, что я тебе сказал?

Я ответил:

– Да, господин мой!

Тогда, взяв меня за руку, он потянул меня и вытащил наверх этого страшного западного обрыва, сказав:

– Ну вот, ты спасся от смерти.

С этими словами он ввел меня в чудесный двор. Я же, не в силах идти от слабости, склонился на плечо первомученика; и святой сказал мне:

– Обхвати меня двумя руками, я понесу тебя.

И вот, пройдя через этот двор, мы увидели бесчисленные каменные сосуды, емкостью в сто, двести и даже четыреста метретов[55]55
  Метрет – около 40 литров. – Примеч. пер.


[Закрыть], белые как снег, которые были запечатаны сургучом и имели надпись, какую емкость имеет каждый из них. Смотря на это, я удивился и спросил святого:

– Господин мой, что это за чудесный двор, и что в этих огромных сосудах?

Он же ответил мне:

– Это двор преподобного Василия, твоего духовного отца. А сосуды наполнены елеем, которым он помазует грешников, приходящих к нему, и очищает от грехов их, и делает сынами Божиими. Ибо много душ спас он от рук диавола. Думаю, что Господь числит его среди апостолов. К нему мы и идем теперь.

Только он сказал это, вижу, великий отец наш Василий выходит из маленького домика и идет нам навстречу. И сказал ему великомученик:

– Что же ты, отче Василие, бросил своего любимого сына Григория? Поверь, если бы не я, он бы расстался с жизнью.

Преподобный же сказал ему:

– Я видел, блаженный, что ты с ним, и не беспокоился. Однако же, давай окажем ему и последнюю милость.

И они повели меня в какую-то темную нишу, где был полный мрак и ничего не видно. Сейчас же лицо святого просияло, как солнце, и первомученик сказал мне:

– Видишь, какое сияние славы имеет твой духовный отец? Подлинно, он великий светоч.

Святой же, слыша разговор наш, сказал: – Оставьте словеса, поглядите лучше, где прячется дракон, который чуть было не погубил дитя мое.

И указал нам пальцем. И мы увидели на земле огромную крысу, величиной с 20-ведерную бочку, из ноздрей которой исходило зловонное испарение. Увидев нас, плотоядное чудовище ничуть не испугалось, но сидело тихо, вращая глазами из стороны в сторону. Пока я смотрел на нее в изумлении, святой нашел огромный камень, около пуда весом, и, подняв его обеими руками и громко призывая Господа, обрушил его на крысу, и тотчас же раздался кошачий визг. Я дивился этому, а святой сказал мне:

– И вы берите камни и кидайте в него.

И я с радостью и ликованием со всей силы стал бросать каменья, говоря первомученику:

– Вот так, господин мой, и бывает, когда говорят некоторые: «Я и святой Георгий изгнали лукавого беса из такого-то», на что им возражают: «Это святой изгнал, а ты просто стоял и смотрел». Мой честной отец убил чудовище одним камнем, но и нам сказал, чтобы мы тоже бросали.

Святой Василий сказал мне:

– Вот, дитя, по ходатайству первомученика Стефана именем Господа Христа убит твой враг, и больше не будут враги осаждать тебя.

Когда святой сказал это, мы вдруг оказались в столичной церкви во имя первомученика Стефана и услышали, как некие юноши поют благодарственные гимны Господу. Тогда преподобный с первомучеником говорят мне:

– Вот, теперь ты здоров по милости Божией. Ступай же в храм, где ты служишь

Вседержителю Богу, явившему к тебе чудесную милость Свою.

И сейчас же я, поклонившись благодетелям моим, вошел внутрь, воспевая псалом: Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся?[56]56
  Пс. 26, 1.


[Закрыть] и далее. Это же пели со мной и те прекрасные и удивительные юноши, говоря: «Пришел возлюбленный наш, возрадуемся же с ним!»

Как только они сказали это, я проснулся. Обдумывая свое сновидение, я очень изумлялся. По милости Божией, я оказался совершенно здоров. Поев немного хлеба, я сладко выспался, на рассвете встал и, опираясь на посох, отправился в путь. Взойдя на корабль, я прибыл в Константинополь и стал всем рассказывать о том, что со мною случилось и как я спасся от жестокой смерти. Слушатели славили Бога за это невероятное мое спасение.

Прежде, чем уехать оттуда, я хотел убить ту распутную ведьму, но сказал себе:

«О ничтожная душа, ведь говорит Писание: никому не воздавайте злом за зло[57]57
  Рим. 12, 17.


[Закрыть], но оставьте отмщение единому Богу». Рассудив это дело таким образом, я, как было сказано, отправился в столицу.

И первым делом зашел я поклониться в храм святого Стефана. А затем пошел к блаженному духовному отцу моему, преподобному Василию, чтобы и ему воздать приличествующее благодарение. Когда он увидел меня, изнуренного болезнью, сей человек Божий, честной Енох, второй Илия, новый Авраам, прослезился и сказал мне:

– Со счастливым возвращением, возлюбленное дитя мое – а точнее, Божие.

И, присев, рассказал мне загадочным образом обо всем, что случилось со мной. Я, рыдая, трепетал, ибо не упустил он ничего из того, что произошло.