Текст книги "Бытие на фоне событий – 3. Пленник непорочной"

Бытие на фоне событий – 3
Пленник непорочной
Селена Гелиос

Дизайнер обложки Селена Гелиос

© Селена Гелиос, 2023

© Селена Гелиос, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0062-0741-7 (т. 3)

ISBN 978-5-0060-4325-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Дремучие Дебри

Мягко покачиваясь, морские волны вынесли философа Метафизия Платонида на теплый песчаный берег.

После кораблекрушения молодому философу пришлось два года провести в царстве Посейдона. Он пребывал в плену у прекрасных нереид. Но этот плен не был тягостен. Морские девы наделили своего пленника умением дышать под водой и раскрыли перед ним бескрайние морские глубины, бесконечно интересные для его пытливого ума.

Наконец, Метафизий наскучил нереидам в качестве любовника. Тем более что они к тому времени заманили в Подводное царство несколько свеженьких парней.

Однако молодой философ за два года сделался почти подружкой морским девам. Они доверяли ему свои секреты, сплетничали с ним друг о друге, приучили философа к легкомысленной болтовне и наотрез отказывались отпускать его на сушу. Лишь после обещания написать книгу о Подводном царстве с призывом ко всем мужчинам бросаться с обрывов в морские волны, прямо в объятия любвеобильных дев, философ был бережно вынесен на берег.

По собственной просьбе он оказался в точке, максимально отдаленной как от Эротполиса так и от Мегаполиса. Это был северный берег Великого моря.

Метафизий первый раз за два года вдохнул в легкие обычного воздуха. Увидел над головой обычный, но такой головокружительно-прекрасный голубой небосвод. Полюбовался на перевалившее через полдень, но все еще жгучее солнце.

Несколько минут он бездумно лежал на теплом песке, нежась в согревающих лучах. Наконец, туника и плащ, давно сделавшиеся лохмотьями, обсохли. Метафизий решил подумать о будущем и осмотреться.

Берег выглядел пустынным. А, возможно, был и вовсе необитаемым. Поднявшись на прибрежные скалы, Метафизий увидел перед собой лишь бескрайнюю, раскинувшуюся в обе стороны, насколько хватало глаз, стену сумрачного хвойного леса.

Несколько минут молодой философ стоял в раздумье. Он то оглядывался на плещущиеся за его спиной веселые зеленовато-синие волны, в которых искрились солнечные лучи, то вновь поворачивался к чернеющим перед ним жутким дебрям. Возвращаться в Подводное царство не хотелось. Оно уже сделалось его прошлым. Поэтому оставался единственный путь – вперед.

Можно было, конечно, до бесконечности брести вдоль берега. Но это – все равно, что вечно балансировать между стоицизмом и эпикурейством, не отдавая предпочтения ни одному из философских направлений. К тому же, путь вдоль берега не принес бы ничего кроме нескольких мелких рыбешек. Да и их бы белоручке-философу не удалось выловить голыми руками.

Метафизий, по своему обыкновению, решил взглянуть на ситуацию философски и найти в ней положительные моменты. Ведь положительное – лучше отрицательного.

«Главное, что я, во-первых, жив и, во-вторых, невредим, – сказал он себе. – В-третьих, не менее важно и то, что, я не просто жив и невредим, но еще и свободен. А, в-четвертых, я нахожусь вдали от всех рабовладельческих государств. Ведь нереиды, кажется, вынесли меня в дикое место, известное на картах, как Дремучие Дебри. А уж здесь-то точно нет никого из моих врагов. И это – пятое положительное обстоятельство. Впрочем, друзей здесь нет тоже, – вздохнул философ. – Самое ужасное, что здесь вообще никого нет! – воскликнул он, утратив на миг контроль над эмоциями. Но тотчас же одернул себя: – Не надо о грустном. Я ведь решил сконцентрироваться на хорошем. А вот, кстати, и оно! Из лесной чащи выходят люди, а с ними – и шестой повод для радости».

Впрочем, радость Метафизия вмиг улетучилась, когда выскочившая из колючих еловых зарослей толпа дикарей в набедренных повязках из звериных шкур молниеносно добежала до берега. Подбежавшие без предупреждения набросились на философа, за несколько секунд связали ему руки и потащили куда-то вглубь леса, подгоняя ругательствами и пинками.

«Ну, вот я уже и не свободен, – мысленно отметил Метафизий и поспешил поправиться: – Зато все еще жив и… кажется, почти невредим. Надо только определить, что за племя захватило меня в плен. Если одно из обычных варварских племен, то это – не большая трагедия. Как-нибудь выпутаюсь. Главное, не попасть в руки непорочных».

При последней мысли он содрогнулся.

2. Загадочное племя

О племени непорочных во всех известных Метафизию книгах имелось крайне мало информации. И это не удивительно. Ведь ни один так называемый цивилизованный человек не решался на контакт с теми, кого называли безумно жестокими дикарями. И ни одного представителя этого загадочного племени никому не удавалось доставить на невольничий рынок Эротполиса или Мегаполиса. Было известно лишь, что непорочные обитают где-то в глубине Дремучих Дебрей и имеют до крайности суровые обычаи. А отличительным признаком представителей этого таинственного народа считался амулет с изображением единорога.

Вооруженный копьем мужчина, тащивший Метафизия за связанные руки, обернулся сказать несколько слов своим собратьям. Что-то мелькнувшее на его шее привлекло внимание пленника. Метафизий присмотрелся и заметил болтавшийся на кожаном шнуре костяной амулет. При следующем повороте головы воина пленник вгляделся пристальнее и различил на круглом амулете изображение коня с единственным рогом во лбу.

Таким образом, сбывалось то, что жутко было и вообразить. Люди, пленившие Метафизия Платонида, оказались воинами из племени непорочных.

Метафизий страшно побледнел и задрожал всем телом. Он судорожно дернулся, но путы оказались крепкими.

Несколько часов пути молодой философ пребывал в отчаянии, чередовавшемся с зыбкими проблесками надежды. Несколько раз он пытался выскользнуть из рук своих похитителей, но безуспешно.

Однако Метафизий не забывал внимательнейшим образом во все вглядываться и вслушиваться. Пленник не терял бдительности, пока воины вводили его в селение, пока его разглядывала и ощупывала сбежавшаяся толпа людей разного возраста и пола.

С радостью философ отметил, что эти люди смотрят на него не как на врага. Скорее в нем видели диковинную зверушку, которую, как любой домашний скот, нужно загнать в стойло.

Несколько человек указало на пленника пальцами, произнеся сурово и вопросительно:

– Имя?

– Ме-та-фи-зий, – по складам, максимально отчетливо проговорил философ.

Дикари рассмеялись заковыристому слову и переглянулись. Кто-то попытался повторить это слово, но запнулся на втором же слоге. У другого получилось лишь «Зи-зи».

Наконец, все столпившиеся вокруг пленника люди стали повторять: «Зи-зи, Зи-зи», – и указывать на него. От этого на сердце у молодого философа вдруг посветлело. Он вспомнил, что когда-то в Эротполисе именно так звали его близкие друзья и любимые женщины.

Через несколько минут Метафизий пришел к выводу, что повода для паники нет. Этот оптимист сумел найти положительные моменты даже в своем нынешнем плачевном положении. Во-первых, здешний язык оказался совсем не сложным и очень похожим на знакомые ему языки. Во-вторых, что еще важнее, наличие в племени суровых законов нисколько не затрагивало пленника.

Да, законы непорочных были действительно крайне жестокими. Но распространялись они исключительно на членов племени. Человек, совершивший порочный поступок, не мог больше называться непорочным и нередко расплачивался жизнью за предательство своего высокого статуса.

Допустим, если юноша и девушка оказывались непростительно близки до церемонии брака, обоих сбрасывали с высокой скалы на острые камни. То же касалось неверных мужей и жен, а также их любовниц и любовников. До сих пор у подножья Скалы Приговора белели многочисленные человеческие кости в назидание молодежи.

А представителей всех прочих народов, включая соседние племена, непорочные просто-напросто не считали людьми. А потому и не предъявляли к этим «животным в человеческом облике» своих строгих требований. За свой образ жизни жители Эротполиса, Мегаполиса, всех известных царств и королевств, Дремучих Дебрей, многочисленных островов Великого моря и прочих земель именовались блудями.

От попавшего в плен блудя, как от животного, не требовали безупречного прошлого, что казалось вполне логичным. Ведь люди снисходительно смотрят на беспорядочные спаривания собак и кошек. Плененного блудя не убивали, а просто ставили на его естественное место. А для животного естественно находиться под абсолютной властью людей. Проще говоря, каждого попавшего в плен блудя делали рабом племени.

Все эти подробности Метафизий узнал к вечеру того же дня из разговоров жителей селения. Но в общих чертах понял положение вещей почти сразу.

Молодой философ услышал обращенное в свой адрес слово «блудь». Затем к этому прибавилось еще «русалочий потаскун!» Ведь жители селения узнали, что их воины нашли свою добычу на берегу моря.

С пленника сорвали всю одежду и привязали его за руки и за ноги между двух столбов. Одна величавая старуха в разноцветных бусах взяла в руку нечто вроде деревянного копья. Метафизий вздрогнул, подумав, что его сейчас пронзят или будут пытать. Но оказалось, что женщина держит в руке всего лишь указку. Она показывала на разные части тела пленника и говорила что-то мало разборчивое. Затем она с презрением указала на его детородный орган. Только тогда слова стали понятны:

– Вот этот грязный отросток побывал в нескольких сотнях морских чудовищ! Все русалки Великого моря имели этого шлюхана в своих скользких лонах! Все это тело, – старуха обвела указкой вокруг всего Метафизия, – служило их похоти!»

– Фу! – закричали женщины. – Грязный потаскун!

– Русалочья подстилка! – вторили им мужчины.

Старики плевались. Девицы брезгливо морщились.

Какой-то молодой парнишка закричал:

– Я бы скорее умер, чем стал служить мерзкой русалке!

Однако, обозвав молодого философа и прекрасных нереид всеми известными здесь ругательствами, Метафизия, как он и ожидал, оставили в покое.

3. Пленник племени непорочных

Уже на следующий день пленник племени непорочных обрел свой статус. Теперь все обращались к нему лишь со словом «раб». Это звучало отнюдь не оскорбительно, даже ласково, как обращение к кошке «кис-кис».

У раба появилась и кличка – Зи-зи. Впрочем, новые хозяева употребляли ее редко. Только, когда были особо довольны услужливостью раба.

Никаким истязаниям раба не подвергали. Никто его не бил. Разве что чисто символически подгоняли хворостинкой.

От раба требовалось лишь передвигаться на коленях или четвереньках, не смотреть в глаза людям (то есть непорочным), не произносить ни слова и беспрекословно выполнять любые приказы. А они были вовсе не сложными: носить воду и дрова и подметать площадку перед священным очагом.

Впрочем, передвижение на четвереньках несколько затрудняло дело. Но для перевозки тяжестей раба впрягали в маленькую тележку. А убирать мусор, ползая по земле, было даже удобнее.

Нередко девушки развлекались, заставляя раба в зубах приносить им маленький кожаный мячик.

Зато миска раба всегда была полна объедков, среди которых попадались даже полуобглоданные кости куропаток и рыбьи головы. А большую часть дня раб мог преспокойно валяться на своем коврике, глядя на движение человеческих ног, то босых, то обутых в кожаные сандалии или обмотанные до колен оленьими шкурами.

В общем, раб, носивший прежде имя Метафизий, стал любимой зверушкой племени непорочных.

Располагая большим количеством свободного времени и пытливым умом, Зи-зи совсем скоро изучил все нравы и обычаи своих хозяев.

Непорочные любили на каждом шагу заявлять, что все члены племени абсолютно равны. Это повторялось так часто, потому что мужчины совсем недавно добились равноправия с женщинами. Лишь несколько десятилетий назад мужчин стали допускать к священному очагу, где в большом котле, источая аппетитные пряные ароматы, варилась пища для всего племени, и собирался Совет старейшин.

Приготовление пищи считалось у непорочных одним из самых почетных занятий. Владевший этим таинственным искусством человек приравнивался к кудеснику. В прежние века тайна возжигания священного огня и секреты сочетания приправ передавались от матери дочери и держались в строжайшей тайне от мужчин.

Но настали новые демократические времена. Теперь пища, приготовленная мужчиной, уже не считалась оскверненной. Многие мужчины встали у котла плечом к плечу с женщинами и гордились своей победой. Теперь они сами себя кормили и не зависели от жен. А несколько лет назад самые гордые и решительные из них вторглись в еще более священную сферу – доказали, что не хуже женщин могут заботиться о младенцах.

Впрочем, некоторые консервативно настроенные старухи смотрели на новшества неодобрительно. «Если мужчины претендуют на равенство, – ворчали они, – пусть учатся рожать! Храм, священный очаг и взращивание новых поколений людей – испокон веков женская территория! Мужчинам здесь – не место!»

Однако на официальных собраниях Совета старейшин было не принято говорить о неравенстве.

Возможно, это и побудило некоторых молодых мужчин требовать полного равенства. Если они наравне с женами стоят у очага, то пусть и жены ходят с ними на охоту. Так они рассуждали. Однако пока редкие женщины помогали мужьям в этом неприличном для женщины занятии. Да и какая дама решится унизить свое женское достоинство грязной мужской работой?

Еще до слуха раба дошло, что непорочные поклонялись некоей Великой богине. Олицетворением ее являлась особо избранная девушка из племени. Зи-зи слышал, что в этом году роль богини исполняла какая-то Светлена, дочь одной из старейшин, кажется, вдовы.

В отличие от остальных жителей селения девушка-богиня не жила в шатре из шкур. Ее довольно просторное и по здешним меркам комфортабельное обиталище было высечено в скале, возвышавшейся за селением.

Каждое утро и каждый вечер девушка-богиня принимала поклонение единоплеменников и подношения в виде жареных на костре куропаток или жирных оленьих окороков, самых спелых плодов и ягод, кувшинов с родниковой водой или клюквенным вином. Ей же полагалась и первая порция варева из священного котла. А женщины племени по очереди исполняли обязанности жриц Великой богини, заключавшиеся в пении гимнов и священных плясках перед ее святилищем.

Являясь самым привилегированным членом племени, богиня нуждалась еще и в прислужнике. Должен же кто-то мыть пол в святилище, ухаживать за одеждой богини или омывать ее ноги по вечерам. А так как в то время непорочные владели лишь одним единственным рабом, Совет старейшин вскоре его и выделил в прислужники Светлене.

4. Раб юной богини

Довольно неловко ощущал себя Зи-зи, ведомый на поводке девицей из племени. Меж тем другая девица подгоняла раба плеткой. Хлесткие удары по заду и спине заставляли вздрагивать всем телом. Неловкости добавляла также необходимость передвигаться на четвереньках и полное отсутствие одежды. Ведь сам Метафизий, даже прилагая максимум воображения, не мог почувствовать себя животным, каковым его считали нынешние хозяева.

Перед глазами петляла протоптанная в траве тропинка. То справа, то слева из-под листвы выглядывали пурпурные ягоды лесной земляники. В эти мгновения голодному с самого утра рабу и впрямь захотелось забыть о своей принадлежности к человеческому роду и сорвать ягоды прямо зубами. Но он не решался сделать это без дозволения.

Здесь, ближе к земле, острее ощущались пряные запахи зверобоя и мяты. Различался нежный аромат спрятавшихся в тени ветвей ландышей.

Еще Зи-зи видел загорелые босые ноги девушек. По вышивке на подолах их платьев он понял, что это – жрицы.

Наконец, девушки погнали раба в гору, на которой возвышалось святилище местной богини.

Зи-зи едва заметно вздохнул. Он не решился нарушить заповедного молчания, что могло только ускорить его смерть. Решил встретить ее по-философски, как неизбежность. Зи-зи был уверен, что его ведут для жертвоприношения. Ведь этот раб возомнил себя жертвой, достойной богини.

Раба удостоили разговора лишь у порога святилища. Ему отдали приказ очистить от сорняков маленькую лужайку перед крыльцом. С одной стороны эта квадратная лужайка примыкала к скале, в которой было высечено жилище богини, а с остальных трех сторон завершалась обрывом.

Зи-зи облегченно перевел дыхание и с радостью принялся за работу.

Через несколько минут он услыхал девичий смех, похожий на звон хрустального колокольчика.

– Эй, раб! – раздался серебристый голосок. – Это тебе.

Ему швырнули полуобглоданное крыло куропатки. В эту минуту бедняга Зи-зи снова вспомнил, что весь день голодал. Он со звериной жадностью набросился на кости. Своими повадками он снова вызвал смех новой хозяйки. А также – ее полную уверенность, что перед нею животное в человеческом облике.

«Пусть уж лучше смеется, – решил раб. – Какие-никакие, но это – положительные эмоции. А они сулят мне лучшую участь, чем ее гнев».

– Какой ты забавный, Зи-зи, – снова рассмеялась Светлена. – Подойди-ка сюда.

Зи-зи подполз и увидел две нежные розовые ступни, тонкие и продолговатые, обутые в кожаные, украшенные разноцветными каменьями, сандалии. Второй палец на ногах госпожи был чуть длиннее первого. На левой ноге его украшало тонкое золотое колечко. До щиколоток ноги Светлены были прикрыты подолом длинного платья из тонкого белого льна.

Земли непорочных изобиловали золотом и серебром, а также рубинами, изумрудами, топазами, сапфирами. Во всем мире эти каменья и металлы доводили людей до безумия, а здесь считались лишь забавными безделушками. Зато одежда из ткани была здесь редкостью. Она изготовлялась в крайне небольших количествах и ценилась выше золота и каменьев.

Когда девичьи ножки направились к крыльцу, Зи-зи решился поднять голову. Он увидел струящиеся белокурые волосы, длиной почти до подола платья. Они напоминали светлые солнечные лучи, окутывающие стройный силуэт Светлены.

«Как же имя этой девы отражает ее сущность! – подумал Метафизий. – Она похожа на солнце. Вероятно, и внутри такая же светлая».

Светлена была в том замечательном возрасте, когда девица уже не ребенок, но еще и не взрослая женщина. Ростом она уже достаточно выросла, даже чуть обогнала самого Метафизия. Но она еще не обрела женской округлости. Была тонкой и высокой, и тем самым по-особому изящной.

В эту минуту Метафизий вдруг начал радоваться своему плену и обращению в рабство. Он предвкушал, как уже сегодня вечером коснется нежных стоп юной белокурой богини. А в Светлене он действительно увидел богиню. Ради пребывания у ног такой прекрасной госпожи стоило вытерпеть и плетку, и голод, и холод.

Некоторое время юная госпожа стояла к рабу спиной. Он любовался ее величественной осанкой, тонким станом. Затем Светлена чуть обернулась и сорвала ромашку. Зи-зи разглядел обращенную к нему нежную, залитую розовым румянцем, девичью щеку и краешек бело-розовой шеи.

Вдруг Светлена прямо повернулась в сторону своего раба. На мгновение Зи-зи встретился взглядом с ее небесно-голубыми глазами. Он тотчас же поспешил потупить взор и усерднее принялся за борьбу с сорняками.

«Заметила ли она?» – в трепете спрашивал себя Зи-зи. Ведь смотреть в глаза людям считалось для раба одним из величайших преступлений. За такую дерзость грозило ослепление. Но Зи-зи уже был ослеплен увиденной красотой.

– Так, – поспешно сказала Светлена, – я хочу, чтобы ты сплел мне венок из ромашек.

Госпожа не желала, чтобы раб заметил то, что она заметила его преступление. Она словно сама испугалась необходимости наказывать понравившуюся зверушку. Светлена лишь улыбнулась уголками губ. Кажется, чуть смущенно.

– А ты, я вижу, старательный, – сказала она, когда коленопреклоненный раб, не поднимая на этот раз головы, протянул госпоже свое изделие. – Надо бы тебя за это еще покормить.

Госпожа вновь зашла в свое каменное жилище. Раб снова рискнул поднять глаза. Волна светозарных волос мелькнула в дверном проеме.

Через минуту к Зи-зи были протянуты две нежные девичьи ладони, наполненные спелой земляникой. Рабу было приказано есть из рук госпожи.

Это стало для него величайшим даром, о котором бедняга не смел и мечтать. Он приблизился к маленьким розовым ручкам госпожи и вдохнул сладкий ягодный запах. Сердце учащенно заколотилось в груди, а лицо залилось краской.

В тот миг Метафизий словно провалился в сладкий сон. Такое неземное блаженство не могло быть реальностью! Нектар и амброзия из рук богини! О, эти божественные, нежные, словно лепестки роз, ручки! О, эти изящнейшие из возможных, тонкие длинные пальчики! Ведь они слаще земляники! Зи-зи не заметил, как облизал каждый из них и провел языком между всеми. А Светлена не заметила, как ее пальцы оказались во рту раба, посасываемые и нежно покусываемые.

Ей понравились новые ощущения. Они пробуждали в ее естестве что-то сокровенное, доселе спящее.

Формально не было нарушено ни одного запрета. Раб не поднимался с колен, не поднимал глаз и не произносил ни слова. А непорочная ничем не нарушала кодекса чести своего народа.

Но вдруг Светлена словно очнулась. Она ощутила в горячем дыхании Метафизия нечто недопустимое, греховное.

– Всё, всё! Хватит! – оттолкнула она раба несколькими легкими пощечинами. Нервно оглянулась по сторонам. – Кажется, уже закат. Пойди, перестели мою постель. Ну, пошел же! – Госпожа пинками загнала застывшего в изумлении раба внутрь своего обиталища.

Зи-зи и предположить не мог, что такому ничтожному существу, как он, будет дозволено переступить порог храма Великой богини. И вот он там!