Текст книги "Хайда на Айонне"

– … конечно, если захочешь, – донёсся до меня голос ларка. – Я могу также оставить кого-нибудь из команды, чтобы тебе было веселее и легче в первое время.

Он всё ещё сидел на полу, облокотившись на кресло. Его лицо, казалось, потеряло все краски. Одна мысль о том, что нам придётся расстаться, причиняла ему боль не меньше, чем мне. Неожиданно для себя я стремительно села на Ашенторна и прижалась к нему всем телом. В носу вновь защипало.

– Не хочу, не хочу, не хочу!

– Ванесса? – ларк удивлённо распахнул глаза и погладил меня по спине. – Если тебе не нравятся мои ребята, то я просто оплачу тебе охрану из таноржцев…

– Не хочу с тобой расставаться! – произнесла я ему куда-то в подмышку. – Я люблю тебя. И все эти браслеты-татуировки…. Ерунда это всё. Не хочешь – и не надо. Я верю тебе и твоё слово для меня значит гораздо больше.

* * *

Чёрная каркарра угрожающе зашипела, когда я стала забирать яйца из её гнезда, но Ежевика отвлекла внимание птицы на себя. Как я и думала, каркарры в неволе дают неоплодотворённые яйца и несутся как обычные курицы с Захрана. А вот сеть фешенебельных ресторанов за каждое иссиня-чёрное яйцо выкладывает почти двести кредитов, искренне считая его деликатесом.

Несколько сотен акитту в соседнем бассейне громко щёлкали зубами. Они периодически подпрыгивали, пытаясь напасть на альпак в соседнем боксе, однако всякий раз натыкались на преграду из прозрачного пластика.

– Сейчас, и вас покормлю, – усмехнулась, и через специальное отверстие залила в бассейн почти ведро свежего молока.

Идея с молоком мне пришла тогда, когда акитту впервые нерестились в одном из моих аквариумов. Ларки неоднократно говорили, что рыбы питаются кровью, мясом и даже костями, главное, чтобы пища была как можно свежее. Конечно, периодически я экспериментировала и забрасывала к акитту всевозможных червячков, листики растений и гусениц, но, как выяснилось, молоко хищные рыбы предпочитали всему.

После того как на корабле появилась собственная ферма, дающая не только шерсть и молоко альпак, но ещё яйца каркарры и чешую акитту, дела «Интергалактика» пошли в гору. Заказы сыпались с разных планет, Шаррен и Харден только и занимались тем, что днями и ночами просчитывали оптимальные маршруты и количество необходимого топлива. Вылазки на опасные планеты существенно сократились, в том числе на их сокращении настаивала и я, так как очень сильно переживала за экипаж.

– Лучше я вдоль и поперёк проинспектирую какой-нибудь вонючий зоопарк на отсталой планете, где не знают слова «утилизатор», чем ты ещё раз высадишься со своей командой на Мирратренсе! – заявила Ашенторну на днях, ненавязчиво положив руку на свой живот. – Мне вообще нельзя нервничать.

– Конечно, нельзя. – Мужчина поцеловал меня в лоб, так и не поняв, на что я намекаю. – А я лучше сражусь один на один с хтэрром, чем моя женщина будет проверять вонючие конюшни.

Вздохнула, вылив второе ведро с молоком в бассейн, и направилась в моторный отсек, который располагался рядом с карантинным. Уже вторую неделю всё никак не могла придумать, как сказать Ашенторну, что нахожусь в положении. Не то чтобы я думала, что он не обрадуется, совсем нет. Но вопрос с женитьбой мы так до сих пор и не решили.

Меня действительно злило, как смотрели девушки на Ашенторна, когда полгода назад мы остановились на Танорге, чтобы познакомить его с моими родителями. Злилась и на то, что мой мужчина всегда отвечал на взгляды девушек улыбками. А после того как Ашенторн разжевал мне подробно, что означает хайда на Ларке, так и вовсе стала крайне ревнивой.

На Айонне не просто так под куполом оказалась целая группа дракоршей. Хайда подразумевала под собой сражение между защитниками, на котором выбираются самые ловкие и быстрые воины. Их внимание полностью достаётся ларчанке, что пожелала родить ребёнка от сильнейших мужчин. Но самой большой дикостью в услышанном я считала то, что каждый из ларков считал себя обязанным поучаствовать в хайде. «Передать своё семя, улучшить гены всего клана» и прочее, и прочее. Исключение делалось лишь для тех, кому Вечный Лес подарил парную татуировку.

– Ванесса, перестань беспокоиться о том, чего не может быть, – говорил в такие моменты Ашенторн, ласково прижимая меня к себе. – Ты единственная, кто вообще посчитал меня достойным. Для ларчанок я остриженный.

– И что? – упрямо отвечала я. – Это всё? А если бы ты не был остриженным? Если, например, ты захочешь вернуться в родной клан и попросишь вождя дать тебе ещё один шанс на инициацию? Тогда от тебя сможет забеременеть любая ларчанка?!

– Ванесса, ты всё придумываешь. Во-первых, я не планирую просить ещё один шанс на инициацию. «Интергалактик» давно стал моим домом, а члены экипажа – семьей. Мне нечего делать на Ларке. А во-вторых, даже если бы я прошёл инициацию, я не стал бы кормить ни одну девушку или называть ей своё полное имя кроме тебя. Ты у меня единственная. К тому же, я дал тебе слово, что не уйду от тебя. Ты разве не помнишь?

– Но если бы та… Кеанита попросила участвовать в хайде, ты бы стал?

Ашенторн в ответ пожимал плечами.

– Всё это строится на массе предположений, но да, стал бы. Хайда – очень древняя традиция, почитаемая на протяжении множества веков. Именно благодаря ей ларки такие сильные, так долго живут и редко болеют. Сильнейшие из воинов дают своё семя. Это не вопрос желания или нежелания, это вопрос долга перед расой.

На этом я отворачивалась от Ашенторна и замыкалась в себе. Этот абстрактный «долг перед расой» вбивал клин в наши отношения. Вот и сейчас в очередной раз, не договорившись с Ашенторном ни до чего, а попросту разругавшись, я просто не знала, как поступить. С одной стороны, разум твердил, что все мои опасения слишком гипотетические, и до сих пор любимый мужчина ни разу не давал повода сомневаться в своих чувствах. С другой стороны, взбунтовавшиеся гормоны не давали голове покоя. Ну как можно принять то, что при определённых обстоятельствах твой мужчина, будущий отец вашего общего ребёнка, считает себя чуть ли не обязанным заняться сексом с другой женщиной?! Да ещё и с целью сделать ей ребёнка! Таноржский менталитет никак не хотел мириться с мыслью, что для ларка участие в хайде не является изменой.

В моторном отсеке, как всегда, стояла духота и жара. Поршни усердно работали, новенький теплоотвод старательно уводил часть тепла от ионного ускорителя. Я посмотрела на провисающую цепь и сокрушённо покачала головой. Опять провисла. Надо бы на ближайшей остановке на Маркетхолле купить детали и перебрать эту часть двигателя.

Пол под ногами мелко вибрировал, но я не обратила на это внимания. В моторном отсеке всегда что-то громыхало, стучало, вибрировало, гудело, тряслось и скворчало. Наклонилась за знакомыми пассатижами, пододвинула ступеньку, чтобы удобнее было забраться и подтянуть нужную цепь. Руки немного подрагивали, цепочка раскачивалась, и у меня всё никак не получалось ухватиться за звенья.

– Ванесса! Слезь оттуда сейчас же!

От оглушительного крика я чуть не упала со ступеньки.

– Я уже почти, Ашенторн, не дёргай меня.

Удобное местечко для захвата металла зубчатыми выемками как раз нашлось между двумя остроконечными шестерёнками. С тех пор как я впервые зашла в моторный отсек, здесь многое изменилось, в том числе и благодаря мне. Правда, двигатель стал ещё более громоздким, а потому подступиться к постоянно провисающей цепи стало существенно сложнее.

– Получилось! – Бугристые зажимы ухватились за одно из звеньев.

– Ванесса, погоди, это опасно! Мы сейчас в зоне астероидной пыли, – крикнул Ашенторн, и в этот момент пол мелко сотрясло.

Ступенька затряслась, вспотевшие пальцы соскользнули с гладких ручек пассатижей, и я упала прямо на шестерёнки. Острая горячая боль пронзила кисть, а Ашенторн тут же бросился ко мне помочь вытянуть руку из груды раскалённого металла, не обращая внимания на то, что тоже обжигается.

– Уи-и-и, как же больно-то, – захныкала и кинулась в отсек к альпакам, где оставила ведро ледяной воды.

Вода приносила частичное облегчение, но было всё равно дико больно. Ощущение, будто мою кисть затолкали в ядерный реактор.

– Дай я посмотрю. – Ашенторн настойчиво протянул свою руку, по которой сочилась алая струйка.

– Ты сам ранен. Вон, смотри, кровь идёт, – отмахнулась, но всё-таки руку достала из ведра.

Между тонкой воспалённой кожей как клеймо угадывался витиеватый рисунок из хаотичных следов зубцов шестерёнок и цепи двигателя. Весьма необычный, и я бы даже сказала красивый, если бы противное жжение на коже.

– Вот ведь! Нормальные девушки режутся кухонными ножами или бритвами, а я даже здесь отличилась, засунув руку в работающий двигатель, – горько посмеялась над самой собой. – Ну что, сможешь вылечить? Возьмёт ларкская слюна такой ожог?

– Боюсь, нет, лишь частично, – рассеянно ответил Ашенторн, вглядываясь в мою рану. – Это полностью моя вина. Я поставил новые детали недавно, не подумав, что цепь провисает, а ещё астероидное облако…

– Да ну, перестань… Ну, останется шрам, и что с такого? – возмутилась искренне. – Этот такая ерунда по сравнению с тем, что ты вовремя оказался в моторном отсеке. Без тебя я могла бы вообще лишиться запястья, и пришлось бы ставить протез. А такую ерунду любой лазер на Танорге уберёт в два счёта. Ладно, давай показывай, что у тебя с кистью.

Капитан сполоснул руку в том же ведре и поднёс её к моей. Идеально симметричный рисунок украшал его запястье, только отпечатки треугольников от зубцов оказались чуть больше. Кажется, он порезался о соседнюю шестерёнку.

– Ты знаешь, Ванесса, а пожалуй, я даже не буду залечивать свою рану. Оставлю всё как есть.

– Почему?

В отличие от моего ожога, Ашенторн больше порезался и вполне мог положиться на целебные свойства своей слюны.

– Посмотри внимательно на рисунки. Они совершенно одинаковые. Ты была права, когда как-то сказала, что духи могут дотянуться к нам даже через космос. Это не что иное, как их благословение.

– Благословение? – уточнила с заметным сомнением. – Мне казалось, что оно должно выглядеть как татуировка? Разве нет?

– Необязательно, – ларк продолжал рассматривать наши руки, и искорки счастья в них разгорались всё ярче и ярче. Татуировки – это всего лишь следы от красящей коры древних исполинов… Это в первую очередь знак свыше. Подумай, каковы были шансы, что ты решишь подтянуть цепь именно тогда, когда корабль попал в зону астероидной пыли? Что я зайду в этот отсек, увижу тебя и брошусь помогать именно в тот момент, когда защитная сеть пропустит мелкое небесное тело? Что мы одинаково приложимся к механизму именно запястьями, и на них останутся столь похожие рисунки?

Я с удивлением посмотрела на Ашенторна.

– То есть ты хочешь сказать, что мы теперь женаты по-ларкски?

Наверно моё изумление было слишком явно написано на лице. Слова и мысли путались в голове, как будто кто-то отключил гравитацию.

– А как же… как же… спросить невесту, хочет ли она… жениха…

Ашенторн мягко рассмеялся и привлёк меня к себе.

– А ты разве не хотела выйти за меня?

– Нет… то есть да… Просто это так странно… – протянула растеряно прижимая запястье к груди. Удивительное дело, ожог больше не болел, краснота спадала, а тонкая затейливая вязь из чёрточек и линий проступила чуть чётче.

– Ванесса, ларки верят, что духи заглядывают в сердца и соединяют лишь тех, кто действительно друг другу подходит. И теперь, с этими знаками никто даже косо не посмотрит на нашего сына или дочь и не скажет, что я уговорил тебя на ребёнка недостойным способом или заплатил денег. Конечно, если ты когда-нибудь всё-таки захочешь его завести.

– А ты знаешь, я уже… – произнесла растерянно, всё ещё глядя на руку.

– Прости, что? – в глазах Ашенторна возникло недоумение. – Что ты уже?

– Так беременна уже. Понимаешь, я не стала продлять противозачаточный укол, так как…

Но договорить ларк мне не дал. Стиснул так крепко, что из меня вышел весь воздух, а затем страстно поцеловал. И кто бы подумал, что всего какой-то год назад я учила целоваться этого мужчину.