Текст книги "Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб"

Лесные отступили. Вскоре луга, покрытые запекшейся кровью, остались совершенно пусты. Те несколько человек, что смогли выжить, скрылись под защитным куполом.

Начали слетаться вороны и громко каркать, кружа над грудами трупов.

Юноша повалился в траву. Лежа меж мертвых лесных, он распростер руки и вглядывался в проясняющиеся небеса. Звезда осветила его, покрытого с ног до головы чужой кровью. И тогда он вновь призвал свое оружие дэ и, не медля, воткнул его себе в живот.

Но ничего не произошло. Оружие медленно скользнуло через тело, как звездный свет, и распалось на мелкие частицы.

Юноша попытался снова. Снова и снова до захода звезды он пытался убить последнего оставшегося в живых в этих землях. И не смог.

Глава 19
Сон о лжи и падении

 
Бледно-синими были руки —
Потемнело мое лицо.
Стихли все окружавшие звуки:
Лесом замкнут в тугое кольцо.
 

Я вижу тебя, мерзкий пакостник. Ты даже влез в прошлое, чтобы следить за мной. Но что ты сделаешь? Нельзя изменить то, что произошло, потому утони в отчаянии. Я заставлю тебя пожалеть о содеянном.

– Тиама, куда ты?

Лес был тих и свеж. Влага блестела на траве, пробуждая все живое ото сна. Было прекрасное утро теплого времени. Девушка с юношей резвились на поляне, но каждый раз, когда молодой человек пытался схватить подругу за руку, та ускользала и со смехом пряталась за стволами деревьев.

– Не поймаешь!

Юноша хмурился. Было заметно, что он действительно старается изо всех сил. Он даже использовал дэ, чтобы нагнать спутницу, чтобы мягко взять ее руку в свои. Его глаза предательски блестели от страсти. Но девушка только играла: не позволяла поймать себя, исчезала и вновь появлялась, все больше отдаляясь.

– Тиама!

Звонкий голос молодого человека звучал обиженно, будто детский. Да он и был еще ребенком. Юный и красивый, он был преисполнен аристократичного величия и чувственности. Трудно было отвести взгляд от этого живого лица, на котором играли краски и звездные блики.

– Ха-ха!

Девушка вновь пропала из поля зрения. Юноша сильнее нахмурился и застыл посреди поляны, на которой они затеяли эту игру. Правда, по его лицу нельзя было сказать, что он так уж наслаждается догонялками.

– Тиама, неужели нам правда придется… убить лесных людей?

Его слова потонули в хохоте спутницы. Он в очередной раз замялся, не понимая, подняли ли его на смех за эти слова или же это было частью игры.

– Дорогой, – говоря это, девушка вдруг выступила из-за соседнего дерева и аккуратно обняла молодого человека за плечи, – я ведь видела будущее. Если мы этого не сделаем, то они убьют меня.

Спутница юноши была хаванкой. Столь красивой, что любой мужчина упал бы ей в ноги и расцеловал ступни. Легкая и тонкая, она напоминала бабочку, которую несет теплое дуновение ветра. Ее кожа и волосы были белоснежны, даже окраска глаз была столь бледной, что радужка сливалась с белком. На ее лице постоянно горел румянец, а губы были окрашены красным, словно она только что испила вишневого сока. Длинные волосы юной хаванки были распущены и спадали с плеч, прикрывая довольно пышную фигуру.

– Тогда… мы могли бы поговорить с ними? – не сдавался юноша, который так и зарделся от внезапной близости.

– Как же ты будешь это делать? Они не знают скиданского. Они – дикари, которые сжигают себе подобных на костре, питаются сырым мясом и точат копья, чтобы нападать на Скидан. Не надо жалеть их.

Хоть она и говорила столь жестокие слова, но голос ее был ласков и нежен. Она продолжала обнимать застывшего на месте молодого человека и игриво касалась пальцами его шеи. Прильнув сзади, она прошептала смущенному юноше на ухо:

– Не сомневайся. Ты поможешь мне, поможешь Скидану. Мы сможем быть вместе и никогда не расстанемся.

Но стоило юноше развернуться, чтобы заключить девушку в пылкие объятия, как она вновь ускользнула из его рук. Так и пропала, а он застыл, глупо смотря перед собой.

– Я понимаю… – выдавил он, устало опуская руки. – У нас нет выбора.

– Верно. У тебя нет выбора. Ты самый сильный мужчина в Скидане, разве с этим сможет справиться кто-то другой? – вновь игриво нашептала хаванка.

– Верно. Ты права… Никто другой не сможет защитить тебя.

* * *

– Поднимайся. Чем ты занимаешься? Мне тебя что, пожалеть?

Была ночь. Невыносимый смрад заполнил земли племени Оленя. Трупы уже начали разлагаться, а вороны даже ночью громко каркали, обклевывая лица мертвецов. Их пиршество продолжалось. Из леса начали выступать дикие звери, чтобы тоже полакомиться падалью.

И только один живой человек продолжал лежать в траве, не обращая никакого внимания на ужасный запах, множество насекомых и падальщиков.

– Тиама… – глухо отозвался юноша и поднял на нее глаза. – Они все мертвы. Ты рада?

– Не совсем, – вдруг ответила она и присела рядом. – На самом деле он выжил. Тот, кто может меня убить.

– Что? А как же все эти люди? – Молодой человек обвел взглядом поле, превращенное в кладбище. – Зачем погибли они?

– Разве это имеет значение? Какое тебе дело до их жизней? Чем их жизнь ценнее, скажем, жизни того кролика, которого мы ели вчера?

Девушка ласково коснулась лица юноши пальцами, аккуратно пытаясь стереть засохшие пятна.

– Прости меня. Тебе было так тяжело? – проговорила она тихо, а затем приблизилась и поцеловала юношу в уголок губ. Тот настолько опешил, что оттолкнул ее, а затем отвернулся.

Хаванка нахмурилась и за подбородок насильно развернула его лицо к себе. Ей явно не нравилось, что юноша никоим образом не отреагировал на попытку сблизиться.

– Если ты чувствуешь себя виноватым… Хочешь, мы поможем им, а заодно найдем того человека, который желает меня убить?

– И как же мы это сделаем?

– Мне нужна твоя кровь, – лукаво улыбнулась она. – Мы приготовим из твоей благородной крови снадобье, которое отравит человека, имеющего дурные помыслы. И нам больше не придется убивать невинных.

В пустых глазах юноши затеплилась надежда. Но затем он недоверчиво сощурился.

– Почему мы не могли использовать этот способ до того, как перебили все живое в этих лесах?

– Я очень боялась… – Девушка опустила голову, ее глаза заблестели. – Меня уже так долго преследуют… Я не могу вернуться на родину, не могу находиться в людных местах. Каждый мой день наполнен страхом. С самого момента моего рождения лесные затевали козни. Они и сейчас ищут способ убить меня… Ты же должен понять. Тебя ведь тоже преследовали с детства, пытались использовать, пытались от тебя избавиться. Люди боятся того, чего не понимают. Когда они видят в ком-то силу, то делают ее объектом либо зависти, либо ненависти. Мы никогда не сможем стать полноправной частью этого мира, а потому должны бороться за свою свободу.

– Все так… Но разве, убивая других, мы не навлекаем на себя еще большую ненависть?

– Ты что, совсем меня не слушал?! – вдруг огрызнулась девушка и вскочила на ноги. Сейчас даже казалось, что она действительно говорит от чистого сердца. – Людям не нужны причины, чтобы ненавидеть нас! Они всегда найдут для этого повод, всегда! Одно наше рождение для них – уже немыслимое бедствие. Правителям не хочется иметь под своим крылом тех, кто сильнее, чем они. А люди попросту не смогут доверять тем, кому не составит никакого труда превратить их в кучу мяса.

Юноша склонил голову. Он понимал, что слова хаванки – чистая правда. И все равно сомневался.

– Тогда… Если ты используешь мою кровь для изготовления снадобья, то мы больше не будем убивать?..

– Конечно. На самом деле я просто изначально не верила в этот план. Раньше я никогда не использовала зелья да и не занималась их изготовлением. Но наш последний поход в город открыл мне глаза: сурии сейчас активно развивают алхимию. Если мы сможем раздобыть некоторые записи…

Они поднялись на ноги и теперь стояли друг напротив друга. В глазах юноши горела решимость, а девушка только все шире и шире улыбалась.

– Я сделаю это. Если тебе нужна моя кровь, то у меня ее навалом. Я не пожалею для тебя ни капли.

Хаванка только тихо рассмеялась, накрыла глаза спутника ладонью, а затем приблизилась и поцеловала молодого человека в губы.

– Хороший мальчик. Так мы и поступим, – прошептала она, чувствуя на губах его горячее дыхание.

Юноша попытался углубить поцелуй, но его в очередной раз оттолкнули. Девушка отстранилась и покачала головой.

– Давай сначала завершим начатое… А потом будем вместе, хорошо?

На ее лице горел румянец. Юный сурии замялся и кивнул. Как бы ему ни хотелось поскорее сблизиться с этой хаванкой, но принуждать ее он не имел никакого желания. Так они и стояли. Поднялся ветер, ветви со скрипом качались, шурша листвой. Тиама вдруг подняла голову. Ее глаза стали холодны.

– Это место… Бывшее кладбище драконов.

– А?

– Именно здесь обитали земные драконы до того, как пришли люди и истребили их.

– Ты говоришь про Великую Драконью войну?

– Да. Если ты думаешь, что убиваешь невинных, то ошибаешься. Люди испокон веков истребляли сильных, размножались, чтобы вести войны с другими существами и друг другом. Если бы не ты их убил, то они бы просто уничтожили сами себя.

– Драконы… Разве не они начали войну первыми?

– Нет! Не смей даже произносить такие слова! – Тиама повысила голос и зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, то в них не осталось ничего, кроме безудержной ненависти. – Драконы никогда не желали людям смерти. Они защищали их, хотели сосуществовать бок о бок с другими созданиями, наделенными разумом. Жизнь дракона бесконечно длинна. Когда существуешь столь долго, то теряешь всякое желание жить. Но в защите слабых драконы отыскали некий смысл.

– Откуда ты все это знаешь? – изумился юноша, который, прочитав сотни книг, совсем ничего не ведал о драконах. Он лишь знал, что они когда-то были, что они – первые сурии на континенте, переполненном дэ. Да, когда-то была Великая Драконья война, в ходе которой люди одержали сокрушительную победу над драконьим родом. Но ни один человек не мог даже представить, что же таилось в душах тех змееподобных существ. Были ли они действительно добры к людям?

– Я ведь хаванка. Мне открыты многие истины.

Юноша понимал, что Тиама недостаточно честна с ним, но ничего не сказал.

Вскоре они вместе покинули луга, когда-то принадлежавшие племени Оленя. Скрывшись в тени деревьев, двое молодых людей шли вдоль возведенного vei`li купола. Даже объединив силы, они ни за что не смогли бы сломить эту оборону. Пройдет еще немало лет, прежде чем сурии вновь смогут ступить на эти земли.

Молодой человек вдруг вспомнил ребенка, на глазах которого он и совершил убийство vei`li. Тот мальчик… был ее сыном?

В душе юноши вновь разлилось нестерпимое отвращение. Но он знал, что ему от этого не избавиться. Vei`li уже предсказала, что его ждет. Пускай молодой сурии до самого заката пытался сбежать от этих чувств, избавиться от того единственного, что вызывало в нем ненависть и брезгливость, он мог лишь молча терпеть, следуя за Тиамой. Каждая секунда этого жалкого существования приносила юноше такую боль, что, казалось, он тонул в отчаянии, вышедшем из берегов его вдребезги разбитого сердца. Да и было ли оно у него? Разве может внутри его тела биться такое же чистое сердце, что было у vei`li, защитившей своих сестер и братьев от неминуемой гибели?

* * *

Я чувствую. Ты следишь за мной. Раз за разом твой взгляд прожигает мне спину. Но ты выдал себя: эта энергия мне знакома, как ничто другое. Раз vei`li меняют судьбу, то и у меня получится, как думаешь? Я найду и уничтожу тебя. Маленький глупый хаванец.

Этот город был до боли знакомым. Каждая улочка, каждый волшебный фонарный столб. Мощеная мостовая была выложена белоснежным камнем, что искрился от блеклого ночного освещения. Светочи слетались в город, словно к себе домой, вертясь и кружась вокруг столбов и превращая город в таинственное и прекрасное место.

В небольших двухэтажных домах уже гасили свет. Виноград и плющ взяли в ласковые объятия каждую постройку: на редком доме можно было разглядеть кладку, большинство из них были надежно скрыты под пышной зеленью.

Улицы пустовали, но воздух все равно был переполнен чистой светлой дэ. Двое мужчин в белых одеждах спешили домой, тихо переговариваясь. Вдалеке женщина вела за руку хнычущую от усталости дочку.

На центральной улице города журчал фонтан из горного хрусталя, который не переставал работать даже глубокой ночью. Энергия, что вилась в воздухе, впитывалась в камень, а через него – в воду, делая ее целебной. Женщина с ребенком, проходя мимо, на минуту остановились и окунули в фонтан руки, набрали в них воды и испили целебной воды. Маленькая девочка сразу порозовела и оживилась – теперь для нее не представляло никакого труда добраться до дома.

И только двое этим поздним вечером избегали главной улицы, прятались в тени и медленно перемещались по переулкам.

– Тиама… Кого мы ищем? – не выдержал молодой мужчина, чье лицо было вновь скрыто под капюшоном.

– Кого угодно, лишь бы он был один. Не волнуйся – пострадают только те, кто желают мне смерти.

Лица девушки не было видно из-за платка, который она повязала себе на голову.

– То есть… На кого бы я ни нанес снадобье, оно разнесется по всей округе? – неуверенно спросил молодой сурии и вдруг остановился. – Тиама, это ведь опасно.

– Но мы уже проверили снадобье. И на тебе, и на мне. Никто не пострадал. Мы целых три года тестировали его на себе и животных.

– Это так. Но от этой дряни нестерпимо разит темной дэ… Меня это пугает. Неужели это правда было изготовлено из моей крови?

Мужчина так и не тронулся с места. Обоих путников скрывали тени домов, меж которых они ютились.

– Не переживай. Разве ты мне не доверяешь? – ласково проговорила девушка и подошла ближе, взяв руки спутника в свои ладони. – Была бы эта дрянь такой ядовитой, то мы бы с тобой давно погибли. Я уверена, что не ошиблась с формулой.

В ответ молодой сурии только вздохнул, а затем согласно кивнул и продолжил следовать за Тиамой. Та вела его вглубь подворотен. Они переулками пересекли самый центр города и свернули в бедные районы. Среди одноэтажных построек прятаться было тяжелее, но и прохожих здесь не было вовсе.

Внезапно Тиама остановилась. Впереди она увидела подростка, укрытого накидкой с головы до ног. Он был один.

– Даже если он успеет тебя разглядеть – ничего страшного. Как только нанесешь средство – спрячься и уходи через стены. Я последую за тобой в обход.

– Хорошо.

Мужчина достал из кармана плотно закупоренную склянку. Жидкость в ней была прозрачной, но стоило приоткрыть ее, как по всей улице разнесся смрад темной дэ.

– Действуй быстро! Иначе нас заметят! – громко зашептала хаванка, а затем скрылась за углом.

Молодой человек на секунду застыл в нерешительности, но после нахмурился и смочил снадобьем руку, стараясь не пролить на землю ни капли. Он все еще не считал их план безопасным, но, по словам Тиамы, это был единственный способ избавиться от недоброжелателей, не проливая при этом крови невинных.

Когда он нагнал юного хаванца, спешащего домой, то все еще сомневался. Но стоило незнакомцу обернуться, как мужчина быстро сбросил с него накидку и провел рукой по белоснежным волосам.

Золотистые глаза на секунду встретились с горящим от волнения взглядом мужчины. Это мгновение, казалось, длилось вечность. Смутное узнавание и страх обуяли обоих. Они застыли посреди пустой узкой улицы, смотря друг другу в глаза. Казалось, они даже не дышали.

И тогда мужчина затрясся, отдернул руку и прошептал, низко опустив голову:

– Я снова испачкал тебя. Прости.

Но хаванец не успел произнести ни слова. Мужчина исчез так быстро, оставив за собой лишь черный туман, что юноша даже не осознал произошедшее.

Может, привиделось? Все-таки день выдался очень тяжелым. Да и почему этот странный мужчина вообще показался хаванцу знакомым? Кто он?

Белокурый юноша коснулся своих волос, но они были сухими и чистыми как обычно. Хотя странная гнетущая дэ и кружилась рядом, но, похоже, тот человек просто был сурии темной стороны.

Улица была пуста. Не было слышно ни шороха шагов, ни тихого стрекота ночных насекомых. Хаванец вновь скрыл голову под накидкой и пошел своей дорогой.

* * *

– Сколько… сколько ты лгала мне?! Отвечай, Тиама, почему?!

Мужчина не кричал. Это был рев, который мог бы пошатнуть горы. Сначала они катились в пыли, а затем сурии пригвоздил девушку к земле. Хотя эту красавицу уже было правильнее назвать женщиной.

Две заряженные энергии столкнулись – и раздался взрыв. Поднялся дым, а небо вмиг заволокли тучи. Электричество сверкало с обеих сторон от схлестнувшихся сурии. Молнии змеями слетали с одежды и оружия. Они поднялись, и начался бой.

В глазах хаванки можно было разглядеть то, чего мужчина ни разу не видел за столько лет знакомства: страх.

– Почему ты обвиняешь меня?! Может, это твоя кровь настолько ядовита, что теперь хаванцы мрут один за другим?

Страх на лице противницы сменился весельем. Она рассмеялась.

– Тебе не обмануть меня, дорогой! Ты можешь обвинять меня столько, сколько пожелаешь, но виноват все равно ты один! Кто рубил лесной народ на протяжении семи дней? Кто вонзал в их тела свой меч? И кто принес в Хавану отраву и заразил ей того мальчика?

– Тиама! – взревел мужчина, бросившись на нее с мечом. Его лицо было подобно морде разъяренного тигра: в нем нельзя было разглядеть ничего человеческого. Лишь звериный оскал и ненависть. – Ты ведь знала, что тот ребенок – это сын vei`li?!

– Ах, бедное дитя! Тебе не было достаточно зарубить у него на глазах мать, ты еще сделал его заразной крысой? Наверняка он сейчас гниет где-то в переулках и проклинает тебя от всей души!

Мужчина зажмурился и пропустил несколько ударов. С его плеч хлестала кровь. Но слова хаванки разили намного глубже, чем ее меч.

Сурии сосредоточился и вновь вступил в бой. В нем не осталось ни капли любви к этой женщине. Сейчас он, больной и исхудавший от терзающих его каждую ночь кошмаров, был готов убить Тиаму. Пускай именно он – палач и убийца, но ему никогда не удастся простить ее. Никогда.

Он атаковал раз за разом, но она парировала. Тогда сурии выпустил из меча огромный черный поток, который повалил хаванку наземь. В ответ ему в лицо прилетел желтый луч, который был куда быстрее, чем его темные атаки. Мужчина кое-как увернулся, но поспеть за скоростью света был не в силах: его глаз оказался сильно поврежден и залит кровью.

– Посмотри на себя, сильнейший сурии континента! Посмотри, как валяешься в грязи из-за слабой хаванской женщины!

Она хохотала от души. На ней не было ни царапинки.

И тогда мужчина действительно разозлился. Не только на Тиаму, но и на себя. До этого момента он не пытался покончить с ней, не пытался убить ее на месте. А ведь именно это он и должен был сделать.

Мужчина вонзил меч в землю. Противница расхохоталась громче и кинулась в атаку, целя своим оружием ему прямо в сердце. Но сурии не сдался: его окутала темная дэ, а зрачки сузились и зажглись во тьме. Все его тело превратилось в одно огромное скопление энергии, а на голове показались два нароста. Раньше он никогда не использовал Принятие на таком уровне. Он знал, что это опасно, но иначе Тиаму не победить. Только он осознавал истинную силу этой хаванки, которая не уступала ему ни в чем.

Все закончилось намного быстрее, чем мужчина ожидал. Меч противницы вонзился ему в плечо и пронзил насквозь. Сурии пошатнулся, но устоял, а затем одним молниеносным ударом пробил грудь женщины.

Ее глаза расширились. Она упала, а меч, выскочив из ее тела, взлетел вверх и распался на частицы, не выдержав нагрузки противоположных дэ. Кровь фонтаном брызнула в воздух и залила единственный здоровый глаз мужчины.

Прежде чем сурии успел утереть глаза и увидеть то, что осталось от его бывшей возлюбленной, он услышал смех. Громкий и нарастающий в своем безумии смех.

Распахнув глаз, мужчина пошатнулся и упал на колени. Женщина, из груди которой хлестала кровь, приподнялась с земли и хохотала, заливаясь слезами от смеха.

– Глупенький! Ты правда думал, что сможешь меня убить? Меня? МЕНЯ?!

Ее смех становился истеричнее и громче. Она хваталась за бока, из ее раны, рта и ушей лилась кровь, но женщина словно не чувствовала этого. На секунду мужчина даже усомнился в чистоте собственного рассудка, но затем вспомнил лица лесных, которых убил, вспомнил гниющие изуродованные тела погибших хаванцев. Нет… Даже если он уже сошел с ума… Нет. Он должен прервать ее жизнь собственноручно.

К следующей атаке Тиама не была готова. Мужчина набросился на нее с голыми руками, разорвал одежду, а затем, наполнив пальцы темной энергией, вонзил их в тело. Он драл руками ее грудь, кромсал мясо и пробирался глубже под неустанный хохот женщины. Она смотрела ему прямо в лицо и выглядела даже счастливой.

Мужчина с хрустом разломил пополам ее грудную клетку. Его руки, одежда и растерзанное тело хаванки были все в красной жиже, ошметках кожи и легких. Но он продолжал рыться внутри ее тела пока, наконец, не достиг искомого места. И только тогда он застыл. С его лица сошли все краски. Он побледнел так, будто все его жилы за секунду опустели.

Темный поток дэ угас. Действие Принятия прекратилось. Мужчина продолжал сидеть сверху на Тиаме с невероятно растерянным и пустым лицом.

– Милый, поищи еще. Ты справишься, продолжай, – пробулькала женщина, которая наконец перестала смеяться, потому что ее рот доверху наполнился кровью.

– Где оно… Где твое…

– Сердце?

Она улыбалась. Несмотря на то, что именно хаванка сейчас лежала на земле, истекая кровью, на лице ее светилась вера в свою полную и безоговорочную победу.

– Что такое? Пр…осто… вон…зи… меч… в… го…лову…

Говорить Тиама уже не могла. Из ее рта потоком лилась бурая жижа. Она захлебывалась.

Мужчина медленно сполз наземь. Он сидел на коленях, глупо смотря в пустоту.

Он пришел в себя только тогда, когда чья-та ладонь ласково погладила его по голове.

Хаванка стояла перед ним. Хоть ее одежды и были порваны, а с платья стекали ручьи крови, но на груди не было ни намека на огромную дыру, которую проделал в ней мужчина собственными руками. Ребра срослись, все раны – затянулись. Ни царапинки.

– Ты был такой глупый и милый… Ласковый и пылкий. Мне очень нравилось с тобой играть. И ведь ты правда поверил, что сможешь так просто меня убить. Побоялся отрубать мне голову? Почему? Волной накрыло бы только тебя да половину Скидана. А теперь… – Она присела и посмотрела мужчине в его единственный глаз. – Теперь я уничтожу весь континент. Вы все, как свиньи, падете от руки одной хрупкой хаванки. Правда, смешно?

Сурии не пытался дать отпор. Если она сказала, что ответная волна была бы соразмерна с половиной Скидана, то в этом бою Тиама не использовала даже крохотной частицы своих сил. Да и… Как можно убить сурии, у которого нет сердца?

– Я пощажу тебя. Но это в последний раз. Когда мы снова встретимся, то тебе придется выбирать. Хотя, знаешь, выбор не такой и большой… В этой войне есть только две стороны: моя и всего человечества.

С ее губ не сходила ласковая улыбка. Словно она смотрела на маленького голодного щеночка. Она протянула руку и вонзила палец в поврежденный глаз мужчины, продырявив его насквозь. Сурии зашипел и задергался от боли.

– Я излечу твой глаз. Да и остальные части тела… Некрасиво как-то будет, если мой жених окажется одноглазым хромым уродцем.

Произошедшее дальше было странным. Женщина не использовала дэ из своего тела – наоборот, она вытянула жизненную энергию из леса. Мужчина услышал, как где-то глубоко в лесу с воем упали замертво несколько волчаков. Как с деревьев попадали птицы, которым никогда уже не удастся взлететь.

– Ну, вот и все. Можешь жить спокойно. Я не побеспокою тебя раньше, чем темная комета прочертит небо. Тебе придется многое обдумать, а такому глупенькому мальчику, как ты, на это нужно много времени.

Женщина медленным шагом скрылась под тенью листвы. Только тогда мужчина открыл глаза и огляделся. Со всех сторон его окружала мертвая тишина: не было слышно ни единого шороха в округе. В траве не возились мыши, не ухали совы на деревьях, вдалеке не стучали копыта и лапы зверей.

Это была тишина, порожденная смертью. И еще многие годы эта секунда беспроглядного одиночества не покидала самые страшные кошмары, видимые молодым сурии. Когда другие тряслись от страха смерти, корчились от боли или видели в кошмарах, как умирают их родные, он вспоминал эту тишь. Самый лютый кошмар – когда ты оказываешься во мраке, полном бездыханных тел и одиночества.

* * *

Это вновь был ночной лес, но наполненный запахом хвои. Намного севернее, чем располагалась Хавана.

У реки сидели двое мужчин. Тот, что был постарше, отличался очень мягкими чертами лица, ровным тонким носом и отросшими кудрями цвета древесной коры. Несмотря на то, что это был арцент, в нем совсем не ощущалось воинственности. Даже истощенный юнец, что сидел рядом, выглядел намного мужественнее.

Однако арцент, казалось, об этом совсем не беспокоился. Наоборот, он кидал камешки в воду и радовался каждый раз, когда они отскакивали от глади три или четыре раза.

– Я не думал, что снова встречу тебя. Неужели нужно было посылать ко мне стаю волчаков?! Я уж думал, что там и умру… Ха-ха… – Арцент мягко рассмеялся и посмотрел на собеседника. Его взгляд потяжелел. – Но как давно ты ничего не ел? Мне кажется, тебя уже ветром должно уносить.

– Учитель Галан… Я совершил… ужасную вещь.

Молодой мужчина, который с момента их встречи хранил молчание, вдруг заговорил. Галан удивился, но только похлопал бывшего ученика по плечу.

– Не волнуйся. Я помогу тебе. Пускай старейшины и настроены против тебя, но я имею право выбирать, с кем мне иметь дело.

Арцент улыбнулся, но, вглядываясь в напряженное лицо собеседника, и сам заволновался. Почему его ученик дрожит? Что настолько ужасное могло произойти?

– Галан… Я… Из моей крови… сделали снадобье…

– Снадобье из рирской крови?! Кто?!

Мужчина в ответ замотал головой и уткнулся в плечо арцента. В нем не осталось уже ни капли былого величия или аристократичной гордости. Это был сломленный юноша, который еле находил в себе силы, чтобы просыпаться по утрам.

– Учитель Галан… Прошу, не жалейте меня… Покажите, как овладеть той силой. Хавана уже почти пала, а болезнь распространяется дальше на север… Еще немного – и погибнут все скиданцы.

Арцент напрягся. Его лицо потемнело. Некоторое время он молчал, пытаясь осознать сказанное учеником, а затем тихо спросил:

– Ты ведь знаешь, что можешь умереть? Ты и так всегда страдал от перегрузки дэ в каналах. Последствия могут быть непредсказуемыми.

– Хуже, чем сейчас, все равно не будет! Прошу вас, Галан, никто другой не поможет мне… У меня никого больше нет…

Мужчина, который уже был выше своего учителя, прижимался к нему и утыкался в плечо, как маленький ребенок. Казалось, он вот-вот заплачет. Галан не знал, что могло сломить того чуткого и стойкого юношу, которого он когда-то обучал. Но все же он был сломлен. И сейчас этот юный сурии тянулся к нему, как к единственному шансу на спасение.

– Ты считаешь себя виноватым? И не сможешь иначе простить себя, верно?

– Галан… Я повинен в стольких вещах, что я никогда не наберусь смелости, чтобы кому-то об этом поведать. Просто помогите мне исправить… Исправить то, что я натворил.

Учитель покачал головой. Он не мог отказать ученику, который до такой степени находился в отчаянии, что сейчас цеплялся за его одежды и был готов поставить на кон свою жизнь.

– Хорошо. Но тебе придется действовать сразу на месте. Мы не можем… тренировать подобное на ком-то.

– Галан, я сделаю все, что вы скажете.

Занимался рассвет. Они слезли со спины волчака только в окрестностях Хаваны. Галан медленно сполз со спины зверя и с немым удивлением в который раз оглядел страшное создание.

– Нет, это поразительно! Как ты только смог приручить этих диковинных зверей?

Молодой сурии в ответ покачал головой и нахмурился. Он тут же отослал волчака вглубь леса, а лицо своего учителя настолько плотно обмотал тканью, что тот еле мог дышать.

– Только не вдыхайте пары. Если и вы заболеете, то я себя не прощу.

– Глупый ученик, – глухо отозвался Галан, которого было еле слышно из-под множества слоев ткани. – Твой учитель прошел войну. Разве что-то подобное сможет одолеть меня?

Мужчина выглядел намного лучше, чем пару дней назад, когда они только встретились. Ему явно шло на пользу время, которое он провел вместе с арцентом. Учитель тоже радовался их совместному времяпрепровождению и заодно откармливал бывшего ученика, словно готовил его на убой.

– Ничего, ученик, как вернемся – отправимся с тобой в странствия. Есть еще много вещей, которые тебе необходимо познать…

Но тут арцент замолчал. Все это время они, используя дэ, быстро двигались в сторону Хаваны. Теперь же в воздухе ощущались нестерпимо вонючие пары. Непередаваемый запах темной дэ и гнили смешались, создав просто отвратительный смрад. Галан еле сдерживал рвотные позывы.

Чем ближе они подходили к эпицентру, Хаване, тем сильнее становился запах. Учитель все-таки не выдержал. Он остановился у дерева и, отодвинув с лица ткань, опустошил желудок. Его мутило. Он и сам владел магией темной стороны, но был достаточно слабым сурии, который плохо переносил большие скопления дэ.

– Учитель, мы почти пришли. Пожалуйста, прикройте снова лицо.

Галан утер рот и послушно закутался в ткани. Не пристало ему, тридцатилетнему с лихвой мужику, показывать слабость перед этим юным росточком.

Они остановились на холме на краю леса, откуда виднелись затворенные ворота и стена Хаваны. Город, что высился вдалеке, казался заброшенным. Даже используя дэ, учитель не смог услышать голосов его жителей. Он нахмурился, а затем перевел взгляд на ученика.

– Ты прав: ситуация хуже некуда. Медлить нельзя, призови оружие дэ.

На секунду Галану показалось, что ученик растерялся. Он неуверенно поднес руку к груди и вынул оттуда сверкающий в лучах звезды меч. Черное лезвие, как и помнил Галан, было прекрасно. Но теперь эфес украшали странные колючие стебли, выточенные из камня. С кроткой улыбкой учитель вдруг коснулся оружия и потрогал еле заметный бутон, теперь венчавший черенок вместо навершия.

– Тебе придется быть мужественным. Сначала оцени пораженную зону. Она огромна, так что… побереги силы. Возможно, нам придется повторить ритуал несколько раз. Обычно достаточно просто пустить кровь… – Галан вдруг замялся, но, увидев, как ученик уже чуть не вскрыл вены, с ужасом бросился к нему и остановил. – Да подожди, что ты!.. Ты ведь даже не знаешь, что нужно делать!

– Всего лишь нужна моя кровь, разве нет?

– Это так, но… – Учитель вздохнул, продолжая держаться за оружие дэ стоящего перед ним сурии. – На самом деле… Самый простой путь – это обеспечить беспрерывное поступление дэ в твои каналы, а это значит…