Текст книги "Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу"

Глава 10
Тяжелая вода

В сентябре 1939 г., выступая в Данциге, Адольф Гитлер пообещал обрушить на противников «оружие, от которого невозможно защититься». Бог знает, какие фантазии были у него в голове, но ряд официальных лиц в странах-союзницах сразу пришли к выводу: это атомная бомба. В пользу этой теории указывало и то, что Германия уже запретила экспорт урана из Третьего рейха. Не меньше тревожили и сообщения агентов французской разведки о том, что нацисты явно заинтересовались тяжелой водой.

Подобно урану-235 и урану-238, водород тоже бывает разных типов. Большинство атомов водорода имеют простейшее строение, с единственным протоном в качестве ядра. Однако один из каждых 6400 атомов водорода содержит протон и нейтрон; это называется тяжелым водородом (или дейтерием, обозначаемым символом D). Соединение двух тяжелых атомов водорода с атомом кислорода образует тяжелую воду (D₂О). Выглядит она так же, как обычная вода, но имеет другие свойства. Она более плотная и при употреблении внутрь в больших количествах (скажем, литров десять) может повреждать ДНК и нарушать обмен веществ. По сравнению с обычной водой она также усиливает ядерные цепные реакции. Это связано с тем, что обычная вода при смешивании с ураном поглощает часть высвобожденных нейтронов, что препятствует протеканию цепных реакций. Тяжелая вода нейтроны не поглощает, а только замедляет их, поэтому идеально подходит для возбуждения урана-235.

Учитывая редкость тяжелой воды – всего одна ее молекула приходится на 41 млн молекул обычной воды, – в 1940 г. ее производила только одна компания в мире. Norsk Hydro управляла каскадом электростанций в полутора сотнях километров к западу от Осло на мрачном плато, имеющем в Норвегии жуткую репутацию: хроника XVI в. сообщала о местных жителях, что их «главное удовольствие – убивать епископов, священников, судебных приставов и прочих власть предержащих». Одна из этих гидроэлектростанций, «Веморк», была крупнейшей в мире. Она располагалась на неприступном скальном выступе возле мощного водопада, и бóльшая часть генерируемого ею электричества использовалась для производства удобрений и взрывчатых веществ. Остаток же перенаправлялся в соседнее здание для электролиза. Огромные резервуары с водой подвергались воздействию электрического тока, чтобы отделить H₂ от O. В подвальном помещении полученная как побочный продукт электролиза тяжелая вода собиралась в специальных установках (подробнее о них позже). Однако рынок тяжелой воды был, мягко говоря, невелик. В 1934–1938 гг. «Веморк» продала в общей сложности лишь 40 кг, примерно по 8810 долларов за килограмм. Если говорить современным языком, они производили крафтовые партии этого товара, редко продавая больше 10 г одному клиенту.

Нетрудно представить себе потрясение руководителей «Веморка», когда в январе 1940 г. они получили из Германии заказ на несколько сотен килограммов D₂O. Курт Дибнер, жалкий, но упертый руководитель Уранового клуба, послал в Норвегию агента, чтобы тот купил там весь запас тяжелой воды (185 кг), а также подписал контракт на ежемесячную поставку еще 100 кг. Поскольку тяжелая вода не имеет практического применения, кроме ядерных исследований, в «Веморке» у агента поинтересовались планами нацистов. Тот всячески уклонялся от прямого ответа, и руководители компании могли только предположить, что в Германии ведется разработка чего-то вредоносного, возможно, радиоактивного отравляющего газа. Им удалось выпроводить агента, и, когда через месяц главный юрисконсульт компании прибыл на совещание в Париж, он предупредил о случившемся француза по имени Жак Аллье.

Аллье номинально был банкиром, но во время войны работал на французскую военную разведку. Он также кое-что понимал в ядерной физике: ранее Фредерик Жолио обращался к нему по поводу закупки норвежской тяжелой воды для их с Ирен парижских экспериментов. (Банку Аллье принадлежало две трети Norsk Hydro, так что он хорошо подходил для ведения переговоров.) Аллье поблагодарил норвежца за информацию о Германии и поспешил передать эти сведения Жолио. Банкир и физик тайно встретились в отеле неподалеку от Триумфальной арки и решили, что нужно принять безотлагательные меры.

В начале марта 1940 г. высокий лысоватый очкарик Аллье отправился в Осло для совершения одной из самых дерзких нелегальных операций времен Второй мировой войны. Он имел при себе документы на девичью фамилию своей матери, Фрайсс, а банк разрешил ему потратить до 36 млн франков (сегодня это 25 млн долларов) на весь запас тяжелой воды в «Веморке». На случай неудачи (если он не сможет закупить воду или сможет, но его обманут или схватят) Жолио дал ему флакон воды с примесью кадмия. Кадмий поглощает нейтроны с фантастической эффективностью, и даже несколько капель такой смеси безнадежно испортят целую цистерну тяжелой воды.

Драматизм ситуации усугубился тем, что нацисты узнали о миссии Аллье и направили своим агентам в Норвегии телеграмму: «Любой ценой остановить подозрительного француза, путешествующего под фамилией Фрайсс». Это были вполне однозначные инструкции. Захватить его, похитить, убить на улице – ничто не возбранялось. Аллье тоже знал, на что идет: норвежцы по-дружески предупредили его о том, что немцы за ним охотятся. Он все равно решил не отступать, надеясь с помощью хитрости обойти все ловушки.

Прибыв 4 марта в Осло, он позвонил руководству «Веморка» из телефона-автомата и назначил встречу на определенном перекрестке. На следующий день начались переговоры, причем Аллье был готов потратить все 36 млн франков, что в 15 раз превышало рыночную стоимость продукта. Но деньги оказались не нужны. Чтобы не допустить попадания тяжелой воды в руки нацистов, представители «Веморка» предложили бесплатно передать Франции всю имеющуюся у них тяжелую воду, а также все будущие партии. Тронутый их щедростью, Аллье не стал скрывать причину внезапного интереса к тяжелой воде: не отравляющее вещество, а взрывчатое, причем невообразимой силы. Норвежцы трезво оценили новость. Один из них сказал Аллье: «Если нам не повезет и Франция проиграет войну, меня расстреляют за то, что я сделал сегодня. Но я с гордостью иду на такой риск».

Несколько дней спустя Аллье и представители компании пересекли пустынное замерзшее плато к западу от Осло и прибыли на электростанцию «Веморк». В полночь, самое подходящее время для секретной операции, они начали переливать тяжелую воду в канистры из нержавеющей стали для транспортировки. Местный сварщик тайно изготовил их у себя дома за несколько дней. Канистры были сконструированы так, чтобы поместиться в чемоданах.

На обратном пути в Осло контрабандисты предприняли ряд маневров, чтобы оторваться от возможной слежки. Аллье, несомненно, держал наготове и флакон с кадмием, чтобы испортить воду, если их атакуют нацисты. Но опасности вроде не было, поэтому они поспешили на французскую конспиративную квартиру и разместили канистры там – рискованный шаг, поскольку дом находился рядом с нацистским военным училищем. Два дня они прятались на квартире и думали, как вывезти тяжелую воду из Норвегии. Они рассматривали возможность захода подводной лодки в гавань Осло, но это нарушило бы нейтралитет Норвегии в войне. Единственный другой придуманный ими план казался безрассудным, даже безнадежным, но за неимением иных вариантов они стали готовиться к операции в аэропорту Осло, назначенной на 12 марта.

Аллье с коллегой-разведчиком прибыли в аэропорт рано утром с билетами до Амстердама. Их багаж состоял из подозрительно тяжелых чемоданов, вокруг которых они шумно суетились на регистрации. Наблюдавшие за аэропортом нацистские агенты обратили на них внимание и предупредили свои ВВС. Однако нацисты не знали, что Аллье с коллегой, используя вымышленные имена, также купили билеты в Шотландию. Поскольку рейсы в Шотландию и Амстердам вылетали примерно в одно время, Аллье надеялся, что самолеты будут стоять рядом. И действительно, когда они с напарником наконец прошли регистрацию и отправились на посадку, то увидели, что пропеллеры на обоих самолетах, готовых к взлету, уже вращались. Они стали загружать свои чемоданы в амстердамский.

Когда они справились с погрузкой, к воротам аэропорта с ревом подкатило такси. Мужчина с билетами в Шотландию потребовал, чтобы его пустили на взлетно-посадочную полосу, иначе он опоздает на рейс. Обеспечение безопасности в аэропорту в ту эпоху было не таким, как сейчас, так что охранники пропустили его. Такси подъехало к самолетам и припарковалось между ними вне зоны видимости тех, кто находился в терминале. В страшной спешке мужчина распахнул багажник такси и принялся закидывать чемоданы в самолет, следовавший в Шотландию. Воспользовавшись суетой, Аллье с напарником проскользнули на шотландский рейс со своими билетами на вымышленные имена.

Через несколько минут оба самолета взлетели. Для пассажиров, следовавших в Амстердам, этот полет оказался незабываемым. Как только их самолет покинул пределы норвежского воздушного пространства, истребители люфтваффе перехватили его и направили в Гамбург. После приземления нацистские чиновники распахнули грузовой отсек и изъяли багаж Аллье. Чемоданы оказались набиты гравием.

Тем временем тяжелая вода, спрятанная в багаже человека из такси, летела в сторону Шотландии. Правда, раньше, чем она достигла британского воздушного пространства, Аллье заметил преследовавший их самолет без опознавательных знаков. Он попросил пустить его в кабину пилотов (еще один пример небрежного обеспечения безопасности в прежние времена) и откровенно поговорил с командиром, объяснив, что он французский агент, сражающийся на стороне союзников. Пилот поблагодарил его и начал маневрировать, по возможности стараясь скрыться в облаках. Никто так и не понял, что это был за самолет – возможно, тоже немецкий, – но пилот ускользнул от него и благополучно приземлился.

Драгоценная тяжелая вода в обход таможни была переправлена во Францию. К 18 марта все до единой канистры находились в бомбоубежище института Жолио в совершенной безопасности. При одном условии: если только нацисты никогда не дойдут до Парижа.

Глава 11
От фальши к реальности

После того как Джо Кеннеди – младший в сентябре 1939 г. покинул Лондон, его отец настоял, чтобы он снова поступил в Гарвард и получил юридическое образование. Кеннеди-старший даже нанял ему в репетиторы судью Верховного суда Массачусетса. Но такая жизнь казалась Джо нудной, и, когда весной 1940 г. война в Европе приняла серьезный оборот, он начал задумываться о военной службе.

До той весны Вторая мировая война была какой-то ненастоящей. Да, Гитлер вторгся в Польшу, а Великобритания и Франция объявили войну Германии, что сделало их формально воюющими сторонами. Но никаких реальных сражений или стычек не происходило, и непочтительная британская пресса окрестила такое положение дел «фальшивой войной»[12]12
  Phoney War (англ.). В России этот период называют «странной войной» (от фр. Drôle de guerre). – Прим. ред.


[Закрыть]. Скоро она пожалела о своем остроумии. В апреле 1940 г. Рейх внезапно вторгся в Данию и Норвегию, а в мае пали Нидерланды, Бельгия и значительная часть Франции. Попутно вермахт разбил британскую армию и почти уничтожил ее в Дюнкерке. Но самое ужасное началось во время вечернего чаепития 7 сентября 1940 г. в Лондоне, когда сирены, которые в прошлый раз, в сентябре 1939 г., поднимали ложную тревогу, завыли уже всерьез. Тысяча немецких самолетов прорвалась к Лондону, и начался знаменитый «Блиц» – девять месяцев безжалостных воздушных налетов. Фальшивая война стала очень даже реальной.

Джозеф Кеннеди – старший все еще оставался американским послом в Лондоне. Его противостояние с Рузвельтом продолжалось, но президент воздерживался от его отзыва по простой причине: если Кеннеди склонен трепаться об умиротворении Германии и самоизоляции США, пусть лучше делает это за границей, чем дома. Но когда начался «Блиц», Кеннеди впал в полное отчаяние, сказав одному из своих сотрудников: «Ставлю любую сумму пять к одному, что Гитлер будет в Букингемском дворце через две недели». Разъяренный Рузвельт продержал Кеннеди в Лондоне достаточное время, чтобы лишить посла возможности бросить ему вызов при выдвижении в кандидаты от Демократической партии на президентских выборах 1940 г., а в октябре без каких-либо реверансов отозвал его.

Увольнение не отрезвило Кеннеди, даже наоборот – он стал еще активнее проповедовать умиротворение и самоизоляцию. Этим он умудрился разозлить в Вашингтоне как либералов, так и консерваторов. Кеннеди-старший давно питал надежду когда-нибудь занять Белый дом, но его поведение в 1940 г. обратило эти мечты в прах. Джо и Джек беспомощно наблюдали, как их отец становится изгоем в правящих кругах, фактически совершая политическое самоубийство.

Джо воспринимал это особенно тяжело, поскольку лелеял собственные политические амбиции. Стоит иметь в виду, впрочем, что они не основывались на каких-то глубоких убеждениях. В реальности политические взгляды Джо были достаточно путаными. В 1934 г. он во время семейного ужина объявил себя коммунистом, чем привел отца в ярость. («Когда продашь свою яхту и лошадь, – гремел Кеннеди-старший, – тогда можешь называть себя коммунистом».) Несколько лет спустя, ударившись в противоположную крайность, Джо начал хвалить евгенические законы Гитлера о стерилизации как дальновидные. Застонав, отец напомнил Джо, что у его сестры Розмари, страдавшей от поведенческих и эмоциональных расстройств, скорее всего, возникли бы проблемы с такими законами и что, возможно, ему стоит пересмотреть свою позицию.

Несмотря на свои, скажем так, гибкие убеждения, Джо-младший кое-что знал наверняка: он, как Кеннеди, имеет Богом данное право на государственную должность, а герои войны получают преимущество в любой избирательной кампании. Поэтому, когда политическая звезда отца начала меркнуть, Джо решил, что самый верный способ привести Кеннеди в Белый дом – это стать героем войны.

Глава 12
Безумный Джек

Некоторые участники немецкого проекта атомной бомбы считали тяжелую воду не менее важной для осуществления своих планов, чем уран. Поэтому французская эскапада с тяжелой водой в марте 1940 г. привела их в ярость. Но случившееся уже в следующем месяце вторжение в Норвегию быстро их ободрило. Oсло пал сразу, и, хотя храбрые мужчины и женщины центральной Норвегии продолжали сражаться еще несколько недель, в мае, когда их сопротивление было подавлено, Третий рейх захватил электростанцию «Веморк». Адольф Гитлер получил в свое распоряжение единственный в мире завод по производству тяжелой воды.

А вскоре немецкие танки уже катили по Франции, обойдя линию Мажино и сокрушая все очаги сопротивления на своем пути. Несмотря на то что линия фронта еще не приблизилась к Парижу, его жители уже запаниковали. Люди тысячами покидали город, а еще недавно хладнокровные правительственные чиновники начали выбрасывать из окон на лужайки целые шкафы документов и устраивать гигантские костры. Воцарилась анархия.

Хотя Фредерик и Ирен Жолио-Кюри, в отличие от большинства парижан, сохраняли спокойствие, в середине мая они получили приказ эвакуировать находившуюся в их распоряжении тяжелую воду. Ни при каких обстоятельствах она не должна была попасть к нацистам. И вот однажды в 10 часов вечера двое ассистентов Жолио, вооружившись пистолетами, погрузили канистры в грузовик «Пежо» и начали движение на юг. Жак Аллье, банкир-разведчик, осуществивший дерзкую акцию в Осло, используя свои связи, договорился о размещении канистр в банковском хранилище в 400 км от Парижа. Отказавшись назвать содержимое канистр, ассистенты зарегистрировали тяжелую воду как «продукт Z». «Продукт» хранился там пять дней, прежде чем управляющий банка забеспокоился и потребовал его забрать. Ассистенты временно переместили канистры в женскую тюрьму по соседству, а затем в тюрьму строгого режима. Заключенные помогли внести канистры и разместить их в укрепленной камере отделения для смертников, обычно предназначавшейся для самых буйных преступников.

Ирен и Жолио оставались в Париже, пока могли. (За это время они эвакуировали своих детей, Пьера и Элен, в семейный коттедж в рыбацком поселке Л'Аркуэст, где юная Ирен провела начало Первой мировой войны.) 12 июня, когда немцы были уже в 80 км от Парижа, Жолио-Кюри наконец покинули город. По дороге на юг они видели, как небо затягивалось дымом от горящих нефтеперерабатывающих заводов. С собой они везли часть оборудования лаборатории, а также доставшийся Ирен от матери свинцовый футляр весом 60 кг, содержащий грамм радия, дар женщин Америки Марии Кюри.

Рано утром 16 июля Жолио-Кюри прибыли в город, в тюрьме которого хранилась тяжелая вода и в котором они намеревались устроить новую лабораторию. Но пока Жолио прогуливался, осматривая окрестности, из подъехавшей машины выскочил Аллье. Французская армия отступала под напором немецкой даже быстрее, чем ожидалось, и им снова нужно было эвакуироваться. Аллье велел Жолио везти тяжелую воду на юго-запад Франции, в Бордо, а оттуда морем переправить ее на хранение в Англию. Жолио неохотно согласился. Тогда Аллье отправился в тюрьму и забрал канистры, правда, не без труда, поскольку ее начальник сначала отказывался выдать груз. Но когда банкир ткнул ему в ребра дулом пистолета, он изменил свою точку зрения. Доблестные заключенные снова помогли, загрузив «продукт Z» в грузовик.

На этот раз D₂O сопровождали два других ассистента Жолио, которые покинули тюрьму на рассвете 17 июня и направились через холмистую сельскую местность центральной Франции к Бордо. Измученные, они прибыли туда к 11 вечера и обратились к военным за указаниями по поводу транспортного судна. Их направили на «Брумпарк», шотландский пароход под командованием Чарльза Генри Джорджа Говарда, 20-го графа Саффолка.

На следующее утро ассистенты отправились в порт на поиски «Брумпарка». Вместо парохода они обнаружили полный хаос. Полмиллиона беженцев наводнили Бордо в отчаянной надежде бежать из страны. В довершение кошмара коварные немцы заминировали гавань, а время от времени над ней проносилась эскадрилья самолетов, поливая все ураганным огнем. Накануне 3000 пассажиров океанского лайнера погибли в результате прямого попадания в него авиабомбы.

Ситуация показалась совсем безнадежной, когда ассистенты нашли «Брумпарк» и встретились с капитаном. Будучи английским пэром с родословной, превосходящей по древности дом Виндзоров, граф Саффолк был более известен как Безумный Джек. В тот день ассистенты обнаружили его на палубе обнаженным до пояса, пощелкивающим по бедру стеком и демонстрирующим несметное число татуировок (что было весьма экстравагантно для того времени). За одну его руку цеплялась блондинка, за другую – брюнетка, пока он с ужасным акцентом отпускал по-французски сальные шутки. Заметно хромая, заросший густой бородой, он, по воспоминаниям очевидца, выглядел «опустившимся пиратом». Подавив сомнения, ассистенты спросили его, скоро ли отплытие: им нужно было время, чтобы загрузить канистры. «Ничего не бойтесь», – ответил им Безумный Джек. «Брумпарк» уже должен был отплыть, но накануне вечером капитан повел команду на берег и напоил в стельку, оплачивая выпивку снова и снова, пока все не свалились с ног. Сейчас матросы страдают от тяжелейшего в жизни похмелья, и потребуется как минимум сутки, чтобы их желудки пришли в норму. Так что времени все погрузить вполне достаточно, заверил он ассистентов. В мире Безумного Джека это был вполне нормальный план.

Ровно за месяц до этого, 18 мая, новый премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес одну из своих самых известных речей – о «звездном часе». («Так давайте же засучим рукава и примемся за работу для того, чтобы, даже если Британская империя и Содружество просуществуют еще тысячу лет, люди все равно продолжали помнить нас и говорить об этом времени: "То был их звездный час!"»[13]13
  Пер. С. Чернина. – Прим. ред.


[Закрыть]) Мало кто это помнит, но он также сказал про «тьму нового средневековья… [которое] будет куда более мрачным благодаря извращенной нацистской науке». Те немногие, кто, к несчастью, понимал угрозу, которую несет в себе атомное оружие, должно быть, нервно сглотнули.

В 6 часов утра 19 июня «Брумпарк» наконец отплыл со 101 человеком на борту; каждый находившийся на корабле крепко держал автомобильную камеру в качестве спасательного круга. В дополнение к канистрам с тяжелой водой Безумный Джек принял на борт два ящика бриллиантов из Амстердама и Антверпена на сумму 15 млн долларов (250 млн долларов в современном эквиваленте); это была львиная доля всего европейского рынка бриллиантов. Для защиты драгоценного груза граф также раздобыл две 75-миллиметровые пушки и три пулемета. Правда, он пока не разжился боеприпасами, но особо не беспокоился. Бордо находится в конце длинного судоходного устья, в 110 км от открытого океана, и капитан планировал остановиться по пути в одном из городов, чтобы приобрести патроны и снаряды.

Когда они около полудня подошли к берегу, прилив сменился отливом. Безумный Джек, хромая, отправился на поиск боеприпасов, и тут едва не разразилась катастрофа: корабль, стоявший на якоре рядом с «Брумпарком», снесло на мину, и он взорвался. К этому моменту физики уже просто тряслись от страха, но тут Безумный Джек вернулся, похлопал их по плечу и велел не беспокоиться: мол, по его расчетам, их шансы добраться до Англии целыми и невредимыми составляют 50 на 50. Кроме того, взрыв подал ему интересную идею: они построят из деревянных обломков «ковчег», чтобы сберечь тяжелую воду и алмазы, если произойдет худшее. В любом случае работа отвлечет их от бомб и торпед.

Подавая пример, Безумный Джек снова разделся до пояса и, используя специальный мундштук, закурил одновременно две сигареты. Затем он взял молоток и принялся забивать гвозди в остов ковчега. Остальные к нему присоединились. Будучи прирожденным рассказчиком, он, видимо, воспользовался ситуацией, чтобы поведать сразу всем историю своей жизни. Тяга к приключениям, которую было никак не удовлетворить в семейном поместье близ Оксфорда, сподвигла его еще подростком сбежать в Австралию на торговом судне; на далеких островах он начал делать себе татуировки на память. Проболтавшись несколько лет между Австралией и Англией (и успев даже послужить в военно-морском флоте Великобритании, откуда был уволен за неповиновение приказу), он решил изучать химию и фармакологию в Эдинбурге. Но чтобы никто не подумал, что он остепенился, Джек женился на танцовщице из скандально известного ночного клуба в Чикаго. Несколько лет спустя, в июне 1935 г., он заболел ревматоидным артритом, из-за чего охромел. Когда разразилась Вторая мировая война, его не взяли в армию, и потому он вызвался поработать в Париже в качестве научного шпиона. Он стал, наверное, самым эксцентричным секретным агентом в Европе, устраивая вечеринки с шампанским в отеле «Ритц» и хвастаясь двумя автоматическими пистолетами 45-го калибра в наплечных кобурах под смокингом. Он называл их Оскаром и Женевьевой. (Один из ассистентов Жолио вспоминал о своих тогдашних впечатлениях: «Все это полностью соответствовало моим представлениям о британских аристократах, которые я почерпнул из произведений Вудхауса».)

Но когда он понадобился своей стране, Безумный Джек показал себя достойно. В ночь на 20 июня «Брумпарк» наконец вышел в открытый океан. К этому моменту большинство пассажиров, многим из которых пришлось спать на кучах угля под палубой, были покрыты черной копотью. Они напоминали трубочистов, правда, в костюмах и платьях. Хуже того, немецкие самолеты разбомбили несколько кораблей, шедших на север вместе с «Брумпарком». И все же, несмотря на опасности и неудобства, многие пассажиры отлично провели время. Благодаря обаянию Безумного Джека (он, хромая, ходил взад-вперед по палубе, шутил и раздавал кружки с шампанским – лучшим, по его мнению, лекарством от морской болезни) все путешествие казалось, по воспоминаниям одного из них, «мальчишеским приключением». Впоследствии ассистент Жолио рассказывал об этой поездке почти как о комедии: «Представляете себе двух ученых, бегущих, спасая свои жизни, от неумолимого врага и везущих мировой запас уникального материала, который позволит людям подчинить себе новую силу природы? Нелепая история, сюжет для бульварного романа». Как и положено в бульварном романе, герои пережили опасное путешествие и 21 июня целыми и невредимыми причалили в Англии.

Емкости с тяжелой водой вскоре оказались в другой тюрьме, носившей диккенсовское название «Заросли полыни» (Wormwood Scrubs). Через несколько недель, проведенных там в одиночном заключении, они получили великолепное повышение: граф лично доставил их на хранение в Виндзорский замок. В ближайшие годы эти канистры-путешественницы сыграют ключевую роль в экспериментальной работе над атомной бомбой союзников.

К сожалению, Безумный Джек впоследствии погиб, занимаясь своим хобби – обезвреживанием по всей Англии неразорвавшихся немецких авиабомб (в такие моменты он любил закурить). Кроме того, несмотря на весь проявленный на «Брумпарке» героизм, он потерпел неудачу в одном важном аспекте той миссии. Помимо тяжелой воды, он должен был захватить из Франции еще один жизненно важный научный объект. Но Фредерик Жолио от него ускользнул.

Жолио прибыл в Бордо вскоре после своих ассистентов. Как ни умолял его Безумный Джек – а в какой-то момент он даже схватил ученого за руку и попытался втащить на борт по трапу, – тот отказался сесть на «Брумпарк» и отплыть в Англию. На то было несколько причин. Он плохо говорил по-английски и полагал, что ему, вероятно, придется работать под руководством Джеймса Чедвика, который обошел Жолио-Кюри в открытии нейтрона. Но важнее всего было то, что Жолио беспокоился о жене.

Ирен всегда отличалась слабым здоровьем, перенеся в детстве коклюш и другие недуги. Кроме того, у ее родителей была дурная привычка повсюду оставлять лабораторные халаты, покрытые радиоактивной пылью, что еще больше ослабило ее иммунную систему. После рождения дочери Ирен стало еще хуже: у нее развились туберкулез и анемия. (Как и в день свадьбы, в день предполагаемых родов Ирен проработала все утро и взяла отгул только после обеда.) Вызванный войной стресс доконал ее, и, вместо того чтобы отправиться с Жолио в Бордо, она отправилась в санаторий на западе Франции.

Даже если бы Жолио обожал Англию, он не бросил бы больную жену, особенно после того, как однажды уже оставил ее ради циклотрона. Кроме того, его воодушевляло ее презрение к нацистам. «Она была уверена, что, как бы плохо ни обстояли дела, они не посмеют и пальцем тронуть Кюри», – писал ее биограф. Жолио нуждался в такой силе духа и решил быть рядом с Ирен.

К тому же Жолио руководило чувство долга перед Францией. Вторя Вернеру Гейзенбергу, он сказал Безумному Джеку, что нужен родине и намерен во время немецкой оккупации спасти во французской науке все, что сможет. В самом деле, он планировал как можно скорее вернуться в Париж. Он и не подозревал, что там его будет ждать глава Уранового клуба.