Текст книги "Кровавый апельсин"

Глава 5

Чарли уехал домой первым. Я задержался еще на полчаса, чтобы подтянуть рулевые тяги. По дороге от причала я заметил, что в офисе горит свет. Дверь открылась.

– Джеймс, это ты? – послышался голос Невилла. Я откликнулся. – Не мог бы заглянуть на минуточку?

Его вежливость сразу показалась мне фальшивой. В Спирмене было больше от арифмометра, нежели от человека, и он всегда чувствовал себя плохо, когда надо было проявить элементарные человеческие чувства.

– Разумеется, – согласился я и вошел вслед за ним в помещение. Когда-то его офис представлял собой один-единственный стол в углу сарая, на котором чертежи валялись вперемежку с банками из-под кофе; но потом Невилл сменил свой заляпанный халат на джинсы-варенки и кожаную пилотскую куртку, прикупил мебель и обзавелся новыми апартаментами. Теперь из его окна открывался живописный вид на теснившиеся у пирса яхты.

Стена за его столом была увешана фотографиями всевозможных судов – от крупных траулеров до легчайших однотонников. На двух фотографиях я углядел и себя за штурвалом, стоящего с видом победителя.

– Ну, как дела? – поинтересовался он и без паузы продолжил: – Нашел спонсора?

– Нет еще.

– Читал про вас с Эдом. Того парня до сих пор не обнаружили? – Его лицо стало похоже на сморщенный гамак. – Ты оказался в плохой компании. Такая реклама тебе не на пользу.

– Поэтому каждый норовит мне об этом напомнить, – огрызнулся я. Совершенно ясно было, к чему Невилл завел этот разговор. Дело совсем не в Алане Бартоне. – Тебя разбирает любопытство или хочешь о чем-нибудь поговорить по существу?

Толстым, переломанным когда-то указательным пальцем Невилл передвинул листок бумаги. Даже если на ногах шикарные ботинки известной фирмы, руки-то никуда не денешь.

– Твой очередной счет, – сообщил он, – это уже чересчур!

Прежде чем отреагировать, я сделал глубокий вдох.

– Невилл! Тебе известно не хуже, чем мне, что пока каждый выход в залив обходится не меньше чем в пятьсот фунтов – все время обнаруживаются какие-то неполадки. Когда мы начинали, ты согласился предоставить мне неограниченный кредит!

– Неограниченный кредит – да, – согласился Невилл. – Но не свободу приобретать черт знает что!

Я решил сменить пластинку.

– В обмен на твои деньги мы сделаем шикарную лодку и выиграем гонки; всем станет известно, что она построена Спирменом, и у тебя не будет отбоя от клиентов. Ты с лихвой окупишь все затраты!

– Допустим, ты прав, – кивнул Невилл. Глаза его жадно разгорелись. – Конечно, прекрасно, что ты строишь такие радужные планы. У тебя замечательные идеи и никакой поддержки. Но я-то – бизнесмен. Я должен быть осторожным.

– Невилл, – спросил я, – ты хочешь слинять?

– Нет. Я просто меняю условия. Я даю тебе тридцать дней, не считая сегодняшнего, для уплаты долга. Потом я буду вынужден принять меры.

– Ну что ж, пусть будет так, – ответил я, до боли сжав подлокотники кресла.

– Удачи в Шербуре! – попрощался Невилл.

Я вернулся домой в одиннадцать вечера. Отпустив няню, я направился на кухню и сделал себе огромный бутерброд с ветчиной. Зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал треск и шорох, за которым едва улавливался человеческий голос.

– Мистер Диксон? Это береговая охрана Ардмора!

– Привет! – С набитым ртом мне не так-то легко было говорить.

– Водолазы обнаружили якорь, – сообщил голос в трубке. Я перестал жевать. – Действительно, канат перетерся. Все правильно.

– Перетерся?

– Да, парни из страховой компании думали, что его перерубили…

– Неужели?

– Ну вот, я просто хотел, чтобы вы были в курсе, – напрягал голос мой собеседник. – Я решил, что вам это не помешает знать. Жуткая история, но слава Богу, все кончилось.

– Да, вы правы.

Зазвучали сигналы отбоя. Нажав и отпустив рычаг, я набрал номер Эда. Там никто не отвечал. Тогда я пошел спать.

Казалось, эта новость должна принести облегчение. Тем не менее, спал я отвратительно. Мне снилась какая-то финансовая махинация со страховкой, в которой почему-то были замешаны Эд Бонифейс и Невилл Спирмен и какие-то спонсоры. Рушились мачты, снова и снова звучал в ушах предсмертный вопль Алана.

В шесть утра я проснулся с головной болью, заставил себя встать и направился на кухню. В утренней тишине невероятно громко тикали большие настенные часы.

На столе лежал большой коричневый конверт, который вручил мне вчера Гарри. Я решил сначала сделать кофе, а уж потом ознакомиться с содержимым.

"Фирма «Ценные породы дерева – Пултни». «Стратегия развития» – так был озаглавлен этот текст. В нем говорилось о том, что мы с Гарри должны срочно вложить в дело еще по сотне тысяч фунтов, потом Гарри планировал установить прочные деловые контакты с каким-то главным лесничеством Бразилии, и мы должны были вскоре разбогатеть оборудуя дарами бразильских джунглей телестудии.

Я взял фломастер и размашисто написал на первом листе: «Когда рак на горе свистнет!», – засунул бумажки обратно в конверт, который прицелившись, кинул на поднос для писем в прихожей. После этого допил кофе и почувствовал себя немного лучше.

В восемь я посадил Мэй в школьный автобус и отправился в сторону гавани. Из конторы Невилла я опять попытался дозвониться до Эда, но безрезультатно.

Легкий южный ветерок, играя, позвякивал мелкими деталями в снастях яхт, стоявших в бухточке. Чарли уже был на «Секретном оружии». Рядом с ним я увидел Скотто – здорового блондина, которого пять лет назад занесло в Пултни из Новой Зеландии. Скотто больше времени проводил на палубах, чем на земле. Он был, как говорится, лодочным негром, зарабатывая себе на жизнь обслуживанием богатых владельцев. В свободное время он помогал Чарли. Мы провели маленькое совещание на тему о том, как наиболее успешно убедить богатеньких промышленников в том, что, вкладывая деньги в «Секретное оружие», они сделают себе такую рекламу, какой свет не видывал; потом я вернулся в свой офис.

На столе лежала записка от Гарри: «Я в юридической консультации». Записку вместе с конвертом я отправлю моему поверенному. В полдень я облачился в свой старый белый костюм, нахлобучил летнюю шляпу и двинулся к гавани, настраивая себя на роль неотразимого шоумена.

Чарли уже был там – тоже в белом костюме.

– Что-то мне все это не нравится, – проворчал он.

– Не тебе одному, – успокоил его я.

Скотто прибыл с Нодди и Диком, парочкой местных амбалов, которые иногда помогали нам на испытаниях «Оружия». Они и так выглядели весьма колоритно, но сегодня еще вырядились в шлемы армии Соединенных Штатов, выкрашенные белой краской, которые они приобрели наверняка в местном магазине уцененных товаров.

Они отдали швартовы, и наша яхта, миновав устье реки, вышла в открытое море. Нодди и Дик подняли грот. Дул хороший южный ветер. При смене гала я чуть было не расстался со своей шляпой. Зеленая береговая линия была от нас примерно в миле по правому борту. Показался залив Пултни, какая-то высокая кирпичная труба, потом – белоснежные надстройки «Геклы», украшенные флагами расцвечивания. Я приложил к глазам бинокль. На прогулочной палубе шел пир горой.

– О'кей. Пошли, – произнес я.

Дав команду подобрать грот, я нацелил нос катамарана на край бухты. Наветренный борт поднялся над водой, противоположный вздымал тучи брызг, которые искрились и переливались под солнцем на синем фоне воды. Пултни стремительно приближался; уже можно было во всех подробностях разглядеть аккуратные ряды белых домишек.

– Отлично! – произнес Чарли.

Скотто выпалил пару раз из стартового пистолета в сторону пижонской посудины. Звуки выстрелов далеко разнеслись над водой. Темные пятна голов на прогулочной палубе превратились в светлые – белые, розовые… Они заметили нас и теперь пристально разглядывали. Я немного довернул штурвал, и наш катамаран на скорости в двадцать узлов с одним корпусом, едва касающимся воды, влетел в горловину бухты. Скотто со своими амбалами в белых шлемах стояли за гиком с подветренной стороны.

С яхты доносились одобрительные возгласы.

– Ну что ж, первое впечатление мы, кажется, произвели неплохое, – сказал Чарли.

– Прямо карнавал, – откликнулся я и, повернувшись к Скотто, добавил: – Снимайте ваши жестянки, а то свалитесь за борт и утонете вместе с ними. Мы пойдем туда, – кивнул я в сторону яхты.

Спустя минуту мы с Чарли поднялись по металлическому трапу на пирс и направились в сторону «Геклы».

Трап яхты был убран красным ковром. Я услышал аплодисменты – сначала редкие, потом все более дружные; в результате мы появились на палубе под гром оваций.

Я снял свою шляпу и передал ее симпатичному парнишке в матросской форме, стоявшему у верхнего конца трапа.

– Неплохое начало, – заметил я Чарли.

– Чертовски неловко, – пробурчал он, не разжимая губ. Улыбаясь, мы раскланялись во все стороны и поинтересовались, где тут бар.

Невысокий молодой человек с длинными светлыми вьющимися волосами и в блейзере от Сен-Лорана вынырнул из толпы с бутылкой «Крэга» и двумя бокалами.

– Отличная работа, – громким, отчетливым голосом произнес он. – Превосходно. Я принес вам выпить.

Он наполнил бокалы, протянул их нам и оглядел каждого по очереди. У него были глаза цвета голубого фарфора и длинные ресницы.

– Вы, должно быть, Джеймс Диксон и Чарли Эгаттер, – произнес он. – А я Терри Таннер. – В его голосе прозвучала горделивая нотка. – Сразу чувствуется высокий класс! – продолжал он отваливать нам комплименты. – Превосходное выступление!

– Мы наблюдали ваше прибытие вчера вечером. Впечатляющее зрелище! – не остался я в долгу.

Таннер, отхлебывая из бокала, хмыкнул:

– "В город приезжает цирк" – так, кажется, это называется? Представление окупается.

Он был в таком странном возбуждении, что мне требовалось некоторое усилие, чтобы помнить, что передо мной все же тот самый Терренс Таннер, чье имя есть в справочнике «Кто есть кто?», – большой мастер делать деньги, любитель бриджа, председатель компании «Уорлдвайд промоушн», человек, не скрывающий, что его доход в прошлом году составил 270 миллионов фунтов стерлингов.

– Знаете, – продолжил он, – здесь уже кое-кто проявляет к вам интерес. – Он кивнул в сторону невысокого плотного мужчины в темном костюме. – Мистер Эрнст, «Оптовые поставки». Чарли, поговорите с ним. Думаю, что Джеймс великоват для него. Напугает еще, чего доброго.

Чарли кивнул и направился к мистеру Эрнсту.

– Что касается меня, – добавил Таннер, – то я обожаю крупных людей. – С этими словами он указал загорелой рукой себе за спину.

Человек, на которого он обратил мое внимание, был дюймов на шесть выше меня. Его темные волосы были коротко пострижены, на лице красовались гигантские усы, на груди висел золотой амулет в виде акульего зуба.

– Это Рэнди, – сообщил Таннер. – Он занимается выпуском пластинок. И ходит под парусами. Его присутствие приносит мне удачу. Ладно, с кем бы мне еще вас познакомить? – Он огляделся вокруг.

Я последовал его примеру. Обстановочка напоминала мне холл какого-нибудь отеля в Калифорнии. Под потолком сияла огромная люстра; мраморные стены были отделаны золотом. Широкая лестница вела на вторую палубу.

– Отличный кораблик! – одобрительно произнес я.

– Просто божественный! – согласился Таннер. – Я только арендую его. Хозяин – Дуг Сайлем. Ужасно важный малый. Заимел деньги, власть, ключевые посты. И помешан на спорте. Был чемпионом по мотогонкам. – В одном из углов салона группа людей окружила стол с рулеткой. – Вон тот, рыжеватый, – уточнил Таннер. – Уже прибрал к рукам весь мотоспорт, но до сих пор не расстается со своим «фриссоном».

Сайлем был высокого роста, но сутулился и от этого выглядел как-то неуверенно. К сожалению, мне не удалось присмотреться к нему повнимательнее, потому что рядом я заметил другую фигуру. Я увидел воспаленные глаза на бледном лице, торчащие клочья волос, большие залысины, желтые пальцы, которые держали неизменную «Сеньор Сервис». Эд Бонифейс собственной персоной.

В мгновение ока он оказался рядом.

– Джимми, дружище! – прохрипел он, дохнув на меня табаком и виски. Лацканы его пиджака были засыпаны пеплом.

– Я пытался до тебя дозвониться. Есть новости от береговой службы Ардмора.

– Да ну! – Под набрякшими веками глаза Эда неестественно блестели. – У тебя есть новости? И у меня тоже. От воровской шайки из страховой компании. – Он скорчил гримасу и расхохотался.

Терри сделал легкий протестующий жест и шагнул в сторону, бросив мне:

– Еще увидимся!

– Что сказали тебе в страховой компании? – спросил я.

– Они примут решение в зависимости от результатов расследования. Подозреваю, они ничего не заплатят, потому что до сих пор уверены, что я сам перерубил этот проклятый канат. Ты можешь себе представить, а? В самом начале гоночного сезона, в котором у меня были неплохие шансы. У подветренного берега в шторм, когда мы с тобой, моим старым другом, в здравом уме находились на борту! Ну что ты на это скажешь, а?

Всем своим видом Эд изображал справедливое возмущение. Я оглядел его. Эд стал заметно лысеть, поэтому норовил прикрыть проплешины остатками шевелюры, но безуспешно. Галстук сбился, ботинки следовало бы почистить.

Улыбнувшись, я покачал головой и положил руку ему на плечо. Все эти соображения могли бы иметь значение для человека в нормальном состоянии. Но Эд крепко запил, не вылезал из-за карточного стола, и до меня доходили слухи, что его дела стали разваливаться. Судя по всему, он был готов на самый дикий, безрассудный поступок ради того, чтобы заполучить эти полмиллиона фунтов.

– Как твоя мачта? – Он вдруг резко сменил тему, словно прочитав мои мысли.

Я решил сказать правду, прекрасно понимая, что испорчу ему настроение еще больше.

– Есть кое-какие проблемы.

– Неужели? – воскликнул Эд. Глаза его превратились уже в совсем узкие щелочки. Мне показалось, что он прикидывается. – Привози ее послезавтра, разберемся, о'кей?

– Спасибо.

– Да ладно… Извини, я хотел бы еще немного поразвлечься на красном и черном, ты меня понимаешь? Пока, приятель!

Эд, развернувшись, направился в глубь салона. По дороге он подрулил к бару и хлопнул большую рюмку виски. Потом затесался в толпу неподалеку от рыжеватого Дуга Сайлема. Рулетка продолжала крутиться. Шарик дробно перекатывался по кругу.

Голоса становились все оживленнее. Импозантные, гладкие денежные тузы со своими загорелыми и ухоженными дамами. Спортсмены-гонщики с обветренными лицами на их фоне выглядели грубее и чаще хмурились при разговоре. Я беседовал с Джоном Доусоном, улыбчивым, медведеподобным бородачом. Его катамаран теперь, после аварии со «Стрит Экспресс», стал главным конкурентом нашему «Секретному оружию». Да, яхтсменам здесь было не до улыбок. Эти бело-золотые стены ощутимо действовали на нервы.

Откуда-то вынырнул Терри Таннер.

– Извините, что вынужден прервать вас. Рад видеть тебя, Джон!

Тот расплылся в улыбке, отчего его борода пришла в движение.

– Я помогаю Джону, – пояснил Терри, прицелившись своими фарфоровыми глазами куда-то в сторону. Я проследил за его взглядом и понял, что он смотрит на Эда.

– А Эду вы тоже помогаете? – спросил я. Взгляд его стал жестким, холодным.

– Помогал.

Через мгновение он добавил спокойнее:

– Думаю, Эд сильно сглупил.

– Что случилось? – подал голос Джон.

– Нет-нет, ничего, – ответил Терри. – Давай лучше познакомим Джеймса с публикой.

Следующие полчаса я провел в обществе промышленников. Каждый считал своим долгом сообщить мне, что наш проход по бухте произвел неизгладимое впечатление. Они повторяли одни и те же слова, как какое-то магическое заклинание. Но денег никто не предложил.

– Не беспокойтесь, – сказал мне Таннер. – Пусть они привыкнут к вам. – Он улыбнулся, в глазах мелькнули озорные искорки. Очевидно, подразумевалось, что я должен быть потрясен его дружеским отношением. Но я уже видел, каким ледяным в один миг может стать его взгляд, а потому не очень-то обольщался приятельским «мы».

На прогулочной палубе Чарли все еще беседовал с мистером Эрнстом. Я постарался поймать его взгляд, он в ответ подмигнул и украдкой показал мне большой палец. Только я собрался присоединиться к нему, как услышал за спиной:

– Потрясающее впечатление!

Голос принадлежал невысокому, с гривой черных вьющихся волос смуглому черноглазому мужчине с крупным носом. В его внешности было что-то от цыгана-гитариста и от пирата. С сильным французским акцентом он добавил:

– Вы сделали себе недурственную рекламу. Я поблагодарил.

– Но для того, чтобы побеждать, одной рекламы маловато, – продолжил он, одарив меня белозубой улыбкой и обдав запахом сигарет «Голуаз». – У вас нет шансов на выигрыш.

– Неужели?

Улыбка стала похожа на хищный оскал.

– Жан-Люк! – раздался женский голос.

Я обернулся и увидел симпатичную брюнетку с классическим французским овалом лица и ярко-голубыми глазами. Красавица, ничего не скажешь. Я сообразил, что разглядываю ее слишком неприлично, только тогда, когда наткнулся на холодный ответный взгляд.

– Все вы хилые любители, – продолжал между тем черноволосый.

– Мы-то? – удивился я, с трудом переключив внимание на собеседника. – А кто же, в таком случае, вы?

– Я – Жан-Люк Жарре, – ответил коротышка, гордо выпятив грудь от сознания собственного величия.

– Мне знакомо ваше имя.

Известны нешуточные страсти, которые разгораются порой между капитанами многокорпусников в гонках; но на суше обычно это вполне миролюбивые люди. Жан-Люк Жарре славился тем, что одинаково агрессивно вел себя во всех ситуациях. Но гонок он выигрывал не больше, чем другие.

– Ну что ж, полагаю, мы посоревнуемся в Шербуре?

Воткнув в свой широкий, толстогубый рот очередную сигарету «Голуаз», Жан-Люк процедил:

– Точнее, мы будем участвовать в одной гонке. Но не соревноваться.

Он развернулся и пошел прочь, как гордый петушок среди индюков. Я снова взглянул на его спутницу. Она спокойно посмотрела на меня, вежливо улыбнулась, чуть скривив губку, и пожала плечами, после чего двинулась следом за ним. Я глядел им вслед. Жан-Люк не имел для меня никакого значения, но женщина – таких красавиц я никогда не видел.

Она вместе с Жарре поднялась на прогулочную палубу. Он остановился, заговорив с кем-то, а женщина поднялась по сходному трапу на крыло капитанского мостика и исчезла за дверью.

Я поспешил туда же. Капитанский мостик был огромным – как у минного тральщика. Сюда не доносилось никаких звуков, если не считать гудения генераторов. У большого путевого компаса я догнал ее.

– Простите, пожалуйста…

Она обернулась, приподняв бровь.

– Слушаю вас.

Но теперь, когда я стоял с ней рядом, все слова вылетели из головы.

– Извините, но я должна взять интервью у капитана.

– Так вы журналистка?

– Вы угадали, – улыбнулась она. – Может, мы позже поговорим?

– Разумеется!

Она направилась туда, где, судя по всему, располагалась капитанская каюта. Я решил спуститься обратно на палубу, но обратил внимание на какого-то парня, наверное члена команды, в смешном абсолютно белом костюме, который в этот момент стал подниматься по трапу. Он смотрел себе под ноги, но что-то показалось мне в этой фигуре знакомым. Парень поднял голову, к счастью, я успел резко шагнуть в сторону, прежде чем он заметил меня.

Лицо это мне было знакомо. И очень даже неплохо. Но все дело в том, что человек с этим лицом должен находиться сейчас у берегов Ирландии – или болтающимся среди морских водорослей, или запутавшимся в рыбацких сетях. И у него не было никаких оснований оказаться на борту роскошной яхты в бухте Пултни.

Потому что этим человеком был Алан Бартон.

Глава 6

Какое-то время я просто ошарашенно смотрел на него. Откуда-то издалека доносились гул толпы и крики чаек. Он поднялся на мостик, все еще не подозревая о моем присутствии, прошел к противоположному крылу и склонился над кормой голова к голове с Рэнди, главным телохранителем Терри Таннера.

В моем сознании сложилась уже определенная картина: якорный канат «Стрит Экспресс» перетерся, Алан погиб, Эд Бонифейс подозревается в попытке надуть страховую компанию. Если Алан жив – тогда все остальное не стыкуется. Проще говоря, можно предположить, что именно Алан подложил свинью Эду и смылся в надежде, что все обойдется.

– Алан! – окликнул я его.

Первым поднял голову Рэнди.

– Посторонние на мостик не допускаются, сэр, – произнес он.

Алан увидел меня. Его собачьи карие глаза округлились.

– Черт побери! – прошептал он.

– Что за хреновину ты отмочил, а? Ты знаешь, что Эд Бонифейс решил, что ты утонул, и вся ирландская полиция разыскивает твой труп?

Он промолчал, покраснев, избегая моего взгляда.

– Я доплыл до берега, – наконец промямлил он. – Там было много народу. Я растерялся. Потом выбрался на дорогу. Меня подвезли до Корка. Я пошел на пристань. Там стояла «Гекла». И Рэнди сказал, что я могу получить работу. Вот так я вернулся. На это ушло много времени, но я… но мне не могло прийти в голову, что вы решите… что я утонул…

– Не могло прийти в голову? – изумился я. – Да ты что, совсем спятил? Ты что, газет не читаешь? Ни одних новостей не слушал?

Он стоял молча, оттопырив нижнюю губу. Лицо его пошло пятнами.

– Слушай, – сказал я, подходя ближе. – Эд Бонифейс здесь, на борту. – Я остановился у прокладочного стола[18]18
  Стол на капитанском мостике, на котором раскладывают навигационные карты (прокладывается курс корабля).


[Закрыть] и заглянул ему прямо в лицо. – Единственное, что тебе остается, – пойти и все ему рассказать.

Алан дико зыркнул на меня.

– Нет! – вскрикнул он, словно испугавшись. – Нет!

Дальнейшие его действия оказались для меня полной неожиданностью.

Он коротко замахнулся и что было сил врезал мне в солнечное сплетение. Удар сбил меня с ног. Но Алан не удовлетворился этим и продолжать пинать меня ногами.

Я не мог вздохнуть, но все-таки постарался откатиться от него подальше. Его побелевшее лицо искажала гримаса скорее ужаса, чем злости. Он как-то странно вздергивал плечи, обрабатывая ботинками мои ребра. Я кое-как ухитрился приподняться, цепляясь за край стола. Я все еще не мог толком набрать в легкие воздух, поэтому действовал очень медленно. И не успел увернуться от могучего кулака Рэнди. Удар отправил меня в нокаут – я пролетел пару шагов и врезался плечом в ступеньки трапа. Голова загудела, как хороший гонг, но я все же услышал, как Рэнди крикнул Алану:

– Дуй на катер!

Потом хлопнула дверь и женский голос воскликнул по-французски: «Боже мой!»

В то время как Алан с Рэнди с грохотом бежали вниз по трапу, я приподнялся, цепляясь за ступеньки лестницы, и увидел ту самую красотку – спутницу Жан-Люка.

– У вас лицо в крови! – произнесла она тревожно. – Что случилось?

В голове немного прояснилось. Мне удалось подняться на ноги и добраться до открытого окна капитанского мостика, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Вам лучше бы присесть, – посоветовала женщина. Я криво улыбнулся онемевшим лицом. Алан в своем белом костюме был уже на причале.

– Остановите этого человека! – заорал я. Люди на прогулочной палубе начали оглядываться. – Задержите его!

Все как-то испуганно притихли. Алан наклонился над кнехтом[19]19
  Парные чугунные, стальные или деревянные тумбы на палубе судна, у его бортов или на пристани, служащие для закрепления швартовых или буксирных канатов.


[Закрыть], разматывая швартовый конец, отданный от небольшого катера, притулившегося рядом со сходнями яхты. Я рванул вниз с мостика, пронесся по палубе, распихивая всех, кто попадался на пути, и прыжками, цепляясь за поручни, спустился по сходням. Но прежде, чем я оказался на причале, Алан уже прыгнул на борт катера, оттолкнулся от пирса и завел мотор. За кормой катера резко взбурлила вода; пространство между ним и берегом быстро увеличивалось. Отсутствие поблизости мало-мальски подходящей посудины для погони означало, что я его упустил.

– Джеймс! – раздался крик над моей головой. С верхней палубы «Геклы» свесился Чарли, размахивая рукой, в которой я разглядел УКВ-передатчик. – На катамаран!

От неожиданности я чуть не поскользнулся. Резко обернувшись, я увидел, что к берегу против ветра подходит «Секретное оружие». За штурвалом стоял Скотто; кто-то уже поднимал грот. Черт побери, подумал я, он, похоже, собирается протаранить причал! Но все мои мысли были сосредоточены на катере, который, вздымая белые буруны, уже удалился на целый кабельтов[20]20
  Единица длины, применяется в мореходной практике. Равна 0,1 морской мили, или 185.2 м.


[Закрыть].

Левый борт «Оружия» был в пяти футах от причала. Это было довольно большое расстояние для прыжка, учитывая то состояние, в котором я находился после пребывания на мостике «Геклы», но я все-таки прыгнул на сетку между корпусами. Скотто приветствовал меня одобрительным возгласом и резко развернул катамаран. Парус хлопнул, забирая ветер, и мы начали удаляться от берега. Тяжело дыша, я пробрался на корму.

– Спасибо, – сказал я Скотто и занял место за штурвалом.

Катер прыгал на волнах, вздымая брызги в четверти мили от берега. Тот, кто управлял им, держал курс на узкий проход в западной оконечности Зубьев.

– Что случилось? – спросил Скотто.

– Один парень решил покататься, а мне надо его отловить, – отшутился я.

Скотто недоверчиво посмотрел на меня, всем своим видом показывая, что считает неудачной шуткой попытку гоняться за мощным катером на парусном судне. Но я решил не обращать на это внимания. Я включил гидравлику, подбирая грот, и катамаран пошел быстрее, лихо разрезая волну. Катер маячил прямо по курсу, но движок у него был что надо, и он заметно опережал нас.

– Не догоним, – заметил Скотто. – Да еще с такой мачтой.

Лаг показывал восемнадцать узлов. В голове все еще гудело, и болело плечо. Но я твердил про себя: «Вперед!» Под тримараном со страшной скоростью проносилась бурлящая вода. Вперед!

И все-таки мы отставали.

Шальная волна ударила в корпус, обдав меня холодным душем брызг. Белый костюм местами промок и потемнел от воды.

– Включи УКВ, – сказал я Скотто. – Свяжись с полицией и скажи, что этот сукин сын на катере кое-что знает об аварии на судне Эда Бонифейса.

Скотто опять недоверчиво уставился на меня, но потом молча спустился вниз, и я услышал, как он настраивает передатчик.

– Начальник порта! Начальник порта! Говорит катамаран…

– Погоди, – прервал я его. Сердце гулко заколотилось под ребрами. Катер вдруг остановился, повернувшись к нам боком. Человек в кокпите поднялся и шагнул на корму, держа в руках что-то вроде багра.

– У него что-то случилось с винтом. Мы сами с ним справимся!

Белый корпус становился все ближе. От Пултни мы уже ушли мили на три; слева по борту виднелись скалы, напоминающие клыки каких-то гигантских животных, – Зубья, вокруг которых пенились волны. До них было около мили.

– Теперь он от нас не уйдет! – с азартом воскликнул Скотто. – Сейчас мы его сцапаем!

Но катер вновь встал к нам кормой и двинулся вперед, правда, гораздо медленнее, чем раньше. Что-то явно мешало ему. Корма, которая раньше на глаз была размером не больше ногтя, стала величиной с яйцо, потом – с почтовую открытку. Наш катамаран летел со скоростью двадцать узлов. Грозная машина неумолимо настигала Алана Бартона.

Мой костюм промок окончательно.

Слева по наветренному борту уже отчетливо были видны белые буруны у подножия скал.

– Так держать, – подбодрил меня Скотто.

– Хочу взять его на абордаж, – сообщил я ему. – Когда мы догоним его и выйдем чуть вперед, подрежь ему нос. Я успею перепрыгнуть. И подготовь спасательный круг на всякий случай.

– Возьми с собой Дика, – посоветовал Скотто.

Дик был невысоким, ширококостным парнем с головой, растущей прямо из плеч, и такими длинными руками, что мог, не сгибаясь, почесать свои коленки.

– О'кей, – согласился я и направился на подветренный корпус, примериваясь к дальнейшим действиям. Волны прокатывались по палубе, в ботинках хлюпало. Корма катера была примерно в пятидесяти ярдах; я уже различал голубоватый дымок и чувствовал запах выхлопа его двигателя. Бартон обернулся. Он был так близко, что я опять увидел, как сверкнули белки его глаз.

– Берегись! – заорал Скотто.

В тот момент, когда мы уже могли видеть не только корму, но и борт катера, резкий порыв ветра буквально подбросил вверх наветренный борт, и я едва удержался на палубе, вцепившись в сетку тримарана. Скотто вел катамаран так круто к ветру, как только мог, с опаской поглядывая на сильно изогнувшуюся верхушку мачты.

– Он идет против ветра! – прокричал Скотто. – Нам не удержаться на этом курсе!

Катер мчался строго поперек волны, гулко хлопая днищем и поднимая тучи брызг. Ветер действительно дул ему прямо в лоб. Но между ним и открытым морем по-прежнему находилась каменистая гряда Зубьев, на которой с грохотом бесновался прибой.

Катер шел прямо на скалы со скоростью двадцать пять узлов. Скотто завел наш мотор. Носы катамарана глубоко зарывались в волны. Теперь уже не оставалось никакой надежды догнать этого ублюдка. Бартон подошел к самому краю чистой воды, по-прежнему держась строго против ветра, то исчезая между волнами, то взлетая на гребни, далеко разбрасывая тучи брызг. Я вернулся на корму.

– Вот черт! – покачал головой Скотто. – Он хочет проскочить!

– Будь готов вызывать спасательную лодку, – сказал я.

Дик устроился внизу. Катер устремился в самый центр бушующего столпотворения волн и на какое-то мгновение исчез из виду. Я затаил дыхание. Когда он появился вновь, Скотто нечленораздельно выругался.

Алан повернул вправо на девяносто градусов.

Наверное, его винт наконец освободился от помехи, потому что катер резко прибавил скорость. Разрезая волны, он мчался по центру прохода между скалами, едва различимый за шлейфом брызг. Я видел, как его швыряло на волнах, чуть не переворачивая; видел, как раскорячился Алан, вцепившись в штурвал. Я не мог поверить своим глазам. Невероятно! Он должен был уже десять раз взлететь вверх тормашками, идя на скорости двадцать узлов вдоль такого волнения. Но этого до сих пор не произошло.

Я повернул штурвал, уваливаясь под ветер. Катамаран набрал ход.

– Пожалуй, ему это удалось, – проговорил Скотто.

– И спасательная лодка не понадобится, – добавил я.

Катер метало и переваливало с боку на бок, но он уже почти прошел опасный участок и был на выходе из Зубьев. Он увеличил скорость и пошел ровнее.

– Сумасшедший сукин сын, – констатировал Скотто. Насчет сукина сына Скотто был, безусловно, прав. А вот что касается сумасшедшего – это еще вопрос.

Катер взлетел на очередную волну и грохнулся днищем так, что нам и отсюда было хорошо это слышно. Потом развернулся, едва не уйдя под воду, и помчался в открытое море.

– Ушел, – заметил Скотто.

Мы еще понаблюдали немного, как V-образная стрела с маленькой точкой в остром углу удалялась от нас, потом катер по пологой дуге отклонился к западу и скрылся за мысом Данглас. Если везение Алана равнялось его мастерству, то он должен бы быть чемпионом мира. Но в любом случае для меня Алан Бартон был не более чем удачливым подонком, с которым я все равно собирался разобраться.

Скотто довел катамаран до берега и высадил меня на причал. Я прошел мимо парадного трапа «Геклы», чувствуя, как промокшие штанины облепили ноги. Миновав ряд киосков и служебных контор, я добрался до здания спасательной службы – неказистой хибарки с УКВ-антенной на крыше.