Текст книги "Доктор. Книга 1"

– Ну вот тебе причины. Твой режим рухнул – уже дискомфорт, плюс стресс, плюс сбой в режиме питания – всё до кучи. Мужики – вообще хлипкий народ. Если говорить о психике. Тем более в твоём возрасте. Вот тебя и развезло.

– Лен, тут такое дело… – думаю, как начать. – У меня две тренировки в день и работа. Мне, с одной стороны, из режима выбиваться – крайне не комильфо. С другой стороны, я не знаю, насколько могу у тебя просить разрешения смыться на несколько часов несколько раз за день? С.В. чётко велел тебя одну не оставлять. Но пока она – тычок пальцем в сторону закрытой двери в комнату – спит, чего я буду тут штаны просиживать?

– Ха, Сергею, конечно, спасибо за заботу. Но договариваться обо мне нужно со мной, а не с ним. Горбуша ещё осталась после обеда?

– Да, вместе с со всеми нарезками – всё в холодильнике, – широко открываю глаза. – А ты её собралась этим кормить???

– А-а-хахах, кто-то перенапрягся. Нет. Горбуша – это мне. Пока тут сидеть буду. Тебя ждать. Я так понимаю, ты уйдёшь три раза за сегодня?

– Надо бы, если отпустишь, – с сомнением пялюсь в её декольте.

– Иди уже… Вечером во сколько окончательно вернёшься?

– Часов в одиннадцать.

– Тогда так. Сейчас иди. Телефон всё время держи включённым – мало ли что понадобится. Дай мне запасные ключи от квартиры на всякий случай. Если я тебе не звоню – всё в порядке. Если позвоню – чтоб трубку брал после первого гудка. Просто так теребить не буду.

– Конечно! – заверяю её с полной ответственностью.

– Вечером, как придёшь, будь готов часа четыре не спать – мне немного отоспаться надо будет.

– Лена, без проблем! Всё, что скажешь! Может, ещё что?

– Никто за язык не тянул. Вечером принеси или Bailey’s, или любой арманьяк.

– Э-э-э-э-э, а что это?

– Ты в КАРФУР по ночам ходишь, когда в одиннадцать домой идёшь? Спортивный малыш.

– Да, а куда ещё? Всё ж закрыто.

– Вот в нём и спросишь. Отдел алкоголя. Выглядишь взросло, тебе продадут.

* * *

Слава тебе, Господи, могу идти. Хотя уже пора бежать.

Есть ещё в этом мире идеальные женщины. Спасибо, Господи, ещё раз.

10

Добежав рысью до бассейна, останавливаюсь перед входом, словно ушибленный кувалдой. Потом медленно возвращаюсь и сажусь на лавочку перед входом, не зная, как быть.

Ануш. Сейчас в бассейне будет она. Но у неё ещё вообще не было мужчин. Я это вижу.

А дома – Елена, которая… тьфу три раза, чтоб не сглазить.

ПРОКЛЯТЫЙ ПУБЕРТАТ. Что же всё так сложно, чёрт возьми?

Как говорится, есть и «за», и «против» в каждом варианте. С другой стороны, то, что я прочёл о местных социумах, не исключает одного сценария, в котором все интересы учтены.

Проплыв всё, что полагается, встречаемся с ней на выходе из бассейна (поскольку душевые разные). Беру её сумку и начинаю текст сакраментальной фразой, которую сам ещё в той жизни терпеть не мог:

– Аня, нам нужно поговорить.

– Слушаю тебя внимательно, – тут же напрягается она.

– Как ты относишься к сексу?

Удивлённый взгляд в ответ.

– Неожиданно, – признаётся она. – Никак. Пока – никак. Секс – отдельно. Я – отдельно.

– Спрашиваю не просто так. Есть сложности. В этом вопросе.

Она в ответ смеётся. Я себя чувствую не совсем комфортно.

– Сообщил – молодец. Спасибо. Учту. Пошли есть мороженое?

– Что, и всё? Ты больше ничего не скажешь? – моему удивлению нет предела.

– Саня, я тоже очень хорошо к тебе отношусь. Но для меня это – очень серьёзный шаг, и у нас вообще, как правило, прямо связан с замужеством. Замужества сейчас, мягко говоря, не планирую. Мы ещё дети. И даже если ты уже по факту взрослее своих лет – и работаешь, и ответственный, то я – ещё нет. Я – ещё ребёнок. И чувствую себя ребёнком. Мне семнадцать. Я неглупая. Несмотря на возрастные гормоны, я отлично понимаю: любое решение касательно личной жизни, которое делается сейчас, непременно переменится через шесть лет – в первый раз, к окончанию института. Через десять лет – во второй раз. Может, и потом тоже переменится. По статистике, восемьдесят процентов браков, заключенных до двадцати пяти лет, заканчивается разводом. Причём буквально в течение пары лет.

Так что – с сочувствием отношусь к твоим проблемам, но именно в технических вопросах этого характера помочь не могу… Как минимум, пока не могу. Если что-то изменится – ты первый узнаешь. Единственное, что могу предложить в качестве компенсации – не ограничиваю тебя ни в каких действиях. С моей стороны – без обид, как бы ты сам ни продвигался в этом вопросе; моё отношение к тебе не изменится ни в каком варианте. Пошли есть мороженное? – она берёт меня под руку и тащит в сторону открытого кафетерия.

На ходу вспоминается старый анекдот про бомжа в туалете и про то, что жизнь, кажется, налаживается.

* * *

После плавания кормлю Аньку мороженым, пою соком и несусь домой – времени провожать её уже нет. Тем более, что она собирается ко второй бабушке на другой конец города, и ещё середина дня.

Домой предусмотрительно захожу на цыпочках и открывая дверь своим ключом, а не используя звонок. Оказывается, не зря: малышка просыпалась, поела, поиграла с Леной и опять спит. Всё это докладывает мне Лена на кухне. Ну ладно, хорошо.

Сама Лена жуёт нарезанную тонкими ломтями рыбу, запивает пивом – судя по всему, привезённым с собой, и что-то читает с экрана телефона.

– Вы тут не скучали? – спрашиваю, меняя в сумке пакет для плаванья на пакет для бокса.

– Шутишь? Ну-у, есть свои неудобства, чего уж там, но не хуже, чем было бы сейчас на дежурстве. Там пива точно не дали бы, – она салютует мне бутылкой.

– Я побежал. Закрою своим ключом.

* * *

Сергеевич сегодня решил устроить что-то вроде свалки «все против всех». Все веса, от шестидесяти до семидесяти пяти килограммов, по кругу меняются друг с другом партнёрами после каждого раунда. Не успеешь подстроиться под одного – гонг и добро пожаловать к следующему. Для меня – очень неудобное упражнение. На «приспособиться» у меня обычно уходит пара раундов. Ну, кроме Вовика – с ним мы друг друга знаем, как облупленные. А тут через один раунд надо менять партнёра на следующего. В общем, к концу этого марафона я дышу уже, как загнанная лошадь.

Сергеевич уделяет каждому по минуте, объясняя личные «дырки» в тактике и подготовке. Мне назидательно подымает палец:

– Зае-ался? – заботливо спрашивает.

– Не то слово, – еле выдыхаю за два вздоха.

– Вот так все чувствуют себя с тобой в последнем раунде. Ты ещё неопытный, и я хотел, чтоб ты прочувствовал. Тебе, чтобы победить, надо только давить в последнем раунде. И даже не так. Первые два раунда – держаться. Кто-то с особо длинными руками тебя даже погонять раунд – два может. Но если противник будет гонять, значит, у тебя будет масса вариантов ввязаться в ближний бой. А тут уже шансы поровну. И ты в ближнем перебьёшь любого в своём весе за счёт здоровья. В смысле, выносливости. На области – точно перебьёшь.

* * *

Снова прибегаю домой, переодеться уже для работы. Лену с ребёнком и коляской застаю на улице, на лавочке перед подъездом.

– О, а вы чего тут?

– Да погода хорошая – чего ей дома сидеть. Ей сейчас гулять нужно. И у меня пиво кончилось – вот совместили приятное с полезным. – Лена тычет носком туфли в багажный отсек коляски (или как это называется), откуда раздаётся глухой звон стеклянных бутылок.

– Хм, а по тебе не видно, что пила.

– Я ещё, можно сказать, не пила. Это – всего лишь пиво.

– Ну, не знаю. Для меня лично любой алкоголь – уже удар по мозгам.

Какое-то время сидим вместе на лавочке, похожие на молодую и глупую семью: ребёнок в коляске (на удивление тихий – вернее, тихая – уж не знаю, что Лена с ней делает и как её успокаивает), пиво под коляской, разговор ни о чём.

Проходящие мимо женщины из соседних подъездов, которые постарше, с явным неодобрением смотрят на меня и почти с ненавистью – на Лену, особенно когда она прикладывается к пивной бутылке. Ну да не будешь же к каждому лезть с объяснениями.

– И как вы с этими детьми справляетесь? Для мужика – просто погибель, – делюсь наболевшим за утро.

– Биология. Я вот вообще не напрягаюсь. – Лена беззаботно отправляет пустую бутылку в мусорку и ногой слегка покачивает коляску. – Если бы можно было – только бы и делала, что рожала и из декретов не вылезала.

– А ты замужем?

– Была. На третьем курсе. На пятом развелись. Детей нет. Пока что.

– А почему развелись, если не секрет?

Она с сомнением смотрит на меня, потом всё-таки отвечает:

– Слишком маленькие были. Ещё не умные. Гормоны принимали за чувства. Темперамента у обоих – сверх меры. Было. Экспериментировали, ни на что не глядя. Потом, когда эйфория схлынула, я поняла, что не смогу жить дальше с человеком, вместе с которым вытворяла всё, о чём в трезвом состоянии охота забыть. Ну и – когда ты возвращаешься с аборта, который сделала под влиянием самого близкого, как ты тогда думала, человека, а он первым делом срочно велит тебе сделать минет – отношение ко всему в процессе этого действа резко меняется. К самому человеку – особенно.

Что-то я уже не рад, что спросил. Или это пиво виновато?

Она отпивает из следующей бутылки и продолжает:

– Я могла бы простить ему всех моих подруг, тем более – сама виновата… Не охота вспоминать, блин… Плюнула бы на отсутствие денег – спасибо родителям, не считаю это главным. Не потому, что оторвана от реальности, просто в моей семье деньги есть, хватит и на вторую семью. Но то, что он не готов был ни отцом становиться, ни позволить мне стать матерью – вот этого я ему простить не смогла. Как-то в один момент словно глаза открылись: я ведь не люблю его. Я не могу любить ЭТО. Где были мои мозги? В общем, как-то так.

Ничего себе, какие у людей бывают тараканы в голове. Не чувствую себя достаточно взрослым в этом теле, чтобы продолжать этот разговор:

– Извини за тупой вопрос, снимаю тему. Не знал.

– Да всё в порядке. Той меня уже давно нет. Я же врач. И первое, что надо делать – это проработку психотравм. Ты же не думаешь, что я с этим не работала и ушла в дальнейшую жизнь без коррекции, проецируя это всё наружу? – она сейчас искренне веселится, я это точно вижу. Надеюсь, это не алкоголь.

– Снимаю шляпу, – только и могу покачать головой. – Ты сильная.

– Мелкий, не парься. Ты аж загрузился. Я – взрослая тётя. Я же вижу, что тебя это больше, чем меня, зацепило, – она снисходительно смотрит на меня сверху вниз.

– Ну, да. Задело почему-то.

– Ты такой смешной в своей искренности, – она хлопает меня по плечу свободной рукой, так и не убирая потом руки с моего плеча. – Такой правильный. Вон – даже работаешь. Удивительно надёжный на вид. Жалко, что маленький.

Благоразумно не спорю и не пытаюсь кинуться доказывать, что я уже давно ого-го.

– Живу один. О себе забочусь сам. Это вообще хорошо профилактирует инфантильность.

– Ой, знал бы ты, сколько есть взрослых мужиков, живущих самостоятельно, но инфантильных ещё больше неё! – Лена указывает на ребёнка, тихо грызущего ремешок от коляски вот уже пять минут как.

– Верю, но как-то не замечал.

– Это потому, что мужская инфантильность в первую очередь бросается в глаза только женщине, – безапелляционно бросает Лена.

– Возможно. Тебе виднее. Знаешь, с тобой так комфортно. И ребёнок тихий, и мне с тобой почему-то уютно и спокойно. Хотя знакомы несколько часов.

– Это гормоны, Мелкий. Это нормально, – ещё одно похлопывание по плечу. – Я же самка. С явно выраженными гендерными признаками. А ты – гормональный реактор в этом возрасте. Так что всё нормально.

– Эхх, вот так бы и сидел рядом с тобой. Блин, мне работать идти. Я вечером принесу, что ты сказала; посидим вместе, как вернусь?

– Да без проблем. Вообще-то отоспаться хотела несколько часов, когда ты придёшь; но по ней вижу – она сейчас уснёт. Значит, и я смогу прилечь. Она вообще-то спокойная, нам с тобой повезло… Давай тогда мотай на свою работу. Только учти: жрать готовить не буду!

Широко открываю глаза:

– Лен, ты серьёзно? Да бог с тобой! Спасибо огромное вообще, что ты есть! Я, кстати, сам собирался приготовить и тебе, и ей, – киваю на коляску. – У меня ещё есть зазор по времени, вот прямо сейчас и собирался.

– Хм, ну давай, юный герой, – с сомнением смотрит на меня Лена. – Впрочем, обед был супер, признаю.

С сожалением встаю и иду в квартиру.

Фасоль у меня замочена в солёной воде заранее, специально чтоб не тратить время при готовке. Заливаю горячей водой из электрочайника и ставлю на плиту. Пока закипает, добавляю специи: тимьян, укроп, корень сельдерея, паприку, кунжут, гвоздику, душистый перец и джусай. Мелко режу половинку острого перца «огонёк» – он же, наверное, «чили».

Фасоль кипит. Пусть кипит.

Мелко режу лук, обжариваю в казане на второй конфорке. Добавляю тёртую морковь. Добавляю чеснок. Добавляю тех же специй под конец обжарки.

Переваливаю фасоль из кастрюли в казан, который на секунду окутывается шипящим паром. Мой самый любимый момент в этом блюде, хе-хе.

Всё. Теперь – только ждать. Само дойдёт на самой маленькой мощности.

Фарш обычно беру готовый, запас есть. Размораживаю в микроволновке. Конечно, варварство – но время равно деньги. Добавляю тёртую на очень мелкой тёрке морковь, чеснок, одну картошку, манной крупы, яйцо и соль. Сюда перец не кладу – это и на ребёнка. Блин. А ведь перца будет не хватать, ну да ладно. Я знаю решение.

Перемешиваю минуты три, до появления в ладонях ощущения «правильного» фарша. Быстро формую котлеты и – в пароварку. Это ребёнку.

В оставшийся фарш добавляю перец, карри, паприку; вторую порцию котлет кидаю на сковородку – это уже мне и Лене.

Уфф.

Осталась мелочь.

Привариваю рис до полуготового состояния. Во втором казане обжариваю лук, чеснок, морковь, сладкий перец и помидор с паприкой. Солю. Рис добавляю прямо сверху и перемешиваю.

Жареный рис с овощами и специями – лучший гарнир к котлетам. Как по мне.

Есть ещё пять – семь минут. Нарезаю два салата: один – из грубых овощей (морковь, редис, капуста); второй – огурцы и помидоры.

Теперь всё.

До завтрашнего утра мы едой обеспечены. А на вечер, если что, вообще есть колбаса, сыр и горбуша. Должно хватить.

Хлопаю себя по лбу и притаскиваю с балкона две пачки сока – я беру сразу кейсами по двенадцать штук, храню потом на балконе, для утилизации полезного места.

Вот теперь точно всё.

Переодеваюсь и выскакиваю на мойку. Помогаю занести коляску с кучей пива в багажном отсеке коляски: девочка уснула, Лена её несёт на руках.

На мойку прибегаю уже немного взмыленный, но клиентов ещё нет – вероятно, опаздывают. Ну и ладно. Прохожу в стеклянную комнату, делаю себе кофе и устраиваюсь перед телевизором.

11

Ни один из двух оговоренных клиентов в итоге так и не приезжает. Это, конечно, минус деньги из бюджета, которых я сегодня не заработаю. Но сейчас как раз тот случай, когда я искренне рад свободному времени.

Когда дозваниваюсь до каждого из клиентов по очереди, оба сообщают мне, что сегодня не смогут.

Вообще, люди в основной своей массе —… Не хочу ругаться. Скажу культурно: безответственные. Или, как говорит Лена, инфантильные.

Ну что стоило каждому из них набрать мой номер, когда увидели, что не успевают, и сказать, чтоб я не ждал? Рука отвалится, что ли? Или денег на один звонок жалко? Так позвоните мне за мой счёт, есть такая услуга!

А так получается, что их пятнадцать секунд звонка стоят дороже моего часа ожидания.

Это как минимум неуважение. Козлы…

Заношу оба номера в чёрный список и посылаю им текстовое сообщение, что их машины теперь могут у нас обслуживаться только с коэффициентом плюс десять процентов: при записи клиентов по телефону мы всегда спрашиваем марку и номер машины. Так что, если они даже сменят номера телефонов, им придётся сменить ещё и машину, чтоб я их не узнал.

Действую категорически против правил маркетинга. Но мы сегодня уже можем себе это позволить: буквально на днях обсуждали с Ильёй текущее положение.

Он приехал раньше, чем обычно, отсмотрел в ускоренном режиме запись на камерах за последний период, сверил мою кассу со своими данными и заключил:

– Ну что, всё как и планировали. Поток клиентов постоянный, по учёту всё в порядке, вопросов лично к тебе не имею. Слушай, а чисто теоретически: сколько машин максимально ты можешь успеть в день?

– Если на износ – до трёх с половиной или четырёх. Но я так долго не вытяну – раз. Второе – школа же с сентября.

– Нет, на износ и не надо. Получается, чтоб без напряга, две в смену?

– И на две напрягаюсь тоже. Но две – не изматываюсь. Могу быстро восстановиться. А если будет три, то уже не буду восстанавливаться полностью к следующей смене. Получается, начну выдыхаться. А что, есть потребность?

– Да потребность всегда есть. Мы тут думали, как твой личный опыт растиражировать на всю сеть. Сколько у тебя лично машин в записи на ближайшие дни?

– График расписан на пять дней вперёд, двенадцать машин. Две из десяти железно отменятся в последний момент или не приедут вообще, потому держу резерв клиентов, чтоб не простаивать.

– А у нас с других объектов на тебя – ещё до двадцати машин. Причём это на вчерашний вечер, на сегодня ещё не узнавал. Получается, в три раза больше, чем ты реально можешь почистить.

– В три раза больше даже не обсуждаем. Могу день напрячься, ну два. Это две машины дополнительно. Но не двадцать. Ускориться в три раза? – с сомнением качаю головой, прикидывая все доступные ресурсы. – Просто не потяну физически.

– Да я и не предлагаю! Просто информирую. Даже прибавь ты одну машину – это радикально на месячную выработку не повлияет. Тут надо искать что-то другое.

– А чего искать? Ставьте на другие объекты по одному ответственному и аккуратному человеку – очередь и рассосётся.

– Да не рассосётся никакая очередь. Она пока, наоборот, только генерируется. Потому что негде взять по одному такому человеку – нет их больше в природе, таких людей. По крайней мере, в этом городе. Не хочу тебя очаровывать комплиментами, хе-хе, но как работник ты действительно уникальный. Потому – дикая для рынка ситуация: клиенты – есть, а заработать на них – нет возможности. Ибо ресурс одного человека мал, а тиражировать и масштабировать – не с кем.

Илья задумчиво качается в кресле вперёд-назад:

– Слушай, а если бы вот вся эта мойка была твоя. И очередь из клиентов выстроилась бы не у компании, а лично у тебя? Вот чистишь ты один. И видишь, что физически не будешь справляться. Что бы ты сделал? Плюнул бы на всё и работал, как раньше? Или нашёл бы какой-то ресурс на усиление?

– Если б очередь росла быстрее, чем я успеваю повышать производительность, я бы поднял цену, – бурчу очевидное решение из учебника первого курса. – Те, кому не по средствам – сразу отвалятся. Те, кто останется, будут приносить больше денег.

– О, точно. – Илья на секунду замирает, потом что-то быстро строчит на обложке своего учетного журнала. – А может быть такое, что вот ты объявляешь о повышении цены, а отказываются сразу семьдесят процентов клиентов? Или даже больше? И ты в итоге вообще без клиентов окажешься?

– Конечно, может, – почему-то эта детская игра в вопросы-ответы становится мне интересной. – Потому цену я бы повышал не тупо и линейно «в лоб», а умно и правильно. У нас сейчас есть очередь?

– Да. – Илья тоже любит играть в детские игры, хе-хе.

– Всем с других объектов вы откажете?

– Да. Ты же сам говоришь, больше трёх в день – никак. И трое – уже на износ. Блин, не люблю хвалить… повторяюсь. Ну так что? – нетерпение в его голосе приятно ласкает мою самооценку. Наслаждаюсь моментом по полной. Ну а чё, мне шестнадцать.

– Вот я бы всей очереди с остальных объектов объявил: наши извинения, но сейчас можем вам только отказать. Либо есть вариант: цена выше на двадцать процентов – пяти клиентам. Цена выше на тридцать процентов – следующим пяти клиентам. Цена выше на сорок и пятьдесят процентов, соответственно – оставшемуся десятку.

Удивление в его взгляде продолжает греть моё настроение.

– Вот по реакции этих двадцати я бы понял, как отреагирует вся очередь на повышение стоимости. Даже если все эти двадцать клиентов убегут – для компании эксперимент бесплатный. Поскольку мы их так и так не планировали чистить. Плюс – они же машины хотели оставлять на других мойках – ну, там, где они обычно обслуживаются?

– Да.

– То есть компании ещё добавились бы риски и действия по перегону этих машин ко мне в работу, потом обратно?

– Ну да, – разводит руками Илья. – Или отказать. Или так. Без вариантов.

– Тогда компания вообще ничего не теряет. А приобрести может от двадцати до пятидесяти процентов выручки на ровном месте. Ну и, если очередь всё равно не будет уменьшаться – допустим, я действительно уникальный и больше во всём огромном городе почиститься негде – то эту фишку можно повторять до тех пор, пока очередь не рассосётся. Наша выручка, соответственно, вырастет в разы.

Илья на короткое время выпадает из общения и остекленевшим взглядом смотрит на стенку с логотипом компании. Потом «отмирает» и начинает куда-то быстро собираться.

– Надо было раньше к тебе зайти… Пока – ничего не обещаю, но если сработает – наши договорённости в силе. Сорок пять процентов от не важно, какой суммы – твои.

* * *

В принципе, я могу сейчас подключить резерв по клиентам, и в течение получаса получить следующую пару машин из очереди в работу. Но сегодня делать этого категорически не хочется. С чистой совестью и облегчением на душе выключаю всё из розеток, ставлю объект на сигнализацию и топаю в направлении дома.

По дороге заруливаю в КАРФУР. В алкогольном отделе решаю справиться сам. Что такое Bailey’s – разбираюсь буквально за три минуты, как только нахожу бутылку с одноимённым названием на полке и считываю информацию с этикетки. Что такое арманьяк – глянул в интернете. Прочёл. На полке никак не выделен. Зову продавца отдела и прошу помочь.

В результате решаю не выбирать и беру обе бутылки. Магазин покидаю с ликёром и «Лафонтаном».

Свою квартиру открываю опять своим ключом, двигаясь на цыпочках. Бесшумно заглядываю в комнату: спят обе. Девочка – в коляске, Лена – на диване. Лена переоделась в футболку прямо на голое тело (вероятно, была в душе), сквозь которую вижу тонкую просвечивающую полоску нижнего белья на бёдрах (пока не знаю, как это тут называется). Чувствую рефлекторный прилив крови сразу и к лицу, и к другой части организма – чертов пубертат.

Прикрываю за собой дверь и иду в другую комнату. Как раз есть время позаниматься. Вооружившись компом и анатомическим атласом, погружаюсь в чтение.

* * *

Пара часов пролетает незаметно. Потом в комнате девчонок слышится скрип коляски, потом детский плач, потом в дверях появляется Лена с ребёнком на руках:

– Ты уже вернулся? Когда успел? Хотел же быть позже?

– Клиенты отменились, сегодня освободился пораньше.

– А мы на час прикорнули. Сейчас поедим, помоемся, поиграемся и будем укладываться на ночь.

В присутствии Лены все манипуляции с ребёнком почему-то происходят абсолютно спокойно и без проблем. Ребёнок съедает какое-то пюре, две котлеты из пароварки и присасывается к бутылке. Лена как-то странно смотрит на ужин, потом спрашивает:

– Это ты сделал?

– А кто ещё? Я люблю готовить. И умею. Всё давно продумано, операции стандартные. Работы на полчаса. Самое занудное – ждать, пока отварится фасоль. Но я её замачиваю заранее либо наполовину провариваю. Всегда есть запас в холодильнике.

– Да ты просто кладезь загадочных талантов.

– Просто люблю поесть. И привык сам себя обслуживать.

После ужина мы какое-то время втроём катаем по полу теннисные шарики. Лена говорит, что ребёнок должен как можно больше устать. Тогда спать будет лучше.

Купаем его перед сном тоже вместе: я держу на руках, Лена совершает все манипуляции.

В деликатный момент укачивания меня выгоняют в другую комнату, где я ловлю себя на том, что читать анатомический атлас почему-то не тянет. Просто листаю полчаса интернет, потом появляется Лена:

– Уложила. Не знаю, сколько будет спать, но думаю, что часов до шести утра точно. Погнали на кухню?

На кухне выставляю обе бутылки на стол и спрашиваю:

– Какую открывать?

– А ты сам что будешь?

– Из этого – ничего. Ты просила – я тебе купил. Рядом посижу, компанию составлю, но алкоголя не буду.

– Тогда не открывай. Я поначалу думала, что делать будет нечего вечером. А сейчас и самой пить перехотелось. Да и за руль завтра. Нас это, конечно, никогда не останавливало, но у тебя так уютно, даже алкоголя не хочется. И с тобой уютно, Мелкий. Цени, не всем это говорю.

– Оценил. Тогда это с собой заберёшь, мне оно в доме точно лишнее, о’кей? – ставлю бутылки рядом с её сумочкой.

– Без проблем. Хороший шнапс не пропадёт… Мелкий, ты же уже поел?

– Поел.

– Ну, тогда пошли. Хватит есть меня глазами – я всё чувствую. И оценила твою деликатность.

Она подходит вплотную, и её феромоны глушат и без того невеликий подростковый самоконтроль.