Текст книги "Ближний Восток. Перезагрузка"

Глава 2
Уроки истории: соглашение Сазонова—Сайкса—Пико

Сейчас, когда мы говорим об изменении политической карты Ближнего Востока, самое время вспомнить о событиях Первой мировой войны, имеющих, в общем, непосредственное отношение к событиям дня сегодняшнего. И, разумеется, у тех давних событий есть и собственные исторические корни. Освальд Шпенглер, известный немецкий историософ, когда-то сказал следующее: «Эпоха мировых войн началась в 1878 году, когда русские стояли у ворот Константинополя». Действительно, история говорит нам, что достаточно часто русские стояли у ворот Константинополя, однако обстоятельства в конце концов складывались так, что дальше этого дело не заходило. Но попытки повторялись снова и снова.

Вообще идеология византизма существовала в России несколько столетий, со времен Ивана Грозного. Хочу напомнить, что Иван Грозный является правнуком последнего императора Византийской империи по линии бабушки, Софии Палеолог. Россия при нем активно расширяла свою территорию, и тогда, собственно, и возникла эта полумистическая идея о том, что в конце концов территория Византии должна отойти России как правопреемнице Византийской империи. Эта идея и предопределила возникновение проблемы проливов и проблемы Константинополя, а также стала причиной постоянного стремления России в ту сторону.

Западные государства не были в этом заинтересованы. Что значит – Российская империя возьмет Константинополь? Представляете, какой резкий рост мощи и влияния российского государства и в моральном, и в политическом, и в геополитическом плане это бы повлекло? Поэтому каждый раз, когда русская армия оказывалась у стен Константинополя, на Западе начинались интриги, которые заканчивались тем, что Россия под давлением Запада была вынуждена уступать и отказываться от тех приобретений, которые могла бы получить и по праву победителя, и по праву наследования. Даже исторические враги объединялись, лишь бы не допустить Россию в зону проливов.

Сейчас, когда я пишу эти строки, российские военнослужащие воюют (надо называть вещи своими именами) в составе известной коалиции и помогают сирийской армии и их союзникам на земле для решения целого ряда боевых задач. Возникает вопрос: а какой у нас опыт есть участия в боевых действиях на Ближнем Востоке? Я специально вывожу за рамки опыт Советской армии, военнослужащие которой работали в ближневосточных странах в качестве советников и не только. В частности, в той же Сирии мы помогали сирийской армии в так называемой битве за Ливан в 1982–1983 годах. Не говоря уже о Египте и о других странах. Я хотел бы остановиться на очень интересном опыте, полученном российской имперской армией в Первой мировой войне. Это был колоссальный, огромный опыт, который сейчас может быть нам очень полезен.

Во время Первой мировой войны Российская империя была как никогда близка к реализации византийской идеи. После завершения Дарданелльской операции войска Кавказской армии во главе с Николаем Николаевичем Юденичем в тяжелейших условиях Армянского нагорья, зимой, в 25-градусный мороз, по пояс в снегу, штурмом овладели Эрзурумом и освободили этот древний город от турецких оккупантов. Это беспримерное событие способствовало тому, что Франция и Англия (в тот момент бывшие нашими союзниками) признали право России на зону проливов и Константинополь. По этому поводу было заключено тайное соглашение о разделе территории Османской империи, подписанное французским дипломатом Франсуа Жорж-Пико, британским политиком и дипломатом Марком Сайксом и министром иностранных дел Российской империи Сергеем Дмитриевичем Сазоновым и получившее название соглашения Сазонова—Сайкса—Пико. Согласно этому соглашению после окончания Первой мировой войны Великобритании должны были отойти почти все земли современного Ирака и Иордании, а также районы вокруг городов Хайфа и Акко. Юго-восточная часть Турции, северный Ирак, Сирия и Ливан предназначались Франции. А Российская империя получала в свое распоряжение проливы Босфор и Дарданеллы, Константинополь, Западную Армению, включающую Эрзерум, Ван, Битлис, Диарбекир, Харберд и Сивас, область Северного Курдистана и территорию ниже по реке Тигр. Колоссальное приобретение! Если бы не две революции 1917 года, эти территории отошли бы России, и данный факт стал бы нормальным логическим завершением процесса развития идеи византизма.

Иван Грозный является правнуком последнего императора Византийской империи по линии бабушки, Софии Палеолог. Россия при нем активно расширяла свою территорию, и тогда, собственно, и возникла эта полумистическая идея о том, что в конце концов территория Византии должна отойти России как правопреемнице Византийской империи. Эта идея и предопределила возникновение проблемы проливов и проблемы Константинополя, а также стала причиной постоянного стремления России в ту сторону.

Вот что говорится по этому поводу в мемуарах Сазонова: «Мало-помалу вопрос об обладании Россией проливами и Константинополем созрел настолько в сознании английского и французского правительств, что я мог отправить 17 марта 1915 года русским послам в Лондоне и Париже телеграмму следующего содержания, составленную при участии сэра Джорджа Бьюкенена: «Ход последних событий привел Его Величество Императора Николая II к убеждению, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен в смысле вековых стремлений России. Всякое его разрешение, которое не включало бы в состав Русской империи города Константинополя, западного берега Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а равно и Южной Фракии по черту Энос—Мидия, было бы неудовлетворительно. Подобным же образом, по стратегическим соображениям, часть Азиатского побережья, заключающаяся между Босфором и рекою Сакарией и между пунктом, подлежащим определению, на берегу Измидского залива, острова Имброс и Тенедос должны будут быть присоединены к империи. Специальные интересы Великобритании и Франции в означенной области будут строго соблюдены. Императорское правительство надеется, что вышеизложенные соображения будут благожелательно встречены обоими союзными правительствами. Эти правительства, в свою очередь, могут рассчитывать на благожелательное отношение императорского правительства при осуществлении своих планов в других областях Турции, а также и вне ее пределов».

Я привожу здесь целиком текст этой телеграммы, потому что изложенный в ней проект территориальных приобретений в области проливов был вскоре после его сообщения в Лондон и Париж положен без изменений в основание соглашения, достигнутого Россией и ее союзниками. При дальнейшем ходе переговоров этот проект был расширен и распространен на азиатские владения Турции. Настаивая на удовлетворении своих требований, назревавших веками и унаследованных от минувших поколений, Россия не имела в виду противодействовать требованиям приращения своих союзников в тех частях Азиатской Турции, на которые они предъявляли свои права.

Для нас было существенно установить русскую власть в той части Малой Азии, которая прилегала к закавказским владениям России и которая по своему этническому составу была только в небольшой доле турецкой. Этот край был театром постоянных восстаний и невероятных по своей жестокости усмирений. О значении армянских вилаетов в отношении спокойствия и благополучия нашего Закавказья я уже говорил в связи с моей попыткой введения реформ для этих провинций, которые были обитаемы едва ли не самым несчастным христианским населением Турции».

Существует версия, что зона проливов и Константинополь были обещаны России лишь для того, чтобы она принимала активное участие в войне и ни в коем случае не сдавала позиций. Британские и французские политики понимали, что, если не сделать России щедрое предложение в виде проливов, она, скорее всего, не будет сражаться. Как писал в мемуарах Сазонов, проливы были главной стратегической целью Российской империи. Однако, когда Россия подступила к Константинополю в прошлый раз, за несколько десятилетий до описываемых событий, то есть в 1878 году, английская королева Виктория отреагировала на это так: «Если русские возьмут Константинополь, королева будет так оскорблена, что, наверное, отречется от престола». Ряд специалистов считает, что и на этот раз ситуация осталась бы на уровне 1878 года, когда подошли близко, но не взяли.

Министр иностранных дел Российской империи во время Первой мировой войны С. Д. Сазонов.

Однако все же позволю себе не согласиться с этим мнением. Думаю, что Россия смогла бы реально воспользоваться соглашением Сазонова—Сайкса—Пико, взяла бы под контроль эти территории, и больше они не отошли бы никому. Это был прекрасный случай, особый случай для России – получить свой приз. В свое время Англия и Франция получили свои призы в виде Египта, Сирии, Ирака и т. д. Так что дележка предполагалась вполне честная и даже немножко в ущерб России. По большому счету, территориально Россия получала не больше, чем Англия или Франция. Но в стратегическом плане она выигрывала очень много. И, разумеется, для России такой итог имел бы также определенное мистическое значение: войти в Константинополь и вернуть крест на храм Святой Софии – мать всех христианских церквей мира, в особенности православных церквей. Говоря о храме Святой Софии, можно вспомнить такой исторический факт: когда более тысячи лет назад в Константинополь приехали посланники князя Владимира, там правил император Василий II Болгаробойца, армянин по происхождению. Свое прозвище он получил за то, что, захватив в одном из сражений около 15 тысяч пленных болгар (а Болгария до того уже неоднократно воевала с Византией), император приказал их ослепить, оставив в каждой сотне одноглазого поводыря, и затем отправил назад, к болгарскому царю Самуилу, который при виде слепой армии умер от сердечного приступа. Так вот, посланников князя Владимира император велел отвести в храм Святой Софии на молебен. Вернувшись потом на Родину, они сказали, что не поняли, где побывали – на земле или на небесах.

Надо сказать, что отношение Сазонова к идее возвращения конкретно Константинополя было, мягко говоря, двойственным. В своих воспоминаниях он писал: «Что касается до меня, Царьград не представлялся мне органически связанным с Босфором и Дарданеллами. Мне казалось, что он сильно затруднял разрешение вопроса о проливах соответственно нашим интересам. Как сын православной церкви, я не могу относиться к колыбели моей веры иначе как с чувством благоговения и благодарности, но политически я видел в нем всегда одну нежеланную помеху. Между Москвой и Царьградом нет племенной связи, а духовная по мере развития нашей церковной жизни и политических судеб греческой церкви свелась к мало осязаемому единству догматического учения. Как ни ценны, в моих глазах, наши отношения ко Вселенской Патриархии, они не затмевали для меня политических разномыслий между нами и греками, на которые мы наталкивались в вопросах нашей восточной политики».

Однако надо понимать, что здесь он рассуждает как министр иностранных дел Российской империи. Его стратегическое мировоззрение как имперского чиновника приходит в противоречие с его православной верой. И это совершенно нормальное явление. Допустим, Константинополь, выражаясь современным языком, перешел бы под контроль России. Что делать с населением? Конечно, в городе проживало много армян и греков, но там было и турецкое, то есть османское, население. Поясню, что в Османской империи слово «турок» считалось, как написано в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона, «насмешливым или бранным», представители «титульной нации» называли себя османами и свысока посматривали на тех, кто себя называл турками (а таковыми являлись туркоманы и так называемые юруки – те кочевые племена, которые сохранили свою самобытность, при том что абсолютное большинство жителей Османской империи, в том числе территории, на которой стоит нынешняя Турция, представляли собой ассимилированное тюркизированное местное население). Однако у Российской империи уже имелся опыт решения таких проблем – когда при Александре II войска Михаила Тариэловича Лорис-Меликова взяли Карс. Это большая область, где проживали христиане и мусульмане, армяне и турки и т. п. Тогда тоже стоял вопрос – что делать с Карсом. Но в конечном счете Российская империя со всем разобралась и все переварила. То же самое произошло бы и с Константинополем: вдруг оказалось бы, что турок там вообще нет, османов примерно 20 %, а остальные – христиане.

Была у Сазонова и еще одна причина сомневаться в целесообразности присоединения Константинополя, и связана она была, если можно так выразиться, с репутацией и харизмой этого города. «Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, – писал Сазонов, – но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно». Дело в том, что Константинополь имеет огромное историческое значение как столица Византии. И задача встроить его в иерархию российских городов, сформировать взаимоотношения с Москвой и Санкт-Петербургом представлялась Сазонову практически нерешаемой. Не спорю, вопрос сложнейший. Но я уверен, что и здесь можно было найти решение и в конечном счете Константинополь стал бы одним из основных городов Российской империи.

Пятого февраля 1916 года началась гениальная Трапезундская операция. Согласно плану, чтобы отвлечь турецкую армию и не дать ей сосредоточиться ни на одном направлении, русские войска начали наступление на нескольких вспомогательных направлениях. Первое – Битлисское направление. Наступление осуществляла 3-я Кавказская казачья бригада под командованием генерала от кавалерии Дмитрия Константиновича Абациева во взаимодействии с так называемой армянской добровольческой дивизией под командованием генерала Андраника Торосовича Озаняна. На втором направлении действовали отряды под командованием великого русского генерала Николая Николаевича Баратова. Началось наступление на Багдадском направлении. Для чего? Чтобы распылить турецкую армию. И одновременно началось наступление так называемого приморского отряда генерала Владимира Платоновича Ляхова. Если сейчас посмотреть по карте, вдоль Черноморского побережья от Аджарии они начали двигаться по родине Эрдогана, по причерноморскому побережью Турции, в сторону Трапезунда.

Их поддерживали с моря корабли Батумского отряда Черноморского флота во главе с капитаном I ранга Михаилом Михайловичем Римским-Корсаковым. Корабли обеспечивали артиллерийское подкрепление, а при подходе к Трапезунду на берег был высажен десант из двух бригад казаков-пластунов, переброшенных к месту боевых действий кораблями, и моряков Черноморского флота. В кратчайшие сроки, к апрелю 1916 года, Трапезунд был взят. В переводе с военного языка это означает, что зона проливов оказалась в руках русского командования. Военная победа была по сути достигнута, и если бы не предатели интересов страны, либералы, большевики и прочие деятели, Константинополь, зона проливов и Западная Армения вернулись бы в лоно Российской империи как правопреемницы великой Византийской империи. Именно поэтому у меня, мягко говоря, не лучшее отношение и к обеим русским революциям 1917 года, и к ключевым политическим фигурам того времени.

Среди полученного российской армией в Первую мировую войну на Ближнем Востоке опыта хотелось бы отметить уникальную спецоперацию, проведенную кавалерийским корпусом генерала Николая Николаевича Баратова. Считаю, что эту выдающуюся операцию нужно обязательно изучать в военных училищах и академиях, потому что более интересных еще надо поискать.

Николай Николаевич Баратов родился во Владикавказе. Не знаю, есть ли там памятник этому выдающемуся сыну терского казачества. Отец его был казачьим офицером, по происхождению грузинским князем Бараташвили, мама – терской казачкой. Сам себя Баратов считал терским казаком. Заслуженнейший генерал, воевал в Русско-японскую войну, в Первую мировую вначале воевал в составе Кавказской армии. Затем возникла очень опасная ситуация на южных границах Российской империи: Германия и Османская империя подговаривали мусульман Персии, Афганистана и ряда стран Центральной Азии поднять мятеж, вызвать беспорядки и ударить по русским войскам. В частности, предполагалось, что Персия должна вступить в войну против России. Замечу, что у России тогда были особые интересы на севере Персии, а у англичан – на юге. Так вот, чтобы не допустить этого, был создан особый кавалерийский корпус. Туда вошли в основном подразделения Кубанского, Терского, Донского казачьих войск и других казачьих формирований. Достаточно скрытно для тех времен войска были переброшены из Тифлиса, где находилась верховная ставка главнокомандующего Кавказским фронтом, в Баку, а оттуда на судах отправлены в персидский порт Энзили. Кстати, ставку в Тифлисе возглавлял Николай Николаевич Романов, дядя императора Николая II, тоже, вне всяких сомнений, талантливейший полководец. В начале Первой мировой войны он являлся Верховным главнокомандующим всей российской армии и флотом, но в результате интриг разного рода был смещен и отправлен на Кавказ.

«Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, – писал Сазонов, – но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно».

Особый корпус действовал на огромной территории – от границ современной Турции до Аравийского залива. Задачей было, во-первых, ликвидировать в регионе влияние Османской империи и, как ни парадоксально, Швеции – шведы состояли в качестве советников в персидской жандармерии. Действия были очень эффективны. Они представляют интерес еще в связи с тем, что корпус дошел до Хамадана, одного из древнейших городов на планете, вошел в священный город шиитов Кум. При входе в Кум Баратов приказал всем, чтобы ни в коем случае не обижали местное население и вели себя уважительно и корректно по отношению к исламскому духовенству. Вообще поражает, как дисциплинированно вели себя военнослужащие корпуса, несмотря на то что были разбросаны отдельными отрядами по огромному фронту. Было приказано также не отбирать ничего у местных, за все платить хорошую цену золотом.

В ходе этой операции было продемонстрировано и военное искусство, в частности действия в горно-пустынных местностях, и дипломатическое, потому что приходилось договариваться с племенными вождями, духовенством, администрацией отдельных регионов Персии, и, конечно, беспримерное мужество. Достаточно вспомнить только об отряде сотника Гамалия. Перед Василием Даниловичем Гамалием была поставлена уникальная задача: установить связь с английскими войсками, действовавшими в районе реки Тигр. Сотня под его командованием совершила беспрецедентный марш-бросок по горно-пустынной местности, преодолев более 300 верст за 10 дней и не потеряв ни одного казака. Все поголовно были награждены орденами Св. Георгия. Этот случай стал вторым в имперской армии, когда награждалась вся воинская часть без исключения, – первым стал знаменитый крейсер «Варяг», все члены экипажа которого стали Георгиевскими кавалерами. Жаль только, что об успехах русской армии на Ближнем Востоке широкой публике практически ничего не известно. Вот скажешь «крейсер «Варяг» – и сразу глаза у собеседника теплеют. А скажешь «сотня Гамалия» – ноль реакции. Хотя, как мне кажется, опыт, который был приобретен корпусом генерала Баратова, достоин самого тщательного изучения.

В сражениях на Кавказском фронте был получен еще один интереснейший опыт. Это опыт использования – я не боюсь этого слова, в конце концов, речь идет о войне – местного христианского и езидского населения. Так, в Кавказской армии генерала Юденича огромную роль играли как линейный батальон из армян, ассирийцев и езидов, так и отдельные отряды, которые полностью поддерживали российскую армию. Для того чтобы привлечь на свою сторону дополнительные силы, русские военные вели активную работу с христианскими вооруженными формированиями, занимались их обучением, помогали с оружием и экипировкой. В этой работе участвовали многие офицеры, большинство из которых в дальнейшем сыграли неоднозначную роль в нашей истории. Одним из них был барон Роман Федорович фон Унгерн, будущий лидер Белого движения на Дальнем Востоке, грезивший идеей возрождения империи Чингисхана и вернувший независимость Монголии. На Кавказском фронте барон фон Унгерн был инструктором у ассирийских вооруженных формирований – обучал их стрельбе, тактике боевых действий и т. п.

Насколько эффективными были эти действия? Судите сами. Когда турки и немцы осознали, что их планам в Персии не суждено свершиться, они решили, используя растянутость фронта, на котором действовал корпус генерала Баратова, нанести удар по его левому флангу. С этой целью был сформирован специальный турецкий корпус. К этому времени уже были хорошо подготовлены христианские вооруженные формирования – армянские и ассирийские, – которые подняли восстание в районе озера Ван. Турецкий корпус, уже приготовившийся к нападению на русское войско, был полностью разгромлен, не успев даже перейти к боевым действиям. Активно велась и работа с езидами. Вообще в составе российской армии на Кавказе воевали четыре кавалерийских полка, составленных из езидов и воевавших очень эффективно. Один из них возглавлял герой езидского народа Джангир-Ага – полковник царской армии, кавалер целого ряда высших воинских наград Российской империи.

Таким образом, учитывая центробежные стремления национально-религиозных меньшинств Османской империи, российская армия всячески укрепляла свои возможности. Пользуясь этой поддержкой, наши солдаты имели большой успех. Насколько большой? Вспомним дарданелльскую операцию. В битвах при Галлиполи османская армия разгромила союзные войска и пребывала в эйфории от победы. Турки предполагали, что теперь они перебросят освободившуюся армию на русский фронт и разгромят уже русских. Но не тут-то было. Командующим Кавказской армией был выдающийся русский генерал, коренной москвич Николай Николаевич Юденич. Жаль, что не только в Москве, но и нигде в России нет ни одной улицы, ни единого уголка, названного в честь него, потому что в Гражданской войне он сражался на стороне белогвардейцев. А ведь он был талантливейшим полководцем, не потерпевшим ни одного поражения. Честно говоря, знаменитый Алексей Алексеевич Брусилов сильно проигрывает по сравнению с ним. В тяжелейших условиях, в которых вела войну русская армия на Кавказском театре военных действий, Юденич добился очень многого – чего стоит одно только взятие Эрзурума, в то время как англичане и французы терпели поражения от османов. В российской армии говорили: «Карс – это ключ к Эрзуруму, а Эрзурум – это ключ к Константинополю». И подчеркну, что большую роль в победах, которые одерживала русская армия, играла помощь местных христиан, езидов и т. д.

Для того чтобы привлечь на свою сторону дополнительные силы, русские военные вели активную работу с христианскими вооруженными формированиями, занимались их обучением, помогали с оружием и экипировкой. В этой работе участвовали многие офицеры, большинство из которых в дальнейшем сыграли неоднозначную роль в нашей истории.

Герой Первой мировой войны генерал Н. Н. Юденич.

Я считаю, что нам пора почтить память этих генералов – героев сражений Первой мировой войны на Ближнем Востоке. Их прах должен вернуться на родину, нужно ставить им памятники и называть улицы в их честь. И не только в России – в Республике Армения просто необходим памятник Николаю Юденичу, потому что, когда начался геноцид, именно Юденич организовал массовую эвакуацию армян из опасных районов. Именно Юденич принял решение прийти на помощь местным вооруженным формированиям во время Ванского восстания и отбросил турецкую армию на 80–100 километров. Да и 102-я гюмринская база, как мне кажется, давным-давно должна была быть переименована в базу имени Николая Юденича. Пусть турки не забывают, что это было. Пришло время восстановить историческую справедливость в отношении этих людей. Лучше поздно, чем никогда.

После всего вышеописанного просто грех было отказываться не только от проливов, но и от Константинополя. Российская империя фактически не имела бы на это права. Я думаю, что и господин Сазонов выработал бы комплекс предложений, что делать с Константинополем, и император приложил бы усилия к решению вопроса, и в конце концов Константинополь стал бы одним из основных российских городов. Думаю, государство позаботилось бы о том, чтобы и русского населения там стало побольше.

Но история распорядилась иначе. Сазонов вспоминал: «Событие это (имеется в виду развал Османской империи. – С. Б.), важность которого нельзя достаточно подчеркнуть, не застало уже Россию в рядах победителей. Революция была в ту пору занята устройством своей пролетарской республики, основанной на костях лучших сынов прежней России. Русский марксизм сам себя изверг из среды цивилизованных государств, совершив над народом акт произвольного самоотравления в то время, когда все силы страны, как духовные, так и материальные, были ей нужнее, чем когда-либо за все ее существование. Я говорю о самоотравлении, a не самоубийстве, так как, к счастью, нет яда, которого не мог бы преодолеть молодой и сильный организм русского народа».

Действительно, в угоду марксистской идеологии, которая в то время была еще чуждой русскому народу и спровоцировала гражданскую войну, были потеряны огромные возможности с точки зрения продвижения на юг, в первую очередь в зону Босфора и Дарданелл, а также в Константинополь. Много лет назад, когда я был слушателем Военно-политической академии, мне попала в руки книжка, выпущенная в 1921 году, – сборник секретных соглашений Российской империи. Когда я ее прочитал, понял, что эта публикация была, по сути, актом предательства интересов России: нарушение секретности стало поводом для исключения нашей страны из соглашения. Об этом тоже надо знать и помнить.

Хотел бы напомнить также, что в Первую мировую войну погибли 1,7 миллиона солдат и офицеров русской армии. Вот какой была цена вопроса. А результат – глубоко отрицательный. Снова Сазонов: «Вопрос ставился для нас с неумолимой определенностью: добиться его благоприятного разрешения в течение начавшейся европейской войны или обречь русский народ на вероятно продолжительный период экономического недомогания и всегда возможной внешней опасности. На этот вопрос мог последовать только один ответ, насчет которого в 1914 году в России не было двух разных мнений. Они явились три года спустя, когда под влиянием нравственного разложения, вызванного переутомлением войной и чадом революционной пропаганды, затмившими здравый смысл и патриотическое сознание народа и его самозванных руководителей, была произнесена подсказанная народу из-за рубежа пагубная формула: «Без аннексий и контрибуций». Ухватившись за нее, революционное правительство начало отмахиваться от завещанной России прошлыми веками политики и заклеймило себя актом исторического отступничества, равного которому едва ли можно приискать в летописях человечества».

И об этом нам надо помнить, потому что самым страшным для России всегда были не внешние враги, а внутренние, которые провоцировали разнообразные смуты, в результате которых Россия теряла территории, население, ресурсы и т. д. Посмотрите, к чему привела, например, предательская политика Горбачева. Мы потеряли колоссальные территории, колоссальные ресурсы, которые мы не можем пока вернуть. И все это бесцеремонно разграбляется, разворовывается Соединенными Штатами, Китаем, Турцией, странами Европы и т. д. И поэтому я задаю вопрос: а почему мы должны церемониться в отношении той же Турции, если у нас появится возможность вернуть свое? Весной 2016 года Эрдоган заявил, что Черное море превращается в русское озеро, поэтому надо усилить там военное присутствие НАТО, чтобы противостоять «русской экспансии». Ну что ж, как говорится, бог в помощь, усиливайте. Но и у нас тогда есть право использовать ваши слабые места, чтобы разгромить вас и вернуть себе то, что принадлежит нам по праву наследства.

Скажу откровенно: я считаю, что русский Константинополь должен стать одной из основных целей и нынешнего российского государства. Когда мне говорят, что это невозможно, я отказываюсь понимать. Почему невозможно? Сейчас на Ближнем Востоке разворачиваются известные всему миру события, в частности идет гражданская война на территории Турции, о которой я еще буду рассказывать на страницах этой книги. Уже восемь провинций охвачены противостоянием. При определенном стечении обстоятельств, особенно если в игру вступит некая третья сила, Турция может развалиться. И линия этого развала пройдет не только по границе Курдистана, но и по Причерноморью, где проживают лазы, хемшилы, урумы. Иначе говоря, может повториться ситуация, сложившаяся в конце Первой мировой войны. Кроме того, извините, а кто в свое время думал о распаде великого Советского Союза, который действительно казался нерушимым? Разве нынешняя Турция – более серьезное государство, чем Советский Союз? Но он распался, и на постсоветском пространстве началась борьба – Россию и русских стали вытеснять отовсюду. Так вот, когда распадется Турция, почему бы нам не подумать о возвращении наших законных территорий в виде Босфора, Дарданелл и Константинополя?

Несколько лет назад я беседовал с одним крупным немецким политическим деятелем. Речь зашла о том, что, по моим прогнозам, примерно к 2025 году, плюс-минус, Турция как единое государство перестанет существовать. «Как? – удивился мой собеседник. – Это же член НАТО!» «Ну и что, – возразил я. – Вы полезете в гражданскую войну и будете сражаться с повстанческими армиями?» Он подумал и ответил: «Да, действительно, в это мы не полезем». Поэтому не надо думать, что НАТО будет изо всех сил противостоять неизбежному. Кстати, в конце 2015 года был опубликован доклад Национального совета по разведке США о перспективах развития ситуации в мире. В нем есть раздел, посвященный Турции. Авторы доклада утверждают, что к 2030 году Турция распадется и создастся новая геополитическая ситуация, то есть в данном случае их прогнозы практически совпадают с моими. Интересно также, что за полгода до появления доклада мэр города Диярбакыр, центра Турецкого Курдистана, Осман Байдемир заявил, что в ближайшие 10–15 лет будет создан Большой Курдистан со столицей в Диярбакыре. И если начнется распад Турции, безусловно, те же американцы, англичане, еще кто-то постараются закрепиться на каких-то территориях. То же самое необходимо сделать и нам. Конечно, мы не будем участвовать там своими вооруженными силами. Распад государства – это естественный исторический процесс, и мы должны всего лишь ему поспособствовать. Мы должны работать с курдами, хемшилами, лазами, урумами, криптохристианами. И когда то, что так долго назревало, наконец произойдет, мы должны заявить свои права. Сказать: «Это наше». Почему мы не можем претендовать на те или иные территории? С какой стати отдавать их американцам?