Текст книги "Немецкая фотоплёнка. Спасённый от… гауптвахты!"

Немецкая фотоплёнка
Спасённый от… гауптвахты!
Семён Юрьевич Ешурин

© Семён Юрьевич Ешурин, 2017

ISBN 978-5-4485-3219-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Первого сентября 1969-го года Саша Семёнов пошёл первый раз в девятый класс знаменитой 30-ой школы города Ленинграда. В те далёкие времена в этой школе были только девятые и десятые классы.

Сашиной соседкой по столу (так как в этой школе в отличие от остальных не было парт) оказалась невысокая чуть пухленькая шатенка с хитрющей мордашкой по имени Маша. Фамилия её была «полудрагоценной» – Халцедонова.

С первого же дня Маша решила, что Саша достоин стать её будущим мужем. К концу десятого класса это решение «одностольницы» дошло и до Саши.

…Закончились выпускные экзамены в школе. Начались вступительные экзамены в институт.

Саша решил поступать в престижный ленинградский электротехнический институт (ЛЭТИ). Любимую математику он сдал успешно, но нелюбимая физика ответила ему взаимностью!

Недобрав один балл, юноша решил вроде бы наступить на те же грабли, то есть поступать в ленинградский электротехнический институт. Но на сей раз он повернул грабли зубьями вниз! То есть подал документы в менее престижный ленинградский электротехнический институт СВЯЗИ (ЛЭИС). Но теперь уже пришлось поступать на вечернее отделение.

Семёнов успешно сдал экзамены и стал студентом-вечерником.

Маша Халцедонова решила податься в педагоги. Конкурс в институте имени Герцена был умопомрачительный и девушка (подобно упомянутому юноше) недобрала один балл. Не желая терять время, она поехала в Псков и поступила в местный педагогический институт.

Саша устроился работать на завод имени М. И. Калинина. Днём он собирал электробритвы «Нева» и «Чайка», а по вечерам «грыз науку» в институте.

Семёнов не забывал свою псковскую невесту (и она его тоже). Молодые люди часто переписывались. Это нравилось Саше даже больше, чем личное общение – Маша прекрасно владела эпистолярным жанром!

В мае 1972 года случилось неизбежное – пришла повестка из военкомата.

Для Саши Семёнова началась суровая солдатская служба. Судьба забросила его в Архангельск в отдельный батальон связи.

Юный воин продолжал переписываться с бывшей одноклассницей. Сперва его письма шли во Псков, затем – в Ленинград, так как Маша сумела перевестись из Псковского педагогического института в ленинградский. Саша искренне восхищался умом и «шустростью» своей подруги, но пылкой страсти к ней не испытывал.

Летом 1973 года Маша работала вожатой в пионерском лагере. Она прислала жениху свою «лагерную» фотографию.

Однажды Саша сидел в казарме и писАл письмо. Он не заметил, как подошёл командир взвода лейтенант МАймур. Офицер взглянул на фотографию. Покрытая веснушками улыбающаяся девочка сидела на поваленном дереве и обнимала сидевшего рядом с ней веснушчатого мальчика.

– Твои брат и сестра? – спросил лейтенант.

– Нет, это Маша, – растерялся Саша и зачем-то добавил, – Халцедонова.

– Невеста, значит, – догадался Маймур. – А это её брат?

– Какой-то посторонний мальчик. Наверно, из её отряда. Маша – прирождённый педагог.

– Рядовой Семёнов! – проговорил лейтенант. – Советую поменьше забивать голову всякими там Машами! Тогда будет больше успехов в боевой и политической подготовке!

Глава 2

В начале октября Маша сообщила, что увлеклась фотографией. Она попросила жениха достать одну упаковку дефицитной гэдээровской цветной фотоплёнки «Орвохром».

В ближайшее время увольнения не предвиделись. Поэтому Саша отправился в «самоволку». Он вошёл в универмаг на проспекте Павлина Виноградова.

Молодая продавщица из нужного Саше отдела о чём-то беседовала с чуть седоватым офицером. Семёнов узнал майора Кравченко, которого видел, когда дежурил в комендатуре. Молодой человек попытался «затеряться» среди покупателей. Наконец, майор вволю наговорился и пошёл к выходу. Он скользнул вроде бы безразличным взглядом по Саше и вышел из магазина.

Семёнов направился к продавщице. Это была стройная брюнетка среднего роста с выразительными чёрными глазами. Саша залюбовался девушкой, но мысленно себя одёрнул: «Такая на меня и не посмотрит! Хватит с меня Маши!»

– Скажите, пожалуйста, а у Вас есть фотоплёнка «Орвохром»? – спросил Семёнов.

– Для самовольщиков – нет! – мило улыбнулась девушка.

– Я не… А кАк ты узнала?!

Саша от удивления перешёл на «ты». Собеседница последовала его примеру:

– В увольнение ходят в ботинках. А ты – в сапогах.

Молодой человек решил ради получения заветной фотоплёнки слегка пофлиртовать с наблюдательной продавщицей:

– Девушка, тебя кАк зовут?

– Так же, как и город в Гродненской области.

Саша знал в этой области только один районный центр: «Лида». Он без труда догадался, что этого знания достаточно и решил продолжить викторину с этой… любительницей викторин:

– Мы как в гайдаевском «Наваждении»!

Саша был уверен, что продавщица не догадается о второй новелле из киноальманаха «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика», героями которой были Лида и Шурик. Но та не только догадалась, но и продолжила викторину:

– Шурик, а ты можешь догадаться, откуда произошло имя «Саша»?

– От царя Македонии Александра, что в переводе с греческого означает «Защитник мужчина»…

– А тогда уже «царИ» водились?

– Конечно! Только ввиду нерождения Гая Юлия Цезаря они назывались иначе. В частности, наш герой носил титул базилевса.

– Похвально вообще, – похвалила Лида, – а для солдата «в частности»!

– И солдаты (только не советские, как я, а македонские) ласково называли своего командира «Алексаша», что со временем сократилось до «Саша».

– А где ты про это прочитал?

– Про «базилевса» – в энциклопедическом словаре. А про «Сашу» – только что догадался. Просто раньше об этом не задумывался.

– А я про «Сашу» рАньше задумывалась и пришла к твоему выводу. Правда, про «царя» до Цезаря задумалась только сейчас. Потому спасибо за «базилевса»!

– Лида! Ты фантастическая девушка! Я нередко встречал представительниц прекрасного, … или по крайней мере противоположного пола, которые что-либо не знают. Но ты первая, кто не побоялась в этом признаться, хотя была возможность «с учёным видом знатока хранить молчанье в важном споре»!

– Будем считать, что я смутилась… А скажи-ка, Шурик, откуда произошло имя «Шура»?

– У меня нет возможности отмолчаться. Честно признаЮ, что не знаю, но хочу узнать.

– Пусть это будет домашним заданием, – предложила Лида.

– Приятно было познакомиться!

– Взаимно. «Только» судя по началу нашего диалога, ты пришёл не «только» ради викторины.

– Ой! Чуть ни забыл… То есть «забыл»! Лидочка! Ласточка! Будь другом …!

– В каком смысле?! – оживилась продавщица.

– В «Орвохромном». Мне бы одну упаковку.

– «Губа не дура», как и её обладатель! Товар дефицитный. Поступает редко и сразу раскупается… Но ты «не печалься, ступай себе с Б-гом!» Когда поступит, я тебе упаковку отложу. Приходи сюда каждое увольнение, … но не чаще!

– До свидания!

– До него же! – улыбнулась продавщица.

Через несколько секунд она вдруг перестала улыбаться и крикнула:

– Шурик! Вернись!

Саша вернулся и спросил:

– Нашла?

– Нет. Но тебе нельзя выходить на улицу.

– Почему? – удивился Семёнов.

– Попадёшь на «ГАУПТическую ВАХТУ».

Молодому человеку вовсе не хотелось на гауптвахту.

– Думаешь, меня заметил тот тип, что говорил с тобой?

– Уверена, что заметил. Этот майор очень наблюдательный!

Саша подошёл к окну и заглянул в него:

– Вроде, не видно.

– Но лучше не рисковать. Как говорится, «бережёного…». Ну, ты понял…

– Молодец! … Точнее, молодчина! – похвалил Саша, понявший намёк на пословицу «Бережёного Б-г бережёт». – Обладаешь чувством меры. Не хочешь второй раз поминать «Его» всуе!

(Первый раз Лида упомянула «Его» в пушкинской фразе «Не печалься, ступай себе с Б-гом!»)

Юная продавщица повела столь же юного клиента в подсобные помещения магазина. Они вышли через чёрный ход на другую улицу.

– Постарайся не нарваться на патруль! – пожелала Лида и вернулась в магазин.

Саша постарался и… не нарвался, то есть добрался до казармы без приключений.

Через несколько дней, находясь на боевом дежурстве, Семёнов позвонил через военный коммутатор в Ленинград. Маша сообщила, что ужЕ достала вожделенную фотоплёнку.

Вскоре Семёнов пошёл в увольнение. Не в самовольное, то есть в «самоволку», а в законное, то есть в … «законку»! Так, правда, не говорят, хотя могли бы…

Молодой человек ужЕ подходил к магазину, чтобы отменить заказ на фотоплёнку, но в последний момент изменил решение.

«Ещё решит, что я набиваюсь в знакомые, – подумал он про Лиду, – а плёнка – только предлог… Я бы набился, но Маша при всей своей смышлёности „может не понять“! Да и „виноградовская“ красотка при всей нашей взаимной симпатии скорее всего имеет ухажёра!»

Саша мысленно так обозвал Лиду потому, что магазин, в котором она работала находится на проспекте Павлина Виноградова.

Как-то раз рядовой Семёнов дежурил в комендатуре. Майор Кравченко несколько раз внимательно смотрел на него, затем не выдержал и спросил:

– Как тебе удалось выскользнуть из универмага?

«Ай да Лида!» – мысленно восхитился Саша и «удивлённо» спросил:

– Из какого такого универмага?!

– Неважно! – хмуро ответил майор. – «Не пойман – не вор!» … И даже не самовольщик!

Глава 3

В мае 1974 года поезд увозил демобилизованного воина из Архангельска в Ленинград или, как подумал Саша, «от Лиды – к Маше».

Семёнов вернулся на родной завод и восстановился на второй курс столь же родного ВУЗа (летнюю сессию за первый курс он сдал ещё весной перед Армией).

Отношения с Машей тянулись по-прежнему. Они встречались раз в неделю и то не в каждую. В основном это были посещения кинотеатров, изредка театров. О поцелуях или о чём-то более серьёзном Саша речи не заводил. Маша в отличие от нерешительного ухажёра и рада бы затронуть эту тему, но воспитание не позволило начать первой.

23 февраля 1975-го года Маша не поздравила Сашу с днём Советской Армии (скорее всего просто забыла). Бывший воин обиделся и, ничего не сказав, перестал ей звонить.

…Через полгода Семёнов случайно увидел бывшую подругу в метро. Она оживлённо беседовала с Володей Ольшанским, который учился в той же 30-ой школе в то же время, но в параллельном классе.

Саша понимал, что в разрыве с Машей виноват только он, однако почувствовал укол ревности.

В середине октября Сашу Семёнова попросили на работе съездить в командировку от 18-го отдела. Предстояло привезти ящик комплектующих элементов с завода-изготовителя, находящегося… в Архангельске.

С Сашей поехала (точнее, он с ней) сравнительно молодая сотрудница 18-го отдела Наталья Викторовна Григорчук.

Сослуживица разрешила (а фактически – велела!) называть себя «Наташей» и обращаться к ней на «ты». Она много говорила о своей семье, показала фотографии сына и мужа. Когда Саша для заполнения пауз упомянул, что служил в Архангельске, Григорчук обрадовалась. Она вынула большой список дефицитных товаров, которые, не особенно надеясь на успех, намеревалась купить в этом городе. Последним 30-ым пунктом (напомнившим Саше его любимую школу) значились комплектующие, из-за которых была затеяна командировка. Четыре пункта занимали фототовары (оба супруга Григорчук были фотолюбителями).

– Почти ничем не могу помочь, – проговорил Семёнов. – Я в основном защищал Родину, а не ходил по магазинам.

– ЧтО значит «почти»?

– Разве что пункты с 6-го по 9-й.

– Ты тоже фотолюбитель?!

Саша блеснул знанием комедии «Горе от ума» в рамках школьной программы:

– «Не то, чтобы совсем…»

– Но знаешь, где эти товары продаются! – догадалась фотолюбительница.

– Знаю, – подтвердил Семёнов и подумал: «А Лида бы по-грибоедовски поинтересовалась:

«Однако есть приметы?»»

Они прибыли в Архангельск и остановились в гостинице. Григорчук побеседовала с администраторшей и подошла к Семёнову:

– Представляешь?! Эта деятельница предлагает нам совместный номер за дополнительную плату.

– Наташенька! – максимально пылко воскликнул молодой человек. – Ты разрываешь мне

«комсомольское сердце в груди»!

Даже если ты не

«была бы верная супруга

и добродетельная мать»,

я не дал бы денег этой вымогательнице. Но не потому, что жадный, а потому, что не флиртую даже с самыми очаровательными сослуживицами! ПотОм себе дороже выйдет!

«Очаровательная сослуживица» усмехнулась, побеседовала с администраторшей и вернулась к Саше:

– Вот ключ от отдельного таки номера. Знаешь, как она тебя обозвала?

– Скрягой.

– Умным!!

Вскоре Григорчук сходила на завод и заказала комплектующие, чтобы в последний день их забрать с помощью носильщика Семёнова.

Затем она поставила галочку возле 30-го пункта списка и сказала напарнику:

– Так, с ерундой покончили. Перейдём к делу. То есть к фототоварам. Веди!

Семёнов улыбнулся и мысленно пропел:

«Веди, СУСАНИН, нас смелее в бой!»

Саша привёл сослуживицу в тот самый универмаг. За прилавком нужного отдела стояла та самая Лида. Она была даже прекраснее, чем в прошлый раз. Или это потому, что между ними теперь не стояла Маша?

– Вон та брюнетка, – сказал он Наташе, а сам остался на месте.

Лида посмотрела на подходящую (в буквальном смысле) клиентку и попутно скользнула вроде бы безразличным взглядом по Саше.

«Знакомый взгляд! – подумал молодой человек. – Майор Кравченко меня тоже вроде бы не заметил!»

Влюблённый сник и подумал:

«Похоже, разлюбила… Или вообще не любила. Мы же на эту тему даже не начинали!»

Из четырёх требуемых Наташей фототоваров в продаже оказались только два.

– Могу предложить фотоплёнку «Орвохром», – любезно таки «предложила» продавщица.

– С удовольствием! – аж засияла Григорчук. – пять штук.

– К сожалению, осталась только одна. Но могу впоследствии оставить для Вас ещё четыре.

– И рада бы, но не получится. Мы завтра возвращаемся в Ленинград.

Лида достала из-под прилавка одну упаковку вожделенного дефицита и назвала общую сумму. Пока Наташа платила в кассу, продавщица могла посмотреть на стоЯщего в отдалении восторженно взирающего на неё Сашу, тем более других посетителей в её отделе не было. Но она не посмотрела.

Наконец, Григорчук получила покупки и увела погрустневшего земляка из универмага.

Они шли по главному проспекту Архангельска, названному вовсе не в честь экзотической для этого города птицы.

Павлин Фёдорович Виноградов геройски погиб, сражаясь с белыми. Поэтому впоследствии данная магистраль… была переименована в Троицкий проспект. ТАк что разговоры про «ВЕЧНУЮ память павшим героям» сильно преувеличены!

Сашина сослуживица не смогла скрыть обуревавших её эмоций:

– И это называется «захолустье»?! Да я такого сервиса не встречала даже в нашем хвалёном Ленинграде! Представляешь?! Она не только дала то, что я просила… Правда, не всё, а только половину, но это и то больше, чем я ожидала! … Так о чём это я?

– О том, что Лида далА и о том, чтО она дала! – рискованно пошутил Саша и поспешно задал отвлекающий вопрос. – Это какие пункты списка?

– Чётные.

– Шестой, значит, и восьмой, – без труда догадался Саша и не смог промолчать. – Я, кстати, живу на своей Петра Алексеева как раз в доме шесть дробь восемь.

– Угловой?

– Нет. Но там два двора соединены задним двором.

– Задолбал ты меня своими ДВОРАМИ! – воскликнула Григорчук.

Саша успел подумать:

«Тайны мадридского двора!».

Но он благоразумно не стал «грузить» этим неподготовленную слушательницу, которая меж тем продолжала:

– Прикинь! Она совершенно добровольно предложила мне купить жуткий дефицит…

– Дефицитище! – «уточнил» Саша.

– Вот-вот! Оно самое! Я эту гэдээровскую фотоплёнку даже в список не внесла, чтобы не засмеяли!

– «Орвохром»?! – ошарашено проговорил Семёнов.

– Конечно! Такая известная, что даже тебе известная! … Слушай, Саша! Ты ведь назвал продавщицу «Лидой».

– Не я, – пошутил Семёнов. – Это её родители так её назвали!

– Так вы знакОмы?

– Один раз виделись, – признался Семёнов. – Пару лет назад. Мне нужна была фотоплёнка «Орвохром»…

– Но ты же не…

– Я-то «не», – перебил Саша, – а моя знакомая – фотолюбительница.

– Знакомая? – усмехнулась Григорчук.

– Соседка моей тёти, – ответил молодой человек, не желая обсуждать Машу.

Наталью вдруг озарило:

– Поняла! Плёнки в продаже не было, и Лида обещала тебе оставить в будущем одну штуку!

– Откуда такая точность предсказания?! – удивился собеседник.

– Во-первых, она и мне сегодня предлагала в дальнейшем оставить недостающую плёнку. А во-вторых…

Она порылась в сумочке и достала только что купленную гэдээровскую фотоплёнку. На упаковке чёрной пастой было написано: «Шурик». Причём надпись была сделана «любовно» с помощью мелкого трафарета.

Саша удивился и неуверенно произнёс:

– А может быть, это другой Шурик? Она ж на меня почти не смотрела.

– Чего на тебя глазеть-то? Чай, не Ален Делон! Лида подумала, что ты – мой муж. Поэтому и отдала мне заказанную тобой плёнку! То есть дала понять, что выкинула тебя из своего сердца!

– При чём здесь сердце? – усомнился Саша. – Лида внимательно относится ко всем клиентам.

– Если бы она тебя не любила, – возразила Григорчук, – то продала плёнку через два месяца. А прошло уже два… гОда!

Глава 4

В 19 часов универмаг закончил работу. Лида вместе с коллегами подошла к автобусной остановке, расположенной неподалёку. Там стоял Саша с матерчатой сумкой и читал какой-то журнал с клеточками. Это был журнал «Шашки» (Семёнов был перворазрядником.)

Лида не хотела разговаривать с Сашей (по крайней мере, при подругах). Поэтому она сказала:

– Девочки! Я, пожалуй, прогуляюсь.

Она неторопливо шла по проспекту Павлина Виноградова и постоянно прислушивалась, надеясь услышать топот или хотя бы шаги догоняющего кавалера. Но было тихо.

У перекрёстка девушка остановилась в ожидании зелёного сигнала светофора.

Вдруг совсем рядом раздался чуть запыхавшийся голос:

– Привет работнице сферы обслуживания!

Лида резко повернулась. На улице, пересекающей проспект стоял спасённый ей от гауптвахты клиент двухгодичной давности и часто дышал – ведь ему пришлось бежать в обход.

– Привет, – ответила девушка и, подражая собеседнику, добавила, – … жителю города-героя Ленинграда.

Загорелся зелёный свет. Они перешли улицу и пошли рядом.

– Откуда ты знаешь, что я ленинградец?

– Твоя красотка проинформировала.

– Наташка?! Да какая ж она «красотка»?! Вот её сыночек Мишенька – и впрямь «красавчик»! И то потому, что он не в неё, а в своего папашу!

– ЧтО ты от меня хочешь, … «красавчик»?! – грустно усмехнулась Лида.

– Ну, это… кАк его? В общем, жениться хочу!

– На Наташе?! Так я не против…

– Зато Я – «против»! Хочу жениться на Лиде.

– Надеюсь, не на Руслановой? – «с надеждой» спросила шутница.

– Даже не на ещё живой (в отличие от Лидии Андреевны!) Тимофеевой-Шукшиной. Для изображающих непонятливость – на тебе! Я ж тебя, юмористичную, уже два года люблю! Правда, по-настоящему это понял только сегодня! А при нашей предыдущей встрече не был уверен, что нравлюсь тебе… Ну и… невеста у меня тогда была…

– … А потом и ребёнок появился…, – добавила Лида.

– Откуда ему появиться, если у нас даже до поцелуев не дошло?!

– Поцелуи для этого хоть и желательны, но не обязательны. А «откуда новорождённому появиться», я сказать стесняюсь. Можешь в энциклопедию заглянуть.

– Не стОит, – возразил Саша. – Я в теме.

– От слОва «темя»? – усмехнулась девушка.

– Я же не говорил, что я «в темени».

– МолодЕц! Убедил, что от слОва «тема». И откуда же появился «красавчик Мишенька».

– Понятно, от Наташи.

– А кто его папаша?

– Наташин муж.

– Понятно. Он увёл от тебя Наташу.

– Если и увёл, – засмеялся Саша, – то не от меня. Я с Наташей всего три дня знакОм. Нас сюда вместе направили в командировку от завода… И поселились мы в гостинице в разных номерах.

– Могли бы посылать однополых, – заметила Лида. Тогда бы поселились в одном номере.

– В их отделе работают в основном женщины, а ящик с комплектующими, который мы должны доставить на завод довольно тяжёлый.

– Про какую же невесту ты говорил?

– Это моя бывшая одноклассница Маша Халцедонова. Я её полгода назад бросил.

– За какие недостатки?

– У Маши были одни достоинства: умная, симпатичная, активная… Был, правда, один недостаток, но не у неё, а у меня.

– ?! (Лида выжидающе посмотрела на собеседника)

– Я её не любил.

– А меня?! – кокетливо спросила Лида. – Впрочем, не надо. Ещё сочтёшь меня вымогательницей… поцелуев.

– Хоть Клавдия Ивановна и пела

«О любви не говори, о ней всё сказано»,

но я всё-таки скажу: «Лида, я тебя люблю… вымогательницу!»

Лида рассмеялась:

– На «вымогательнице» не настаиваю, но остальное можешь повторять почаще… Особенно после свадьбы!

– Так ты согласна на свАдьбу?! – вскричал влюблённый.

Он хотел страстно расцеловать любимую, но та не позволила ввиду наличия прохожих.

– Всё понял, – смирился Саша. —

Курить, парковаться и целоваться только в специально отведённых местах!

– Я-то согласна, – согласилась Лида, – но мои родители… Мы же с тобой почти не знакомы.

– Разве два года малый срок?

– Но за эти годы мы ни разу не виделись.

– Зато я часто думал о тебе.

– Я о тебе ещё чаще, но не знала, что ты думаешь обо мне, хотя и догадывалась… В общем, сейчас у меня есть хоть и не такой любимый, но жених Коля.

– Но ты же только что сказала, что любишь больше меня, … то есть меня любишь больше!

– А родители любят егО больше!

– Как их звать?

– Пётр Иванович и Елизавета Степановна.

– Познакомь меня с ними.

– Как раз веду тебя с ними знакомить.

Они прошли несколько метров и возникла небольшая пауза (по этой причине Саша не любил телефонные разговоры). Для её заполнения кавалер произнёс:

– Кстати, по поводу твоего «домашнего задания». Два года моих попыток найти источник, объясняющий происхождение имени «Шура» успехом не увенчались.

– Я тоже не преуспела, – призналась Лида.

– И тоже придумала свою версию?

– Вообще-то я не любительница «народной этимологии», но с интересом выслушаю твою версию.

– Ещё скажи: «С неослабевающим интересом».

– Сперва выслушаю, а потОм скажу… или промолчу.

– За три века до базилевса Александра Македонского правителем Ассирии был некий АшшурбанапАл. Понятно, что до Цезаря (как ты заметила пару лет назад) «царей» не могло быть по определению, но в энциклопедии его упорно называют «царём», а мои попытки выяснить истинный титул опять таки «успехом не увенчались». Сей ассириец после долгой осады завоевал Вавилон и (подобно дяде Евгения Онегина)

«уважать себя заставил».

Прошло три века и гениальный македонец завоевал тот же Вавилон. Местные жители прозвали своего столь же уважаемого покорителя «Ашшурбанапал». Александру эта «кликуха» понравилась, и он повелел своим воинам называть себя так же. Но поступили жалобы на «трудновыговариваемость» (как и само это слово) нового имени. Тогда полководец сжалился и разрешил: «Ладно уж. Называйте меня кратко „Шура“». С тех далёких пор и повелось, что «Александр» (а особенно женский вариант «Александра») – это «Шура»… Скорее всего это бред.

– Но очень даже логичный! – похвалила Лида.

Тут их перегнал быстро идущий мужчина в сером пальто и модной шляпе. В руках у него был большой букет роз. Прохожий взглянул на влюблённую парочку и остолбенел (подобно излишне любопытной жене библейского Лота, превратившейся в соляной столб):

– Не понял!

Саша инстинктивно вытянулся по стойке «смирно»:

– Здравия желаю товарищ лейтенант!

– Старший лейтенант.

– Поздравляю! – поздравил Семёнов и мысленно вспомнил соответствующую фразу Лёлика-Папанова из «Бриллиантовой руки»:

«Лейтенант… СтаршОй я…».

– Спасибо, – без особой радости ответил Маймур.

– Лида! – обратился Саша к невесте. – Разреши представить командира моего взвода теперь уже старшего лейтенанта Маймура.

– Мы знакомы. Это и есть мой «жених Коля». Вернее уже бывший жених!

– То есть кАк это «бывший»?! – опешил офицер.

– Мы с Лидой решили пожениться, – пояснил Саша.

– А Вам, рядовой Семёнов, слОва не давали! – рявкнул старший лейтенант.

– Коля, не груби, – попросила Лида. – Ты «парень хороший», но я люблю Шурика.

Маймур, как настоящий офицер, не сдавался без боя:

– Твой «Шурик» – тОт ещё Шурик! У него есть другая невеста. Пусть не такая, как ты красавица, но довольно симпатичная… Некая Маша Хризолитова.

– Халцедонова, – уточнила Лида.

– Так ты об этом знАешь?! – удивился Маймур. – Значит, это тЫ разлучила рядового Семёнова с Машей?

Саша мужественно встал на защиту любимой:

– Мне, конечно, слОва не давали, но я уже не в Армии. Машу я сам бросил полгода назад потому, что не любил, … хоть и уважал. А обижать Лиду я не позволю! Ни Вам, ни даже самомУ маршалу Гречко!…

Тут Семёнов неожиданно вспомнил собственное извращение известной скороговорки:

«Ехал Гречко через речку.».

– … И вообще, я не рядовой, а ефрейтор запаса.

Это почётное звание Семёнову присвоили перед сАмой демобилизацией, но Маймур об этом не знал, так как последние полгода Саша служил в другой роте. (Впрочем, народная армейская мудрость не считает это звание почётным:

«Армия без ефрейтора как деревня без дурака»

или

«Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора». )

– Что ж ты сразу не сказал?! – издевательски воскликнул офицер. – Куда уж мне, скромному старлею тягаться с самим ефрейтором?!

Саша благоразумно промолчал. Это придало сопернику излишнюю смелость.

– Ты глянь на своего ухажёра! – обратился тот к Лиде. – Такой же невзрачный, как и его букет.

– А твои шикарные розы, – не выдержала девушка, – колючи, как ты сам!

– Ну и оставайся со своим хлюпиком! – выкрикнул Маймур.

Он подошёл к ближайшей урне и демонстративно засунул в неё раскритикованный букет. Затем удалился в противоположную сторону.

– Ну вот, – вздохнула Лида. – С Колей разобрались, остались папа с мамой.

– И не только твои, – напомнил Саша. – Но ты не печалься – справимся!

Через пять минут они пришли. Девушка открыла дверь и ввела нового жениха в квартиру. Они сняли верхнюю одежду и надели сменную обувь.

– Я готов! – решительно заявил Саша.

– Один готов! – улыбнулась Лида и добавила. – Другая – тоже.

Она открыла дверь комнаты и быстро проговорила:

– Папа, знакомься – это Шурик.

– Здравствуйте, Пётр Иванович, – машинально произнёс гость заранее заготовленную фразу, с ужасом осознавая, с кем здоровается. Этот чуть седоватый добродушный мужчина, читающий, сидя на диване, журнал «Крокодил», был грозным майором Кравченко из местной комендатуры… или подполковником, если его повысили, как Маймура. Точнее сказать было нельзя, так как дОма он был, естественно, не в военной форме.

– Рядовой Семёнов! – воскликнул офицер.

– Обижаешь, папа! – улыбнулась Лида. – Шурик у меня ефрейтор запаса.

– ЧтО значит «у тебя»?!

– Это значит, – выпалил Саша, – что я люблю Вашу дочь и прошу у Вас её руки… Ну, и у Елизаветы Степановны тоже, только её нет.

– Это дело поправимое! – усмехнулся глава семьи и громко крикнул. – Лиза!!

С кухни прибежала его супруга – красивая женщина, похожая на Лиду (точнее, наоборот).

– Здравствуйте, Елизавета Степановна! – поздоровался гость.

– Добрый вечер, молодой человек… – удивлённо проговорила мать Лиды.

– Не такой уж добрый! – хмуро заметил Пётр Иванович. – Этот Шурик явился свататься к нашей Лиде!

– Но это ещё не повод обзывать Сашу Шуриком! – вступилась за гостя хозяйка.

– Это не я, это Лида его так обозвала! – возразил муж.

Дочь возразила:

– Это не я, это Саша! (Впоследствии у израильской фирмы, выпускающей моющие средства появился похожий слоган: «Это не я! Это „САно“!») … Или всё-таки «Шурик»? В общем, «кАк Вас теперь называть?»

– Так вЫ на «Вы»? – усмехнулся Пётр Иванович.

Дочь парировала:

– Мы не «новЫ»! УжЕ давно знакомы.

Саша пояснил:

– Лида привела название приключенческого фильма «КАк Вас теперь называть?» с Копеляном и Стржельчиком.

– Два знатока! – усмехнулся старший Кравченко.

– Пара! – воскликнул с живостью Саша.

– Это «два САПОГА – пара» попытался возразить Пётр Иванович, но попытка не удалась. Лида возразила:

– Знаток и «знаточиха» могут быть парой, а мужской и женский сапоги – вряд ли!

Тут пришедшая в себя мать семейства прервала умную беседу естественным вопросом:

– А как же Коля?

– Мы товарищу старшему лейтенанту всё объяснили, – ответил новый жених. – Он не стал возражать против нашего брака.

– Но букет в урну всё-таки засунул! – не удержалась невеста.

Её отец усмехнулся:

– Коля парень бережливый. Не удивлюсь, если потом он достал букет из урны и вернул его за полцены туда, где купил!

– Даже если и так, – вступился за бывшего командира Саша, – это не повод для критики. Я бы на его месте, возможно, и не такое «отчебучил»!

– Постой! – спохватился работник комендатуры. – Если память мне не изменяет, ты ведь служил в в/ч («войсковая часть») 44691?

– И то, и другое, – ответил Саша и пояснил. – и «не изменяет», и «служил».

– Но ведь и твой менее удачливый соперник тоже оттуда!

– Да. Лейтенант, … а теперь уже старший лейтенант Маймур был командиром моего взвода. Он грамотный специалист. Я его уважаю… А Лиду – люблю! … Ну, и уважаю тоже, естественно!

– Ну, а теперь-то ты хоть скажешь, как улизнул из магазина?! – спросил Кравченко.

Саша покраснел и уставился в пол.

Из какого магазина?! – удивилась офицерская супруга. – Из винного?!

– Елизавета Степановна! Я не пью! Можете спросить у Николая Васильевича.

– У Гоголя, – проявил хоть и минимальную, но всё-таки эрудицию офицер.

Его дочка проявила куда бОльшую эрудицию, а заодно предоставила возможность проявить её жениху:

– Тогда уж у знаменитого русского хирурга!

Саша не упустил свой шанс:

– Рад, что ты знаешь анкетные данные Склифосовского, но я имел в виду Николая Васильевича Маймура.

Пётр Иванович усмехнулся:

– Не буду его о тебе спрашивать. Зачем человеку душу травить?! … Так кАк насчёт магазина?!

Лида пришла на помощь жениху:

– «Шурика», … который вновь стал «Сашей» из магазина вывела я! Мог бы, папа, у меня спросить.

– Я догадывался, что это твоя работа. Потому и не спрашивал.

– Лидочка! – всплеснула руками её мать. – ЧтО ты делала в винном магазине?!

– Не в винном, а в универсальном. То есть в моём универмаге. – засмеялась девушка и рассказала родителям всю историю знакомства с нынешним женихом.

– Что будем с ним делать, Лиза? – спросил отец невесты, кивнув на Семёнова.

– Колю мы хорошо знали, – начала Елизавета Степановна, – а Сашу видим в первый раз…

– ВсЁ ясно, молодой человек? – перебил жену муж.

– Куда уж яснее?! … Прости, Лида, что искорёжил твою личную жизнь!

– Не беспокойся! – успокоил его Кравченко. – Маймур простит Лиду.

– И не надейся! – возразила дочь. – Коля не позволит вытирать об себя ноги!

Елизавета Степановна рассердилась:

– Так мне дадУт договорить или нет?!

– Рискну ответить от имени всех присутствующих, – усмехнулся глава семейства, но «дадут».