Текст книги "Границы выбора"

Глава 12

Десятого августа, в пятницу, в конце рабочего дня, после совещания мэр попросил задержаться начальника управления внутренних дел полковника Мурзина.

– Виктор Иванович, у городской власти есть твёрдое намерение убрать несанкционированную торговлю с улиц. Ждём высоких гостей из столицы, а у нас мусор валяется на улицах, около магазинов. Наши акулы теневого бизнеса совсем обнаглели. Скоро мусором по самую макушку зарастут.

– Понял тебя, Антон Иванович, – хохотнул полковник, услышав от мэра сравнение мелких уличных торговцев с акулами теневого бизнеса.

– Бабульки с понятием у нас в Еловске, не то что некоторый криминальный элемент. Проведём с ними профилактическую работу. Но ведь сам понимаешь, надолго со своим приработком они не под каким запретом не захотят расстаться. Скоро начнётся сезон сбора грибов и ягод, а самые проходные места, как раз и находятся рядом с крупными торговыми объектами.

– Если бы бабульки торговали, только грибами и ягодами, это полбеды. Выездная мелкая розница со своим товаром благополучно располагается рядом с торговыми центрами каждый день автомобильными фургончиками и лотками, как в девяностые. Ты же в курсе, что для уличной торговля мы отвели, с учётом санитарных норм, специальные места в городе. Необходимо проявить волю и совместными действиями, контролирующих органов, уличную торговлю направить в цивилизованное русло.

– Я только за порядок на наших улицах, ты же знаешь мою позицию, Антон Иванович, обязательно посодействуем. Только дни и время мероприятий нужно согласовать.

– Разумеется, Виктор Иванович. Вопросы ко мне есть?

– Пока, вопросов нет. Если появятся будем решать, как всегда, в рабочем порядке.

– Тогда, копию приказа на своего сотрудника, ответственного за мероприятие, пусть твой секретарь по факсу сбросит в нашу приёмную.

– Обязательно.

Покончив с делами, мэр поехал домой, чтобы успеть отдохнуть прежде, чем отправиться в ресторан на юбилей к своему приятелю, Семёну Краеву, крупному владельцу строительного бизнеса. Зайдя в дом, он спустился в подвальное помещение, где была оборудована специальная комната, в которой хранились охотничьи ружья и спиннинги. Открыл оружейный сейф и извлёк из него новый охотничий карабин, сделанный на заказ в Германии. С чувством знатока, полюбовался работой оружейного мастера. Имитируя готовность к выстрелу, навскидку прицелился. Срез мушки совместился с верхними краями прорези прицела. – Какая замечательная подгонка! Это то, что я давно хотел! – порадовался он, как ребёнок новой игрушке, и пожалел о том, что не может прямо сейчас из него пострелять. Потом из сейфа бережно достал импортное двуствольное ружьё, с вертикальным расположением стволов, подарок юбиляру, разобрал его и аккуратно уложил в фирменный кейс. На мгновение задержался около настенного, застеклённого шкафа с коллекцией спиннингов и твёрдо решил в следующие выходные, обязательно выбраться на рыбалку, затем сдал оружейную комнату на сигнализацию под охрану и, в отличном настроении, отправился наверх.

Открыв дверь в кабинет, он очень удивился, увидев соблазнительную женскую фигуру в короткой юбке. Женщина явно не слышала, что кто-то вошёл, из-за шума работающего пылесоса, которым она, круто нагнувшись, пыталась убрать пыль в труднодоступном месте, под диваном. Антон Иванович сделал несколько неслышных шагов по ковру и в недоумении остановился около письменного стола. Опустил кейс на пол, затем повернулся лицом к незнакомке. Она в этот момент выпрямилась и, только тогда заметила, появившегося в комнате Антона Ивановича и немного смутившись, ловко, с помощью большого пальца правой ноги, выключила пылесос.

– Ты, кто? – спросил Антон Иванович, подумав, что это должно быть домработница, которую он никогда не видел, так как уезжал из дома всегда рано утром, а приезжал поздно вечером.

– Я Оля, временно подменяю вашу домработницу, – торопливо ответила девушка.

Кукольное личико блондинки, пышная, полуобнажённая, волнительно дышащая грудь, настороженный взгляд голубых глаз, совсем немного понадобилось Антону Ивановичу для того, чтобы он не смог устоять от соблазна первородного греха и он, без малейшего промедления, стал действовать. Неспеша снял пиджак и швырнул его в сторону, ослабил узел галстука, снял и отправил вслед за пиджаком. Женщина тревожно прижала руки к груди и сделала шаг назад, а в глазах мелькнул страх. Но сигнал стоп в голове у Антона Ивановича не сработал. Он, как маленького ребёнка, подхватил её на руки. Она стала колотить его кулачками по груди, по голове и визжать, затем не менее гневно, возмутилась.

– Отпусти меня немедленно, животное! Я позову на помощь, и сюда прибежит твоя жена!

– Зови. Тебя, всё равно, здесь, никто не услышит, – улыбаясь, великодушно позволил ей Антон Иванович. Её сопротивление, только сильнее возбуждало его.

В какую-то долю секунды он потерял равновесие, и они оба оказались на полу, на ковре. А ещё через несколько мгновений он полностью потерял контроль над собою. Она перестала сопротивляться и начала то ли стонать, то ли нервно рыдать. Он же, овладев телом молодой женщины, тяжело сопел над её ухом, но сам не слышал этого. И неведомо было ему, что всё происходящее у него в кабинете, записывается тремя миниатюрными видеокамерами, работающими синхронно.

Следователь Борисов запланировал вовремя уйти в отпуск, поэтому второй день не вставал из-за рабочего стола, стараясь привести в порядок, накопившиеся документы. Раздался телефонный звонок. Борисов снял трубку. Звонил дежурный офицер из следственного изолятора. Борисов посмотрел на ручные часы. Время приближалось к обеденному перерыву.

– Вадим Александрович, подследственный Ильин просится к тебе на допрос, хочет дать признательные показания.

– Раз просится, значит надо его выслушать. – Борисов положил телефонную трубку на место и задумался.

Полгода тому назад к нему, вечером, явился домой его двоюродный брат Степан Колычев, освободившийся из колонии строгого режима.

– Вадим, выручи, оказался на мели. Нужны деньги, отдам, как только на ноги встану. Не хотел тебя беспокоить, но поверь, больше не к кому обратиться.

– Стёпа, служба собственной безопасности может неправильно расценить мои контакты с тобою.

– Вадим, даже и не надейся, я не планирую проводить у тебя свой уик энд.

– Хорошо, – улыбнулся Борисов, – я тебя выручу, деньги дам. Но ты, в свою очередь, забудь дорогу ко мне.

– Как же тогда, я тебе долг верну?

– Я тебе сообщу сэмээской номер своей кредитной карточки.

Степан, пообещав Вадиму больше к нему домой не приходить, седьмого августа, вечером опять заявился. Он расположился у него в гостиной, как у себя дома. Расселся, как хозяин, в любимом кресле Борисова, поставив рядом дорожную сумку. Благо, что в это время в квартире из домочадцев, никого не было. Жена с дочерью уехали за покупками.

– Вадим, мне необходимо выбраться из города. – Степан достал из дорожной сумки пистолет и положил его на подлокотник кресла.

– Не понял?

– Ты, через посты вывезешь меня за город на своей машине. Твою машину проверять не будут.

– А если я скажу нет?

– Прекрати паясничать. – Степан взял пистолет в правую руку и, не спуская глаз с Борисова, достал из дорожной сумки пачку стодолларовых купюр и бросил её на колени брату. – Там десять штук, можешь не пересчитывать. Когда вывезешь, то получишь ещё столько.

– Эти деньги из сейфа Бегемота?

– Я их выиграл в лотерею.

– Кто убил Бегемота и племянника мэра, ты?

– Не обольщайся, зоне не удалось сделать из меня кровожадного монстра.

– Ты знаешь, кто?

– Братишка, прошу тебя, не своди на нет мою радость от нашей встречи. Очнись, я не у тебя на допросе.

– Хорошо, посиди здесь, я должен переодеться. Не садиться же мне за руль в домашней куртке?

– Я пойду с тобою.

– Опасаешься, что убегу?

– Нет. Думаю, что у тебя в доме есть оружие и не хочу, чтобы ты брал его в руки.

Борисов был готов на всё, лишь бы поскорее выйти из квартиры, чтобы жена и дочь, вернувшись домой, не встретились с Колычевым. То, что это Степан мог убить Жукова и Пруткова и забрать деньги из сейфа, он предположил, когда узнал в начале следствия о том, что тот работал механиком в автосервисе у Бегемота. Но вину Степана необходимо было ещё доказать и не факт, что она будет доказана, а вот вина Ильина была почти доказана.

– Вадим, предупреждаю, будь в пути благоразумным.

– Я что, по-твоему, похож на крутого шерифа из голливудского боевика?

– На шерифа, Вадим, ты как раз и не похож. Ты, похож на себя.

На выезде из города, на посту ГАИ машину остановил инспектор. Борисов специально не включил сигнал поворота. Он узнал молодого лейтенанта.

– Вадим Александрович, у Вас на машине сигнал правого поворота не горит.

– Не может быть, – Борисов включил сигнал и вышел из машины, чтобы посмотреть. Степан тоже вышел из машины и встал так, чтобы удобно было стрелять. Борисов понял, что брат готов дорого заплатить за свободу.

– Спасибо, Николай, я просто забыл его включить. – Сказал Борисов инспектору. Когда они вернулись в машину, то Борисов увидел, каким бледным было лицо у брата.

– А ты серьёзно рисковал, Вадим.

– Я рисковал не больше, чем ты. Если бы я не вышел из машины, то инспектору это показалось бы подозрительным. – Отъехав от поста ГАИ десять километров, Борисов остановил машину. У него в машине под сиденьем лежал пистолет, и он не потерял надежду им воспользоваться.

– До федеральной трассы осталось пару километров, пройдёшь до неё пешком, я не хочу на ней светиться.

– Вадим, я скажу тебе, где нужно будет остановиться, а пока езжай без остановок.

– Я не могу тебя на своей машине везти бесконечно, это подозрительно.

– Напротив. Я не вижу в этом, ничего подозрительного.

Через час пути в свете фар, мелькнула, стоящая на обочине, легковая машина. Степан попросил Борисова остановиться рядом с ней. Когда Борисов остановился, Степан бросил ему на колени пачку стодолларовых купюр и вышел. Он заранее договорился с хозяином этой иномарки, с которым отбывал наказание на зоне. Номер Борисов не разглядел, потому что он был забрызган грязью.

– Всё нормально? – Спросил у Степана водитель, когда тронул машину с места.

– Нормально, только устал очень. Я, с твоего позволения, посплю. Неизвестно, когда ещё будет такая возможность.

– Конечно, часа три у тебя есть. – Степан, согнув ноги в коленях, лёг на спину, а голову положил на сумку и прикрыл веки, но заснуть не смог. Перед ним, как наяву, развернулась картина, той самой трагедии в летнем парке, из-за которой он оказался в заключении на зоне строгого режима на четырнадцать лет.

Тёплым, августовским вечером он и его девушка Рита, прогуливались по дорожкам парка и увлечённо обсуждали, только что просмотренный в кинотеатре фильм. Сгущались вечерние сумерки, но фонари на столбах ещё не светили. Они и не заметили, как оказались в одном из глухих уголков парка. Неожиданно, дорогу им преградила компания пьяных молодых парней из четырёх человек. Что случилось потом, без содрогания в душе, он вспоминать не мог.

– Смотрите, какую аппетитную кисочку, нам сама судьба посылает, – сказал один из них.

– Ты, что не видишь, Сёма, у кисочки есть котик? – Подхватил другой.

– А мы хорошенько попросим котика, и он нам уступит свою кисочку, – не хотел униматься тот, которого назвали Сёмой. Рита, напуганная появлением хулиганов, прижалась всем телом к Степану и повисла на его правой руке, поэтому он упустил инициативу, в назревающей драке. И, несмотря на то, что во время службы в армии, проходил специальную подготовку по рукопашному бою, защищая Риту и себя, он потерпел поражение от четырёх отморозков. Эти четверо молодчиков жестоко избили его, а Риту не менее жестоко изнасиловали. Их чуть живых скорая помощь доставила в больницу. У Риты случился выкидыш.

Докторам из реанимационного отделения городской больницы, чудом удалось спасти ей жизнь. Ещё в больнице от пережитого в парке, у неё помутилось сознание. После выписки из городской больницы, её сразу поместили в больницу для душевнобольных.

Глава 13

Адвокаты, нанятые родителями четырёх насильников, уголовное дело развалили во время суда. Впрочем, Степану было всё равно, накажет их суд или нет. Он ещё в больнице твёрдо решил, что сам совершит над ними правосудие. Через приятеля, служившего в милиции, он узнал домашние адреса «великолепной четвёрки» и проследил маршруты их передвижения по городу. Первого, которого звали Сёмой, он встретил у подъезда его дома. Для начала, он его жестоко избил, а затем, продолжая находиться в слепой ярости, по самую рукоятку воткнул нож ему в грудь. С остальными тремя он разделался, как со слепыми котятами. Однажды, поздним вечером, он дождался, когда они выйдут из ресторана. С ними были три молоденькие девушки. К ним тут же подъехали две машины такси. Степан на своей машине пристроился за ними. Такси доставили весёлую компанию за город, в дачный посёлок. Некоторое время из дачного домика доносились звуки музыки, смех, женские визги. Стояла глубокая осень, соседи на дачах, почти отсутствовали. Часа через три звуки стихли, начинало светать, Степан собрался уезжать. Но что это? Он увидел, как те трое, за которыми он следил, вышли из дачного домика и пошли в сторону шоссе.

Когда он убедился, что они идут по направлению к автобусной остановке, то сократил себе путь, пройдя через лесок напрямую и, опередив их, вышел к ней на несколько минут раньше. Посмотрел расписание движения автобусов. До следующего оставалось тридцать минут. Он вышел из-за остановки им навстречу. Был он в этот момент спокоен, как никогда.

– Какая встреча! – Воскликнул Степан, будто встретил старых знакомых, и широко раскинул руки, готовясь обнять всех троих. Они в недоумении остановились. – Неужели забыли?! Год назад, лето, городской парк, парень с девушкой и вас, четверо недоносков у них на пути. Ну что, вспомнили? Вспоминайте быстрее, а то старуха с косой уже заждалась вас. – Один из них узнал Степана.

– Да это, тот самый, из парка, которого мы не добили, потому что нам менты помешали. А тёлка его, такая аппетитная была, жалко, что у неё крышу снесло. Я бы с ней не прочь, ещё покувыркаться. Мы тебя сейчас свяжем и положим на дорогу. И примешь ты лютую смерть под колёсами какой-нибудь фуры. – Сказав это, он, в предвкушении хорошего куража, вразвалочку, имитируя матросскую походку, двинулся на Степана. Его прогулка на утреннем, свежем воздухе в сторону Степана закончилась почти сразу. Сделав два шага ему навстречу, Степан остановил его ударом правой ноги в пах. Насильник схватился обеими руками за низ живота и, охнув, присел на корточки. Весёлое выражение на его лице, мигом сменилось на гримасу от невыносимой боли. Он даже не успел понять, что произошло, потому что Степан сделал ещё шаг вперёд и, многократно отработанным движением руки, в которой держал нож, нанёс ему смертельный удар лезвием по шее. Насильник завалился на бок. Его кровь из сонной артерии, стала пульсировать фонтанчиком на грязную землю. От такой натуральной картины ухода их товарища в мир иной, лица двух его подельников сделались матово бледными. Один из них суетливо достал из внутреннего кармана куртки пистолет. Но выстрелить ему не удалось. Потому что Степан ударом ноги, выбил его из руки насильника. Ещё несколько движений Степана и второй любитель острых ощущений, уткнулся мёртвым лицом в грязную землю. Наблюдателю со стороны могло показаться, что Степан, передвигаясь, совершает какой-то ритуальный танец. Третий насильник, пятясь задом, споткнулся и упал на спину. Ужас перекосил его лицо, животный страх сковал движения. Степан наклонился над ним. В нос ему ударил резкий запах свежих человеческих испражнений. Похоже было на то, что насильник обделался и обделался по полной программе. Жалость на мгновение шевельнулась в душе у Степана. Но только на мгновение. Привыкнув в жизни любое дело доводить до логического конца, Степан решительно поставил точку в этом трагическом эпизоде.

– Ну что, хозяин жизни, скажешь теперь? Покувыркаться с тёлкой желание не пропало? – Поинтересовался он у насильника, лежащего около его ног на грязной, холодной земле, в собственных нечистотах.

– Не убивай, дам денег, отец даст, он богатый, – стуча зубами и взглядом, умоляя Степана о пощаде, проканючил насильник.

– Моему, не родившемуся ребёнку, ты тоже деньжат отвалишь? Моей женщине, которая в психбольнице наложила на себя руки, что готов пообещать? Чего молчишь? Отвечай. – Насильник обречённо молчал и продолжал зубами выбивать чечётку. Степану стало противно на него смотреть, он выпрямился. Отыскав взглядом, валяющийся на земле пистолет, подошёл к нему и поднял. Привычным движением из армейского ПМ выщелкнул обойму, оставив в ней один патрон, остальные положил в карман. Вставил её на место. Загнал патрон в патронник и бросил пистолет насильнику.

– Не получилось у тебя жить нормально, по человеческим законам, так попробуй, хотя бы, достойно смерть принять. Там один патрон. – Трясущимися руками, насильник схватился за рукоятку пистолета, направил его в сторону Степана и с яростным выкриком, – получи, урод, – нажал на спусковой крючок. Звук выстрела вспугнул стайку птичек. – Ребёнок и тот с такого расстояния попал бы в меня, а я не услышал даже свиста пули, – подумал Степан. Нож, который он метнул, вошёл насильнику в шею легко. Степан подошёл к трупу, посмотрел на него и сказал, – видит бог, я дал тебе возможность сделать выбор, и ты его сделал.

Вернувшись домой, Степан отключил телефон и принял ванну. Сегодня идти на работу, он был не намерен. Затем шторами закрыл окно в комнате и лёг спать. Первый раз, за многие месяцы, у него на душе было легко и спокойно. Он спал, почти сутки. С постели рано утром, на следующий день его заставили подняться настойчивые звонки в дверь. Он посмотрел в дверной глазок и сразу всё понял. На лестничной площадке перед дверью стоял его родной дядя по отцу, подполковник милиции Колычев Григорий Викторович. Степан открыл дверь и приветливо пригласил раннего гостя в дом.

– Заходи, Викторович. Ты чего такую рань примчался? Случилось что-то?

– Случилось, случилось, – не оборачиваясь к племяннику, проворчал дядя по пути в комнату.

– Чего?

– Глупость большая, которую ты сотворил. Вот, что случилось. Всю областную милицию ты на уши поставил. Неужели ты, до сих пор не понял, что Маргариту не вернуть с того света, уже никогда. А себе жизнь, теперь изуродовал навсегда. Эх, молодо зелено. Тебя, кто уполномочивал брать на себя функции судьи и палача? Тьфу! Самому-то не противно было о них руки марать?

– Я не анализировал свои ощущения в тот момент, когда отправлял их в ад. Сейчас, если хочешь знать, испытываю чувство глубокого удовлетворения.

– Чё ты, испытываешь?! Удовлетворение? Это надо же! Удовлетворение он испытывает, щикатила доморощенный. Ну всё, хватит, собирайся. Хочу сам тебя отвезти, чтобы ты явку с повинной написал. Может, прокурор и скинет пару годиков.

– Напрасно хлопотал. Я и сам планировал явиться в милицию.

– Сам не сам, лучше я проконтролирую, пока ты ещё чего не натворил. Три молоденькие девчушки найдены мёртвыми сегодня утром в дачном посёлке, ты, случайно, ничего подозрительного не видел?

– Случайно видел, но говорить об этом сейчас не хочу.

Степан прошёл на кухню, поставил чайник на плиту, зажёг газовую конфорку и пошёл в ванную комнату бриться. Григорий Викторович, вдруг, почувствовал боль за грудиной. Пошарил по карманам, но нитроглицерина не нашёл и прошёл на кухню, чтобы взять лекарство в домашней аптечке. В аптечке, кроме аспирина и бинта, ничего не оказалось, но на второй полке он заметил начатую бутылку коньяка. Хорошенько плеснул в чайную чашку, сто-стоящую на столе, и одним большим глотком выпил. Боль за грудиной, через некоторое время стала утихать.

Работы у молодого следователя прокуратуры Бочкина в этом уголовном деле было не много. Преступник сам явился в милицию, признался в совершении убийств, доказательную базу долго и кропотливо собирать не надо было и, поэтому следствие длилось недолго. Степан заметил, что следователь сочувствует ему. Он помнил, как на первом допросе он, первым делом, поинтересовался.

– Где, так профессионально, Вы научились владеть ножом?

– Я год служил в спецподразделении морской пехоты.

Когда Степан отсидел большую часть срока, то судьба ещё раз свела его со следователем Бочкиным. На зоне случился стихийный бунт заключённых, спровоцированный нечеловеческим отношением к осужденным, некоторых представителей администрации исправительного учреждения. Бунт был жёстко усмирён. При подавлении бунта, с обеих сторон погибли люди. Со стороны администрации погиб молодой офицер, который только начинал служить в системе исправления наказаний, да при попытке совершить побег, через контрольно пропускной пункт, охраной были застрелены два заключённых. Чтобы разобраться в случившемся, на зону прибыла независимая компетентная комиссия из другого региона, в составе которой был старший помощник прокурора Бочкин.

Через неделю после бунта, когда жизнь на зоне вернулась в привычный для заключённых порядок, Степан после обеда в зоновской столовой, вне строя, один возвращался на своё рабочее место, в котельную, в которой трудился кочегаром. Его окликнул мужчина в форме работника прокуратуры, стоящий недалеко от входа в столовую.

– Осужденный Колычев, подойдите ко мне. – Степан быстрым шагом подошёл и привычным движением, снял головной убор.

– Здравствуйте, гражданин начальник, – опустив глаза вниз, произнёс он.

– Шапку оденьте, мороз на дворе. Колычев, Вы меня не узнали?

– Узнал, гражданин начальник. Вы, следователь Бочкин.

– Степан, ты через четыре года выходишь. Я помню. Будут трудности, а они обязательно будут, ты обращайся. Где меня искать знаешь.

– Спасибо, гражданин начальник. Я могу идти? А то за опоздание с обеда, меня могут наказать?

– Иди, Степан. Поверь, искренне рад был узнать, что ты жив и здоров.

– Спасибо за добрые слова, гражданин начальник. – У Степана, от нахлынувших воспоминаний, комок подступил к горлу, а на глазах выступили слёзы. Он резко отвернулся от Бочкина, надел шапку и быстро зашагал в сторону зоновской котельной.

В конце рабочего дня, в пятнадцать тридцать, когда Курагин собрался идти к Зубову на совещание, к нему приехал Бочкин.

– Зачем я тебе понадобился, Фёдор Осипович?

– Помнишь, я тебе докладывал про обнаруженные улики в мусорном баке?

– Да.

– На найденной в пакете, пустой бутылке, из-под водки, обнаружены отпечатки пальцев Колычева. Колычев, он же Филин, подходит под описание того мужчины, которого встретил Ильин в автосервисе.

– Это тот, который дал ему в руки нож?

– Да. У меня есть информация о том, где он в данный момент может скрываться. Он нужен мне.

– Людей за ним отправлю, не вопрос. Зачем он тебе? Думаешь, что он сам сознается в убийствах? Вещественные доказательства из мусорного бака и яйца выеденного не стоят, так же, как и его жизнь теперь.

– Не скажи. Теперь-то, как раз, его жизнь и подскочила круто в цене.

– Хорошо. Но хочу предупредить тебя о том, что мои парни показания из него выколачивать не будут, они такими вещами не занимаются.

– Я тоже не сторонник, таких методов.

– Всё, Фёдор Осипович, мне пора. Шеф не любит, когда опаздывают на совещания. – Бочкин быстро написал на листочке адрес местонахождения Колычева и отдал Курагину.

Адвокат записал признательные показания Ильина на диктофон. После допроса, он с этой записью отправился к Курагину.

– Запись нормально получилась? – Спросил Курагин. – Включай, послушаем. Голос Ильина на записи был немного искажён, но узнаваем. И вот, что услышал Курагин на этой записи. Ильин говорил неторопливо и монотонно:

«Когда я вошёл в кабинет хозяина автосервиса на втором этаже, то увидел двух мужчин, выясняющих между собою отношения на повышенных тонах. Затем, один из них, нанёс удар ножом другому. Получивший удар, сначала согнулся, потом упал на пол. Наносивший удар, повернулся в мою сторону и кинулся на меня. От его удара ножом мне удалось увернуться. Между нами завязалась драка. Сначала я выбил у него нож, затем завладел этим ножом и, спасая свою жизнь от смертельной опасности, нанёс удар нападавшему в область сонной артерии. Всё, больше мне сказать нечего.

– Как тебе удалось, так легко с ним справиться, ведь в руках у него был нож?

– Я владею несколькими приёмами.

– Следы крови на твоей одежде остались?

– Да, конечно. Я снял куртку и положил её в пакет, который взял на столе. Кровь на руках смыл в раковине, в этой же комнате. Когда приехал домой, то переоделся. Испачканную в кровь одежду, сложил в пакет и выбросил в мусорный бак рядом с домом, в котором живу. Мне повезло, потому что в это время в квартире, никого не было. Жена с дочкой ходили в магазин.

– Какая сумма денег находилась в сейфе Жукова?

– Я в него не заглядывал. Мне было не до этого. Хотя, обратил внимание на то, что дверца сейфа была открыта.

– На следственном эксперименте сможешь повторить свои действия?

– Да, конечно.

– Только не думай, что можешь легко присвоить деньги из сейфа. У этих денег есть хозяин, с которым тебе лучше, не иметь никаких дел.

– Я же сказал – деньги из сейфа не брал.

– Можешь считать, что я тебе верю. А теперь напиши на бумаге то, что ты сейчас рассказал».