Текст книги "Иван и Сара"

Семен Злотников
Иван и Сара
Трагифарс в двух частях с эпилогом

Часть первая

Салон. Тахта. Стол. На котором грязные тарелки, остатки еды, бутылки с питьем, пепельница, полная окурков. На полу ваза с искусственными цветами. Телевизор, приемник. Иван. Забавно, не по фигуре одетый старик в огромных ботинках на толстом каблуке, с невероятно раздутым задом, в цветастой рубашке, на шее кокетливый ярко-красный платок, ссутуленный и полусогнутый, с сомбреро на голове, в зубах сигара. Торопливо перемещается: бочком и на полусогнутых, коленками вперед, плечи наискось и назад, голова набок. На вид – смешно. Бормочет непонятные слова, кажется, испанского происхождения. Кому-то кричит.

Иван. Контардэ сэкундо!.. Энтерромена!.. Факи-факи!.. (Телефон прячет в тумбу, бормочет.) Пиерра пукьендо… энтерромена… контардэ дельякальдиа… (Ковыляет к столу, кому-то кричит.) Боссесегромсе!.. Дельякальдиа!.. (Сваливает грязную посуду, бутылки на поднос, опускает на пол и тоже ногой задвигает под стол, держится двумя руками за голову и бормочет.) Энтерромена… пукьендо пиерра… дельякальдиа… (Вдруг торопится к тумбочке, из большого прозрачного стакана с водой извлекает вставные челюсти, вставляет их в рот и хищно щелкает ими друг о друга.) Аморе контардэ… Факи-факи… (В такт челюстям притоптывает каблуками, кричит.) Пиерра, пиерра!.. (Вдруг рычит, вдруг принимает позу из каратэ вдруг гримасничает, изображая плэйбоя с обложки журнала, в порыве страсти стискивает кулаки, обнажает зубы, темпераментно восклицает.) Пукьендо пиерра аморе… Бессамемуча… (Вдруг, мелко и противно смеется.) Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе… Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе… (Вдруг громко крякает.) О!.. (Достает из кармана кошелек с мелочью, пересчитывает монетки, бормочет.) Уно, дос, рэ, кватро, финко… Финко, финко… кватро, финко… Пукьендо контардэ… (Пересчитывает заново.) Уно, дос, рэ, кватро, финко, сэс – райт, съете, очо… (Опять почему-то стопорится.) Очо, очо… (Прячет одну из монеток обратно в кошелек.) Съете – инаф… (Прячет мелочь под скатерть, бормочет.) Пукьендо боссесегромсе… Факи… (Направляется к выходу, кому-то кричит.) Дельякальдиа! Пукьендо! Проссу!.. Проссу! Проссу!.. (Натыкается на стол, сшибает тарелку, в сердцах выговаривается.) Дельякальдиа! Пиерра!.. (Опускается на колени, подбирает осколки.) Грандэ контардэ…

Робко является Сара с сумкой за плечом. Одета как пугало, во все яркое, на голове парик, на глазах огромные черные очки, в одной руке раскрытый зонтик, в другой длинный мундштук с сигаретой, в туфлях на высоченных каблуках, с трудом передвигается. Старик замирает, обнажив зубы; на лице абсолютный восторг.

Ого…

Сара (улыбается, жует жвачку). Папашка, я уже тут…

Иван. Факи-факи…

Сара. Я знаю…

Иван (клацая зубами, хищно произносит). Танго бессамемуча…

Сара (лениво оглядывает комнату, с кривой усмешкой интересуется). Что, прямо тут?..

Иван (горячо). Боссесегромсе!.. (Поднимается с колен и на полусогнутых сотрясается, производя явно неприличные телодвижения.) Шпах-шпах-шпах-шпах… Контардэ, пиерра… Боссесегромсе… (Осколки уносит на кухню.)

Звонит телефон. Женщина озирается по сторонам, заглядывает под диваном, под столом, наконец, добирается до тумбочки идет к телефону.

Сара. Да… Алло… Кто говорит?.. (Беспомощно смотрит по сторонам.) Очень быстро… простите, не понимаю… всего три года в стране, понимаете… То есть, вообще ничего не понимаю… даже не знаю, что вам ответить… (Кладет трубку, задумчиво стоит.)

Иван (появляется внезапно). Контардэ-контардэ!.. (Высовывает язык и дергается.) Хе-хе, хе-хе-хе, хе-хе… (Мелко ножками передвигает.) Дельякальдиа!.. Шпах-шпах-шпах-шпах!.. (Ногой задвигает телефон под диван.)

Сара (вздрагивает, впрочем, тут же хохочет). Папашка, а где у тебя туалет?

Иван. О, пс-пс-пс – си?

Сара (смеется). Си-си! Си-си-си!..

Иван (радостно). Пукьендо-пукьендо! Пс-пс-пс-пс!.. (Хватает ее за руку и тащит за собой.)

Сара (хохочет-заливается, с туфлей в руках, хромая). Папашка, такой темпераментный прямо…

Иван. Пс-пс!..

Сара. Ой, не могу, ты забавный – прямо!..

Иван. Харашё-харашё!..

Сара (хохочет). Куда ты за мной? на горшок?

Иван (мелко хохочет). Си! си! (Вдруг, запевает.) Бессаме, бессамемучо, пьерра контардэ сэкундо момэнто грандэ-э!.. (И опять противненько смеется и страстно повторяет.) Си! си!..

Сара. Ну игрун, ну нахал… (Щиплет его за щеку.) Я вот скоро вернусь – тогда мы поговорим, противный такой… (Игриво его отталкивает, скрывается.)

Иван (фальшиво затягивает). Бессаме, бессамемуча-а… пиерра, пиерра – мм… мм…

Посылает ей вслед воздушные поцелуи, исполненные страсти. Быстро скидывает с себя обувь, на цыпочках подкрадывается к двери и мгновение прислушивается; торопится к тумбочке, достает коробку с лекарствами, заглатывает таблетку-другую, запивает водкой из бутылки, закапывает в нос и в глаза и в уши какие-то капли. Звонит телефон. Он, смешно подпрыгивая, бежит к аппарату.

Иван. Нэ панымаю, сказал!.. Пиерра-контардэ-бессамемуча-нот-андэрстэнд-вашамат!.. (Кладет трубку, выдергивает шнур, ногой запихивает аппарат под тахту.)

Сара (заглядывает). Меня?..

Иван. Ноу, ноу!..

Сара. Кто-то все время звонит – не пойму…

Иван. Элогим-Элогим! Пиерра-пукьендо!..

Сара. Голос – странный… как сорваннный… А что, Элогим – это Бог?..

Иван (кривляясь). Нэ панымаю! Нэ гавару!.. (Противно смеется, мелко стучит ложечкой по стеклу, фальшиво запевает.) Бессаме, бессамемуча, пиерра контардэ сэкундо момэнто грандэ-э…

Сара (улыбается, качает головой). Ох, папашка-разбойник…

Иван. Хе-хе! Хе-хе-хе! Хе!..

Сара (тоже смеется, стучит пальцем по виску). Поговори у меня… Я вот скоро вернусь… (Уходит.)

Иван (фальшиво затягивает). Бессаме, бессамемуча!..

И тут же на цыпочках подкрадывается к двери, опять прислушивается; вдруг торопится к дивану, сдергивает плед, трясущимися руками развязывает галстук, расстегивает рубашку – замирает, увидев Сару в пеньюаре и в туфлях на высоком каблуке.

Иван (восхищенно). Ого… Ого-го…

Сара (довольна эффектом). Что?..

Иван. О-го-го-го…

Сара. Чего, папашка, помочь?

Иван. Ого…

Сара. Давай, помогу, я – пожалуйста… (Походкой манекенщицы направляется к нему, вдруг хватает его за ширинку.)

Иван (аж подпрыгивает, то ли от испуга, то ли от удовольствия). Пиерра! Пиерра!..

Сара. Папашка, спокойно!

Иван (с искаженным лицом скачет на месте). Пиерра-пиерра… Ой-ой… Ой-ой-ой… Ой-ой…

Сара (весело). Мы это устроим, папашка!

Иван. Ой-ой-ой!.. (Внезапно вырывается, уходит от нее, отшвыривает шляпу, выключает музыку, развязывает на шее платок.)

Сара (смеется). Иван, ты чего?..

Он вытаскивает подушку из штанов, отшвыривает – и прямо в женщину.

Почему, объясни?.. (Потирает плечо, смеется.) Ты вовсе не должен толкаться… Ну вот, дурачок, теперь будет синяк…

Иван (орет). Извини!.. (Громко врубает радио – передают последние известия, он затыкает уши.)

Сара (смеется). Люди сбегутся, Иван!.. Эй, ты слышишь меня? Что, не слышишь?..

Текст по радио:…«На железнодорожном вокзале в Калькутте пятеро террористов захватили железнодорожный состав с шестьюстами заложниками; на Северном Кавказе в районе Минводы террорист-одиночка удерживает автобус, 48 женщин и детей; в центре Лондона ирландские экстремисты взорвали машину, 13 убитых, 39 раненых; в секторе Газа палестинцы обстреляли из минометов перекресток Нецарим, легко ранен израильский солдат».

Иван (выключает радио). Безумный, безумный мир…

Сара. Да Бог с ним, пускай…

Иван.…Дурацкий, бессмысленный…

Сара. Что ты ругаешься?

Иван.…Что будет с миром?

Сара. Провалится он без тебя…

Иван. Сара, серьезно?..

Сара. Думай, наконец, про себя!.. У тебя столько имеется: ты, я, Алеша!..

Иван.…Не знаю, что делать…

Сара. Знаешь, уже начинаю бояться: вчера тебя там же заклинило, позавчера, сегодня…

Иван.…Что делать?..

Сара (смеется). Времени – ну, никакого… (Берет в руки текст, надевает очки.) Значит, пожалуйста, запоминай: тебе в этой сцене не надо меня отталкивать; сам ты, пожалуйста, сколько угодно дергайся и ори: ой, ширинку заело, ширинку заело!.. Как будто тебе невтерпеж, как будто тебе ее так сильно хочется… Ты, Ваня, слушай, пожалуйста, не пропускай, тут и ремарка: ему – или то есть тебе, щекотно, смешно, он или ты как бы стесняешься, а в то же время ему или тебе вся эта возня с ширинкой доставляет жуткое удовольствие… Разве не ясно?.. Я у тебя, кажется, спрашиваю – это понятно?..

Иван (бормочет). Понятно… еще расскажи, как играть: эрекция есть, эрекции нет…

Сара (смеется). Пока что играешь – что нет… Я скажу, когда надо будет…

Иван. Вот-вот, Сара, вот!.. Да, вот, именно, вот!.. (Задохнувшись, отворачивается, стискивает кулаки.)

Сара. Ты в последнее время ранимый – точно девица в положении… Помню, Алешу носила и тоже, как ты, на любые мелочи жизни реагировала… Чего-то не так вдруг покажется – и меня выворачивало, как наизнанку… Но ты же у меня, кажется, пока не беременный… Или – беременный?..

Он молчит. Стоит, обхватив голову двумя руками. Она осторожно к нему приближается, тянется рукой, хочет коснуться – он резко уходит в сторону. Она улыбается.

Ванечка… солнышко… счастье мое… столько уже труда положили… Понятно, что пьеска не Гамлет – но для показа сгодится… И тебе, ты читал, говорил, показалось… Сам говорил: и весело, и сексуально… Чего тут поделаешь: люди сегодня хотят – чтобы им весело и сексуально… Ну и чуть-чуть драматично, не без того, – но только самую малость… именно что чуть-чуть… (Тихо смеется.) Пока этот бред раздобыла… Все интересуются про искусство – а я про «Стареющего сексапила»… Мне и понравилось: вроде, уже не молодой, но еще и не старый… Значит, еще всем покажет… Еще подумала: с «Сексапилом» не пропадем, на «Сексапила» всегда пойдут…

Он молчит. Она внимательно на него смотрит.

А что, они оба забавные… (Изображает.) Она из себя вся такая, он из себя весь такой… Всех пережил, жить стало скучно и потянуло старого козла на молодую капусту…

Иван (прищурившись, не без язвительности). На тебя…

Сара (не сразу). Ну, да, на меня…

Иван. Молодая капуста – ты…

Сара (только на мгновение опускает глаза, впрочем, продолжает). А я, например, его понимаю: а вот ему захотелось чего-то этакого!..

Иван (упрямо). Тебя…

Сара (только мгновение внимательно разглядывает супруга, усмехается, впрочем, продолжает.) Ты уже почти гениально нашел для него интонацию, пластику…

Иван. Сара, не льсти…

Сара. Да нет, Ваня… я и всегда так думала, и сейчас так считаю: грех не сказать, когда гениально… (Стучит по дереву.) Ну, сколько мы там репетировали – уже заметна фигура… полумольеровская-полушекспировская-полу-еще-там-какая-то…

Иван (бормочет). Серийный ублюдок…

Сара.…Обобщающе – дух забирает…

Иван.…Сукин старик…

Сара (осторожно к нему подступается, ласково шепчет). Ванюша… поехали, милый, хотя бы по тексту… Ну, Ваня… Иван… Ты где?.. Эй…

Он закуривает, молчит.

Ну, будем работать или будем характер показывать?..

Он молчит. Она осторожно к нему приближается, участливо кладет руку на плечо. Он резко уходит в сторону.

Ну, что? ну, чего?.. Объясни мне, я в толк не возьму…

Иван (бормочет). Не знаю, не чувствую… Я не могу… Не понимаю, не чувствую… (Вдруг кричит). Я не могу, Сара, в этом играть! Бога ради, прости, не могу!..

Сара (цепляется за него, торопливо). Очень даже ты можешь…

Иван. Нет, Сара, нет… (Пытается отстраниться.)

Сара (не отпускает). Да, да, мой хороший, да, да… Обязательно сможешь – да, да…

Иван. Я роль не люблю, я себя ненавижу, весь мир…

Сара. Ты всегда ищешь и мучаешься, пока ищешь, потом, как найдешь…

Иван. Мне нечего там находить…

Сара. А постараться?..

Иван. Да как?..

Сара. Там есть чего поиграть…

Иван. Нет, чем мерзость играть – по мне, вообще не играть… Это, знаешь, как в мерзости жить – вообще лучше не жить…

Сара. Нельзя принимать близко к сердцу…

Иван. К чему принимать?..

Сара. Мы – только артисты…

Иван. И что?..

Сара. Ну, такая работа…

Иван (быстро). Работа?..

Сара. А что? Кому-то, наверно, не нравится улицы мести и запахи нюхать – но он все равно их метет и нюхает…

Иван. Дура! я русский артист, я артист!.. Не мусорщик я – я артист!.. (Вдруг закашливается, давится словами, на глазах слезы.) Артист, Сара, артист, артист… я – артист… понимаешь, артист…

Тишина.

Сара (мягко). Это, Ваня, пока… пока ты к такому не привык… всю прошлую жизнь как бы про другое играл…

Иван. А ты?

Сара (улыбается). Ну, и я… только я, милый… потерпеливее, что ли… или – повыносливее… ну, и таланта поменьше…

Иван морщится.

Мне проще, я про нее понимаю: заманили ее, бедную, в Израиль, пообещали работу – надули… без жилья оказалась, без денег… Где-то на Украине старые родители, муж, дети, им надо помочь и самой не пропасть… А продать больше нечего, как себя… (Тихо и жалобно что-то напевает, изображая попрошайку на улице.) Я знаю, про что мне играть – а ты растерялся… Твой сексуальный бандит – неизвестно откуда: родился в Аргентине – а какая она, эта Аргентина?.. Носило его по миру – по какому еще?.. После войны оказался в Амстердаме – мы и там не бывали…

Иван (морщится). Он не бином Ньютона…

Сара (смеется). Ма-аленький такой человечек – божья коровка…

Иван. Пиявка отвратительная…

Сара.…А чего-то, представь, ему хочется…

Иван.…Капусты козлу захотелось, видите ли… Пошлой, как жизнь в Аргентине…

Сара (смеется). А тебе, что ли, жалко?

Иван. Мы не в Аргентине! Тут за одним углом стреляют, за другим взрывают, сегодня не знаю, что завтра…

Сара. Сегодня, включи телевизор, везде стреляют, сегодня никто не знает что с ним завтра будет – а жизнь все равно продолжается…

Иван. Мы, Сара, с тобой и есть продолжатели!.. (Вдруг запрыгивает на стул, пластика шимпанзе, но отчего-то еще похрюкивает и повизгивает.) Свободу грозному пенису – я-а!.. Да здравствует секс всех времен и народов – онанизм на лобном месте в свете прожекторов!..

Сара (смеется). Давай, что ли, их приподнимем!

Иван. Да как?..

Сара. Ты приподнимешь его, я, как получится, – ее…

Иван (хватается обеими руками за ширинку). Домкратом!

Сара (смеется). Ну ты же умеешь, Иван! Прически поменяем, осанки… Манеры поищем, одежду получше… Может, появится благородство какое-никакое…

Иван. Ты не читала пьесу: первые полчаса он сам трясущимися руками расстегивает ширинку, а после еще зовет ее – и она еще минут сорок старается!..

Сара (смеется). А хочешь, ширинку пропустим? А что-нибудь, а пускай: как будто рубашка у него не расстегивается, как будто там петелька узкая, пуговка в нее не пролезает…

Иван. Он ей двадцать четыре раза прямым текстом повторяет – ширинку заело!

Сара. Прекрасно, она ему отвечает про пуговичку на воротничке!..

Иван. А люди кругом идиоты, а то не поймут!..

Сара. Не мы эту пьесу писали!..

Иван. Но выбор-то – наш!..

Сара. Ошиблись! С кем не бывало? Кто вообще в этой жизни не ошибался?.. Нашим коллегам тут, разобраться, важно увидеть: как мы с тобой существуем, как общаемся, как вообще…

Иван (мгновенно превращается в старого паука.) Пс-пс-пс хочешь – да? факи-факи хочешь – да? Сэйчас будэм дэлать сэкс аргэнтинский – жопа давай!.. (Выпрямляется, в сердцах сплевывает.) Есть же достоинство, черт побери!.. Я же артист – не понятно? – артист!..

Молчат. Она устало опускается на стул, закуривает.

Сара. Ты артист, разумеется… Ты нежный, ты хрупкий, ты ранимый, у тебя гордость, у тебя достоинство… У тебя еще сто тысяч причин… А я тебе – кукла тряпичная: куда меня кинешь – там и буду пылиться… Точнее, нас двое: еще ведь Алеша… Там уронил, а там вдруг поднял… Или то вдруг повез в Воркуту… А то потащил в Душанбе… А потом потянуло в родные края, в Кострому… Чего там мы с сыном хотим – то неважно, что важно – твой иррациональный порыв!.. Или вдруг потянуло его на Святую Землю!.. Боже, как чувствовала, ехать не хотела… Говорила же: нечего нам там делать… Но ты разве слушал меня!.. Ты мир хотел получить взамен Костромы!.. Получил!.. Вот какой мир, и вот какие мы…

Он молчит.

Правда, сидел бы тогда, что ли, дома, как русский артист… А приехали, Ваня, – или, давай, трепыхаться и придумывать, как жить, или терпи и не жалуйся… Пора бы уже, наконец…

Иван (вдруг, нервно). Что пора? Уродом становиться – как все?..

Сара. Мужчиной пора становиться, Иван!.. Мы тут три года и все это время езжу по городам, завожу знакомых, ищу театр… Добрые люди, поверьте на слово: мы очень хорошие артисты, не отворачивайтесь и поглядите на нас… Мы – разобраться – такие же точно, как вы, только на другом языке разговариваем… Дайте нам шанс, хотя бы один… (Тяжело вздыхает.) У меня все болит, когда вспоминаю, честное слово… Спасибо еще, Алеша ездил со мною, переводил… Но все равно, пока объяснишь людям, чего ты хочешь, пока еще тебя услышат…

Иван. А сильно я вам с Алешкой жизнь испортил…

Сара.…Чего тут играть?.. Про что еще, кто тут родился, захотят смотреть?.. И вообще – чего они хотят?.. Кто говорит: страна молодая, традиций никаких, играйте про жопки и, мол, не ошибетесь… Другие – наоборот, говорят: жутко древний народ, и искушенный, и даже чересчур умный, и его на мякине не проведешь…

Иван.…Говори уже прямо: я один виноват, что мы здесь…

Сара.…Чего я за три года сообразила: народ хоть и древний, но хочет смотреть про чего-то полегче… Про смешное, про грустное – но больше про смешное…

Иван. Иди-ка ты к черту, знаешь… (Внезапно срывается с места, хватается за чемоданы, зашвыривает в них вещи, одежду.)

Сара. Иван, ты чего?..

Иван (заметно, взбешен, импульсивно перемещается, в общение не вступает, бормочет, как бы с самим собой). Достала до самых печенок – давай исправлять…

Сара (смеется, ходит следом за ним). Чего исправлять, разве можно исправить?..

Иван.…Зараза…

Сара.…Можно только испортить и будет еще только хуже…

Иван.…Привез их на ихнюю родину – я же еще виноват!..

Сара. Если чего-то сказала не так – ну, прости… Ты тоже не ангел и тоже, бывает… Ну, Ваня, куда?.. Куда ты опять загорелся, куда?..

Иван (бестолково укладывается). На кудыкину гору!.. Тебе твоя родина не нужна – мне подавно!..

Сара. Не злись, давай, разберемся…

Иван.…В марьины рощи поедем, в иванушкины болота, Сара, – где нам и положено быть!..

Сара. Но – зачем?..

Иван. За снегом поедем, который был в прошлом году!.. Говорят, он лежал по колено, по пояс, по горло!..

Сара (смеется, цепляется за платье). Оставь мои вещи в покое, порвешь…

Иван выдирает платье у нее из рук, зашвыривает в чемодан. Она смеется, цепляется за другое.

Алеше еще служить, его только забрали… Иван, мое лучшее платье, ты что?..

Иван (швыряет в нее вещами). Возьми! получай! забирай! бездарное! лучшее! лучшее из бездарных!..

Сара (смеется). Иван, ты боишься…

Иван. Не хочешь, уеду один…

Сара. Ох, наконец, кажется, я поняла: испугался показа… Сначала храбрился – а потом вдруг нервишки не выдержали… Бац – и в штанишки наделал…

Иван.…Тебе так удобно – вперед…

Сара. Мальчик хороший, увидишь, все будет хорошо…

Иван быстро уходит в другую комнату. Она ему кричит.

Сара. А хочешь, поспорим, что нас пригласят!.. Только увидят нас – сразу и пригласят!.. И сразу контракты, и самые лучшие роли, и газеты, и телевидение!.. И, Ваня, признание публики, и вообще!..

Иван (возвращается, расшвыривает одежду, брызжет слюной и кричит). Не стану я в этом играть, ты лучше меня пристрели!.. Загнанных артистов пристреливают, не так ли!.. Или подвесь на веревке – тоже, наверно, сценично!.. А можно кухонным ножом (подбирает с пола молоток), лучше всего молотком… Хорошо бы, конечно, железку побольше – но где ее взять?.. Держи, Сара, крепко держи, обеими руками держи… (Сгибается пополам, подставляет голову.) Ты целься, по темечку бей… Последняя просьба: чтобы не мучился… Чтобы сразу конец: всем проблемам… По темечку, Сара, давай!..

Внезапно она и в самом деле возносит молоток над головой – который, так и кажется, в следующее мгновение со свистом опустится на бедную голову артиста… Он, согнувшись, застыл и она, будто решимостью налилась, тяжело дышит… Тишина. Она медленно опускает молоток, роняет его на пол, садится у стола, закуривает.

Сара. Ты испугался, а они нас, по-моему, больше боятся… Я им сказала: не дай Бог, откажут – ты покончишь с собой…

Тишина.

Так и сказала: выйдешь на площадь перед театром, обольешься бензином и сгоришь…

Иван (наконец, выпрямляется). Я?..

Сара. Ты, конечно, не я же…

Иван. А ты?..

Сара. Еще поживу. Да мне бы они не поверили: привыкли ко мне, надоела… К тому же я произвожу нормальное впечатление…

Иван. А я не произвожу?..

Сара. Я подумала: пока они тебя толком не видели – можно говорить что угодно…

Иван. Ты что ли серьезно?..

Сара. Покажемся – главное… Ты не сердись, ты пойми…

Иван. Что понять – что я псих?..

Сара. Ты – не псих…

Иван. Идиот!

Сара. Ваня, будет работа! Все-таки, Ваня, заслуженные артисты России!

Иван. России!

Сара. Ты – гений!..

Слышать ему не противно, но морщится.

Да, я считаю… Всегда так считала, ты знаешь: Ромео, Печорин, принц Гамлет, Марчелло…

Иван (неуверенно). Когда это было…

Сара. Да было же!.. (Быстро нагибается, достает из-под стола вино, разливает по рюмкам.) Я отчего-то вдруг вспомнила, Ваня… как все чуть не на смерть сражались из-за ролей… но только не ты, Ваня, только не ты… Ты-ты достоинства не терял… никогда не терял… (Протягивает ему рюмку.) Милый, расслабься…

Иван (на рюмку глядит, в руки не берет). Зачем?..

Сара. Ну же, держи: ты расслабишься, я возле тебя…

Иван (неуверенно принимает рюмку). Смотри, необязательно… Со мной все в порядке…

Сара. Тебя что-то мучит, я вижу…

Иван. Да ничего…

Сара. Волнуешься – я понимаю…

Иван. Знаешь, с приездом сюда…

Сара (поднимает рюмку). Всего по чуть-чуть предлагаю, Ваня, для настроения… Чтобы взбодриться… Спать я тебе все равно не позволю, пока не дойдем до конца…

Иван.…Ты знаешь, что меня мучит?..

Сара. Ваня, поехали… (Выпивает первой.) Горькая – жуть… да еще на жаре…

Иван (морщится, на нее глядя).…Ты станешь смеяться – я все равно скажу: несовершенство этого мира…

Сара. Гадкий он, гадкий… Маслинкой заесть не забудь… Перченая, как ты любишь…

Иван.…Несовершенство…

Сара (пережевывает маслину). На сливку похожа… косточку не проглоти…

Иван (со слезами на глазах). Несовершенство, Сара!..

Сара. А помнишь, как зуб поломал? Об косточку…

Иван.…Там мне казалось – это он там несовершенный, но где-то, возможно, другой…

Сара.…Пей и заёдывай – кто говорил?..

Иван.…И, возможно, другая жизнь…

Сара.…Моська-завмуз говорил… Помню, в Караганде… (Грассирует.) Главное, Сара, заёдывай это бьезобхазие!.. (Смеется.) Колбаска там у меня, в холодильнике, Ваня… Везде, Ваня, люди, а где люди – там и проблемы… Как ты говоришь – несовершенство… (Уходит на кухню.)

Он опрокидывает рюмку, морщится. Внезапно он с силой бьет себя по лбу. Еще и еще. Появляется Сара, устремляется к нему, пытается удержать. Он вырывается и безжалостно бьет самого себя, она со слезами его обнимает.

Любимый, нельзя же так мучиться, что же… И там мы, бывало, терпели – но мы же терпели?.. (Молчит.) Куда ни поедешь – везде надо терпеть… Наверно, закон… Тут, кстати, тоже самое главное слово – терпение, ты обратил?.. Терпение, все говорят, терпение… Солнышко, море, никто не голодный – а все равно: терпение, говорят, терпение…

Он горько всхлипывает у нее в объятиях.

Как-нибудь все образуется, Ваня… Слышишь меня?.. Ехали – не представляла, как будем жить… А смотри: не на улице, слава Богу, не голодаем… Алешенька после армии станет учиться… Или – работать… Работать, скорее – все-таки семья… Сонечка хочет свою квартиру – значит, купят квартиру… У ребят будет хорошо – и у нас, с Божьей помощью, как-нибудь образуется… Бог пожалеет, поможет… За что нас наказывать?.. Ну, еще месяц, еще десять… Наши-то годы, Иван!..

Иван. Отпусти.

Сара. Куда, мой хороший?

Иван. Я должен подумать.

Сара. Ты, случайно, не болен?..

Иван. Да нет… отпусти…

Сара (не отпускает). Давление, Ваня, измерим, постой, я сейчас…

Иван. Да пусти!.. (Не без усилия освобождается из ее объятий.) Подумать нельзя!.. Подумал – значит, больной!.. Спасибо еще, в психушку не зовешь! На цепь не сажаешь!.. Тоже спасибо!..

Сара. Зачем тебе, Ваня?..

Иван. Мне думать зачем?!

Сара (тихо). Мучиться – говорю – зачем?..

Иван. В скотину не превратиться – понятно? В тупую, ленивую, сонную, бессмысленную – это понятно?

Сара (так же тихо). Да…

Иван. Понимает!..

Сара. Ваня, не злись…

Иван. Меня понимают – фантастика!.. Сорок лет вместе – наконец, понимают!..

Тишина. Она сидит, опустив голову. Он уходит к окну. Закуривает, нервно ходит; гасит сигарету, тут же опять хватается за пачку, чиркает спичками, отбрасывает, со слезами кидается к ней, становится возле нее на колени, плачет, целует ее ноги, прячет лицо, бормочет: «Господи, Сара…». И она его обнимает, и она плачет, и оба они плачут, и обоим хорошо… Он вдруг спешит к приемнику, включает музыку, известную, как «История любви». Быстро возвращается к жене, обнимает и увлекает за собой.

Ты помнишь?.. Когда это было, ты помнишь?.. Идем, я хочу, да пойдем же, пойдем…

Сара. Куда ты меня, да куда?..

Иван (обнимает ее, громко поет эту очень известную мелодию). Па-па, па-па-па, па-па, па-па, па-па, па-па-па-па-па-па…

Сара. Ваня…

Иван.…Па-па, па-па, па-па, па-па, па-па, па-па… (Горячо шепчет.) Плыви со мной вместе, не спрашивай, только не спрашивай…

Сара. Ты ненормальный…

Иван (увлекает ее). Я знаю, ты помнишь, идем…

Сара (со слезами, благодарно шепчет). Любимый, я помню… любимый мой, Ваня, любимый… Когда это было, любимый, когда?..

Танцуют.

Все помню, и все позабыла…

Танцуют. Внезапно он отстраняется, внимательно ее разглядывает.

Что, Ваня?.. Чего-то не так у меня?.. Почему ты так смотришь?.. Ну, что?..

Иван. Вы, пожалуйста, не раздражайтесь.

Сара. А?..

Иван.…Быть может, я того не стою и тогда вы зря плачете.

Сара. Что, милый?..

Иван.…Вы красивая женщина, вы умеете… Вы знаете, как надо жить, а я…

Сара (отступает). Ой, пожалуйста, нет, Ваня, нет… Да нет же, да нет…

Иван.…Вероятно, глупо с моей стороны было надеяться. Но ведь от надежды тоже не убежишь…

Сара. Я уже не смогу, Ваня, нет… Когда это было – сто лет…

Дальше происходит следующее: мужчина пятится, но женщину взглядом не оставляет; произносит текст из какой-то пьесы какого-то автора, по ходу же переодевает рубашку, повязывает галстук, ищет очки и находит, примеривает перед зеркалом, зачесывает волосы на пробор, надевает шляпу, меняет осанку – кажется, становится похожим на русского интеллигента из 60-х. И она постепенно включается в игру, причем весело. Переодевает платье, меняет прическу, припудривает себя, подмалевывает. Самочувствие у обоих – как бумажник с деньгами нашли на дороге. А всего минуту назад не на что было хлеба купить… Потому и текст пьесы для них пока что не важен – заметно возбуждены, смеются, похоже, полны оптимизма.

Иван (весело замечает). Эврика, завтра покажем «Лав стори»! Как мы с тобой позабыли – «Лав стори»! Софи и Марчелло, Неаполь и Море, Любовь и Надежда, и Вера, и Секс, и еще Оптимизм!.. Италия – это почти тут напротив, и это понятно… Нам только проверить, как текст, двадцать лет не играли, но, думаю, вспомним… Зато ничего не придумывать, только играй…

Сара (распрямившись и, словно помолодев, весело спрашивает). Марчелло, ответьте, вы ко мне пришли – чтобы жениться или чтобы не жениться!..

Иван. Ты уверена? С этого места?..

Сара. Выпьем, Марчелло, за что? А вот: а не будем ханжами и лицемерами! Что, за это не против?

Иван (смеется). За это?..

Сара (смеется). За это-за это! Хотите – пейте, хотите – не пейте!.. Не хотите за это – идите домой, потому что лично мне все эти ваши разговоры!..

Иван быстро хватается за стакан и залпом его осушает.

Что, вкусно?

Иван. Мм… (Достает сигареты, пожимает плечами, кивает головой, и еще раз кивает, как бы для пущей убедительности, вопросительно на нее смотрит.)

Сара (смеется). Давайте-давайте: если очень хочется – можете курить.

Он достает спички, чиркает.

Все равно после вас проветривать придется.

Он гасит спичку, не прикурив.

А я, что ли, скушаю яблочко… (Вдруг, растерянно озирается.) Ваня, что делать, у нас нету яблок… Завтра напомни про яблоки, а то как же мы будем без яблок… (Торопится к столу, записывает.) Себе запишу и ты мне напомни, пожалуйста, очень прошу: ты напомни… Еще не забыть бы: вино, сигареты, спички, пепельницу, бигуди, косынку… (Вдруг, выпрямляется, громко и смачно чавкая, с наслаждением поедает воображаемое яблоко.) Марчелло-Марчелло! Вот только, Марчелло, не надо глядеть на меня круглыми глазами, мы же выпили за без ханжества! А? Почему молчите? Ну? Жениться или не жениться?.. Что, просто так пришли? Развлечься, поиграться, туда-сюда, да?..

Иван. Да нет…

Сара. У женщины квартира, обстановка, можно прийти, туда-сюда – да?.. Жениться или не жениться?

Иван. Вы имеете как бы в виду… конечную цель? Честно сказать… я не знаю… Может быть, как-нибудь… поближе познакомимся?

Сара. А потом поженимся? Да или нет?

Иван. Ну, давайте… Я не знаю, давайте… Давайте… А что, давайте…

Сара. Я вам тоже честно скажу: мне уже в этой жизни достаточно морочили голову.

Иван. Я понимаю, и мне…

Сара. Правда? Видите, сколько же можно?.. Нельзя же одно и то же повторять бесконечно. Надоедает же, правильно? Что вы так смотрите? Вам не надоедает?

Мужчина задумывается над тем, надоедает ли ему.

Лично мне – я уже не могу: знакомишься с человеком с удовольствием – разлучаешься с ненавистью. Лично – сыта. Меня таким удовольствием больше… Представьте, подонку – дарю мою ласку, всю мою нежность – сколько имеется…

Иван (быстро кивает). Да…

Сара. Что – да?..

Иван. Ничего-ничего, продолжайте…

Сара. Вы торопитесь? Что ли, спешите?

Иван. Я не спешу… нет… я совсем…

Сара. Нам некуда больше спешить – верно?

Иван. Да…

Сара. Подонок. Женат много раз. Восемнадцать детей, восемнадцать рассерженных женщин, алименты, суды, кредиторы, дурацкая жизнь, не мужчина!..

Иван. Бедняга…

Сара.…С другим – присосался, три месяца жили. Все три, лежебока, валялся на этом диване!.. Вдруг, раз в неделю восстанет, куда-то вдруг захромает, не видно его день-другой-третий-четвертый… вдруг, возвращается – и снова мешком!.. А как он кряхтел, приползая, как плакал тут вот, на груди, и как клялся мне в вечной любви… (Проглатывает подкатившие к самому горлу горькие слезы.) Редко-редко деньги давал… Любила его, как родного – вдруг объявляет: всего себя распродал на целую жизнь вперед. Левую почку, правое легкое, ресницы от обеих глаз, мочки ушей, селезенку, полсердца, полпечени… (Всхлипывает, жалобно объясняет.) А мне человек нужен рядом, а не… Вы согласны, Марчелло, дорогой?..

Иван. Пожалуй…

Сара. Что – пожалуй?..

Иван. Ну что – человек…

Сара. Понимаете?..

Иван. Да…

Сара. Ну, тогда… (Вытирает слезы.) Я тогда предлагаю – тогда… предлагаю, короче, нам с вами… короче-короче, пропустить несколько этапов. Мы – не дети уже, вы согласны?