Текст книги "Драгоценности Эптора"

Глава 2

Желтый свет масляной лампы просачивался на деревянные стены. Гео неприятно поразил запах несвежих простыней и пота. Он поморщился, но тут же независимо дернул плечом.

– Ладно, – сказал Урсон, – нора ничего себе.

Он забрался на верхний ярус койки и похлопал по матрасу.

– Для себя я выбираю эту, Многорукий! Тебе качка нипочем, ты займешь среднюю. А ты, Гео, вались на самую нижнюю, вот сюда.

Он тяжело спрыгнул на пол.

– Чем ты ниже, – объяснил он, – тем лучше спишь, из-за качки. Ну, как вам нравится ваш первый кубрик?

Поэт молчал. Два лучика света отразились желтыми точками в его темных глазах и исчезли, когда он отвернулся от лампы.

– Я не случайно отвел тебе место внизу, друг! Если слегка заштормит, а ты под самым потолком – у тебя с непривычки очень скоро может расстроиться желудок, – продолжал Урсон, положив тяжелую руку на плечо Гео. – Я обещал присмотреть за тобой, ведь правда?

Но Гео молчал. Его мысли, казалось, были заняты совсем другим.

Урсон посмотрел на Змея, который наблюдал за ним, прислонившись к стене. Во взгляде великана появилось недоумение. Змей молча отвел глаза.

– Послушай, – снова обратился Урсон к Гео, – давай-ка прошвырнемся с тобой по кораблю да осмотримся хорошенько. Бывалый матрос всегда начинает с этого, конечно, если он не слишком пьян. Тогда Капитан с Помощником сразу видят, что глаз у него наметан, кроме того, он подмечает что-нибудь полезное для себя. Что ты скажешь...

– Не сейчас, Урсон, – прервал его Гео. – Ты иди один.

– Не будешь ли ты так добр объяснить, с каких это пор моя компания вдруг перестала устраивать тебя!? Твое молчание – не лучший способ обращаться с человеком, который поклялся сделать все, чтобы твое первое плавание окончилось наилучшим образом. Так вот, я думаю...

– Когда ты убил человека?

В кубрике воцарилась тишина, еще более ощутимая, чем плеск волны за бортом. Урсон замер на месте со сжатыми кулаками. Потом кулаки разжались.

– Может быть, год назад, – сказал он мягко. – А, может быть, год, два месяца и пять дней, в четверг, в восемь часов утра, в арестантской рубке при сильной вертикальной качке. Если быть совсем точным, это случилось год, два месяца, пять дней и десять часов назад.

– Значит это правда? Как ты мог находиться рядом со мной все это время и молчать, а потом ни с того, ни с сего признаться первому встречному! Мы были друзьями, укрывались одним одеялом, пили вино из одной кружки. Ну, что ты за человек?

– А ты что за человек, – передразнил гигант. – Да просто любопытный ублюдок, которому я переломал бы все кости, если бы...

Он набрал в легкие воздух.

– ...Если бы я не пообещал, что от меня не будет неприятностей. Я еще ни разу не нарушил своего слова, данного живому или мертвому.

Кулаки его снова сжались и разжались.

– Урсон, я не собираюсь судить тебя. Пойми это. Но расскажи об этом. Мы же были, как братья. Нельзя утаивать такое от...

Урсон продолжал тяжело дышать.

– Надо же, как хорошо ты знаешь, что мне следует делать и чего не следует! – с издевкой ответил он.

Резко подняв руку, он отвел ее в сторону и плюнул на пол.

Развернувшись к выходу, собрался шагнуть, как вдруг...

Раздался крик. Нет, это не был привычный звук со стороны – нечто невообразимое взорвало их головы изнутри. Гео закрыл уши руками и резко повернулся к Змею. Две искорки в глазах мальчика метнулись к Урсону, затем к Гео и снова к Урсону.

Странный крик повторился, на этот раз тише, и в нем можно было различить слово «помогите». Как и сам звук не состоял из голоса, так и само слово не состояло из букв. И то и другое друзья почувствовали.

Рожденная непосредственно внутри их черепов, потрясающая гамма чувств и информации не нуждалась в традиционном способе передачи. Друзья замерли, внимая непривычному ощущению – словно затихающее звучание камертона доносило до них боль, надежду, просьбу.

– Вы... помогите... мне... вместе... – улавливали они слова, непонятно откуда появляющиеся в их голове.

– Эй, – сказал Урсон, глядя на Змея – это ты?

– Не... сердитесь... – явились слова.

– Мы не сердимся, – сказал Гео. – Только объясни, что ты делаешь?

– Я... думаю...

– Как ты можешь думать так, что всем слышно? – потребовал ответа Урсон.

Лицо у мальчика напряглось и в сознании мужчины появились беззвучные слова:

– Не... всем... только... вам... вы... думаете... а я... слышу... мысли... я... думаю... вы... слышите... меня...

– Да уж знаю, что слышим, – сказал Урсон. – Только непонятно, как ты говоришь.

– Он хочет сказать, что слышит наши мысли так же, как мы слышим его. Правильно, Змей? – помог Гео.

– Когда... вы... думаете... громко... я... слышу...

– Хм! А я как раз очень громко думал, – сказал Урсон. И если я подумал что-нибудь не так... что ж, я извиняюсь!

Змей, казалось, оставил без внимания его извинения и стал просить снова:

– Вы... помогите... мне... вместе...

– Какая помощь тебе нужна? – спросил Гео.

– Интересно, в какую передрягу ты попал, что просишь помощи? – добавил Урсон.

– У... вас... плохие... умы... – сказал Змей.

– Еще чего! – возмутился Урсон. – Наши умы ничуть не хуже других в Лептаре. Ты слышал, как Жрица говорила с моим другом-поэтом?

– Мне кажется, он имеет в виду, что мы не умеем слушать, предположил Гео.

Змей кивнул.

– Ах, вот в чем дело! – сказал Урсон. – Ладно, потерпи немного и нам ведь тоже надо попривыкнуть к твоим штучкам!

Змей затряс головой:

– Ум... грубый... когда... кричите... так... громко...

Затем, чтобы сделать свою мысль яснее, он подошел к койкам:

– Вы... слышите... лучше... видите... лучше... если... спите...

– У меня сна ни в одном глазу, – сказал Урсон, потирая бороду тыльной стороной запястья.

– Мне тоже не уснуть сейчас, – признался Гео. – Может, придумаешь что-нибудь другое?

– Спите... – сказал Змей.

– Это все, конечно, забавно, но почему бы нам не поговорить, как нормальным людям? – предложил Урсон, все еще недоумевая.

– Раньше говорил... – уловили друзья ответ Змея.

– Так, раньше мог разговаривать? – спросил Гео. – А что случилось?

Мальчик открыл рот и указал пальцем внутрь.

Гео шагнул к мальчику, взял его за подбородок, осмотрел лицо и заглянул в рот.

– Святая Богиня!

– Что там? – спросил Урсон.

Гео отошел, с выражением страдания на лице.

– Ему отрезали язык, – сказал он гиганту, – причем довольно грубо.

– Кто на семи морях и шести континентах посмел сделать это с тобой, мальчик? – возмущенно спросил Урсон.

Бедняга отрицательно покачал головой.

– Нет, ты скажи, Змей! – настаивал он. – Нельзя утаивать такое от друзей и надеяться, что они спасут тебя неизвестно от чего. Так кто же отрезал тебе язык?!

– Какого... человека... ты... убил... – появилось у них в голове.

Урсон засмеялся.

– А, – сказал он. – Понял.

Затем он снова повысил голос:

– Но если ты можешь слышать мысли, ты его уже знаешь. И знаешь причину. А вот имя твоего мучителя мы из тебя вытащим, ради твоей пользы!

– Вы... знаете... того... человека...

Гео и Урсон недоуменно переглянулись.

– Спите... – сказал Змей. – Вы... спите... сейчас...

– Может быть, нам и в самом деле попытаться уснуть? – сказал Гео. Тогда выясним, в чем дело.

Он подошел к койке и скользнул в нее. Урсон вскарабкался на верхнюю койку, опершись ногами о деревянную подпорку.

– Долго же придется ждать, прежде чем я усну, – сказал он. – Ты, Змей, маленький Странный, – засмеялся он. – И откуда вы только беретесь?

Он взглянул на Гео.

– Их встречаешь по всему городу. Одни с тремя глазами, другие с одним. Знаешь, говорят, в Доме Матры держат женщину с восемью грудями и двумя еще кое-какими штучками. – Он захохотал. – Ты знаешь ритуалы и имеешь представление о магии. Странный народ – это не от магии?

– Существует единственное упоминание о них в ритуалах, где говорится, что они – пепел Великого Огня. Великий Огонь был задолго до чисток в библиотеках, поэтому до нас почти ничего не дошло.

– У моряков свои предания о Великом Огне, – сказал Урсон. – Рассказывают, что море закипело, когда огромные птицы плевались с неба пламенем, а из пучин поднялись металлические звери и уничтожили гавани. Чистки говоришь? А что это такое?

– Около пятисот лет назад, – объяснил Гео, – Тогда ритуалы Богини Арго были уничтожены. Вместо них в храмовую практику был введен совершенно новый свод правил. Все ссылки на прежние обряды тоже были уничтожены, а с ними и большая часть истории Лептара. Говорят, в ритуалах и заклинаниях была заключена огромная сила. Но это только догадки, и мало кто из жрецов согласится говорить об этом.

– Это было после Великого Огня? – спросил Урсон.

– Да, почти тысячу лет спустя, – ответил Гео.

– Да, велик же был огонь, если его пепел все еще сыплется из чрев здоровых женщин! – Он посмотрел на Змея. – Это правда, что капля вашей крови излечивает подагру? А если один из вас поцелует новорожденную девочку, у нее родятся только девочки?

– Ты же знаешь, что это сказки, – сказал Гео.

– Я знал одного коротышку с двумя головами, он весь день сидел у входа в Голубую Таверну и крутил волчок. Этот был идиот. А вот карлики и безногие, что колесят по городу и показывают фокусы, они хитрые. Но как правило, странные и молчаливые.

– Ишь ты, какой умный! – поддразнил его Гео, – а может, ты один из них? Прикинь – многих ли ты знаешь, кто достигает такого роста и силы, как у тебя, в результате естественного развития?

– Врешь без стыда, – отмахнулся Урсон, но нахмурив брови, задумался на несколько минут. – Ну, как бы там ни было, а я впервые слышу, чтобы кто-то мог читать мои мысли. Ничего приятного в этом нет, скажу я тебе.

Он посмотрел на Змея.

– Эй! А вы все так можете?

Змей, лежа на средней койке, покачал головой.

– Ну что ж. Это меня утешает, – сказал Урсон. – У нас на корабле тоже был один. Некоторые капитаны таких берут. У него была маленькая головка, размером с мой кулак, или даже меньше. Но во-о-от такая мощная грудная клетка, и вообще – мужик что надо во всех остальных отношениях. Ха-ха-ха!

А глаза у него, нос, рот – ну, лицо – было не на наросте, который-то и головой не назовешь, а на груди, вот здесь. Однажды он подрался, и голову ему разрубили свайкой пополам. Кровь хлещет, а он ничего – сам пошел к корабельному хирургу, и тот ему эту штуку вовсе отрезал! Когда он вернулся, на том самом месте, где должна быть шея, огромная повязка, а его зеленые глазища моргали из-под ключиц.

Урсон растянулся на спине, но вдруг перегнулся через край койки и посмотрел на Гео.

– Послушай, Гео, а что это за безделушки, которые висели у нее на шее? Что это за штуки?

– Не знаю, – ответил Гео. – Но она так беспокоилась о них!

Он выглянул из-за средней койки.

– Змей, дай мне взглянуть на эту штуку еще раз!

Змей протянул руку с камнем на ремешке.

– Слушай, а где ты его взял? – спросил Урсон. – Ах да, мы узнаем это, когда заснем.

Гео протянул руку к камню, но пальцы Змея сомкнулись, а три других руки обхватили кулак с камнем со всех сторон.

– Что ты! Я и не собирался брать его, – сказал Гео. – Я только хотел посмотреть.

Внезапно дверь кубрика распахнулась, и в дверном проеме на фоне ночного неба вырос темный силуэт высокого Помощника.

– Поэт! – позвал он. – Она хочет видеть тебя.

И исчез.

Гео посмотрел на товарищей, пожал плечами, и, спрыгнув с койки, поднялся по трапу в коридор.

На палубе было совершенно темно. Только по сияющим звездам можно было понять где кончалось небо и начиналось море. Кроме небесных светил в кромешной тьме только окна каюты слабо освещали палубу. Гео заглянул в первое, но ничего не разглядел и направился ко второму.

На полпути перед ним распахнулась дверь, и луч света рассек темноту.

От неожиданности он вздрогнул.

– Входи, – раздался голос Жрицы.

Он вошел в каюту без окон и остановился у порога. Стены каюты были украшены ярко-зелеными и алыми гобеленами. Золоченые жертвенники на сужающихся кверху треножниках, окутанные голубым дымом, распространяли по каюте тонкий аромат, незаметно проникающий в ноздри, и ощутимо кружащий голову. Свет отражался на полированных деревянных балясинах большой кровати, убранной шелком, камчатным атласом и парчой. На огромном столе с деревянными орлами по углам были разложены бумаги, картографические инструменты, секстанты, линейки, компасы; в углу возвышалась стопка потрепанных книг большого формата. К потолку, ярко освещенному красным, светло-зеленым и желтым светом, на толстых цепях был подвешен причудливый петролябр с масляными чашами, то вложенными в руки демонов, то выполненными в виде обезьяньих ртов, или устроенных в животах нимф. Самые нижние помещались между рогами на головах сатиров.

– Входи, – повторила Жрица. – И закрой дверь.

Гео повиновался.

Она села за стол и сплела пальцы перед закрытым вуалью лицом.

– Поэт! – сказала она. – У тебя было время подумать. К какому выводу ты пришел? Согласен ли ты совершить со мной путешествие, не требуя никаких объяснений? Кроме одного – это дело огромной важности для всего Лептара. Осознаешь ли ты значение этого плавания? – спросила она.

– Видимо, она достаточно велика, чтобы не оставить равнодушным ни одного мужчину, ни одну женщину, ни ребенка в Лептаре, от Верховной Жрицы до последнего калеки из Странных.

– До сих пор сферой твоей деятельности был мир слов, эмоций и интеллекта, Поэт. А что ты знаешь о реальном мире за пределами Лептара?

– То, что там много воды, мало земли и царит невежество.

– Какие истории ты слышал от своего друга-медведя? Он много путешествовал и должен знать кое-что из того, что происходит на земле.

– В рассказах матросов, – сказал Гео, – обитают звери, которых никто не видел, существуют земли, которых нет на картах, и живут люди, с которыми никто не встречался.

Она улыбнулась:

– О, да. С тех пор, как я поднялась на этот корабль, я выслушала много сказок от матросов и узнала от них больше, чем от всех моих жрецов.

Но в отличие от немногих пьяных матросов, с трудом припоминавших старые небылицы, ты сегодня вечером был единственным, кто загадал мне еще одну загадку.

Она помолчала.

– Что ты знаешь о драгоценных камнях, которые увидел сегодня вечером?

– Ничего, мэм.

– Один у меня, другой у воришки из дока, а если бы третий оказался у тебя, ты, возможно, с легкостью променял бы его на поцелуй какой-нибудь девки из таверны. А что ты знаешь о темном Боге Хаме?

– Я не знаю такого бога.

– Ты, – сказала она, – который впитал в себя все ритуалы и заклинания Белой Богини Арго, не знаешь даже имени Темного Бога Хамы! А об острове Эптор ты что-нибудь слышал?

– Ничего, мэм.

– Наш корабль уже побывал у берегов Эптора и снова отправляется туда. Попроси своего неученого друга Медведя рассказать тебе сказки об Эпторе и, о, слепой мудрый Поэт, – ты рассмеешься. Но я скажу тебе: его сказки, легенды и небылицы не составляют и десятой доли истины, даже десятой доли. Странно, почему мне кажется, что ты будешь необходим в этом плавании? Возможно, от тебя не будет толку. Я думаю, не отпустить ли тебя?

– Разрешите, мэм...

Жрица подняла глаза от какой-то работы, за которую готова была приняться.

– Извините, а вы не можете рассказать мне что-нибудь еще? Вы лишь намекнули о том, что всегда интересовало меня. Я кое-что знаю из поэзии, магии, знаю заклинания и думаю, что это имеет прямое отношение к Вашему путешествию. Поделитесь со мной своим опытом и тогда я смогу, наконец, в полной мере воспользоваться своими знаниями. Я выслушал немало матросских рассказов. Это, правда, не об Эпторе и не о Хаме, но наверняка они как-то связаны с тем, что рассказывали вы! Я бы попробовал соединить фрагменты. Я молод, но повидал достаточно. Мне знакома жизнь воровского мира, их язык и нравы. Как знать, это может оказаться полезней, чем мудрость всех Ваших жрецов. Я читал книги, которые боялись открыть мои учителя. И у меня хватит мужества взвалить на свои плечи Вашу тайну. Если в опасности весь Лептар, каждый гражданин имеет право сделать все возможное для спасения своих братьев. Я прошу для этого дать мне возможность сделать то, что в моих силах.

– Хорошо, что ты не испугался, – благосклонно произнесла Жрица. – Ты благороден, глуп... но к тому же Поэт... Надеюсь, первое и третье качество со временем вытеснят второе. Тем не менее, я не стану ждать и расскажу тебе кое-что сейчас.

Она встала и достала карту.

– Здесь Лептар, – указала она на один остров. Затем ее палец пересек море и остановился у другого острова. – Это Эптор. Пока ты знаешь о нем ровно столько, сколько положено знать каждому человеку в Лептаре. Это нецивилизованная варварская страна. И все же иногда там проявляются признаки какой-то коварной организации. Скажи мне, какие легенды о Великом Огне ты слышал?

– Я слышал, что из моря вышли звери и разрушили гавани, а птицы плевались огнем с неба.

– Самые старые из матросов, – сказала Жрица, – расскажут тебе, что это были звери и птицы Эптора. Разумеется, надо учесть, что эти легенды передавались из уст в уста пятнадцать столетий и достаточно искажены временем. Эптор просто стал синонимом зла, и все же, эти рассказы дают некоторое представление. В записях, к которым имели доступ лишь три-четыре человека, говорится, что когда-то, пятьсот лет назад, силы Эптора, действительно, совершили попытку захватить Лептар. Упоминания о вторжении слишком туманны. Я даже не знаю, как далеко они продвинулись и насколько успешными были их действия. Известно только одно – их методы ведения боевых действий отличались редким вероломством. Поэтому они и были преданы забвению, и упоминания о них нет даже в школьном курсе истории. И вот недавно я сама убедилась в жестокости и вероломстве обитателей этого острова. И у меня есть все основания полагать, что силы Эптора собираются снова. Неповоротливая, огромная масса ужаса. Пока она раскачивается, но совсем скоро начнет действовать, и остановить ее будет невозможно. Уже давно с этого острова к нам тянутся щупальца, проверяя нашу готовность к защите, прощупывают нас и выжидают, выжидают... Мы ничего не могли сделать, а они успевали причинить достаточно ощутимый ущерб и власти и религии Лептара. Все это являлось строжайшей государственной тайной. Мы не решались обнародовать эти факты, чтобы не стало очевидным наше полное бессилие. Меня послали в надежде, что удастся сбросить хотя бы один покров с неизвестности. Если ты считаешь, что можешь помочь мне, твое присутствие желательно более, чем я могу выразить словами.

– А какая связь между камнями и Хамой? – спросил Гео. – Он бог Эптора, и под его знаменами эти силы? А камни – их святыни?

– И то, и другое верно, но не совсем, – ответила Жрица.

– И еще одно. Вы говорите, последняя попытка вторжения Эптора в Лептар была предпринята пятьсот лет назад. Именно пятьсот лет назад религия в Эпторе претерпела изменения. Существует ли какая-нибудь связь между вторжением и чисткой?

– Я уверена в этом, – ответила Жрица. – Связь есть, но не знаю, какая. Я хочу рассказать тебе историю камней. Их всего три штуки. Тот, который я ношу на шее, был захвачен у воинов Эптора во время первого вторжения. Возможно, то, что он у нас, и есть причина многолетней мирной передышки. Хранился он всегда в Храме Богини Арго, тщательно оберегаемый, и о его свойствах не знал никто. Так же тщательно скрывались записи о вторжении, которое, кстати, закончилось провалом буквально за месяц до чисток. И вот, примерно год назад, немногочисленные силы врагов достигли берегов Лептара. Сама я тех событий не видела и не могу описать. Знаю только, что они проникли в глубь острова и ухитрились похитить саму Арго.

– Вы имеете в виду Арго Воплощенную? Верховную Жрицу?

– Да. Как известно, этот божественный сан передается при каждой смене поколений. Дочь Верховной Жрицы избирается как живущее воплощение Белой Богини Арго. Ее воспитывают и обучают мудрейшие жрецы и жрицы. Ее окружают роскошью, поклоняются ей. Она олицетворяет собой Арго до тех пор, пока не выйдет замуж и не родит дочь, которая со временем сама станет Арго Воплощенная. И продолжается это бесконечно. Так вот, мою дочь похитили.

Одного из похитителей убили в стенах монастыря, и он тут же, прямо на глазах, начал разлагаться. Когда от него почти ничего не осталось, мы увидели второй камень. Он по-видимому, был спрятан где-то внутри тела и именно он помог им пробраться так далеко на наш остров. Это не все. С последним вздохом это гнусное существо прочитало строки стихотворения, которые ты недавно услышал от меня. Вот таким образом появилась острая необходимость в нашем путешествии. Если мы не сможем действенно повлиять на враждебный силы, то хотя бы узнаем о судьбе юной Арго.

– Я сделаю все, что в моих силах! – воскликнул Гео. – Все, что поможет спасти Лептар и найти вашу сестру-жрицу.

– Это не сестра, – мягко сказала женщина, – а моя родная дочь, так же как и я – дочь предыдущей Арго. Вот почему выбор пал на меня. А до тех пор, пока она не найдена, живой или мертвой, – тут она поднялась со скамьи, – я снова Белая Богиня Арго Воплощенная.

Гео опустил глаза, когда Арго приподняла вуаль. Ее рука бережно дотронулась до украшения на шее.

– Их должно быть три, – сказала она. – Знак Хамы – черный диск, удерживающий три белых глаза. Каждый глаз сделан из драгоценного камня. Во время первого вторжения они, вероятно, несли с собой все три камня, так как в них заключена их главная сила. Без камней они беззащитны и слабы.

Только с ними они чувствуют себя непобедимыми. Мы разгадали секреты этих камней, когда один из них попал к нам. Ты видишь, со мной нет охраны. Пока этот камень у меня, я неуязвима. Должна сказать тебе, что этот камень способен не только защищать, но и разрушать! Я могу уничтожить любое препятствие на своем пути!

Второй камень мы получили год назад, как я уже говорила, когда они явились похитить мою дочь. Наверняка они прихватили с собой оба оставшихся у них камня в надежде присоединить третий. Во всяком случае, у них было два против нашего одного. Но теперь у нас два, а у них один. Ваш воришка сумел украсть у меня один камень два месяца назад, когда я собиралась отправиться в первое плавание. Сегодня он, видимо, узнал меня и решил получить за него выкуп, наивный. Но теперь перед ним поставлена задача, достойная хорошего вора. Он должен украсть для меня третий и последний священный камень Хамы, что бы получить вознаграждение. Тогда Эптор будет в нашей власти и больше не сможет причинить нам зло.

– А где этот третий камень? – спросил Гео.

– Наверное, сияет во лбу главной статуи Темного Бога Хамы, которая находится в охраняемом дворце в глубине Эптора. Как ты думаешь, ваш вор примет эти условия?

– Думаю, да, – подумав, ответил Гео.

– Где-то в том же самом дворце находится моя дочь или ее останки. Вы должны разыскать ее следы и если вам повезет, привезти ее с собой назад.

– Но мы можем надеяться, что вы научите нас пользоваться камнями? Иначе нам не под силу будет пробраться в храм Хамы.

– О, да. Я покажу вам их возможности, – сказала Арго, улыбаясь.

Одной рукой она подняла карту, которая лежала перед ней. Другую руку она поднесла к камню и постучала по нему бледным ногтем. Карта вдруг начала чернеть с одного конца и вспыхнула. Арго подошла к жертвеннику и бросила туда горящую бумагу. Затем она снова повернулась к Гео.

– Я могу влиять на мозг одного человека – помнишь, как я поймала Змея? Но могу подчинить своей воле и сотню воинов. И так же легко, как я подожгла старую потертую карту, я могу стереть с лица земли город.

– С такими штучками, – улыбнулся Гео, – у нас, по-моему, будут неплохие шансы добраться до этого Хамы и вернуться обратно.

Но ответная улыбка была странной, а затем и вовсе исчезла с ее лица.

– Не думаешь ли ты, – высокомерно сказала она, – что я вложу в ваши руки такое искушение? Вас могут схватить, и камни снова будут во власти Эптора.

– Но с ними мы были бы неуязвимыми...

– Однажды они попали в наши руки; мы не можем допустить, чтобы они ушли от нас. Если вы доберетесь до дворца, если вы украдете третий камень, если моя дочь жива и вы спасете ее, она сможет воспользоваться его силой, чтобы вывести всех невредимыми. Но если хотя бы одно из условий не будет выполнено, все предприятие окажется бессмысленным. Тогда вам лучше умереть, чем лицезреть по возвращении Арго в ярости перед смертельной схваткой. Погибну не я одна, вы тоже умрете в мучениях больших, чем даст самая жестокая пытка, учиненная силами зла Эптора.

Гео не проронил ни слова.

– Почему ты так изменился в лице? – спросила Арго. – У тебя есть твоя поэзия, твои заклинания, твоя ученость. Черпай силу оттуда. Я сообщила все, что считала нужным сообщить тебе. Можешь идти. И пошли ко мне вора.

Тон Верховной Жрицы не допускал возражений. Гео молча шагнул из каюты в темноту. Свежий ветерок пахнул ему в лицо. На мгновение он остановился, оглянулся на дверь, перевел взгляд на море и поспешил в кубрик.