Текст книги "Вечно влюбленный / Constant Lover"

Сент-Джон Хэнкин
Вечно влюбленный

St. John Hankin

Constant Lover/1908

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

«Как в старые добрые времена, когда всем жилось полегче».

Действующие лица:

ЭВЕЛИН РИВЕРС (18 или 20 лет).

СЕСИЛ ХАРБЕРТОН (25 лет).

Перед поднятием занавеса играет «Марш лесных чудищ» из балета «Гензель и Гретель», либо нечто вроде «Пер Гюнта», либо что-то из Габриэля Форе.

Декорация:

Лесная поляна, на которой растет большой бук, густые ветви которого нависают над сценой. Через ветви дерева на поляну струится яркий солнечный свет. Сквозь просветы в листьях тут и там проглядывает безоблачное голубое небо[1]1
  В качестве декорации подойдет и обычная скамейка, а с остальным можно поиграть светом. – Прим. переводчика


[Закрыть].

(Когда занавес поднимается, СЕСИЛ ХАРБЕРТОН сидит у ствола дерева, прислонившись к нему спиной, и читает книгу. На нем соломенная шляпа и легкий костюм из серой фланели. Безмятежное птичье щебетание было слышно и при закрытом занавесе, но по мере его подъема оно становиться все громче. Вдалеке воркуют голуби. Вскоре к ним присоединяется пение дрозда, раздающееся над головой СЕСИЛА. Дрозду сразу отвечают еще несколько птиц. СЕСИЛ смотрит вверх).

СЕСИЛ. Здорово-то как! (Мгновение наслаждается птичьим пением, затем возвращается к книге. Внезапно начинает настойчиво куковать кукушка. СЕСИЛ вновь поднимает голову). Еще и кукушка? Класс, вот это да! (Возвращается к книге).

(Мгновение спустя появляется ЭВЕЛИН РИВЕРС. Она в платье из самой легкой материи, идеально подходящем безоблачному майскому деньку. На голове соломенная шляпка. Когда под ее ногой хрустит ветка, СЕСИЛ поднимает глаза. Тут же вскакивает, захлопывает книгу и нетерпеливо идет ей навстречу, протягивая правую руку вперед. Книга остается в его левой руке).

СЕСИЛ (укоризненно). Ну наконец-то!

ЭВЕЛИН. Наконец-то?

СЕСИЛ. Вы изволили порядочно опоздать. (Смотрит на часы).

ЭВЕЛИН. Я?

СЕСИЛ. Ну а кто? Мы же в три договорились.

ЭВЕЛИН. Разве? Не помню ничего подобного. Мы вообще, кажется, ни о чем строго не договаривались. Разве не так?

СЕСИЛ. В общем, конечно, скорее, так, но все равно речь шла про трех часах дня.

ЭВЕЛИН. Не припоминаю.

СЕСИЛ. И вот уже половина четвертого. Просто взяли и опоздали на полчаса.

ЭВЕЛИН. Да у меня и выбора-то не было. Мама задержала – хотела, чтобы я помогла ей срезать розы, а потом расставить их в гостиной.

СЕСИЛ. Надо же, какая тупая идея!

ЭВЕЛИН. Мистер Харбертон!

СЕСИЛ. Что?

ЭВЕЛИН. Не стоит так говорить о моей матери.

СЕСИЛ. Почему бы и нет, если идея и правда тупая? Вообще, большинство родителей соображают так себе. Сколько раз замечал. Миссис Риверс могла бы и знать в ее года, что розы срезают утром, а не в обед.

ЭВЕЛИН. Если кто тут сглупил, то это была я. Срезать розы – моя обязанность, а этим утром прямо из головы вылетело.

СЕСИЛ. Ладно, не будем о грустном. Присаживайтесь. День-то какой чудесный!

ЭВЕЛИН (колеблется). Что-то я не уверена, стоит ли.

СЕСИЛ. А в чем проблема? Стоять, по-вашему, это как-то благопристойнее? Давайте просто присядем и расслабимся.

(Они рассаживаются на удобные корни дерева, она слева, он – справа).

ЭВЕЛИН. Я вообще не уверена, стоило ли мне приходить. Но вы ведь и сами ни в чем не уверены, верно? Я совсем вас не знаю.

СЕСИЛ. Что ж с того?

ЭВЕЛИН. Нас даже не представили друг другу по-человечески. Мы просто столкнулись совершенно случайно, и все тут.

СЕСИЛ. Чистая спонтанность! Разве это не прекрасно?

ЭВЕЛИН. Что-то я не уверена, что мама одобрила бы это.

СЕСИЛ. И вы мне еще будете рассказывать, что ваша мама как-то нечеловечески умна!

ЭВЕЛИН (смеется). Думаю, большинство родителей согласились бы с ней. Однако у вас оригинальная манера общаться с незнакомыми девушками.

СЕСИЛ. Разве? Тогда я всего-то осведомился о кратчайшей дороге до гостиницы.

ЭВЕЛИН. Хорошо, это было еще ничего. Но мы сразу же заговорили совсем о другом. А потом затеяли ежедневные встречи под этим деревом. Уже неделя с тех пор прошла, между прочим!

СЕСИЛ. Такое вот замечательное дерево!

ЭВЕЛИН. И все-таки вряд ли мама одобрила бы.

СЕСИЛ. Осудила бы, скажете?

ЭВЕЛИН. Боюсь, именно так.

СЕСИЛ. Какое счастье этого не знать и об этом не думать.

ЭВЕЛИН (размышляет вслух). И все-таки, все-таки. Действительно ли мне стоит приходить сюда? Вы сами что думаете?

СЕСИЛ. Ровным счетом ничего. По мне, так и проблемы никакой нет. Умные люди делают то, что намерены делать, а не рассуждают, понравится это кому-то или нет.

ЭВЕЛИН. Но когда я поступаю не так, как следовало, я сама же обычно и жалею.

СЕСИЛ. В этой жизни сделать и пожалеть намного лучше, чем не сделать и пожалеть. Например, если бы я не заговорил с вами неделю назад, я жалел бы об этом всю оставшуюся жизнь.

ЭВЕЛИН. Вот как? Вы сейчас правду говорите?

СЕСИЛ (кивает). Чистую правду.

(Он на кладет руку на ее ладонь. Мгновение она не убирает ее. Но в этот самый момент кукушка громко кукует два раза. ЭВЕЛИН резко отдергивает руку).

ЭВЕЛИН. А вот и кукушка.

(СЕСИЛ встает и садится ближе к ЭВЕЛИН, прислонившись к дереву).

СЕСИЛ. Да. Разве это не чудо? Вы любите кукушек?

ЭВЕЛИН. Что ж, кукушки милые.

СЕСИЛ. Вот именно! И хитрюги какие. Большинство птиц глупы, как и большинство людей. Они вырастают, женятся и тратят остаток жизни на детей, горбатясь из последних сил, лишь бы оплатить счета за школы и колледжи. Но с кукушками этот номер не пройдет. Какие там счета! Какое воспитание! Они просто порхают по ветвям, беззаботно флиртуя с другими кукушками. А если возникнет необходимость отложить яйцо, кукушка просто подкидывает его в чужое гнездо и летит дальше. Какая же умная птичка!

ЭВЕЛИН (помрачнев, отводит от него взгляд). На самом деле, я не уверена, что кукушки так уж мне нравятся. Если подумать, на редкость эгоистичные создания.

СЕСИЛ. Это да. Но зато какие умные! Вот утка – тоже мудрая птица, но в другом роде. (ЭВЕЛИН вновь поворачивается к нему). Она ведь как поступает? Не подкидывает свои яйца другим, как кукушка, а просто сама давит их.

ЭВЕЛИН. Неужели утки настолько неуклюжи?

СЕСИЛ. Вовсе нет. Они делают это совершенно сознательно. В самом деле, ведь раздавить яйцо куда быстрее и проще, чем высидеть его. И вот когда утка сносит яйцо, она характерным образом крякает и эдак рассеянно поднимает лапку. Вот тут-то фермер и должен успеть вытащить из-под нее яйцо, чтобы подложить под какую-то злосчастную курицу, которая и будет с ним валандаться. Разве не гениально?

ЭВЕЛИН. Да, неглупо.

СЕСИЛ. Именно. Гениальность именно в том и состоит, чтобы перекладывать свои проблемы и страдания на окружающих.

ЭВЕЛИН. Да как вы можете так говорить?

СЕСИЛ. Я тут не при чем. Так пишет Карлайл.

ЭВЕЛИН. Никогда не поверю, что он так написал. Затем, я серьезно сомневаюсь, что утки действительно умны. Они выглядят на редкость тупыми.

СЕСИЛ. Это часть их стратегии. Мир так устроен, что умному гораздо выгодней прикидываться тупым. Так легче облапошить дураков. Чем утка с успехом и занимается.

ЭВЕЛИН. Ну, если на чистоту, то я думаю, что утки неприятные создания, да и кукушки – чудовища. А большинству птиц нравится растить своих птенчиков и ухаживать за ними.

СЕСИЛ. Да, так оно и происходит. Как же это поразительно! Они в самом деле тратят всю свою жизнь, чтобы свить гнездо, снести яйца и высидеть их. А когда птенцы вылупятся, папашам приходиться целыми днями суетиться в поисках червей. В гнезде негде повернуться, птенцы непрерывно вопят, и отцу так и хочется сбежать от этого ужаса подальше в кабак. Чертовски идиотская ситуация!

ЭВЕЛИН. Мистер Харбертон!

СЕСИЛ. Ну, если угодно, давайте назовем эту ситуацию бессмысленной. (Обдумывая его слова, ЭВЕЛИН сводит брови, чуть наклонившись. Повисает небольшая пауза). Вы знаете, очень важно сидеть, прислонившись к дереву спиной. Это ведь непростое дерево. Я не случайно его выбрал.

ЭВЕЛИН (пытается последовать его совету, но терпит неудачу). Что-то не получается. Шляпка мешает.

СЕСИЛ. Так вы снимите ее.

ЭВЕЛИН. Пожалуй, я так и сделаю. (Она снимает шляпку и с удовольствием опирается спиной на ствол дерева. Шляпку она кладет рядом с собой).

СЕСИЛ. Отлично! (Смотрит на нее с искренним восхищением). Ей-богу, вы просто потрясающе выглядите без шляпки!

ЭВЕЛИН. В самом деле?

СЕСИЛ. Да. Мне очень нравится оттенок ваших волос. Я сразу же обратил на него внимание, когда увидел вас в первый раз. Ведь в тот момент шляпки на вас не было. Вы обмахивались ею – было довольно жарко. А в следующее мгновение солнце вышло из-за тучи, и ваши волосы так дивно засияли в его лучах! На ваших щеках играл румянец, а взгляд был кротким и восторженным.

ЭВЕЛИН (встревоженно), Мистер Харбертон, вам не следует говорить мне такое.

СЕСИЛ. Разве? Но почему нет? Вам не нравится слушать про ваши чудесные волосы, про то, как вы прекрасны?

ЭВЕЛИН (простодушно). Ну, мне-то конечно, нравится. Но прилично ли…

СЕСИЛ (стонет). О боже, не начинайте.

ЭВЕЛИН. Я просто хотела… Хотела сказать, что девушкам не следует выслушивать подобные речи от мужчин.

СЕСИЛ. Не понимаю, в чем проблема. Я говорю одну лишь правду! Вы очаровательны, у вас пленительный взгляд, а ваш румянец – о, вот он снова заливает ваши щечки! (Торжествующе). И отчего же, скажите, мне не следует об этом говорить?

ЭВЕЛИН. Пожалуйста, прошу вас! (Ее голос срывается, а глаза наполняются слезами).

СЕСИЛ (он очень встревожен). Мисс Риверс, да что ж такое? Вы, кажется, почти плачете?

ЭВЕЛИН (вздрагивает). Я… Нет-нет, что вы.

СЕСИЛ. Но это так, ваши глаза полны слез! Я сказал что-то, причинившее вам боль? Что именно? Скажите и я никогда больше этого не повторю.

ЭВЕЛИН (с видимым усилием она берет себя в руки). Ах, не берите в голову. Все в порядке. Все в полном порядке. Только, пожалуйста, не говорите мне больше ничего подобного. Никогда. Обещайте! (Она достает носовой платок).

СЕСИЛ. Я обещаю. Если вы действительно так хотите. А теперь утрите глазки и давайте будем послушными детками. Так говорила моя няня, когда мы с сестрой ссорились. Позвольте, я сам. (Он достает свой носовой платок и нежно промокает ее глаза).

ЭВЕЛИН (после небольшой заминки). Спасибо. (Она прячет свой носовой платок). Какой ты забавный!

СЕСИЛ. Спасибо!

(ЭВЕЛИН пересаживается на другой корень, теперь она сидит немного ниже СЕСИЛА).

ЭВЕЛИН. И часто вы часто ссорились со своей сестрой?

СЕСИЛ. Без перерыва. И с братьями тоже. У вас разве было не так?

ЭВЕЛИН. У меня нет ни сестры, ни братьев.

СЕСИЛ. Бедняжка! Вам, должно быть, было так одиноко.

ЭВЕЛИН (как бы между прочим). Ну, у меня был Реджи.

СЕСИЛ. Реджи?

ЭВЕЛИН. Мой двоюродный брат Реджи Таунсенд. Он жил с нами, пока мы были детьми. Его родители работали в в Индии.

СЕСИЛ (заинтересованно). И вот с ним-то, получается, вы и ссорились?

ЭВЕЛИН. Ах нет! Мы всегда жили др

...

конец ознакомительного фрагмента