Текст книги "Депутат. Уфимский детектив"

Депутат
Уфимский детектив
Серафим Родионович Зиганшин

© Серафим Родионович Зиганшин, 2017

ISBN 978-5-4483-8823-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2016 год. Первое издание автора.

Издатель: Зиганшин С. Р.

Все права защищены. Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведения информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.

Любое сходство с реальными событиями и именами случайно.

Действие происходит в столице Башкортостана. Известному следователю Гошину Михаилу предстоит разгадать, возможно, самое грязное преступление, которое когда-либо происходило в Башкирии. Главной жертвой является депутат, который уже изначально показывается «не чистым» в плане закона, но а позже оказывается, что все свое депутатское время он медленно, но верно копал себе могилу. Также в произведении затрагиваются такие темы, как бедность, отношение власти к русскому народу; как наши пенсионеры с «жиру бесятся» от пенсий и то, откуда в это время у депутатов находят миллионы под кроватью, и как потом за такие «преступления» президенты лично медалью награждают.

Глава I

Стоит пасмурное утро вторника 22 числа октября. Чистильщики начинают чистить пыльные улицы Уфы, а машины, то и дело проезжающие по большим дорогам, снова, буквально, через какие-то полчаса, замусорят края дороги пылью и песком, которые так надоедливо на прогулке лезут человеку во все дыры.

Следователь, а также главный герой нашего рассказа Гошин Михаил Анатольевич, ещё спал в своей трёхкомнатной квартире, в элитном участке центра Уфы, где живут, как правило, самые знаменитые и самые крупные личности города. И, раз уж началось описание главного героя и его житейских особенностей, то давайте я представлю вам этого героя целиком.

Это был человек 32 лет с крепко сложенным телом и, как мы уже знаем, работа его была под названием «следователь». И, я не знаю, но, может быть, это всем следователям принято носить короткие стрижки, типа «спортивной» или «площадки», но во всяком случае наш герой носил короткую.

Квартира его в центре Башкортостана, как ни удивительно, досталась за хорошую и добросовестную работу, но многие люди считали иначе, что породило на свет много всяких историй и сплетен, что, дескать, следователь каким-то образом получил взятку или сам состоит в каких-то бандитских связях. Но, что самое смешное, так это то, что люди, которые распускали или верили этим слухам, попадая во всякого рода проблемы и преступления, такие, например, как кража вещей из квартиры, первым же делом просили во всём разобраться следователя Гошина, ибо он действительно был наилучшим следователем в республике.

Но вернёмся в квартиру, а в частности в спальню, к герою. Именно здесь с минуты на минуту должен раздаться звонок будильника, предупреждающий следователя о том, что на часах скоро будет восемь часов утра, а на работе надо появиться уже в девять.

Через десять минут, вставши, следователь принялся за кофе, и какое-то странное предчувствие ему говорило, что день у него будет нелёгким.

В отделение полиции этим утром поступило заявление о том, что пропал некий гражданин Пинкин. Заявителем была Синкина Тамара Викторовна, возрастом 30 лет, имевшая на лице следы распутного образа жизни. Одежда на ней тоже была не из самых богатых и, как говорится, было похоже на то, что она купила её на недорогом рынке, где-нибудь во вьетнамском магазине, которые нынче пользуются некой популярностью за счёт подделок знаменитых брендов одежды.

Следователь лично решил разобраться во всех материалах этого дела, потому как понимал, что если во всём с самого начала не разобраться, то всё расследование пойдёт насмарку.

– Здравствуйте, Тамара Викторовна. Присаживайтесь, пожалуйста – с любезностью сказал Гошин плачущей Тамаре – расскажите мне всё с самого начала – кто пропал, чем занимался и что делал в последнее время…

– Пинкин Дмитрий Фёдорович пропал, депутатом нашим местным работал…

– Да знаю, знаю… Помнится мне, как он в пьяном виде остановку сбил, а потом сюда пришёл и говорит, мол, давай договоримся…

– Он что, давал взятку?! – с ужасом воскликнула Тамара.

– Ага, пытался.

– И вы взяли?!

– Да нет, конечно же! Прогнал я его, наглеца такого. И, что самое главное, не боится ведь сюда приходить… Я ему сказал (не в мягком, естественно, тоне) что ещё одна такая выходка, и он в суде дополнительно за взяточничество будет рассматриваться…

– И что же случилось с ним?

– А Вы что, долго с ним живёте?

– Нет, мы третий месяц только с ним вместе…

– А, ну тогда понятно, дело ведь примерно год назад случилось… Кстати, штрафом он тогда отделался.

Несколько секунд они молча посидели, видимо, думали каждый о своём, но Тамара Викторовна всё же решила продолжить своё повествование.

– Ну так вот… В один день, это было 19 октября, я пришла к нему домой, в гости, так сказать.

– А вы жили не вместе?

– Нет, мы жили, но редко, ведь у меня есть своя квартира на ***, и кто за ней без меня следить будет… Ну вот, прихожу я, значит, к нему, а дверь никто не открывает. Звонила ему минут 15, потом стучалась, всё равно – никто не открывает, а заходя в подъезд его дома я видела, что обе его машины стоят у входа. Поэтому я стала звонить на его сотовый, который показал, что либо номер недоступен, либо телефон выключен. Делать было нечего и я решила сторожить его до конца, и весь день просидела у дверей, как дурочка, на которую с любопытством смотрели соседи.

– А сколько по времени было, когда Вы пришли к нему?

– Где-то в 2 часа я пришла, – припоминая, сказала Тамара Викторовна.

– И до скольких просидели?

– До десяти вечера.

– Ого! А во сколько работа у него заканчивается? – Может быть он просто ушёл пешком, а телефон сел и вы зря волновались…

– Нет, нет, нет… – возразила Тамара – работа его ещё в 6 вечера заканчивается, а в последующие дни он так и не появлялся. Мало того, 20-го числа пошёл дождь, а уже 21-го числа я полностью убедилась, что его машины не трогались с места, ибо следы от капель дождя на машинах остались, колёса присыпало засохшей землёй, а под машинами всё сухо и не тронуто дождём. Тут-то я и решила, что пора звонить в полицию, и сегодня утром, как Вы уже, наверное, знаете из дела, квартиру вскрыли…

– Да, да. Ничего не нашли, даже его ботинок, а пыль действительно не убиралась на паркете примерно неделю… Ну, я всё, вроде как, понял, и, как мне кажется, сейчас там нужен я. Спасибо Вам, Тамара Викторовна, мне пора.

Следователь собрал свой портфель и выехал на место жительства Пинкина, где сейчас ещё не закончился начатый утром обыск.

Глава II

Подъезд, в котором проживал депутат, был оцеплен полицией, сотрудники которой как муравьи бегали и копошились. На лавках сидели постоянные зрители данных представлений – старушонки, любящие перемыть каждую косточку своему соседу и выковырять всю его подноготную, со всеми страхами и историями. Такие старушки, я думаю, есть в каждом дворе нашей необъятной страны.

Гошин подъехал к дому Пинкина на своём автомобиле – не особо дорогом, но и не дешёвом, а вот какой он был марки – секрет. Ему вручили новые материалы дела, которые в каждом преступлении являются своего рода ключом к следующему этапу проведения следствия.

Во-первых, нашли сотовый телефон Пинкина. Он лежал в подъезде, в самом низу лестничной площадки, под перилами и лестницей, где всегда темно и замусорено. Телефон был разбит, что говорило о том, что его уронили.

Кроме того, на перилах лестницы обнаружили свежие следы крови, то есть им было меньше недели. Крови было так мало, что можно было подумать, что кто-то порезал палец и, поднимаясь по лестнице, случайно задел перила кровоточащей ранкой. Было решено тут же проверить кровь на принадлежность – была ли это кровь искомого депутата. Для этого в квартире нашли волосы в шапке, волос в расчёске и ноготь в соответствующей машинке, дабы сверить ДНК. По результатам теста выяснилось, что кровь принадлежала Пинкину Дмитрию Фёдоровичу.

– Значит, это всё-таки похищение? – спросил у Гошина сотрудник полиции.

– Возможно. Сейчас нужны данные по телефону – надо узнать, кому принадлежат последние звонки. После этого я поеду к депутату на работу – там наши сотрудники тоже собирают материалы.

Телефон был быстро и аккуратно заряжен в переносной лаборатории, оснащённой по последнему слову техники. Все последние вызовы были на телефон Тамары, но был ещё один, самый последний – 18 числа в 18:39. В контактах этот номер был записан как «Г.П.». Следователь понял, что телефон этого Г.П. необходимо срочно отследить через GPS, как это обычно делают если кто-то утратил телефон. Но следователю не повезло: раздался голос автоинформатора: «Телефон либо выключен, либо находится вне зоны действия сети», а это означает, что телефон, как и владельца, не найдут, пока мобильный снова не будет включен. Однако следователю можно было узнать, на кого телефон оформлен, и через него уже выйти на Г.П., но и здесь его снова постигла неудача, потому что сим-карта была оформлена на «левого» человека, продававшего сим-карты вместе со смартфонами в Московском метро. А так как всё продавалось молниеносно, и без каких-либо бумаг и документов, найти этого Г.П. среди сотни людей было невозможно.

Гошин, провозившись со всеми этими делами уже два часа, решил, что надо ехать к Дмитрию Фёдоровичу на работу, чтобы узнать про ещё какие-нибудь материалы, которые, возможно, могли бы помочь расследованию этого преступления. Всем было уже понятно, что это дело – самое настоящее похищение человека.

На работе Пинкина, как оказалось, все уже знали о его романе с Тамарой. И Гошин заметил, что везде, так же, как и у подъезда депутата, есть свои «зрители», которые являются вечными любителями перемывать кости другим людям. Только здесь, вместо бабушек на скамейках, сидели в креслах вполне молодые люди, в возрасте 30—34 лет, и в основном, конечно же, женщины.

Гошин уже сразу понимал, что «по делу» из такой компании ему выведать получится очень и очень мало, потому что здесь в основном лишь информационный мусор, не стоящий даже внимания. Но подцепить хоть чуточку чего-нибудь действительно стоящего ему удалось.

Секретарша Пинкина сказала, что депутат не появлялся на работе с 19 числа и начали заливать шлак про роман с Тамарой Викторовной, но следователь перебил её своим вопросом:

– Так, так, постойте. Скажите, раз 18 числа он был здесь, то Вы, наверное, помните, как он в тот день вёл себя? Может быть, странное что-то в нём было, что в глаза сразу же бросалось?..

– Да нет, вроде бы ничего странного в нем не было тогда. Хотя… вечером, в тот день, прямо перед тем, как он домой поехал, он постоянно куда-то звонил…

– А вышел отсюда он во сколько часов?

– Так, давайте по камерам посмотрим. Вы же их видели, когда в здание заходили – прямо у входа висят, – сказала помощница следователю, на что получила ответ в виде кивка головой – «Да».

– Вот, смотрите. Вот он и выходит… и время тут – 18:39.

Всё в точности сходилось, ведь в телефоне, найденном под лестницей подъезда, последний вызов был именно в 18:39!

– А вот ещё вопрос. Здесь он звонил как – по сотовому или по стационарному телефону?

– По сотовому. Но здесь у него другой – рабочий. Свой он редко когда использовал на рабочем месте… Кстати, рабочий телефон на месте до сих пор лежит, вам показать его?

– Да, покажите.

В рабочем телефоне Пинкина, который лежал у депутата на столе в кабинете, номер Г.П. тоже был записан, и вызовов этого номера было аж 8 штук, начиная с 18:00. «Почему же он не записал полностью имя или, хотя бы, фамилию этого Г.П.?! А ведь так насколько мне легче было бы найти его…» — подумал следователь.

– А, вот, вообще, – продолжал следователь. – приходили ли к нему какие-нибудь странные личности? Может быть, в тот день кто-то приходил?

– В тот день никто к нему не приходил. А, по сути, к нему постоянно кто-то приходил. Да и странные все какие-то! И вы знаете их! Все такие битые-перебитые, наркоманы, в спортивках или в кожаных куртках. А вы бы слышали их разговоры! Один блат, один блат. Строят из себя крестных отцов, а сами с проводов медь срезают – тем и живут. Тьфу! Гопники, да и только!

– М-да уж, видал… То по пьянке кого-нибудь зарежут, то знакомого своего из-за полтинника «случайно» убьют… а на днях вообще не пойми что было! Точно такой же, про кого вы говорили, в волонтеры устроился…«И что?» – скажете вы, – «Может, старичкам помочь хочет…» – да не тут-то было! К ветерану ВОВ его, значит, помогать отправили, а он взял, да и украл у неё почти все деньги и драгоценности! Пока она ему чайник поставить уходила, этот залез в антресоль низкую, нашёл там деньги с пенсии и золотые украшения, подаренные покойным мужем, взял всё и ушел, сказав старушке, что его внизу ждут. А когда Вера Павловна пошла дверь за ним закрывать, то заметила, что антресоль прикрытая, а не закрытая, а как заглянула внутрь – так и поняла, что всё мальчуган утащил…

– Ужас! Нашли хоть безобразника этого?! – воскликнула помощница депутата.

– Конечно нашли! Алкоголик малолетний; он деньги все кончил – пропил, проиграл в автоматы, в сауну с девочками сходил, а золотые украшения в пьяном виде пошел в ломбард сдавать позже. Там-то его и накрыли, потому как кнопочку вызова приёмщица нажала. Скоро его судить будут. Ну да ладно, если ещё что-нибудь узнаете – сразу звоните мне. Вот номерок. – и следователь протянул визитку помощнице.

– Хорошо. Дайте ещё визиток, штук пять…

Гошин оставил ей ещё несколько картонок со своим номером и поехал к себе в кабинет, где целый день ему не приходило никакой информации по поводу пропажи Пинкина. Однако позже, вечером, следователю повезло в этом таинственном деле так, как везёт человеку раз в жизни.

Глава III

22 октября, в 10 часов 23 минуты вечера следователю сообщили о происшествии, о котором на следующий день, естественно, в СМИ информировать никого не стали, мало того, полиция запретила информировать, дабы не спугнуть преступников, которые могли узнать, что на их след уже вышли, а это намного усложнило бы работу полицейским. Ведь преступников куда легче поймать на месте, нежели искать и гоняться за ними.

А дело было так.

Житель одной из пятиэтажэк в спальном районе, Максимов Иван Захарович, часто гулявший в своём дворе по причине всяческих старческих болезней и имевший от роду 64 года, стал замечать, что из подвала дома №15 постоянно исходят мерзкие и отвратительные запахи. И мало того, эту вонь чувствовали даже жители или соседи, проходившие мимо подвала. Сначала все думали, что это животные гадят, как это обычно бывает, или, на крайний случай, какая-нибудь кошка или мышка в подвале здохла, вот и запах идёт… Этим утром Иван Захарович, возвращающийся с прогулки, не вытерпел и позвонил в полицию, которая вскоре прибыла на место.

А полиция, хоть и приехавшая, но дверь открывать так скоро не собиралась. И лишь только после долгих уговоров жителей, по типу «мы открыть не можем – ключей нет», дверь всё-таки вскрыли. Изнутри донеслась мерзкая вонь, которая впечатлила многое повидавших сотрудников. Посмотрев внутрь подвала, установили, что внизу есть ещё одна дверь, но идти туда никто не спешил. На помощь призвали спецназ, который вскоре явился.

Вооруженные автоматами и с надетыми противогазами, спецназовцы пошли внутрь подвала и сломали вторую дверь. Запах, стоявший здесь две минуты назад, можно было считать лишь легким ароматом, по сравнению с тем, что вырвалось оттуда сейчас. А вырвалась оттуда ужаснейшая вонь, да такая, что все стоявшие неподалёку зеваки отбежали метров на сто подальше.

А спецназ же, войдя внутрь, потрясен был немного меньше, ведь от вони хоть как-то спасал противогаз, надетый каждому на лицо. Внутри, среди всякого мусора, в виде железок, скрепок, прутьев, решёток и прочего, была маленькая комната, метров 7х5, в которой по самому центру стояла пустая ванна, а по стенам, на полках, стояли разного рода химические вещества в склянках, бутылках и стеклянных мензурках. Большинство из веществ были щелочами и кислотами. Пол был сделан из старой советской плитки, которая была в разводах и пятнах, как в морге.

Вы спросите: «А почему наш следователь узнал о происшествии только поздним вечером? И на какое это развлечение потратили время спецназ и сотрудники, работающие у подвала?». Ответ прост: если кто-то в подвале хозяйничал, то этот «кто-то» должен рано или поздно придти к подвалу, где его и схватят. Замок, висевший на двери подвала, был новый, что опять-таки говорит о том, что кто-то здесь был совсем недавно. Замок, сломанный при вскрытии подвала, заменили на точно такой же и устроили засаду.

Дверь закрыли. Автобус, напичканый спецназом, стоял метрах в десяти от подвала, прямо за углом дома, дабы гость не почуял неладное. За подвалом следили из тонированной «четырнадцатой». Появлялась ли у вас когда-нибудь мысль о том, что за вами следят из какой-то вкруговую тонированной машины, где громко «бухает» музыка? По крайней мере наш «гость», пришедший в 9 часов вечера, совершенно ничего не подозревал.

Время близилось к девяти… Где-то в дали лаяли собаки. Из соседних дворов доносились детские радостные крики – видать, они до сих пор ещё играли. Но сотрудникам было не до игр. Они тихо, как мыши, сидели в четырнадцатой, пили кофе и о чем-то шептались:

– Да нет… Марина на вряд ли была б способна на такое! – говорил первый.

– Она, она! Я сам видел, когда пришел!

– Где ты это видел?

– На улице А-оды! Она, она это была!

В этот момент первый сотрудник заметил, что кто-то украдкой пробирается в сторону подвала. Гость озирался, и подходил всё ближе и ближе к подвалу, из которого до сих пор, даже с закрытыми дверями, шла вонь.

– Тише ты! – сказал первый, – смотри! – и он ткнул пальцем в лобовое стекло.

– Ага, точно наш клиент! Сообщай нашим – пусть будут наготове.

Первый согласился. Он схватил рацию, и начал докладывать: «Будьте готовы! Кто-то приближается к подвалу. Если что-то произойдет дальше, я вам дам сигнал», на что через секунду получил ответ: «Понял. Жду сигнала.»

Все замерли. А гость все ближе и ближе продвигался к подвалу. Вот он подошел вплотную и начал доставать ключ из кармана. Он засунул ключ в замочную скважину, но «оп» – ключ не подошел! Не успел ничего ещё понять, как наручники уже сверкали вечерним красным солнцем на его запястьях, а сам он лежал скрюченным на земле; сверху него сидел ОМОНовец.

Уже по запаху от «гостя» можно было сказать, что в подвале этом был, и не раз. А возможно, вообще жил там. Задержанный все время твердил, что он не виноват, и во всем виноват хозяин, а хозяин имеет погоняло Гриша.

На момент задержания было около десяти часов вечера, и следующим делом, после того, как гостя доставили в отделение, было сообщить о случившимся следователю. Сразу же возникла мысль о загадочном Г.П., и уже в половине одиннадцатого Гошин сидел напротив грязного и вонючего бомжа.

– Кто таков? – спрашивал Гошин.

– Л… Лёва я… Ручкин Лёва…, – неуверенно и так, как говорит псих, сказал бомж.

– Откуда будешь?

– Из Стерлитамака я.

– Живешь где?

– Нигде не живу.

– Как это? – следователь явно хотел играть в плохого и хорошего полицейского – бомж, что ли?

– Да.

– А как сюда из Стерлитамака попал?

– Ну как, довезли…

– Яснее говори! В подвале ты что забыл?

– Ж… ж… жил я там, жил.

– Короче, так… – следователь, понимая, что допрос начинает затягиваться, решил действовать другой тактикой – пряником – говори либо правду и прямо, либо получишь срока столько, сколько навешают, да и ещё сверху. Выбор за тобой. По крайней мере, у тебя защита сейчас лишь одна – это я.

Следователь замолчал. Лицо Лёвы сначала погрузилось в раздумье, но потом, очнувшись, он покривил головой так, как будто бы обиделся.

– Ну? – спросил Гошин.

Но на лице Ручкина все так же оставалась физиономия партизана, который ни в коем случае не хотел выдавать какую-то страшную военную тайну.

– Хорошо, твоё дело. В общем, сейчас уже, у-у! – он посмотрел на наручные часы – время-то уже одиннадцать, друг любезный! Я – домой, спать.

И он сделал вид, будто бы действительно собирается домой.

На лице Ручкина промелькнула уже совсем другая гримаса. Она выражала беспомощность и отчаяние, и как только Гошин подошёл к двери, в голове у Лёвы промелькнула мысль: «Если он сейчас уйдёт, то я действительно буду под ударом у них. Рано или поздно, ОНИ меня вычислят…».

– Постойте! Постойте! я расскажу, всё расскажу! Только защитите меня от них!

– Так, так, так, стоп; кто такие «они»?

– Они! Они заставляли меня!

– Что заставляли?

– Там тру… тру… трупы! Они в ванну трупы бросали! А меня заставляли жидкостями их заливать…

«Жуть! Трупы в ванной растворять! И в нашем-то городе такие африканские стасти?» – подумал следователь.

– Отвечай быстро: кто твой хозяин? И какого дьявола ты на ЭТО согласился?

– Я не знаю, как его зовут… Знаю лишь, что его амбалы Гришей называли. Я думаю, это его погоняло… Хотя, может быть, его действительно Гришей звали…

– Опиши мне его.

– Что? – Ручкин вырвался из своих рассуждений и раздумий.

– Опиши мне его.

– Ну, лицо у него такое, обычное, как у бандитов из бандитских фильмов, по стандарту. Что же ещё… Ах, да! У него татуировка вот здесь вот, – и Лёва указал на безымянный палец правой руки.

– Ещё что?

– Больше ничего не знаю.

– Так какого черта на такую «работу» устроился?

– Я, я, я не знал, что все ТАК будет… Они хорошие деньги мне обещали, говорили, что все будет как в шоколаде, а работа при этом, сказали, будет очень легкой. Ну и кто же не согласится? Тем более, в моем положении…

– Ясно. Ещё вопрос: кто у тебя был в последний раз? И много ли вообще тебе этих трупов подсовывали?

– Всего двое было. В первые дни после приезда какого-то старикана привезли, я его не разглядел да и не очень-то хотелось – все время выворачивало. И вот на днях старуху какую-то.

– Старуху?

– Да, старуху. Толстую такую. Но она изуродована была просто невероятно. У неё лицо как будто снарядом разорвало! Ни глаз, ни носа, ни рта – ничего совершенно не было!

– Посмотри хорошенько, – следователь просунул фотографию Пинкина – был ли у тебя в заказах этот человек?

– Э, нет.

– Точно?

– Да. Ну, я же говорю, что только старика очень давно и старуху вот совсем недавно привозили в пакетах. И привозили, кстати, оба раза ночью!

– Ну, хорошо. Мы поставим там засаду, и скоро они сами при…

– Не стоит.

– Почему?

– Со вчерашнего дня я уволен. Сегодня пришел туда снова, переночевать хоть где-то. А тут меня раз – и на землю! Я думаю, что так даже лучше будет, что меня вы схватили. Я считаю сейчас, что рано или поздно они бы меня просто-напросто убрали, ведь я слишком много знаю. И рано или поздно, я бы сам оказался кашицей в этой ванне.

– Вспоминай, сколько дней назад тебе старуха поступила?

– Так… Дня так 3—4 назад.

– От старухи хоть что-нибудь осталось?

– Нет. Только кашица, которая растворена и плавает где-то в канализации…

– Ясно. Ну, что ж, у меня все на сегодня… Уведите его!

– Постойте, постойте! Вы поможете мне? Вы же знаете, что они меня убьют!

– Знаю, но я и вправду хочу тебе помочь. Если твои сведения помогут нам, то будь уверен, что я за тебя лично заступлюсь. Я понимаю, что ты не знал, на что идешь. Но ты – преступник, хоть и беззащитный бомж, и ответственность какую-никакую, а понести обязан. И все что я смогу – это сократить тебе срок, так что особо не надейся, что выйдешь на волю…

– Сделайте хотя бы так, чтобы я был в безопасности…

– Это я тебе точно обещаю.

Леву вывели из допросной комнаты, а Гошин направился в свой кабинет, он собирался домой.